Страница:
Вначале я хотел оставить ее на потом, но от нечего делать решил поупражняться. Я начал вставлять вместо переменной «бэ» всякие значимые для меня цифры, например, свой день рождения, день рождения жены, сумму цифр года в котором я отбыл в Москву и прочую дребедень. С получившимися цифрами я стал производить различные математические действия, пока у меня не выпало два раза одно и то же число. Это было красивое число – двадцать два. Теперь нужно придать ему смысл. Для этого хорошо подходят журналы и книги. Обычно я делаю так: отсчитываю количество страниц, равное выпавшему номеру, в данном случае – двадцать вторую страницу, и на этой странице двадцать второе слово, сверху, справа. Если имя существительное не выпадает, считаю двадцать второе слово слева, если опять не повезет, то снизу тоже справа и слева. Обычно четырех раз бывает достаточно. Если не получается, то я открываю книгу с конца и произвожу те же действия задом наперед.
Сегодня у меня ни книг, ни журналов не было, но у соседа через ряд лежала на кресле свернутая газета. Я попросил ее и решил вычислить смысл по ней. Конечно, в газетах не бывает так много страниц, в этой, например, всего четыре, но можно найти двадцать вторую статью или абзац, а в нем двадцать второе слово. Я начал считать и сперва терпел одни неудачи. Мне попадались предлоги, и наречия. Два раза подряд счет выпал на «чтобы». Наконец, на третьей странице выпало слово «норма». Я подумал, что «норма» – не совсем правильное слово, какое-то социалистическое, и решил поискать еще. Тут же после нормы выпало слово «отравление». Еще хуже. Но, тут уж ничего не поделаешь, дальше искать бессмысленно, потому что это будет явная подтасовка.
Я заметил одну особенность, выпавшие в задачах слова, на самом деле не случайные. Они потом всегда проявляются в моей жизни, причем знаково. Я называю их волшебными.
Злые стюардессы принесли газировку, надо же, как их достал ретивый парниша. Я выпил и за себя и за соседа. Какое-то время смотрел на вату за окном. Рука затекла. Пожалуй, пора будить дедушку. Пока оклемается, пока восстановит способность говорить, самолет начнет снижаться.
Я убрал плечо, поднял правой рукой голову соседа, посадил его вертикально и покашлял в ухо. Он продержался в этом положении секунды три, потом рухнул лысиной на мои колени. Ну вот.
– Эй, – потряс я его за руку. – Пора вставать.
Дед произнес что-то типа «эх» или «ух», почавкал губами и вздрогнул. Потом его вырвало прямо мне на правую штанину. Пока я пытался оттолкнуть тело от себя, его по пути вырвало на левую. Резко вскочив, я прислонил запрокинутую голову попутчика к обшивке рядом с иллюминатором и помчался за стюардессой. Началась беготня. Сосед выглядел как труп, но еще пару раз успешно выдал на гора две добрых очереди полупереваренных продуктов. На этот раз обстрелянной оказалась одна из девчонок.
Из первого салона прибежал парень с косичкой.
– Спокойно, я водитель лимузина! – проорал он, а потом сообщил всем, что пациент его друг и внес в происходящее изрядную долю бессмысленной суеты.
Появился командир экипажа, он предположил, что у дедушки инфаркт. Стюардессы склонялись к мнению, что у пациента сильное отравление.
Я поддержал стюардесс. Надо же, как быстро дало о себе знать ключевое слово! Это редкость! Обычно они не напоминают о себе целыми месяцами. А тут так явно и бесспорно!
– Это точно – отравление, – заявил я.
– А откуда вы знаете? – язвительно спросил сосед, у которого я брал газету.
– Знаю стопроцентно! – не буду же я рассказывать ему о своих задачах!
Какая-то женщина с задних рядов сообщила, что иногда рвота бывает при остром аппендиците, якобы ее сын перед операцией вел себя именно так. В дискуссию включились все пассажиры. Не слушая друг друга, они начали делиться обрывочными сомнительными знаниями в области медицины. Врача в салоне не оказалось.
Пока я пытался почистить брюки в туалете, меня самого вывернуло наизнанку. Я брезгливый. За это время консилиум пришел к заключению, что больному нужно дать понюхать нашатырный спирт и сделать промывание желудка.
– Они его утопят, – скептически сказала женщина с заднего ряда.
Соседа положили поперек кресел, подняв подлокотники и свесив ноги в проход. Таким образом, мне места уже не осталось. Я немного постоял около его ботинок, пока бортпроводницы не отвели меня на кухню и не посадили на откидное сидение. Одна из стюардесс колдовала над дедом, вторая ей помогала, а третья пыталась обслуживать салон, пока я неумело разливал «Кока-колу».
Самолет прыгал с облака на облако, и его неровные движения отдавались в паху. Оставшееся до посадки время я провел в обществе милых дам и совсем забыл о своих страхах. В этом плане полет прошел удачно.
После того как самолет окончательно остановился, был подан трап, по которому в салон вбежали два медика. Они бесцеремонно бросили больного на носилки и потащили к выходу.
– Где его вещи? – спросил один из врачей.
– Я заберу его вещи, – закричал парень с хвостиком. – Я его друг, – сообщил он в пятнадцатый раз.
Никто с ним спорить не стал. Вдохновленный всеобщим молчанием любитель кинематографа вытащил с полки всю имеющуюся там поклажу, включая и мой портфель.
После короткой стычки на нейтральной территории мне удалось отобрать у него свою принадлежность.
– И откуда ты такой взялся? Мама такая хорошая, про паровоз поет, – сказал парень и поволок оставшуюся добычу – спортивную сумку и бренчащий пакет – к себе в салон с видом орла закогтившего лань.
У меня есть привычка проверять после себя любое помещение, будь то номер в отеле или комната для переговоров. Вот и сейчас я тщательно осмотрел полку, поднял сидения и обнаружил под одним из них ту самую папку 141523К с журналом GEO. Находку я решил прикарманить. Во-первых, папочка родная, а во-вторых, интересно почитать про Париж. На самом деле, что они там написали про город, который я исходил вдоль и поперек? Мой поступок является нарушением третьего правила моего отца, которое гласит, что брать чужое не хорошо. Но я нашел себе оправдание в том, что в данной ситуации его можно классифицировать как находку, а не как присвоение чужого имущества. Тем более что ценности папка никакой не представляет.
В аэропорту повеяло прошлым. Возникло ощущение, что время остановилось или потекло вспять. Все те же накопители, турникеты и полы из мраморной крошки, кое-где, правда, появились пластиковые двери, но в остальном все так же, как в период развитого социализма. Я и в Москву от буржуев возвращаюсь с трагизмом, а такие пенаты и вовсе вызывают во мне ужас. Ненавижу гада Тагамлицкого, нашего фирменного фээсбэшника, который вечно устраивает всем гадости.
Впрочем, повод еще раз помянуть его недобрым словом появился тут же – когда мы проходили из автобуса в здание аэровокзала, я заметил в толпе встречающих молодого человека, держащего в руках лист бумаги. На листе было написано: «Ткачев Андрей». Я даже не сразу понял, что это я.
Я прошел мимо него, повернул за угол и остановился. Задачка усложняется. Тагамлицкий, вице-президент нашей фирмы, говорил, что моя командировка будет проходить инкогнито по меньшей мере на первом этапе. Якобы никто о моем приезде не знает, все секретно и объявиться я должен только после того, как досконально изучу ситуацию.
Или он обманывал или произошла утечка информации. Что делать, я не знал. Вначале мне пришло в голову, что нужно позвонить и спросить или у Тагамлицкого или у Степана Юрьевича из службы безопасности. Потом подумалось, что частые звонки и дерганье начальства не прибавят мне авторитета. Между прочим, удачно вспомнил про телефон, порылся в карманах и включил сотовый, а то жена начнет названивать до нервного срыва. После недолгих сомнений я решил подойти к мужчине.
– Здравствуйте, Ткачев Андрей – это я.
Встречающий улыбнулся и ртом и глазами. Это все из тех самых американских уроков про улыбки. Можно улыбаться только ртом, когда глаза остаются холодными, это значит, что улыбка фальшивая, можно улыбаться только глазами, это значит, что человек на самом деле рад, но почему-то скрывает свои чувства, а можно улыбаться всем лицом, в том числе глазами, ушами и даже волосами. Таким улыбкам необходимо долго обучаться или нужно на самом деле обрадоваться.
– Аркадий, – он протянул мне руку. Хорошо одетый, свеженький. Моложе меня.
Он хотел сказать что-то еще, но у меня зазвонил телефон. Как я и предполагал, это жена.
– Алло, Рюсик, поросеночек, вы уже сели?
– Сели.
– А я звоню, звоню. Так волновалась, просто ужас!
– Все нормально.
– Ты на частниках не езди, моя лошадка. Это очень опасно.
– Ладно, – спорить бесполезно.
– Из отеля позвони.
– Хорошо.
Я поправил очки. Я всегда поправляю очки, когда чувствую себя неловко. Вроде взрослый мужик, сорок лет, а такая опека. Успокаивает то, что Аркадий не слышал слов жены.
Заметив мой жест, встречающий сказал:
– У меня тоже близорукость, только я уже лет пять ношу линзы.
Врет, наверное. Морщинки у глаз не те, очкарики сильно щурятся, а в линзах таращатся. Это он мосты наводит. Знаю я эти штучки. Если я сейчас скажу, что к линзам у меня непереносимость, завяжется дружелюбный разговор, значит, я попался на уловку. Нужно разрушить его схему.
– Вы кто? – как можно более сухо спросил я.
– Исполнительный директор «Бумторга».
– А разве «Бумторг» еще жив?
– Бывшего «Бумторга», бывший директор.
Я решил взять пару секунд на обдумывание.
– Где тут у вас выдают багаж?
– Нужно выйти на улицу. Пойдемте за мной, – он попытался взять из моих рук портфель. Я не отдал.
Выйдя из дверей аэровокзала, мы со всего размаха угодили в пекло. Я вообще-то тощий и высокий, потею редко, но уже через двенадцать с половиной шагов на лбу выступили капельки пота. И это, несмотря на то, что солнце только потягивалось, и день еще не начался. Я достал платок.
– Две недели ни капли, – сообщил Аркадий. Он все еще не оставлял надежды понравиться. – Жара, хоть айсберг выписывай.
– Как вы узнали о моем приезде?
– Ваша секретарша сказала. Я ведь занимался закупками, знаю и вашего генерального и исполнительного и директора по продажам. На всех выставках коньячок попивали. Вся кухня мне известна. Я давно ждал, что кто-то должен приехать из Москвы. После того, как мои хозяева надумали разводиться и начали делить фирму, я понял, что по вашему долгу они никак не договорятся.
– Получается, что наша секретарша работает на вас информатором?
– Да нет, я позавчера позвонил к вам в контору по другим делам, и, между прочим, спросил, мол, никто от вас к нам не собирается? Вот она и рассказала. А что секрет?
– Не особый.
– А вы давно работаете на фирме?
– Семь лет.
– Странно, что мы до сих пор не встречались. Хотя с отделом безопасности у меня, слава богу, пока проблем не было.
Итак, он принял меня за безопасника. Что ж не будем его разубеждать. Естественно, это ведь их дело шляться по России и выбивать долги у бывших партнеров, неожиданно ставших неблагополучными.
– Кто вам поручил меня встретить? – хотя и поздно, но я хотел определиться.
– Никто, это моя инициатива.
Мы подошли к зоне выдачи багажа. Над стоянкой такси высился рекламный щит три на шесть. На нем было написано: «Константин Захаров – наш кандидат». И портрет улыбающегося мужчины. К сожалению лицо я не рассмотрел. Солнце отсвечивало от глянца. Я подумал: «Не может быть», потом : «А почему бы и нет»?
Тележка с поклажей уже подъехала. Хмурый дядька принялся со всего размаху кидать сумки на движущийся по кругу транспортер. Глаза бы мои не смотрели на этот сервис.
Мой чемодан лежал на самом виду. Я хотел подойти и попросить, чтобы мне выдали его на руки, но не успел. Работник швырнул мои вещи с небывалой силой и удалью. Его невозмутимый вид меня ужасно раздражал, как впрочем, раздражал и Аркадий и аэропорт и предстоящая встреча с городом.
– Хочу сразу расставить все точки над «и», – проникновенно сообщил мой новый знакомый, после того, как я, увернувшись от пролетающей над головой сумки, с риском для здоровья выхватил свой чемодан из кучи вещей на транспортере. – Я не люблю склоки. Чтобы не участвовать в разборках я не стал принимать никакую из сторон. И тот и другой из моих бывших хозяев приглашают меня к себе, сулят золотые горы. И там и там я пока еще числюсь, но как бы взял отпуск. Я уже вырос из того возраста, когда получаешь удовольствие от работы на чужого дядю. Я постараюсь помочь вам правильно оценить ситуацию, вернуть ваши деньги или товар. И попробую доказать, что если вы хотите сохранить свои позиции в регионе, то вам нужно делать ставку на меня. Вот тут он не угадал.
– Хочу вас огорчить, – сказал я. – Мы не собираемся открывать в вашем городе филиал или дополнительный офис продаж и назначать исполнительного директора. Нам нужен партнер. Моя задача определиться, кто из ваших бывших хозяев подходит на эту роль.
– Сразу вам скажу: никто.
– Я должен в этом убедиться сам.
Мы подошли к обочине. Я бросил взгляд на плакат. Похож.
Было понятно, что Аркадий приехал на машине. Если я воспользуюсь его услугами, то он может подумать, что я теперь перед ним в долгу. Но, с другой стороны, если сейчас скажу «до свидания» и возьму такси, это будет попросту глупо. Мы ведь не враги и не конкуренты.
– Вот моя тележка, – указал Аркадий на новый синий «Фокус», стоявший под знаком «стоянка запрещена». Он все-таки завладел моим чемоданом, и хотя у багажа были колесики, тащил его навесу, припадая на правую ногу.
Я загадал, что до машины четырнадцать шагов, но уже через пять шагов почувствовал, что ошибся. Чтобы уложиться в эту цифру мне понадобилось последние три шага растянуть, сделать больше остальных. Около бампера я даже немного присел. Этот Аркашка с удивлением наблюдал за моими манипуляциями. Пришлось опять поправить очки.
По дороге в город я попросил своего нового знакомого поделиться последними новостями.
– Пока все без изменений. Тихонов и Чебоксаров разделили фирму пополам, – с охотой начал рассказывать Аркадий, было видно, что он готовился к разговору. – На складе было около двадцати миллионов товарного остатка, плюс компьютеры, мебель, автопарк и прочая мелочь. В старом офисе остался Тихонов, а Чебоксаров загрузил товар в КАМАЗы и вывез на заранее подготовленные позиции. Как теперь выяснилось, он уже давным-давно открыл новую фирму, снял склады и офис. Между прочим, Тихонов обвиняет меня в том, что я был в курсе, но это – ложь. Насколько я помню, на момент раздела имущества «Бумторг» был должен вам около полутора миллионов за ранее отгруженный товар. Теперь ни тот, ни другой из бывших хозяев долг отдавать не собираются. Каждый валит на другого.
– А какие у них доводы? – поинтересовался я.
– Тихонов говорит, что Чебоксаров в течение полугода, пока отвечал за финансы, систематически воровал деньги. Он смог доказать факт перечисления на левые счета двух миллионов рублей. Чебоксаров в свою очередь заявляет, что он оставил Тихонову готовый раскрученный бизнес с раскрученным офисом, известными телефонами, готовым оборотом и торговой маркой. Якобы бренд «Бумторг» как раз и стоит минимум полтора миллиона. Вы знаете, что такое бренд?
– Еще бы. Но, вы же говорили, что «Бумторг» закрыт.
– Тихонов открыл еще один «Бумторг», в другой районной налоговой инспекции. Я, между прочим, согласен с Чебоксаровым, – продолжил Аркадий. – Марка действительно раскрученная, народ под нее идет, и, если честно, на мой взгляд, Тихонов нынче в более выгодном положении.
– А у Чебоксарова фирма как называется?
– «Канцторг».
– Не слишком оригинально.
– Да уж.
В машине было прохладно, работал кондиционер. Навстречу летела белая линия. Я считал столбы. Может получиться интересная цифра, которая пригодится при составлении задачи.
– Еще у них было три продуктовых магазина, – продолжил Аркадий. – Их они умудрились поделить без скандала.
– А сколько они вместе проработали?
– Если считать с того момента, когда они открыли первый продуктовый ларек, то пятнадцать лет.
– И в чем же причина разрыва?
– Не знаю. У них, конечно, и раньше бывали трения. Но при совместной работе этого не избежать. Про них можно было сказать: «не разлей вода». Накопилось, наверное. Не знаю, – повторил он. – Хотя проблемы начались именно тогда, когда появились по настоящему большие деньги. Тихоновского соседа выбрали губернатором, так он им весь бюджетный ГСМ отдал.
– Они еще и нефтью приторговывали?
– Недолго. Вначале поругались с губернатором, теперь вот между собой.
– Может, их можно помирить? Как они сейчас?
– Они ненавидят друг друга.
– Странно, – сказал я, а сам подумал, что, может быть, он так говорит, потому что это ему выгодно.
– Когда муж живет с женой душа в душу, то она для него самый близкий человек, – глубокомысленно изрек Аркадий. – Но, стоит им начать разводиться, как та же самая женщина вдруг становится первейшим врагом, самым злым и непримиримым. Откуда что берется?
– Есть опыт?
– Ага.
– Так то – женщина.
– В нашем случае все еще глубже и тяжелее.
Мы подъехали к мосту. Сразу за рекой начинался город. Я уже видел его макушку с проплешинами и зелеными лохмами. Если считать до моста, то набралось двадцать четыре столба. Причем на двух из них висели запылившиеся венки. Цифры меня не вдохновили, хотя венки в условии – это круто. Может мне ввести переменную?
– Вы знаете, – произнес мой новый знакомый, – если бы я был мнительным человеком, то, наверное, подумал бы, что за нами следят.
– Это почему?
– От самого аэровокзала за нами едет синий сорок первый «москвич». Если отстанет, то старается непременно догнать и держится через одну машину. Вот смотрите, я сейчас поверну, и он за нами. Вот… Видите…
Я посмотрел через заднее стекло. Метрах в пятидесяти от нас действительно двигался «москвич». Он не был ни зловещим, ни тревожным. Когда мы тронулись после светофора, «москвич» проехал перекресток, показал правый поворот и прижался к обочине.
– Совпадение, – сообщил я.
– Вижу, – сказал Аркадий. – А я уже подумал, что кто-то из бывших хозяев узнал о вашем визите. Или конкуренты. Сейчас время такое, всего можно ожидать.
Я смотрел на город и не узнавал его. Над рекой вымахали высотные дома, они толпились беспорядочно и не по ранжиру. Некоторые присели на корточки перед подъемными кранами, напоминавших некормленых мутантов. Куда-то исчезли покосившиеся деревянные заборы и красные флаги. Это совсем не тот образ, который застыл в моих воспоминаниях. Я ожидал другой встречи. Странная смесь ностальгии, раздражения и новизны.
– Вы куда меня везете? – спросил я.
– Давайте на ты, предложил Аркадий.
– С чего это ради? – я решил быть сухим до конца.
– Вроде одного возраста, – было видно, что он смущен моим ответом.
– В таких случаях говорят, что мы с вами водку на брудершафт не пили.
– Кстати о водке. Приглашаю вас сегодня на обед, а вечером в клуб, немного развеяться.
– Это исключено. Я не пью.
– Но, кушать то вы кушаете? – теперь и Аркадий с трудом скрывал раздражение.
– Это да. Так вы куда меня везете?
– Я снял для вас люкс в гостинице «Столица».
– Я прожил в этом городе пять лет, но никогда не слышал о такой.
– Бывшая «Советская».
– Это название знаю, но секретарша забронировала мне комнату в другом отеле, – я достал из кармана бумажку и протянул ему.
– Полный отстой, – кинув взгляд, сообщил он.
– Мои командировочные имеют определенный лимит.
– Не переживайте, все оплачено. А расходные документы мы вам сделаем такие, какие надо.
Вот гад. Все продумал. Что же делать? По большому счету это – взятка. Вполне возможно, что происки Тагамлицкого. Он маленький и злобный. Мало того, что отправил в эту дыру, так, еще и решил дискредитировать перед начальством.
– В отстой я, конечно, не поеду, – выкрутился я, – но деньги отдам.
Поживем, увидим, что это за Аркаша.
Мы въехали в центр старого города и я, наконец, начал кое-что узнавать. Вот щербатый театр, вот неряшливый сквер, дальше почтамт и универмаг. Чуть поодаль очкастая библиотека и ДК «Нефтяник». Где-то тут за забором должен прозябать парк, в котором у меня состоялось первое свидание. За парком, почти на берегу реки должна торчать наша развратная общага. Напротив университет, а справа мединститут. Очень много новых зданий и явно чего-то не хватает. Гостиница «Советская» оделась в мрамор и позолоту и стала отелем. На колонне перед входом висела табличка, гласившая о том, что данному заведению присвоена категория четыре звезды. Кто бы верил в эти звезды.
В холле к нам подошел наглый молодой парень в черном, на груди у которого красовалась бирка с надписью: «reception Спартак», узнав, что для меня забронирован люкс, молодой человек убрал нахальство с лица, слегка наклонился и заискивающе улыбнулся.
– Если вы доверите мне свой паспорт, – сказал он, – буквально на пятнадцать минут, то я сам легко заполню анкету, потом принесу ее к вам в номер. Останется только расписаться.
У него был такой криминальный внешний вид, что в другое время, будь он не при исполнении я бы ему не то, что паспорт, даже использованную зубочистку не доверил. Но Аркадий уже подхватил мой чемодан и потащил к лифту. Я немного не успел. Вслед за моим провожатым в кабину вошли четыре молодые девчонки, судя по одежде – спортсменки, и пожилая супружеская пара. Явно иностранцы, откуда у наших нищих пенсионеров деньги на четыре звезды? Больше места не было.
Прежде чем дверь закрылась, я успел спросить у Аркадия, на какой этаж мне идти.
– Пятый, – крикнул он, где-то у меня над головой. Я решил подняться пешком и посчитать ступеньки.
Наверное, меня можно назвать самым лучшим специалистом в мире по лестничным пролетам. Подходя к дому, я могу с высокой степенью точности определить количество ступенек между этажами. На территории бывшего СССР это сделать проще простого. Типовые дома оснащались типовыми лестничными пролетами, которые одинаково штамповали на всех железобетонных заводах необъятной Родины. Один лестничный марш – девять ступенек, итого восемнадцать ступенек между этажами. Берешь этаж, умножаешь на восемнадцать и прибавляешь пять – половинчатый пролет от двери подъезда к первой площадке. Легче легкого. Совсем неинтересно. В старинных домах там, конечно разнообразия больше. Но, все равно редко бывает более четырнадцати ступеней на одном марше. Все зависит от высоты этажа. В богатых домах, где лестницы пологие количество ступенек может быть и больше, но их легко узнать по входным дверям, они непременно двойные и широкие.
Меня поразила Голландия. В девяносто девятом я переоформлял в Антверпене китайские фломастеры. Так вот, там ступеньки вообще непредсказуемые. Они узкие, на пол стопы и высокие. Если у нас максимальная высота ступеней – сантиметров восемнадцать, то там до тридцати. И угол подъема марша больше пятидесяти. Но самое главное, там ступени на одной лестнице бывают разной высоты, что может повлечь за собой травмы.
Лестницы отеля «Столица» сюрпризов не преподнесли. Как я и ожидал, все те же самые девять шагов. Но, даже зная, сколько их до нужного этажа, я все равно считал ступени. Все равно. Привычка.
Номер оказался лучше, чем я ожидал. В большой комнате диван, кресло, письменный стол с настольной лампой и балкон. В маленькой – двуспальная кровать, две прикроватные тумбы и шкаф-купе. В ванной – джакузи и биде. Аркаша ходил по люксу, открывая двери и зажигая везде свет с таким довольным видом, как будто это именно ему предстояло жить здесь две недели.
– Ну, как? – постоянно спрашивал он, пытаясь заглянуть мне в глаза.
– Неплохо, – милостиво отвечал я.
– Какие планы?
– Душ, небольшой отдых, потом, до обеда звонки по вашим конкурентам. Мне нужно вникнуть в обстановку.
– Да какие тут могут быть конкуренты? Раз два и обчелся.
– У меня есть список всех фирм города, которые торгуют канцтоварами оптом или в розницу по оптовым ценам, а так же офисными принадлежностями и бумагой. Там тридцать одна позиция.
– Сколько, сколько? – искренне удивился Аркадий.
– Тридцать одна контора.
– И откуда такие данные?
– Из интернета.
– Дайте-ка посмотреть.
Я порылся в портфеле и протянул ему листок бумаги. Аркаша прочитал первые пару строк, усмехнулся и достал из кармана маркер.
– Тут почти все – чушь, – авторитетно заявил он. – Вот смотрим: «Меркурий» – торгуют в розницу хозгруппой, имеют один небольшой отдел школьно-письменных принадлежностей, между прочим, закупали товар у нас – вторая шкала скидок, объем – двадцать тысяч рублей в месяц. Мелочевщики. Тут таких – большинство. Я вам сейчас их повычеркиваю, оставлю только заслуживающих внимания.
За пять минут он превратил мой документ в шкуру розовой зебры и довольный протянул мне.
– Ну, я пойду, – сообщил он. – Заеду в два. Столик уже заказан.
– Ничего не обещаю, – опять заупрямился я.
Похоже, он моей фразы не слышал. Мой рот почему-то произнес ее очень тихо.
Я успел снять рубашку и расстегнуть брюки, как в дверь постучали.
Сегодня у меня ни книг, ни журналов не было, но у соседа через ряд лежала на кресле свернутая газета. Я попросил ее и решил вычислить смысл по ней. Конечно, в газетах не бывает так много страниц, в этой, например, всего четыре, но можно найти двадцать вторую статью или абзац, а в нем двадцать второе слово. Я начал считать и сперва терпел одни неудачи. Мне попадались предлоги, и наречия. Два раза подряд счет выпал на «чтобы». Наконец, на третьей странице выпало слово «норма». Я подумал, что «норма» – не совсем правильное слово, какое-то социалистическое, и решил поискать еще. Тут же после нормы выпало слово «отравление». Еще хуже. Но, тут уж ничего не поделаешь, дальше искать бессмысленно, потому что это будет явная подтасовка.
Я заметил одну особенность, выпавшие в задачах слова, на самом деле не случайные. Они потом всегда проявляются в моей жизни, причем знаково. Я называю их волшебными.
Злые стюардессы принесли газировку, надо же, как их достал ретивый парниша. Я выпил и за себя и за соседа. Какое-то время смотрел на вату за окном. Рука затекла. Пожалуй, пора будить дедушку. Пока оклемается, пока восстановит способность говорить, самолет начнет снижаться.
Я убрал плечо, поднял правой рукой голову соседа, посадил его вертикально и покашлял в ухо. Он продержался в этом положении секунды три, потом рухнул лысиной на мои колени. Ну вот.
– Эй, – потряс я его за руку. – Пора вставать.
Дед произнес что-то типа «эх» или «ух», почавкал губами и вздрогнул. Потом его вырвало прямо мне на правую штанину. Пока я пытался оттолкнуть тело от себя, его по пути вырвало на левую. Резко вскочив, я прислонил запрокинутую голову попутчика к обшивке рядом с иллюминатором и помчался за стюардессой. Началась беготня. Сосед выглядел как труп, но еще пару раз успешно выдал на гора две добрых очереди полупереваренных продуктов. На этот раз обстрелянной оказалась одна из девчонок.
Из первого салона прибежал парень с косичкой.
– Спокойно, я водитель лимузина! – проорал он, а потом сообщил всем, что пациент его друг и внес в происходящее изрядную долю бессмысленной суеты.
Появился командир экипажа, он предположил, что у дедушки инфаркт. Стюардессы склонялись к мнению, что у пациента сильное отравление.
Я поддержал стюардесс. Надо же, как быстро дало о себе знать ключевое слово! Это редкость! Обычно они не напоминают о себе целыми месяцами. А тут так явно и бесспорно!
– Это точно – отравление, – заявил я.
– А откуда вы знаете? – язвительно спросил сосед, у которого я брал газету.
– Знаю стопроцентно! – не буду же я рассказывать ему о своих задачах!
Какая-то женщина с задних рядов сообщила, что иногда рвота бывает при остром аппендиците, якобы ее сын перед операцией вел себя именно так. В дискуссию включились все пассажиры. Не слушая друг друга, они начали делиться обрывочными сомнительными знаниями в области медицины. Врача в салоне не оказалось.
Пока я пытался почистить брюки в туалете, меня самого вывернуло наизнанку. Я брезгливый. За это время консилиум пришел к заключению, что больному нужно дать понюхать нашатырный спирт и сделать промывание желудка.
– Они его утопят, – скептически сказала женщина с заднего ряда.
Соседа положили поперек кресел, подняв подлокотники и свесив ноги в проход. Таким образом, мне места уже не осталось. Я немного постоял около его ботинок, пока бортпроводницы не отвели меня на кухню и не посадили на откидное сидение. Одна из стюардесс колдовала над дедом, вторая ей помогала, а третья пыталась обслуживать салон, пока я неумело разливал «Кока-колу».
Самолет прыгал с облака на облако, и его неровные движения отдавались в паху. Оставшееся до посадки время я провел в обществе милых дам и совсем забыл о своих страхах. В этом плане полет прошел удачно.
После того как самолет окончательно остановился, был подан трап, по которому в салон вбежали два медика. Они бесцеремонно бросили больного на носилки и потащили к выходу.
– Где его вещи? – спросил один из врачей.
– Я заберу его вещи, – закричал парень с хвостиком. – Я его друг, – сообщил он в пятнадцатый раз.
Никто с ним спорить не стал. Вдохновленный всеобщим молчанием любитель кинематографа вытащил с полки всю имеющуюся там поклажу, включая и мой портфель.
После короткой стычки на нейтральной территории мне удалось отобрать у него свою принадлежность.
– И откуда ты такой взялся? Мама такая хорошая, про паровоз поет, – сказал парень и поволок оставшуюся добычу – спортивную сумку и бренчащий пакет – к себе в салон с видом орла закогтившего лань.
У меня есть привычка проверять после себя любое помещение, будь то номер в отеле или комната для переговоров. Вот и сейчас я тщательно осмотрел полку, поднял сидения и обнаружил под одним из них ту самую папку 141523К с журналом GEO. Находку я решил прикарманить. Во-первых, папочка родная, а во-вторых, интересно почитать про Париж. На самом деле, что они там написали про город, который я исходил вдоль и поперек? Мой поступок является нарушением третьего правила моего отца, которое гласит, что брать чужое не хорошо. Но я нашел себе оправдание в том, что в данной ситуации его можно классифицировать как находку, а не как присвоение чужого имущества. Тем более что ценности папка никакой не представляет.
В аэропорту повеяло прошлым. Возникло ощущение, что время остановилось или потекло вспять. Все те же накопители, турникеты и полы из мраморной крошки, кое-где, правда, появились пластиковые двери, но в остальном все так же, как в период развитого социализма. Я и в Москву от буржуев возвращаюсь с трагизмом, а такие пенаты и вовсе вызывают во мне ужас. Ненавижу гада Тагамлицкого, нашего фирменного фээсбэшника, который вечно устраивает всем гадости.
Впрочем, повод еще раз помянуть его недобрым словом появился тут же – когда мы проходили из автобуса в здание аэровокзала, я заметил в толпе встречающих молодого человека, держащего в руках лист бумаги. На листе было написано: «Ткачев Андрей». Я даже не сразу понял, что это я.
Я прошел мимо него, повернул за угол и остановился. Задачка усложняется. Тагамлицкий, вице-президент нашей фирмы, говорил, что моя командировка будет проходить инкогнито по меньшей мере на первом этапе. Якобы никто о моем приезде не знает, все секретно и объявиться я должен только после того, как досконально изучу ситуацию.
Или он обманывал или произошла утечка информации. Что делать, я не знал. Вначале мне пришло в голову, что нужно позвонить и спросить или у Тагамлицкого или у Степана Юрьевича из службы безопасности. Потом подумалось, что частые звонки и дерганье начальства не прибавят мне авторитета. Между прочим, удачно вспомнил про телефон, порылся в карманах и включил сотовый, а то жена начнет названивать до нервного срыва. После недолгих сомнений я решил подойти к мужчине.
– Здравствуйте, Ткачев Андрей – это я.
Встречающий улыбнулся и ртом и глазами. Это все из тех самых американских уроков про улыбки. Можно улыбаться только ртом, когда глаза остаются холодными, это значит, что улыбка фальшивая, можно улыбаться только глазами, это значит, что человек на самом деле рад, но почему-то скрывает свои чувства, а можно улыбаться всем лицом, в том числе глазами, ушами и даже волосами. Таким улыбкам необходимо долго обучаться или нужно на самом деле обрадоваться.
– Аркадий, – он протянул мне руку. Хорошо одетый, свеженький. Моложе меня.
Он хотел сказать что-то еще, но у меня зазвонил телефон. Как я и предполагал, это жена.
– Алло, Рюсик, поросеночек, вы уже сели?
– Сели.
– А я звоню, звоню. Так волновалась, просто ужас!
– Все нормально.
– Ты на частниках не езди, моя лошадка. Это очень опасно.
– Ладно, – спорить бесполезно.
– Из отеля позвони.
– Хорошо.
Я поправил очки. Я всегда поправляю очки, когда чувствую себя неловко. Вроде взрослый мужик, сорок лет, а такая опека. Успокаивает то, что Аркадий не слышал слов жены.
Заметив мой жест, встречающий сказал:
– У меня тоже близорукость, только я уже лет пять ношу линзы.
Врет, наверное. Морщинки у глаз не те, очкарики сильно щурятся, а в линзах таращатся. Это он мосты наводит. Знаю я эти штучки. Если я сейчас скажу, что к линзам у меня непереносимость, завяжется дружелюбный разговор, значит, я попался на уловку. Нужно разрушить его схему.
– Вы кто? – как можно более сухо спросил я.
– Исполнительный директор «Бумторга».
– А разве «Бумторг» еще жив?
– Бывшего «Бумторга», бывший директор.
Я решил взять пару секунд на обдумывание.
– Где тут у вас выдают багаж?
– Нужно выйти на улицу. Пойдемте за мной, – он попытался взять из моих рук портфель. Я не отдал.
Выйдя из дверей аэровокзала, мы со всего размаха угодили в пекло. Я вообще-то тощий и высокий, потею редко, но уже через двенадцать с половиной шагов на лбу выступили капельки пота. И это, несмотря на то, что солнце только потягивалось, и день еще не начался. Я достал платок.
– Две недели ни капли, – сообщил Аркадий. Он все еще не оставлял надежды понравиться. – Жара, хоть айсберг выписывай.
– Как вы узнали о моем приезде?
– Ваша секретарша сказала. Я ведь занимался закупками, знаю и вашего генерального и исполнительного и директора по продажам. На всех выставках коньячок попивали. Вся кухня мне известна. Я давно ждал, что кто-то должен приехать из Москвы. После того, как мои хозяева надумали разводиться и начали делить фирму, я понял, что по вашему долгу они никак не договорятся.
– Получается, что наша секретарша работает на вас информатором?
– Да нет, я позавчера позвонил к вам в контору по другим делам, и, между прочим, спросил, мол, никто от вас к нам не собирается? Вот она и рассказала. А что секрет?
– Не особый.
– А вы давно работаете на фирме?
– Семь лет.
– Странно, что мы до сих пор не встречались. Хотя с отделом безопасности у меня, слава богу, пока проблем не было.
Итак, он принял меня за безопасника. Что ж не будем его разубеждать. Естественно, это ведь их дело шляться по России и выбивать долги у бывших партнеров, неожиданно ставших неблагополучными.
– Кто вам поручил меня встретить? – хотя и поздно, но я хотел определиться.
– Никто, это моя инициатива.
Мы подошли к зоне выдачи багажа. Над стоянкой такси высился рекламный щит три на шесть. На нем было написано: «Константин Захаров – наш кандидат». И портрет улыбающегося мужчины. К сожалению лицо я не рассмотрел. Солнце отсвечивало от глянца. Я подумал: «Не может быть», потом : «А почему бы и нет»?
Тележка с поклажей уже подъехала. Хмурый дядька принялся со всего размаху кидать сумки на движущийся по кругу транспортер. Глаза бы мои не смотрели на этот сервис.
Мой чемодан лежал на самом виду. Я хотел подойти и попросить, чтобы мне выдали его на руки, но не успел. Работник швырнул мои вещи с небывалой силой и удалью. Его невозмутимый вид меня ужасно раздражал, как впрочем, раздражал и Аркадий и аэропорт и предстоящая встреча с городом.
– Хочу сразу расставить все точки над «и», – проникновенно сообщил мой новый знакомый, после того, как я, увернувшись от пролетающей над головой сумки, с риском для здоровья выхватил свой чемодан из кучи вещей на транспортере. – Я не люблю склоки. Чтобы не участвовать в разборках я не стал принимать никакую из сторон. И тот и другой из моих бывших хозяев приглашают меня к себе, сулят золотые горы. И там и там я пока еще числюсь, но как бы взял отпуск. Я уже вырос из того возраста, когда получаешь удовольствие от работы на чужого дядю. Я постараюсь помочь вам правильно оценить ситуацию, вернуть ваши деньги или товар. И попробую доказать, что если вы хотите сохранить свои позиции в регионе, то вам нужно делать ставку на меня. Вот тут он не угадал.
– Хочу вас огорчить, – сказал я. – Мы не собираемся открывать в вашем городе филиал или дополнительный офис продаж и назначать исполнительного директора. Нам нужен партнер. Моя задача определиться, кто из ваших бывших хозяев подходит на эту роль.
– Сразу вам скажу: никто.
– Я должен в этом убедиться сам.
Мы подошли к обочине. Я бросил взгляд на плакат. Похож.
Было понятно, что Аркадий приехал на машине. Если я воспользуюсь его услугами, то он может подумать, что я теперь перед ним в долгу. Но, с другой стороны, если сейчас скажу «до свидания» и возьму такси, это будет попросту глупо. Мы ведь не враги и не конкуренты.
– Вот моя тележка, – указал Аркадий на новый синий «Фокус», стоявший под знаком «стоянка запрещена». Он все-таки завладел моим чемоданом, и хотя у багажа были колесики, тащил его навесу, припадая на правую ногу.
Я загадал, что до машины четырнадцать шагов, но уже через пять шагов почувствовал, что ошибся. Чтобы уложиться в эту цифру мне понадобилось последние три шага растянуть, сделать больше остальных. Около бампера я даже немного присел. Этот Аркашка с удивлением наблюдал за моими манипуляциями. Пришлось опять поправить очки.
По дороге в город я попросил своего нового знакомого поделиться последними новостями.
– Пока все без изменений. Тихонов и Чебоксаров разделили фирму пополам, – с охотой начал рассказывать Аркадий, было видно, что он готовился к разговору. – На складе было около двадцати миллионов товарного остатка, плюс компьютеры, мебель, автопарк и прочая мелочь. В старом офисе остался Тихонов, а Чебоксаров загрузил товар в КАМАЗы и вывез на заранее подготовленные позиции. Как теперь выяснилось, он уже давным-давно открыл новую фирму, снял склады и офис. Между прочим, Тихонов обвиняет меня в том, что я был в курсе, но это – ложь. Насколько я помню, на момент раздела имущества «Бумторг» был должен вам около полутора миллионов за ранее отгруженный товар. Теперь ни тот, ни другой из бывших хозяев долг отдавать не собираются. Каждый валит на другого.
– А какие у них доводы? – поинтересовался я.
– Тихонов говорит, что Чебоксаров в течение полугода, пока отвечал за финансы, систематически воровал деньги. Он смог доказать факт перечисления на левые счета двух миллионов рублей. Чебоксаров в свою очередь заявляет, что он оставил Тихонову готовый раскрученный бизнес с раскрученным офисом, известными телефонами, готовым оборотом и торговой маркой. Якобы бренд «Бумторг» как раз и стоит минимум полтора миллиона. Вы знаете, что такое бренд?
– Еще бы. Но, вы же говорили, что «Бумторг» закрыт.
– Тихонов открыл еще один «Бумторг», в другой районной налоговой инспекции. Я, между прочим, согласен с Чебоксаровым, – продолжил Аркадий. – Марка действительно раскрученная, народ под нее идет, и, если честно, на мой взгляд, Тихонов нынче в более выгодном положении.
– А у Чебоксарова фирма как называется?
– «Канцторг».
– Не слишком оригинально.
– Да уж.
В машине было прохладно, работал кондиционер. Навстречу летела белая линия. Я считал столбы. Может получиться интересная цифра, которая пригодится при составлении задачи.
– Еще у них было три продуктовых магазина, – продолжил Аркадий. – Их они умудрились поделить без скандала.
– А сколько они вместе проработали?
– Если считать с того момента, когда они открыли первый продуктовый ларек, то пятнадцать лет.
– И в чем же причина разрыва?
– Не знаю. У них, конечно, и раньше бывали трения. Но при совместной работе этого не избежать. Про них можно было сказать: «не разлей вода». Накопилось, наверное. Не знаю, – повторил он. – Хотя проблемы начались именно тогда, когда появились по настоящему большие деньги. Тихоновского соседа выбрали губернатором, так он им весь бюджетный ГСМ отдал.
– Они еще и нефтью приторговывали?
– Недолго. Вначале поругались с губернатором, теперь вот между собой.
– Может, их можно помирить? Как они сейчас?
– Они ненавидят друг друга.
– Странно, – сказал я, а сам подумал, что, может быть, он так говорит, потому что это ему выгодно.
– Когда муж живет с женой душа в душу, то она для него самый близкий человек, – глубокомысленно изрек Аркадий. – Но, стоит им начать разводиться, как та же самая женщина вдруг становится первейшим врагом, самым злым и непримиримым. Откуда что берется?
– Есть опыт?
– Ага.
– Так то – женщина.
– В нашем случае все еще глубже и тяжелее.
Мы подъехали к мосту. Сразу за рекой начинался город. Я уже видел его макушку с проплешинами и зелеными лохмами. Если считать до моста, то набралось двадцать четыре столба. Причем на двух из них висели запылившиеся венки. Цифры меня не вдохновили, хотя венки в условии – это круто. Может мне ввести переменную?
– Вы знаете, – произнес мой новый знакомый, – если бы я был мнительным человеком, то, наверное, подумал бы, что за нами следят.
– Это почему?
– От самого аэровокзала за нами едет синий сорок первый «москвич». Если отстанет, то старается непременно догнать и держится через одну машину. Вот смотрите, я сейчас поверну, и он за нами. Вот… Видите…
Я посмотрел через заднее стекло. Метрах в пятидесяти от нас действительно двигался «москвич». Он не был ни зловещим, ни тревожным. Когда мы тронулись после светофора, «москвич» проехал перекресток, показал правый поворот и прижался к обочине.
– Совпадение, – сообщил я.
– Вижу, – сказал Аркадий. – А я уже подумал, что кто-то из бывших хозяев узнал о вашем визите. Или конкуренты. Сейчас время такое, всего можно ожидать.
Я смотрел на город и не узнавал его. Над рекой вымахали высотные дома, они толпились беспорядочно и не по ранжиру. Некоторые присели на корточки перед подъемными кранами, напоминавших некормленых мутантов. Куда-то исчезли покосившиеся деревянные заборы и красные флаги. Это совсем не тот образ, который застыл в моих воспоминаниях. Я ожидал другой встречи. Странная смесь ностальгии, раздражения и новизны.
– Вы куда меня везете? – спросил я.
– Давайте на ты, предложил Аркадий.
– С чего это ради? – я решил быть сухим до конца.
– Вроде одного возраста, – было видно, что он смущен моим ответом.
– В таких случаях говорят, что мы с вами водку на брудершафт не пили.
– Кстати о водке. Приглашаю вас сегодня на обед, а вечером в клуб, немного развеяться.
– Это исключено. Я не пью.
– Но, кушать то вы кушаете? – теперь и Аркадий с трудом скрывал раздражение.
– Это да. Так вы куда меня везете?
– Я снял для вас люкс в гостинице «Столица».
– Я прожил в этом городе пять лет, но никогда не слышал о такой.
– Бывшая «Советская».
– Это название знаю, но секретарша забронировала мне комнату в другом отеле, – я достал из кармана бумажку и протянул ему.
– Полный отстой, – кинув взгляд, сообщил он.
– Мои командировочные имеют определенный лимит.
– Не переживайте, все оплачено. А расходные документы мы вам сделаем такие, какие надо.
Вот гад. Все продумал. Что же делать? По большому счету это – взятка. Вполне возможно, что происки Тагамлицкого. Он маленький и злобный. Мало того, что отправил в эту дыру, так, еще и решил дискредитировать перед начальством.
– В отстой я, конечно, не поеду, – выкрутился я, – но деньги отдам.
Поживем, увидим, что это за Аркаша.
Мы въехали в центр старого города и я, наконец, начал кое-что узнавать. Вот щербатый театр, вот неряшливый сквер, дальше почтамт и универмаг. Чуть поодаль очкастая библиотека и ДК «Нефтяник». Где-то тут за забором должен прозябать парк, в котором у меня состоялось первое свидание. За парком, почти на берегу реки должна торчать наша развратная общага. Напротив университет, а справа мединститут. Очень много новых зданий и явно чего-то не хватает. Гостиница «Советская» оделась в мрамор и позолоту и стала отелем. На колонне перед входом висела табличка, гласившая о том, что данному заведению присвоена категория четыре звезды. Кто бы верил в эти звезды.
В холле к нам подошел наглый молодой парень в черном, на груди у которого красовалась бирка с надписью: «reception Спартак», узнав, что для меня забронирован люкс, молодой человек убрал нахальство с лица, слегка наклонился и заискивающе улыбнулся.
– Если вы доверите мне свой паспорт, – сказал он, – буквально на пятнадцать минут, то я сам легко заполню анкету, потом принесу ее к вам в номер. Останется только расписаться.
У него был такой криминальный внешний вид, что в другое время, будь он не при исполнении я бы ему не то, что паспорт, даже использованную зубочистку не доверил. Но Аркадий уже подхватил мой чемодан и потащил к лифту. Я немного не успел. Вслед за моим провожатым в кабину вошли четыре молодые девчонки, судя по одежде – спортсменки, и пожилая супружеская пара. Явно иностранцы, откуда у наших нищих пенсионеров деньги на четыре звезды? Больше места не было.
Прежде чем дверь закрылась, я успел спросить у Аркадия, на какой этаж мне идти.
– Пятый, – крикнул он, где-то у меня над головой. Я решил подняться пешком и посчитать ступеньки.
Наверное, меня можно назвать самым лучшим специалистом в мире по лестничным пролетам. Подходя к дому, я могу с высокой степенью точности определить количество ступенек между этажами. На территории бывшего СССР это сделать проще простого. Типовые дома оснащались типовыми лестничными пролетами, которые одинаково штамповали на всех железобетонных заводах необъятной Родины. Один лестничный марш – девять ступенек, итого восемнадцать ступенек между этажами. Берешь этаж, умножаешь на восемнадцать и прибавляешь пять – половинчатый пролет от двери подъезда к первой площадке. Легче легкого. Совсем неинтересно. В старинных домах там, конечно разнообразия больше. Но, все равно редко бывает более четырнадцати ступеней на одном марше. Все зависит от высоты этажа. В богатых домах, где лестницы пологие количество ступенек может быть и больше, но их легко узнать по входным дверям, они непременно двойные и широкие.
Меня поразила Голландия. В девяносто девятом я переоформлял в Антверпене китайские фломастеры. Так вот, там ступеньки вообще непредсказуемые. Они узкие, на пол стопы и высокие. Если у нас максимальная высота ступеней – сантиметров восемнадцать, то там до тридцати. И угол подъема марша больше пятидесяти. Но самое главное, там ступени на одной лестнице бывают разной высоты, что может повлечь за собой травмы.
Лестницы отеля «Столица» сюрпризов не преподнесли. Как я и ожидал, все те же самые девять шагов. Но, даже зная, сколько их до нужного этажа, я все равно считал ступени. Все равно. Привычка.
Номер оказался лучше, чем я ожидал. В большой комнате диван, кресло, письменный стол с настольной лампой и балкон. В маленькой – двуспальная кровать, две прикроватные тумбы и шкаф-купе. В ванной – джакузи и биде. Аркаша ходил по люксу, открывая двери и зажигая везде свет с таким довольным видом, как будто это именно ему предстояло жить здесь две недели.
– Ну, как? – постоянно спрашивал он, пытаясь заглянуть мне в глаза.
– Неплохо, – милостиво отвечал я.
– Какие планы?
– Душ, небольшой отдых, потом, до обеда звонки по вашим конкурентам. Мне нужно вникнуть в обстановку.
– Да какие тут могут быть конкуренты? Раз два и обчелся.
– У меня есть список всех фирм города, которые торгуют канцтоварами оптом или в розницу по оптовым ценам, а так же офисными принадлежностями и бумагой. Там тридцать одна позиция.
– Сколько, сколько? – искренне удивился Аркадий.
– Тридцать одна контора.
– И откуда такие данные?
– Из интернета.
– Дайте-ка посмотреть.
Я порылся в портфеле и протянул ему листок бумаги. Аркаша прочитал первые пару строк, усмехнулся и достал из кармана маркер.
– Тут почти все – чушь, – авторитетно заявил он. – Вот смотрим: «Меркурий» – торгуют в розницу хозгруппой, имеют один небольшой отдел школьно-письменных принадлежностей, между прочим, закупали товар у нас – вторая шкала скидок, объем – двадцать тысяч рублей в месяц. Мелочевщики. Тут таких – большинство. Я вам сейчас их повычеркиваю, оставлю только заслуживающих внимания.
За пять минут он превратил мой документ в шкуру розовой зебры и довольный протянул мне.
– Ну, я пойду, – сообщил он. – Заеду в два. Столик уже заказан.
– Ничего не обещаю, – опять заупрямился я.
Похоже, он моей фразы не слышал. Мой рот почему-то произнес ее очень тихо.
Я успел снять рубашку и расстегнуть брюки, как в дверь постучали.