Страница:
Она кивнула.
— Значит, ты все же собираешься вернуться?
— Почему бы и нет? — Руиз пожал плечами и решительно улегся на вонючую и склизкую поверхность камня.
Промелькнула мысль: вот заслуженная награда — тлетворный поцелуй смерти. Ведь он так долго и так верно служил ей.
Ниша горела яркими огнями, гудение усилилось.
Внезапно в глаза ударила ослепительная вспышка, и он перенесся в другое место.
Руиз осторожно открыл глаза. Он по-прежнему лежал на камне-пуховике, но кости исчезли, выветрился запах падали.
Мягкий свет, окрашенный тысячами тонких оттенков, словно льющийся через оконные витражи, озарял все вокруг. Высокий потолок скрывался в цветных отблесках.
Руиз приподнялся и убедился, что рядом никого нет.
Стены ниши покрывали тяжелые гобелены, расшитые золотисто-красными узорами, сплетающимися в угловатые схемы. Переплетающиеся сине-желтые линии напольных изразцов кое-где сменялись медальонами, изображающими взрывы звезд. Ложе покрывал снежно-белый ковер. В зале царила абсолютная тишина. Руиз насторожился, ожидая, что из-за портьеры выползет нечто грозное и пугающее.
Пленник нехотя привстал с ложа. Отчаянно не хотелось приступать к работе — рассказы родеригианцев убедили его, что виртуальный депозит окажется мрачным местом. Однако до сих пор ему еще не случалось попадать, по крайней мере здесь, на Сууке, в столь мирные и прекрасные обители.
Трудно было поверить, что тело его все еще валялось на вонючем камне в мрачной пещере, а сознание — окунулось в призрачную реальность. Внезапно Руиз обнаружил, что его одежда тоже изменилась. Теперь на нем были белые хлопчатобумажные брюки и рубашка с короткими рукавами и открытым воротом, а также полотняные сандалии. Призрачные владельцы чудесного места коротко подстригли ногти гостя, тщательно и аккуратно выбрили лицо, а многочисленные ушибы и раны исчезли сами собой.
— Какие заботливые, — пробормотал пленник и встал на ноги.
Миновав тонкие занавеси, Руиз обнаружил, что красота ниши являлась только слабым отражением великолепия, ожидавшего снаружи.
На потолке сияло узорчатое, переливающееся всеми цветами радуги окно в форме розетки. Яркий свет лился в зал*, заставленный концентрическими рядами кресел, похожих на троны. В центре возвышалась кафедра, вырезанная из причудливо изогнутого ствола какого-то дерева.
Руизу захотелось поближе рассмотреть одно из кресел — гибкую, изящную конструкцию чеканного черного железа, инкрустированную рыжеватыми агатовыми панелями с вкраплениями кабошонов лунного цвета. Сиденье заменяла маленькая подушечка фиолетового бархата. Пленник представил себе человека, некогда занимавшего это кресло, — волевого, со сложным характером, сильным и гибким умом. Он наверняка спокойно и уверенно восседал на этом месте.
Руизу казалось, что он никогда не видел более великолепного сиденья, но тут взгляд его упал на соседнее кресло. Высокая спинка напоминала изящную скорлупку из блестящего ламинированного дерева лавандово-серого оттенка. Ее украшали сложные узоры из серебристой проволоки. Тонкие ножки вылиты из прозрачного, как слеза, стекла, а тяжелые опоры вырезаны в виде кулаков, упирающихся в пол. Пальцы скользнули по теплой шелковистой текстуре дерева, ощутили холод полированного серебра. Перед глазами возникла чудесная картина: прекрасная женщина, томная и величественная, задрапированная в тонкие шелка.
Бывший агент направился к кафедре, заинтересовавшей его. Каждое из сотен кресел являлось произведением искусства, каждое рассказывало о характере своего бывшего владельца.
К тому времени, когда он спустился к центру зала, уже тысячи призраков как будто следовали за незваным гостем. Руиз залюбовался нежной белизной дерева, из которого была изготовлена кафедра.
— Мы называли его Древом Познания, — раздался внезапно высокий, но приятный голос. — Хотя, как мне кажется, это просто редкий вид ясеня, прижившийся на Сууке.
Руиз обернулся. В дверях стоял юноша, почти мальчик, смуглый, с огромными темно-янтарными глазами. Он был в белом комбинезоне, курчавые волосы подстрижены причудливыми кустиками, как будто над ними потрудился садовник. Молодой человек держат за лапу небольшое животное, похожее на собаку, однако стоящее на задних ногах.
Мальчик выглядел самым безобидным существом из всех, встреченных на Сууке, поэтому Руиз вежливо переспросил:
— Древо Познания?
— Да, — ответил юноша и направился навстречу гостю, словно ребенка ведя за собой странное животное. — Это название пришло из мифологии Древней Земли, рассказывающей о рождении любопытства. Один из варварских богов разгневался на людей зато, что они попробовали плод этого дерева. Он поступил жестоко: вышвырнул несчастных из рая и наказал их страданием и смертью, неведомыми им ранее, — мальчик негромко рассмеялся. — Мы всегда потешались над этой забавной легендой, не ожидая, что нечто подобное может произойти и с нами.
Юноша протянул Руизу нежную ладонь, и тот, не задумываясь, ответил на рукопожатие.
— Кстати, — представился хозяин, — меня зовут Сомнир, и я рад приветствовать тебя в этом месте, единственном, что осталось от великого Компендиума.
— Я — Руиз Ав, — ответил гость, которого позабавила светская учтивость Сомнира.
В глазах хозяина светилась мудрость, приобретаемая лишь в результате долгой жизни, хотя на коже не было морщин и двигался он с юношеской грацией.
— Да, я знаю. — Сомнир выступил вперед и любовно похлопал по белому дереву кафедры. — Мы замечательно проводили время в этом зале, — мечтательно произнес он. — Профессора отдыхали в креслах, а прислуга разносила подносы с вином и сластями. Все по очереди взбирались на кафедру, рассказывали истории, пели песни. Скоро ученые, опьяненные вином и радостью, падали с кресел, а слуги приносили покрывала… И вновь музыка, пение, танцы… счастливые времена!
Глаза юноши затуманились, будто картины славного прошлого заслонили от него настоящее.
Руизу стало не по себе от подобных признаний.
— А я-то думал, что это библиотека.
Сомнир весело улыбнулся.
— А библиотекари — маленькие, серые людишки, высохшие и робкие, как в тех местах, откуда ты родом? Здесь все по-другому. Мы брали от жизни только самое лучшее! Кометы во вселенной познания, скопища огней любопытства и непомерных амбиций!
— Понятно, — растерянно пробормотал гость.
В воздухе зазвенел чистый и мелодичный смех Сомнира. Юноша выпустил лапу странного существа, и оно рухнуло на четыре конечности, как будто это движение причинило ему боль. Руиз увидел, что из лопаток животного торчат скрюченные культи, бывшие когда-то перепончатыми крыльями. Существо взглянуло в лицо гостю, и тот увидел в его глазах больше разума, чем можно было ожидать от обычной собаки.
— Беги, Идирина, — ласково обратился Сомнир к своей любимице. — Нам пора заняться делом.
Зверь на миг прижался к ноге хозяина и неуклюже заковылял прочь.
Сомнир посмотрел вслед преданному другу. Недетская печаль омрачила его юное лицо.
— Она слишком привязана ко мне. Вероятно потому, что потеряла способность летать вместе с другими саримами. Следовало бы усыпить ее призрак, но я боюсь, что без нее мне станет одиноко.
Идирина остановилась и оглянулась на хозяина, потом замерцала и растворилась в воздухе.
Сомнир резко выпрямился и повернулся к Руизу.
— Итак, ты пришел за информацией для Родериго?
— Нет, — возразил посетитель. — Я просто пытаюсь прожить подольше.
Ему захотелось оправдаться перед хозяином.
— От меня, зависят другие люди.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся юноша. — Я просто решил немного подразнить тебя. Если бы ты был родеригианцем, ты не смог бы попасть сюда. — Сомнир широким жестом обвел зал, ряды кресел, окно-розетку.
— О-о-о… и где бы я очутился?
— В аду. По крайней мере, именно так представляют себе ад люди, наделенные минимальным воображением. Впрочем, картины, возникающие в их безумном сознании, пострашнее настоящего ада. — На лице Сомнира появилось мрачное выражение, внезапно он показался Руизу древним старцем. — Ладно. Что хотят знать родеригианцы?
— Все об анклаве геншей в Моревейнике.
— Ясно. А зачем ты явился в Компендиум? Руиз покачал головой.
— Чтобы выжить.
— Возможно, мы сумеем тебе помочь, — улыбнулся Сомнир.
Низа смотрела, как гетман срывает броню с полуразложившегося трупа, раздирая гниющую плоть руками в перчатках.
Желтый Лист, склонившаяся над телом, напоминала стервятника, выискивающего самые лакомые кусочки. Низа содрогнулась от отвращения. Она не могла понять, что же ищет эта жуткая женщина.
Минутой позже девушка получила ответ на свой вопрос. Женщина нащупала длинный кинжал с тонким лезвием, тщательно обтерла его о волосы трупа и засунула в вырез своей брони. Родеригианка посмотрела на Низу, ее мерзкая лицевая маска заблестела в смутном свете, и девушке почудилось, что за металлическим прикрытием скрывается злобная улыбка.
— Тебе не следует волноваться, — презрительно заметила Низа. — Вы сломали его. Никогда не думала, что кому-то это удастся.
Желтый Лист пожала плечами и уселась на землю, прислонившись к базальтовой стене. Пленница вспомнила, что хозяйка при всем желании не может ответить ей.
Низа опустила глаза на спящего мужчину. Он как будто помолодел. Руизу снились приятные сны. Возможно, именно здесь подстерегала опасность. Вдруг спящий не захочет покинуть призрачный мир сновидений?
Девушка почувствовала, что она сама до сих пор пребывала в иллюзорном мире, в котором хотела бы остаться навсегда. Только в этом мире ей довелось узнать любовь самого замечательного мужчины на свете.
— Хочешь посмотреть город? — спросил Сомнир. — Выйдем. Я буду твоим проводником, и мы сможем поговорить.
Он мягко опустил руку на плечо Руизу и повлек его к выходу.
Юноша легонько прикоснулся к тяжелой бронзовой двери, и она бесшумно распахнулась. Собеседники направились к небольшому двухместному флиттеру, ожидавшему у входа.
— Поедем, — предложил хозяин. — Не бойся, я замечательный пилот. Кроме того, не забывай, все это происходит во сне, — он весело подмигнул гостю и забрался на сиденье.
— Тогда почему бы нам не отрастить крылья? — поинтересовался Руиз.
— Тебе этого хочется? Нет? Мне тоже так показалось. Поэтому давай даже в иллюзорном мире сохранять память о себе как о человеческих существах.
Флиттер плавно вознесся над каменными стенами, к солнцу. Руиза одновременно охватили восторг и ужас.
Остров напоминал живую драгоценность. Из голубовато-зеленого прибоя вздымались черные короны скал, их склоны украшали сверкающие белые дворцы. Всюду цвели прекрасные растения, они обвивали террасы, окна и портики, в воздухе разливался дивный, пьянящий аромат, от которого кружилась голова.
Больше всего впечатляли огромные белоснежные стены, стремительной дугой устремляющиеся к небу, а потом сливающиеся с черным базальтом. Дивные строения могли служить приютом тысячам жителей. Стекла сверкали на солнце, бесчисленные балкончики украшали массивные фасады.
Флиттер поднялся над крышами дворцов.
Внизу гость увидел множество животных, которых Сомнир называл саримами. Они сидели на балконах, расправив радужные крылья под лучами жаркого солнца. Иногда существа перелетали с места на место, весело гоняясь друг за другом. Дюжина саримов кружилась в воздухе, наслаждаясь восходящими воздушными потоками. Но город выглядел необитаемым, и Руиз с удивлением подумал было, кто же ухаживает за многочисленными растениями, но затем вспомнил, что все эти чудесные картины существуют лишь в иллюзорном мире.
— Ты прав, но когда-то все это было на самом деле, — неожиданно произнес Сомнир.
Руиз вздрогнул и обернулся к спутнику. В душе его зародилось нехорошее подозрение.
— Разумеется, мне известны твои мысли, — беззаботно улыбаясь, подтвердил юноша. — Сейчас твое сознание принадлежит Компендиуму. А чего ты ждал? Я обманываю самого себя, притворяюсь человеком по имени Сомнир, Главным Библиотекарем города, хотя на самом деле я — подпрограмма в виртуальном депозите. Для меня не существует преград. Вот, например…
Лицо его замерцало, покрываясь блестящей хитиновой оболочкой, глаза стали сложными фасетчатыми шарами, появились усики и клыки.
Мгновение спустя рядом с потрясенным гостем вновь сидел юный Сомнир.
— Видишь? Когда я был человеком, я не мог превращаться во что угодно с такой легкостью. Теперь я получил доступ к любой мысли, возникающей в твоем сознании. Не забывай об этом, если задумаешь недоброе.
Пленник тяжело вздохнул. Он смертельно устал от иллюзий, от вещей, которые не являлись тем; чем представлялись на первый взгляд.
— Прости, — виновато произнес Сомнир. — Мне не следовало так поступать. Я действительно надеюсь, что мы сумеем тебе помочь. В конце концов, Компендиум содержит знания, собиравшиеся тысячелетиями, — а что может быть сильнее знаний? Не считая, конечно, снарядов и пушек.
Голос юноши зазвучал глуше. На мгновение образ города потемнел, и Руиз вспомнил, что под ним — пустота.
— Ты знаешь, во всем виноваты родеригианцы, — продолжал Сомнир. — Вот почему мы не собираемся им помогать. Ни им, ни острову Дельт. У них было много союзников — почти все население Суука. Эти глупцы не осознавали ценности знаний. А главное, не понимали, что ими можно делиться. Но организовали нападение именно Родериго и Дельт. Это они разрушили здания, убили библиотекарей.
— А почему вы построили библиотеки именно на Сууке? — заинтересовался бывший агент.
— А где же еще? Пойми, наше главное правило — отдавать знания представителям разных цивилизаций, всем, кто попросит. Ни один мир в пангалактике не согласился бы терпеть нас у себя.
Видимо, лицо Руиза было таким растерянным, что Сомнир мрачно рассмеялся.
— Например, ты хочешь собрать мощнейшую бомбу? Мы расскажем, как ее изготовить: где приобрести взрывчатку, каковы цены на нее, как благополучно переправить все эти материалы. Теперь понимаешь, почему нас не любили в пангалактике? Но шардам все равно, что творится на Сууке, до тех пор, пока обитатели планеты подчиняются их правилам.
— Вот как? — переспросил Руиз. — Тогда почему же вы не хотите помочь родеригианцам?
Сомнир окинул спутника мрачным взглядом. Он довольно долго молчал, но наконец нехотя ответил:
— Тогда был жив Компендиум. Когда его разрушили, нам пришлось стать большими прагматиками, чем раньше. Такие понятия, как правда, истина, не спасли нас от гибели. Мы стали призраками, и призраками мстительными. Не забывай об этом, если надеешься на нашу помощь.
— Хорошо, — кивнул Руиз.
Они молча продолжили полет. Гость подумал, уж не нанес ли он смертельную обиду древнему юнцу. Впрочем, ему было все равно.
Путешественники уже облетели почти весь остров. Очевидно, в прежние времена его населяли тысячи людей. Но сейчас в садах, дворцах и двориках не было видно ни одного человека. Только стайки саримов продолжали свои игры в прозрачном воздухе.
Сомнир вздохнул, любуясь чудесными животными.
— Прелестные существа, правда?
Солнечный свет преломлялся в радуге крыльев, отбрасывая нежные многоцветные блики.
— Да, конечно, — согласился Руиз. — А больше здесь никого нет?
— У меня осталось несколько товарищей. Но их становится все меньше и меньше. Довольно долго нам удавалось сохранять большую часть профессуры, и даже некоторых слуг. Но законы времени неумолимы, они сильнее даже тех истин, которые мы так старательно собирали. — Юноша опустил голову, лицо его потемнело от горя.
— Ясно, — отозвался гость, хотя он не понял ни слова из речи Сомнира. — А прислуга… рабы?
Проводник окинул его долгим, насмешливым взглядом.
— Рабы? На Дорне никогда не было рабов. Расу прислужников вывели специально для заботы о Компендиуме. Они заботились о нем с радостью и гораздо старательней, чем любые невольники. Ты просто зациклился на вопросах рабства. Тебе везде мерещатся угнетенные. Вот посмотри на меня: разве я похож на раба?
— Иногда нелегко почувствовать разницу, — задумчиво произнес Руиз. — Но, пожалуй, нет, не похож.
— А мои родители были слугами. И сам я был слугой, а потом стал профессором.
— О-о-о, — задумчиво протянул Руиз. Огромные пещеры разинули скалистые пасти на дальней стороне острова. От них расходились длинные полосы волнорезов.
— Тут причаливали корабли со всего Суука, — пояснил Сомнир. — Это был период расцвета планеты. Тогда еще пиратские главари не захватили власть в таком объеме, как сейчас. Лезвия Нампа, эта кучка безумных оборванцев, пожирали друг друга, поскольку были слишком слабы, чтобы разевать пасти на другие народы. Фактоторы «Посева» тогда еще только мечтали о замке Дельт, а на самом деле способны были только гонять по берегу жалкую роту солдат, играющих в войну, — Сомнир вздохнул так глубоко, что его сложная прическа заколыхалась, — Дурацкая трата времени и энергии. Какое тебе дело до ушедшей славы?
Блистающий мир задрожал и померк, Руиз ощутил сильное головокружение.
Они оказались в небольшом дворике. Пылающие плети алых бугенвиллей сползали с залитых солнцем стен. Пруд, полный вишневых лилий, отражал каменную кладку на тенистой стороне.
Приоткрылась дверь, и перед путниками появилась высокая угловатая женщина.
— Это Лиил, — сказал Сомнир. — Она постарается принять тебя как можно лучше.
Руиз посмотрел на женщину, и ему вспомнилось кресло, украшенное серебряной проволокой, в профессорском зале. В незнакомке чувствовалась скупая, неброская прелесть, волосы ее напоминали легкое весеннее облако, глаза были цвета зелени, украшающей лесные поляны. Безыскусно-изящное белое платье, оставляющее открытым руки, доходило до бедер.
— Я чувствую себя прекрасно, — глухо произнес Руиз.
— Неправда, — возразил Сомнир. — Твое сердце изъедено проказой раскаяния и сожаления. Твой разум уснул, а душа так потемнела, что мы не можем заглянуть в ее глубины. Тебе предстоят серьезные испытания, а ты не можешь действовать в твоем нынешнем состоянии.
— У меня нет времени, — с отчаянием воскликнул пленник.
— Время — понятие относительное, по крайней мере в виртуальной реальности. Как ты думаешь, долго ли ты гостишь в нашем городе? Час? Два? Тридцать секунд! Родеригианка обыскивает труп своего товарища, чтобы завладеть его ножом. Женщина, которую ты любишь, еще не успела додумать до конца первую из череды грустных мыслей. Ты можешь позволить себе передышку. Отдохни. Соберись с мыслями, восстанови силы.
Сомнир похлопал его по плечу.
— Пойдем, — мягким, нежным голосом произнесла Лиил. — У тебя ведь на самом деле нет выбора.
Женщина одарила его такой искренней, теплой улыбкой, что мужчина, против воли, почувствовал себя очарованным.
Она подвела гостя к дверям, и Руиз без возражений шагнул внутрь.
Глава десятая
— Значит, ты все же собираешься вернуться?
— Почему бы и нет? — Руиз пожал плечами и решительно улегся на вонючую и склизкую поверхность камня.
Промелькнула мысль: вот заслуженная награда — тлетворный поцелуй смерти. Ведь он так долго и так верно служил ей.
Ниша горела яркими огнями, гудение усилилось.
Внезапно в глаза ударила ослепительная вспышка, и он перенесся в другое место.
Руиз осторожно открыл глаза. Он по-прежнему лежал на камне-пуховике, но кости исчезли, выветрился запах падали.
Мягкий свет, окрашенный тысячами тонких оттенков, словно льющийся через оконные витражи, озарял все вокруг. Высокий потолок скрывался в цветных отблесках.
Руиз приподнялся и убедился, что рядом никого нет.
Стены ниши покрывали тяжелые гобелены, расшитые золотисто-красными узорами, сплетающимися в угловатые схемы. Переплетающиеся сине-желтые линии напольных изразцов кое-где сменялись медальонами, изображающими взрывы звезд. Ложе покрывал снежно-белый ковер. В зале царила абсолютная тишина. Руиз насторожился, ожидая, что из-за портьеры выползет нечто грозное и пугающее.
Пленник нехотя привстал с ложа. Отчаянно не хотелось приступать к работе — рассказы родеригианцев убедили его, что виртуальный депозит окажется мрачным местом. Однако до сих пор ему еще не случалось попадать, по крайней мере здесь, на Сууке, в столь мирные и прекрасные обители.
Трудно было поверить, что тело его все еще валялось на вонючем камне в мрачной пещере, а сознание — окунулось в призрачную реальность. Внезапно Руиз обнаружил, что его одежда тоже изменилась. Теперь на нем были белые хлопчатобумажные брюки и рубашка с короткими рукавами и открытым воротом, а также полотняные сандалии. Призрачные владельцы чудесного места коротко подстригли ногти гостя, тщательно и аккуратно выбрили лицо, а многочисленные ушибы и раны исчезли сами собой.
— Какие заботливые, — пробормотал пленник и встал на ноги.
Миновав тонкие занавеси, Руиз обнаружил, что красота ниши являлась только слабым отражением великолепия, ожидавшего снаружи.
На потолке сияло узорчатое, переливающееся всеми цветами радуги окно в форме розетки. Яркий свет лился в зал*, заставленный концентрическими рядами кресел, похожих на троны. В центре возвышалась кафедра, вырезанная из причудливо изогнутого ствола какого-то дерева.
Руизу захотелось поближе рассмотреть одно из кресел — гибкую, изящную конструкцию чеканного черного железа, инкрустированную рыжеватыми агатовыми панелями с вкраплениями кабошонов лунного цвета. Сиденье заменяла маленькая подушечка фиолетового бархата. Пленник представил себе человека, некогда занимавшего это кресло, — волевого, со сложным характером, сильным и гибким умом. Он наверняка спокойно и уверенно восседал на этом месте.
Руизу казалось, что он никогда не видел более великолепного сиденья, но тут взгляд его упал на соседнее кресло. Высокая спинка напоминала изящную скорлупку из блестящего ламинированного дерева лавандово-серого оттенка. Ее украшали сложные узоры из серебристой проволоки. Тонкие ножки вылиты из прозрачного, как слеза, стекла, а тяжелые опоры вырезаны в виде кулаков, упирающихся в пол. Пальцы скользнули по теплой шелковистой текстуре дерева, ощутили холод полированного серебра. Перед глазами возникла чудесная картина: прекрасная женщина, томная и величественная, задрапированная в тонкие шелка.
Бывший агент направился к кафедре, заинтересовавшей его. Каждое из сотен кресел являлось произведением искусства, каждое рассказывало о характере своего бывшего владельца.
К тому времени, когда он спустился к центру зала, уже тысячи призраков как будто следовали за незваным гостем. Руиз залюбовался нежной белизной дерева, из которого была изготовлена кафедра.
— Мы называли его Древом Познания, — раздался внезапно высокий, но приятный голос. — Хотя, как мне кажется, это просто редкий вид ясеня, прижившийся на Сууке.
Руиз обернулся. В дверях стоял юноша, почти мальчик, смуглый, с огромными темно-янтарными глазами. Он был в белом комбинезоне, курчавые волосы подстрижены причудливыми кустиками, как будто над ними потрудился садовник. Молодой человек держат за лапу небольшое животное, похожее на собаку, однако стоящее на задних ногах.
Мальчик выглядел самым безобидным существом из всех, встреченных на Сууке, поэтому Руиз вежливо переспросил:
— Древо Познания?
— Да, — ответил юноша и направился навстречу гостю, словно ребенка ведя за собой странное животное. — Это название пришло из мифологии Древней Земли, рассказывающей о рождении любопытства. Один из варварских богов разгневался на людей зато, что они попробовали плод этого дерева. Он поступил жестоко: вышвырнул несчастных из рая и наказал их страданием и смертью, неведомыми им ранее, — мальчик негромко рассмеялся. — Мы всегда потешались над этой забавной легендой, не ожидая, что нечто подобное может произойти и с нами.
Юноша протянул Руизу нежную ладонь, и тот, не задумываясь, ответил на рукопожатие.
— Кстати, — представился хозяин, — меня зовут Сомнир, и я рад приветствовать тебя в этом месте, единственном, что осталось от великого Компендиума.
— Я — Руиз Ав, — ответил гость, которого позабавила светская учтивость Сомнира.
В глазах хозяина светилась мудрость, приобретаемая лишь в результате долгой жизни, хотя на коже не было морщин и двигался он с юношеской грацией.
— Да, я знаю. — Сомнир выступил вперед и любовно похлопал по белому дереву кафедры. — Мы замечательно проводили время в этом зале, — мечтательно произнес он. — Профессора отдыхали в креслах, а прислуга разносила подносы с вином и сластями. Все по очереди взбирались на кафедру, рассказывали истории, пели песни. Скоро ученые, опьяненные вином и радостью, падали с кресел, а слуги приносили покрывала… И вновь музыка, пение, танцы… счастливые времена!
Глаза юноши затуманились, будто картины славного прошлого заслонили от него настоящее.
Руизу стало не по себе от подобных признаний.
— А я-то думал, что это библиотека.
Сомнир весело улыбнулся.
— А библиотекари — маленькие, серые людишки, высохшие и робкие, как в тех местах, откуда ты родом? Здесь все по-другому. Мы брали от жизни только самое лучшее! Кометы во вселенной познания, скопища огней любопытства и непомерных амбиций!
— Понятно, — растерянно пробормотал гость.
В воздухе зазвенел чистый и мелодичный смех Сомнира. Юноша выпустил лапу странного существа, и оно рухнуло на четыре конечности, как будто это движение причинило ему боль. Руиз увидел, что из лопаток животного торчат скрюченные культи, бывшие когда-то перепончатыми крыльями. Существо взглянуло в лицо гостю, и тот увидел в его глазах больше разума, чем можно было ожидать от обычной собаки.
— Беги, Идирина, — ласково обратился Сомнир к своей любимице. — Нам пора заняться делом.
Зверь на миг прижался к ноге хозяина и неуклюже заковылял прочь.
Сомнир посмотрел вслед преданному другу. Недетская печаль омрачила его юное лицо.
— Она слишком привязана ко мне. Вероятно потому, что потеряла способность летать вместе с другими саримами. Следовало бы усыпить ее призрак, но я боюсь, что без нее мне станет одиноко.
Идирина остановилась и оглянулась на хозяина, потом замерцала и растворилась в воздухе.
Сомнир резко выпрямился и повернулся к Руизу.
— Итак, ты пришел за информацией для Родериго?
— Нет, — возразил посетитель. — Я просто пытаюсь прожить подольше.
Ему захотелось оправдаться перед хозяином.
— От меня, зависят другие люди.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся юноша. — Я просто решил немного подразнить тебя. Если бы ты был родеригианцем, ты не смог бы попасть сюда. — Сомнир широким жестом обвел зал, ряды кресел, окно-розетку.
— О-о-о… и где бы я очутился?
— В аду. По крайней мере, именно так представляют себе ад люди, наделенные минимальным воображением. Впрочем, картины, возникающие в их безумном сознании, пострашнее настоящего ада. — На лице Сомнира появилось мрачное выражение, внезапно он показался Руизу древним старцем. — Ладно. Что хотят знать родеригианцы?
— Все об анклаве геншей в Моревейнике.
— Ясно. А зачем ты явился в Компендиум? Руиз покачал головой.
— Чтобы выжить.
— Возможно, мы сумеем тебе помочь, — улыбнулся Сомнир.
Низа смотрела, как гетман срывает броню с полуразложившегося трупа, раздирая гниющую плоть руками в перчатках.
Желтый Лист, склонившаяся над телом, напоминала стервятника, выискивающего самые лакомые кусочки. Низа содрогнулась от отвращения. Она не могла понять, что же ищет эта жуткая женщина.
Минутой позже девушка получила ответ на свой вопрос. Женщина нащупала длинный кинжал с тонким лезвием, тщательно обтерла его о волосы трупа и засунула в вырез своей брони. Родеригианка посмотрела на Низу, ее мерзкая лицевая маска заблестела в смутном свете, и девушке почудилось, что за металлическим прикрытием скрывается злобная улыбка.
— Тебе не следует волноваться, — презрительно заметила Низа. — Вы сломали его. Никогда не думала, что кому-то это удастся.
Желтый Лист пожала плечами и уселась на землю, прислонившись к базальтовой стене. Пленница вспомнила, что хозяйка при всем желании не может ответить ей.
Низа опустила глаза на спящего мужчину. Он как будто помолодел. Руизу снились приятные сны. Возможно, именно здесь подстерегала опасность. Вдруг спящий не захочет покинуть призрачный мир сновидений?
Девушка почувствовала, что она сама до сих пор пребывала в иллюзорном мире, в котором хотела бы остаться навсегда. Только в этом мире ей довелось узнать любовь самого замечательного мужчины на свете.
— Хочешь посмотреть город? — спросил Сомнир. — Выйдем. Я буду твоим проводником, и мы сможем поговорить.
Он мягко опустил руку на плечо Руизу и повлек его к выходу.
Юноша легонько прикоснулся к тяжелой бронзовой двери, и она бесшумно распахнулась. Собеседники направились к небольшому двухместному флиттеру, ожидавшему у входа.
— Поедем, — предложил хозяин. — Не бойся, я замечательный пилот. Кроме того, не забывай, все это происходит во сне, — он весело подмигнул гостю и забрался на сиденье.
— Тогда почему бы нам не отрастить крылья? — поинтересовался Руиз.
— Тебе этого хочется? Нет? Мне тоже так показалось. Поэтому давай даже в иллюзорном мире сохранять память о себе как о человеческих существах.
Флиттер плавно вознесся над каменными стенами, к солнцу. Руиза одновременно охватили восторг и ужас.
Остров напоминал живую драгоценность. Из голубовато-зеленого прибоя вздымались черные короны скал, их склоны украшали сверкающие белые дворцы. Всюду цвели прекрасные растения, они обвивали террасы, окна и портики, в воздухе разливался дивный, пьянящий аромат, от которого кружилась голова.
Больше всего впечатляли огромные белоснежные стены, стремительной дугой устремляющиеся к небу, а потом сливающиеся с черным базальтом. Дивные строения могли служить приютом тысячам жителей. Стекла сверкали на солнце, бесчисленные балкончики украшали массивные фасады.
Флиттер поднялся над крышами дворцов.
Внизу гость увидел множество животных, которых Сомнир называл саримами. Они сидели на балконах, расправив радужные крылья под лучами жаркого солнца. Иногда существа перелетали с места на место, весело гоняясь друг за другом. Дюжина саримов кружилась в воздухе, наслаждаясь восходящими воздушными потоками. Но город выглядел необитаемым, и Руиз с удивлением подумал было, кто же ухаживает за многочисленными растениями, но затем вспомнил, что все эти чудесные картины существуют лишь в иллюзорном мире.
— Ты прав, но когда-то все это было на самом деле, — неожиданно произнес Сомнир.
Руиз вздрогнул и обернулся к спутнику. В душе его зародилось нехорошее подозрение.
— Разумеется, мне известны твои мысли, — беззаботно улыбаясь, подтвердил юноша. — Сейчас твое сознание принадлежит Компендиуму. А чего ты ждал? Я обманываю самого себя, притворяюсь человеком по имени Сомнир, Главным Библиотекарем города, хотя на самом деле я — подпрограмма в виртуальном депозите. Для меня не существует преград. Вот, например…
Лицо его замерцало, покрываясь блестящей хитиновой оболочкой, глаза стали сложными фасетчатыми шарами, появились усики и клыки.
Мгновение спустя рядом с потрясенным гостем вновь сидел юный Сомнир.
— Видишь? Когда я был человеком, я не мог превращаться во что угодно с такой легкостью. Теперь я получил доступ к любой мысли, возникающей в твоем сознании. Не забывай об этом, если задумаешь недоброе.
Пленник тяжело вздохнул. Он смертельно устал от иллюзий, от вещей, которые не являлись тем; чем представлялись на первый взгляд.
— Прости, — виновато произнес Сомнир. — Мне не следовало так поступать. Я действительно надеюсь, что мы сумеем тебе помочь. В конце концов, Компендиум содержит знания, собиравшиеся тысячелетиями, — а что может быть сильнее знаний? Не считая, конечно, снарядов и пушек.
Голос юноши зазвучал глуше. На мгновение образ города потемнел, и Руиз вспомнил, что под ним — пустота.
— Ты знаешь, во всем виноваты родеригианцы, — продолжал Сомнир. — Вот почему мы не собираемся им помогать. Ни им, ни острову Дельт. У них было много союзников — почти все население Суука. Эти глупцы не осознавали ценности знаний. А главное, не понимали, что ими можно делиться. Но организовали нападение именно Родериго и Дельт. Это они разрушили здания, убили библиотекарей.
— А почему вы построили библиотеки именно на Сууке? — заинтересовался бывший агент.
— А где же еще? Пойми, наше главное правило — отдавать знания представителям разных цивилизаций, всем, кто попросит. Ни один мир в пангалактике не согласился бы терпеть нас у себя.
Видимо, лицо Руиза было таким растерянным, что Сомнир мрачно рассмеялся.
— Например, ты хочешь собрать мощнейшую бомбу? Мы расскажем, как ее изготовить: где приобрести взрывчатку, каковы цены на нее, как благополучно переправить все эти материалы. Теперь понимаешь, почему нас не любили в пангалактике? Но шардам все равно, что творится на Сууке, до тех пор, пока обитатели планеты подчиняются их правилам.
— Вот как? — переспросил Руиз. — Тогда почему же вы не хотите помочь родеригианцам?
Сомнир окинул спутника мрачным взглядом. Он довольно долго молчал, но наконец нехотя ответил:
— Тогда был жив Компендиум. Когда его разрушили, нам пришлось стать большими прагматиками, чем раньше. Такие понятия, как правда, истина, не спасли нас от гибели. Мы стали призраками, и призраками мстительными. Не забывай об этом, если надеешься на нашу помощь.
— Хорошо, — кивнул Руиз.
Они молча продолжили полет. Гость подумал, уж не нанес ли он смертельную обиду древнему юнцу. Впрочем, ему было все равно.
Путешественники уже облетели почти весь остров. Очевидно, в прежние времена его населяли тысячи людей. Но сейчас в садах, дворцах и двориках не было видно ни одного человека. Только стайки саримов продолжали свои игры в прозрачном воздухе.
Сомнир вздохнул, любуясь чудесными животными.
— Прелестные существа, правда?
Солнечный свет преломлялся в радуге крыльев, отбрасывая нежные многоцветные блики.
— Да, конечно, — согласился Руиз. — А больше здесь никого нет?
— У меня осталось несколько товарищей. Но их становится все меньше и меньше. Довольно долго нам удавалось сохранять большую часть профессуры, и даже некоторых слуг. Но законы времени неумолимы, они сильнее даже тех истин, которые мы так старательно собирали. — Юноша опустил голову, лицо его потемнело от горя.
— Ясно, — отозвался гость, хотя он не понял ни слова из речи Сомнира. — А прислуга… рабы?
Проводник окинул его долгим, насмешливым взглядом.
— Рабы? На Дорне никогда не было рабов. Расу прислужников вывели специально для заботы о Компендиуме. Они заботились о нем с радостью и гораздо старательней, чем любые невольники. Ты просто зациклился на вопросах рабства. Тебе везде мерещатся угнетенные. Вот посмотри на меня: разве я похож на раба?
— Иногда нелегко почувствовать разницу, — задумчиво произнес Руиз. — Но, пожалуй, нет, не похож.
— А мои родители были слугами. И сам я был слугой, а потом стал профессором.
— О-о-о, — задумчиво протянул Руиз. Огромные пещеры разинули скалистые пасти на дальней стороне острова. От них расходились длинные полосы волнорезов.
— Тут причаливали корабли со всего Суука, — пояснил Сомнир. — Это был период расцвета планеты. Тогда еще пиратские главари не захватили власть в таком объеме, как сейчас. Лезвия Нампа, эта кучка безумных оборванцев, пожирали друг друга, поскольку были слишком слабы, чтобы разевать пасти на другие народы. Фактоторы «Посева» тогда еще только мечтали о замке Дельт, а на самом деле способны были только гонять по берегу жалкую роту солдат, играющих в войну, — Сомнир вздохнул так глубоко, что его сложная прическа заколыхалась, — Дурацкая трата времени и энергии. Какое тебе дело до ушедшей славы?
Блистающий мир задрожал и померк, Руиз ощутил сильное головокружение.
Они оказались в небольшом дворике. Пылающие плети алых бугенвиллей сползали с залитых солнцем стен. Пруд, полный вишневых лилий, отражал каменную кладку на тенистой стороне.
Приоткрылась дверь, и перед путниками появилась высокая угловатая женщина.
— Это Лиил, — сказал Сомнир. — Она постарается принять тебя как можно лучше.
Руиз посмотрел на женщину, и ему вспомнилось кресло, украшенное серебряной проволокой, в профессорском зале. В незнакомке чувствовалась скупая, неброская прелесть, волосы ее напоминали легкое весеннее облако, глаза были цвета зелени, украшающей лесные поляны. Безыскусно-изящное белое платье, оставляющее открытым руки, доходило до бедер.
— Я чувствую себя прекрасно, — глухо произнес Руиз.
— Неправда, — возразил Сомнир. — Твое сердце изъедено проказой раскаяния и сожаления. Твой разум уснул, а душа так потемнела, что мы не можем заглянуть в ее глубины. Тебе предстоят серьезные испытания, а ты не можешь действовать в твоем нынешнем состоянии.
— У меня нет времени, — с отчаянием воскликнул пленник.
— Время — понятие относительное, по крайней мере в виртуальной реальности. Как ты думаешь, долго ли ты гостишь в нашем городе? Час? Два? Тридцать секунд! Родеригианка обыскивает труп своего товарища, чтобы завладеть его ножом. Женщина, которую ты любишь, еще не успела додумать до конца первую из череды грустных мыслей. Ты можешь позволить себе передышку. Отдохни. Соберись с мыслями, восстанови силы.
Сомнир похлопал его по плечу.
— Пойдем, — мягким, нежным голосом произнесла Лиил. — У тебя ведь на самом деле нет выбора.
Женщина одарила его такой искренней, теплой улыбкой, что мужчина, против воли, почувствовал себя очарованным.
Она подвела гостя к дверям, и Руиз без возражений шагнул внутрь.
Глава десятая
Еще на пороге бывший агент услышал музыку: слабый, нежный шепот струн и звон колокольчиков. Чарующие звуки доносились как будто из фонтана, искрящегося посреди комнаты. Окон в покрытых белой штукатуркой стенах не было, но сквозь отдушины на потолке лился яркий свет.
Блестящие струйки били из выложенного изразцами углубления в полу. Только через минуту Руиз понял, что вода в фонтане движется гораздо медленнее, чем полагалось бы на планете с такой массой, как у Суука.
Вероятно, гость нахмурился или каким-то иным способом продемонстрировал неудовольствие, потому что Лиил взяла его за плечо и с притворной суровостью посмотрела в глаза.
— Нет, Руиз, в отличие от Сомнира, я не позволяю себе столь бесцеремонного обращения с реальностью. Напротив, я стараюсь увязывать свою жизнь с истинными воспоминаниями. Под фонтаном установлен гравитационный фильтр, мне показалось, что это красиво. А ты как думаешь?
Женщина притянула его поближе к себе, в струю прохладного воздуха, колеблющуюся у фонтана.
— И правда, красиво, — согласился бывший агент.
Вблизи струйки воды напоминали изделия из стекла. Руиз подумал, что даже на ощупь они должны быть твердыми и гладкими. Он осторожно опустил руку в чашу фонтана. В тот момент, когда целостность течения нарушилась, музыка зазвучала нестройно, но стоило ему убрать руку, как гармония восстановилась.
— Мне всегда представлялось, что музыка несет в себе некие знамения, — задумчиво произнесла Лиил. — Мне нравится размышлять о том, что вся вселенная объединяется узами тяготения, что если задрожит даже самая отдаленная звезда, мой фонтан затрепещет в ответ. Я установила под ним гравитационный фильтр не только затем, чтобы сделать его красивее. Мне хотелось отделить его от зловещего притяжения недоброго Суука. Глупо, верно?
— Мне это вовсе не кажется глупостью, — возразил Руиз.
Он поспешно отвел глаза. Внимание Лиил было полностью поглощено фонтаном, лицо ее сияло живостью и восхищением.
«Это всего лишь призрак», — напомнил он себе.
Но женщина выглядела гораздо более настоящей, чем большинство людей, встретившихся ему в последнее время. Он сам по сравнению с загадочной хозяйкой дома показался себе полумертвым. В сознании Руиза произошел неожиданный сдвиг, он почувствовал непреодолимое влечение к этой женщине.
Она была воплощением чистоты. Разве можно представить лицо столь совершенного создания покрытым потеками жирного пота, ноги, заляпанные грязью, вшей, кишащих в похожих на легкое облачко волосах? И уж конечно, никогда эти длинные, изящные кисти рук не обагрялись кровью!
«Я ведь и сам призрак», — промелькнула неожиданная мысль, не имевшая, впрочем, никакого значения и силы.
Руиз ужаснулся похоти, излившейся внезапно из потаенных глубин его сердца. У несчастного помутилось в глазах от вожделения. Он слышал, как кровь стучит в ушах.
— Скажи мне, — хрипло спросил он. — Ты тоже умеешь читать мысли?
Лиил обратила на него взор ясных, чистых глаз.
— Нет. Это привилегия и одновременно бремя Сомнира. Кто же добровольно захочет взвалить на себя подобную ношу?
Гость ощутил слабое облегчение, но жаркая волна похоти не исчезла.
— Хорошо, — пробормотал он, переводя взгляд на фонтан.
— Ты голоден?
Руиз подозрительно посмотрел на женщину. Она что, солгала насчет чтения мыслей? Впрочем, он тут же сообразил, что гостеприимная хозяйка просто поинтересовалась, не хочет ли гость есть.
— Немного, — смущенно ответил мужчина.
— Тогда пойдем, — кивнула Лиил, направляясь к дверям.
В маленькой и уютной кухне, где на всей утвари лежала печать светлой души хозяйки, Лиил усадила гостя за старый, побелевший стол. В центре возвышалась голубая ваза с тремя веточками золотисто-красных цветов. Женщина принесла серые тарелки, украшенные старинным узором, и бледно-зеленые фарфоровые кружки. Хозяйка легко порхала по кухне, словно обвивая мужчину ритуальным танцем, символизирующим домашний уют. Ее изящные движения еще больше разжигали страстное желание Руиза.
Лиил наклонилась, чтобы разложить приборы, платье ее на груди распахнулось, и мужчина успел заметить розовые бутончики сосков на небольших пухлых грудках. От тела женщины исходил аромат моря, солнца и еще чего-то томного, сладкого, как цветы, раскрывающиеся по ночам.
Лиил рассмеялась и опустила ему на плечо нежные руки.
— Признайся честно, чего тебе больше хочется: поесть или сразу пойти в спальню, — прошептала она.
В сознании Руиза неожиданно вспыхнул яркий образ: Низа в пещере, усыпанной древними костями, устремила странный, обвиняюще-холодный взор прекрасных глаз прямо в душу своего возлюбленного. Ледяная рука сжала его сердце.
— Прости, — сказала хозяйка. — Возможно, я ошиблась.
Она совсем не обиделась. Лиил направилась к старинной медной плите с никелированными ручками и голубыми, покрытыми эмалью, дверцами духовки. Женщина ловко разбила розоватые яйца на сковородку, брызгающую кипящим маслом, намазала маслом хлеб и наполнила стакан янтарным фруктовым соком.
Все эти действия раздирали душу своей обыденностью.
— Ты сыт? Мне не трудно приготовить еще.
Лиил сидела напротив, неторопливо отщипывая; кусочки от пирога с начинкой из скрайфрута, подслащенного лимонниковым медом.
Руиз не нашел в себе сил для ответа, настолько заворожил его розовый кончик языка, которым женщина слизывала крошки, налипшие на нижнюю губу.
—. Спасибо, не нужно, — хрипло пробормотал мужчина. — Я сыт.
— Отлично. — Она проглотила последний ломтик и сложила тарелки в мойку.
Осознав, что женщина всерьез собирается мыть посуду, Руиз не смог сдержать возглас изумления:
— Зачем ты все это делаешь? Готовишь пищу, ешь, моешь посуду?
Она грациозно повернулась к гостю, протирая одну из своих старинных тарелок.
— Когда все, что у тебя есть, — это иллюзия жизни, начинаешь относиться к ней особенно бережно.
Глаза женщины потемнели, и Руиз пожалел о заданном вопросе.
— Понятно, — виновато пробормотал он.
— Да нет, скорее всего, ты так ничего и не понял. Сомнир — тот не пытается себя обманывать. Впрочем, он почти святой, единственный среди нас. А мы просто сойдем с ума, если попытаемся стать такими же. Разумеется, его нельзя назвать абсолютно нормальным, тебе не кажется?
Блестящие струйки били из выложенного изразцами углубления в полу. Только через минуту Руиз понял, что вода в фонтане движется гораздо медленнее, чем полагалось бы на планете с такой массой, как у Суука.
Вероятно, гость нахмурился или каким-то иным способом продемонстрировал неудовольствие, потому что Лиил взяла его за плечо и с притворной суровостью посмотрела в глаза.
— Нет, Руиз, в отличие от Сомнира, я не позволяю себе столь бесцеремонного обращения с реальностью. Напротив, я стараюсь увязывать свою жизнь с истинными воспоминаниями. Под фонтаном установлен гравитационный фильтр, мне показалось, что это красиво. А ты как думаешь?
Женщина притянула его поближе к себе, в струю прохладного воздуха, колеблющуюся у фонтана.
— И правда, красиво, — согласился бывший агент.
Вблизи струйки воды напоминали изделия из стекла. Руиз подумал, что даже на ощупь они должны быть твердыми и гладкими. Он осторожно опустил руку в чашу фонтана. В тот момент, когда целостность течения нарушилась, музыка зазвучала нестройно, но стоило ему убрать руку, как гармония восстановилась.
— Мне всегда представлялось, что музыка несет в себе некие знамения, — задумчиво произнесла Лиил. — Мне нравится размышлять о том, что вся вселенная объединяется узами тяготения, что если задрожит даже самая отдаленная звезда, мой фонтан затрепещет в ответ. Я установила под ним гравитационный фильтр не только затем, чтобы сделать его красивее. Мне хотелось отделить его от зловещего притяжения недоброго Суука. Глупо, верно?
— Мне это вовсе не кажется глупостью, — возразил Руиз.
Он поспешно отвел глаза. Внимание Лиил было полностью поглощено фонтаном, лицо ее сияло живостью и восхищением.
«Это всего лишь призрак», — напомнил он себе.
Но женщина выглядела гораздо более настоящей, чем большинство людей, встретившихся ему в последнее время. Он сам по сравнению с загадочной хозяйкой дома показался себе полумертвым. В сознании Руиза произошел неожиданный сдвиг, он почувствовал непреодолимое влечение к этой женщине.
Она была воплощением чистоты. Разве можно представить лицо столь совершенного создания покрытым потеками жирного пота, ноги, заляпанные грязью, вшей, кишащих в похожих на легкое облачко волосах? И уж конечно, никогда эти длинные, изящные кисти рук не обагрялись кровью!
«Я ведь и сам призрак», — промелькнула неожиданная мысль, не имевшая, впрочем, никакого значения и силы.
Руиз ужаснулся похоти, излившейся внезапно из потаенных глубин его сердца. У несчастного помутилось в глазах от вожделения. Он слышал, как кровь стучит в ушах.
— Скажи мне, — хрипло спросил он. — Ты тоже умеешь читать мысли?
Лиил обратила на него взор ясных, чистых глаз.
— Нет. Это привилегия и одновременно бремя Сомнира. Кто же добровольно захочет взвалить на себя подобную ношу?
Гость ощутил слабое облегчение, но жаркая волна похоти не исчезла.
— Хорошо, — пробормотал он, переводя взгляд на фонтан.
— Ты голоден?
Руиз подозрительно посмотрел на женщину. Она что, солгала насчет чтения мыслей? Впрочем, он тут же сообразил, что гостеприимная хозяйка просто поинтересовалась, не хочет ли гость есть.
— Немного, — смущенно ответил мужчина.
— Тогда пойдем, — кивнула Лиил, направляясь к дверям.
В маленькой и уютной кухне, где на всей утвари лежала печать светлой души хозяйки, Лиил усадила гостя за старый, побелевший стол. В центре возвышалась голубая ваза с тремя веточками золотисто-красных цветов. Женщина принесла серые тарелки, украшенные старинным узором, и бледно-зеленые фарфоровые кружки. Хозяйка легко порхала по кухне, словно обвивая мужчину ритуальным танцем, символизирующим домашний уют. Ее изящные движения еще больше разжигали страстное желание Руиза.
Лиил наклонилась, чтобы разложить приборы, платье ее на груди распахнулось, и мужчина успел заметить розовые бутончики сосков на небольших пухлых грудках. От тела женщины исходил аромат моря, солнца и еще чего-то томного, сладкого, как цветы, раскрывающиеся по ночам.
Лиил рассмеялась и опустила ему на плечо нежные руки.
— Признайся честно, чего тебе больше хочется: поесть или сразу пойти в спальню, — прошептала она.
В сознании Руиза неожиданно вспыхнул яркий образ: Низа в пещере, усыпанной древними костями, устремила странный, обвиняюще-холодный взор прекрасных глаз прямо в душу своего возлюбленного. Ледяная рука сжала его сердце.
— Прости, — сказала хозяйка. — Возможно, я ошиблась.
Она совсем не обиделась. Лиил направилась к старинной медной плите с никелированными ручками и голубыми, покрытыми эмалью, дверцами духовки. Женщина ловко разбила розоватые яйца на сковородку, брызгающую кипящим маслом, намазала маслом хлеб и наполнила стакан янтарным фруктовым соком.
Все эти действия раздирали душу своей обыденностью.
— Ты сыт? Мне не трудно приготовить еще.
Лиил сидела напротив, неторопливо отщипывая; кусочки от пирога с начинкой из скрайфрута, подслащенного лимонниковым медом.
Руиз не нашел в себе сил для ответа, настолько заворожил его розовый кончик языка, которым женщина слизывала крошки, налипшие на нижнюю губу.
—. Спасибо, не нужно, — хрипло пробормотал мужчина. — Я сыт.
— Отлично. — Она проглотила последний ломтик и сложила тарелки в мойку.
Осознав, что женщина всерьез собирается мыть посуду, Руиз не смог сдержать возглас изумления:
— Зачем ты все это делаешь? Готовишь пищу, ешь, моешь посуду?
Она грациозно повернулась к гостю, протирая одну из своих старинных тарелок.
— Когда все, что у тебя есть, — это иллюзия жизни, начинаешь относиться к ней особенно бережно.
Глаза женщины потемнели, и Руиз пожалел о заданном вопросе.
— Понятно, — виновато пробормотал он.
— Да нет, скорее всего, ты так ничего и не понял. Сомнир — тот не пытается себя обманывать. Впрочем, он почти святой, единственный среди нас. А мы просто сойдем с ума, если попытаемся стать такими же. Разумеется, его нельзя назвать абсолютно нормальным, тебе не кажется?