О`Грейди Лесли. Сапфир и шелк

   Николас поклонился.
   — А вы, мадам, самый достойный соперник.
   Аврора приняла комплимент, вежливо кивнув. Кажется, она осталась довольна его оценкой. Но он видел, как ее глаза снова наполняются страхом.
   — Пойдем со мной. У меня есть что тебе показать, — сказал Николас, загадочно улыбаясь.
   Аврора молча пошла за ним. Оказалось, он ведет ее к конюшне. Аврора сразу оживилась. Больше всего ей сейчас хотелось оседлать коня и помчаться как ветер, выбросив из головы все мрачные мысли.
   — Теперь ты можешь кататься на любой лошади из моей конюшни.
   — Даже на Громе?
   — Даже на Громе. Но недавно я купил для тебя другого коня. Думаю, о Громе ты сама скоро забудешь.
   — Сомневаюсь, — улыбнулась Аврора.
   Но вот она увидела нового коня в конюшне Николаса, и лицо ее осветилось радостью.
   — Огонек!
   Жеребец встрепенулся и, повернув голову, уставился своими карими влажными глазами на Аврору. Он приветливо заржал и подошел. И ткнулся мордой в протянутые к нему ладони. Она нежно погладила его.
   — Милый мой мальчик, — заворковала Аврора. Затем она повернулась к Николасу. — Зачем в гриве Огонька эти белые и серебряные ленточки?
   Николас хитро усмехнулся:
   — Конюхи так и не смогли его завернуть, как подарок. Я велел им вплести в гриву ленточки. Ведь Огонек — мой свадебный подарок…
   — Теперь он мой? — все еще не веря своему счастью, спросила Аврора.
   Николас кивнул.
   К его удивлению, она вдруг закрыла лицо руками и расплакалась.
   Николас подумал, что она отказывается от его подарка.
   — Прости, — сдержанно произнес он. — Я купил его у лорда Овертона за… за весьма большие деньги. Хотел сделать тебе приятное.
   — Но… но это, — бормотала Аврора, — это самый замечательный подарок, который я когда-либо получала.
   Внезапно она кинулась к Николасу, обвила его шею руками и поцеловала в щеку.
   — Спасибо! Никто не делал мне таких чудных подарков.
   Николас улыбнулся. Как это на нее похоже. Коню радуется больше, чем кольцу с сапфиром. Но иного от нее он и не ждал.
   — Пожалуйста, — пробормотал Николас смущенно.
   Ее объятия вдруг растрогали его. И даже вызвали чувство совсем иного свойства. Он слишком остро почувствовал, как ее грудь прижимается к его груди. Ее руки, ее дыхание слишком волновали его. Стараясь овладеть собой, Николас мягко, но решительно отстранился. Он не собирался заявлять свои права на нее до ночи. Впереди оставалось еще довольно много времени.
   — Хочешь покататься? — спросил он. — Ты ведь многого еще не видела в поместье.
   У Авроры глаза загорелись радостью.
   — С удовольствием! Может, мы пустим Огонька и Грома рядом? Посмотрим, кто из них быстрее?
   — Это же жеребцы, — ответил Николас, — боюсь, начнут драться друг с другом, а не состязаться в прыти..
   Аврора покачала головой:
   — Если я велю им вести себя прилично, у нас с ними не возникнет никаких сложностей.
   Она наклонилась и прошептала что-то на ухо своему Огоньку. Жеребец мгновенно затих и, что самое удивительное, прислушался. Взгляд его стал мягче, и Николасу показалось, что он даже кивнул в знак понимания. Затем тихонько заржал, как будто что-то ответил.
   Аврора улыбнулась:
   — Он меня понял. Будет послушным.
   Николас дал знак, чтобы седлали коней. С удивлением он наблюдал, как Аврора по-своему договорилась с Громом.
   Все вышло именно так, как она обещала. Оба коня были послушными, как младенцы.
   Николасу хотелось спросить свою жену, что она собирается нашептать на ухо ему, чтобы сделать таким же ручным.
 
   Николас посмотрел на часы, стоящие на каминной полке. Наступила его первая брачная ночь.
   Он еще раз огляделся, чтобы удостовериться в том, что все сделано как положено. Окна были закрыты тяжелыми портьерами. В камине весело плясал огонь. Горели свечи в двух серебряных канделябрах.
   Николас надел черный бархатный халат и взглянул на закрытую дверь, разделявшую супружеские спальни. Неужели Аврора откажется спать с ним? Николас желал ее, но при этом не хотел обидеть.
   Он заметил, что рука его слегка дрожала, когда он осторожно постучал в дверь. Что ждет его за дверью? Быть может, жена забьется в угол и закричит, едва он к ней приблизится? Николас невольно улыбнулся.
   Как только он постучал, дверь распахнулась. Значит, Аврора ждала его.
   Аврора, теперь его жена, стояла в дверном проеме, прямая. и тонкая, словно натянутая струна, с выражением решимости на лице. Николасу вдруг пришло на ум сравнение с картиной, однажды увиденной им в Риме. Там были изображены христианские мученики, обреченные на растерзание львами. Вот и она стояла с таким видом, будто решила принести себя в жертву его похоти.
   Николас захотел подойти и приласкать ее. Успокоить. Так, как он успокаивал бы ребенка. Но он подавил это желание. Он знал, что если сегодня станет обращаться с ней как с ребенком, она усвоит это и в их браке всегда останется ребенком, неспособным отвечать за свои поступки. Нет, сегодня она должна была стать женщиной.
   Николас заглянул в ее глаза.
   — Ты очень красивая, — сказал он.
   Аврора стояла в ночной рубашке. Ткань была такой тонкой, что казалось, она соткана из лунных лучей. Были видны красивые плечи и маленькие груди, живот и длинные стройные ноги.
   — Пойдем, — прошептал Николас.
   Аврора сделала шаг и остановилась. Ее взгляд устремился к картине на потолке.
   — Что это? — спросила она.
   — Похищение сабинянок, — спокойно ответил Николас.
   Чтобы скрыть смущение, Аврора быстро спросила:
   — Как ты можешь спать с этим над головой!
   — Человек ко всему привыкает. Я даже дал имя каждому из участников этой драмы.
   Аврора чуть-чуть улыбнулась.
   — Вот тот толстяк, что тащит двух женщин, был назван мной Морисом, а вот тот тощий, что никак не может уговорить вон ту девицу справа, — его зовут Харви.
   Аврора рассмеялась.
   — А кто тот мрачный уродливый тип возле херувимчика?
   — Конечно же, Овертон.
   Аврора недоверчиво взглянула на мужа.
   — Вы шутите.
   — Почему? Не кажется ли тебе, что это имя подходит тому малому? Ведь он, как и лорд Овертон, весьма озабочен своей внешностью.
   Аврора захихикала.
   — Если бы лорд Овертон услышал ваши слова, он бы воспринял это как оскорбление и вызвал бы вас на дуэль.
   — Смею сказать, пистолеты пришлось бы готовить на двоих, а кофе — лишь на одного.
   Шутливый тон помог снять напряжение. Аврора села в кресло у камина и начала пить из бокала вино.
   Николас подошел к ней и обнял за плечи.
   — Можно я выпью все? — спросила она.
   Николас понимал душевное состояние Авроры. Но заниматься любовью с пьяной женщиной не входило в его намерения. Аврора должна была ясно сознавать, что происходит. Эта ночь должна стать памятной и для нее тоже. Он строго взглянул на нее и отрицательно покачал головой.
   Николас был согласен не торопить события. Он был очарован своей женой. Она расслабилась в кресле и некоторое время глядела на огонь в камине. Николас погладил ее по голове, наслаждаясь мягкостью ее волос. Она не вздрогнула и не отстранилась. Тогда он провел рукой по ее щеке, чувствуя, как растет в нем желание.
   Время пришло.
   Он обошел ее кресло и встал перед ней. С улыбкой он протянул ей руку:
   — Иди ко мне.
   Аврора замерла. Мгновение, которого она ждала с тревогой, наступило. Она обвела глазами комнату, ища орудия его извращенной страсти, о которых когда-то услышала.
   — Что ты ищешь, Аврора? — удивленно спросил Николас. — Думаешь, как тебе от меня сбежать? Уверяю, такой возможности у тебя нет.
   Вино развязало ей язык, и она выпалила напрямик:
   — Я ищу березовые розги.
   Николас расхохотался так, что стены задрожали.
   — С какой стати я должен держать розги в спальне?
   Но голос его постепенно становился все тише, а глаза превратились в серые щелки. Причина ее непонятного страха становилась более чем ясной.
   Он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
   — Аврора, я не собираюсь тебя обидеть.
   Аврора проглотила стоявший в горле комок и с трудом выдавила:
   — Ночью во время бала я подслушала один разговор.
   — Ты скажешь мне, что это были за люди? О чем именно они говорили?
   Аврора пересказала разговор во всех подробностях. Николас вдруг вскочил на ноги и бросился к камину. Он припал лбом к каминной полке, стараясь совладать с гневом.
   — Если бы только знать, кто это! Я бы вызвал их на дуэль!
   Аврора чуть не расплакалась от радости.
   — Ты хочешь сказать, что не?..
   Николас подошел к Авроре и прижал ее к сердцу.
   — Милая моя, сладкая! Глупышка моя! Может, я и повеса, но женщин не бью и не беру их силой. И уж конечно, не собираю у себя в спальне зрителей!
   Аврора прижалась пылающими щеками к мягкому бархату его халата.
   У себя над головой она слышала его тихий шепот:
   — Я обижал тебя прежде тем, что целовал?
   Аврора покачала головой.
   — Я тебе когда-нибудь делал больно?
   — Н-нет.
   — Тогда ты должна знать, что я и сегодня тебя не обижу. Даю слово джентльмена.
   Аврора вздохнула. Как она могла поверить в гнусные сплетни о человеке, который столько для нее сделал?
   — Пожалуйста, прости меня, Николас, — прошептала она. — Я была такой глупой. Я должна была бы догадаться, что эти люди просто злословят. Что за этим ничего не стоит.
   Он приподнял ее лицо за подбородок — так, чтобы она могла посмотреть на него.
   — Я могу понять, почему ты им поверила. Видит Бог, я этого заслужил. Но я хотел бы, чтобы ты мне доверяла.
   — Я доверяю тебе, — прошептала она.
   — Тогда позволь доказать тебе, что я не чудовище.
   Аврора стояла, положив руки ему на плечи. Она смотрела прямо ему в лицо. В глазах его более не было ни холода, ни насмешки. Они светились нежностью.
   Она дотронулась рукой до его гладкой щеки. Он коснулся губами ее губ.
   — Я твой, дорогая. Только твой.
   Аврора, вероятно, почувствовав решимость, провела ладонью по его мускулистой груди, покрытой завитками мягких волос. Николас застонал от восторга. Аврора развязала пояс халата, потянула его с плеч.
   Он стоял перед ней обнаженный.
   Удивительно, но она не чувствовала смущения. Возможно, потому, что уже видела его почти нагим при первой их встрече, возле летнего домика. Сейчас она могла думать лишь о том, как он хорош собой, как силен и необуздан, какая у него гладкая бронзовая кожа. Она пробежала пальцами по его плечам и замерла, заметив шрам на груди.
   — Откуда это у тебя? — прошептала она.
   — Дуэль на шпагах, когда я был примерно в твоем возрасте.
   Пальцы ее продолжили исследование его тела, она провела ладонями вдоль ребер и опустилась ниже, к талии, остановившись у еще одного шрама.
   — А этот?
   — Дуэль на пистолетах годом позже. Мне нужно было попрактиковаться.
   Аврора удивленно покачала головой.
   — А теперь дай мне узнать тебя, — сказал Николас и стянул с нее рубашку.
   Аврора стояла перед ним обнаженная. Он подхватил ее на руки и понес на брачное ложе.
   Вначале он просто прижимал ее к своему телу и гладил, нашептывая на ухо всякие нежности. Почувствовав, что Аврора расслабилась, он начал целовать ее — медленно, с чувством. Лоб, глаза, рот, шею…
   Она едва не задохнулась, когда он начал языком ласкать ее грудь.
   — Позволь мне доставить тебе удовольствие, — сказал Николас так же, как когда-то в Лондоне.
   Воспоминание о том дне заставило Аврору вздрогнуть от предчувствия наслаждения.
   Он потянул губами один из ее розовых сосков, затем другой, всякий раз втягивая с большей силой. Аврору захлестнуло желание. Все следы девичьей застенчивости куда-то пропали, и она застонала от удовольствия…
   Николас становился смелее. Его руки и губы опускались по ее мягкому животу. Она вздрогнула. Он продолжал свои сводящие с ума ласки. Бедра ее раздвинулись.
   Охваченная страстью, Аврора словно издалека слышала голос и не узнавала его. Она требовала новых ласк, говорила, где нужно ее трогать — там и здесь, сильнее, еще сильнее. Незнакомые ощущения затопили ее, и она не смогла сдержать крика. Это привело Николаса в восторг. Его ласки разбудили в ней дикое существо, вызвали сладострастие.
   Наконец Николас лег на нее и шепнул:
   — Я сделаю тебе больно только один раз, моя Рора. И больше никогда.
   Но Аврора так жаждала принадлежать ему, что едва почувствовала боль. Эта боль тут же прошла, сменившись удовольствием — все нараставшим удовольствием, в котором растворялась прежняя Аврора и рождалась новая…
   Перед тем как уснуть, она шепнула ему на ухо:
   — Я рада, что проиграла в состязании.
   Он засмеялся.
   — Милая, я тоже рад!
 
   Несколько дней Аврора и Николас почти не вылезали из постели.
   — Тебе еще многому надо научиться, моя очаровательная женушка, — говорил он прежде, чем преподать ей очередной урок страсти.
   Под руководством Николаса Аврора училась, как дарить мужчине наслаждение. Она почувствовала свою власть над ним, власть женщины. Теперь она знала, как с помощью пальцев, губ и языка покорять надменного мужа, доводить его до состояния, когда он начинал стонать» извиваться и просить ее прекратить эту изощренную пытку. Николас открывался ей со стороны, о существовании которой Аврора даже не подозревала.
   Ни горничная, ни слуга не смели мешать им. Во время завтрака или ужина поднос с едой приносили и ставили в гостиной.
   Когда Аврора и Николас наконец вернулись к обычной жизни, она чувствовала себя так, будто была его возлюбленной уже целый год.

Глава 12

   Аврора стояла перед зеркалом, решая, какой из многих красивых нарядов сегодня надеть. Но при этом она то и дело посматривала в сторону закрытой двери, разделявшей спальни ее и мужа. Ей приходилось бороться с искушением нырнуть в его постель.
   Она попросила горничную помочь ей одеться. Несколько дней Аврора и Николас не покидали спальню. Пора было заняться делами. У него хватало обязанностей по управлению поместьем, а у нее — по хозяйству. Кроме того, как он шепнул ей на ухо перед тем, как она с неохотой поднялась с постели и направилась к себе, ночь наступит довольно скоро.
   Аврора налила себе в чашку горячего шоколада и подошла к высокому окну, выходящему на лужайку и парк за ней. Покачав головой, она рассмеялась. Какой же глупой девчонкой она была, опасаясь заниматься любовью с Николасом. Ни одна женщина не могла бы пожелать более внимательного, более нежного и мудрого любовника.
   Но по мере того как шоколада в чашке становилось меньше, все новые и новые мысли приходили ей в голову — словно тучки, набегавшие на ясный небосклон. Пока они лежали в объятиях друг друга, пока они были в постели, Аврора чувствовала, будто всю жизнь знала этого человека. Но при свете дня она задавалась вопросом: тот ли он человек, каким она его представляет, и не будет ли ей трудно понять его и принять в иной ипостаси? Не только любовником.
   Стук в дверь напомнил Авроре о том, что жизнь ждет от нее ответственности и самостоятельности в принятии решений. Она поставила чашку на столик и пошла открывать горничной.
   После завтрака Николас отправился поговорить с управляющим, так что Аврора оказалась предоставлена самой себе. Она решила, что необходимо навестить свекровь.
   Роза встретила ее с хмурым видом.
   Аврора улыбнулась:
   — Добрый день, Роза. Я хотела бы повидаться с леди Мэри.
   — Боюсь, что это невозможно, мадам, — ответила горничная. — У леди мигрень, и она не хочет, чтобы ее беспокоили.
   — Мне очень жаль, — сказала Аврора. — Тогда я зайду к ней завтра.
   — Леди, вероятно, не успеет выздороветь к этому времени.
   Аврора посмотрела горничной прямо в глаза.
   — В таком случае я приду послезавтра. Я буду приходить каждый день. Когда-нибудь леди почувствует себя достаточно хорошо, чтобы меня принять.
   Черные глаза Розы злобно блеснули. Но она покорно опустила голову и сказала:
   — Я передам мадам ваши слова.
   — Спасибо, Роза.
   Аврора пришла навестить леди Мэри на следующий день. Роза, хоть и неохотно, пропустила ее.
   — Добрый день, леди Мэри. — Аврора улыбнулась, глядя на мать Николаса. — Мне жаль, что вам так долго нездоровилось. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя получше?
   — Спасибо, — ответила леди Мэри. — Сегодня я чувствую себя гораздо лучше.
   Аврора подождала. Продолжения не последовало.
   «Можешь вести себя так, как считаешь нужным. А я буду играть в свою игру», — сказала себе Аврора.
   — Поскольку вы не смогли присутствовать на свадьбе, — защебетала Аврора, — я подумала, что вам будет интересно послушать, как все происходило. — Не дав леди Мэри отклонить предложение, она затараторила: — Николас получил специальное разрешение, и свадьба происходила в Овертон-Мэнор. Церемония была довольно скромная, в присутствии всего тридцати гостей и…
   Аврора трещала без умолку, в подробностях описывая украшение зала и наряды гостей, перечисляя, какие они с Николасом получили подарки… Все это время она наблюдала за своей свекровью. Выражение глубочайшего безразличия и смертельной скуки не покидало лица леди Мэри. И это не могло не беспокоить Аврору.
   Наконец она поднялась из кресла и поклонилась:
   — Я не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. Всего вам доброго, леди Мэри. Простите, если утомила вас.
   Аврора вышла с таким чувством, будто целый час пыталась проломить лбом каменную стену.
   Несколькими часами позже Николас был немало поражен, тем, что мать прислала за ним. Он спрашивал себя: что могло вызвать перемену в ее поведении?
   Николас поспешил отыскать Аврору. Он увидел ее в гостиной.
   — Со мной случилось нечто весьма интересное.
   Аврора с интересом взглянула на него:
   — И что же это?
   — Мать пригласила меня сегодня в свои покои.
   — И что вас так удивило?
   С горькой усмешкой Николас сообщил Авроре о том, что никогда прежде мать не звала его к себе.
   — Она также высказала мне свою просьбу.
   — В чем она состояла?
   — Заказать твой миниатюрный портрет. — Николас достал из кармана маленький сверток. — А тебе она просила передать это.
   Аврора вскрикнула от радости и восхищения. В руках у нее была изящная золотая брошь с камеей.
   — Это свадебный подарок моей матери. Тебе, Аврора, — сказал Николас. — Я знаю, что эту вещицу маме подарил мой отец вскоре после их свадьбы. Удивляюсь, как это она решилась расстаться с ней.
   — Тогда этот подарок особенно ценен. Я не променяю эту брошь ни на какие сокровища, — сказала Аврора.
   Николас приподнял за подбородок ее лицо и посмотрел ей в глаза.
   — Спасибо за то, что была так добра к моей матери, — прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее.
   Николас почувствовал, как желание охватывает его, несмотря на все усилия сохранять сдержанность. Аврора была такой милой, такой соблазнительной. Она не пыталась отстраниться, не боялась того, что слуги могут застать их. Напротив, подалась навстречу всем телом, показывая, что хочет его не меньше, чем он хочет ее.
   Руки его скользнули в вырез платья. Пальцы гладили нежную кожу, ласкали твердые соски… Аврора замерла и тихо застонала, но не остановила его.
   Николас вдруг сам отстранился.
   — Думаю, нам пора бежать в мою спальню, мадам, — сказал он хриплым от страсти голосом. — Не то я возьму вас прямо здесь.
   Аврора ответила улыбкой и положила руку ему на ладонь.
   — Это было бы чертовски неудобно, милорд.
   — В самом деле, чертовски неудобно, — со смехом согласился он.
 
   На следующее утро Аврора вновь пришла с визитом к леди Мэри.
   — У госпожи приступ мигрени, — решительным тоном заявила Роза. — Но она увидится с вами, если вы согласитесь поговорить с ней через ширму.
   — Конечно, — согласилась Аврора, удивленная и немного встревоженная необычным требованием.
   Она последовала за горничной через гостиную в спальню. Эта комната была обставлена строго и сильно отличалась от нарядной гостиной. Белые стены делали ее холодной, неуютной, похожей на монашескую келью: кровать, умывальник и туалетный столик — и все. Не было обязательного комода со множеством безделушек и, уж конечно, никаких зеркал.
   Однако же в спальне имелся большой портрет человека, который, как догадывалась Аврора, приходился Николасу отцом. Портрет висел на стене как раз напротив кровати леди Мэри. Первое, что видели ее глаза, когда она просыпалась, было лицо ее мужа. И его видела она последним, когда отходила ко сну.
   Кровать была занавешена тяжелыми портьерами из синего дамасского шелка. Роза пододвинула к кровати простой деревянный стул, после чего удалилась. Аврора решила присесть.
   — Доброе утро, леди Мэри, — бодро произнесла Аврора. — Мне жаль, что вы сегодня нездоровы.
   — Доброе утро, Аврора. — Голос леди Мэри звучал свободно и оказался очень приятным. — Спасибо за заботу, — добавила она.
   — Я зашла, чтобы поблагодарить вас за свадебный подарок. Брошь сейчас на мне.
   Какое-то время была тишина.
   — Вы жена Николаса, и я хочу, чтобы она была у вас, — сказала леди Мэри.
   — Я всегда буду дорожить этим подарком. Мне известно, что она значит для вас.
   Видимо, Аврора угодила леди Мэри своим ответом.
   — Мне приятно слышать это, — сказала свекровь.
   — Николас рассказал мне историю этой броши.
   Аврора смотрела на портрет. Ник был очень похож на отца. Такой же высокий, статный, с такими же проницательными серыми глазами, как у человека на портрете. Художник удивительно точно подметил выражение этих глал и передал их цвет.
   — А как насчет вашей истории, Аврора? — спросила леди Мэри. — Откуда вы родом и как мой сын вас встретил?
   Аврора так расчувствовалась, что ей хотелось отодвинуть портьеру и обнять свекровь. Но она сдержала свой порыв. Аврора понимала, что не должна спешить, иначе леди Мэри вновь спрячется в свой панцирь.
   Аврора откинулась на спинку стула и начала рассказ о себе. Описывая подробности смерти Тима и отца, она осторожно подбирала слова, чтобы не расстроить леди Мэри. Но рассказала правду о том, как она встретилась с Николасом и почему они стали мужем и женой.
   — Так, значит, ваш брак совершился не по любви, каким был мой, — разочарованно заметила леди Мэри.
   — Боюсь, что нет, миледи, — сказала Аврора и тут же добавила: — Но у нас тем не менее все идет чудесно. Как Николас любит говорить, мы подходим друг другу.
   Из-за портьеры донесся долгий многозначительный вздох.
   — Подходить друг другу — совсем не то что любить. Мы с Вильямом любили друг друга, как никто никогда не любил.
   Внезапно Авроре показалось, что там, за портьерой, захлюпали носом, затем раздалось сдержанное рыдание.
   — Леди Мэри, с вами все в порядке?
   — Все хорошо, моя дорогая. Простите. Иногда эти болезненные воспоминания становятся невыносимыми. Прошу вас, уходите и пришлите ко мне Розу.
   — Позвольте мне помочь вам, — попросила Аврора и уже взялась рукой за портьеру.
   — Нет! Я просила вас меня оставить!
   — Как вам будет угодно, — примирительно ответила Аврора. — Доброго вам дня, леди Мэри. Я ухожу. Конечно, я пришлю к вам Розу.
 
   После завтрака Аврора переоделась в костюм для верховой езды и пошла в конюшню. Она намеревалась навестить Диану в Овертоне. Огонек встретил ее радостно. Но на этот раз он остался в стойле. Конюхи лорда Овертона не придут в восторг от того, что она явится верхом на Огоньке. Она решила выбрать другую лошадь.
   Аврора чувствовала угрызения совести. Уже две недели она жила в Силверблейде, а к Диане так ни разу и не съездила. Но Диана, наверное, поняла причину такой «забывчивости».
   В Овертоне Хэл сам вышел ей навстречу.
   — Ну что же, моя дорогая Аврора, — сказал он, противно прищурившись, — вижу, что роль маркизы Силверблейд пришлась тебе по душе.
   Аврора старалась не терять самообладания.
   — Я хотела бы повидать Диану, — сдержанно произнесла она.
   Насмешка не сходила с лица Хэла.
   — Диану? Она наверху, у себя в спальне. Пока еще у себя.
   — Что вы имеете в виду?
   Карие глаза Овертона недобро сверкнули.
   — Не хочу опережать события. Диана сама сообщит тебе новость. Думаю, ей будет это приятно.
   Хэл повернулся и пошел к дверям гостиной. Остановился, но лишь для того, чтобы полюбоваться собственным отражением в зеркале.
   Озадаченная Аврора приподняла юбки и помчалась вверх по лестнице. Найдя нужную дверь, Аврора остановилась и постучала.
   — Диана? — позвала сестру Аврора. Не дождавшись ответа, она толкнула дверь и вошла в комнату.
   И замерла, пораженная. Там на полу стояли саквояжи и сундуки.
   Увидев сестру, Диана остановилась посреди комнаты с платьем в руках и залилась слезами.
   — Диана, что происходит?! — недоуменно воскликнула Аврора, подбежав к сестре.
   — Хэл выгоняет меня. Он… он больше не хочет, чтобы я жила здесь.
   И она снова зарыдала.
   — Успокойся, дорогая. Все будет хорошо, — твердо произнесла Аврора.
   — Сегодня утром Хэл объявил мне, что устал от меня. Что я больше не могу ему угодить и что ему со мной… скучно. — Диана вытирала катившиеся по щекам слезы. — Он меня больше не любит. Сказал, чтобы я собирала вещи и сегодня же уезжала.
   Аврора покачала головой:
   — Он не может так с тобой поступить.
   — Может, — всхлипнув, сказала Диана. — Я ведь не жена ему, а всего лишь любовница.