– Терпимо, – повторила Настя, намазывая тост. – Вы думали, что я погружусь в многомесячную депрессию? Нет, это не мой случай. Во-первых, все это было почти год назад, во-вторых, неизвестно, жив ли Денис. А какой смысл обижаться на человека, который то ли жив, то ли нет… А в-третьих, может быть, у этого человека, если он все-таки жив, есть разумное объяснение всем его поступкам?
   – Настя, у Дениса Андерсона достаточно адвокатов, не становись в их стройные ряды. Лучше посмотри сюда. – Смайли вытащил из внутреннего кармана пиджака продолговатый конверт, а из конверта вынул несколько фотографий. – Не узнаешь?
   Настя хрустнула тостом.
   – Это мечи? – предположила она. Смайли кивнул. – Я должна узнать какой-то из этих мечей? Тот, который был у Дениса? Знаете, на ваших картинках они все одинаковые. Рукоятка, лезвие… Я особенно не разглядывала его. Я только помню, – воспоминание заставило ее отложить второй тост в сторону, – что когда я его ухватила, то он оказался легким. Я не ожидала, что он будет таким. И потом… Потом он словно потащил меня за собой. Я почти не вкладывала усилий в тот удар… Знаете, – Настя перешла на полушепот, – это не я убила горгону. Это меч ее убил.
   – Да, – согласился Смайли. – Я знаю.
   – Как это – я знаю?
   – Это меч, который помогает своему хозяину убивать. Меч, который хочет убийства даже больше, чем хочет его человек, сжимающий этот меч.
   – Фу, – сказала Настя. – И я это трогала руками? И Денис хотел подарить это отцу? Хотя нет, мы уже выяснили вчера, что отцу он ничего дарить не хотел. Тогда зачем ему этот меч?
   – Чтобы убить горгону. Он пришел к ней с мечом и наживкой. Чтобы убить, забрать голову и продать ее тем людям в подземелье. Там ведь были люди, да?
   – По крайней мере, двое из троих. Подождите, ну вот убил он горгону, продал голову. Получил деньги. И что дальше?
   Смайли ткнул пальцем в недоеденный тост.
   – Ешь, Настя, а то окончательно загубишь аппетит.
   – Какой аппетит? Вы мне такие страшные штуки показываете…
   Перед Настей возникла чашка чая и три крошечных пирожных. Настя осторожно взяла одно, и пальцы едва не прорвали тонкое тесто, пришлось срочно положить его в рот. Смайли одобрительно кивнул.
   – Что дальше? – повторила Настя, расправившись с пирожными. – Если бы все вышло, как он планировал: горгона убита, он берет голову, привозит ее в подземелье, ему отвешивают испанских дублонов или еще чего-нибудь…
   – Испанских дублонов?
   – Да, нормальных денег у них не было. Алмазы тоже кончились – мое обычное невезение, удивляться не приходится. Ну так что дальше? Зачем ему все это?
   – Дальше… Ты говорила, что в подземелье была стена – стена, увешанная изображениями людей… И не только людей. Фотографии, рисунки…
   – Было такое. И что это значит?
   – Это значит, что Денис не остался бы без работы.
   – Не совсем поняла…
   – Ему было на кого охотиться после горгоны. Он получил бы следующие заказы. Он стал бы охотником за головами. Понимаешь? Он не хотел быть королем, он хотел стать охотником за головами. – Смайли развел руками, как бы говоря: «Ну и куда, по-вашему, катится мир?!»
   – Ну, – сказала Настя, чувствуя, что должна выдать нечто глубокомысленное. – Может, там зарплата больше?

13

   Она возвращалась к входу в «Три сестры» медленно и настороженно, словно распахнутая дверь в ресторан была воротами в тот, другой мир, который только что явил Насте свою отвратительную физиономию.
   – Денис…
   – Да? – Он оторвался от своего занятия и посмотрел на Настю.
   – Что с твоим лицом?
   – Змеи, – зло бросил он. – Два или три раза укусили.
   – Это опасно? Поехали скорее в боль… – Только тут она сообразила, чем занят Денис, и пальцы ее затряслись. – Что ты… Зачем?
   – Потому что так надо, – сказал Денис и засунул пакет с отрубленной головой горгоны в рюкзак.
   – Кому надо?
   – Мне. И не только мне. – Он подхватил с пола меч, и Настя машинально отметила, что лезвие его было темным от крови; зато на полу крови почти не было. Наверное, ей стоило удивиться этому обстоятельству, но в тот момент Настю меньше всего волновало, положенное ли количество крови разлито на полу или нет. Она просто пыталась не грохнуться в обморок, и чем меньше следов убийства попадалось ей на глаза, тем было лучше.
   Настя присела на ближний к двери табурет. Вероятно, выглядела она тогда достаточно паршиво. Во всяком случае, Денис поспешил приободрить ее:
   – Ты молодец.
   – Я? – не поняла Настя. – Ах да, я же убила… – она не закончила фразу, потому что не знала, кого именно она убила – женщину или монстра. Или обоих сразу, но опять-таки, кто из них был футляром, а кто содержимым – бог ее знает. А может, и он не знает.
   – Убила, – кивнул Денис и как-то странно хихикнул. – Да, что-то вроде того.
   Настя всмотрелась в его лицо: следы от укусов были похожи на темные кровоподтеки размером с рублевую монету каждый.
   – Тебе надо в больницу, – повторила она.
   – Сначала нужно отвезти вот это, – Денис торжествующе потряс рюкзаком. – Это настоящая вещь, с этим не поспоришь!
   – Куда ты собрался это везти? – не поняла Настя.
   – Ты знаешь куда. Ты там уже была.
   – Стоп. – У Насти вдруг появилось ощущение, что происходит нечто ужасное, причем источник этого ужаса вовсе не труп на полу. – Мы сюда приехали за документами на меч… Так?
   И сама себе она ответила:
   – Нет, не так.
   – Какая разница? – махнул рукой Денис. Он накинул лямку рюкзака на плечо и подошел к двери. – Пошли!
   – Подожди. – Настя смотрела на него снизу вверх и пыталась выстроить бившиеся у нее в мозгу страшные мысли в логической последовательности. – Если мы сюда приехали не за документами… Если мы приехали сюда за вот этой… – она снова не нашла подходящее слово и просто махнула рукой в сторону трупа, – то получается, что ты меня обманул. Да? Обманул? – Это прозвучало как-то уж совсем по-детски, и Денис недовольно поморщился.
   – Получается, – Настя стала загибать пальцы, – ты не получишь документы. Мы не поедем в консульство. Мы не поедем к тебе домой… Ничего этого не будет? Да?
   – Я тебе потом все объясню. – Денис нетерпеливо потянул ее за руку. – Пошли. Тут опасно оставаться.
   – Опасно? – неожиданно она рассмеялась. – Что здесь может быть опасного? Что ты вообще знаешь о настоящей опасности? Ты думаешь – эта тварь была опасностью? Ни фига! Опасность – это когда ты начинаешь верить другому человеку, и веришь ему во всем, и считаешь, что он относится к тебе так же, как ты к нему, а потом оказывается…
   – У тебя истерика, – сказал Денис. – Мы потом все обсудим, а пока нужно отсюда уехать.
   – Истерика?! Ха! Что ты вообще знаешь о настоящей истерике?!
   Кажется, в это время она уже кричала и размахивала руками. А он, кажется, тащил ее к мотоциклу, то и дело роняя и подбирая меч. Как только он оставлял ее и возвращался, чтобы подобрать меч, Настя садилась на землю и застывала, как скульптурная композиция на тему отчаяния. Денис совал меч под мышку и начинал тормошить Настю, чтобы потом поставить ее на ноги и протащить еще несколько метров по направлению к мотоциклу.
   – Я тебе все потом объясню, – говорил он на ходу. – Мы отвезем голову на склад, получим деньги, и я тебе все объясню. Но надо все сделать именно сегодня, именно сейчас, иначе… В прошлый раз у меня не очень хорошо все получилось, так что сегодня все должно быть в лучшем виде. А потом я все тебе объясню. Я не мог сказать раньше, потому что… потому что были причины. Теперь я расскажу. У нас все будет хорошо, и нам не нужны никакие консульства… У нас все будет… У нас будет все…
   Он словно убаюкивал Настю, и постепенно та перестала всхлипывать и бормотать всякий вздор про истерики и опасность (в которых Денис ни черта не смыслит), шаг ее выровнялся, и под конец они уже просто шли под руку, как нормальная влюбленная пара, которая пять минут назад разругалась вдрызг, а теперь снова настроена жить долго и счастливо и умереть в один день.
   И этим днем едва не стало шестое сентября, потому что обе пули просвистели где-то очень близко, и Настя даже не поняла, что это пули; поняла только, когда Денис толкнул ее вниз, а потом еще и пригнул голову к земле.
   Около «Трех сестер» стояла невысокая женщина в чем-то вроде домашнего халата. Ее можно было бы принять за закаленную жизнью пенсионерку, которая не обращает внимания на собственный возраст, зато очень решительно реагирует на непрошеных гостей, оторвавших ее от дел на дачном участке; двустволка в натруженных руках была вполне уместна в данных обстоятельствах. Все портили шевелящиеся светло-серые змеи, некоторые из которых обвились вокруг шеи старшей горгоны.
   Она разломила ружье, вытащила гильзы, порылась в кармане халата и нашла еще пару патронов.
   – Кто забрался в мой дом и испачкал пол? – мрачно произнесла она.
   Первый патрон встал на место.
   – Кто сидел на моем табурете и сломал его?
   Второй патрон встал на место.
   – Кто убил мою сестру и отрезал ей голову? – прошипела она в унисон со своими змеями.
   – Садись на мотоцикл и гони отсюда, – проговорил Денис, подталкивая Настю в сторону «Ямахи». – Садись, садись… И только не смотри ей в глаза, не смотри ей… – Он торопливо нахлобучил мотоциклетный шлем ей на голову.
   Горгона прицелилась было, но внезапно опустила ружье.
   – А ты? – пробормотала Настя, перекидывая ногу через сиденье. – Денис, а как же ты? Что ты собираешься…
   Денис нелепо взмахнул руками и рухнул наземь, сбитый с ног чем-то неимоверно быстрым, вылетевшим из леса. Рюкзак полетел в одну сторону, меч в другую. Горгона удовлетворенно кивнула и неспешно зашагала к мотоциклу, держа ружье наперевес. Змеи на ее шее и плечах заинтересованно приподняли головы.

14

   Настя механически двигала челюстями не потому, что у нее вдруг разыгрался аппетит, а потому, что слова Смайли нужно было зажевать, нужно было хоть немного отвлечься от того, что говорил гном.
   – Помнишь, Настя, ты говорила о своих ощущениях, когда увидела змей на голове горгоны или когда столкнулась с болотными тварями… Ты сказала, что как будто бы шла-шла, открыла дверь, а там – другой мир, абсолютно непохожий на ваш. Вспомни.
   Настя кивнула.
   – С Денисом та же самая история. Только он из того, другого мира, пришел в твой. И он для него – столь же чужой, странный и пугающий. Дениса Андерсона всю его сознательную жизнь готовили не к жизни в обычном, твоем, Настя, мире, а к трону короля Лионеи. И хотя Лионея находится не в другом измерении, а всего в нескольких тысячах километров отсюда, по сути, это два разных мира. Денис не хотел становиться королем, но единственный способ избежать лионейского трона – затеряться в вашем мире, раствориться в нем, стать его частью. Стать таким же, как и все. Иметь дом, работу, – Смайли со значением посмотрел на Настю, – девушку…
   – Отлично, – не выдержала та. – То есть я была частью его грандиозного плана по внедрению в наш мир. Расскажите мне еще что-нибудь, чем больше вы рассказываете, тем больше мне хочется найти Дениса и треснуть ему по физиономии…
   – Наши планы совпадают хотя бы отчасти, и это хорошо, – отметил Смайли.
   – Вы тоже хотите ему треснуть по физиономии?
   – Я тоже хочу его найти. Обрати внимание, что нельзя треснуть человека по физиономии, не найдя его…
   – Это я злюсь, – пояснила Настя. – Это ненадолго.
   – Так вот, насчет дома, работы и прочего. Я думаю, что Денис не очень хорошо представлял, как люди зарабатывают себе на жизнь. В Лионее не преподают профориентацию. Его готовили стать королем – без вариантов. Поэтому здесь у Дениса должны были возникнуть проблемы с работой…
   – Я помню, – перебила Настя. – Я сказала ему, что подрабатываю продавщицей в магазине, и у него было такое удивленное лицо… Он говорил, что у него богатые родители и что в деньгах он не нуждается.
   – Родители у него богатые, но он ведь убежал от родителей и не собирался к ним возвращаться. Ему нужны были деньги.
   – Он мог стать переводчиком, он ведь знает несколько языков.
   – Он не мог стать переводчиком. Он ведь был без пяти минут королем Лионеи, он готовился занять королевский трон. Это нельзя в одну минуту выбросить из головы, вытравить из крови. Любая человеческая работа была бы для него неприемлема не только потому, что он считал себя выше ее, а еще и потому, что он плохо представлял себе значение человеческих профессий.
   – И он решил стать охотником за головами. Это он посчитал достойным занятием…
   – Конечно.
   – Это шутка?
   – Основатель династии Андерсонов, Томас Андерсон, был охотником за головами. Давно, еще в Темные века. Охотился на вампиров, леших, великанов. На гномов тоже, между прочим. Это помогло ему потом стать королем Лионейским – он хорошо знал остальные расы. Знал, как их убивать, знал, как с ними договариваться… В свое время Денис увлекался историей рода Андерсонов, так что…
   – Продолжил династию, ничего не скажешь.
   – Самое интересное в этой истории – что он сумел найти заказчика. Или заказчик нашел его. Сейчас ведь не Темные века, сейчас такие вещи, мягко говоря, не популярны… Но Денис нашел этих людей из подземелья, договорился с ними и стал работать. Начало было не слишком удачное – он убил пожилого вампира.
   – Я помню. – Настя имела в виду, что помнит имя убитого – граф Валенте; его называл Марат в машине. Но потом она поняла, что помнит не только имя, она помнит, как выкатилась на траву отрезанная голова графа Валенте. Там еще был Ключник, там был Денис…
   – Я кое-что привез, – сказал тогда Денис Ключнику, а тот презрительно скривился, а потом сказал, имея в виду Настю:
   – Пусть она тоже спустится.
   И она спустилась и ждала в темном коридоре, изнемогая от страха, пока невидимые голоса устраивали Денису разнос за бесполезную вампирскую голову…
   – …последний твой шанс.
   – .. я сделаю, я обязательно…
   – .. помогать… твоя наживка… время…
   Только, конечно же, там не обсуждались никакие нашивки. Там было сказано простое и столь близкое теперь Насте слово «наживка».
   – Это они ему велели, – сказала Настя, обрывая ровный поток логических построений Смайли. – Это они ему сказали использовать меня как наживку.
   – Может быть, и так, – вежливо качнул головой Смайли.
   – Не может быть, а точно!
   – Но это ничего не меняет.
   – Это не он придумал, – упрямо повторила Настя. – Ему велели. Это многое меняет.
   – Хорошо, – сказал Смайли, что значило не «хорошо, вы меня убедили», а «хорошо, оставим эту тему». – Итак, дебютировал Денис неудачно, но они тем не менее дали ему меч… И, видимо, в промежутке между графом Валенте и горгоной Денис выполнил еще несколько поручений…
   – То есть нарубил еще несколько голов.
   – Да. Потом вы поехали к горгоне… И все кончилось совсем не так, как планировал Денис.
   – И уж совершенно не так, как планировала я.
   – Увы… – Смайли грустно покачал головой.
   – И теперь у вас проблемы с вампирами, – продолжила Настя.
   – И это тоже, но это не главное.
   – А что главное?
   – Настя, как-нибудь попозже я тебе обязательно…
   – Нет, сейчас, – твердо сказала Настя. – Я знаю, что исчезновение Дениса создало какую-то проблему, но никто не может мне сказать, что это за проблема! Все только делают серьезные лица и надувают щеки!
   – Допуск, – развел руками Смайли. – Ты еще не получила официального допуска…
   – У меня не было официального допуска, когда Денис Андерсон сделал из меня наживку, чтобы поймать горгону! У меня не было официального допуска, когда эта чокнутая Лиза пыталась мне оторвать голову! И гномы на меня с потолка падали, и кишки болотных тварей на меня летели…
   – Потише, – сказал Смайли. – Мы же в ресторане. А ты про кишки…
   – Да, и я не боюсь этого слова – кишки!
   Смайли сделал успокаивающий жест рукой.
   – Хорошо, – сказал он. – В двух словах.
   – Можно и в трех.
   – Начнем с того, что люди – не единственная раса на земле.
   – Я уже знаю. Догадалась…
   – Считается, что всего существует двенадцать Великих Старых рас.
   Настя кивнула.
   – Когда-то эти расы воевали друг с другом. Каждая раса хотела очистить землю от других и сделать планету только своим домом. Воевали они долго, упорно и жестоко, воевали открыто и тайно, кто-то преуспел в этой войне больше, кто-то меньше. Примерно пятьсот лет назад предводителем человеческой расы в этой войне стал король Лионейский. Он предложил прекратить кровопролитные войны и решать споры поединками вождей. Расу людей в этих поединках представлял род Андерсонов, а именно – король Лионейский. Несколько десятков лионейских королей погибло в таких поединках, но раса людей уже не страдала от войн, как в Темные века. Постепенно вокруг лионейского двора сложился прототип нынешнего Большого Совета – представители всех великих рас пытались договариваться друг с другом, не доводя дело до поединков; ведь Андерсоны погибали, но на трон тут же всходил молодой король, готовый вступиться за расу людей. Самих же людей становилось все больше и больше, они изобретали все новые и новые виды оружия, и поединки для прочих рас стали довольно безнадежным занятием. Например, драконы – не самая разумная раса, к слову, – упрямо вызывали людей на поединки, и это кончилось практически полным истреблением драконов. Но Андерсоны повели себя мудро и не стали добиваться уничтожения остальных рас. Они предложили заключить договор о мирном проживании разных рас на одной планете. Был создан Большой Совет для решения всех спорных вопросов, во главе Совета встал король Лионейский…
   – И все они жили долго и счастливо, – закончила Настя. – Где проблема-то?
   – В этом договоре есть пункт номер 87 – о том, что любая раса в любой момент может потребовать отмены договора в целом или его отдельных статей. Защитником договорной системы в этом случае выступает король Лионейский. Также любая раса в любой момент может потребовать возвращения к прежней системе решения конфликтов, то есть к системе поединков. Защитником рода человеческого в данном случае оказывается понятно кто…
   – Но это же…
   – Что?
   – Это же идиотизм. Это Средние века какие-то… Поединки и все такое. Кому в голову придет распускать эту вашу ООН и устраивать гладиаторские побоища?
   – Кому в голову это может прийти? Да любой расе, которая считает себя лучше других. Любой расе, которая считает себя обиженной, обделенной. Конечно, сейчас не Темные века и большинство рас ведут себя вполне разумно и миролюбиво, но… Знаешь, когда был последний поединок по 87-й статье?
   – Как-то подзабылось, – ухмыльнулась Настя. – В школе мы этого точно не проходили.
   – Одиннадцать лет назад. Мне неприятно об этом говорить, но вызов бросила моя раса. Кое-кому из наших показалось, что гномы должны иметь приоритет на использование природных ископаемых. Большой Совет не согласился, наши пустили в ход 87-ю статью.
   – И?..
   – Король Утер застрелил нашего канцлера. Вот так.
   – Мои соболезнования.
   – По поводу канцлера? Не стоит, он был кретином. Не удивлюсь, если выяснится, что он пытался создать совместную с драконами коалицию… Так вот, теперь о проблемах. Если сейчас найдется еще какой-нибудь осел, мечтающий возродить старые традиции, если он бросит вызов Утеру… Скорее всего, Утер погибнет. Ему шестьдесят пять, и он болен. Обычно в таких случаях старый король досрочно освобождает престол для старшего сына. Утеру некого сажать на престол. Его сын, Денис Андерсон, пропал. Это и есть наша проблема.
   – Бред какой-то.
   – Извините?
   – Эти ваши правила – бред. Их ведь придумали сто лет назад.
   – Двести.
   – Тем более! Можно ведь догадаться, что времена меняются, что эти правила устарели… Вам давно надо было отменить эти дурацкие порядки, и тогда бы у вас не было сегодня никаких проблем!
   – Отличная мысль, – сказал Смайли. – И главное, свежая. Первое предложение об отмене 87-й статьи относится к концу XVIII века, его высказал мой далекий предок Уинстон Д. Смайли. Его потом повесили, если вам интересно.
   – Еще раз соболезнования.
   – Спасибо. Одна маленькая деталь, которую вы упустили из виду, Настя. Для отмены 87-й статьи нужно согласие всех двенадцати Великих Старых рас.
   – А они несогласны?
   – Они считают, что нынешняя система хороша тем, что ее в любой момент можно отменить. А потом, поединки – это такая своего рода священная традиция. Старым расам свойственно держаться за старые традиции. О, и еще ставки.
   – Что?
   – На поединках делаются ставки. Очень большие. Развлечение для элиты, старая дурная традиция, ну да не это главное. Главное, что в ближайшие годы я бы не стал рассчитывать на отмену 87-й статьи. Поэтому королю Утеру нужен его сын, а еще лучше, чтобы сын поскорее женился… И было бы совсем замечательно, если у Утера появится внук, – это обеспечит династии некоторую стабильность. И это подводит нас к не очень скромному вопросу – Настя, вы случайно не беременны?
   Настя с интересом посмотрела на Смайли.
   – Шестое сентября, – напомнила она. – А сейчас у нас…
   Смайли хлопнул себя по лбу.
   – Девять месяцев! Последняя самка оборотня помнит, что у людей это длится девять месяцев!
   – Я бы сейчас ходила вот с таким пузом, – подвела черту Настя. – На радость всему лионейскому двору. – Тут она вдруг поймала себя на мысли, что жизнь ее перевернулась таким невероятным образом, что забеременей она от Дениса, и это стало бы не ее сугубо личным делом, а праздником для сотен совершенно незнакомых ей людей в далекой стране. Звучало это не более бредово, чем система поединков, про которую ей поведал Смайли.
   – А что это у вас за поговорка такая насчет самки оборотня? Я и раньше слышала.
   – Это неприличная шутка. И отчасти расистская. У меня случайно вырвалось, я больше не буду.
   – И что тут неприличного? Ну, давайте, у меня же допуск есть. Почти.
   – Многие считают, что самка оборотня – самое отвратительное создание на свете. А некоторые вообще думают, что у оборотней вообще нет самок.
   – А как же они…
   – Это их личное дело. Я вмешиваться не собираюсь.
   – Смайли… Или мистер Смайли? Черт с ними, с оборотнями, хотя все-таки… Нет, черт с ними. Я вас послушала. Я почти все поняла. Получается, что Дениса вы ищете – как бы это сказать – на всякий случай. Вдруг что-нибудь случится, нужно, чтобы наследник сидел в Лионее и ждал своей очереди.
   – Не совсем так…
   – Подождите. Вот я – последняя, кто видел Дениса Андерсона. После того как мы расстались, меня похитили, накачали какой-то дрянью, засунули мне в шею червяка, потом подложили меня одному грузину, чтобы я освободила из подвала его дома Иннокентия, который на самом деле Кощей Бессмертный. Потом меня чуть не убили, потом за мной гонялись все кому не лень, включая болотных тварей и эту чокнутую Лизу… Это что – набор случайных совпадений? Если вы скажете «да», я запущу в вас чем-нибудь тяжелым.
   – Тогда я не буду говорить «да». Я спрошу – а твоя версия?
   – Моя версия – что-то тут не так. Что-то творится вокруг Дениса Андерсона, ну, и вокруг меня заодно… Что-то помимо того, что вы мне рассказали. Что-то большее.
   – Например?
   – Самое простое, что мне приходит в голову: вы ищете Дениса не на всякий пожарный случай.
   – То есть?
   – Вы уже знаете, что в ближайшее время кто-то захочет поиграть в эти ваши гладиаторские бои. Я не знаю, по какому там вопросу все затеялось, но я так понимаю, что если нынешний король на поединке погибнет, а наследник не отыщется, то некому будет заступиться за договор, и система накроется медным тазом. И все вернется к поединкам, как в старые добрые времена. Я угадала?
   – Почти.
   – Что не так?
   – Если нынешняя система накроется и все вернется к поединкам, то ведь и система поединков основана на договоре двенадцати рас…
   – Нет-нет-нет…
   – Да. Защитник этой системы – король Лионейский. Если кто-то из двенадцати потребует отмены системы поединков, а род Андерсонов не сможет выставить защитника, то…
   – Что?
   – Все.
   – Поконкретнее.
   – Хаос. Война. Каждый за себя, и Бог против всех.
   – Бог тоже в этом участвует? – Настя почувствовала, как у нее начинает кружиться голова и она продолжает исключительно по инерции задавать исключительно тупые вопросы.
   – Не знаю, надо спросить у Люциуса.
   – А Люциус – это кто?
   – Он… он тут как бы присматривает…
   – За кем? Или за чем?
   – За всем. За планетой. Он что-то вроде падшего ангела, хотя он не любит, когда его так называют.
   – И он разговаривает с… Богом? – спросила Настя, едва заставив губы и язык произнести это странное слово. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь станет обсуждать такие необычные вопросы? Подвыпившие первокурсники с философского – да, конечно, но чтобы сама Настя, да еще на трезвую голову, обсуждала это с вполне взрослым и еще более трезвым человеком… Ах да, Смайли же не был человеком.
   – С Богом? В том-то и дело, что нет. – Смайли нахмурился и сердито сжал губы, словно мысленно порицая себя за чрезмерную откровенность. – Но это уже информация третьего уровня, а у тебя только первый. Будет. Поэтому немедленно забудь все, что я тебе только что сказал про Люциуса…