Ортолон Джулия. Даже не мечтай

   — Она — нечто! — рассмеялся Скотт. — Умна, но при этом упряма как осленок — словом, настоящая сорвиголова. И при этом хороша так, что в будущем разобьет немало мужских сердец. Я влюбился в нее сразу же, едва она появилась на свет, и она, паршивка, прекрасно это знает.
   — Ты проводишь с ней много времени, не так ли?
   — Меньше, чем хотелось бы. Но уж куда больше, чем ее папаша.
   — Вот как? — Нотка горечи в голосе Скотта заставила Эллисон озадаченно нахмуриться.
   — У моей сестрицы просто талант выбирать не тех мужчин. Яркий пример тому отец Хлои — учтивый, обаятельный и при этом типичный альфонс. Это был первый Дианин муж. Их брак продержался меньше года. С тех пор она уже дважды выходила замуж и сейчас собирается выскочить за третьего — такого же сукина сына, как первые два. Ну и, конечно, Хлоя иногда чувствует себя брошенной.
   — Поэтому ты, так сказать, играешь роль суррогатного отца.
   — Что-то вроде этого. — Скотт сделал глоток вина. — Забавно — сама Диана до сих пор обожает ныть по поводу того, что наши родители, мол, всегда жили только для себя, абсолютно не замечая нас, детей. Но при этом сама поступает точно так же. Иной раз это выводит меня из себя.
   — А ты пытался говорить с ней на эту тему?
   — Естественно! — Скотт коротко фыркнул. — Но увы, Диана до сих пор живет в мире собственных иллюзий.
   — Собственных иллюзий? — переспросила Элли, отодвинувшись в угол и устроившись напротив него.
   — Ну да. Знаешь, каждый из нас выбирает для себя то, что считает реальностью. Вдобавок Диана весьма изобретательна по части того, как можно исказить факты, чтобы они вписывались в созданную твоим воображением фантазию.
   — Возможно, ей тоже следовало стать писательницей?
   — Могу представить, что бы она писала… душераздирающие мелодрамы, способные исторгнуть потоки слез у кого угодно. И там наверняка была бы романтическая и непонятая героиня, которая выходит замуж то за одного лживого и похотливого плейбоя, то за другого, меняя их как перчатки. И ее ребенок, который принимает ее такой как есть. Ну и еще друзья, которым нужны только ее деньги и связи в обществе. Никто ее не любит, никто не заботится о ней так, как она того заслуживает.
   — Сюжет достаточно пошлый, чтобы стать блокбастером.
   — То-то и оно! — Скотт хрустнул пальцами. — Только представь себе: Диана пишет книгу, Голливуд покупает ее, чтобы снять очередной сериал, и, как следствие, Диана становится еще более невыносимой, чем сейчас.
   — Нет, — покачала головой Эллисон. — Лучше так: она выйдет замуж за какого-нибудь известного человека, потом застукает его в постели с молоденькой старлеткой, прикончит его и окажется за решеткой.
   Брови Скотта изумленно поползли вверх.
   — Может, это тебе следовало стать писательницей?
   — Погоди, я еще не закончила. — Глотнув вина, Эллисон выразительно взмахнула рукой. — В камере вместе с ней оказывается взломщица, которая, проникнувшись к ней симпатией, посвящает ее в тайны своего ремесла. Они вместе совершают дерзкий побег и колесят по стране, грабя мужчин, которые имели несчастье когда-то перейти им дорогу.
   — Это Диана-то, которая и без того уже объездила весь мир? — хмыкнул Скотт. — Мерзавец номер три, за которого она имела несчастье выскочить замуж, был итальянским теннисистом.
   — Итальянец, говоришь? Ну что ж, еще лучше. Тогда они не станут красть бриллианты, а займутся кражей предметов искусства, являющихся национальным достоянием.
   Скотт усмехнулся:
   — Ну да! А поскольку обе они лютой ненавистью ненавидят мужчин, то вступают в плотскую связь.
   — Неплохой поворот сюжета, — засмеялась Элли. — А что потом?
   Скотт поднял брови.
   — Потом Диана обнаруживает свою новую любовницу в постели с другой женщиной. Нет, погоди… — Он поднял руку. — Не с женщиной. А со своим бывшим мужем-итальянцем.
   — О-о-о, какая чудовищная жестокость!
   — Ну, любой автор имеет полное право мучить своих героев.
   — Ну и кого она прикончит в этот раз?
   — Никого. — Скотт, понизив голос, придвинулся к Эллисон. — Ее бывшая любовница и ее бывший итальянский муж знать не знают, что ей известно об их измене.
   — Стало быть, она замышляет месть? — Глаза у Элли горели.
   Скотт кивнул.
   — Она крадет знаменитый бронзовый меч…
   — …и закалывает обоих, — закончила Элли.
   — Точно! — Скотт отсалютовал ей бокалом. Они чокнулись.
   — А потом что?
   — Потом она продает этот меч за колоссальные деньги и, конечно, уезжает жить на какой-нибудь тропический остров.
   — Где и находит единственного человека, способного сделать ее счастливой, — закончила Элли. — Великолепного туземца, который не говорит ни слова по-английски, но зато красив, как молодой бог.
   — Да уж, такой точно сделает мою сестрицу счастливой. — Скотт снова отсалютовал Эллисон бокалом. Потом вдруг лицо его окаменело, и он застывшим взглядом уставился куда-то в сторону. — Черт побери… просто не верится.
   — Не верится? Во что? — Встревожившись, Элли спустила ноги с дивана.
   — Я только что придумал целый сюжет. Ладно, пусть это полный бред, и к тому же добрую половину выдумала ты, но… черт побери, это нечто! — Он вдруг принялся хохотать.
   — Ничего не понимаю. — Элли озадаченно уставилась на Скотта, гадая, не мог ли он, чего доброго, после всех этих волнений слегка съехать с катушек. — Ты ведь постоянно их выдумываешь.
   — Только не в последнее время. Элли, ты хоть можешь себе представить, что такое для писателя утратить воображение?! О Боже, ты ведь ничего не знаешь! Вначале я оказался не в состоянии придумать мало-мальски приличный сюжет — по крайней мере такой, что пришелся бы по вкусу моему издателю, — но в последние несколько месяцев я не мог придумать даже самый паршивый сюжет. Стоило мне только сделать попытку заставить мое воображение заработать, как тут же… щелк! И в голове у меня словно перегорал предохранитель. Такое ощущение, будто натыкаешься на глухую стену. БАМ! И ничего! Полная пустота. — Обняв Элли за шею, он притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы. — Спасибо!
   — За что?
   Ленивая усмешка, скользнувшая по губам Скотта, заставила ее сердце бешено заколотиться.
   — За то, что помогла мне расслабиться. Может, Хью был прав и это действительно все, что мне было нужно?
   — О… — Легкий возглас сорвался с губ Элли, глаза удивленно округлились. Он был так близко, что она могла чувствовать тепло его тела. — Хочешь сказать, что я теперь твоя муза?
   — Наверное. — Взгляд Скотта остановился на губах Элли. — А это значит, что нам, возможно, придется пересмотреть нашу с тобой договоренность насчет только одной ночи.
   Его губы коснулись губ Элли. Затем Скотт забрал бокал из ее рук и осторожно поставил его на стол. Желание, горячее и сладостное, захлестнуло Эллисон. Она обвила руками шею Скотта, и вместе они упали на ковер.
   — О да… — Скотт осыпал поцелуями щеки и шею Эллисон , пока вся ее кожа не покрылась мурашками. — Да… думаю, нам определенно нужно заново ее пересмотреть. Одна ночь… какая чушь!
   И тут Эллисон будто снова услышала слова Эйдриана…
   «Я готов поспорить на что угодно, что ты уже по уши влюблена в этого парня».
   Страх острой иглой вошел глубоко ей в сердце, и Элли почувствовала себя так, словно на голову ей опрокинули ведро с ледяной водой.
   — Подожди. — Упершись руками Скотту в грудь, она попыталась оттолкнуть его. Все ее желание бесследно исчезло. — Мы не можем это делать.
   — Черт возьми, еще как можем! — Его тело, такое обжигающе горячее, такое невероятно мужественное, вновь прижалось к ней.
   — Нет, ни за что! — Эллисон лихорадочно искала мало-мальски разумную причину, которая позволила бы ей ускользнуть из этой ловушки. — С чего ты вообще взял, что именно близость со мной расшевелила твое воображение?
   — А что же еще? — Скотт осторожно коснулся губами ее губ, и сердце ее затрепетало.
   — Возможно, виновата встряска… побег твоей племянницы из дому.
   — Что-что? — Скотт резко отодвинулся. Он так очевидно растерялся, что это выглядело почти комичным.
   — Сам подумай. — Элли осторожно отодвинулась подальше. — Ты ведь сам когда-то признался мне, что начал писать, чтобы сбежать от реальной жизни. А узнав, что твоя племянница исчезла из дому, ты ведь здорово перепугался, я угадала?
   — О Господи… — застонал Скотт. — Очень надеюсь, что ты ошибаешься.
   — Да какая разница, черт возьми? Важно, что ты снова можешь писать! А вдруг… — Эллисон бросила на Скотта виноватый взгляд. — Вдруг дело не в этом. Что, если тут поработала Маргарита?
   Холодок пробежал у Скотта по спине, как будто кто-то легко коснулся его шеи ледяным пальцем… Он резко обернулся, но позади не было никого. За окном было темно, только далекие сполохи молний время от времени с треском вспарывали пелену туч.
   — Что с тобой? — Взгляд Эллисон метнулся к окну, потом снова вернулся к Скотту.
   — Ничего. Я просто… — Он вздрогнул, вспомнив охватившее его неприятное чувство. — Так просто… странно.
   Элли бросила на него понимающий взгляд.
   — Я никогда никому до этого не говорила, но иногда мне кажется, что в этой комнате я чувствую незримое присутствие Маргариты. Порой мне кажется, что я вижу, как она стоит у окна, глядя в темноту, словно ждет, когда Джек придет за ней…
   — Если ты права, выходит, у меня еще одна проблема, — усмехнулся Скотт.
   — И какая же? — поинтересовалась Элли.
   — А что, если мне теперь придется приезжать сюда всякий раз, когда меня оставит вдохновение?
   — Неужели это так тебя огорчает? — с улыбкой спросила Эллисон.
   Но ведь это значит, что ему придется держаться подальше от нее… иначе говоря, жизнь снова превратится в ад. Уже во время их бешеной скачки по берегу мысль о том, что неплохо было бы, если бы их мимолетный роман перерос в нечто более серьезное — вроде того, что было у них с Келли, крутилось в мозгу Скотта. В конце концов, от Галвестона до Нового Орлеана рукой подать, так почему бы им не встречаться время от времени?
   А потом она вдруг случайно упомянула старую вражду, разделявшую их семьи, которая, как считал Скотт, умерла уже много лет назад, и тут до него внезапно дошло, что Эллисон люто ненавидит даже саму кровь, что текла в его жилах. Если она узнает, что он изменил фамилию на «Лоренс», уйдя из дому в восемнадцать лет, и на самом деле он Скотт Лерош, Эллисон вышвырнет его не только из гостиницы, но и из своей жизни.
   Из груди Скотта вырвался вздох.
   — Понимаешь, все эти наши догадки… все это вилами по воде писано.
   — Почему?
   — Мне ведь так и не удалось придумать приличный сюжет для моей следующей книги. А то, что было, — это так… проблеск воображения.
   — Но оно рано или поздно вернется. — В глазах Элли светилась уверенность. — Я в этом не сомневаюсь.
   — Господи, я тоже. Но ты даже не представляешь, как я близок к краху… на карту поставлена моя карьера. У меня договор на книгу, которую я должен сдать не позднее октября, а я еще не написал ни строчки.
   — Шутишь… — Уверенность в глазах Элли сменилась удивлением. — Неужели ты так быстро пишешь?!
   — Если сюжет уже сложился у меня в голове, то я могу закончить книгу недель за восемь, а то и меньше. Конечно, три-четыре месяца было бы лучше, но если меня прижмет, то я работаю очень быстро. Беда в том, что сюжета у меня нет — нет даже идеи, во всяком случае, такой, что удовлетворила бы моего издателя. Она уже умудрилась зарубить на корню несколько — это случилось в то время, когда я был еще в состоянии хоть что-то придумать.
   — И что будет, если ты так ничего и не придумаешь?
   — Придется вернуть аванс, который издательство выплатило мне после подписания контракта, — кислым тоном объявил Скотт. — Что скорее всего основательно подпортит мои отношения с издателем и, что еще хуже, мою репутацию как писателя. Придется искать другое издательство, рискуя при этом, что все повторится снова, а ведь сюжета у меня по-прежнему нет. Замкнутый круг…
   — Все образуется, вот увидишь. Только вспомни, сколько замечательных книг ты уже написал. Вообще я сильно подозреваю, что все те сюжеты, которые отвергла твоя редакторша, на самом деле были очень даже ничего. Просто она не доверяет тебе.
   — Ты права. Так и есть. Действительно не доверяет. И это жутко меня бесит. Она раньше была заместителем моего прежнего редактора, а когда Лайза ушла на пенсию, моим редактором стала Пенни. Раньше мы с ней ладили просто замечательно, зато теперь ее ничего не устраивает. — Скотт потер лоб. — У меня будто связаны руки.
   — Может, она просто нервничает — поначалу такое бывает. Поговори с ней. Убеди, что она может тебе доверять.
   — Думаешь, я не пытался? И Хью тоже. — Скотт посмотрел на Эллисон, в глазах ее светилась глубокая вера. — Может, тебе с ней поговорить? — хмыкнул он.
   — Может, ты прав, — заявила Элли тем строгим, слегка чопорным тоном, от которого у него мгновенно появлялось острое желание закрыть ей рот поцелуем.
   Господи… как он сможет выдержать в этой гостинице целый месяц, зная, что вчерашняя ночь никогда больше не повторится?!

Глава 12

   Скотт проснулся словно от толчка. За окном было темно, а над постелью нависла какая-то тень. Вздрогнув, Скотт резко отпрянул и сжал кулаки, приготовившись дорого продать свою жизнь.
   — Тихо, тихо! — Фигура выпрямилась и примирительно вскинула руки. — Успокойтесь. Я просто ищу свою сестру.
   В голове у Скотта слегка прояснилось — последние остатки сна слетели с него, и в сереньком предрассветном сумраке он не столько узнал, сколько угадал брата Эллисон. Ничего не понимая, Скотт обвел комнату глазами. Последнее, что он помнил, это как сидел на диване, с трудом стряхивая с себя липкую дремоту и слушая монотонное бормотание Эллисон, которая не умолкала ни на минуту, видимо, пытаясь отвлечь его от страшных мыслей. Должно быть, в конце концов они оба провалились в сон.
   — Знаете, обычно наши постояльцы спят у себя в комнатах, — проворчал Эйдриан.
   — Я ждал звонка. — Скотт машинально покосился на молчавший телефон. Звонка он так и не дождался…
   — Эйдриан? — сонно пробормотала Эллисон. Пушистый хвост Сейди принялся подметать пол.
   — Да, это я. — Голос Эйдриана тут же смягчился, и Скотт догадался, что тот без памяти любит сестру. — Пора за работу, малышка.
   — Еще слишком рано, — сонно пробормотала Элли, крепче прижимаясь к Скотту.
   Глаза Эйдриана угрожающе сузились. Потом он снова перевел взгляд на сестру.
   — Вообще-то, если честно, ты проспала. Уже шесть часов.
   — Шесть часов! — Эллисон резким движением попыталась сесть и уперлась Скотту локтем в живот. — Почему же ты не разбудил меня раньше?! — Отбросив с лица спутанные пряди, Элли обвела взглядом комнату и только сейчас сообразила, что это не ее спальня. — О… — Повернувшись, она изумленно уставилась на Скотта.
   — Привет. — Он с трудом выдавил из себя кривую улыбку.
   — Привет. — Щеки Эллисон тут же стали пунцовыми.
   Бросив на Скотта угрюмый взгляд, Эйдриан отвернулся и взял с кофейного столика пустую бутылку из-под вина и бокалы.
   — Я бы посоветовал вам обоим поторопиться — скоро остальные постояльцы проснутся и вереницей потянутся вниз завтракать. Сейди, пошли!
   Сейди с готовностью последовала за Эйдрианом к двери.
   — Наверное, мы нечаянно уснули, — пробормотала Эллисон.
   — Это точно.
   — Хлоя так и не позвонила?
   — Пока нет.
   Эллисон снова огляделась. Вид у нее был слегка растрепанный.
   — Хочешь кофе?
   — Честно? — усмехнулся Скотт. — Ради чашечки кофе я бы сейчас не задумываясь прикончил кого угодно!
   — Думаю, Эйдриан уже отнес тебе кофе в комнату.
   — Да? Не забыть проверить, нет ли там мышьяка. — Скотт с кряхтением сполз с дивана, с трудом распрямил спину и потянулся. — Спасибо, что посидела со мной вчера.
   Эллисон кивнула.
   — Если хочешь принять душ и еще немного поспать, то беги. А я побуду у телефона. Если позвонит твоя сестра или Хлоя, я тут же тебя позову.
   — Спасибо.
   Скотт обхватил руками лицо Эллисон. Ему так хотелось ее поцеловать, что он готов был поклясться, что чувствует вкус ее губ. Заставив себя сдержаться, он вместо этого осторожно поцеловал ее в лоб.
   Все утро невыспавшаяся Элли бродила по дому как сонная муха, чувствуя, что и тело, и мозг ее категорически отказываются работать. К полудню, устроившись за столиком у себя в магазине, она не заметила, как задремала. Вдруг где-то снаружи резко хлопнула дверца машины. Весь сон Элли как рукой сняло. Выглянув в окно, она заметила стоявшую возле такси темноволосую девушку. Сногсшибательный ярко-алый брючный костюм обтягивал ее стройную фигуру как перчатка. При виде такой красотки любой мужчина мигом сделал бы стойку, а женщина позеленела бы от зависти. Верхнюю половину лица скрывали большие темные очки, зато пухлые губы незнакомки, благодаря сочной алой помаде казавшиеся необыкновенно соблазнительными, моментально бросались в глаза. Девушка с любопытством разглядывала дом, дожидаясь, пока водитель выгрузит из багажника целый ворох чемоданов с ярлыками от Гуччи.
   Незнакомка направилась к дому, что-то недовольно бормоча себе под нос. Высокие каблучки ее босоножек то и дело цеплялись за ракушки, которыми была выложена дорожка, ведущая к открытой веранде. Странно… единственными постояльцами, которых они ждали, была немолодая супружеская чета из Айовы. Тогда кто же эта девица?!
   Торопливо извинившись перед несколькими клиентами, забредшими в магазин сувениров, Эллисон выбежала в прихожую как раз в тот момент, когда незнакомка в красном костюме появилась на пороге.
   — Добро пожаловать на Жемчужный остров, — приветливо улыбнулась Элли. — Чем могу помочь?
   — О… здравствуйте. — Девица небрежно сдвинула солнечные очки на лоб. У нее были большие карие глаза и невероятный слой косметики на лице. Как ни странно, ногти у нее оказались неровными, то ли обломанными, то ли обгрызенными, а маникюра не было и в помине, что несколько не вязалось со всем остальным обликом. — Я ищу Скотта Лоренса. Он у вас живет?
   — Да. Сейчас я его позову. Как мне о вас доложить?
   — Да, пожалуйста. — Забыв об Эллисон, девушка повернулась к таксисту, который как раз в этот момент, пыхтя, ввалился в прихожую, едва не падая под тяжестью многочисленных чемоданов. Незнакомка небрежно махнула рукой. — Вот туда, прошу вас. Да… чудесно.
   Кивнув, таксист поставил чемоданы у стены. Девушка, порывшись в крохотной сумочке, пересчитала купюры и протянула таксисту. Названная им сумма показалась Элли огромной, но девушка и не подумала спорить.
   Элли с нетерпением дожидалась завершения этой сцены. Тысяча самых разных вопросов вертелась у нее на языке. Наконец таксист ушел, и незнакомка вновь обернулась к Эллисон. Но не успела та и рта раскрыть, как до нее донесся громкий топот, будто кто-то кубарем скатился по лестнице, и в дверях, растерянно хлопая глазами, появился Скотт.
   — Хлоя?!
   Хлоя?! Элли открыла рот от удивления. Незнакомка в алом вскинула руку и отсалютовала Скотту:
   — Привет, дядя Скотт! Сюрприз!
   — Ну слава Богу! — Промчавшись мимо Элли, он схватил племянницу в объятия, даже не заметив при этом, что в порыве радости оторвал ее от пола.
   — Ой, полегче! — жалобно пискнула Хлоя. — Задушишь!
   Скотт поспешно отпустил племянницу и строго посмотрел на нее.
   — Что ты себе позволяешь, черт возьми?! — рявкнул он. — Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить?!
   — Стало быть, ты в курсе, что я собиралась к тебе? — Тоненький голосок задрожал и оборвался.
   — Твоя мать бьется в истерике…
   — Послушай, не наезжай, а? Тем более что мама постоянно бьется в истерике — это ее нормальное состояние.
   — Между прочим, мы даже звонили в полицию и… — Скотт вдруг заметил, как она одета, и, отступив на шаг, растерянно захлопал глазами. — Что это на тебе, черт возьми?!
   — Позаимствовала из маминого гардероба. Между прочим, тебе не приходило в голову, как сложно купить билет на самолет, если ты еще несовершеннолетняя?
   — Так ты прилетела на самолете?!
   — Нет, ну я тащусь от тебя, дядя Скотт! А ты что подумал? На автобусе, что ли? Я тебя умоляю! — Девчушка выразительно округлила глаза. — Стащила мамины водительские права, пару кредиток и купила билет до Хьюстона.
   — А почему ты не позвонила оттуда, когда прилетела? Я бы приехал за тобой.
   — Ну, дядя Скотт! Было уже за полночь, когда самолет приземлился. Вот я и решила — зачем тебя будить? Отправилась в отель, сняла номер и завалилась спать. А утром вызвала такси.
   — Значит, ты выспалась! А тебе не приходило в голову, что мы с твоей матерью вряд ли сможем уснуть?! — взревел он. Потом, видимо, вспомнив, что сам он спал как сурок, прикусил язык и решил сменить гнев на милость. Поспешно стрельнув глазами по сторонам, Скотт тут же убедился, что они не одни; присутствие Эллисон его не смущало, но двое других постояльцев, привлеченные шумом, застыв на пороге, таращились на них, словно разбуженные совы. — Пошли. — Схватив Хлою за руку, Скотт чуть ли не волоком потащил ее к лестнице. Сердце его бешено стучало.
   — Дядя Скотт, не так быстро! — взмолилась девочка. — Не то я сломаю себе ноги в этих дурацких босоножках! Или сверну шею!
   — Вот и чудесно, — безжалостно кивнул Скотт. — Тогда тебя закатают в гипс с ног до головы. Да, кстати, насчет шеи можешь не беспокоиться — я сверну ее тебе, как только мы окажемся у меня в комнате. Только сначала я, пожалуй, выпорю тебя ремнем! — добавил он.
   — Что?! — Хлоя споткнулась и, ахнув, схватилась за перила. Одна из ее потрясающих босоножек так и осталась лежать на ступеньке.
   Добравшись до своей комнаты, Скотт втащил племянницу внутрь и хлопнул дверью так, что стены затряслись.
   — Дядя Скотт, я…
   — Молчать! — оглушительно рявкнул он. Потом немного помолчал, стараясь взять себя в руки. — Ни слова, слышишь?!
   Лицо Хлои слегка побледнело, что было заметно даже под толстым слоем косметики.
   Метнувшись в ванную, Скотт намочил полотенце, потом отжал его и сунул племяннице.
   — Немедленно смой с лица всю эту мерзость! — прорычал он. — Знаешь, на кого ты похожа? На дешевую шлюху!
   Хлоя вызывающе вскинула подбородок.
   — Между прочим, косметики на мне не больше, чем обычно наносит мама, когда собирается куда-то выйти!
   — Так вот, значит, что ты хотела? Стать похожей на маму?
   — Вовсе нет!
   — Тогда прекрати вести себя как она!
   — А я и не веду! — В глазах Хлои вспыхнула жгучая обида. — Я только оделась как она! И то просто для того, чтобы люди в самолете не таращились на меня всю дорогу и не спрашивали, куда, мол, подевались мои родители!
   — Я сейчас имел в виду не только твой безобразный наряд, — буркнул Скотт. Он запустил руки в волосы, машинально отметив при этом, что они трясутся, как у немощного старика. — А об этой твоей возмутительной выходке. Ты вообще чем думала? Удрала из дома, оставила записку. А потом еще заявилась сюда, намазавшись и расфуфырившись в материны тряпки, страшно гордая собой — небось решила, что я до смерти обрадуюсь, увидев тебя, да? Между прочим, эта твоя выходка как раз в духе Дианы! Видимо, ты пошла в мать, Хлоя. Могу поздравить тебя, моя дорогая, потому что ты добилась того, чего хотела, — я в жизни еще не был так разочарован!
   — Прости… — Девочка изо всех сил старалась сдержать слезы. — Понимаешь… просто столько всего свалилось на меня в последние дни„. Мне так надоело чувствовать, что я лишь путаюсь у нее под ногами. Знать, что я для нее — всего лишь обуза… Что она вообще… не любит меня…
   — А ну прекрати!
   Глаза Хлои стали похожи на два озерка, после весеннего паводка готовые вот-вот выйти из берегов. Заметив, что слезы в любую минуту потоком хлынут у нее по щекам, Скотт хлопнул рукой по столу.
   — Не реви! Думаешь, что сердце у меня дрогнет и я тут же прощу тебя? Нет уж, забудь об этом! И чтобы я больше никогда не слышал все эти глупости насчет того, что мама, мол, тебя не любит! Все это чушь и вздор!
   — Нет, это правда! — жалобно заскулила Хлоя. — Откуда тебе знать, каково мне жить с ней! Ни за что не вернусь домой — лучше уж умереть! Пожалуйста, дядя Скотт, не отправляй меня назад! Я просто сойду с ума!
   — Господи помилуй… — Скотт резко повернулся на каблуках. — Нет, у меня просто нет сил заниматься этим прямо сейчас! Ладно… Умойся, потом поговорим. — Он решительно направился к двери. Ему необходимо было посидеть где-нибудь в тишине и привести мысли в порядок.
   — Дядя Скотт! Умоляю — не заставляй меня возвращаться домой! Прошу тебя!
   Скотт со всей силы грохнул дверью и кубарем скатился по лестнице. И тут же наткнулся на Эллисон — стоя внизу, она судорожно прижимала к груди потерянную Хлоей босоножку. Глаза у нее были как блюдца. Скотт вихрем пронесся мимо и вылетел из гостиницы.
   Окончательно сбитая с толку всем происходящим, Эллисон проводила его растерянным взглядом. Потом прислушалась. Из комнаты доносились сдавленные рыдания Хлои. Острая боль полоснула Эллисон по сердцу, и она решилась. Но чем ближе она подходила к комнате, тем неувереннее себя чувствовала. Вся решимость вдруг куда-то улетучилась. На пороге Эллисон замялась — материнский инстинкт, внезапно проснувшийся в ее душе, настойчиво требовал, чтобы она сделала все, чтобы успокоить девочку. Однако, напомнила себе Эллисон, она ведь, в сущности, совсем ее не знает. Поколебавшись, Элли тихонько поставила туфлю возле двери и на цыпочках направилась к лестнице.