Страница:
Алекс Орлов
Сфера
1
С базы пришлось уйти, там уже не было прежнего покоя. Потерпев поражение в тот момент, когда почти держали победу в руках, раздосадованные нороздулы стали перебрасывать через горы все новые силы, не считаясь с расходом дефицитного в этих местах топлива. А техники у них хватало, ведь в трехстах километрах от базы Горнел располагалась их новая перевалочная база, и, как утверждал начальник штаба майор Горн, нороздулы развернули ее только затем, чтобы окончательно сковырнуть Горнел.
«Эти твари давно точат на нас клыки, им мало того, что мы безвылазно сидим тут без отпусков – решили окончательно зачистить», – говорил он.
Джек был согласен с майором, ведь за те три недели, что он был на базе, нороздулы еще дважды повторяли свои атаки. Правда, заменить пару потерянных «сато» им было пока нечем, а отправленных на приступ «стрейлисов» волшебные пушки Хирша и Шойбле переработали со средней дистанции. «Гассы» же противник жалел, помня об участи гигантов «сато», поэтому новую попытку уничтожить базу провел с воздуха, когда волна за волной на нее заходили легкие штурмовики.
От них отбивались всей базой – снарядов здесь хватало. Здесь вообще всего хватало, кроме кое-каких запчастей, отчего поврежденная техника приходила в негодность и механики лишь разводили руками, а противник меж тем перебрасывал через перевал все новые подкрепления.
Очередной привал колонна сделала возле ручья в роще. Зенитные танкетки встали по периметру временного лагеря, а пилоты роботов и водители грузовиков выбрались подышать свежим воздухом.
Пехота тоже повылезала из бронированных коробок, в которых провела последние шесть часов. Конвой двигался без остановок, чтобы как можно скорее покинуть район, где каттинги могли беспрепятственно маневрировать своими силами.
Из легких роботов, кроме «таргара» и двух «греев», гарнизон базы располагал двумя «стрейлисами» – разведывательными машинами, которые за счет меньшего бронирования и вооружения были на пару тонн легче «греев», зато могли носиться по пересеченной местности со скоростью спортивного автомобиля.
Один из этих роботов тем не менее был переоборудован местными механиками, столько разведчиков отряду было не нужно. На него навесили дополнительную броню, а вместо крупнокалиберного пулемета установили автоматическую пушку калибра пятьдесят шесть миллиметров – такие стояли на «греях» до их переделки.
Разумеется, в скорости такой «стрейлис» потерял, но уже мог постоять за себя перед бронированным штурмовиком или легким танком.
Еще в отряде имелась пара латаных-перелатаных «греев» со слабой электроникой и старой доброй полиоптической системой прицеливания. Их никто никогда не модернизировал и они выглядели как экспонаты какого-то музея.
Пилотами «гассов» служили два сержанта – Томар и Аймар. Оба носили усы, за которыми тщательно ухаживали, оба были широкоплечими и имели невысокий рост. Местные часто называли их близнецами, хотя черты лица у сержантов сильно различались.
Скотт и Байди – пилоты «стрейлисов» – были моложе своих коллег и называли их «жуками», правда, только между собой. Джек услышал это прозвище мельком.
– Жуки? Вы называете их жуками? – спросил он как-то, перехватив разговор.
– Т-с-с… Тихо, – приложил Байди палец к губам и покосился на техплощадку, где стояли «гассы». – Никому не говори, а то жуки нас за это отметелить могут.
– Даже так?
– Даже так. Их одно время все так звали с нашей подачи, а они нам тяжелую жизнь устроили.
– Тяжелую и полную невзгод, – добавил его напарник.
«Эти твари давно точат на нас клыки, им мало того, что мы безвылазно сидим тут без отпусков – решили окончательно зачистить», – говорил он.
Джек был согласен с майором, ведь за те три недели, что он был на базе, нороздулы еще дважды повторяли свои атаки. Правда, заменить пару потерянных «сато» им было пока нечем, а отправленных на приступ «стрейлисов» волшебные пушки Хирша и Шойбле переработали со средней дистанции. «Гассы» же противник жалел, помня об участи гигантов «сато», поэтому новую попытку уничтожить базу провел с воздуха, когда волна за волной на нее заходили легкие штурмовики.
От них отбивались всей базой – снарядов здесь хватало. Здесь вообще всего хватало, кроме кое-каких запчастей, отчего поврежденная техника приходила в негодность и механики лишь разводили руками, а противник меж тем перебрасывал через перевал все новые подкрепления.
Очередной привал колонна сделала возле ручья в роще. Зенитные танкетки встали по периметру временного лагеря, а пилоты роботов и водители грузовиков выбрались подышать свежим воздухом.
Пехота тоже повылезала из бронированных коробок, в которых провела последние шесть часов. Конвой двигался без остановок, чтобы как можно скорее покинуть район, где каттинги могли беспрепятственно маневрировать своими силами.
Из легких роботов, кроме «таргара» и двух «греев», гарнизон базы располагал двумя «стрейлисами» – разведывательными машинами, которые за счет меньшего бронирования и вооружения были на пару тонн легче «греев», зато могли носиться по пересеченной местности со скоростью спортивного автомобиля.
Один из этих роботов тем не менее был переоборудован местными механиками, столько разведчиков отряду было не нужно. На него навесили дополнительную броню, а вместо крупнокалиберного пулемета установили автоматическую пушку калибра пятьдесят шесть миллиметров – такие стояли на «греях» до их переделки.
Разумеется, в скорости такой «стрейлис» потерял, но уже мог постоять за себя перед бронированным штурмовиком или легким танком.
Еще в отряде имелась пара латаных-перелатаных «греев» со слабой электроникой и старой доброй полиоптической системой прицеливания. Их никто никогда не модернизировал и они выглядели как экспонаты какого-то музея.
Пилотами «гассов» служили два сержанта – Томар и Аймар. Оба носили усы, за которыми тщательно ухаживали, оба были широкоплечими и имели невысокий рост. Местные часто называли их близнецами, хотя черты лица у сержантов сильно различались.
Скотт и Байди – пилоты «стрейлисов» – были моложе своих коллег и называли их «жуками», правда, только между собой. Джек услышал это прозвище мельком.
– Жуки? Вы называете их жуками? – спросил он как-то, перехватив разговор.
– Т-с-с… Тихо, – приложил Байди палец к губам и покосился на техплощадку, где стояли «гассы». – Никому не говори, а то жуки нас за это отметелить могут.
– Даже так?
– Даже так. Их одно время все так звали с нашей подачи, а они нам тяжелую жизнь устроили.
– Тяжелую и полную невзгод, – добавил его напарник.
2
Неожиданно, посреди привала, над рощей появился корабль, показавшийся Джеку огромным из-за черного корпуса и распластавшихся широких плоскостей.
Он вылетел, словно из ниоткуда, и лишь когда скрылся из виду, стал слышен сдавленный гул его дюз.
– Вот это да! – поразился Шойбле, вставая с поваленного дерева, на котором они с Хиршем сидели.
– Интересно, а почему по нему никто не стрелял? – в свою очередь удивился Хирш, оглядываясь. – Что-то я не припомню, чтобы здесь у нас были какие-то союзники.
– Это савояры, – подходя к коллегам, сообщил Скотт. – Скорее всего, из «красного сектора».
– С ними заключено перемирие?
– Перемирие? Нет. Просто у нас с ними нет войны.
Скотт посмотрел из-под руки вслед удалявшемуся кораблю и покачал головой:
– Вот ведь громадина.
– Но как зенитчики поняли, что это не нороздулы?
– Ты хотел сказать не каттинги? У них техника поновее, а не такое барахло, как у нас и савояров. Савояры обычно вооружают гражданскую технику. Вот и это было грузовое судно «якотта», а они из него сделали боевой корабль. Обшили ячеистой броней, навесили пушки, ракеты. По флотскому уставу он должен ходить в стратосфере с редкими выходами на орбиту, а савояры на «якоттах» ухитряются мотаться с планеты на планету и бывало, что атаковали крейсеры каттингов.
– Подходи на обед! Повзводно!.. – громко командовал старшина-хозяйственник, ведавший в небольшом подразделении вещевым и продуктовым обеспечением.
– О, я пойду и принесу на всех! – подскочил Шойбле. Еда на базе ему нравилась, ведь хотя она и состояла из спрессованных и высушенных паллет, но паллеты были съедобны и их, в крайнем случае, можно было грызть как сухофрукты или какие-нибудь чипсы. А вот таблетки с наполнителями, которые приходилось есть на борту десантного бота, в неприготовленном виде в пищу не годились, потому что пластмассу есть нельзя.
Шойбле убежал к раздаче, где старшина выдавал пайки, разогретые в кухонном конвертере. Быстро, эффективно, вкусно. Вот только первых блюд совсем не было, а вместо компота давали фруктовое желе.
Солдаты получали свои порции и расходились по роще, присаживаясь на травку и вдыхая прохладный воздух перед тем, как вернуться в бронированные коробки и продолжить марш по пересеченной местности.
– Как дела, специалисты?! – на бегу спросил командир базы полковник Весник и умчался дальше, проверять посты и зенитные батареи. После неожиданного прибытия людей с «большой земли» солдатская молва приписывала им инспекторские полномочия. В шутку их называли тайными генералами, их превосходительствами и вообще, кому как хотелось.
– Джек, ты когда-нибудь думал, что мы окажемся в такой дыре, что даже географические спутники не смогут проложить нам дорогу? – спросил Хирш, лежа на траве и глядя в небо через кроны деревьев.
– Обед, Тедди. Давай оставим эту тему на переход, – предложил Джек, поскольку единственным развлечением на марше была трескотня на корпоративной волне.
– Оставим эту тему на переход, – повторил Хирш, бесцветным голосом продолжая смотреть на колышущиеся ветром кроны и небо – высокое и синее с легкой прозеленью, из-за блуждающего в атмосфере растительного планктона. Одного взгляда на лейтенанта Джеку хватило, чтобы определить, что тот снова пребывает в своей любимой меланхолии.
Прибежал Шойбле с целой связкой дымящихся пайков.
– Старшина Корвакс разрешил добавки, представляете? Нам на троих выдал шесть порций!
– Шесть порций… Подумать только… – вяло прокомментировал Хирш.
– Давай сюда его пайку, – сказал Джек. – После дожрет…
– Дожрет после, – повторил за ним Хирш.
– Опять, что ли, хандра? – уточнил Петер.
– Опять, – подтвердил Джек.
Он вылетел, словно из ниоткуда, и лишь когда скрылся из виду, стал слышен сдавленный гул его дюз.
– Вот это да! – поразился Шойбле, вставая с поваленного дерева, на котором они с Хиршем сидели.
– Интересно, а почему по нему никто не стрелял? – в свою очередь удивился Хирш, оглядываясь. – Что-то я не припомню, чтобы здесь у нас были какие-то союзники.
– Это савояры, – подходя к коллегам, сообщил Скотт. – Скорее всего, из «красного сектора».
– С ними заключено перемирие?
– Перемирие? Нет. Просто у нас с ними нет войны.
Скотт посмотрел из-под руки вслед удалявшемуся кораблю и покачал головой:
– Вот ведь громадина.
– Но как зенитчики поняли, что это не нороздулы?
– Ты хотел сказать не каттинги? У них техника поновее, а не такое барахло, как у нас и савояров. Савояры обычно вооружают гражданскую технику. Вот и это было грузовое судно «якотта», а они из него сделали боевой корабль. Обшили ячеистой броней, навесили пушки, ракеты. По флотскому уставу он должен ходить в стратосфере с редкими выходами на орбиту, а савояры на «якоттах» ухитряются мотаться с планеты на планету и бывало, что атаковали крейсеры каттингов.
– Подходи на обед! Повзводно!.. – громко командовал старшина-хозяйственник, ведавший в небольшом подразделении вещевым и продуктовым обеспечением.
– О, я пойду и принесу на всех! – подскочил Шойбле. Еда на базе ему нравилась, ведь хотя она и состояла из спрессованных и высушенных паллет, но паллеты были съедобны и их, в крайнем случае, можно было грызть как сухофрукты или какие-нибудь чипсы. А вот таблетки с наполнителями, которые приходилось есть на борту десантного бота, в неприготовленном виде в пищу не годились, потому что пластмассу есть нельзя.
Шойбле убежал к раздаче, где старшина выдавал пайки, разогретые в кухонном конвертере. Быстро, эффективно, вкусно. Вот только первых блюд совсем не было, а вместо компота давали фруктовое желе.
Солдаты получали свои порции и расходились по роще, присаживаясь на травку и вдыхая прохладный воздух перед тем, как вернуться в бронированные коробки и продолжить марш по пересеченной местности.
– Как дела, специалисты?! – на бегу спросил командир базы полковник Весник и умчался дальше, проверять посты и зенитные батареи. После неожиданного прибытия людей с «большой земли» солдатская молва приписывала им инспекторские полномочия. В шутку их называли тайными генералами, их превосходительствами и вообще, кому как хотелось.
– Джек, ты когда-нибудь думал, что мы окажемся в такой дыре, что даже географические спутники не смогут проложить нам дорогу? – спросил Хирш, лежа на траве и глядя в небо через кроны деревьев.
– Обед, Тедди. Давай оставим эту тему на переход, – предложил Джек, поскольку единственным развлечением на марше была трескотня на корпоративной волне.
– Оставим эту тему на переход, – повторил Хирш, бесцветным голосом продолжая смотреть на колышущиеся ветром кроны и небо – высокое и синее с легкой прозеленью, из-за блуждающего в атмосфере растительного планктона. Одного взгляда на лейтенанта Джеку хватило, чтобы определить, что тот снова пребывает в своей любимой меланхолии.
Прибежал Шойбле с целой связкой дымящихся пайков.
– Старшина Корвакс разрешил добавки, представляете? Нам на троих выдал шесть порций!
– Шесть порций… Подумать только… – вяло прокомментировал Хирш.
– Давай сюда его пайку, – сказал Джек. – После дожрет…
– Дожрет после, – повторил за ним Хирш.
– Опять, что ли, хандра? – уточнил Петер.
– Опять, – подтвердил Джек.
3
Сняв с упаковки крышку, Джек потянул носом. Конечно, не как в столовке у тардионов, но совсем не так плохо. А учитывая, что есть приходилось на свежем воздухе – и вовсе хорошо.
– Пожалуй, я тоже чего-нибудь съем, – сказал Хирш, пересаживаясь на бревно. – Петер…
– Я понял. Вот можешь взять, тут вроде рыба, а вот это – говядина. Только вилки поганые – гнутся.
– Да уж, вилки никуда не годятся, – согласился Джек.
– Эй, специалисты, можно к вам присоседиться? – спросил капрал Штоллер, невысокий малый с желтоватым, чуть припухшим лицом и симпатичными ямочками на щеках, которые плохо сочетались со шрамом через весь лоб.
Штоллер был савояром с одной из планет здешнего сектора, где помимо небольших колоний людей имелись поселения местных народов. Именно с таких планет, не имевших формального подчинения, и вербовались наемники в гарнизоны передовых баз. Это было экономически выгодно, поскольку не требовалось везти пополнения с Большого сектора, а также оправданно с точки зрения секретности, ведь узнай об этих базах Центральное правительство, и расследований не избежать. А потом и сокращений неученых подразделений, и наказаний за скрытые источники финансирования.
Следование законам в этом случае служило на руку врагам, поэтому помощь таких солдат, как савояр Штоллер, была весьма кстати.
– Ну что, машинки-то бегают? – осведомился капрал, садясь на траву под деревом и пристраивая свой паек на колени.
– Бегают, чего им сделается, – ответил Джек.
– Сразу видно – свежая техника, не то что наши коптилки. Ваши-то совсем не дымят, а «стрейлисы» коптят, как подстреленные масловозы.
– Так у нас турбины со сточенными лопатками! – заметил Скотт, евший свой паек под соседним деревом. – Компрессии в цикле нет, потому топливо и сгорает не полностью.
– А почему не поменяете турбины накачки? – спросил Петер, заканчивая со второй порцией.
– У нас их нет. Вот запасных опор хватает, подшипников ходовой пары – хоть завались, а с турбинами вышла накладка.
– А танковые нагнетающие ставить пробовали? – спросил Хирш.
– Танковые стоят уже на «гауссах», у них степень сжатия схожая, а мы легкачи, нам чего поизящнее требуется, – сказал Скотт и вздохнул. – Но это даже к лучшему, когда машины далеко, нашим сразу понятно, что это «стрейлисы», за ними дым коромыслом. Да и каттинги их побаиваются, не сразу могут определить, что за техника такая и как к ней подступиться.
– Правда, что ли? – спросил Джек.
– Правда, – улыбнулся Скотт. – Стрелять начинают с большим опозданием, у них в архиве наведения нет подходящих образов. Вот и лупят только на прямой наводке, когда уже ясно, что мы за птицы такие.
В роще завелись четыре грузовика-заправщика и, покачиваясь на ухабах и торчавших корнях, двинулись в путь раньше остальной колонны. Это были заядлые тихоходы, и от них зависело, насколько быстро будет двигаться весь отряд.
В сопровождении двух танкеток они медленно пробирались через рощу, и их экипажам приходилось доедать свой обед в раскачивающихся кабинах.
– До хрена же у нас топлива, – заметил Петер, глядя вслед неуклюжим тягачам.
– Топливные – первые три, – заметил ему Скотт, облизывая пластиковую ложку. – Четвертый – масловоз.
– Масловоз?
– Масловоз. Так у нас называют подвозчика технических жидкостей. Вся техника старая, поэтому приходится лить техжидкости, как горючку. Вот и возим с запасом.
– Пожалуй, я тоже чего-нибудь съем, – сказал Хирш, пересаживаясь на бревно. – Петер…
– Я понял. Вот можешь взять, тут вроде рыба, а вот это – говядина. Только вилки поганые – гнутся.
– Да уж, вилки никуда не годятся, – согласился Джек.
– Эй, специалисты, можно к вам присоседиться? – спросил капрал Штоллер, невысокий малый с желтоватым, чуть припухшим лицом и симпатичными ямочками на щеках, которые плохо сочетались со шрамом через весь лоб.
Штоллер был савояром с одной из планет здешнего сектора, где помимо небольших колоний людей имелись поселения местных народов. Именно с таких планет, не имевших формального подчинения, и вербовались наемники в гарнизоны передовых баз. Это было экономически выгодно, поскольку не требовалось везти пополнения с Большого сектора, а также оправданно с точки зрения секретности, ведь узнай об этих базах Центральное правительство, и расследований не избежать. А потом и сокращений неученых подразделений, и наказаний за скрытые источники финансирования.
Следование законам в этом случае служило на руку врагам, поэтому помощь таких солдат, как савояр Штоллер, была весьма кстати.
– Ну что, машинки-то бегают? – осведомился капрал, садясь на траву под деревом и пристраивая свой паек на колени.
– Бегают, чего им сделается, – ответил Джек.
– Сразу видно – свежая техника, не то что наши коптилки. Ваши-то совсем не дымят, а «стрейлисы» коптят, как подстреленные масловозы.
– Так у нас турбины со сточенными лопатками! – заметил Скотт, евший свой паек под соседним деревом. – Компрессии в цикле нет, потому топливо и сгорает не полностью.
– А почему не поменяете турбины накачки? – спросил Петер, заканчивая со второй порцией.
– У нас их нет. Вот запасных опор хватает, подшипников ходовой пары – хоть завались, а с турбинами вышла накладка.
– А танковые нагнетающие ставить пробовали? – спросил Хирш.
– Танковые стоят уже на «гауссах», у них степень сжатия схожая, а мы легкачи, нам чего поизящнее требуется, – сказал Скотт и вздохнул. – Но это даже к лучшему, когда машины далеко, нашим сразу понятно, что это «стрейлисы», за ними дым коромыслом. Да и каттинги их побаиваются, не сразу могут определить, что за техника такая и как к ней подступиться.
– Правда, что ли? – спросил Джек.
– Правда, – улыбнулся Скотт. – Стрелять начинают с большим опозданием, у них в архиве наведения нет подходящих образов. Вот и лупят только на прямой наводке, когда уже ясно, что мы за птицы такие.
В роще завелись четыре грузовика-заправщика и, покачиваясь на ухабах и торчавших корнях, двинулись в путь раньше остальной колонны. Это были заядлые тихоходы, и от них зависело, насколько быстро будет двигаться весь отряд.
В сопровождении двух танкеток они медленно пробирались через рощу, и их экипажам приходилось доедать свой обед в раскачивающихся кабинах.
– До хрена же у нас топлива, – заметил Петер, глядя вслед неуклюжим тягачам.
– Топливные – первые три, – заметил ему Скотт, облизывая пластиковую ложку. – Четвертый – масловоз.
– Масловоз?
– Масловоз. Так у нас называют подвозчика технических жидкостей. Вся техника старая, поэтому приходится лить техжидкости, как горючку. Вот и возим с запасом.
4
После еды Джек хотел подремать, но капрал Штоллер не дал ему такой возможности. Трое пилотов с «большой земли» все еще считались здесь диковинкой, ведь они прибыли с планет цивилизованного сектора. Наверное, Штоллеру казалось, что каждое слово, произнесенное новичками, имело какой-то большой скрытый смысл. Вот местные, например, говорили: паек, а лейтенант Хирш или капрал Джек иногда добавляли слово – сублимированный.
Местные таких слов не использовали.
А еще, видимо, Штоллеру хотелось бы узнать, как выглядят настоящие большие города, ведь эти-то ребята наверняка бывали в настоящих ночных клубах, знали толк в изысканном меню ресторанов, умели оттопыривать губу, проглядывая карту вин. А капрал Штоллер, надо думать, видел все это только в кино, а самый большой городок, который он видел, назывался Квиклберг и насчитывал две тысячи жителей.
– А скажи, Джек, какая она вообще, жизнь на тех планетах?
– Нормальная, – пожал плечами Джек.
– Ну, как нормальная? Здесь-то у нас пыль да грязь, а там, наверное, иначе?
– Штоллер, дружище, мы уже который год воюем, – вмешался Шойбле, переводивший дух перед третьей порцией обеденного пайка.
– Который год? – переспросил Штоллер и по его лицу было ясно, что он не совсем понимает, с кем можно воевать на Большом секторе, если все враги здесь.
– Да, приятель, мы там так же воевали, как и вы здесь, – подтвердил Джек. – Только вы здесь дрались с нороздулами, а мы там – между собой. Вот Петер служил в Арконе, а мы с Хиршем в Тардиона и раньше стреляли друг в друга.
– Стреляли? – повторил пораженный Штоллер, а Скотт, внимательно следивший за разговором, даже перестал есть.
– Ну да, мы же были в разных армиях.
– А… что же вы не поделили?
– Это была работа. Корпорации что-то не поделили, а мы лишь зарабатывали деньги, участвуя в этой войне.
– Люди против людей?
– А что тебя удивляет? Разве савояры не воюют друг с другом здесь, на этой планете?
– В том то и дело, что воюют, но я думал, что у людей все иначе.
– Нет, приятель. Все так же.
Некоторое время компания сидела молча, затем капрал Штоллер поднялся и ушел, унося коробку с недоеденным пайком.
– Огорошили парня, – заметил Шойбле, принимаясь за третью порцию.
– Да вы не обращайте внимания, он не такой уж простой, – сообщил Скотт. – Просто прикидывается.
Неожиданно на рубеже охраны застучали зенитки, в небе полыхнула вспышка разлетевшейся цели.
Солдаты побросали было пайки и схватились за оружие, но потом стали возвращаться к прерванному обеду, а облако копоти понесло ветром на восток.
– Что это было? – спросил Джек, который тоже поднялся на ноги и теперь смотрел сквозь деревья, вытягивая шею.
– «Узо», наверное. Легкий разведывательный беспилотник, – сказал Скотт.
– А был бы большой, его с орбиты достали бы? – спросил Хирш, смахивая с брюк крошки невкусного кекса.
– Уверен, что да, только я такого ни разу не видел, ведь база у нас стояла в неприкрытом районе.
– А зачем же ее там поставили? – удивился Джек, наблюдая, как два танкиста проверяют натяжение гусениц своей танкетки.
– Когда-то орбитальных станций было две, и одна прикрывала район базы. Потом, когда ее сбили, и начались набеги.
– А когда это было?
– Еще до нашего с Байди прибытия. Раньше по штатному расписанию было триста сорок человек, но когда мы сюда прибыли четыре года назад – оставалось сто восемьдесят. А сейчас шестьдесят с небольшим.
– И все из-за потери прикрытия?
– Вот именно. Если бы они не сбили станцию, их бы еще возле гор в пыль перерабатывали.
– Внимание! Через четверть часа выступаем!.. – объявил начальник штаба майор Горн. В своем запыленном посеченном осколками бронике он выглядел как обыкновенный солдат. Краска с офицерскими орлами стерлась, и только командный голос и резкие движения выдавали в нем начальника.
Солдаты зашевелились, стали подтягивать снаряжение. Несколько бронетранспортеров завели двигатели и начали маневрировать, выходя к окраине рощи.
– Пойдем навестим Веллингтона, – предложил Хирш.
– Пойдем, – согласился Джек.
– Передавайте от меня привет, а я тут еще покемарю, – сказал Шойбле, пристраиваясь на бревне.
Местные таких слов не использовали.
А еще, видимо, Штоллеру хотелось бы узнать, как выглядят настоящие большие города, ведь эти-то ребята наверняка бывали в настоящих ночных клубах, знали толк в изысканном меню ресторанов, умели оттопыривать губу, проглядывая карту вин. А капрал Штоллер, надо думать, видел все это только в кино, а самый большой городок, который он видел, назывался Квиклберг и насчитывал две тысячи жителей.
– А скажи, Джек, какая она вообще, жизнь на тех планетах?
– Нормальная, – пожал плечами Джек.
– Ну, как нормальная? Здесь-то у нас пыль да грязь, а там, наверное, иначе?
– Штоллер, дружище, мы уже который год воюем, – вмешался Шойбле, переводивший дух перед третьей порцией обеденного пайка.
– Который год? – переспросил Штоллер и по его лицу было ясно, что он не совсем понимает, с кем можно воевать на Большом секторе, если все враги здесь.
– Да, приятель, мы там так же воевали, как и вы здесь, – подтвердил Джек. – Только вы здесь дрались с нороздулами, а мы там – между собой. Вот Петер служил в Арконе, а мы с Хиршем в Тардиона и раньше стреляли друг в друга.
– Стреляли? – повторил пораженный Штоллер, а Скотт, внимательно следивший за разговором, даже перестал есть.
– Ну да, мы же были в разных армиях.
– А… что же вы не поделили?
– Это была работа. Корпорации что-то не поделили, а мы лишь зарабатывали деньги, участвуя в этой войне.
– Люди против людей?
– А что тебя удивляет? Разве савояры не воюют друг с другом здесь, на этой планете?
– В том то и дело, что воюют, но я думал, что у людей все иначе.
– Нет, приятель. Все так же.
Некоторое время компания сидела молча, затем капрал Штоллер поднялся и ушел, унося коробку с недоеденным пайком.
– Огорошили парня, – заметил Шойбле, принимаясь за третью порцию.
– Да вы не обращайте внимания, он не такой уж простой, – сообщил Скотт. – Просто прикидывается.
Неожиданно на рубеже охраны застучали зенитки, в небе полыхнула вспышка разлетевшейся цели.
Солдаты побросали было пайки и схватились за оружие, но потом стали возвращаться к прерванному обеду, а облако копоти понесло ветром на восток.
– Что это было? – спросил Джек, который тоже поднялся на ноги и теперь смотрел сквозь деревья, вытягивая шею.
– «Узо», наверное. Легкий разведывательный беспилотник, – сказал Скотт.
– А был бы большой, его с орбиты достали бы? – спросил Хирш, смахивая с брюк крошки невкусного кекса.
– Уверен, что да, только я такого ни разу не видел, ведь база у нас стояла в неприкрытом районе.
– А зачем же ее там поставили? – удивился Джек, наблюдая, как два танкиста проверяют натяжение гусениц своей танкетки.
– Когда-то орбитальных станций было две, и одна прикрывала район базы. Потом, когда ее сбили, и начались набеги.
– А когда это было?
– Еще до нашего с Байди прибытия. Раньше по штатному расписанию было триста сорок человек, но когда мы сюда прибыли четыре года назад – оставалось сто восемьдесят. А сейчас шестьдесят с небольшим.
– И все из-за потери прикрытия?
– Вот именно. Если бы они не сбили станцию, их бы еще возле гор в пыль перерабатывали.
– Внимание! Через четверть часа выступаем!.. – объявил начальник штаба майор Горн. В своем запыленном посеченном осколками бронике он выглядел как обыкновенный солдат. Краска с офицерскими орлами стерлась, и только командный голос и резкие движения выдавали в нем начальника.
Солдаты зашевелились, стали подтягивать снаряжение. Несколько бронетранспортеров завели двигатели и начали маневрировать, выходя к окраине рощи.
– Пойдем навестим Веллингтона, – предложил Хирш.
– Пойдем, – согласился Джек.
– Передавайте от меня привет, а я тут еще покемарю, – сказал Шойбле, пристраиваясь на бревне.
5
Огромный санитарный кунг был подцеплен к четырехосному грузовику с бронированной кабиной. Помимо палаты, сразу за дверцей располагалась небольшая амбулатория, она же и место обитания двух медиков – фельдшера и врача.
Сразу за амбулаторией начиналась палата с койками в два яруса, куда помещалось двадцать два пациента. Тяжелые лежали внизу, выздоравливающие на верхних полках. Всего на излечении находилось двенадцать человек, а Веллингтон досиживал последние денечки, поскольку давно пришел в себя после контузии и оставался в кунге лишь потому, что пока не был приписан ни к одному их подразделению.
Джек с Хиршем застали его у раскладного крыльца кунга с сигаретой в руках. В отсутствие выпивки полковник изводил себя дешевым желтым табаком, отчего желтыми были его пальцы и губы.
Неподалеку прогуливались еще трое раненых, которые, пользуясь случаем, разминали перебинтованные конечности.
– Рад видеть вас, камрады, – поприветствовал гостей Веллингтон, отсалютовав рукой с сигаретой, как если бы это был бокал с выпивкой.
– Здравствуйте, сэр, – сказал Хирш, и они с Джеком обменялись с полковником рукопожатием.
– Да вы в полном порядке, сэр, – заметил Джек. – Я снова пожимаю руку, в которой не дрожит пистолет.
– Да ну, – отмахнулся Веллингтон и глубоко затянулся. – Рука у меня никогда не дрожала, даже после очистителя для хрустальных изделий. А вот брюхо уже не то.
Полковник страдальчески сморщился и, бросив окурок, вмял его в землю уродливым шлепанцем, которые положено было надевать, выходя из кунга, – внутри все ходили в мягких тапочках.
– Смотри, как пижама обвисла. Понос измучил, никакие харчи не держатся – все наружу.
– А что говорят доктора? – озабоченно спросил Джек.
– Гонят про акклиматизацию. Но я-то тут которую неделю.
– Третья пошла.
– Вот именно. Вы-то вон в порядке, хотя Джеку, я слышал, тоже досталось.
– Просто мы моложе, сэр, – заметил Хирш. – Да и алкоголем не увлекались.
– Алкоголем не увлекались, – повторил полковник и вздохнул. – Я теперь тоже не увлекаюсь, потому как его нет. Вот если бы вы поговорили с лейтенантом Бредли, чтобы он мне по мензурке в день выдавал, понос бы сразу прекратился – точно вам говорю.
Полковник посмотрел на Джека, потом на Хирша, надеясь найти у них понимание.
– Ну, я могу выяснить, как все обстоит на самом деле, – предложил Хирш.
– Э нет, приятель, – замотал головой Веллингтон. – Их только спроси, они тебе всякого наговорят, что да где, да какой анамнез, а ведь нужно всего-то стопарик в день, и все сразу придет в норму, понимаешь? Не нужно его расспрашивать, просто надавите, и все, к вам же здесь прислушиваются. Скажите, так, мол, и так, наш боевой товарищ страдает, а вы отказываете ему в такой малости.
На крыльцо вышел военный фельдшер сержант Крейн. По виду он мало отличался от других солдат гарнизона и чаще держал в руках автомат, чем скальпель или инъектор.
– Господа в пижамах, милости просим по койкам! – объявил он. – Через пять минут убираем ступеньки!
Веллингтон заговорщически подмигнул Джеку с Хиршем и, опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с фельдшером, стал подниматься в кунг.
– Скажите, сержант, а где сейчас док Бредли? – спросил Хирш.
– А вон он, – кивнул фельдшер, указывая на шагавшего в направлении кунга военврача.
– Джек, вперед.
Приятели направились к Бредли, и Веллингтон украдкой проводил их взглядом, а когда заметил, что фельдшер на него смотрит, тотчас сморщился и приложил руку к животу.
– Что, полковник?
– Брюхо крутит от голода.
– Ну так поешьте.
– Ты же знаешь, сержант, организм не принимает.
Тем временем Хирш с Джеком уже заговорили с военврачом Бредли, который был рад поговорить с приезжими «звездами».
– Привет, док, – поздоровался Хирш.
– Здравствуйте, сэр, – поприветствовал Бредли Джек.
– Навещали своего полковника? – спросил врач, держа в руках баллон из-под минерального масла.
– Вот именно. Как он там? Старик жалуется на понос.
– Спирту просил? – улыбнулся Бредли.
– Да, уверял, что принятие спирта все излечит.
– Полковник старый алкоголик, сохранивший каким-то образом в неприкосновенности свои мозги. Он ворует слабительное и упорно жрет его, постоянно жалуясь мне и фельдшеру на жидкий стул.
– Ради выпивки? – предположил Джек.
– Именно так.
– А что может исправить ситуацию, кроме спирта?
– Выписка. Как только ему придется заниматься реальной работой, тяга к демонстрации жидкого стула резко ослабнет.
– О да, в походе особенно не погадишь, – согласился Джек, вспомнив тесную кабину «таргара».
– Это так, однако в походе я не имею права никого выписывать. Так что он продолжит измываться над нами, при том, что сортир в кунге отдельный с накопительной емкостью.
– А вы дайте ему спирта, сэр, – предложил Джек. – Только на период похода, с условием, что он перестанет таскать слабительные таблетки. Как, кстати, он это делает?
– Понятия не имею, – пожал плечами военврач. – Мы с Крейном, как только не прикидывали, не можем определить его способ. Поэтому я и сказал, что его мозги еще свежи, как у юноши-шахматиста. Какую, кстати, должность он занимал?
Джек с Хиршем переглянулись.
– Командир батальона, – ляпнул Хирш.
– Десантного полка, – добавил Джек.
– Дивизии, – поправил его Хирш.
– Ни хрена себе! – искренне удивился военврач, подхватывая выскальзывающий из рук баллон.
– А зачем вам в хозяйстве машинное масло? – спросил Джек, чтобы сойти с неудобной темы.
– Ихтиоловая мазь закончилась, а у нас тут сырой период на носу, фурункулы замучают. Вот я и взял баллон с машинным маслом из натурального сырья. Эффект подходящий и запах вполне переносимый.
Сразу за амбулаторией начиналась палата с койками в два яруса, куда помещалось двадцать два пациента. Тяжелые лежали внизу, выздоравливающие на верхних полках. Всего на излечении находилось двенадцать человек, а Веллингтон досиживал последние денечки, поскольку давно пришел в себя после контузии и оставался в кунге лишь потому, что пока не был приписан ни к одному их подразделению.
Джек с Хиршем застали его у раскладного крыльца кунга с сигаретой в руках. В отсутствие выпивки полковник изводил себя дешевым желтым табаком, отчего желтыми были его пальцы и губы.
Неподалеку прогуливались еще трое раненых, которые, пользуясь случаем, разминали перебинтованные конечности.
– Рад видеть вас, камрады, – поприветствовал гостей Веллингтон, отсалютовав рукой с сигаретой, как если бы это был бокал с выпивкой.
– Здравствуйте, сэр, – сказал Хирш, и они с Джеком обменялись с полковником рукопожатием.
– Да вы в полном порядке, сэр, – заметил Джек. – Я снова пожимаю руку, в которой не дрожит пистолет.
– Да ну, – отмахнулся Веллингтон и глубоко затянулся. – Рука у меня никогда не дрожала, даже после очистителя для хрустальных изделий. А вот брюхо уже не то.
Полковник страдальчески сморщился и, бросив окурок, вмял его в землю уродливым шлепанцем, которые положено было надевать, выходя из кунга, – внутри все ходили в мягких тапочках.
– Смотри, как пижама обвисла. Понос измучил, никакие харчи не держатся – все наружу.
– А что говорят доктора? – озабоченно спросил Джек.
– Гонят про акклиматизацию. Но я-то тут которую неделю.
– Третья пошла.
– Вот именно. Вы-то вон в порядке, хотя Джеку, я слышал, тоже досталось.
– Просто мы моложе, сэр, – заметил Хирш. – Да и алкоголем не увлекались.
– Алкоголем не увлекались, – повторил полковник и вздохнул. – Я теперь тоже не увлекаюсь, потому как его нет. Вот если бы вы поговорили с лейтенантом Бредли, чтобы он мне по мензурке в день выдавал, понос бы сразу прекратился – точно вам говорю.
Полковник посмотрел на Джека, потом на Хирша, надеясь найти у них понимание.
– Ну, я могу выяснить, как все обстоит на самом деле, – предложил Хирш.
– Э нет, приятель, – замотал головой Веллингтон. – Их только спроси, они тебе всякого наговорят, что да где, да какой анамнез, а ведь нужно всего-то стопарик в день, и все сразу придет в норму, понимаешь? Не нужно его расспрашивать, просто надавите, и все, к вам же здесь прислушиваются. Скажите, так, мол, и так, наш боевой товарищ страдает, а вы отказываете ему в такой малости.
На крыльцо вышел военный фельдшер сержант Крейн. По виду он мало отличался от других солдат гарнизона и чаще держал в руках автомат, чем скальпель или инъектор.
– Господа в пижамах, милости просим по койкам! – объявил он. – Через пять минут убираем ступеньки!
Веллингтон заговорщически подмигнул Джеку с Хиршем и, опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с фельдшером, стал подниматься в кунг.
– Скажите, сержант, а где сейчас док Бредли? – спросил Хирш.
– А вон он, – кивнул фельдшер, указывая на шагавшего в направлении кунга военврача.
– Джек, вперед.
Приятели направились к Бредли, и Веллингтон украдкой проводил их взглядом, а когда заметил, что фельдшер на него смотрит, тотчас сморщился и приложил руку к животу.
– Что, полковник?
– Брюхо крутит от голода.
– Ну так поешьте.
– Ты же знаешь, сержант, организм не принимает.
Тем временем Хирш с Джеком уже заговорили с военврачом Бредли, который был рад поговорить с приезжими «звездами».
– Привет, док, – поздоровался Хирш.
– Здравствуйте, сэр, – поприветствовал Бредли Джек.
– Навещали своего полковника? – спросил врач, держа в руках баллон из-под минерального масла.
– Вот именно. Как он там? Старик жалуется на понос.
– Спирту просил? – улыбнулся Бредли.
– Да, уверял, что принятие спирта все излечит.
– Полковник старый алкоголик, сохранивший каким-то образом в неприкосновенности свои мозги. Он ворует слабительное и упорно жрет его, постоянно жалуясь мне и фельдшеру на жидкий стул.
– Ради выпивки? – предположил Джек.
– Именно так.
– А что может исправить ситуацию, кроме спирта?
– Выписка. Как только ему придется заниматься реальной работой, тяга к демонстрации жидкого стула резко ослабнет.
– О да, в походе особенно не погадишь, – согласился Джек, вспомнив тесную кабину «таргара».
– Это так, однако в походе я не имею права никого выписывать. Так что он продолжит измываться над нами, при том, что сортир в кунге отдельный с накопительной емкостью.
– А вы дайте ему спирта, сэр, – предложил Джек. – Только на период похода, с условием, что он перестанет таскать слабительные таблетки. Как, кстати, он это делает?
– Понятия не имею, – пожал плечами военврач. – Мы с Крейном, как только не прикидывали, не можем определить его способ. Поэтому я и сказал, что его мозги еще свежи, как у юноши-шахматиста. Какую, кстати, должность он занимал?
Джек с Хиршем переглянулись.
– Командир батальона, – ляпнул Хирш.
– Десантного полка, – добавил Джек.
– Дивизии, – поправил его Хирш.
– Ни хрена себе! – искренне удивился военврач, подхватывая выскальзывающий из рук баллон.
– А зачем вам в хозяйстве машинное масло? – спросил Джек, чтобы сойти с неудобной темы.
– Ихтиоловая мазь закончилась, а у нас тут сырой период на носу, фурункулы замучают. Вот я и взял баллон с машинным маслом из натурального сырья. Эффект подходящий и запах вполне переносимый.
6
Пыля гусеницами, впереди «таргара» ковыляла старая боевая машины пехоты, водитель которой то и дело подруливал, исправляя огрехи привода левой гусеницы. Должно быть, когда-то это его нервировало, но теперь, Джек был в этом уверен, водитель даже не замечал короткого удара по рычагу каждые десять секунд, чтобы машина снова вставала на проторенную броневиками тропу.
Где-то в голове колонны топали «гассы», за ними нервно подпрыгивали «стрейлисы» и, хотя до них было метров двести, копоть от их турбин накачки поднималась плотными облаками, делая еще заметнее пылящую на марше колонну бронированной техники.
– А у меня полпайка в резерве! – похвастался по радио Шойбле.
– Надеюсь, туалетной бумаги тоже в избытке, – сказал Хирш.
Джек прыснул от смеха, заставив насторожиться Шойбле.
– Эй, а что это за смех в эфире? Что вы имеете в виду?
– Тедди имел в виду, что раз ты кушаешь за четверых, то и гадить должен чаще, – пояснил Джек. – Отсюда большой расход туалетной бумаги. У тебя там места хватает в кабине?
– Да пошли вы… тардионы! Вы мне всегда завидовали!..
– Чему нам завидовать? – уточнил Хирш.
– Тому, что я умный.
– Это новость для нас, правда Джек?
– Да уж. Я знал, что Петер забавный, но чтобы умный…
– Ну кривляйтесь, кривляйтесь, маменькины сынки, а я… Ох, тут коряга в песке – осторожнее!..
– Оп! Вижу! – отозвался Хирш, беря управление на себя. – Джек, ты почему нас насчет коряги не предупредил?
– Да я ее даже не заметил, я легкий, а у вас по семь тонн на одну задницу.
– Вот! А я бдительности не теряю! – сказал Шойбле. – Вы там базарите ни о чем, время зря теряете, а я все это время даю по полной.
– Ты это о чем сейчас? – уточнил Хирш.
– О толчке, о чем же. Вы с Джеком всегда сидите на очке попусту и разговариваете, а я делом занят. Потому и укладываюсь по приходу-уходу.
– Джек, ты понял, о чем он? – спросил Хирш, но вместо ответа была слышен только приступ икоты, и шедший пред «греями» «таргар» стал выписывать на дороге замысловатые кренделя. Вскоре к Джеку присоединился и Хирш, приводя в ступор слышавшего эфир Шойбле.
– Ну и чего тут смешного? Что тут смешного, я вас спрашиваю?
В этот раз колонна двигалась без остановки в течение еще трех часов, до того момента, когда неожиданно сверкнула яркая вспышка и спустя несколько мгновений колонну накрыло акустическим ударом.
С деревьев полетели листья, бортовые компьютеры стали перегружаться, а Джек пробудился ото сна, в котором снова был на свидании со знакомой некогда звездой кордебалета.
– Колонне – стой! – скомандовали на открытой волне, и все встали, а «стрелисы», выбросив облака копоти, понеслись вперед, чтобы выяснять, что произошло.
Потянулись минуты тягостного ожидания, и зенитные танкетки снова встали на рубежи, подозревая провокацию врага.
«Греи» тестировали пушки, Джек проверил ход пулеметного ротора. Повисла тревожная тишина, и даже удар о броню зазевавшегося жука казался залпом вражеского орудия.
Наконец, «стрейлисы» пошли обратно, и копотный след стал более отчетливым.
– Колонна – марш!..
Снова взревели моторы, поднялась пыль и бронированные коробки с залатанными боками, раскачиваясь, двинулись вперед.
Джек тронул «таргара» и какое-то время был настороже, все еще переживая испытанную тревогу.
Хотелось обменяться парой фраз с Хиршем и Шойбле, наверняка и им тоже, но как-то не складывалось. При полной тишине корпоративного эфира они прошли еще километров пять, пока колонна не взяла резко вправо, и вскоре стала понятна причина этого маневра – слева обнаружились куски рваного закопченного железа, которым еще час назад был робот «сато», с его страшной пушкой и всевидящим глазом аппаратуры наведения.
Железо еще дымилось, как и несколько поваленных неподалеку деревьев. Должно быть, навигатор подвел пилота, и он зашел на территорию, которую прикрывала орбитальная станция.
– Какой там калибр на орбите? – спросил Джек.
– Триста шестьдесят миллиметров, – напомнил Хирш.
– Ну да, – кивнул Джек. Он помнил, но, видимо, забыл из-за духоты, ведь, несмотря на мини-кондиционер в кабине ощущался недостаток прохлады. Иногда Джек даже чувствовал какое-то жжение с правой стороны в области таза, как будто его там что-то прогревало. Пару раз он выгребал из карманов всю «наличность» – авторучку, несмываемый карандаш, набор картинок «банкийские куры», заплесневелую жвачку с запахом персика и гладкую железку в форме буквы «т». Ничего такого, что могло бы вызвать химический ожог, на который Джек списывал это странное нагревание, он не обнаружил. Даже палец лизнул, предварительно потерев им о штаны, думая, что переборщил во время стирки с химией, но нет – все было в норме.
Где-то в голове колонны топали «гассы», за ними нервно подпрыгивали «стрейлисы» и, хотя до них было метров двести, копоть от их турбин накачки поднималась плотными облаками, делая еще заметнее пылящую на марше колонну бронированной техники.
– А у меня полпайка в резерве! – похвастался по радио Шойбле.
– Надеюсь, туалетной бумаги тоже в избытке, – сказал Хирш.
Джек прыснул от смеха, заставив насторожиться Шойбле.
– Эй, а что это за смех в эфире? Что вы имеете в виду?
– Тедди имел в виду, что раз ты кушаешь за четверых, то и гадить должен чаще, – пояснил Джек. – Отсюда большой расход туалетной бумаги. У тебя там места хватает в кабине?
– Да пошли вы… тардионы! Вы мне всегда завидовали!..
– Чему нам завидовать? – уточнил Хирш.
– Тому, что я умный.
– Это новость для нас, правда Джек?
– Да уж. Я знал, что Петер забавный, но чтобы умный…
– Ну кривляйтесь, кривляйтесь, маменькины сынки, а я… Ох, тут коряга в песке – осторожнее!..
– Оп! Вижу! – отозвался Хирш, беря управление на себя. – Джек, ты почему нас насчет коряги не предупредил?
– Да я ее даже не заметил, я легкий, а у вас по семь тонн на одну задницу.
– Вот! А я бдительности не теряю! – сказал Шойбле. – Вы там базарите ни о чем, время зря теряете, а я все это время даю по полной.
– Ты это о чем сейчас? – уточнил Хирш.
– О толчке, о чем же. Вы с Джеком всегда сидите на очке попусту и разговариваете, а я делом занят. Потому и укладываюсь по приходу-уходу.
– Джек, ты понял, о чем он? – спросил Хирш, но вместо ответа была слышен только приступ икоты, и шедший пред «греями» «таргар» стал выписывать на дороге замысловатые кренделя. Вскоре к Джеку присоединился и Хирш, приводя в ступор слышавшего эфир Шойбле.
– Ну и чего тут смешного? Что тут смешного, я вас спрашиваю?
В этот раз колонна двигалась без остановки в течение еще трех часов, до того момента, когда неожиданно сверкнула яркая вспышка и спустя несколько мгновений колонну накрыло акустическим ударом.
С деревьев полетели листья, бортовые компьютеры стали перегружаться, а Джек пробудился ото сна, в котором снова был на свидании со знакомой некогда звездой кордебалета.
– Колонне – стой! – скомандовали на открытой волне, и все встали, а «стрелисы», выбросив облака копоти, понеслись вперед, чтобы выяснять, что произошло.
Потянулись минуты тягостного ожидания, и зенитные танкетки снова встали на рубежи, подозревая провокацию врага.
«Греи» тестировали пушки, Джек проверил ход пулеметного ротора. Повисла тревожная тишина, и даже удар о броню зазевавшегося жука казался залпом вражеского орудия.
Наконец, «стрейлисы» пошли обратно, и копотный след стал более отчетливым.
– Колонна – марш!..
Снова взревели моторы, поднялась пыль и бронированные коробки с залатанными боками, раскачиваясь, двинулись вперед.
Джек тронул «таргара» и какое-то время был настороже, все еще переживая испытанную тревогу.
Хотелось обменяться парой фраз с Хиршем и Шойбле, наверняка и им тоже, но как-то не складывалось. При полной тишине корпоративного эфира они прошли еще километров пять, пока колонна не взяла резко вправо, и вскоре стала понятна причина этого маневра – слева обнаружились куски рваного закопченного железа, которым еще час назад был робот «сато», с его страшной пушкой и всевидящим глазом аппаратуры наведения.
Железо еще дымилось, как и несколько поваленных неподалеку деревьев. Должно быть, навигатор подвел пилота, и он зашел на территорию, которую прикрывала орбитальная станция.
– Какой там калибр на орбите? – спросил Джек.
– Триста шестьдесят миллиметров, – напомнил Хирш.
– Ну да, – кивнул Джек. Он помнил, но, видимо, забыл из-за духоты, ведь, несмотря на мини-кондиционер в кабине ощущался недостаток прохлады. Иногда Джек даже чувствовал какое-то жжение с правой стороны в области таза, как будто его там что-то прогревало. Пару раз он выгребал из карманов всю «наличность» – авторучку, несмываемый карандаш, набор картинок «банкийские куры», заплесневелую жвачку с запахом персика и гладкую железку в форме буквы «т». Ничего такого, что могло бы вызвать химический ожог, на который Джек списывал это странное нагревание, он не обнаружил. Даже палец лизнул, предварительно потерев им о штаны, думая, что переборщил во время стирки с химией, но нет – все было в норме.