Страница:
Теперь же все сосредоточилось на Джозефе. Она чувствовала только его близость, запах чистой мужской кожи и свежесть ветров, на которых он любил бывать, чувствовала его губы, такие ласковые и теплые для столь мужественного и сильного мужчины, каким был он, чувствовала его легкое дыхание на своей щеке.
Он сделал движение, и ей показалось, что он сейчас отстранит ее. Это была ужасная минута. Но он еще крепче прижал ее к себе, не отрывая губ.
Когда она почувствовала во рту кончик его языка, она еле заметно вздрогнула, но его нежные движения успокоили ее. Все это не показалось ей странным, как будто они всегда так целовались.
Но внезапно он отпрянул от нее.
– Нет, – промолвил он. – Нет.
Она была словно в странном сне, ноги и руки отяжелели.
– Констанс, мы не должны.
Голос его звучал как будто издалека, едва достигая ее сознания, разрушая тот прочный заслон морали, который, как оказалось, она сама поставила.
– Пожалуйста, Джозеф.
Неужели это ее голос, низкий, хриплый?
– Нет. – Голос Джозефа был тверд и непреклонен.
И вместо того, чтобы продолжить разговор, он захлопнул огромный фолиант, который читал, и стремительно покинул библиотеку. Когда свет в библиотеке совсем померк и она осталась одна, его шаги долго еще звучали в ее ушах.
– Смит! Смит! Ах ты, негодник.
Джозеф остановился и сделал глубокий вдох.
– Филип, – наконец собрался он с духом и повернулся навстречу другу.
– Я понятия не имел, что ты здесь. – Филип был искренне рад встрече, и Джозеф не мог не ответить ему тем же.
– Всё решилось в последнюю минуту.
– Понимаю. – Филип сунул руки в карманы. – Чудесный день, ты не считаешь?
– Да. Правда, я провел его не выходя из дома, но с тобой согласен. А теперь извини меня, я спешу.
– Неотложные дела? Надеюсь, никаких неприятностей? У тебя вид, будто что-то стряслось.
– Нет-нет. Разумеется, ничего не произошло. Все в порядке.
– Отлично, – кивнул Филип, глядя куда-то под ноги. – Мама очень рада, что я получил приглашение принца.
Джозеф наконец улыбнулся.
– Представляю себе. Да и ты тоже рад.
Филип промолчал и стал носком сапога ковырять дерн. Затем каким-то неловким жестом провел по губам, словно обдумывая, что ответить, и когда наконец сделал это, слова вырвались спонтанно:
– Собственно, что такого необычного в том, что я здесь?
Джозеф не понял его.
– Прости, что ты сказал?
– Я хочу сказать, что здесь все та же компания, что и в Лондоне или в любом другом месте.
– Ты меня удивляешь, Филип. Я полагал, что ты будешь рад-радешенек попасть сюда.
– Отнюдь не так. Все это бессмысленно.
Джозеф недоуменно заморгал.
– Филип, мне трудно поверить в то, что ты говоришь.
– Ты здесь, ручаюсь, по какому-то делу, а не в поисках развлечений?
– В каком-то смысле да. Почему ты спрашиваешь?
– Тебе нравится твое дело, не так ли?
– Да. Я получаю от него огромное удовольствие.
– Я тебе никогда этого не говорил, но я завидую тебе. И всегда завидовал, мне кажется. У тебя есть какая-то цель, ты знаешь, куда тебе надо идти. Даже в детстве ты, казалось, это знал. Одному Богу известно, как это тебе удалось.
– Мое чувство цели не так уж развито, – признался Джозеф, вдруг поразившись своим словам. – Во многих случаях я и сам не знаю, что делаю.
– Нет, ты не понял, что я имею в виду, – возразил Филип, подняв глаза.
Джозеф впервые заметил под ними темные круги.
– Ты волен делать все, что захочешь, видеться с тем, с кем хочешь, идти дорогой, которую выбираешь сам.
Джозеф промолчал, озадаченный откровенностью Филипа.
– Знаешь, Смит, мне очень нравится Констанс. Я хочу, чтобы ты это знал. Что бы там ни было, она мне нравится.
Джозеф с трудом проглотил слюну, произнося:
– Она замечательная женщина, и тебе повезло.
– Повторяю, она мне очень нравится, но она заслуживает другого, а не меня. Лучшего. Она так умна, сообразительна, полна жизни.
– Согласен, – охотно подтвердил Джозеф.
– Ты знаешь, что Виола тоже здесь?
– Нет. Неужели? Я не видел ее.
– Виола здесь и ее противная кузина тоже.
– Абигайль? – спросил Джозеф дрогнувшим голосом.
– Прости, я кое о чем забыл. Дело в том, что Виола и Диши опять помолвлены.
– Опять? Ты думаешь, что на этот раз уже окончательно?
Филип пожал плечами:
– Кто знает? Ну хорошо, я вижу, ты спешишь, и я не смею задерживать тебя.
– Подожди минуту. – Джозеф положил руку на плечо друга. – Что гнетет тебя? Ты приглашен к принцу, у тебя красавица невеста, и ты скоро станешь членом парламента. Но я никогда еще не видел тебя в таком удрученном состоянии. Не надо притворяться, я слишком хорошо тебя знаю. Я не видел тебя таким несчастным с того дня, когда Скаффи Уильямс сломал твою крикетную биту.
Филип даже не улыбнулся.
– Расскажи, что с тобой, – настаивал Джозеф.
– Черт побери, – хрипло выдохнул Филип. – Я не хочу быть здесь, не хочу жить по указке матери. Хочу быть свободным и совершать собственные ошибки.
– Тогда сделай это.
Филип горько рассмеялся:
– Думаешь, это так просто?
– Конечно, не просто. А разве сейчас тебе легко? – Филип покачал головой. – Ради Бога, Филип. Послушай меня. Ты должен делать все, чтобы быть счастливым. И у тебя есть пока время осуществить свои мечты. А они у тебя есть, я знаю. Не позволяй им увянуть, превратиться в шелуху. Иди своей дорогой.
– Но моя мать…
– С ней будет все в порядке.
– У меня есть обязательства.
– Только перед самим собой. Ты никому ничего не должен. Но если не перестанешь пренебрегать своими талантами и желаниями, то потеряешь себя. А однажды потеряв, ничего уже не вернешь.
Наконец Филип поднял голову и прямо посмотрел в глаза другу. Он ничего не сказал Джозефу, лишь еле заметно кивнул, а затем повернулся и зашагал к дому.
Джозеф долго еще стоял на лужайке, раздумывая, кому он только что прочел лекцию – своему другу или самому себе?
Если чаепитие в пять пополудни оказалось приятным и естественным событием, то ужин по своей церемонности был подобен балету. Вначале все собрались в отделанной деревянными панелями гостиной, чтобы выпить хереса из граненых хрустальных рюмок. Более одной рюмки считалось бы предосудительным даже в столь беспутном обществе, как это. Когда наследные принц и принцесса вошли, мужчины чинно поклонились, а дамы присели в глубоком реверансе. Затем все снова разошлись.
Констанс остро чувствовала близкое присутствие Джозефа. Из всех мужчин она выделяла его и, возможно, принца Уэльского. Когда все собрались вокруг принца, Филип, подчеркнуто молчаливый, остался в стороне. Констанс даже встревожилась, не заболел ли он, такой отстраненный был у него вид. Но от нее не ускользнуло и то, что он почти не сводил глаз с Виолы Рэтботтом.
– Мисс Ллойд… – Джозеф, улыбаясь, подошел к ней.
Он выглядел очень изысканно в своем парадном фраке. Волосы были зачесаны назад. Констанс впервые видела его так элегантно причесанным, и нашла на редкость красивым.
– Мистер Смит, – в свою очередь, приветствовала его Констанс, и тоже не смогла удержаться от улыбки.
– Вы так сегодня красивы, Констанс. – Он сказал это очень серьезно и так тихо, что только она могла его услышать.
На мгновение Констанс закрыла глаза.
– Спасибо, – прошептала она.
Ее платье из переливающегося серебристого шелка было не хуже, чем у других дам. И за это она мысленно поблагодарила герцогиню, заставлявшую, ее часами стоять, неподвижно на примерках. Все это оправдалось. Она, Констанс, показалась ему красивой.
– Мисс Ллойд? – Она услышала уже другой голос и, открыв глаза, увидела перед собой полное лицо принца Уэльского.
– Ваше высочество. – Констанс присела в поклоне, стараясь не опрокинуть на платье рюмку с вином.
– Надеюсь, я не разбудил вас, мисс Ллойд. – сказал принц и лукаво подмигнул ей. – Рад видеть и вас, Смит, старина.
– Ваше высочество, я бесконечно рад. – Джозеф поклонился, но не так подобострастно, как многие другие, и, конечно, не так, как Филип.
– Вы нашли нужную вам книгу? – Принц обращался к Джозефу, а смотрел на Констанс.
Какой приятный, общительный человек, подумала девушка, глядя на лицо принца. Конечно, он не красавец: глаза навыкате, круглое лицо, жидковатые бакенбарды, ни малейшего намека на талию. Голос у него был необычным, почти горловым. Букву «р» он произносил раскатисто, по-тевтонски, а не по-английски, хотя родился, разумеется, в Англии. Его отец, принц Альберт, был немцем. Сам принц в детстве и отрочестве был изолирован от своих английских сверстников, и ему было запрещено играть с ними.
– Я нашел книгу, сэр. – На этот раз Джозеф не сказал «ваше высочество», и на мгновение Констанс испугалась, что он будет за это наказан.
Но принц не обратил на это внимания.
– Прекрасно, Смит, рад это слышать. – Затем принц опять обратился к Констанс: – Мисс Ллойд, как вам у нас нравится?
– Здесь все замечательно, ваше высочество. – Краем глаза Констанс видела, что Филип смотрит на них, но, вместо того, чтобы подойти к ней – в конце концов, она разговаривала с его высочеством, – Филип подошел к Виоле, которая стояла у камина.
– Я искренне рад слышать это, мисс Ллойд. Моя жена сказала мне, что ей удалось достать для вас какие-то особенные цветы. Это так?
– Да, ваше высочество. – Констанс улыбнулась и получила в ответ улыбку. – Это был такой приятный сюрприз. Я давно не наслаждалась запахом этих цветов моего детства.
Лакей в ливрее остановился посреди гостиной и, ударив в гонг, провозгласил:
– Ваше высочество, дамы и господа, ужин подан.
– Что ж, – промолвил принц. – Позвольте? – Он подставил ей локоть.
Констанс не сразу поняла, что следует делать, хотя принц просто изъявил желание повести ее к столу.
Они открыли шествие. За ними последовали другие пары строго по рангу. Констанс, не выдержав, усмехнулась.
– Что вас так рассмешило, мисс Ллойд? – спросил принц, наклонившись к ней.
– Признаться, ваше высочество, я не посмею сказать вам о том, что мне вдруг пришло в голову. Это недостойно ваших ушей.
– О, тем более скажите! Я буду ужасно разочарован, если вы немедленно не скажете мне, что вас рассмешило.
– Это приказ?
– Несомненно. Под страхом наказания… Это что-нибудь нехорошее?
– В таком случае я вам скажу, ваше высочество. Я нахожу чрезвычайно забавным, что именно я рядом с вами возглавляю шествие таких высоких и важных особ.
– И это все? – Принц был явно разочарован.
– Не совсем все, ваше высочество. Я подумала, что, как гувернантка, в последний раз я входила во главе большой толпы только в детскую.
– Что ж, надеюсь, мы окажемся более воспитанной толпой, мисс Ллойд.
В это время один из джентльменов, оступившись, задел громогласный гонг, который со звоном ударился о мраморный столик.
– Я бы, ваше высочество, не поручилась за это, – тихо промолвила Констанс.
Только она произнесла это, как принц, остановившись на пороге огромной столовой, откинул голову назад и громко, от души расхохотался.
Никто не слышал, что сказала принцу Констанс. Недоумение и безмолвный вопрос в глазах всех так и остались без ответа, но все поняли, что принц, бесспорно, доволен обществом своей дамы. Лишь один человек понимающе улыбнулся. Это был валлиец Джозеф Смит.
Глава 8
Он сделал движение, и ей показалось, что он сейчас отстранит ее. Это была ужасная минута. Но он еще крепче прижал ее к себе, не отрывая губ.
Когда она почувствовала во рту кончик его языка, она еле заметно вздрогнула, но его нежные движения успокоили ее. Все это не показалось ей странным, как будто они всегда так целовались.
Но внезапно он отпрянул от нее.
– Нет, – промолвил он. – Нет.
Она была словно в странном сне, ноги и руки отяжелели.
– Констанс, мы не должны.
Голос его звучал как будто издалека, едва достигая ее сознания, разрушая тот прочный заслон морали, который, как оказалось, она сама поставила.
– Пожалуйста, Джозеф.
Неужели это ее голос, низкий, хриплый?
– Нет. – Голос Джозефа был тверд и непреклонен.
И вместо того, чтобы продолжить разговор, он захлопнул огромный фолиант, который читал, и стремительно покинул библиотеку. Когда свет в библиотеке совсем померк и она осталась одна, его шаги долго еще звучали в ее ушах.
* * *
Джозеф быстро шагом пересекал лужайку, пытаясь как можно скорее снова обрести здравомыслие.– Смит! Смит! Ах ты, негодник.
Джозеф остановился и сделал глубокий вдох.
– Филип, – наконец собрался он с духом и повернулся навстречу другу.
– Я понятия не имел, что ты здесь. – Филип был искренне рад встрече, и Джозеф не мог не ответить ему тем же.
– Всё решилось в последнюю минуту.
– Понимаю. – Филип сунул руки в карманы. – Чудесный день, ты не считаешь?
– Да. Правда, я провел его не выходя из дома, но с тобой согласен. А теперь извини меня, я спешу.
– Неотложные дела? Надеюсь, никаких неприятностей? У тебя вид, будто что-то стряслось.
– Нет-нет. Разумеется, ничего не произошло. Все в порядке.
– Отлично, – кивнул Филип, глядя куда-то под ноги. – Мама очень рада, что я получил приглашение принца.
Джозеф наконец улыбнулся.
– Представляю себе. Да и ты тоже рад.
Филип промолчал и стал носком сапога ковырять дерн. Затем каким-то неловким жестом провел по губам, словно обдумывая, что ответить, и когда наконец сделал это, слова вырвались спонтанно:
– Собственно, что такого необычного в том, что я здесь?
Джозеф не понял его.
– Прости, что ты сказал?
– Я хочу сказать, что здесь все та же компания, что и в Лондоне или в любом другом месте.
– Ты меня удивляешь, Филип. Я полагал, что ты будешь рад-радешенек попасть сюда.
– Отнюдь не так. Все это бессмысленно.
Джозеф недоуменно заморгал.
– Филип, мне трудно поверить в то, что ты говоришь.
– Ты здесь, ручаюсь, по какому-то делу, а не в поисках развлечений?
– В каком-то смысле да. Почему ты спрашиваешь?
– Тебе нравится твое дело, не так ли?
– Да. Я получаю от него огромное удовольствие.
– Я тебе никогда этого не говорил, но я завидую тебе. И всегда завидовал, мне кажется. У тебя есть какая-то цель, ты знаешь, куда тебе надо идти. Даже в детстве ты, казалось, это знал. Одному Богу известно, как это тебе удалось.
– Мое чувство цели не так уж развито, – признался Джозеф, вдруг поразившись своим словам. – Во многих случаях я и сам не знаю, что делаю.
– Нет, ты не понял, что я имею в виду, – возразил Филип, подняв глаза.
Джозеф впервые заметил под ними темные круги.
– Ты волен делать все, что захочешь, видеться с тем, с кем хочешь, идти дорогой, которую выбираешь сам.
Джозеф промолчал, озадаченный откровенностью Филипа.
– Знаешь, Смит, мне очень нравится Констанс. Я хочу, чтобы ты это знал. Что бы там ни было, она мне нравится.
Джозеф с трудом проглотил слюну, произнося:
– Она замечательная женщина, и тебе повезло.
– Повторяю, она мне очень нравится, но она заслуживает другого, а не меня. Лучшего. Она так умна, сообразительна, полна жизни.
– Согласен, – охотно подтвердил Джозеф.
– Ты знаешь, что Виола тоже здесь?
– Нет. Неужели? Я не видел ее.
– Виола здесь и ее противная кузина тоже.
– Абигайль? – спросил Джозеф дрогнувшим голосом.
– Прости, я кое о чем забыл. Дело в том, что Виола и Диши опять помолвлены.
– Опять? Ты думаешь, что на этот раз уже окончательно?
Филип пожал плечами:
– Кто знает? Ну хорошо, я вижу, ты спешишь, и я не смею задерживать тебя.
– Подожди минуту. – Джозеф положил руку на плечо друга. – Что гнетет тебя? Ты приглашен к принцу, у тебя красавица невеста, и ты скоро станешь членом парламента. Но я никогда еще не видел тебя в таком удрученном состоянии. Не надо притворяться, я слишком хорошо тебя знаю. Я не видел тебя таким несчастным с того дня, когда Скаффи Уильямс сломал твою крикетную биту.
Филип даже не улыбнулся.
– Расскажи, что с тобой, – настаивал Джозеф.
– Черт побери, – хрипло выдохнул Филип. – Я не хочу быть здесь, не хочу жить по указке матери. Хочу быть свободным и совершать собственные ошибки.
– Тогда сделай это.
Филип горько рассмеялся:
– Думаешь, это так просто?
– Конечно, не просто. А разве сейчас тебе легко? – Филип покачал головой. – Ради Бога, Филип. Послушай меня. Ты должен делать все, чтобы быть счастливым. И у тебя есть пока время осуществить свои мечты. А они у тебя есть, я знаю. Не позволяй им увянуть, превратиться в шелуху. Иди своей дорогой.
– Но моя мать…
– С ней будет все в порядке.
– У меня есть обязательства.
– Только перед самим собой. Ты никому ничего не должен. Но если не перестанешь пренебрегать своими талантами и желаниями, то потеряешь себя. А однажды потеряв, ничего уже не вернешь.
Наконец Филип поднял голову и прямо посмотрел в глаза другу. Он ничего не сказал Джозефу, лишь еле заметно кивнул, а затем повернулся и зашагал к дому.
Джозеф долго еще стоял на лужайке, раздумывая, кому он только что прочел лекцию – своему другу или самому себе?
Если чаепитие в пять пополудни оказалось приятным и естественным событием, то ужин по своей церемонности был подобен балету. Вначале все собрались в отделанной деревянными панелями гостиной, чтобы выпить хереса из граненых хрустальных рюмок. Более одной рюмки считалось бы предосудительным даже в столь беспутном обществе, как это. Когда наследные принц и принцесса вошли, мужчины чинно поклонились, а дамы присели в глубоком реверансе. Затем все снова разошлись.
Констанс остро чувствовала близкое присутствие Джозефа. Из всех мужчин она выделяла его и, возможно, принца Уэльского. Когда все собрались вокруг принца, Филип, подчеркнуто молчаливый, остался в стороне. Констанс даже встревожилась, не заболел ли он, такой отстраненный был у него вид. Но от нее не ускользнуло и то, что он почти не сводил глаз с Виолы Рэтботтом.
– Мисс Ллойд… – Джозеф, улыбаясь, подошел к ней.
Он выглядел очень изысканно в своем парадном фраке. Волосы были зачесаны назад. Констанс впервые видела его так элегантно причесанным, и нашла на редкость красивым.
– Мистер Смит, – в свою очередь, приветствовала его Констанс, и тоже не смогла удержаться от улыбки.
– Вы так сегодня красивы, Констанс. – Он сказал это очень серьезно и так тихо, что только она могла его услышать.
На мгновение Констанс закрыла глаза.
– Спасибо, – прошептала она.
Ее платье из переливающегося серебристого шелка было не хуже, чем у других дам. И за это она мысленно поблагодарила герцогиню, заставлявшую, ее часами стоять, неподвижно на примерках. Все это оправдалось. Она, Констанс, показалась ему красивой.
– Мисс Ллойд? – Она услышала уже другой голос и, открыв глаза, увидела перед собой полное лицо принца Уэльского.
– Ваше высочество. – Констанс присела в поклоне, стараясь не опрокинуть на платье рюмку с вином.
– Надеюсь, я не разбудил вас, мисс Ллойд. – сказал принц и лукаво подмигнул ей. – Рад видеть и вас, Смит, старина.
– Ваше высочество, я бесконечно рад. – Джозеф поклонился, но не так подобострастно, как многие другие, и, конечно, не так, как Филип.
– Вы нашли нужную вам книгу? – Принц обращался к Джозефу, а смотрел на Констанс.
Какой приятный, общительный человек, подумала девушка, глядя на лицо принца. Конечно, он не красавец: глаза навыкате, круглое лицо, жидковатые бакенбарды, ни малейшего намека на талию. Голос у него был необычным, почти горловым. Букву «р» он произносил раскатисто, по-тевтонски, а не по-английски, хотя родился, разумеется, в Англии. Его отец, принц Альберт, был немцем. Сам принц в детстве и отрочестве был изолирован от своих английских сверстников, и ему было запрещено играть с ними.
– Я нашел книгу, сэр. – На этот раз Джозеф не сказал «ваше высочество», и на мгновение Констанс испугалась, что он будет за это наказан.
Но принц не обратил на это внимания.
– Прекрасно, Смит, рад это слышать. – Затем принц опять обратился к Констанс: – Мисс Ллойд, как вам у нас нравится?
– Здесь все замечательно, ваше высочество. – Краем глаза Констанс видела, что Филип смотрит на них, но, вместо того, чтобы подойти к ней – в конце концов, она разговаривала с его высочеством, – Филип подошел к Виоле, которая стояла у камина.
– Я искренне рад слышать это, мисс Ллойд. Моя жена сказала мне, что ей удалось достать для вас какие-то особенные цветы. Это так?
– Да, ваше высочество. – Констанс улыбнулась и получила в ответ улыбку. – Это был такой приятный сюрприз. Я давно не наслаждалась запахом этих цветов моего детства.
Лакей в ливрее остановился посреди гостиной и, ударив в гонг, провозгласил:
– Ваше высочество, дамы и господа, ужин подан.
– Что ж, – промолвил принц. – Позвольте? – Он подставил ей локоть.
Констанс не сразу поняла, что следует делать, хотя принц просто изъявил желание повести ее к столу.
Они открыли шествие. За ними последовали другие пары строго по рангу. Констанс, не выдержав, усмехнулась.
– Что вас так рассмешило, мисс Ллойд? – спросил принц, наклонившись к ней.
– Признаться, ваше высочество, я не посмею сказать вам о том, что мне вдруг пришло в голову. Это недостойно ваших ушей.
– О, тем более скажите! Я буду ужасно разочарован, если вы немедленно не скажете мне, что вас рассмешило.
– Это приказ?
– Несомненно. Под страхом наказания… Это что-нибудь нехорошее?
– В таком случае я вам скажу, ваше высочество. Я нахожу чрезвычайно забавным, что именно я рядом с вами возглавляю шествие таких высоких и важных особ.
– И это все? – Принц был явно разочарован.
– Не совсем все, ваше высочество. Я подумала, что, как гувернантка, в последний раз я входила во главе большой толпы только в детскую.
– Что ж, надеюсь, мы окажемся более воспитанной толпой, мисс Ллойд.
В это время один из джентльменов, оступившись, задел громогласный гонг, который со звоном ударился о мраморный столик.
– Я бы, ваше высочество, не поручилась за это, – тихо промолвила Констанс.
Только она произнесла это, как принц, остановившись на пороге огромной столовой, откинул голову назад и громко, от души расхохотался.
Никто не слышал, что сказала принцу Констанс. Недоумение и безмолвный вопрос в глазах всех так и остались без ответа, но все поняли, что принц, бесспорно, доволен обществом своей дамы. Лишь один человек понимающе улыбнулся. Это был валлиец Джозеф Смит.
Глава 8
Первая половина ужина прошла в беспрерывной смене серебряных блюд. Середину стола украшал огромный многоярусный канделябр с десятками горящих свечей, от которого все сверкало – начиная от стекла и кончая деревом. Он был уродлив и напоминал некое мифологическое чудовище, возникающее из водных пучин. Кроме того, он загромождал стол настолько, что тех, кто сидел на другой его половине, не было видно. Тема океана была ярко выражена в первых поданных блюдах: рыба во всех видах. Ее стеклянные глаза невольно повторяли застывшие взоры многих из тех, кто собирался ее распробовать. Блюдо за блюдом сменялись столь молниеносно, что поспевать за ними было выше человеческой возможности.
Столовые приборы, фарфор, хрусталь, салфетки были без золота и гербов, но леди Трент, дама, для которой чаепитие было великолепным праздником, на сей раз вовсе утратила дар речи от всего увиденного. Она напоминала кошку, пытающуюся уследить за солнечным зайчиком.
Прекрасно сервированную еду подавали так быстро, что о соусах, какого бы они цвета ни были, можно было сказать лишь то, что они были горячие и пикантные.
Вскоре и беседа за столом стала под стать соусам.
Констанс делала все, чтобы не оказаться в центре внимания, однако принц, сидевший через три стула от нее, все время заставлял ее участвовать в беседе. Принцесса Александра, улавливающая лишь отдельные слова или фразы, не могла понять причину такого оживления за столом, но благоразумно сосредоточилась на том, кто сидел с ней рядом справа и слева.
Принц Эдвард, еще не расправившись с огромным бифштексом, вдруг произнес голосом, который должен был дойти до каждого, кто сидел за столом:
– Хочу заметить, что мисс Ллойд сказала мне весьма презабавную вещь, когда мы входили в столовую.
Констанс, едва не поперхнувшись, отыскала глазами Джозефа Смита. Он с непроницаемым лицом сидел через четыре человека от нее. Филип сидел напротив, полускрытый устрашающим канделябром. Констанс видела лишь его макушку и локоть, когда он двигал рукой. Судя по мельканию локтя, он торопился есть и пить так, чтобы ничего не оставить на тарелке.
Принцесса, однако, хорошо расслышала слова мужа.
– Расскажите нам, ваше высочество, что сказала вам мисс Ллойд.
Головы гостей как по команде повернулись от принца к принцессе, а затем снова к принцу, напоминая зрителей, следящих за теннисным мячиком во время игры.
– Она сказала, когда мы входили в столовую, что наше общество столь же непослушно и невоспитанно, как и ее подопечные в бытность ее гувернанткой. – Принц побагровел, снова зайдясь смехом.
Констанс так и застыла от испуга с открытым ртом й поспешно закрыла его. К этому времени все уже с хмурым недоумением уставились на нее. До нее долетели обрывки разговоров:
– Что все это значит?
– Черт побери, что смешного он нашел в этом?
– Какой блестящий юмор, а?
– Вы же знаете, она американка.
Джозеф невольно наклонился вперед, но его лицо не выражало по-прежнему ничего. Однако, откинувшись снова на спинку стула, он чуть поднял брови.
– Скажите нам, мисс Ллойд, что вы имели в виду? – спросила, оглядывая лица гостей, несколько расстроенная принцесса, готовая поверить, что, возможно, чего-то не расслышала из-за своей глухоты или плохо поняла, поскольку английский не родной ей язык.
Увидев всеобщее недоумение, она немного успокоилась. Продолжавший посмеиваться принц казался весьма довольным.
– Да, мисс Ллойд, – обратилась к ней Абигайль Мерримид. – Объясните нам. Боюсь, мы все не настолько остроумны, как вы с принцем.
Муж леди Мерримид, явно утомленный путешествием, сидел рядом с Констанс. Он был стар, пожалуй, она никогда еще не видела такого усохшего старца, печального призрака того, кем он был когда-то. Даже за шумным столом его неумолимо клонило ко сну. Глаза его то и дело закрывались, и легкий храп раздавался за столом.
А затем произошло нечто странное для Констанс. Абигайль Мерримид вдруг прямо посмотрела на Джозефа, и в ее взгляде был не только вызов, а еще что-то очень личное. Констанс тут же поняла, что это и есть та самая женщина, которая разбила сердце Джозефу. Одного взгляда на него ей было достаточно, чтобы подтвердить догадку. Губы Джозефа были так крепко сжаты, что даже побелели. Констанс видела, с какой силой он сжал в руках салфетку.
– Моя невеста, – вдруг послышался голос Филлита, которого не все видели за канделябром, – хотела сказать, что дети в Америке ведут себя не столь хорошо, как у нас, в Англии.
Сколько хереса и кларета успел бедняга выпить, чтобы отважиться на такое?
Теперь Констанс оставалось только провалиться сквозь землю.
Она попыталась было открыть рот, чтобы что-то объяснить, как вдруг услышала голос Джозефа, поспешившего переменить тему:
– Мы с мисс Ллойд попали в крайне неприятную историю, когда я сопровождал ее в Гастингс-Хаус.
Констанс отдала бы многое за то, чтобы, земля разверзлась и поглотила ее. Неужели этому ужину не будет конца?
– Расскажи нам, Смит, – попросил Филип с нетерпением.
– Что ж, – промолвил тот, избегая, однако, смотреть на Констанс. – Когда я сопровождал мисс Ллойд в Гастингс-Хаус, на нас напали разбойники. Лишь ум и сообразительность мисс Ллойд и ее умение держать пистолет в руках спасли нас.
– Мистер Смит, – поспешила вмешаться Констанс, – вы умалчиваете о вашей роли в этом происшествии. – Она повернулась к гостям: – Он сумел разоружить и обезвредить еще двоих головорезов, спрятавшихся в кустах. Если бы не смелость мистера Смита, меня бы здесь не было.
– Что? – Принц был настолько поражен, что даже опустил вилку на тарелку. – Вы хотите сказать, что это происшествие угрожало вашей жизни?
Джозеф неохотно кивнул.
– Видите ли, ваше высочество, тогда мы еще полностью не осознали, какая опасность нам грозит. Но мисс Ллойд стоила в этой ситуации пяти мужчин, как потом выяснилось.
За столом наступило оживление. Филип подозвал лакея и, попросив наполнить кларетом его опустевший бокал, в который раз посмотрел на Виолу. Она тут же отвела взгляд.
– Расскажите нам все, Смит, – прогудел густым басом заинтересованный принц.
Но Джозеф медлил, он снова посмотрел на Констанс.
– Мне жаль, ваше высочество, но я обещал мисс Ллойд, что никому не стану рассказывать об этом происшествии. Я всегда держу слово.
– Какая мне польза от этого? – пробормотала про себя Констанс.
– Мисс Ллойд, – повелительным тоном произнес принц, – пожалуйста, разрешите Смиту рассказать нам все. Я люблю слушать истории с приключениями.
– Ваше высочество, – начала Констанс, нервно теребя салфетку, – в отношении меня мистер Смит был слишком щедр на похвалы.
– Ерунда. – Принц ударил мясистым кулаком по столу, настольный канделябр зазвенел хрустальными подвесками. – Смит говорит правду. Он чертовски скрытен, должен вам сказать. Очень трудно что-либо вытянуть из него.
– Это потому, что у мистера Смита много секретов, – проворковала Абигайль Мерримид.
Констанс почему-то представила себе, как настольный канделябр, падая со всеми свечами на стол, подобно огненному чудовищу пожирает торжествующую леди Мерримид.
Взгляд Джозефа снова обратился к Констанс:
– Мисс Ллойд, вы позволите рассказать о нашем приключении? Или, скорее, злоключении?
Констанс ничего не оставалось, как дать согласие. И Джозеф, никогда не страдавший отсутствием красноречия, рассказал такую захватывающую историю, что Констанс невольно и сама заслушалась.
Он не упустил ни одной детали, включая устриц, от которых заболел, и шляпу, ловко сбитую с головы разбойника метким выстрелом Констанс, а затем описал дальнейшие ее действия, несколько лишенные логики, но вполне удовлетворившие слушателей, когда бандиты в страхе бросились наутек. О себе он едва упомянул, да и то вскользь.
– Короче говоря, – заключил он, – мисс Ллойд заставила девятерых разбойников бросить оружие и бежать без оглядки от красивой леди в элегантном дорожном костюме и фабриканта красок, сильно пострадавшего от несвежих моллюсков.
За столом никто не шелохнулся. Даже слуги замерли, захваченные рассказом.
– Отлично, Смит! Отличный рассказ! – воскликнул принц сдавленным от смеха голосом и кивнул главному дворецкому, который, придя в себя, сделал повелительный жест слугам.
В мгновение ока было подано шампанское, захлопали пробки, и в бокалы полилось старое доброе вино Чарлза Хейдсика.
– Предлагаю тост, – произнес будущий король Англии. – За Констанс Ллойд, достойное пополнение нашего круга, за еще один прелестный цветок в нашем букете дам.
Все, кроме Констанс, подняли бокалы. Не поднял его и старый лорд Мерримид, который, завалившись набок, спал, роняя слюну. На лицах гостей было выражение тревожной покорности. Все поняли, что у принца появилась новая фаворитка, новая избранница. Джозеф Смит своей поэтической фантазией и красочным рассказом заронил искру романтизма в душу принца, человека хотя и достигшего зрелого возраста, но не избавившегося от поэтических наклонностей. Жизнь, полная трепета страха и восторга побед, не была знакома ему. Его всегда уберегали от нее.
Констанс Ллойд, экзотическая американская красавица, стала олицетворением его все еще не забытых юношеских мечтаний. Эта молодая женщина может подвигнуть его на дерзкие и смелые поступки, в которых ему всегда было отказано.
Рассказ Джозефа Смита превратил Констанс в его глазах из миловидной собеседницы на званом ужине в предмет серьезных желаний. Принц не в первый раз выбирал женщину, чтобы отдать ей свое грубоватое мужское внимание. Если Констанс пожелает, то после того, как она выйдет замуж за Филипа, она будет приглашена в узкий, меняющийся круг женщин, куда входят дамы даже с сомнительной репутацией скиттлз из кегельбана.
Один злосчастный тост в ее честь обеспечил Констанс солидный набор потенциальных врагов.
Джозеф Смит, сидевший через четыре стула от нее, молча проклинал свой язык.
Когда после ужина дамы удалились в гостиную, мужчины, оставшись одни, закурили сигары и за бокалом портвейна повели свои мужские разговоры. Само собой разумеется, что подобное уединение было им необходимо для обмена мнениями о чем-то своем, не столь высоком и возвышенном, и потому не пугало и не обижало дам.
– У мисс Ллойд чертовски изысканный гардероб, – заметил лорд Трент, принимая от лакея душистую сигару. – Да и прическа хороша.
– В этом ей не откажешь, – согласился лорд Коллинз, легким движением руки, взбалтывая бренди в бокале и любуясь им на свет. – Как вы назовете этот стиль прически?
– Кажется, это называется классическим стилем, его можно увидеть на древних вазах, – заметил еще один джентльмен, откусывая кончик сигары специальными щипчиками, висевшими на его цепочке для часов. – Ленты очень красиво контрастируют с цветом ее волос.
Прислушиваясь к чужому разговору, принц улыбнулся, довольный похвалами в адрес его новой протеже. Филип был весь поглощен дегустацией портвейна и попытками помешать слуге унести кларет и шампанское, пока он все не выпьет.
Джозеф Смит, едва слыша, о чем разговаривают мужчины, мрачно водил концом пальца по краю бокала и не мог простить себе досадного промаха.
– Скажите, мисс Ллойд, какой вид оружия вы предпочитаете. – спросила леди Коллинз, принимая чашку чаю.
– Честно признаться, леди Коллинз, это был просто удачный выстрел, не более.
Теперь, когда дамы были без мужчин, Констанс чувствовала их взгляды на себе, бесцеремонные и вызывающе. Исключением была лишь принцесса Александра, неизменно приветливая и вежливая. Констанс даже поймала ее ободряющую улыбку, за что была ей более чем благодарна.
– Я слышала об одном человеке в Африке, – заметила леди Коллинз, – он выстрелил тигру прямо между глаз, а потом съел его мясо. Великолепный образ, не правда ли? Человек побеждает дикую природу.
– Вы когда-нибудь убивали животных? – обращаясь к Констанс, спросила Абигайль Мерримид.
Констанс вдруг почувствовала, что более не выдержит, так ей стало плохо. Она отрицательно замотала головой, надеясь, что хоть кто-нибудь сменит тему разговора.
– Хватит, Абигайль, – вдруг сказала Виола. – Мне кажется, мисс Ллойд надоела эта тема. Поговорим о чем-нибудь другом.
– Мисс Ллойд, вам незачем скромничать.
Абигайль Мерримид даже не делала вида, что собирается пить чай, она не взяла в руки чашку и не искала глазами чего-нибудь из сладостей. Она уселась напротив Констанс и, положив руки на подлокотники кресла, в упор уставилась на нее.
– Я хорошо знаю Джозефа. Очень хорошо. Но я никогда не слышала, чтобы он так говорил. Настоящий фонтан красноречия, не правда ли, леди Коллинз?
– Ты права, дорогая. Мисс Ллойд, вы участвовали в вашей войне?
Констанс почувствовала дурноту.
– Я… Это было так давно.
– Отнюдь нет, – возразила леди Мерримид. – Всего несколько лет назад. Но вернемся к нашему разговору. Джозеф был потрясен вашим талантом, мисс Ллойд. Когда я вижу его в таком состоянии, я всегда вспоминаю о его происхождении.
– Что вы хотите этим сказать, леди Мерримид? – спросила ее принцесса.
Абигайль заколебалась, но все же продолжила:
– Я хочу сказать, ваше высочество, что мистер Смит был сегодня сам не свой. Если можно так сказать, манерам он не обучен с самого детства.
– Мой муж очень ценит его общество, – возразила принцесса. – Мистер Смит весьма осведомлен в науках, что всегда интересовало принца, да и его отца, принца Альберта, тоже.
– Не говоря уже о том, ваше высочество, что мистер Смит – мастер рассказывать интересные истории, – добавила леди Баррингтон. – К тому же он очень красив. Я считаю, что мужчина прежде всего должен быть красивым, а лорд Гастингс и мистер Смит, на мой взгляд, – эталоны мужской красоты.
Столовые приборы, фарфор, хрусталь, салфетки были без золота и гербов, но леди Трент, дама, для которой чаепитие было великолепным праздником, на сей раз вовсе утратила дар речи от всего увиденного. Она напоминала кошку, пытающуюся уследить за солнечным зайчиком.
Прекрасно сервированную еду подавали так быстро, что о соусах, какого бы они цвета ни были, можно было сказать лишь то, что они были горячие и пикантные.
Вскоре и беседа за столом стала под стать соусам.
Констанс делала все, чтобы не оказаться в центре внимания, однако принц, сидевший через три стула от нее, все время заставлял ее участвовать в беседе. Принцесса Александра, улавливающая лишь отдельные слова или фразы, не могла понять причину такого оживления за столом, но благоразумно сосредоточилась на том, кто сидел с ней рядом справа и слева.
Принц Эдвард, еще не расправившись с огромным бифштексом, вдруг произнес голосом, который должен был дойти до каждого, кто сидел за столом:
– Хочу заметить, что мисс Ллойд сказала мне весьма презабавную вещь, когда мы входили в столовую.
Констанс, едва не поперхнувшись, отыскала глазами Джозефа Смита. Он с непроницаемым лицом сидел через четыре человека от нее. Филип сидел напротив, полускрытый устрашающим канделябром. Констанс видела лишь его макушку и локоть, когда он двигал рукой. Судя по мельканию локтя, он торопился есть и пить так, чтобы ничего не оставить на тарелке.
Принцесса, однако, хорошо расслышала слова мужа.
– Расскажите нам, ваше высочество, что сказала вам мисс Ллойд.
Головы гостей как по команде повернулись от принца к принцессе, а затем снова к принцу, напоминая зрителей, следящих за теннисным мячиком во время игры.
– Она сказала, когда мы входили в столовую, что наше общество столь же непослушно и невоспитанно, как и ее подопечные в бытность ее гувернанткой. – Принц побагровел, снова зайдясь смехом.
Констанс так и застыла от испуга с открытым ртом й поспешно закрыла его. К этому времени все уже с хмурым недоумением уставились на нее. До нее долетели обрывки разговоров:
– Что все это значит?
– Черт побери, что смешного он нашел в этом?
– Какой блестящий юмор, а?
– Вы же знаете, она американка.
Джозеф невольно наклонился вперед, но его лицо не выражало по-прежнему ничего. Однако, откинувшись снова на спинку стула, он чуть поднял брови.
– Скажите нам, мисс Ллойд, что вы имели в виду? – спросила, оглядывая лица гостей, несколько расстроенная принцесса, готовая поверить, что, возможно, чего-то не расслышала из-за своей глухоты или плохо поняла, поскольку английский не родной ей язык.
Увидев всеобщее недоумение, она немного успокоилась. Продолжавший посмеиваться принц казался весьма довольным.
– Да, мисс Ллойд, – обратилась к ней Абигайль Мерримид. – Объясните нам. Боюсь, мы все не настолько остроумны, как вы с принцем.
Муж леди Мерримид, явно утомленный путешествием, сидел рядом с Констанс. Он был стар, пожалуй, она никогда еще не видела такого усохшего старца, печального призрака того, кем он был когда-то. Даже за шумным столом его неумолимо клонило ко сну. Глаза его то и дело закрывались, и легкий храп раздавался за столом.
А затем произошло нечто странное для Констанс. Абигайль Мерримид вдруг прямо посмотрела на Джозефа, и в ее взгляде был не только вызов, а еще что-то очень личное. Констанс тут же поняла, что это и есть та самая женщина, которая разбила сердце Джозефу. Одного взгляда на него ей было достаточно, чтобы подтвердить догадку. Губы Джозефа были так крепко сжаты, что даже побелели. Констанс видела, с какой силой он сжал в руках салфетку.
– Моя невеста, – вдруг послышался голос Филлита, которого не все видели за канделябром, – хотела сказать, что дети в Америке ведут себя не столь хорошо, как у нас, в Англии.
Сколько хереса и кларета успел бедняга выпить, чтобы отважиться на такое?
Теперь Констанс оставалось только провалиться сквозь землю.
Она попыталась было открыть рот, чтобы что-то объяснить, как вдруг услышала голос Джозефа, поспешившего переменить тему:
– Мы с мисс Ллойд попали в крайне неприятную историю, когда я сопровождал ее в Гастингс-Хаус.
Констанс отдала бы многое за то, чтобы, земля разверзлась и поглотила ее. Неужели этому ужину не будет конца?
– Расскажи нам, Смит, – попросил Филип с нетерпением.
– Что ж, – промолвил тот, избегая, однако, смотреть на Констанс. – Когда я сопровождал мисс Ллойд в Гастингс-Хаус, на нас напали разбойники. Лишь ум и сообразительность мисс Ллойд и ее умение держать пистолет в руках спасли нас.
– Мистер Смит, – поспешила вмешаться Констанс, – вы умалчиваете о вашей роли в этом происшествии. – Она повернулась к гостям: – Он сумел разоружить и обезвредить еще двоих головорезов, спрятавшихся в кустах. Если бы не смелость мистера Смита, меня бы здесь не было.
– Что? – Принц был настолько поражен, что даже опустил вилку на тарелку. – Вы хотите сказать, что это происшествие угрожало вашей жизни?
Джозеф неохотно кивнул.
– Видите ли, ваше высочество, тогда мы еще полностью не осознали, какая опасность нам грозит. Но мисс Ллойд стоила в этой ситуации пяти мужчин, как потом выяснилось.
За столом наступило оживление. Филип подозвал лакея и, попросив наполнить кларетом его опустевший бокал, в который раз посмотрел на Виолу. Она тут же отвела взгляд.
– Расскажите нам все, Смит, – прогудел густым басом заинтересованный принц.
Но Джозеф медлил, он снова посмотрел на Констанс.
– Мне жаль, ваше высочество, но я обещал мисс Ллойд, что никому не стану рассказывать об этом происшествии. Я всегда держу слово.
– Какая мне польза от этого? – пробормотала про себя Констанс.
– Мисс Ллойд, – повелительным тоном произнес принц, – пожалуйста, разрешите Смиту рассказать нам все. Я люблю слушать истории с приключениями.
– Ваше высочество, – начала Констанс, нервно теребя салфетку, – в отношении меня мистер Смит был слишком щедр на похвалы.
– Ерунда. – Принц ударил мясистым кулаком по столу, настольный канделябр зазвенел хрустальными подвесками. – Смит говорит правду. Он чертовски скрытен, должен вам сказать. Очень трудно что-либо вытянуть из него.
– Это потому, что у мистера Смита много секретов, – проворковала Абигайль Мерримид.
Констанс почему-то представила себе, как настольный канделябр, падая со всеми свечами на стол, подобно огненному чудовищу пожирает торжествующую леди Мерримид.
Взгляд Джозефа снова обратился к Констанс:
– Мисс Ллойд, вы позволите рассказать о нашем приключении? Или, скорее, злоключении?
Констанс ничего не оставалось, как дать согласие. И Джозеф, никогда не страдавший отсутствием красноречия, рассказал такую захватывающую историю, что Констанс невольно и сама заслушалась.
Он не упустил ни одной детали, включая устриц, от которых заболел, и шляпу, ловко сбитую с головы разбойника метким выстрелом Констанс, а затем описал дальнейшие ее действия, несколько лишенные логики, но вполне удовлетворившие слушателей, когда бандиты в страхе бросились наутек. О себе он едва упомянул, да и то вскользь.
– Короче говоря, – заключил он, – мисс Ллойд заставила девятерых разбойников бросить оружие и бежать без оглядки от красивой леди в элегантном дорожном костюме и фабриканта красок, сильно пострадавшего от несвежих моллюсков.
За столом никто не шелохнулся. Даже слуги замерли, захваченные рассказом.
– Отлично, Смит! Отличный рассказ! – воскликнул принц сдавленным от смеха голосом и кивнул главному дворецкому, который, придя в себя, сделал повелительный жест слугам.
В мгновение ока было подано шампанское, захлопали пробки, и в бокалы полилось старое доброе вино Чарлза Хейдсика.
– Предлагаю тост, – произнес будущий король Англии. – За Констанс Ллойд, достойное пополнение нашего круга, за еще один прелестный цветок в нашем букете дам.
Все, кроме Констанс, подняли бокалы. Не поднял его и старый лорд Мерримид, который, завалившись набок, спал, роняя слюну. На лицах гостей было выражение тревожной покорности. Все поняли, что у принца появилась новая фаворитка, новая избранница. Джозеф Смит своей поэтической фантазией и красочным рассказом заронил искру романтизма в душу принца, человека хотя и достигшего зрелого возраста, но не избавившегося от поэтических наклонностей. Жизнь, полная трепета страха и восторга побед, не была знакома ему. Его всегда уберегали от нее.
Констанс Ллойд, экзотическая американская красавица, стала олицетворением его все еще не забытых юношеских мечтаний. Эта молодая женщина может подвигнуть его на дерзкие и смелые поступки, в которых ему всегда было отказано.
Рассказ Джозефа Смита превратил Констанс в его глазах из миловидной собеседницы на званом ужине в предмет серьезных желаний. Принц не в первый раз выбирал женщину, чтобы отдать ей свое грубоватое мужское внимание. Если Констанс пожелает, то после того, как она выйдет замуж за Филипа, она будет приглашена в узкий, меняющийся круг женщин, куда входят дамы даже с сомнительной репутацией скиттлз из кегельбана.
Один злосчастный тост в ее честь обеспечил Констанс солидный набор потенциальных врагов.
Джозеф Смит, сидевший через четыре стула от нее, молча проклинал свой язык.
Когда после ужина дамы удалились в гостиную, мужчины, оставшись одни, закурили сигары и за бокалом портвейна повели свои мужские разговоры. Само собой разумеется, что подобное уединение было им необходимо для обмена мнениями о чем-то своем, не столь высоком и возвышенном, и потому не пугало и не обижало дам.
– У мисс Ллойд чертовски изысканный гардероб, – заметил лорд Трент, принимая от лакея душистую сигару. – Да и прическа хороша.
– В этом ей не откажешь, – согласился лорд Коллинз, легким движением руки, взбалтывая бренди в бокале и любуясь им на свет. – Как вы назовете этот стиль прически?
– Кажется, это называется классическим стилем, его можно увидеть на древних вазах, – заметил еще один джентльмен, откусывая кончик сигары специальными щипчиками, висевшими на его цепочке для часов. – Ленты очень красиво контрастируют с цветом ее волос.
Прислушиваясь к чужому разговору, принц улыбнулся, довольный похвалами в адрес его новой протеже. Филип был весь поглощен дегустацией портвейна и попытками помешать слуге унести кларет и шампанское, пока он все не выпьет.
Джозеф Смит, едва слыша, о чем разговаривают мужчины, мрачно водил концом пальца по краю бокала и не мог простить себе досадного промаха.
– Скажите, мисс Ллойд, какой вид оружия вы предпочитаете. – спросила леди Коллинз, принимая чашку чаю.
– Честно признаться, леди Коллинз, это был просто удачный выстрел, не более.
Теперь, когда дамы были без мужчин, Констанс чувствовала их взгляды на себе, бесцеремонные и вызывающе. Исключением была лишь принцесса Александра, неизменно приветливая и вежливая. Констанс даже поймала ее ободряющую улыбку, за что была ей более чем благодарна.
– Я слышала об одном человеке в Африке, – заметила леди Коллинз, – он выстрелил тигру прямо между глаз, а потом съел его мясо. Великолепный образ, не правда ли? Человек побеждает дикую природу.
– Вы когда-нибудь убивали животных? – обращаясь к Констанс, спросила Абигайль Мерримид.
Констанс вдруг почувствовала, что более не выдержит, так ей стало плохо. Она отрицательно замотала головой, надеясь, что хоть кто-нибудь сменит тему разговора.
– Хватит, Абигайль, – вдруг сказала Виола. – Мне кажется, мисс Ллойд надоела эта тема. Поговорим о чем-нибудь другом.
– Мисс Ллойд, вам незачем скромничать.
Абигайль Мерримид даже не делала вида, что собирается пить чай, она не взяла в руки чашку и не искала глазами чего-нибудь из сладостей. Она уселась напротив Констанс и, положив руки на подлокотники кресла, в упор уставилась на нее.
– Я хорошо знаю Джозефа. Очень хорошо. Но я никогда не слышала, чтобы он так говорил. Настоящий фонтан красноречия, не правда ли, леди Коллинз?
– Ты права, дорогая. Мисс Ллойд, вы участвовали в вашей войне?
Констанс почувствовала дурноту.
– Я… Это было так давно.
– Отнюдь нет, – возразила леди Мерримид. – Всего несколько лет назад. Но вернемся к нашему разговору. Джозеф был потрясен вашим талантом, мисс Ллойд. Когда я вижу его в таком состоянии, я всегда вспоминаю о его происхождении.
– Что вы хотите этим сказать, леди Мерримид? – спросила ее принцесса.
Абигайль заколебалась, но все же продолжила:
– Я хочу сказать, ваше высочество, что мистер Смит был сегодня сам не свой. Если можно так сказать, манерам он не обучен с самого детства.
– Мой муж очень ценит его общество, – возразила принцесса. – Мистер Смит весьма осведомлен в науках, что всегда интересовало принца, да и его отца, принца Альберта, тоже.
– Не говоря уже о том, ваше высочество, что мистер Смит – мастер рассказывать интересные истории, – добавила леди Баррингтон. – К тому же он очень красив. Я считаю, что мужчина прежде всего должен быть красивым, а лорд Гастингс и мистер Смит, на мой взгляд, – эталоны мужской красоты.