Олдфилд Элизабет. Победа над прошлым

   - Когда.., когда мне было двенадцать, - сказала Сорча, конвульсивно вздрагивая.
   - Он тебя изнасиловал?
   Она отрицательно покачала головой.
   - Прежде чем дело дошло до этого, мне удалось плеснуть стакан воды ему в лицо, убежать и запереться в ванной комнате. Но и много лет после этого я боялась, что он опять возьмется за свое.
   - Ублюдок! - злобно произнес Рун.
   - Когда я стала старше, то поняла, что этот случай не должен влиять на мою жизнь, и постаралась забыть о случившемся... В основном мне это удалось: я не стала мужененавистницей и, разумеется, я не девственница. Она попыталась улыбнуться. - Но я словно высечена из каменной глыбы, и, когда бы я ни сближалась с мужчиной, это всегда носило какой-то рассудочный характер, будто на мне средневековый пояс целомудрия и я никак не могу от него избавиться.
   - Если б я мог исправить то, что натворил Хорхе, Бог свидетель, я бы это сделал. Мне очень, очень жаль, что так случилось, - проговорил Рун, и, взглянув на него, Сорча увидела, что его глаза стали влажными.
   До этого мгновения она еще могла как-то контролировать свои эмоции, но, увидев, как искренне сочувствует Рун ее горю, она не выдержала и, положив голову на его плечо, разрыдалась. Я сама во всем виновата, хоть и не спасовала перед атаками Хорхе, думала Сорча, обливаясь слезами. Я запрятала боль и страх в самый дальний уголок памяти, где они продолжали жить, отверженные, но все еще терзающие мне сердце. И вот теперь тайная дверь распахнулась.
   Рун крепко обнимал ее, гладил по голове и шептал слова утешения. Но прошло немало времени, прежде чем она, взяв бумажную салфетку, утерла слезы и высморкалась.
   - Я, наверное, выгляжу ужасно, - сказала она.
   Криво улыбнувшись, он посмотрел на ее лицо, перепачканное тушью для ресниц.
   - Что правда, то правда.
   - Ты должен был бы сказать, что я выгляжу великолепно, - пошутила она.
   - И ужасно, и великолепно.
   - Век галантных кавалеров канул в прошлое, - заметила Сорча.
   Рун улыбнулся, но вдруг стал серьезным.
   - Кто-нибудь еще знает об этом? - спросил он.
   - Только ты.
   Между его бровей залегла складка.
   - Твоя мать ничего не знала?
   - Нет. Нужно ли теперь, после смерти Хорхе, рассказывать ей об этом? Какой смысл наносить ей еще и такой удар? Я хочу только навсегда забыть весь тот ужас, и надеюсь, что когда-нибудь мне это удастся, - пробормотала она. - Пока Хорхе был жив, я приучила себя вспоминать о нем, лишь когда мы встречались, а в промежутках он для меня словно переставал существовать. Зато теперь, после его смерти, меня чуть ли не постоянно терзают воспоминания, - сказала она и умолкла.
   - Все дело в том, что ты была еще ребенком, а Хорхе - уже взрослым мужчиной и как бы старшим в семье, - заметил Рун, - но если б ты рассказала все матери в то время...
   - Я попыталась, но она мне не поверила. Она утверждала, что он просто ко мне привязан как к дочери.
   - Но тебе надо было рассказать все...
   - Это не так просто, - возразила Сорча. - Что касается моей мамы, Хорхе отвечал всем ее запросам. До второго замужества она всегда была очень нервной, беспокойной, а после того, как вышла за него замуж, все изменилось: мама стала такой уравновешенной, довольной, и я боялась нарушить гармонию их отношений. И потом.., я... - Она вдруг замолчала. Стоит ли рассказывать Рун, почему она не сообщила матери о случившемся? Об основной причине? Сорча глядела на скомканную бумажную салфетку, которую продолжала держать в руке. Но что он тогда о ней подумает? Вдруг его сочувствие к ней исчезнет и появится отвращение? - Я очень боялась разрушить второй брак моей матери, - проговорила она.
   - Но ведь она вышла за Хорхе по расчету. Сорча подняла голову.
   - Хорхе так говорил? - спросила она с удивлением. Рун кивнул.
   - Его отношения с твоей матерью были абсолютно честными, хотя эта честность объясняется тем, что он не мог поступить иначе.
   - Я не понимаю смысла твоих слов.
   - Его частые посещения Португалии никак не связаны с "Клубом Марим". Он просто бегал за разными юбками. - С этими словами Рун внимательно на нее посмотрел. - Тебя это удивляет?
   Сорча задумалась.
   - Нисколько. Хорхе был по-своему привязан к моей матери, хотя это и нельзя было назвать сильной страстью, но он любил пофлиртовать с разными женщинами. - Она помялась. - Наверное, поэтому он никогда не привозил ни маму, ни сыновей-близнецов в Альгарву.
   - Совершенно верно. Здесь он считал себя холостым, не очень-то скрывал свои похождения, и, конечно, могли быть всякие разговоры. Я был в курсе его амурных дел, но не считал себя вправе обсуждать этот вопрос, - продолжал Рун. - Правда, Хорхе заметил, что я его не одобряю, и, вероятно чтобы оправдаться в моих глазах, сообщил мне, что твоя мать вышла за него из-за денег, а он женился, чтобы потрафить своим братьям.
   - При чем тут братья? - спросила Сорча в недоумении.
   - Видимо, им надоели пятиминутные увлечения их уже стареющего брата, и они поставили ему ультиматум: если он не угомонится и не устроит свою жизнь с какой-нибудь подходящей для него женщиной, они его вышвырнут из "Альмейда Уайн", и пусть тогда живет как хочет. Это тоже сыграло свою роль, не правда ли? - сухо произнес Рун под ее изумленным взглядом.
   - И что дальше?
   - Мы забыли о вине. Давай-ка я тебе подолью.
   Сорча кивнула.
   - Пожалуйста.
   - Я думаю, что твоя мать знала, какая у Хорхе репутация, ведь, прежде чем выйти за него замуж, она служила у него секретаршей, - сказал Рун, разливая вино в бокалы.
   - Разумеется, она знала, что он неравнодушен к женскому полу, согласилась Сорча и задумалась. - Возможно, подозревала, что он погуливает и после женитьбы. Когда я спрашивала ее о "Клубе Марим", она явно не хотела говорить на эту тему. Считала, что если ему приятно проводить время таким образом, то это ее не должно касаться. Она не желала вдаваться в подробности.
   - Раз Хорхе обеспечивал стиль ее жизни, она мирилась с его изменами? Рун состроил гримасу. - Я этого не понимаю.
   - Я тоже, но после того, как мой отец покинул ее, она очень изменилась. Любовь перестала играть главную роль в ее жизни; основное требование к мужу - материальное обеспечение. - Сорча помолчала. - Она любила деньги не ради самих денег, а как средство беззаботной жизни.
   - Развод всегда проходит болезненно, но мне кажется, что твоя мать восприняла уход отца уж очень тяжело, - заметил Рун.
   - Да, но, видишь ли, она все еще любила его и знала, что он тоже ее любит.
   - Тогда почему он ушел?
   - Потому, что папа не был счастлив и хотел изменить ход своей жизни, а мама желала быть домашней хозяйкой, и ее пугала сама мысль о другом образе жизни. - Сорча отпила из своего бокала. - Мой отец работал в фирме по продаже недвижимости в качестве агента. Он неплохо зарабатывал, но работа его не интересовала, - объяснила Сорча. - Он как-то сказал мне, что жизнь это не генеральная репетиция и, если она тебя не удовлетворяет, нужно что-то предпринять. Он решил пойти учиться лепке, стать скульптором. Он мечтал об этом еще со школьной скамьи, но родители высмеяли его мечту. И так же поступила моя мать, - сказала Сорча со вздохом. - Папа объяснил мне, что он может получить субсидию, хотя, конечно, денег будет меньше, если он перейдет на вечернюю работу. Однако мама пришла в ужас. Отец повторял, что стоит на грани безумия, но, чтобы не сойти с ума окончательно, он должен попытаться стать скульптором, а мама и слышать об этом не хотела. И вот однажды, когда она завела разговор о том, что хочет иметь еще одного ребенка, он собрал чемодан и ушел.
   - Сколько тебе было лет?
   - Всего шесть, а Майклу - восемь. Нам было плохо без отца, но для матери его уход стал трагедией.
   - Если б они действительно друг друга любили, то, конечно, нашли бы выход из этого положения, - сказал Рун.
   - Я тоже так думаю. Отец мог бы, например, отложить на год занятия скульптурой, а мама могла бы пойти на работу на полставки. Но ни тот ни другая не пошли на компромисс, - грустно заметила Сорча. - И хотя у моей матери прежде водились поклонники, прошло много лет, прежде чем она взглянула на другого мужчину, - продолжала Сорча. - После ухода отца она начала работать в компании "Альмейда Уайн" секретаршей.
   - У Хорхе, который несколько месяцев назад получил инструкцию от своих братьев найти себе жену подходящего возраста.
   - Мама как раз оказалась подходящей для такого брака, - криво улыбнулась Сорча.
   - А Хорхе был словно сделан на заказ в качестве второго мужа.
   - Да, они были идеальной парой, - согласилась Сорча. - Он мог предоставить ей обеспеченную жизнь и ничего не имел против детей от первого брака. К тому же хотел завести собственных.
   - Чтобы заручиться доверием братьев и предстать перед ними в роли солидного семейного человека, - вмешался Рун. - А ваша мать, видимо, желала покончить с секретарской работой и родить еще одного ребенка?
   - Она просто жаждала этого. Правда, когда она была беременна Майклом и мной, все прошло хорошо, зато в третий раз у нее мог произойти выкидыш. И вот потянулись дни, недели и месяцы лежания в больнице на сохранении.
   - В это время Хорхе и начал к тебе приставать?
   Сорча посмотрела на дно своего бокала. Хотя она понимала, что рано или поздно они вернутся к этой теме, несколько последних минут она была спокойна, но теперь ее грудь словно стянуло стальным кольцом, ей не хватало воздуха.
   - Да.
   - Расскажи мне все, тебе станет легче, - тихо попросил Рун, - а я должен об этом знать.
   Она склонила голову.
   - Со мной все в порядке. Ну так слушай. Когда моя мать первый раз легла в больницу, я стала замечать, что Хорхе изменил свое отношение ко мне. Прежде он держался от меня на расстоянии, а теперь все время то обнимал меня, то щекотал, то сажал к себе на колени. Делал он это вроде бы в шутку, но как-то крадучись. Я решила, что все это мне просто кажется. Теперь уже никто этого не помнит, но вначале Хорхе мне нравился, - сообщила Сорча. - Конечно, мой отец был мне дороже, но замужество матери сделало ее счастливой, и я тоже была довольна. После того как мы жили годы втроем мама, Майкл и я, - было приятно иметь в семье мужчину. Мы переехали в просторный дом, Хорхе платил за уроки верховой езды для Майкла и меня, шутил, и жизнь наша стала намного веселее, чем прежде. - Тут словно темное облако пробежало по ее лицу. - Но однажды вечером, когда мама была в больнице, он проскользнул в мою спальню. Он никогда раньше этого не делал и притворился, что хочет пожелать мне спокойной ночи, но потом... - Она вздрогнула.
   - Ты можешь пропустить подробности, - пробормотал Рун.
   Сорча слабо улыбнулась.
   - Спасибо, я так и сделаю. Когда я стала сопротивляться, Хорхе заявил, что я специально его завлекала, разрешая ему себя обнимать. Я была смущена его словами, но потом поняла, что он прав. Я не останавливала его, и поэтому в том, что случилось, есть доля моей вины. - Ее пальцы сжимали ножку бокала. - Я почти и не пыталась поделиться с матерью, просто не могла.
   Рун отобрал у нее бокал и поставил на стол.
   - Ты была еще невинной девочкой, - сказал он спокойно, - а Хорхе перевалило уже за сорок, сволочь! И он еще говорит, что его соблазнили, и пытается свалить свою вину на тебя! Он заставил тебя лгать. Наверное, по этой причине тебя исключили из школы? - спросил Рун.
   Сорча кивнула.
   - Я не могла ни о чем другом думать: страх и отвращение сделали меня агрессивной. Когда учителя жаловались на отсутствие у меня интереса к занятиям и на то, что я не выполняю домашних заданий, я отвечала, что мне на все наплевать.
   - Это, конечно, не пошло тебе на пользу, - заметил Рун. - Потом ты попросилась в интернат, в надежде избежать общения с Хорхе.
   - Да, там я чувствовала себя в безопасности, пока... - в ее голове опять промелькнуло страшное воспоминание, - не начались каникулы, которые совпали с очередным пребыванием матери в больнице. Я была в ужасе, опасаясь, что в отсутствие мамы Хорхе опять набросится на меня.
   Рун нахмурился, глядя на ее напряженное лицо.
   - И он это сделал?
   - Да, в первую же ночь он прокрался в мою спальню. Когда он вошел, я чуть не умерла от страха. Но я набралась смелости и заявила, что, если он до меня хоть пальцем дотронется, я не только тут же подниму крик, но еще и сообщу в полицию.
   - И Хорхе смылся?
   - Еще бы! Но, вернувшись в интернат, я пребывала в таком напряжении, что мне нужно было как-то разрядиться. Вот я и решила в знак протеста закурить.
   - Ну и тебя, конечно, накрыли?
   - Это было неизбежно, - подтвердила Сорча.
   - Твое поведение - своего рода крик о помощи, - сказал Рун. Она кивнула.
   - Где-то в глубине души я надеялась, что взрослые заинтересуются, почему я так себя веду. Но этого не случилось, - уныло добавила Сорча. - Я пыталась даже наказать Хорхе и свою мать и делала все, чтобы им досадить, поступала вопреки их требованиям. То, что они запрещали, я тут же пыталась сделать. - Она вздохнула. - А однажды я даже сбежала из дома.
   - А тебе не приходило в голову, что твою мать огорчает такое поведение? - спросил Рун.
   - Да, - подтвердила Сорча. - Она, должно быть, поняла, что у меня изменился характер из-за Хорхе, но предпочитала верить тому, что он говорил, а именно: мое враждебное к нему отношение связано с тем, что он старается заменить мне отца. Некоторые люди не хотят осложнять себе жизнь, столкнувшись с чем-то неприятным; моя мать никогда не задавала вполне естественных вопросов - возможно, потому, что боялась услышать правду. Сорча сделала неопределенный жест руками. - Я не утверждаю, что мать знала, что именно произошло, однако, я думаю, ей было удобнее вообще ничего не знать. Так же точно, как не знать о похождениях Хорхе.
   - Но мне показалось, что у тебя с матерью прекрасные отношения, заметил Рун.
   - Совершенно верно, и после смерти Хорхе наши отношения стали проще. Но многие годы между нами лежала пропасть, и я сомневаюсь, что когда-нибудь она окончательно исчезнет. - Некоторое время Сорча молчала. - Я не знаю, как бы Хорхе поступил со своими собственными дочерьми, и я решила, что, если родятся девочки, я все расскажу матери, несмотря на мою в некотором роде вину.
   - Сорча, тебе не за что себя упрекать! - энергично заявил Рун. - Ты ведь сказала ему, что сообщишь в полицию, - продолжал он. - То же самое сделала местная девушка, которую он пытался изнасиловать.
   - Хорхе пытался изнасиловать кого-то в Альгарве? - проговорила она в ужасе.
   - Шестнадцатилетнюю дочь соседей Изабель.
   - Поэтому Изабель так не любит Хорхе.
   - Не любит?! Изабель повесила бы его на ближайшем дереве, если б могла, - язвительно произнес Рун. - Когда же девушка оказала ему сопротивление, он сказал ей то же самое, что и тебе: что она сама его соблазнила. Чего она, конечно, не делала, так же, как и ты.
   Сорча заглянула в его карие глаза, такие уверенные и решительные. Уже более десяти лет она считала себя виновной в том, что с ней произошло. Но теперь...
   - Правда, здесь, в Альгарве, его жертва была постарше, - продолжал Рун. - Девушка пригрозила, что немедленно заявит о нем властям. Но Хорхе и на этот раз сумел вывернуться.
   - А как же девушка, сообщила в полицию? - спросила Сорча.
   - Нет, она очень скромная, тихая, ей тяжело было решиться на такой шаг. Родители заметили, что с дочерью что-то происходит, но прошло несколько месяцев, прежде чем она рассказала им все. А в это время Хорхе уже умер. - Рун криво улыбнулся. - Она, казалось, замкнулась в себе, но мне думается, твоя реакция была более естественной.
   - Возможно, - согласилась Сорча. - Но много лет спустя я ощущала горечь, пока не поняла, что это отрицательная сила. К тому же мне стало ясно, что дурное поведение прежде всего разрушает меня саму.
   - Когда же произошло перерождение скромной мисс Риордан? - сухо спросил Рун. Она усмехнулась.
   - Я никогда не была скромной.
   - Согласен.
   - Но я думаю, не стоит брать всю вину на себя.
   - Ты права, я в этом не сомневаюсь, - заявил Рун.
   Сорча взглянула на него. С нее как бы свалилось тяжкое бремя. Она поверила в свою невиновность и перестала стыдиться самой себя.
   - И я тоже, - согласилась Сорча, и они долго, тепло улыбаясь, смотрели друг на друга. - Хорхе терпеть не мог, когда я заговаривала о каком-нибудь мальчике, - сказала она, вспоминая прошлое, - и поэтому я специально говорила о мальчиках. В основном это были мои выдумки.
   - Ты, я надеюсь, не назначала свиданий и половине мужского населения Великобритании? - пошутил он. - Еще одна легенда повержена в прах.
   Она засмеялась.
   - Я заплатила свою дань любви: сама влюблялась, сама бросала. Но у меня было лишь одно серьезное увлечение.
   - Ты была в близких отношениях только с одним мужчиной? - спросил Рун, и она кивнула. - Что он из себя представлял?
   - Он был белокурый, стройный, мой ровесник и такой же невинный, как я, - добавила Сорча.
   - Неопытный в амурных делах? Ее лицо вытянулось.
   - Он занимался любовью, словно следовал инструкции.
   - Вот поэтому ты и не смогла отомкнуть свой пояс целомудрия, - заметил Рун.
   - Возможно, - согласилась Сорча.
   - А ты его все еще любишь? - поинтересовался Рун.
   - Нет. Я уговаривала себя в то время, что люблю его, но теперь, думаю, это была всего-навсего попытка доказать самой себе, что я способна любить, несмотря на те переживания, которые выпали на мою долю в детстве.
   Рун допил вино.
   - Теперь мне ясно, почему Хорхе оставил тебе наследство и почему ты хочешь от него отказаться.
   - Мне бы следовало продать акции с самого начала, - печально сказала Сорча, - но я была занята выставкой и совершенно забыла о Хорхе. Когда же я вспоминала о нем и об этих акциях, то старалась тут же все это выкинуть из головы. - Она взглянула на Рун. - Да и ты, хотя и благодарен Хорхе за то, что он разрешил тебе управлять "Клубом Марим", тоже не очень-то его жалуешь?
   - Согласен. Этот тип умел быть обаятельным, но я всегда чувствовал, что в нем заложен порок насильника. Чем больше он рассказывал о тебе и открывался сам, тем меньше я его уважал. Ты устала? - спросил Рун, когда она вдруг зевнула.
   - Я выдохлась: солнце, вино - все это меня доконало.
   - Прошлое тоже сушит наши души, - сочувственно произнес он и поднялся. - Я оставлю тебя, поспи немного.
   - А как же ленч? - запротестовала Сорча.
   - Я перекушу в кафетерии, а ты, когда проголодаешься, поешь то, что в холодильнике.
   - Ты, наверное, закончишь свой выходной день тем, что вернешься на работу? - спросила она шутливо.
   Рун усмехнулся.
   - Ты не угадала. Я хочу поплавать и, может быть, уговорю Антонио сыграть в сквош. - Он наклонился и поцеловал ее в лоб. - Чао.
   Вскоре Сорча легла в постель и уснула. Проснулась она только вечером. Интересно, придет ли Рун и пообедают ли они вместе в ресторане? Она долго ждала, все надеясь услышать шум приближавшегося джипа, но в конце концов положила себе на тарелку салат и принялась за еду. Возможно, он заходил, но, увидев, что она спит, решил не будить. Какая досада! Но ведь завтра наступит новый день.
   Глава 9
   На следующее утро Сорча начала писать пейзаж акварелью: видневшиеся с северной стороны подернутые дымкой пурпурные горы. Она провела весь день за мольбертом, поджидая Рун. Но тот так и не появился. Может быть, он считает, что признание ее утомило и она нуждается в отдыхе и покое для восстановления сил? Воскресенье Сорча провела также в коттедже, занимаясь живописью. Ведь если она уйдет, то может разминуться с ним, но он опять не появился. Суббота и воскресенье - выходные дни, а он взял выходной в пятницу, подумала Сорча. Возможно, он решил поработать и таким образом восполнить пропущенный рабочий день. А вдруг он просто хочет от нее отделаться?
   Он должен прийти в понедельник! Однако надеяться на утренние часы было нереально, решила Сорча, когда подошло время ленча, а она все еще оставалась одна. После трехдневного отрыва от руководства "Клубом Марим" у него, наверное, накопилась масса дел. День тянулся со скоростью ползущей улитки, до тех пор пока нетерпение и все возрастающее беспокойство не заставили Сорчу отправиться в гостиницу.
   Живопись утомила ее, работа не клеилась, и, кроме того, надо было отправить несколько открыток.
   Стоит ли ей заглянуть к Рун и поздороваться с ним? - подумала она, входя в вестибюль. Его джип был припаркован - значит, он у себя в кабинете. Сорча заколебалась: вдруг он не один или говорит по телефону? Или.., или... Опустив открытки в почтовый ящик, она повернулась и вышла. Не хватало еще бегать за ним, черт побери! Пусть он сам к ней придет.
   Когда наступила среда, Сорча решила, что пора бы Рун доложить ей насчет денег, которые он намеревался собрать, чтобы выкупить акции. Должна ведь она знать, как обстоят дела. Это вполне законный интерес. Она спросит, как идут дела, выслушает ответ и.., сделает ручкой. Она не собирается жаловаться на то, что он ее покинул, и упрекать, что он не удосужился с ней встретиться. Он не узнает, как она терзалась из-за его отсутствия.
   Сорча спустилась вниз с холма, вошла в гостиницу и направилась вдоль коридора. Дойдя до двери его кабинета, она постучала, глубоко вздохнула и вошла. Рун читал какие-то бумаги, сидя за столом, но когда он ее увидел, то, отложив бумаги, пошел ей навстречу.
   - Привет, - сказал он с улыбкой.
   - Добрый день, - ответила она, решив сохранить официальный тон.
   Она по-деловому протянула ему руку, но он, не замечая ее смущения, обнял и притянул к себе. Его взгляд остановился на ее губах, затем он как будто передумал и расцеловал ее в обе щеки. Чувство облегчения и радости охватило Сорчу. Хотя Рун и отсутствовал несколько дней, но его поцелуи и объятия говорили о том, что она ему небезразлична.
   - Я беспокоился о тебе, - произнес он, садясь за стол напротив нее. Сорча просияла.
   - Я очень занята: пишу горы. Кажется, они даже средь бела дня таят в себе какую-то тайну. Я пытаюсь акварелью передать эту таинственность, но не знаю, дойдет ли она до моих зрителей. Ведь ощущение тайны заложено в глазах созерцающего, - сказала она и покраснела, сообразив, что все это пустая болтовня. Расправив плечи, она заявила:
   - Собственно говоря, я пришла узнать, как обстоят дела с продажей акций.
   - Очень хорошо, - ответил Рун. - Я даю гарантию, что ты получишь чек до твоего отъезда.
   Он сказал: "До твоего отъезда"! И произнес эти слова так небрежно, словно ничего не имеет против разлуки с ней. Неужели его нисколько не волнует, что после продажи акций у нее не будет даже предлога посетить Португалию и встретиться с ним? Радость угасла. Возможно, он и относится к ней дружелюбно, и, может быть, даже она ему нравится, но Сорча явно ощутила его.., желание выйти из игры.
   - Я жду не дождусь, - сказала она и с благодарностью услышала резкий телефонный звонок. Ей очень не хотелось уходить, а этот звонок не позволял ей задержаться. - Я тебе мешаю? - спросила она, вставая со стула. - Мы поговорим в другой раз. Бай-бай.
   Вернувшись в коттедж, Сорча собрала купальные принадлежности и отправилась на пляж. Я все еще нравлюсь ему, размышляла она, сидя на песке, обнимая колени, но он не влюблен, как прежде. Печально устремила она взгляд в даль моря. Они стояли на грани близких отношений, а теперь, когда она вернется в Англию, он возблагодарит судьбу за то, что они так и не сблизились.
   На горизонте замаячил танкер. Когда она рассказывала ему о своих детских переживаниях и бедах, он явно сочувствовал ей. Он не сомневался в ее невиновности. К тому же был уверен, что ее сексуальная холодность - дело поправимое. И все же его отношение к ней изменилось. Как странно, думала Сорча, чувствуя себя несчастной. Она вспомнила один эпизод того времени, когда работала в гимназии. Во время обсуждения случая с некоей актрисой, которая публично призналась, что в детстве ее изнасиловали, двое из присутствовавших мужчин заявили, что от такой женщины следует держаться подальше. Есть люди, которые полагают, что жертва преступления замарана так же, как ее насильник. Неужели так будет всегда? Она почувствовала, что сейчас заплачет. Спасибо тебе, Хорхе, думала она, глотая слезы. Спасибо за то, что я встретилась с Рун, и за то, что мы расстанемся.
   Танкер скрылся за горизонтом. И все же, если даже их сближение было обречено, она не жалела о том, что открыла ему свою душу. Пусть отношение Рун к ней изменилось, но и ее отношение к жизни стало другим, а это к лучшему. Когда отчим набросился на нее, у нее будто что-то умерло внутри, но вот теперь оно возродилось. Это признание стало поворотным пунктом в ее жизни: она как будто очистилась и обрела новые силы. Сорча протянула руку за кремом для загара. Прежде она пыталась изгнать призраки прошлого, но, оказавшись с ними лицом к лицу, сумела их обезоружить или, во всяком случае, приручить.
   Она понимала, что никогда не избавится от воспоминаний, - такова судьба, выпавшая на ее долю. Нравится ей такой поворот или нет, все это стало частью ее самой.
   Когда уже во второй половине дня она вернулась домой после игры в теннис с девушками из группы аэробики, под дверью лежала записка. Разворачивая ее, Сорча заволновалась: неужели Рун снова изменил свое отношение к ней? Неужели назначает ей свидание? Но записка была от Изабель. Родители девушки решили устроить прием по случаю дня ее рождения и обручения с Арнальдо. Торжество устраивается в субботу у них дома в Лагосе. Сможет ли Сорча приехать?
   - С удовольствием, - подтвердила Сорча по телефону на следующий день. И, помолчав, спросила:
   - Рун тоже будет?
   - Конечно, - ответила Изабель. Сорча улыбнулась про себя; присутствие Рун на таком торжестве было вполне естественным, но она решила, что это обстоятельство не может стать причиной ее отказа принять приглашение. Сорче нравилась Изабель, и она любила знакомиться с новыми людьми. Кроме того, встретившись с Рун, она не будет унижаться перед ним и молить его о понимании и сочувствии, но и не станет объявлять во всеуслышание, что он человек ограниченный, по-обывательски воспринимающий действительность. Хотя, конечно, с удовольствием бы утерла ему нос.