Кард Орсон Скотт. Голос тех, кого нет

   — И это говорит Голос? — удивился Дом Кристано.
   — Вы были там, — сказал епископ. — Вы были там — в первый раз, когда мы воевали с жукерами.
   — В прошлый раз мы даже не могли поговорить с жукерами, мы не могли узнать, раман они или варелез. Но сегодня мы здесь! На другой стороне. Мы знаем, что не рванемся в космос уничтожать другие миры. Мы знаем, что будем сидеть на Лузитании, пока не нейтрализуем Десколаду и не сможем выйти спокойно. На этот раз мы поможем раман остаться в живых, чтобы тому, кто напишет их историю, не пришлось называться Голосом Тех, Кого Нет.
   Вдруг дверь распахнулась и, оттолкнув секретаря, в кабинет ворвалась Кванда.
   — Епископ, мэр, вам срочно надо… Новинья…
   — Что такое? — спросил епископ.
   — Кванда, мне придется арестовать тебя, — начала Босквинья.
   — Арестуете позже, — выдохнула девушка. — С Миро беда. Он перелез через ограду.
   — Он не… это невозможно! — выкрикнула Новинья. — Это убьет его… — И с ужасом поняла, что сейчас произнесла. — Отведи меня к нему.
   — Вызовите Навьо, — скомандовала Дона Кристан.
   — Вы не понимаете, — прервала Кванда. — Мы не можем до него добраться. Он с той стороны.
   — А что же мы можем сделать? — спросила Босквинья.
   — Выключить ее, — ответила Кванда.
   Босквинья беспомощно поглядела на остальных.
   — Это не в моих силах. Оградой управляет Комитет. По анзиблю. Они ни за что не отключат ее.
   — Значит, Миро мертв, — тихо сказала Кванда.
   — Нет! — воскликнула Новинья.
   И тут в дверь вошла еще одна фигура. Маленькая, покрытая мехом. Кроме Кванды и Эндера, никто здесь не видел свинкса во плоти, но догадаться было не так уж трудно.
   — Простите, — проговорил свинкс. — Вы хотите сказать, что нам следует посадить его немедленно?
   Никого не интересовало, как свинкс перебрался через ограду. Все были слишком заняты, пытаясь осознать, что он имел в виду под словом «посадить».
   — Нет! — закричала Новинья.
   Мандачува удивленно уставился на нее:
   — Нет?
   — Я думаю, — вмешался Эндер, — вам вообще больше не следует сажать людей.
   Мандачува застыл.
   — Что вы хотите сказать? — спросила Кванда. — Вы расстроили его.
   — Полагаю, он будет еще больше расстроен, прежде чем закончится этот день. Пошли, Кванда, отведи нас к ограде, туда, где лежит Миро.
   — А что толку, если мы не можем проникнуть через ограду? — поинтересовалась Босквинья.
   — Вызовите Навьо, — продолжал Эндер.
   — Я пойду приведу его, — кивнула Дона Кристан. — Вы забыли — вызвать-то никого нельзя.
   — Я спрашиваю: зачем? — потребовала Босквинья.
   — Я вам уже говорил сегодня. Если мы решимся восстать, то прервем связь. И тогда — пожалуйста, отключайте ограду.
   — Вы что, пытаетесь использовать беду Миро, чтобы подтолкнуть меня к решению? — возмутился епископ.
   — Да, — сказал Эндер. — Он один из вашего стада, разве не так? Так что бросайте всех остальных, пастырь, и пойдемте с нами спасать заблудившуюся овечку.
   — Что происходит? — спросил Мандачува.
   — Ты ведешь нас к ограде, — ответил Эндер, — и, пожалуйста, поторопись.
   Они слетели по ступенькам, ведущим из покоев епископа в собор. Эндер слышал, как Перегрино топает у пего за спиной, бормоча что-то о лицемерах, искажающих для личных нужд Священное писание.
   Они пересекли зал. Мандачува бежал впереди. Эндер заметил, что епископ задержался у алтаря, перекрестился и странно посмотрел на мохнатого проводника. Когда они выбежали из собора, епископ поравнялся с Эндером.
   — Скажите мне, Голос, — поинтересовался он, — как вы думаете, если мы разрушим ограду, если мы восстанем против Звездного Конгресса, мы, следовательно, тем самым положим конец всем ограничениям на контакт со свинксами?
   — Надеюсь, — отозвался Эндер. — Надеюсь, что между ними и нами не останется искусственных барьеров.
   — Тогда, — обрадовался епископ, — мы сможем понести Слово Господа Нашего пеквенинос, не так ли? Ни одно правило уже не будет запрещать этого.
   — Именно так. Они могут не обратиться в нашу веру, но попытаться никто не запретит.
   — Мне нужно подумать об этом. Но возможно, возможно, мой дорогой неверный, ваше восстание откроет двери к спасению для целой расы. Теперь я готов увидеть в вашем появлении промысел Божий.
   К тому времени, когда Эндер, Дом Кристано и епископ добрались до ограды, Мандачува и женщины уже успели отдышаться. Заметив, что Эла стоит между матерью и оградой, что Новинья внимательно рассматривает свои ладони, Эндер понял, что Новинья уже пыталась взять ограду штурмом и добраться до сына. Теперь она плакала и звала его.
   — Миро! Миро, как ты мог сделать это, как ты мог… Миро!
   Эла пыталась успокоить ее.
   С той стороны ограды за всем этим наблюдали четверо ошеломленных свинксов.
   Кванду трясло от страха за жизнь Миро, но у нее все же хватило сил собраться и рассказать Эндеру то, что он не мог вычислить сам.
   — Это Чашка, Стрела, Человек и Листоед. Листоед пытается уговорить остальных «посадить» Миро. Я, кажется, понимаю, что это значит, но все в порядке. Человек и Мандачува убедили своих не делать этого.
   — Но это нам ничего не дает, — сказал Эндер. — Почему Миро поступил так глупо?
   — Мандачува объяснил нам по дороге сюда. Свинксы жуют капим, который действует на них как обезболивающее, и могут перелезать через ограду, если хотят. Судя по всему, они делали это годами и считали, что мы не поступаем так только потому, что законопослушны. Теперь они знают, что на нас капим не действует.
   Эндер подошел к ограде.
   — Человек, — позвал он.
   Человек выступил вперед.
   — Есть вероятность, что мы отключим ограду. Но если мы сделаем это, то немедленно окажемся в состоянии войны со всеми людьми на всех обитаемых мирах. Вы поняли? Люди и свинксы Лузитании — против Ста Миров.
   — Ого, — удивился Человек.
   — Мы победим? — спросил Стрела.
   — Можем победить. А можем и проиграть.
   — Ты принесешь нам Королеву Улья? — спросил Человек.
   — Сначала мне придется встретиться с женами.
   Свинксы застыли.
   — О чем это вы говорите? — поинтересовался епископ.
   — Я просто должен встретиться с женами, — продолжал Эндер. — Нам надо заключить договор. Соглашение. Установить общие правила. Вы понимаете меня? Люди не могут жить по вашим законам, а вы не способны придерживаться наших, но, если мы хотим жить в мире, чтобы ограда не разделяла нас, если вы хотите, чтобы я позволил Королеве Улья жить с вами, учить вас и помогать вам, вы должны дать несколько обещаний и выполнить их. Все ясно?
   — Я прекрасно понял, — ответил Человек. — Это вы не знаете, чего просите, добиваясь встречи с женами. Они довольно глупы, они не такие, как братья.
   — Они принимают решения, не так ли?
   — Конечно, — кивнул Человек. — Обязаны, ведь они хранители матерей. Но я предупреждаю тебя, что говорить с ними опасно. Особенно тебе — жены слишком уважают тебя.
   — Если ограда будет отключена, мне придется поговорить с женами. Если мне нельзя встретиться с ними, ограда останется на месте, Миро умрет, а нам всем придется подчиниться приказу Конгресса и покинуть планету. — Эндер не сказал им, что тогда все лузитанцы могут умереть. Он всегда говорил правду. Но не обязательно всю правду.
   — Я отведу тебя к женам, — согласился Человек.
   Листоед подошел к нему и насмешливым жестом провел рукой по животу Человека.
   — Они дали тебе правильное имя, — сказал он. — Ты действительно человек, а не один из нас.
   Листоед хотел убежать, но Чашка и Стрела удержали его.
   — Я отведу тебя, — повторил Человек. — А теперь отключите ограду и спасите жизнь Миро.
   Эндер повернулся к епископу.
   — Я не могу этого сделать.
   — Я присягала на верность Звездному Конгрессу, — сказала мэр, — но сейчас готова нарушить клятву, чтобы спасти жизни тех, кто доверился мне. Я говорю: давайте уничтожим ограду и попытаемся извлечь максимум пользы из восстания.
   — Если мы сможем проповедовать свинксам… — покачал головой епископ.
   — Я попрошу у жен разрешения, когда встречусь с ними, — ответил Эндер. — Большего я не могу обещать.
   — Епископ! — крикнула Новинья. — Пипо и Либо уже умерли за этой оградой!
   — Давайте снесем ее, — согласился епископ. — Я не могу допустить гибели этой колонии и прекращения Божьего дела, — он хмуро улыбнулся. — Чем скорее ос Венерадос станут святыми, тем лучше. Нам потребуется их заступничество.
   — Джейн, — прошептал Эндер.
   — Вот за что я люблю тебя, — отозвалась Джейн. — Ты можешь добиться чего угодно, если я подготовлю почву.
   — Оборви связь и отключи ограду. Пожалуйста, — попросил Эндер.
   — Сделано.
   Эндер подбежал к ограде, взобрался наверх. Перелез. С помощью свинксов перекинул сведенное болью, окаменевшее тело Миро через ограду, юноша упал на подставленные руки епископа, мэра, Дома Кристано и Новиньи. По склону трусил толстый Навьо, за ним шла Дона Кристан. Все, что можно сделать для Миро, будет сделано.
   Кванда перебиралась через ограду.
   — Иди обратно, — приказал Эндер. — Мы его уже перетащили.
   — Если вы собираетесь встретиться с женами, я пойду с вами. Вам будет нужна моя помощь.
   На это Эндеру возразить было нечего. Кванда спрыгнула с ограды и подошла к нему.
   Навьо стоял на коленях у тела Миро.
   — Он перелез через ограду? Да уж, в книгах о таком случае ничего не сказано. Это просто невозможно. Никто не может выдержать эту боль достаточно долго, чтобы и голова прошла через поле.
   — Он будет жить? — потребовала ответа Новинья.
   — Да откуда же мне знать, — огрызнулся Навьо, одной рукой сдирая с Миро одежду, а другой прилаживая сенсоры. — В медицинском институте меня этому не учили.
   И тут сетка ограды снова задрожала. Теперь на ней висела Эла.
   — В твоей помощи я пока не нуждаюсь.
   — Давно пора кому-то, кто разбирается в ксенобиологии, заняться всем этим.
   — Останься. Тебе нужно ухаживать за братом, — попросила Кванда.
   — Он также и твой брат, — вызывающе ответила Эла. — А теперь нам нужно сделать так, чтобы, если он все же умрет, смерть его не была напрасной.
   И все трое медленно пошли в лес за Человеком и остальными свинксами.
   Босквинья и епископ долго смотрели им вслед.
   — Еще сегодня утром, — сказала Босквинья, — я не могла даже представить, что стану мятежницей еще до наступления ночи.
   — А я и в мыслях допустить не мог, что Голос станет нашим посланцем к свинксам, — ответил епископ.
   — Вопрос в том, — вступил Дом Кристано, — простят ли это нам хоть когда-нибудь?
   — Вы считаете, что мы совершили ошибку? — взвился епископ.
   — Вовсе нет, — отозвался Дом Кристано. — Мне кажется, мы сделали первый шаг к чему-то по-настоящему великому. Беда в том, что человечество почти никогда не прощает истинного величия.
   — На наше счастье, — улыбнулся епископ, — главный судья в этом вопросе — не человечество. А сейчас я должен помолиться за бедного мальчика, ибо медицина, судя по всему, здесь вряд ли поможет.

17. ЖЕНЫ

   Выясни, как просочилась информация о том, что корабли Эвакуационного флота вооружены Маленьким Доктором. Немедленно. Потом узнай, кто такой этот Демосфен. Человек, называющий Эвакуационный флот Вторым Ксеноцидом, явно подпадает под закон о государственной измене, и, если ССК не может найти его и заткнуть ему пасть, я не вижу причин для дальнейшего существования ССК.

   В свободное время можешь продолжать изучать файлы, которые мы вытащили с Лузитании. Совершенно бессмысленно поднимать восстание только потому, что мы собирались арестовать двух ксенологов-нарушителей. Ничто в прошлом мэра не предполагало такого поворота событий. Возможно, там произошел переворот — кстати, просчитай, кто мог бы совершить его.

   Петр я знаю, ты делаешь все, что можешь. Как и я. Как и все остальные. Как, возможно, люди на Лузитании. Но я отвечаю за целостность и безопасность Ста Миров. У меня на плечах груз, в сто раз превышающий ношу Гегемона Питера, и примерно одна десятая его власти. Не говоря уже о том, что, в отличие от Локи, я не гений. Без сомнения, ты, да, впрочем, и все мы, был бы куда счастливее, если бы нами все еще правил Питер. Я только боюсь, что, прежде чем все это закончится, нам понадобится второй Эндер. Никто не хочет Ксеноцида, но если столкновение все-таки произойдет, мы должны быть уверены, что погибнет противная сторона. Когда дело доходит до войны, человек есть человек, а чужак есть чужак. И вся эта болтовня о раман тает, как дым, когда речь заходит о выживании.

   Ну что, ты доволен? Веришь ли ты, когда я говорю, что не «поплыла», не стала мягче? Смотри только, сам не размякни. И давай свои результаты побыстрее. Немедленно. Люблю. Целую. Бава.

Гобава Экумбо, Председатель Ксенологического Наблюдательного Комитета, Петру Мартынову, директору Секретной Службы Конгресса. Записка. 44:1970:5:4:2; Цитируется по: Демосфен. «Второй Ксеноцид». 87:92:1:1:1.

 
   Человек вел их через лес. Остальные свинксы легко скатывались по пологим склонам, пересекали ручьи, пробирались через густой подлесок. А Человек всю дорогу исполнял некое подобие танца: взлетал до половины ствола на толстые деревья, гладил их, что-то говорил им. Его товарищи вели себя куда более сдержанно и только изредка присоединялись к нему в его трюках и выходках. Только Мандачува все время оставался рядом с людьми.
   — Почему он так себя ведет? — спокойно спросил Эндер.
   Мандачува остановился, явно не понимая вопроса. Кванда быстро «перевела» ему.
   — Почему Человек карабкается на деревья, гладит их и поет?
   — Он поет им о третьей жизни, — ответил наконец Мандачува. — С его стороны это очень грубый поступок. Впрочем, он всегда был глуп и эгоистичен.
   Кванда удивленно поглядела на Эндера, потом перевела взгляд на Мандачуву.
   — Мне казалось, Человека все очень любят…
   — Великая честь, — кивнул Мандачува. — Он очень мудр. — Тут Мандачува ущипнул Эндера за бедро. — Но здесь он дурак. Он думает, ты окажешь ему честь, дашь ему третью жизнь.
   — А что такое третья жизнь?
   — Дар, который Пипо оставил себе, — ответил Мандачува. Потом пошел быстрее и догнал других свинксов.
   — Ты что-нибудь поняла? — обратился Эндер к Кванде.
   — До сих пор не могу привыкнуть к тому, как вы задаете им прямые вопросы.
   — Ответы только не очень, правда?
   — Мандачува очень зол — это уже что-то. И злится он именно на Пипо — это еще кусочек. Третья жизнь — дар, который Пипо оставил себе. Полагаю, мы отыщем смысл.
   — Когда?
   — Через двадцать лет. Или через двадцать минут. Ксенология — чертовски увлекательная наука.
   Эла тоже все время касалась стволов деревьев, забиралась в подлесок.
   — Здесь растет только один вид дерева. И кусты все похожи друг на друга. И лианы на деревьях. Кванда, вы когда-нибудь встречали в лесу другое растение?
   — Возможно, я не заметила. Никогда специально не искала. По-моему, нет. А лиана называется мердона. Ею питаются черви масиос, а самих червей едят свинксы. Это мы научили свинксов, как делать съедобными корни мердоны. Еще до амаранта.
   — Посмотрите, — сказал Эндер.
   Свинксы остановились на краю большой поляны, спиной к людям. Через минуту Эндер, Кванда и Эла подошли к ним и через их головы начали разглядывать залитую лунным светом поляну. Травы нет, земля плотно утоптана. По краям — несколько хижин, а вообще поляна пуста, только посредине поднимается в небо огромное дерево — самое большое, какое только доводилось видеть людям.
   Казалось, ствол колышется.
   — Да здесь сотни масиос, — прошептала Кванда.
   — Не масиос, — поправил Человек.
   — Три сотни и еще двадцать, — похвастал Мандачува.
   — Маленькие братья, — сообщил Стрела.
   — И маленькие матери, — добавил Чашка.
   — И если вы причините им вред, — сказал Листоед, — мы убьем вас, а потом спилим ваши деревья.
   — Мы не сделаем им плохого, — покачал головой Эндер.
   Свинксы не пытались даже ступить на поляну, они ждали и ждали, пока наконец что-то не зашевелилось у самой большой хижины почти прямо напротив них. Свинкс. Самый большой свинкс, какой только может быть.
   — Жена, — пробормотал Мандачува.
   — Как ее имя? — поинтересовался Эндер.
   Свинксы повернулись и уставились на него.
   — Они не говорят нам своих имен, — ответил Листоед.
   — Если у них вообще есть имена, — вставил Чашка.
   Человек протянул руку, заставил Эндера наклониться и прошептал ему на ухо:
   — Эту мы всегда называем Крикуньей. Конечно, когда она не может нас слышать.
   Самка посмотрела на них, а затем пропела — другим словом нельзя было назвать музыкальное звучание ее голоса — несколько предложений на языке жен.
   — Вы должны идти, — перевел Мандачува. — Голос. Вы.
   — Один? — переспросил Эндер. — Я бы хотел взять с собой Кванду и Элу.
   Мандачува что-то громко сказал на языке жен. Его речь казалась карканьем по сравнению с мелодичным голосом самки. Крикунья ответила короткой фразой.
   — Она говорит: конечно, они могут пойти с тобой, — доложил Мандачува. — Они ведь женщины, не так ли? Она совсем не понимает различий между людьми и малышами. Даже не знает, что они есть.
   — И еще кое-что, — вспомнил Эндер. — Мне нужен один из вас как переводчик. Или она говорит на звездном?
   Мандачува передал просьбу Эндера. Немедленно последовал краткий ответ, и Мандачуве он явно не понравился. Он не стал переводить. Это сделал Человек.
   — Она сказала: вы можете брать с собой любого переводчика, только это должен быть Человек.
   — Тогда будешь нашим переводчиком.
   — Сначала вам надо посетить место рождений, — сказал Человек. — Тебя пригласили.
   Эндер ступил на открытое место и пошел по залитой серебристым светом поляне. Он слышал, как идут за ним Эла и Кванда, как шлепает рядом Человек. Теперь он заметил, что Крикунья на поляне не одна. Несколько лиц выглядывало из дверей хижин.
   — Сколько их? — спросил Эндер.
   Человек не ответил. Эндер повернулся к нему:
   — Сколько жен живет здесь?
   Человек продолжал молчать. И молчал, пока Крикунья не пропела ему что-то громким приказным тоном. Тут он перевел.
   — Здесь место рождений, Голос, мы говорим, только если жена задает вопрос.
   Эндер серьезно кивнул и двинулся обратно к лесу, где стояли в ожидании остальные самцы. Кванда и Эла последовали за ним. Он слышал, как Крикунья что-то поет за его спиной. Теперь он понимал, почему самцы прозвали ее так, — ее голос разве что не валил деревья. Человек догнал Эндера и схватил его за брюки.
   — Она спрашивает, почему ты уходишь? Тебе никто не разрешал уходить. Она очень сердится.
   — Скажи ей, что я пришел сюда не приказывать и не получать приказы. Если она не станет обращаться со мной как с равным, я не буду обращаться с ней как с равной.
   — Я не могу ей этого сказать.
   — И она до конца своих дней будет думать, почему я ушел.
   — Великая честь — быть призванным в общество жен!
   — И для них великая честь, если Голос Тех, Кого Нет соглашается прийти к ним.
   Человек постоял несколько минут. Потом повернулся и заговорил с Крикуньей.
   Она слушала его молча.
   — Я надеюсь, вы знаете, что делаете, Голос, — прошептала Кванда.
   — Я импровизирую, — отозвался Эндер. — Как, по-вашему, идут наши дела?
   Она не ответила.
   Тем временем Крикунья нырнула в большую хижину. Эндер покачал головой и снова двинулся к лесу. Почти сразу же раздался новый вопль Крикуньи.
   — Она приказывает вам подождать, — перевел Человек.
   Эндер даже не остановился. Через минуту он уже миновал группу самцов.
   — Если она попросит меня вернуться, я, может быть, соглашусь. Но ты должен сказать ей, Человек, что я пришел сюда не за приказами. Я ведь уже просил тебя.
   — Я не могу этого сказать.
   — Почему?
   — Позвольте мне, — вступила Кванда. — Человек, ты не можешь это перевести, потому что боишься или потому что у тебя просто нет для этого слов?
   — Нет слов. Когда брат разговаривает с одной из жен, он просит, а она отдает приказы. А в обратную сторону эти слова не поворачиваются.
   Кванда улыбнулась Эндеру:
   — Видите, Голос, ничего у вас не выйдет. Это язык.
   — А разве они не понимают вашего языка, Человек? — поинтересовался Эндер.
   — Звуки мужского языка не должны раздаваться в месте рождений, — ответил Человек.
   — Тогда скажи ей, что мои слова не могут звучать на языке жен, только на мужском языке, и что я прошу ее позволить тебе переводить мои слова на мужской язык.
   — От тебя столько беспокойства, Голос, — фыркнул Человек и снова обратился к Крикунье.
   И вдруг поляна заполнилась звуками языка жен. Десяток разных мелодий зазвучал, словно хор на распевке.
   — Голос, — напомнила о себе Кванда, — вы уже нарушили почти все правила хорошего поведения ксенолога.
   — А какое я упустил?
   — Единственное, что я могу вспомнить, — ну, вы пока не убили ни одного из них.
   — Вы забыли еще кое-что. Я пришел не как ученый. Не для того, чтобы лучше узнать их. Я посол. Моя задача — заключить с ними договор.
   Женский говор замолк столь же внезапно, как и начался. Крикунья выбралась из своей хижины, подошла к центру поляны, остановилась рядом с огромным деревом и запела.
   Человек ответил ей на мужском, языке. Кванда прошептала приблизительный перевод:
   — Он передает ей то, что вы сказали про переговоры между равными.
   И снова на поляне воцарилась какофония женских голосов.
   — И что, вы думаете, они ответят? — спросил Эндер.
   — Ну откуда же мне знать? — пожала плечами Кванда. — Я была здесь столько раз, сколько и вы.
   — Полагаю, они поймут и согласятся принять меня на этих условиях.
   — Почему?
   — Потому что я прилетел с неба. Потому что я Голос Тех, Кого Нет.
   — Не начинайте думать о себе как о великом белом боге, — фыркнула Кванда. — Это не доводит до добра.
   — Я не Писарро.
   В его ухе Джейн пробормотала:
   — А я начинаю понемногу разбираться в этом языке жен. В записях Пипо и Либо я отыскала начатки мужского языка. Да и перевод Человека очень помогает. Язык жен очень похож на мужской, только он, судя по всему, более архаичен: слова сводятся к корням, много устаревших форм, ну, еще мужской род обращается к женскому в подчинительном наклонении, а женский к мужскому — только в повелительном. Слово языка жен для понятия, в мужском языке обозначаемого «братья», в буквальном переводе значит «древесные черви». Если это их язык любви, я удивляюсь, как они вообще умудряются размножаться.
   Эндер улыбнулся. Было приятно, что Джейн разговаривает с ним снова, что он может рассчитывать на ее помощь.
   Тут он понял, что Мандачува, видимо, задал Кванде вопрос, Эндер услышал, как она ответила шепотом:
   — Он слушает жемчужину в своем ухе.
   — Это Королева Улья?
   — Нет, — сказала Кванда. — Это… — Она пыталась отыскать слово. — Компьютер. Машина, обладающая голосом.
   — Могу я получить такую?
   — Когда-нибудь потом, — ответил Эндер, избавляя Кванду от лишнего беспокойства.
   Жены замолчали. И снова зазвучал только голос Крикуньи. Самцы зашевелились, зашумели, начали тихонько подпрыгивать и раскачиваться на носках.
   Джейн прошептала на ухо:
   — Она говорит на мужском языке.
   — Великий день. Величайший из дней, — спокойно сказал Стрела. — Жена говорит на мужском языке — и где? В месте рождений. Никогда такого не бывало.
   — Она приглашает тебя вернуться, — перевел Человек. — Как сестра брата. Она зовет тебя.
   Эндер немедленно вышел на поляну и направился прямо к Крикунье. Она была выше самцов, но все же сантиметров на пятьдесят ниже Эндера. А потому он опустился на колени. Теперь они смотрели друг другу в глаза.
   — Я благодарен за доброту ко мне, — сказал Эндер.
   — Это я мог бы сказать и на языке жен, — хихикнул Человек.
   — Скажи это на своем языке.
   И он сказал. Крикунья протянула руку и прикоснулась к гладкой коже лба Эндера, к пробивающейся щетине на подбородке, нажала пальцем на его губу, он закрыл глаза, но не отшатнулся, когда она осторожно притронулась к его веку.
   Крикунья заговорила.
   — Ты — святой Голос? — перевел Человек.
   — Он добавил слово «святой», — внесла поправку Джейн.
   Эндер поглядел в глаза Человеку.
   — Я не святой, — ответил он.
   Человек застыл.
   — Скажи ей.