Страница:
Распаковав свой увесистый акваланг, Женька, пыхтя от тяжести, понес его к камышам, не поленившись сделать крюк через лесные заросли, дабы остаться незамеченным. И в тот самый момент, когда парень увлеченно надевал акваланг, камыши подозрительно зашуршали. Среди них замаячила макушка Стаса. Его друг появился, как говорится, на самом интересном месте.
— О! А я думаю, куда ты пропал? Смотрю, взял акваланг и пошел в лес, подземным плаванием, что ли, решил заняться? Дай-ка, думаю, потешу свое око столь занимательным зрелищем.
— Еще чаво! — усмехнулся Женька. — Ишь ты, решил облапать мои светлые мысли своими грязными лапищами…
Перед появлением Стаса Женька как раз завершал в уме свою великую комбинацию по убеждению присутствующих рыбаков, что в этом месте водятся не просто рыбки, а рыбины гигантских размеров, вроде акул. Его тешила мысль настоящего рыбацкого переполоха. Появление Стаса никак не входило в стратегические планы Женьки, поскольку давно известно: что знают двое, знает и свинья. Но в то же время ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своим грандиозным замыслом этой смехотворной авантюры. И кто же, как не Стас, невольный свидетель его пожизненных приключений, оценит такой подводный спектакль по достоинству? Стас же, в свою очередь, сам скучал от такой неклёвой рыбалки. Поэтому, когда Женька изложил суть дела, друг его не только поддержал, но и изъявил желание принять самое непосредственное участие в подводном кипеше, дополняя Женькин план новыми изощренными подробностями. Притащив свое снаряжение на исходную точку, то бишь, в камыши, Стас надел акваланг и вместе с Женькой погрузился в воду, предполагая, что оба они остались незамеченными полусонной рыбацкой компанией.
Парочка подплыла на глубине к надувной лодке Вано. В это время Виктор сидел возле кормы с удочкой в руках. Рыба здесь не то что не клевала, но, похоже, даже и не приближалась к его жирному червяку, с любовью выкопанному вчера в бабушкином огороде. Витя усиленно боролся со сном, пытаясь сосредоточить взгляд на монотонно колыхающемся поплавке. Но зрачки все чаще и чаще предательски сводились к переносице, и глаза сами собой закрывались, заманчиво сменяя однообразную картину речного обзора на сладкий, безмятежный сон. Лишь благодаря невероятным усилиям воли, не оставляющего в покое совесть осознание рыбацкого долга, Виктору периодически удавалось разомкнуть свои свинцовые веки.
Вано сидел на другом конце лодки со спиннингом. Его рыбалка была более энергичной. Он непрерывно забрасывал блесну в реку — то тут, то там — не теряя надежды поймать хоть что-нибудь. Казалось, этому человеку вообще неведомы слова «усталость», «сон», «упадок настроения». Наматывая в очередной раз прерывистыми движениями леску на катушку спиннинга, Вано скользнул взглядом по воде недалеко от лодки. Потом искоса посмотрел на куняющего носом Виктора и, загадочно улыбнувшись, предусмотрительно отодвинулся от края лодки. Он быстро смотал леску и, как ни в чем не бывало, стал увлеченно менять блесну.
В это время «диверсанты» уже находились в точно заданных координатах. Женька аккуратно подплыл к вяло подергивающемуся на удочке Виктора червяку и с силой потянул за леску. Сонный Виктор от неожиданности чуть не плюхнулся в воду, инстинктивно вцепившись в удочку. Адреналин ударил в кровь чрезмерной дозой. Он, словно внезапный ураганный ветер, взбудоражил в человеческом «чердаке» всякий пылящийся там «хлам» в виде древних охотничьих инстинктов. Глаза Виктора вмиг округлились. И, напрочь позабыв девиз рыбака «рыба любит тишину», он с азартом крикнул Вано:
— Есть! Поймал, поймал!
Леска туго натянулась, согнув удилище в крутую дугу, и стала ходить по кругу. Виктор, не веря своему рыбацкому счастью, упорно пытался подтянуть ее к себе.
— Ого! Такая рыбища! Наверное, щука огромная, — хвастливо приговаривал он, сосредоточив свой восхищенный взгляд на пучине мутных вод.
Вано изобразил непомерную радость за товарища и суетливо стал помогать ему советами, как лучше вытащить эту рыбину. На «корабле» разгорались рыбацкие страсти.
— Глянь, глянь, как водит! — опьяненный небывалой удачей произносил «счастливый рыбак». Виктор от волнения даже привстал. — Сетку, то есть… подсак, подсачек давай, сейчас я ее подведу!
В это мгновение леска резко потянулась к середине реки, и тут же последовал мощный удар по дну лодки. От этого неожиданного толчка Виктор, увлеченный погоней за «огромной щукой» вывалился за борт, не удержав равновесие. Чувство собственной безопасности перед такими речными монстрами мгновенно превысил рыбацкий инстинкт. Бросив удочку, Виктор с невероятной для себя скоростью взобрался обратно в лодку, чуть не опрокинув ее в панике вместе с Вано. И если бы не своевременная помощь отца Иоанна, кто знает, чем бы это все закончилось.
— Ничего себе! Ничего себе! — словно заклинание, повторял Виктор, стуча зубами не то от прохладной воды, не то от страха. — Нет, ты видел? Ка-а-ак дала! Вот такая, наверное, не меньше…
При этих словах ручная рыбацкая болезнь принимала все большие размахи.
— Похоже на сома-сторожила, — уверял Вано, выказывая всем видом свое возбужденное состояние любителя-рыбака.
— Сом?! Ничего себе! Не, ну ты видел, видел?! Их тут целая стая! Такую удочку упер, гад!
— Угу, этот сомик эдак килограммов на шестьдесят потянет, — разжигал страсти напарник, налегая на весла. — С моим спиннингом мы точно с ними не справимся.
— Да, да, — поддержал его Виктор, тайно радуясь, что их лодка быстро удаляется от места его недавней «радости», закончившейся полным ужасом. — Надо взять леску помощнее, да крючки побольше…
Очевидно, от пережитого страха Виктора понесло в беспрерывном словесном излиянии. Он на ходу стал придумывать невероятные схемы поимки этих рыбин.
На берегу горе-рыбаков уже ожидала наиболее любопытная часть рыбацкой компании. Побросав свои удочки, они в недоумении созерцали невероятный пилотаж Виктора в воду и последующий счастливый кадр «спасения утопленника», мгновенно перешедший в скоростную греблю его напарника к берегу. Обретя почву под ногами, Виктор окончательно осмелел. Он взахлеб стал рассказывать ребятам про свой почти удачный улов, а также о героической борьбе с этими речными монстрами в воде, где он чуть было не схватил рыбину за хвост… Как известно, самыми большущими из пойманных рыб всегда бывают те, что непременно сорвались с крючка в решающий момент схватки.
Нагнетаемые рыбацкие страсти и охотничий азарт, немало подстегиваемый Вано, перекинулись на других. Все стали усиленно готовиться к поимке трофейных экземпляров. Кто тащил огромные крючки, кто — капроновые нити, кто — случайно захваченный с собой большой алюминиевый финский подсак… Кто-то предупредил, что в воду лучше не заходить, потому что слышал трагическую рыбацкую историю про огромного сома, проглотившего целую собаку, якобы есть и сомы-людоеды. И далее последовал целый сериал различных «достоверных» случаев. После всех этих рассказов-страшилок народ стал дружно сооружать суперснасть, причем одну на всех.
Вано, как и положено, морально поддержал рыбацкую инициативу, но активного участия в реализации этого «проекта» принимать не стал. Любезно предоставив лодку в распоряжение энтузиастов, он присоединился к Сэнсэю и Николаю Андреевичу, которые мирно сидели вдали от суеты на своей облюбованной коряге.
— Что там за паника? — поинтересовался Сэнсэй у отца Иоанна.
— Да, — махнул тот рукой, — Сусанин твой Ихтиандром прикинулся. С приятелем надели акваланги и разыгрывают нас.
— А-а-а… Этот может и не такое отчебучить… Рыбная ловля вообще полезное дело… особенно для развития воображения.
Они посмеялись, глядя в ту сторону. К тому времени Женька и Стас, как ни в чем не бывало, подошли к ребятам. Они активно подключились к общей суматохе, подливая масло в огонь возбужденными речами и интенсивным жестикулированием.
Поимка чудо-рыбы длилась у молодой компании почти три часа. Парни поочередно пробороздили вдоль и поперек водный простор речки, пытаясь обнаружить «ценный улов» Виктора. В конце концов, все устали, изрядно измотавши свои силы и нервы, и практически разуверились вообще что-либо поймать.
Где-то после обеда тайна о «чуде-рыбе» была раскрыта донельзя банальным способом. И, главное, кем? Самым неподражаемым сценаристом-юмористом, тем, кто брал в камышах торжественные клятвы с других о неразглашении тайны чуть ли не «государственной важности»… Сначала все шло, вроде как по замыслу. Женька решил даже продемонстрировать перед зрителями-рыбаками свое мужество и героизм бесстрашного пловца. Вода уже достаточно прогрелась, но лезть в нее после всех рассказанных страшилок никто как-то не изъявлял особого желания. Один Женька с удовольствием предавался купанию, ныряя, как утка, в различных местах в поисках больших сомов.
Но в какой-то момент парень, находясь на глубине, вдруг отчаянно начал барахтаться в воде, словно утопающий. Сначала все подумали, что это его очередное дурачество. Но обычно подобное действие сопровождалось какой-то комической речью, оглашающей публике все «героические заслуги» обладателя сего тела. Однако сейчас Женька молча барахтался, периодически пропадая под водой. Стас первый кинулся на помощь. За ним, не раздумывая, в воду прыгнули Богдан и Сват. Обеспокоенная компания вновь повскакивала со своих насиженных мест. В это время Женьке, наконец-то, удалось освободиться от чего-то, и он с такой скоростью погреб к берегу, которая, наверное, не снилась даже чемпиону мира по плаванию. Пулей выскочив из воды, парень в ужасе обернулся и стал всматриваться туда, где чуть не утонул.
— Что случилось? — подбегая, спрашивали ребята.
— Сомы атаковали?! — в волнении допытывался Виктор.
— Да какие, блин, сомы! — на полном серьезе тараторил Женька. — То мы вас со Стасом разыгрывали. А сейчас действительно кто-то меня тащил на глубину. Такое цепкое, лохматое! Просто жуть! До сих пор вон мурашки по коже бегают. Я только одну ногу освободил, а оно своей клешней как ухватится за другую! Я поднырнуть хотел, а оно там, такое здоровое…
Сэнсэй, проходивший сзади компании, остановился, немного послушал, посмотрел на указанное Женькой место на воде. Обвел взглядом всех присутствующих, улыбнулся и пошел своей дорогой за запасными крючками.
Толпа еще с недоверием внимала словам Женьки, как тот вдруг впал в молчаливый ступор. Взгляд его застыл на воде. Все посмотрели в ту сторону. Во вздымающей пучине появилось непонятное чудовище, обросшее длинной тиной. Оно стало медленно приближаться к берегу. Народ стоял, не шелохнувшись: кто из интереса, а кто и по природной слабости не мог сдвинуться с места. По мере того, как у этого «чудовища» стало появляться из воды человеческое туловище, и его верхняя часть освобождаться от тины, впавшие в ступор, начали проявлять первые признаки жизни. В конце концов, этот объект непомерного Женькиного страха окончательно «трансформировался» в Вано, который, стряхнув с себя последний «клок» тины, окунулся в воду и, приглаживая волосы руками, со своей неизменной щербатой улыбочкой вышел на берег.
— Ну, как сомик? — насмешливо подтрунил он Женьку, и вся толпа покатилась со смеху.
После этого случая никто уже не боялся лезть в воду. Парни грузно плескались в речке, начисто распугав даже мелкую рыбешку. Вано активно поддерживал весь этот сумбурный энтузиазм молодости своим нескончаемым потоком шуток. Он так запал в душу Женьке, что тот не заметил, как сдружился с ним, перейдя на «ты», и нашел в его лице незаменимого напарника по своим «потешным делам». Практически все уже, бросив рыбалку, предались полноценному отдыху. Один Сэнсэй по-прежнему, как преданный рыбак, сидел со своей удочкой на берегу. Вано с Женькой уже не вытерпели и, демонстративно подплыв к сэнсэевой удочке, начали по очереди дергать за леску, имитируя грандиозный поклев. Сэнсэй терпел, терпел их издевательства, а потом не выдержал и с улыбкой произнес:
— Если бы рыбалка так не успокаивала, я бы вас, карасей эдаких, уже давно бы «утопил».
Женька с оптимизмом выкрикнул ему в ответ:
— Рыба в воде не тонет!
На что Вано тут же с иронией подметил:
— Слышишь, Ихтиандр, а ты ничего не перепутал насчет того, что не тонет в воде?
Над речными просторами вновь раздался уморительный хохот.
Когда компания после «водных процедур» блаженно растянулась на солнышке, к Сэнсэю подсел Володя.
— Что, тишина? — кивнул он на поплавок.
— Тишина, — с грустинкой промолвил Сэнсэй.
— Да бросай ты это неблагодарное дело, — с улыбкой посоветовал Володя. — По-моему, нормальной рыбы здесь отродясь не водилось.
— Э-э-э, нет… — с настойчивостью протянул Сэнсэй, однако после паузы, усмехнувшись, добавил: — Знаешь народную рыбацкую примету? «Хороший клев бывает либо до того, как ты начал ловить рыбу, либо после того, как ты уже смотал удочки».
— Точно! Так что сматывай удочки, как советует самый «честный» в мире рыбацкий народ, — со смешком предложил Володя.
Сэнсэй поддержал его шутку:
— Это ты тонко намекаешь на тот «закон природы», согласно которому честные люди не могут быть хорошими рыбаками?
Они оба рассмеялись, вспоминая распространенную рыбацкую байку.
— Хотелось бы хоть одну приличную поймать. А то с такой, — Сэнсэй показал на бутыль, в котором мирно плавало несколько сельдявок, — кот не пустит даже на порог.
Володя вновь усмехнулся и посмотрел в сторону леса. Оттуда вышел Валера и направился в лагерь, волоча за собой длинный ствол сухого дерева.
— О, Валера…Опять бревно тянет…
Сэнсэй оглянулся.
— Молодец. Дрова на вечер заготавливает в отличие от некоторых, — он недвусмысленно посмотрел на Володю, а потом проговорил, — в том числе и меня.
— Я ему предлагал искупаться. Да он все особняком от компании держится.
— Стесняется парень. Первый раз в новом коллективе. Никого не знает, кроме тебя.
— Это точно, — пробасил Володя. — Я, кстати, хотел переговорить с тобой по поводу него. Он парень неплохой. Судьба, конечно, у него тяжелая. Помочь бы, чтобы снова в проблемы не влез.… Мы с ним с детства вроде как дружим. Сосед мой по площадке. Раньше вместе и в спортзал бегали, и во дворе в одной компании были… Его родители на Севере работали, а Валерку бабушка воспитывала. Добрая женщина. Ну, а когда его родаки с Севера приехали на постоянку, ему как раз четырнадцать стукнуло. Тут и началась у него «развеселая жизнь». Отец запил, мать стал бить. Та, недолго думая, развелась. Вышла замуж за другого. А тот оказался ничем не лучше отца. Поменяла, что называется, шило на мыло. Только скандалов в семье прибавилось. Валерка психовать стал по поводу и без повода. И в тюрьму-то на первую ходку загремел по глупости. Ему как раз восемнадцать исполнилось. До призыва месяц не дотянул, мужика какого-то избил в уличной драке. Дали год. Вышел. Помыкался, помыкался… На работу не берут. А тут еще отчим каждый день на мозги капал, мол, не собирается содержать уголовника за свой счет. Короче, денег нет, а по молодости многого хочется. Ну, и загремел еще на трешку за «гоп-стоп». Вернулся, дома житья как не было, так и нет. Квартиру снять — тоже проблема. Да и связался с братвой. Ушел жить на другую квартиру в соседнем районе. Женился. Но и года не прошло, его в обмен пустили. Подставили, как дурака под статью, и пошел пацан, как лох по этапу… Хорошо, что «пятеркой» отделался. А пока сидел, жена от него ушла, родители погибли в автокатастрофе. Осталась из родных одна бабулька, и той уже сейчас под восемьдесят… Вот только освободился, еще со справкой гуляет… Короче говоря, жизнь у него была не сахар. А вообще он неплохой пацан.
— Да уж, неплохой… всего лишь три судимости, — усмехнулся Сэнсэй.
— Просто жизнь так повернулась. Я же его знаю сколько лет! Письма ему в зону писал, так сказать, морально поддерживал. Особенно последние четыре года мы часто переписывались. Пристроить бы его куда-нибудь, чтобы снова не сорвался… А то он парень слабохарактерный, неустойчивый…
— Неустойчивый, говоришь?! — вновь усмехнулся Сэнсэй и как-то странно посмотрел на Володю.
Тот засмущался.
— Нет, ну, мало ли, попадет снова под дурное влияние или еще чего ненужного сотворит…
— Ладно, что-нибудь придумаем.
В шутках-прибаутках незаметно подкрался вечер. Олег со Сватом начали разминаться. Эта «дурная привычка», ставшая для многих присутствующих уже физиологической ежедневной потребностью, заразительно подействовала и на остальных. У спецназовцев была немного другая, чем у сэнсэевых ребят, техника тренировки. Это породило обоюдный взаимный интерес у разминающихся сторон. Слово за слово — и парни стали делиться между собой накопленным «военным» и «гражданским» опытом. Незаметно дело дошло до мелких спаррингов.
В это время отец Иоанн, Сэнсэй, Володя и Николай Андреевич все еще пытались рыбачить, выдергивая мелочь, как они выражались «хотя бы на запах для ухи», и безутешно ожидая звона колокольчика с «дорожки», который по идее должен подать сигнал о крупной поклевке. Будь они глубокими стариками, их, конечно, уже ничего бы не интересовало, кроме удочки в руках и самого процесса ловли. Но в жилах ещё бурлила молодая кровь. Поэтому они все чаще и чаще оглядывались в сторону спаррингующихся, обсуждая между собой их технику и ошибки. Наконец Вано не удержался и, оставив свою удочку на попеченье Володи, пошел к бойцам.
— О! — усмехнулся Сэнсэй. — Раз батюшка проникся тренировкой, значит, сейчас начнется назидательный процесс. Пошли, посмотрим.
Когда они приблизились, отец Иоанн был уже в своем репертуаре. Во время спарринга Стас нечаянно разбил губу Женьке, когда тот в паре с ним пытался продемонстрировать Володиным ребятам интересный захват. Отец Иоанн хлопотливо засуетился вокруг Женьки, как заботливая курица над цыпленком, чуть ли не насильно прикладывая холодный компресс в виде смоченного водой носового платка. Женька в удивлении сначала отмахивался, мол, обычное дело, но под натиском уговоров отца Иоанна сдался. Эта сцена невольно привлекла внимание и остальных наблюдателей.
— Вот… вот… так всегда: при глупом разуме страдает тело, — растолковывал батюшка Женьке суть промаха. — Внутри тебя должна быть божья сила. Без оной телеса твои лишь прах, бесконечность страданий.
— Так бесконечность страданий на тренировках, в конечном счете, и приводит к «устойчивости положения тела во время боя», — с юмором ответил Женька, пытаясь встать с бревна «для проштрафившихся и пострадавших».
Но батюшка, очевидно, не закончив свою поучительную проповедь, положил руку на Женькино плечо и вновь пригвоздил его к прежнему месту. Произносить свои наставления сверху вниз для отца Иоанна было гораздо удобнее, чем дышать в пупок этому почти двухметровому гиганту.
— Не скажи, не скажи… Главное в человеке — дух божий. Он, а не плоть суетная, есть истинный источник силы. На него надейся…
— … а сам не плошай, — резво прервал отца Иоанна Женька, попытавшись опять встать.
Но Вано вновь его усадил «железной» рукой. Батюшка покачал головой и посмотрел на подошедшего Сэнсэя. Имитируя стариковский голос, со своим излюбленным ударением на «о», Вано промолвил:
— Не, ну молодежь-то какова? И поступки, и слова? Мы то были молодые, мы же так вот не дурили! А просили все совета: «Можно то, да можно это?».
Сэнсэй с Володей заулыбались, глядя на батюшку.
— Я же те, дурья башка, талдычу, что не на груды своих мышц надейся, а на дух божий, что внутри тебя, — продолжал поучать отец Иоанн Женьку. — Без него ты — лишенец, отщепенец плоти!
— Это я то лишенец?! Это я то отщепенец плоти?! — возмутился Женька и встал во весь свой дюжий рост супротив худощавого батюшки.
Комизм ситуации вызвал хохот наблюдавшей за происходящим компании. Вано посмотрел на огромный торс Женьки с накачанными мышцами, измерил его презрительным взглядом и, махнув рукой, произнес:
— Та, слабак! Разве это сила?! Это всего лишь надутый мешок с костями. Дунь на него — он и полетит. Вот я тебе сейчас покажу, что есть настоящая божья сила, накопленная таинством неустанных молитв.
При этих словах отец Иоанн поучительно поднял указательный палец. Потом принялся демонстративно оголять верхнюю часть туловища. Перед присутствующими предстало жалкое зрелище: худой, костлявый поп, словно недавно вышедший из Бухенвальдских застенков. На его теле отсутствовало даже какое-то подобие мышц. Под бледной поповской кожей просматривались лишь необычно толстые жилы, что делало его похожим на изголодавшуюся корову в хлеву нерадивого хозяина. Но на этот немаловажный факт, да еще на необычно широкие запястья и укрупненные суставы в локтях и плечах, мог обратить внимание только настоящий профи. А для остальных его вид скорее вызывал чувство жалости, жгучего желания поскорее дать этому недокормленному чуду природы хоть что-нибудь съестное. Даже Женька, который было завелся на поединок, увидев эти ходячие «мощи», что называется осекся и спустил пар.
Все с нескрываемыми улыбками смотрели на странного батюшку, призывающего испытать свою судьбу. Казалось, тронь его одним пальцем, он, бедолага, и рассыплется. Никто, то ли из сострадания, то ли из уважения, не решался приблизиться к отцу Иоанну, ставшему для всех другом всего за каких-то неполных двенадцать часов.
— Ну? — Батюшка, важно подбоченись, выжидающе стоял в гордом одиночестве. — Кто считает себя сильным? Выходите. Хоть два, хоть три, хоть восемь человек. Сила Духа — это великая сила. Она могёть и не такое.
Увидев сочувствие и жалость на лицах ребят, Сэнсэй пришел на выручку отцу Иоанну:
— Давайте, давайте, не стесняйтесь, маловеры. Раз батюшка глаголет, что «могёть», значит «могёть».
С его «благословения» народ немного зашевелился. Видя серьезный настрой Вано на спарринг, Женька подошел к Сэнсэю и, не отыскав в своем лексиконе слов, чтобы разом выразить всё своё возмущение, протянул пару раз руку в сторону батюшки.
— Сэнсэй, ну, куда?! — наконец вырвалось из его жалостливой натуры. — Я же его ненароком и зашибить могу, грех на душу еще брать… У меня же удар…
И, не находя подходящих слов, Женька с силой врезал ногой «Йоко» в ближайшее дерево, объемом гораздо больше торса отца Иоанна. От мощного удара дерево содрогнулось, и сверху посыпались сухие ветки.
— Ну, куда?! — повторил он свой вопрос.
На что батюшка, оставшийся абсолютно равнодушным к демонстрациям Женьки, поповским голосом поучительно проговорил:
— Не в плоти, сын мой, сила духа человека, а в душе его. Иисус, вон, плюнул на смоковницу, плода не приносящую, она и засохла. А от твоих силенок только веточки посыпались.
— Ладно, — напыжился Женька, готовый доказать свою правоту в деле.
Вано только того и надо было. Он оживился и, как зазывала на площади, стал подогревать страсти публики.
— Кто еще хочет ощутить на себе силу внутреннего духа? Что, только он один? — указал батюшка пальцем на Женьку. — Один в поле не воин супротив такой силищи… Давайте, выходите ещё кто-нибудь, кто смелый… Настоятельно рекомендую проявить себя на полном серьезе, бо показываю первый и последний раз.
Парни заулыбались, восприняв его слова по-своему, и больше для смеха, чем для настоящего спарринга, стали выставлять свои кандидатуры против тощего батюшки. Сэнсэй же лишь загадочно усмехнулся, а потом предупредил не то в шутку, не то всерьёз:
— Смотрите, но помните: глаза обманывают. Батюшка любитель пошутить. Коли глаголет в такой форме, держите уши востро. Советую вам работать в полный контакт, — и с ноткой черного юмора добавил: — чтобы этот раз не стал для вас последним.
Наконец, человек восемь желающих поучаствовать в этом анекдоте, стали вокруг Вано, обступив его на расстоянии двух-трех метров. Женька специально занял позицию напротив батюшки. С одной стороны, конечно, отцу Иоанну удалось распалить его на спарринг. Но, с другой стороны, парню искренне было жаль батюшку. «Он даже не догадывается, на какую силу нарывается, — рассуждал про себя Женька. — Трое спецназовцев, прошедшие горячие точки, да еще наши ребята. Ну, куда он лезет на рожон? Да его тут одним ударом сотрут в порошок… Одним ударом?!»
И тут Женьке пришла в голову «великолепная идея». Он решил сыграть в «благородного рыцаря» — первым напасть на Вано и простым приёмом уложить его на землю, чтобы уберечь батюшку от ударов остальных нападающих и соответственно возможного «множественного травматизма». А лежачего, как известно, не бьют. Воодушевленный такой мыслью, Женька встал в боевую стойку, выказывая всем своим видом готовность. И, недолго думая, первым подскочил к Вано, нанося в грудь удар кулаком, после которого (Женька в этом абсолютно не сомневался) батюшка окажется в считанные секунды на земле. Но не тут-то было!
Отец Иоанн свободно стоял, выставив вперед ногу. Но в момент удара его худое тело быстро и легко отклонилось в сторону, как перышко под дуновением ураганного ветра. Сокрушительный удар Женьки, несший в себе силу более стокилограммового веса парня, пролетел буквально в нескольких миллиметрах от груди шклявого батюшки. В этот момент жилы отца Иоанна необычно вздулись. И правая рука Вано, словно пуля во время выстрела, вылетела в грудь Женьки, нанося раскрытой ладонью мощный ответный удар, чем-то схожий с ударом «колокольчика». Вопреки всем законам физики, тело «благородного рыцаря» с такой скоростью отлетело от костлявой руки батюшки, будто Женька столкнулся на полном ходу с железнодорожным локомотивом, нагоняющим суточное опоздание. Не успел еще «благородный рыцарь» приземлиться в заданном Вано направлении, как остальные бойцы, стоявшие до этого с ухмылками, моментально отреагировали на контратаку Вано. Вернее, отреагировал их мозг, годами натасканный на различные экстремальные ситуации. Подсознание молниеносно оценило обстановку и, тут же блокировав эмоции, включило рефлекс самозащиты для обеспечения собственной безопасности.
— О! А я думаю, куда ты пропал? Смотрю, взял акваланг и пошел в лес, подземным плаванием, что ли, решил заняться? Дай-ка, думаю, потешу свое око столь занимательным зрелищем.
— Еще чаво! — усмехнулся Женька. — Ишь ты, решил облапать мои светлые мысли своими грязными лапищами…
Перед появлением Стаса Женька как раз завершал в уме свою великую комбинацию по убеждению присутствующих рыбаков, что в этом месте водятся не просто рыбки, а рыбины гигантских размеров, вроде акул. Его тешила мысль настоящего рыбацкого переполоха. Появление Стаса никак не входило в стратегические планы Женьки, поскольку давно известно: что знают двое, знает и свинья. Но в то же время ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своим грандиозным замыслом этой смехотворной авантюры. И кто же, как не Стас, невольный свидетель его пожизненных приключений, оценит такой подводный спектакль по достоинству? Стас же, в свою очередь, сам скучал от такой неклёвой рыбалки. Поэтому, когда Женька изложил суть дела, друг его не только поддержал, но и изъявил желание принять самое непосредственное участие в подводном кипеше, дополняя Женькин план новыми изощренными подробностями. Притащив свое снаряжение на исходную точку, то бишь, в камыши, Стас надел акваланг и вместе с Женькой погрузился в воду, предполагая, что оба они остались незамеченными полусонной рыбацкой компанией.
Парочка подплыла на глубине к надувной лодке Вано. В это время Виктор сидел возле кормы с удочкой в руках. Рыба здесь не то что не клевала, но, похоже, даже и не приближалась к его жирному червяку, с любовью выкопанному вчера в бабушкином огороде. Витя усиленно боролся со сном, пытаясь сосредоточить взгляд на монотонно колыхающемся поплавке. Но зрачки все чаще и чаще предательски сводились к переносице, и глаза сами собой закрывались, заманчиво сменяя однообразную картину речного обзора на сладкий, безмятежный сон. Лишь благодаря невероятным усилиям воли, не оставляющего в покое совесть осознание рыбацкого долга, Виктору периодически удавалось разомкнуть свои свинцовые веки.
Вано сидел на другом конце лодки со спиннингом. Его рыбалка была более энергичной. Он непрерывно забрасывал блесну в реку — то тут, то там — не теряя надежды поймать хоть что-нибудь. Казалось, этому человеку вообще неведомы слова «усталость», «сон», «упадок настроения». Наматывая в очередной раз прерывистыми движениями леску на катушку спиннинга, Вано скользнул взглядом по воде недалеко от лодки. Потом искоса посмотрел на куняющего носом Виктора и, загадочно улыбнувшись, предусмотрительно отодвинулся от края лодки. Он быстро смотал леску и, как ни в чем не бывало, стал увлеченно менять блесну.
В это время «диверсанты» уже находились в точно заданных координатах. Женька аккуратно подплыл к вяло подергивающемуся на удочке Виктора червяку и с силой потянул за леску. Сонный Виктор от неожиданности чуть не плюхнулся в воду, инстинктивно вцепившись в удочку. Адреналин ударил в кровь чрезмерной дозой. Он, словно внезапный ураганный ветер, взбудоражил в человеческом «чердаке» всякий пылящийся там «хлам» в виде древних охотничьих инстинктов. Глаза Виктора вмиг округлились. И, напрочь позабыв девиз рыбака «рыба любит тишину», он с азартом крикнул Вано:
— Есть! Поймал, поймал!
Леска туго натянулась, согнув удилище в крутую дугу, и стала ходить по кругу. Виктор, не веря своему рыбацкому счастью, упорно пытался подтянуть ее к себе.
— Ого! Такая рыбища! Наверное, щука огромная, — хвастливо приговаривал он, сосредоточив свой восхищенный взгляд на пучине мутных вод.
Вано изобразил непомерную радость за товарища и суетливо стал помогать ему советами, как лучше вытащить эту рыбину. На «корабле» разгорались рыбацкие страсти.
— Глянь, глянь, как водит! — опьяненный небывалой удачей произносил «счастливый рыбак». Виктор от волнения даже привстал. — Сетку, то есть… подсак, подсачек давай, сейчас я ее подведу!
В это мгновение леска резко потянулась к середине реки, и тут же последовал мощный удар по дну лодки. От этого неожиданного толчка Виктор, увлеченный погоней за «огромной щукой» вывалился за борт, не удержав равновесие. Чувство собственной безопасности перед такими речными монстрами мгновенно превысил рыбацкий инстинкт. Бросив удочку, Виктор с невероятной для себя скоростью взобрался обратно в лодку, чуть не опрокинув ее в панике вместе с Вано. И если бы не своевременная помощь отца Иоанна, кто знает, чем бы это все закончилось.
— Ничего себе! Ничего себе! — словно заклинание, повторял Виктор, стуча зубами не то от прохладной воды, не то от страха. — Нет, ты видел? Ка-а-ак дала! Вот такая, наверное, не меньше…
При этих словах ручная рыбацкая болезнь принимала все большие размахи.
— Похоже на сома-сторожила, — уверял Вано, выказывая всем видом свое возбужденное состояние любителя-рыбака.
— Сом?! Ничего себе! Не, ну ты видел, видел?! Их тут целая стая! Такую удочку упер, гад!
— Угу, этот сомик эдак килограммов на шестьдесят потянет, — разжигал страсти напарник, налегая на весла. — С моим спиннингом мы точно с ними не справимся.
— Да, да, — поддержал его Виктор, тайно радуясь, что их лодка быстро удаляется от места его недавней «радости», закончившейся полным ужасом. — Надо взять леску помощнее, да крючки побольше…
Очевидно, от пережитого страха Виктора понесло в беспрерывном словесном излиянии. Он на ходу стал придумывать невероятные схемы поимки этих рыбин.
На берегу горе-рыбаков уже ожидала наиболее любопытная часть рыбацкой компании. Побросав свои удочки, они в недоумении созерцали невероятный пилотаж Виктора в воду и последующий счастливый кадр «спасения утопленника», мгновенно перешедший в скоростную греблю его напарника к берегу. Обретя почву под ногами, Виктор окончательно осмелел. Он взахлеб стал рассказывать ребятам про свой почти удачный улов, а также о героической борьбе с этими речными монстрами в воде, где он чуть было не схватил рыбину за хвост… Как известно, самыми большущими из пойманных рыб всегда бывают те, что непременно сорвались с крючка в решающий момент схватки.
Нагнетаемые рыбацкие страсти и охотничий азарт, немало подстегиваемый Вано, перекинулись на других. Все стали усиленно готовиться к поимке трофейных экземпляров. Кто тащил огромные крючки, кто — капроновые нити, кто — случайно захваченный с собой большой алюминиевый финский подсак… Кто-то предупредил, что в воду лучше не заходить, потому что слышал трагическую рыбацкую историю про огромного сома, проглотившего целую собаку, якобы есть и сомы-людоеды. И далее последовал целый сериал различных «достоверных» случаев. После всех этих рассказов-страшилок народ стал дружно сооружать суперснасть, причем одну на всех.
Вано, как и положено, морально поддержал рыбацкую инициативу, но активного участия в реализации этого «проекта» принимать не стал. Любезно предоставив лодку в распоряжение энтузиастов, он присоединился к Сэнсэю и Николаю Андреевичу, которые мирно сидели вдали от суеты на своей облюбованной коряге.
— Что там за паника? — поинтересовался Сэнсэй у отца Иоанна.
— Да, — махнул тот рукой, — Сусанин твой Ихтиандром прикинулся. С приятелем надели акваланги и разыгрывают нас.
— А-а-а… Этот может и не такое отчебучить… Рыбная ловля вообще полезное дело… особенно для развития воображения.
Они посмеялись, глядя в ту сторону. К тому времени Женька и Стас, как ни в чем не бывало, подошли к ребятам. Они активно подключились к общей суматохе, подливая масло в огонь возбужденными речами и интенсивным жестикулированием.
Поимка чудо-рыбы длилась у молодой компании почти три часа. Парни поочередно пробороздили вдоль и поперек водный простор речки, пытаясь обнаружить «ценный улов» Виктора. В конце концов, все устали, изрядно измотавши свои силы и нервы, и практически разуверились вообще что-либо поймать.
Где-то после обеда тайна о «чуде-рыбе» была раскрыта донельзя банальным способом. И, главное, кем? Самым неподражаемым сценаристом-юмористом, тем, кто брал в камышах торжественные клятвы с других о неразглашении тайны чуть ли не «государственной важности»… Сначала все шло, вроде как по замыслу. Женька решил даже продемонстрировать перед зрителями-рыбаками свое мужество и героизм бесстрашного пловца. Вода уже достаточно прогрелась, но лезть в нее после всех рассказанных страшилок никто как-то не изъявлял особого желания. Один Женька с удовольствием предавался купанию, ныряя, как утка, в различных местах в поисках больших сомов.
Но в какой-то момент парень, находясь на глубине, вдруг отчаянно начал барахтаться в воде, словно утопающий. Сначала все подумали, что это его очередное дурачество. Но обычно подобное действие сопровождалось какой-то комической речью, оглашающей публике все «героические заслуги» обладателя сего тела. Однако сейчас Женька молча барахтался, периодически пропадая под водой. Стас первый кинулся на помощь. За ним, не раздумывая, в воду прыгнули Богдан и Сват. Обеспокоенная компания вновь повскакивала со своих насиженных мест. В это время Женьке, наконец-то, удалось освободиться от чего-то, и он с такой скоростью погреб к берегу, которая, наверное, не снилась даже чемпиону мира по плаванию. Пулей выскочив из воды, парень в ужасе обернулся и стал всматриваться туда, где чуть не утонул.
— Что случилось? — подбегая, спрашивали ребята.
— Сомы атаковали?! — в волнении допытывался Виктор.
— Да какие, блин, сомы! — на полном серьезе тараторил Женька. — То мы вас со Стасом разыгрывали. А сейчас действительно кто-то меня тащил на глубину. Такое цепкое, лохматое! Просто жуть! До сих пор вон мурашки по коже бегают. Я только одну ногу освободил, а оно своей клешней как ухватится за другую! Я поднырнуть хотел, а оно там, такое здоровое…
Сэнсэй, проходивший сзади компании, остановился, немного послушал, посмотрел на указанное Женькой место на воде. Обвел взглядом всех присутствующих, улыбнулся и пошел своей дорогой за запасными крючками.
Толпа еще с недоверием внимала словам Женьки, как тот вдруг впал в молчаливый ступор. Взгляд его застыл на воде. Все посмотрели в ту сторону. Во вздымающей пучине появилось непонятное чудовище, обросшее длинной тиной. Оно стало медленно приближаться к берегу. Народ стоял, не шелохнувшись: кто из интереса, а кто и по природной слабости не мог сдвинуться с места. По мере того, как у этого «чудовища» стало появляться из воды человеческое туловище, и его верхняя часть освобождаться от тины, впавшие в ступор, начали проявлять первые признаки жизни. В конце концов, этот объект непомерного Женькиного страха окончательно «трансформировался» в Вано, который, стряхнув с себя последний «клок» тины, окунулся в воду и, приглаживая волосы руками, со своей неизменной щербатой улыбочкой вышел на берег.
— Ну, как сомик? — насмешливо подтрунил он Женьку, и вся толпа покатилась со смеху.
После этого случая никто уже не боялся лезть в воду. Парни грузно плескались в речке, начисто распугав даже мелкую рыбешку. Вано активно поддерживал весь этот сумбурный энтузиазм молодости своим нескончаемым потоком шуток. Он так запал в душу Женьке, что тот не заметил, как сдружился с ним, перейдя на «ты», и нашел в его лице незаменимого напарника по своим «потешным делам». Практически все уже, бросив рыбалку, предались полноценному отдыху. Один Сэнсэй по-прежнему, как преданный рыбак, сидел со своей удочкой на берегу. Вано с Женькой уже не вытерпели и, демонстративно подплыв к сэнсэевой удочке, начали по очереди дергать за леску, имитируя грандиозный поклев. Сэнсэй терпел, терпел их издевательства, а потом не выдержал и с улыбкой произнес:
— Если бы рыбалка так не успокаивала, я бы вас, карасей эдаких, уже давно бы «утопил».
Женька с оптимизмом выкрикнул ему в ответ:
— Рыба в воде не тонет!
На что Вано тут же с иронией подметил:
— Слышишь, Ихтиандр, а ты ничего не перепутал насчет того, что не тонет в воде?
Над речными просторами вновь раздался уморительный хохот.
* * *
Когда компания после «водных процедур» блаженно растянулась на солнышке, к Сэнсэю подсел Володя.
— Что, тишина? — кивнул он на поплавок.
— Тишина, — с грустинкой промолвил Сэнсэй.
— Да бросай ты это неблагодарное дело, — с улыбкой посоветовал Володя. — По-моему, нормальной рыбы здесь отродясь не водилось.
— Э-э-э, нет… — с настойчивостью протянул Сэнсэй, однако после паузы, усмехнувшись, добавил: — Знаешь народную рыбацкую примету? «Хороший клев бывает либо до того, как ты начал ловить рыбу, либо после того, как ты уже смотал удочки».
— Точно! Так что сматывай удочки, как советует самый «честный» в мире рыбацкий народ, — со смешком предложил Володя.
Сэнсэй поддержал его шутку:
— Это ты тонко намекаешь на тот «закон природы», согласно которому честные люди не могут быть хорошими рыбаками?
Они оба рассмеялись, вспоминая распространенную рыбацкую байку.
— Хотелось бы хоть одну приличную поймать. А то с такой, — Сэнсэй показал на бутыль, в котором мирно плавало несколько сельдявок, — кот не пустит даже на порог.
Володя вновь усмехнулся и посмотрел в сторону леса. Оттуда вышел Валера и направился в лагерь, волоча за собой длинный ствол сухого дерева.
— О, Валера…Опять бревно тянет…
Сэнсэй оглянулся.
— Молодец. Дрова на вечер заготавливает в отличие от некоторых, — он недвусмысленно посмотрел на Володю, а потом проговорил, — в том числе и меня.
— Я ему предлагал искупаться. Да он все особняком от компании держится.
— Стесняется парень. Первый раз в новом коллективе. Никого не знает, кроме тебя.
— Это точно, — пробасил Володя. — Я, кстати, хотел переговорить с тобой по поводу него. Он парень неплохой. Судьба, конечно, у него тяжелая. Помочь бы, чтобы снова в проблемы не влез.… Мы с ним с детства вроде как дружим. Сосед мой по площадке. Раньше вместе и в спортзал бегали, и во дворе в одной компании были… Его родители на Севере работали, а Валерку бабушка воспитывала. Добрая женщина. Ну, а когда его родаки с Севера приехали на постоянку, ему как раз четырнадцать стукнуло. Тут и началась у него «развеселая жизнь». Отец запил, мать стал бить. Та, недолго думая, развелась. Вышла замуж за другого. А тот оказался ничем не лучше отца. Поменяла, что называется, шило на мыло. Только скандалов в семье прибавилось. Валерка психовать стал по поводу и без повода. И в тюрьму-то на первую ходку загремел по глупости. Ему как раз восемнадцать исполнилось. До призыва месяц не дотянул, мужика какого-то избил в уличной драке. Дали год. Вышел. Помыкался, помыкался… На работу не берут. А тут еще отчим каждый день на мозги капал, мол, не собирается содержать уголовника за свой счет. Короче, денег нет, а по молодости многого хочется. Ну, и загремел еще на трешку за «гоп-стоп». Вернулся, дома житья как не было, так и нет. Квартиру снять — тоже проблема. Да и связался с братвой. Ушел жить на другую квартиру в соседнем районе. Женился. Но и года не прошло, его в обмен пустили. Подставили, как дурака под статью, и пошел пацан, как лох по этапу… Хорошо, что «пятеркой» отделался. А пока сидел, жена от него ушла, родители погибли в автокатастрофе. Осталась из родных одна бабулька, и той уже сейчас под восемьдесят… Вот только освободился, еще со справкой гуляет… Короче говоря, жизнь у него была не сахар. А вообще он неплохой пацан.
— Да уж, неплохой… всего лишь три судимости, — усмехнулся Сэнсэй.
— Просто жизнь так повернулась. Я же его знаю сколько лет! Письма ему в зону писал, так сказать, морально поддерживал. Особенно последние четыре года мы часто переписывались. Пристроить бы его куда-нибудь, чтобы снова не сорвался… А то он парень слабохарактерный, неустойчивый…
— Неустойчивый, говоришь?! — вновь усмехнулся Сэнсэй и как-то странно посмотрел на Володю.
Тот засмущался.
— Нет, ну, мало ли, попадет снова под дурное влияние или еще чего ненужного сотворит…
— Ладно, что-нибудь придумаем.
* * *
В шутках-прибаутках незаметно подкрался вечер. Олег со Сватом начали разминаться. Эта «дурная привычка», ставшая для многих присутствующих уже физиологической ежедневной потребностью, заразительно подействовала и на остальных. У спецназовцев была немного другая, чем у сэнсэевых ребят, техника тренировки. Это породило обоюдный взаимный интерес у разминающихся сторон. Слово за слово — и парни стали делиться между собой накопленным «военным» и «гражданским» опытом. Незаметно дело дошло до мелких спаррингов.
В это время отец Иоанн, Сэнсэй, Володя и Николай Андреевич все еще пытались рыбачить, выдергивая мелочь, как они выражались «хотя бы на запах для ухи», и безутешно ожидая звона колокольчика с «дорожки», который по идее должен подать сигнал о крупной поклевке. Будь они глубокими стариками, их, конечно, уже ничего бы не интересовало, кроме удочки в руках и самого процесса ловли. Но в жилах ещё бурлила молодая кровь. Поэтому они все чаще и чаще оглядывались в сторону спаррингующихся, обсуждая между собой их технику и ошибки. Наконец Вано не удержался и, оставив свою удочку на попеченье Володи, пошел к бойцам.
— О! — усмехнулся Сэнсэй. — Раз батюшка проникся тренировкой, значит, сейчас начнется назидательный процесс. Пошли, посмотрим.
Когда они приблизились, отец Иоанн был уже в своем репертуаре. Во время спарринга Стас нечаянно разбил губу Женьке, когда тот в паре с ним пытался продемонстрировать Володиным ребятам интересный захват. Отец Иоанн хлопотливо засуетился вокруг Женьки, как заботливая курица над цыпленком, чуть ли не насильно прикладывая холодный компресс в виде смоченного водой носового платка. Женька в удивлении сначала отмахивался, мол, обычное дело, но под натиском уговоров отца Иоанна сдался. Эта сцена невольно привлекла внимание и остальных наблюдателей.
— Вот… вот… так всегда: при глупом разуме страдает тело, — растолковывал батюшка Женьке суть промаха. — Внутри тебя должна быть божья сила. Без оной телеса твои лишь прах, бесконечность страданий.
— Так бесконечность страданий на тренировках, в конечном счете, и приводит к «устойчивости положения тела во время боя», — с юмором ответил Женька, пытаясь встать с бревна «для проштрафившихся и пострадавших».
Но батюшка, очевидно, не закончив свою поучительную проповедь, положил руку на Женькино плечо и вновь пригвоздил его к прежнему месту. Произносить свои наставления сверху вниз для отца Иоанна было гораздо удобнее, чем дышать в пупок этому почти двухметровому гиганту.
— Не скажи, не скажи… Главное в человеке — дух божий. Он, а не плоть суетная, есть истинный источник силы. На него надейся…
— … а сам не плошай, — резво прервал отца Иоанна Женька, попытавшись опять встать.
Но Вано вновь его усадил «железной» рукой. Батюшка покачал головой и посмотрел на подошедшего Сэнсэя. Имитируя стариковский голос, со своим излюбленным ударением на «о», Вано промолвил:
— Не, ну молодежь-то какова? И поступки, и слова? Мы то были молодые, мы же так вот не дурили! А просили все совета: «Можно то, да можно это?».
Сэнсэй с Володей заулыбались, глядя на батюшку.
— Я же те, дурья башка, талдычу, что не на груды своих мышц надейся, а на дух божий, что внутри тебя, — продолжал поучать отец Иоанн Женьку. — Без него ты — лишенец, отщепенец плоти!
— Это я то лишенец?! Это я то отщепенец плоти?! — возмутился Женька и встал во весь свой дюжий рост супротив худощавого батюшки.
Комизм ситуации вызвал хохот наблюдавшей за происходящим компании. Вано посмотрел на огромный торс Женьки с накачанными мышцами, измерил его презрительным взглядом и, махнув рукой, произнес:
— Та, слабак! Разве это сила?! Это всего лишь надутый мешок с костями. Дунь на него — он и полетит. Вот я тебе сейчас покажу, что есть настоящая божья сила, накопленная таинством неустанных молитв.
При этих словах отец Иоанн поучительно поднял указательный палец. Потом принялся демонстративно оголять верхнюю часть туловища. Перед присутствующими предстало жалкое зрелище: худой, костлявый поп, словно недавно вышедший из Бухенвальдских застенков. На его теле отсутствовало даже какое-то подобие мышц. Под бледной поповской кожей просматривались лишь необычно толстые жилы, что делало его похожим на изголодавшуюся корову в хлеву нерадивого хозяина. Но на этот немаловажный факт, да еще на необычно широкие запястья и укрупненные суставы в локтях и плечах, мог обратить внимание только настоящий профи. А для остальных его вид скорее вызывал чувство жалости, жгучего желания поскорее дать этому недокормленному чуду природы хоть что-нибудь съестное. Даже Женька, который было завелся на поединок, увидев эти ходячие «мощи», что называется осекся и спустил пар.
Все с нескрываемыми улыбками смотрели на странного батюшку, призывающего испытать свою судьбу. Казалось, тронь его одним пальцем, он, бедолага, и рассыплется. Никто, то ли из сострадания, то ли из уважения, не решался приблизиться к отцу Иоанну, ставшему для всех другом всего за каких-то неполных двенадцать часов.
— Ну? — Батюшка, важно подбоченись, выжидающе стоял в гордом одиночестве. — Кто считает себя сильным? Выходите. Хоть два, хоть три, хоть восемь человек. Сила Духа — это великая сила. Она могёть и не такое.
Увидев сочувствие и жалость на лицах ребят, Сэнсэй пришел на выручку отцу Иоанну:
— Давайте, давайте, не стесняйтесь, маловеры. Раз батюшка глаголет, что «могёть», значит «могёть».
С его «благословения» народ немного зашевелился. Видя серьезный настрой Вано на спарринг, Женька подошел к Сэнсэю и, не отыскав в своем лексиконе слов, чтобы разом выразить всё своё возмущение, протянул пару раз руку в сторону батюшки.
— Сэнсэй, ну, куда?! — наконец вырвалось из его жалостливой натуры. — Я же его ненароком и зашибить могу, грех на душу еще брать… У меня же удар…
И, не находя подходящих слов, Женька с силой врезал ногой «Йоко» в ближайшее дерево, объемом гораздо больше торса отца Иоанна. От мощного удара дерево содрогнулось, и сверху посыпались сухие ветки.
— Ну, куда?! — повторил он свой вопрос.
На что батюшка, оставшийся абсолютно равнодушным к демонстрациям Женьки, поповским голосом поучительно проговорил:
— Не в плоти, сын мой, сила духа человека, а в душе его. Иисус, вон, плюнул на смоковницу, плода не приносящую, она и засохла. А от твоих силенок только веточки посыпались.
— Ладно, — напыжился Женька, готовый доказать свою правоту в деле.
Вано только того и надо было. Он оживился и, как зазывала на площади, стал подогревать страсти публики.
— Кто еще хочет ощутить на себе силу внутреннего духа? Что, только он один? — указал батюшка пальцем на Женьку. — Один в поле не воин супротив такой силищи… Давайте, выходите ещё кто-нибудь, кто смелый… Настоятельно рекомендую проявить себя на полном серьезе, бо показываю первый и последний раз.
Парни заулыбались, восприняв его слова по-своему, и больше для смеха, чем для настоящего спарринга, стали выставлять свои кандидатуры против тощего батюшки. Сэнсэй же лишь загадочно усмехнулся, а потом предупредил не то в шутку, не то всерьёз:
— Смотрите, но помните: глаза обманывают. Батюшка любитель пошутить. Коли глаголет в такой форме, держите уши востро. Советую вам работать в полный контакт, — и с ноткой черного юмора добавил: — чтобы этот раз не стал для вас последним.
Наконец, человек восемь желающих поучаствовать в этом анекдоте, стали вокруг Вано, обступив его на расстоянии двух-трех метров. Женька специально занял позицию напротив батюшки. С одной стороны, конечно, отцу Иоанну удалось распалить его на спарринг. Но, с другой стороны, парню искренне было жаль батюшку. «Он даже не догадывается, на какую силу нарывается, — рассуждал про себя Женька. — Трое спецназовцев, прошедшие горячие точки, да еще наши ребята. Ну, куда он лезет на рожон? Да его тут одним ударом сотрут в порошок… Одним ударом?!»
И тут Женьке пришла в голову «великолепная идея». Он решил сыграть в «благородного рыцаря» — первым напасть на Вано и простым приёмом уложить его на землю, чтобы уберечь батюшку от ударов остальных нападающих и соответственно возможного «множественного травматизма». А лежачего, как известно, не бьют. Воодушевленный такой мыслью, Женька встал в боевую стойку, выказывая всем своим видом готовность. И, недолго думая, первым подскочил к Вано, нанося в грудь удар кулаком, после которого (Женька в этом абсолютно не сомневался) батюшка окажется в считанные секунды на земле. Но не тут-то было!
Отец Иоанн свободно стоял, выставив вперед ногу. Но в момент удара его худое тело быстро и легко отклонилось в сторону, как перышко под дуновением ураганного ветра. Сокрушительный удар Женьки, несший в себе силу более стокилограммового веса парня, пролетел буквально в нескольких миллиметрах от груди шклявого батюшки. В этот момент жилы отца Иоанна необычно вздулись. И правая рука Вано, словно пуля во время выстрела, вылетела в грудь Женьки, нанося раскрытой ладонью мощный ответный удар, чем-то схожий с ударом «колокольчика». Вопреки всем законам физики, тело «благородного рыцаря» с такой скоростью отлетело от костлявой руки батюшки, будто Женька столкнулся на полном ходу с железнодорожным локомотивом, нагоняющим суточное опоздание. Не успел еще «благородный рыцарь» приземлиться в заданном Вано направлении, как остальные бойцы, стоявшие до этого с ухмылками, моментально отреагировали на контратаку Вано. Вернее, отреагировал их мозг, годами натасканный на различные экстремальные ситуации. Подсознание молниеносно оценило обстановку и, тут же блокировав эмоции, включило рефлекс самозащиты для обеспечения собственной безопасности.