- Спросите Мейера и Крафта, почему у них не получается. Схему и технологию они получили. Конечно, у меня есть перед ними преимущество - определенный навык. Но это - дело времени.
- Боюсь, что ваши доводы не подействуют на фирму. Даю вам последний срок - неделю.
Ильин насмешливо поклонился.
Габеманн уехал. Но не успел он войти в свой дом, как раздался звонок и в трубке забубнил старческий голос самого Кирхенблюма:
- Есть сообщение от фон Ботцки. Дело на Красных камнях может совсем остановиться. Приезжайте сейчас же ко мне.
Чертыхнувшись в душе, Габеманн сломя голову кинулся к шефу. Старик принял его в присутствии двух своих коллег.
- Из письма фон Ботцки видно, что шахтеры один за другим умирают. Осталось двадцать три. Работа идет медленно. Нужно собирать еще одну партию. Сколько у вас завербовано людей? Сорок...
- А сколько сделано препарата?
Габеманн сконфуженно пожал плечами:
- Препарата еще нет.
- Почему? - Глаза физика сузились.
Ильин утверждает, что его изготовление требует времени.
- Я не узнаю вас, майор! Такой деятельный и способный, вы просто пасуете перед этим человеком. Или боитесь его?
- Что вы!..
- Но вы сами-то бываете на даче?
- Я только что оттуда.
- Ну так в чем же дело? Готовьте партию рабочих. Везите их в Гамбург, устраивайте. И в день отъезда сделайте инъекцию. Препарат должен быть у вас любой ценой.
- Я постараюсь, герр профессор...
Военные так не отвечают:
- Есть! - откозырял Габеманн и, круто повернувшись, вышел.
Он ехал от Кирхенблюма с таким чувством, будто ему только что объявили приговор и он должен готовиться к наказанию. Тон Кирхенблюма не понравился Габеманну. Он понял, что им недовольны. Как заставить Ильина?..
С этим мучительным вопросом он улегся в постель.
Сквозь сон он услышал громкие звонки телефона. С трудом открыл глаза. В окнах брезжил рассвет. Телефон за стеной в кабинете заливался. Шлепая тапочками, Габеманн подошел к столу и, прокашлявшись, поднес трубку к уху.
Трубка захлебывалась, неистовствовала, из черной раковины вылетали дикие ругательства вперемежку с его именем. Габеманн остолбенел. Сон слетел в одну секунду: он разобрал голос шефа.
- Дураки! Идиоты! - неслось из трубки. - Что вы делаете? Весь мир теперь будет гоняться за этим русским ученым. Уже в самом городе бегают зеленые поросята. Чему вас учили, безмозглые твари! Весь город на ногах! Бегите, поезжайте туда немедленно, вывозите всех и все, чтобы и следа не было. Ничего не оставлять, биолога беречь как свой глаз. Доложите мне лично. Да отвечайте же! Или вы оглохли, черт вас побери!..
Кирхенблюм рвал и метал. Но Габеманн уже не слушал. В пижаме и тапочках выскочил он из дому и, надев очки, с надеждой стал высматривать в сумеречной утренней мгле первых газетчиков. Ему повезло.
По улице ехал велосипедист и орал во все горло:
- Чудо на ферме Биглера! Зеленый поросенок! Двадцать пфеннигов за чудо!..
Габеманн вырвал у него газету.
Через десять минут он мчался в сторону лаборатории биологических препаратов.
Габеманн выскочил из машины, едва она затормозила, и бросился к воротам виллы. Тут уже стояли три крытых грузовика. Мимо них шли группы возбужденных людей. Они направлялись на ферму Биглера. В разговорах то и дело упоминались слова "Найденыш" и "зеленый". Габеманн лихорадочно соображал. Ну конечно, эта история - очередная проделка Ильина. Но как мог он подсунуть на ферму какого-то Биглера зеленое существо? Или он кому-нибудь передал препарат? Значит, он снова есть у Ильина?
Бросив на ходу распоряжение открыть ворота и завезти грузовики во внутренний двор, Габеманн быстро, боясь утратить запас кипевшей в нем злости, прошел в лабораторию.
Ильин сидел за столом и сосредоточенно следил, как капля за каплей титруется какой-то раствор. Он даже не обратил внимания на шум в дверях.
В этот день Ильину, что называется, повезло. Стал явственно обозначаться будущий новый препарат, который способен растворить зеленые зерна хлорофилла в клетках кожи животного. Состав не вызывал никаких сомнений. Он испытал его уже на десятке животных. Однако и здесь была своя "ложка дегтя". Свинки теряли свойства зеленого существа, но их поражал шок. Только отдельные экземпляры сумели пережить трудную ломку организма.
Перед ученым возникла другая проблема: чем "исправить" недостаток нового препарата, как подстегнуть живой организм, чтобы он сам перешел на обычный способ питания органической пищей?
Ильин испытывал чуть ли не сотый катализатор. Что-то туманно вырисовывалось. Он напряженно следил за результатами.
Побелевший от ненависти Габеманн подскочил к нему и грубо оттолкнул от прибора.
- Что вам надо? - закричал Ильин.
- Я сейчас рассчитаюсь с вами, - прошипел Габеманн и длинной костлявой рукой потянулся к горлу Ильина. Лицо его было искажено гневом.
Аркадий Павлович с силой ударил его по руке.
- Вы с ума сошли! Марш отсюда, или я вас убью! - Ильин, не владея собой, бросился на Габеманна и в одну секунду вытолкнул его за дверь. - Негодяй! - выругался Ильин и снова сел за прибор. - Еще минута и весь труд был бы потерян...
Между тем Габеманн уже вел допрос. Как оказался за стеной зеленый поросенок? Мейер и Крафт уверяли, что ни они, ни тем более Ильин все эти дни не покидали да и не могли покинуть территорию дачи. Охрана подтверждала их слова.
- Больше того, - сказал Крафт, - у нас на даче нет ни грамма препарата. Все ампулы израсходованы.
- А что, собственно, случилось? - спросил Мейер.
Вместо ответа Габеманн сунул ему газету. Все с интересом прочитали сенсационные сообщения. И тогда охранник вспомнил историю с пропавшим поросенком. Значит, он не попал в пасть к овчаркам?
- Разрешите сказать, шеф, - вставил он слово. - Я знаю, в чем дело. Этот поросенок просто сбежал от нас. Ильин его упустил. Мы думали, что его разорвали собаки. А он сумел разыскать лазейку и удрал. Ильин тут ни при чем.
Габеманн остыл. Какая глупая история! И вот результат.
Он не захотел встречаться с Ильиным.
- Передайте ему, что мы выезжаем, - сказал он Крафту. - Пусть собирается. На сборы три часа. История с зеленым поросенком может наделать нам много неприятностей. Сворачивайте лабораторию, господа, грузите на машины. Чтобы сегодня же до темноты все было закончено!
Из комнаты вышел Ильин:
- Успокоились, Габеманн? Будьте любезны разъяснить мне, обдуманные это действия или истерический припадок, болезнь, приобретенная вами на фронте?
Габеманн только скрипнул зубами. Жаль, что этот наглец нужен фирме, он бы показал ему, как надо разговаривать... Но положение обязывало.
Как только мог спокойно, он ответил:
- Некоторые обстоятельства принудили меня к этой вспышке. Все выяснено, обвинение снимается. Мы выезжаем на новое место.
- Зачем? Куда?
- Потрудитесь прочитать.
- Габеманн передал Ильину газету.
Пробежав глазами по столбцам, Ильин рассмеялся:
- Все ясно! Маленький паршивец убежал от нас в сад, и я думал, что он угодил к овчаркам. Поросенок, как видно, оказался храбрее, чем мы о нем думали. Ну, и что из этого?
- Вокруг нашей дачи большое волнение. На ферме Биглера - толпы людей. Мы вынуждены выехать в другое место.
- Я не смогу тогда выполнить условия нашего договора, Габеманн. Свернуть лабораторию это значит начать все сначала.
Он действительно боялся за свою работу, за судьбу "штамма 1662", который уже дает такие обнадеживающие результаты. Еще бы несколько дней...
- Куда вы отправляете нас? - спросил он.
- Туда... - Габеманн неопределенно махнул рукой на север.
- Повторяю, это осложнит работу лаборатории.
- Приказ шефа.
Взгляды, которыми они обменялись, были не из тех, что называются дружескими. "Есть ли у него еще ампулы?" - мучился Габеманн.
"Ты затеял что-то недоброе", - в свою очередь, думал Ильин. Он повернулся и пошел в свою комнату.
Габеманн посмотрел ему вслед: "Надо быть начеку", л решил он.
Длинные железные полуприцепы с маленькими зарешеченными окнами и плотными дверями видом своим напоминали душегубки военных лет. По коричневому фону шла надпись: "Хлеб". Теперь в них грузили ящики с приборами. Весь большой груз в металлических коробках грузился на автомобили с поспешностью, какую можно наблюдать только во время пожара или наводнения.
За стенами виллы до самой ночи вспыхивали лампы фотографов, слышался смутный гул человеческой толпы, шум то и дело проносившихся машин. А вилла стояла без огней, тихая и затаившаяся, словно и не было там двух десятков очень деятельных людей, с молниеносной быстротой опустошающих комнаты.
Ильин задержался у себя в комнате. Он нервничал. Куда его повезут? За свою жизнь он не боялся. До тех пор, пока в нем нуждаются, пока он не открыл тайну препарата другим, его не уничтожат. Стоит ему доверчиво передать схему получения "вещества Ариль" тому же Мейеру или Крафту, как на другой день его вычеркнут из списка живых. А жить надо! Еще не до конца выяснена важнейшая проблема обратного хода реакции.
Он нащупал в кармане коробку с ампулами. Куда их деть? Может быть, лучше разбить? Он вынул ампулки, но тут же снова спрятал в карман и пошел в комнату к Маше.
- Мы сейчас уезжаем, Маша, - сказал он.
- Зачем?
- Так приказано. Я помогу тебе собраться.
Она стояла, опустив руки. Ильин начал складывать вещи.
- Надень это. - Он подал девушке костюм.
Маша послушно переоделась. Тогда Ильин вынул коробочку, выложил половину ампул в свой карман, а коробочку с оставшимися ампулами спрятал в карман Машиного костюма.
- Коробочку видишь? Я кладу ее вот сюда, в этот карманчик, - сказал он ей. - Береги.
Аркадий Павлович считал, что так будет надежнее.
Маша равнодушно откликнулась:
- Клади. Буду беречь.
Ильин не успел выйти из комнаты, как открылась дверь и вошел Габеманн.
- Вы здесь? - удивился он.
Его глаза быстро пробежали по лицу Ильина, скользнули по девушке. "Интересно", - подумал он и произнес:
- Прошу вас побыстрее уложить приборы. Вас там ждут помощники.
Ильин не ответил ему. Он был слишком озабочен. В этой спешке, в этом бегстве разве долго забыть что-нибудь очень важное. Надо действительно самому заняться лабораторией. Поросенок... Выходит, что его поступок обернулся против него самого. Это хорошо, что поднялся шум. Но переезд... Вот об этом он тогда не подумал.
В темноте ранней ночи бесшумно открылись ворота виллы, из них выехали грузовики и, не включая фар, помчались, все ускоряя ход, по шоссе дальше от города, огни которого образовали огромное зарево на южной стороне горизонта.
Эвакуация "Лаборатории биологических препаратов" закончилась в срок, назначенный Кирхенблюмом.
Ажиотаж вокруг Найденыша. Похищение зеленого поросенка. Статья доктора Фихтера. Биглеру вторично не повезло. Смерть Фихтера.
Статьи в газетах о загадочном Найденыше следовали одна за другой. Общественное мнение требовало новых и новых данных.
Авторами статей являлись уже не только досужие репортеры, но и маститые ученые с именем. Версия о живом существе, способном к прямому синтезу солнечной энергии, нашла несколько приверженцев и в то же время, как и подобает любой гипотезе, приобрела столько же, если не больше, противников.
Со страниц газет известие о зеленом существе перешло на страницы научных журналов. Там сразу же начался спор. Он вовлек в свою орбиту ученых из других стран и сделался на какое-то время буквально всеобщим, затмив сообщения о катастрофе на угольных шахтах Бельгии, и очередное дело об атомном шпионаже, и сенсационное открытие, связанное с находкой в водах Индийского океана кистеперой рыбы, жившей на Земле триста миллионов лет назад.
Все зеленые по цвету представители мира насекомых и пресмыкающихся подверглись массовому анализу и строгому исследованию на столах физиологических лабораторий. С особой страстью споры возобновились вокруг вопроса, является ли зеленый пигмент у гусениц, некоторых земноводных и гадов близким к хлорофиллу. Ученые доказывали каждый свою точку зрения со страстностью, часто переходящей в форму язвительную и оскорбительную для противника.
Научная перепалка продолжалась довольно долго. Она велась в форме отвлеченных, абстрактных суждений. Удивительно, как большие ученые, натренировавшиеся в спорах и логических рассуждениях, не додумались до простой вещи: исследовать не лягушек, не гусениц и не земноводных, а самого виновника кутерьмы - поросенка Найденыша, который ничего не знал о шуме, бушевавшем на обоих полушариях планеты, жил себе по-прежнему покойно и привольно, принимал солнечные ванны и рос да рос.
Наконец кому-то пришла в голову эта простая мысль. Но было уже поздно.
История с Найденышем закончилась весьма прозаически.
Часов в одиннадцать вечера к ферме Биглера подъехал "мерседес-бенц" - сверкающая лаком и хромированной сталью дорогая машина. Из нее не торопясь вышел высокий худой господин в дымчатых очках и шляпе, с несколько излишне загнутыми на лоб полями, отчего лицо его оставалось в тени.
- Чем могу служить? - вежливо спросил фермер, уже привыкший за эти шумные дни к приему всяких ученых персон.
- Я хочу купить вашего зеленого поросенка, - просто ответил приезжий. - Он мне нужен для экспериментальной работы. Сколько вы за него хотите?
Биглер пожал плечами. Хитрый крестьянин тут же сообразил, что из этого предложения можно сделать бизнес. Боясь прогадать, фермер не спешил с ответом.
- Прошу вас в дом, господин, как вас, простите?..
Но приезжий не счел нужным называть свою фамилию.
- Не тяните, Биглер. У меня мало времени. Сколько?
Герр Биглер понял, что имеет дело с человеком деловым и решительным. Почти зажмурившисьот страха за свою смелость, он выпалил:
- Двадцать пять тысяч марок.
Приезжий только хмыкнул в ответ.
Биглер пролепетал, оправдываясь:
- Мне уже давали пятнадцать тысяч.
- Дурачье! За паршивого поросенка, в котором только и радости, что какой-то там цвет... Ну вот что, получайте шестьсот марок и давайте своего гибрида.
Фермер выпрямился, на лице его появилась наглая решимость.
- Двадцать пять тысяч, уважаемый, и только двадцать пять.
Господин в шляпе обернулся назад. Тотчас же из машины вышли еще двое. И не успел Биглер моргнуть, как получил от одного из них такой удар в подбородок, что тут же сел на ступеньки крыльца и забыл на какое-то время о нашем дивном мире. Очнулся он с тряпкой во рту и связанными руками и ногами. Около него стоял приезжий господин и выразительно играл пистолетом, подбрасывая его на ладони.
Биглер тоскливо вздохнул и опять зажмурился. Приоткрыв глаз, фермер заметил, как мимо него прошли два человека. Один из них нес мешок с Найденышем.
Господин сказал:
- Минуты через три можете помычать, герр Биглер. Вас услышат в доме и развяжут. Но не раньше. Я бью из пистолета без промаха на семьдесят метров, пять лет практиковался в этом спорте на войне. И, пожалуйста, забудьте о нас. Желаю здоровья!
"Мерседес-бенц" заворчал, рванулся и скрылся. Герр Биглер полежал еще немного и начал языком выталкивать изо рта тряпку и мычать. И тут же из дома выскочил проворный Курт, испуганно вскрикнул и бросился обратно.
Когда хозяина развязали, ввели в дом и влили ему в рот полстакана мятной настойки, Биглер засопел и вдруг захныкал как маленький:
- Старый я дурак! Надо было брать шестьсот марок. А теперь ни денег, ни Найденыша...
Соседи были крайне удивлены, узнав о случившемся. Это был, пожалуй, единственный случай, когда толстому, неуклюжему фермеру не повезло.
Зеленый поросенок исчез. Шум, поднятый в печати из-за этого чуда с изумрудно-зелеными глазами, стал понемногу утихать, а через несколько дней если кто и вспоминал о зеленом животном, то не иначе, как с юмористическим оттенком, как об анекдоте, раздутом бессовестными журналистами.
Новый, неимоверный по силе взрыв сенсации последовал однажды после шести часов вечера, когда в Мюнхене вышла все та же газета "Зюддейче цейтунг". Говорят, что тираж ее разошелся самое большее за три часа. Типография срочно начала печатать вторые двести тысяч. Виной тому была статья доктора Фихтера, директора заповедника где-то в верховьях Дуная.
Чтобы не допустить ни малейшей неточности, нам придется воспроизвести здесь целиком этот небольшой документ, который потряс людей во всех странах мира.
В статье говорилось следующее:
"Я с интересом и любопытством прочитал в газете "Зюддейче цейтунг" статью о появлении странного зеленого поросенка на ферме господина Биглера. Ажиотаж и споры, разгоревшиеся вокруг этого животного, к сожалению, ничего не дали, они увели ученых в сторону от главного события. Читателям газеты стало известно, что зеленый поросенок похищен с фермы герра Биглера и бесследно исчез. Кто-то оказался заинтересованным в том, чтобы этот феномен природы не был полностью разгадан, а мир не воспользовался открытием, которое может сделать переворот в науке и дать человечеству неизмеримые блага, значение которых равно, на мой взгляд, открытиям в области атомного ядра.
Как объективный человек и ученый, заинтересованный в прогрессе науки, я не могу не довести до сведения общественного мнения страны, что история с появлением на территории нашей земли Бавария зеленых животных мне известна больше, чем кому-либо другому из моих сограждан и коллег.
Зеленые животные существуют. Это я заявляю с полной ответственностью. В нашем заповеднике есть две косули и несколько морских свинок, которые довольно длительное время живут под моим наблюдением. Они не принимают органической пищи и используют солнечный свет для развития и поддержания жизни. Это первые живые существа на земле, способные осуществлять синтез углекислоты воздуха, солнца и минеральных солей, то есть делать ту же работу, какую производит каждое зеленое растение при солнечном освещении.
В клетках кожного покрова этих животных находятся хлоропласты. Способ насаждения хлорофилла в животные клетки и питания животных по типу зеленых растений открыл и применил на практике никому доселе не известный русский ученый Аркадий Павлович Ильин, который некоторое время жил и работал в моем заповеднике. Свое открытие он осуществил в лаборатории заповедника, чем я, как директор этого учреждения, вправе гордиться.
Аркадий Ильин еще во время войны бежал из лагеря для восточных рабов. Я приютил его. Потом он внезапно исчез, Никаких сведений о нем в дальнейшем не было.
Появление на ферме герра Биглера зеленого поросенка свидетельствует о том, что гениальный ученый Ильин жив, продолжает свою работу, но находится в руках явно злонамеренных людей, желающих воспользоваться его открытием в злобных или корыстных целях.
Я обращаюсь к людям доброй воли, к ученым моей страны и советским офицерам из Контрольной комиссии с настоятельной просьбой помочь разыскать Аркадия Павловича Ильина и дать возможность этому большому ученому продолжать свою работу на благо людей всего мира.
Ганс Фихтер, доктор, директор заповедника в Шварцвальде, Рейнбург, п.я. 14".
Буря удивления, негодования, возмущения и любопытства бушевала в этот вечер на улицах городов и сел южной провинции Германии. Толпы народа осаждали официальные учреждения, помещения газет и радио, требуя разъяснений и новых сведений об Ильине и его открытии.
К восьми часам вечера "Зюддейче цейтунг" конфисковали под предлогом "возбуждения народа в пределах, вызывающих общественный непорядок". Патрули полиции и оккупационных войск разъезжали но улицам городов. Во всех собраниях, в театрах, в пивных, клубах только и говорили о статье доктора Фихтера.
Вполне естественно, что первыми откликнулись на призыв доктора Фихтера репортеры. Они снова нагрянули на ферму к Биглеру. Если у него появился продукт творения Ильина, значит, и сам Ильин обитает где-то недалеко.
И тут Биглеру не повезло второй раз в жизни.
Вслед за газетчиками ферму наводнили разные люди. Огромная толпа любопытных, потрясенных открытием людей - ученых, дилетантов и, конечно, полицейских, - заполнила все десять гектаров земли около фермы и через день превратила вспаханные участки в хорошо утрамбованные площадки. Ни уговоры, ни угрозы не помогли. Люди хотели услышать новости из первых уст. То, что пощадили в свое время война и бомбы - огороды, поля, посевы, - в течение дня было вытоптано, вырвано, изъезжено колесами автомобилей. Каждый поросенок, принадлежавший несчастному фермеру, прошел через сто рук. Визжавших животных ощупывали, осматривали, пребольно щипали только потому, что они когда-то имели честь пастись рядом с Найденышем. Толпа, осаждавшая дом Биглера, шумела.
- Где Ильин, который принесет людям сытую жизнь?
- В петлю мерзавцев, укравших ученого!
- Искать Ильина!!!
В отдельной комнате трепещущего, напуганного до смерти фермера допрашивали опытные детективы. Кое-как им удалось понять, что Найденыш пришел в стадо со стороны особняка, окруженного стеной. Как только слух об этом донесся до толпы, на штурм стены полезли сотни добровольцев. Вилла была исследована метр за метром. Увы, она была пуста!
Возбуждение в районе заповедника было еще большим. Полиция оцепила поселок и с трудом сдерживала толпу. К зеленым косулям. Джу и Рому допускали только ученых. Фихтер давал объяснения. Лиззи держалась с достоинством. Она восседала в плотном кольце репортеров и отводила душу, рассказывая все, что касалось Ильина и Бегичевой, а заодно и все, что в. свое время позволяла высказывать только про себя.
Ученые осматривали зеленых животных, с чувством жали Фихтеру руку и требовали разъяснений, бесконечных разъяснений.
И вдруг однажды утром Фихтера нашли в постели мертвым.
Еще одна трагедия. Месть за разоблачение тайны открытия. Газетам было запрещено печатать сообщения о смерти. Служанку Лиззи куда-то увезли. Эксперты молчали. Они-то знали: в стакане с остатком минеральной воды, которую доктор пил на ночь, и в бутылке с этой водой найдены следы синильной кислоты. Пробка была аккуратно проколота шприцем...
Несчастный ученый пал жертвой своей смелой статьи.
Со смертью Фихтера всякая возможность установить место нахождения Ильина или близких ему людей совершенно исчезла.
Еще не успел затихнуть шум, вызванный статьей Фихтера, а затем его смертью, как новые сведения об Ильине взбудоражили общественное мнение Западной Германии. На этот раз под статьей стояла подпись Франца Кобленца.
Он писал:
"Я знаю Аркадия Ильина. Долгое время мне пришлось жить вместе с этим человеком в лагере для режимных заключенных. Русского ученого Ильина бросили в лагерь за отказ передать ведомству ТОДТа тайну своего необыкновенного препарата. Его подвергли страшным мучениям, но этот честный и твердый человек решил умереть, но не выдать своей тайны...
Он избежал смерти. В невероятно трудных условиях Аркадий Ильин вместе с другими заключенными совершил побег из лагеря. Мы расстались с ним в лесу, в районе города Рейнбурга; отсюда Ильин пошел на восток, пытаясь пробраться к фронту. В заповедник доктора Фихтера он попал, вероятно, случайно и здесь, пользуясь сочувствием честных людей, проделал свой блестящий эксперимент над животными.
Главным истязателем Аркадия Ильина в лагере и лаборатории при лагере являлся некий профессор Вильгельм фон Ботцки, который продался фашистам за чин полковника. Имя этого изувера, руководившего секретной лабораторией гестапо, Аркадий Ильин произносил много раз. Нити заговора против Ильина надо искать через Вильгельма фон Ботцки"
Вмешательство советских военных властей и общественное мнение заставили на этот раз официальных лиц из местного правительства потрудиться над "делом Ильина". Специальная комиссия напала, наконец, на путь следования сбежавшей "Лаборатории биологических препаратов", в которой, по всей вероятности, и работал Ильин. Выяснилось, что эта "лаборатория" не принадлежала ни к одному из ведомств, а была в некотором роде ничейной, частной. След лаборатории вскоре нашелся в Гамбурге, но снова потерялся в порту, откуда в широкий мир ежедневно уходили десятки кораблей разных стран.
Собственно, члены комиссии узнали некоторые подробности о фирме "Эколо" и ее руководителе, старом Кирхенблюме, а узнавши, до смерти испугались последствий. Им довольно прозрачно намекнули, что будет полезнее для их собственного спокойствия и благополучия не замечать кое-каких вещей. В результате комиссия ограничилась составлением очень куцего документа, который подтверждал важность биологического открытия, сделанного человеком, "имя которого и сам факт его существования вызывают большое сомнение".
Постепенно о Фихтере, об Ильине, о зеленом Найденыше и о странных существах Джу и Роме стали забывать...
Поездка в неизвестность. Украденные ампулы. Приметные знаки на пути фургонов. На берегу моря.
Фургоны неслись по бетонным автострадам с огромной скоростью. Но от Мюнхена, южного города Германии, до ее северных границ - немалое расстояние. Машины нуждались в заправке, люди еще больше, чем машины, нуждались в отдыхе. Поэтому, как ни поспешно было бегство, на ночь фургоны останавливались, хотя распорядителям этого блиц-путешествия такие остановки были явно не по душе.
Если бы можно было одним взглядом окинуть дороги страны на протяжении, скажем, пятисот километров, то наблюдатель сразу заметил бы в потоке самых разнообразных автомобилей эту колонну, которая неслась со скоростью, превышающей всякие нормы движения. Колонна шла точно на север.
- Боюсь, что ваши доводы не подействуют на фирму. Даю вам последний срок - неделю.
Ильин насмешливо поклонился.
Габеманн уехал. Но не успел он войти в свой дом, как раздался звонок и в трубке забубнил старческий голос самого Кирхенблюма:
- Есть сообщение от фон Ботцки. Дело на Красных камнях может совсем остановиться. Приезжайте сейчас же ко мне.
Чертыхнувшись в душе, Габеманн сломя голову кинулся к шефу. Старик принял его в присутствии двух своих коллег.
- Из письма фон Ботцки видно, что шахтеры один за другим умирают. Осталось двадцать три. Работа идет медленно. Нужно собирать еще одну партию. Сколько у вас завербовано людей? Сорок...
- А сколько сделано препарата?
Габеманн сконфуженно пожал плечами:
- Препарата еще нет.
- Почему? - Глаза физика сузились.
Ильин утверждает, что его изготовление требует времени.
- Я не узнаю вас, майор! Такой деятельный и способный, вы просто пасуете перед этим человеком. Или боитесь его?
- Что вы!..
- Но вы сами-то бываете на даче?
- Я только что оттуда.
- Ну так в чем же дело? Готовьте партию рабочих. Везите их в Гамбург, устраивайте. И в день отъезда сделайте инъекцию. Препарат должен быть у вас любой ценой.
- Я постараюсь, герр профессор...
Военные так не отвечают:
- Есть! - откозырял Габеманн и, круто повернувшись, вышел.
Он ехал от Кирхенблюма с таким чувством, будто ему только что объявили приговор и он должен готовиться к наказанию. Тон Кирхенблюма не понравился Габеманну. Он понял, что им недовольны. Как заставить Ильина?..
С этим мучительным вопросом он улегся в постель.
Сквозь сон он услышал громкие звонки телефона. С трудом открыл глаза. В окнах брезжил рассвет. Телефон за стеной в кабинете заливался. Шлепая тапочками, Габеманн подошел к столу и, прокашлявшись, поднес трубку к уху.
Трубка захлебывалась, неистовствовала, из черной раковины вылетали дикие ругательства вперемежку с его именем. Габеманн остолбенел. Сон слетел в одну секунду: он разобрал голос шефа.
- Дураки! Идиоты! - неслось из трубки. - Что вы делаете? Весь мир теперь будет гоняться за этим русским ученым. Уже в самом городе бегают зеленые поросята. Чему вас учили, безмозглые твари! Весь город на ногах! Бегите, поезжайте туда немедленно, вывозите всех и все, чтобы и следа не было. Ничего не оставлять, биолога беречь как свой глаз. Доложите мне лично. Да отвечайте же! Или вы оглохли, черт вас побери!..
Кирхенблюм рвал и метал. Но Габеманн уже не слушал. В пижаме и тапочках выскочил он из дому и, надев очки, с надеждой стал высматривать в сумеречной утренней мгле первых газетчиков. Ему повезло.
По улице ехал велосипедист и орал во все горло:
- Чудо на ферме Биглера! Зеленый поросенок! Двадцать пфеннигов за чудо!..
Габеманн вырвал у него газету.
Через десять минут он мчался в сторону лаборатории биологических препаратов.
Габеманн выскочил из машины, едва она затормозила, и бросился к воротам виллы. Тут уже стояли три крытых грузовика. Мимо них шли группы возбужденных людей. Они направлялись на ферму Биглера. В разговорах то и дело упоминались слова "Найденыш" и "зеленый". Габеманн лихорадочно соображал. Ну конечно, эта история - очередная проделка Ильина. Но как мог он подсунуть на ферму какого-то Биглера зеленое существо? Или он кому-нибудь передал препарат? Значит, он снова есть у Ильина?
Бросив на ходу распоряжение открыть ворота и завезти грузовики во внутренний двор, Габеманн быстро, боясь утратить запас кипевшей в нем злости, прошел в лабораторию.
Ильин сидел за столом и сосредоточенно следил, как капля за каплей титруется какой-то раствор. Он даже не обратил внимания на шум в дверях.
В этот день Ильину, что называется, повезло. Стал явственно обозначаться будущий новый препарат, который способен растворить зеленые зерна хлорофилла в клетках кожи животного. Состав не вызывал никаких сомнений. Он испытал его уже на десятке животных. Однако и здесь была своя "ложка дегтя". Свинки теряли свойства зеленого существа, но их поражал шок. Только отдельные экземпляры сумели пережить трудную ломку организма.
Перед ученым возникла другая проблема: чем "исправить" недостаток нового препарата, как подстегнуть живой организм, чтобы он сам перешел на обычный способ питания органической пищей?
Ильин испытывал чуть ли не сотый катализатор. Что-то туманно вырисовывалось. Он напряженно следил за результатами.
Побелевший от ненависти Габеманн подскочил к нему и грубо оттолкнул от прибора.
- Что вам надо? - закричал Ильин.
- Я сейчас рассчитаюсь с вами, - прошипел Габеманн и длинной костлявой рукой потянулся к горлу Ильина. Лицо его было искажено гневом.
Аркадий Павлович с силой ударил его по руке.
- Вы с ума сошли! Марш отсюда, или я вас убью! - Ильин, не владея собой, бросился на Габеманна и в одну секунду вытолкнул его за дверь. - Негодяй! - выругался Ильин и снова сел за прибор. - Еще минута и весь труд был бы потерян...
Между тем Габеманн уже вел допрос. Как оказался за стеной зеленый поросенок? Мейер и Крафт уверяли, что ни они, ни тем более Ильин все эти дни не покидали да и не могли покинуть территорию дачи. Охрана подтверждала их слова.
- Больше того, - сказал Крафт, - у нас на даче нет ни грамма препарата. Все ампулы израсходованы.
- А что, собственно, случилось? - спросил Мейер.
Вместо ответа Габеманн сунул ему газету. Все с интересом прочитали сенсационные сообщения. И тогда охранник вспомнил историю с пропавшим поросенком. Значит, он не попал в пасть к овчаркам?
- Разрешите сказать, шеф, - вставил он слово. - Я знаю, в чем дело. Этот поросенок просто сбежал от нас. Ильин его упустил. Мы думали, что его разорвали собаки. А он сумел разыскать лазейку и удрал. Ильин тут ни при чем.
Габеманн остыл. Какая глупая история! И вот результат.
Он не захотел встречаться с Ильиным.
- Передайте ему, что мы выезжаем, - сказал он Крафту. - Пусть собирается. На сборы три часа. История с зеленым поросенком может наделать нам много неприятностей. Сворачивайте лабораторию, господа, грузите на машины. Чтобы сегодня же до темноты все было закончено!
Из комнаты вышел Ильин:
- Успокоились, Габеманн? Будьте любезны разъяснить мне, обдуманные это действия или истерический припадок, болезнь, приобретенная вами на фронте?
Габеманн только скрипнул зубами. Жаль, что этот наглец нужен фирме, он бы показал ему, как надо разговаривать... Но положение обязывало.
Как только мог спокойно, он ответил:
- Некоторые обстоятельства принудили меня к этой вспышке. Все выяснено, обвинение снимается. Мы выезжаем на новое место.
- Зачем? Куда?
- Потрудитесь прочитать.
- Габеманн передал Ильину газету.
Пробежав глазами по столбцам, Ильин рассмеялся:
- Все ясно! Маленький паршивец убежал от нас в сад, и я думал, что он угодил к овчаркам. Поросенок, как видно, оказался храбрее, чем мы о нем думали. Ну, и что из этого?
- Вокруг нашей дачи большое волнение. На ферме Биглера - толпы людей. Мы вынуждены выехать в другое место.
- Я не смогу тогда выполнить условия нашего договора, Габеманн. Свернуть лабораторию это значит начать все сначала.
Он действительно боялся за свою работу, за судьбу "штамма 1662", который уже дает такие обнадеживающие результаты. Еще бы несколько дней...
- Куда вы отправляете нас? - спросил он.
- Туда... - Габеманн неопределенно махнул рукой на север.
- Повторяю, это осложнит работу лаборатории.
- Приказ шефа.
Взгляды, которыми они обменялись, были не из тех, что называются дружескими. "Есть ли у него еще ампулы?" - мучился Габеманн.
"Ты затеял что-то недоброе", - в свою очередь, думал Ильин. Он повернулся и пошел в свою комнату.
Габеманн посмотрел ему вслед: "Надо быть начеку", л решил он.
Длинные железные полуприцепы с маленькими зарешеченными окнами и плотными дверями видом своим напоминали душегубки военных лет. По коричневому фону шла надпись: "Хлеб". Теперь в них грузили ящики с приборами. Весь большой груз в металлических коробках грузился на автомобили с поспешностью, какую можно наблюдать только во время пожара или наводнения.
За стенами виллы до самой ночи вспыхивали лампы фотографов, слышался смутный гул человеческой толпы, шум то и дело проносившихся машин. А вилла стояла без огней, тихая и затаившаяся, словно и не было там двух десятков очень деятельных людей, с молниеносной быстротой опустошающих комнаты.
Ильин задержался у себя в комнате. Он нервничал. Куда его повезут? За свою жизнь он не боялся. До тех пор, пока в нем нуждаются, пока он не открыл тайну препарата другим, его не уничтожат. Стоит ему доверчиво передать схему получения "вещества Ариль" тому же Мейеру или Крафту, как на другой день его вычеркнут из списка живых. А жить надо! Еще не до конца выяснена важнейшая проблема обратного хода реакции.
Он нащупал в кармане коробку с ампулами. Куда их деть? Может быть, лучше разбить? Он вынул ампулки, но тут же снова спрятал в карман и пошел в комнату к Маше.
- Мы сейчас уезжаем, Маша, - сказал он.
- Зачем?
- Так приказано. Я помогу тебе собраться.
Она стояла, опустив руки. Ильин начал складывать вещи.
- Надень это. - Он подал девушке костюм.
Маша послушно переоделась. Тогда Ильин вынул коробочку, выложил половину ампул в свой карман, а коробочку с оставшимися ампулами спрятал в карман Машиного костюма.
- Коробочку видишь? Я кладу ее вот сюда, в этот карманчик, - сказал он ей. - Береги.
Аркадий Павлович считал, что так будет надежнее.
Маша равнодушно откликнулась:
- Клади. Буду беречь.
Ильин не успел выйти из комнаты, как открылась дверь и вошел Габеманн.
- Вы здесь? - удивился он.
Его глаза быстро пробежали по лицу Ильина, скользнули по девушке. "Интересно", - подумал он и произнес:
- Прошу вас побыстрее уложить приборы. Вас там ждут помощники.
Ильин не ответил ему. Он был слишком озабочен. В этой спешке, в этом бегстве разве долго забыть что-нибудь очень важное. Надо действительно самому заняться лабораторией. Поросенок... Выходит, что его поступок обернулся против него самого. Это хорошо, что поднялся шум. Но переезд... Вот об этом он тогда не подумал.
В темноте ранней ночи бесшумно открылись ворота виллы, из них выехали грузовики и, не включая фар, помчались, все ускоряя ход, по шоссе дальше от города, огни которого образовали огромное зарево на южной стороне горизонта.
Эвакуация "Лаборатории биологических препаратов" закончилась в срок, назначенный Кирхенблюмом.
Ажиотаж вокруг Найденыша. Похищение зеленого поросенка. Статья доктора Фихтера. Биглеру вторично не повезло. Смерть Фихтера.
Статьи в газетах о загадочном Найденыше следовали одна за другой. Общественное мнение требовало новых и новых данных.
Авторами статей являлись уже не только досужие репортеры, но и маститые ученые с именем. Версия о живом существе, способном к прямому синтезу солнечной энергии, нашла несколько приверженцев и в то же время, как и подобает любой гипотезе, приобрела столько же, если не больше, противников.
Со страниц газет известие о зеленом существе перешло на страницы научных журналов. Там сразу же начался спор. Он вовлек в свою орбиту ученых из других стран и сделался на какое-то время буквально всеобщим, затмив сообщения о катастрофе на угольных шахтах Бельгии, и очередное дело об атомном шпионаже, и сенсационное открытие, связанное с находкой в водах Индийского океана кистеперой рыбы, жившей на Земле триста миллионов лет назад.
Все зеленые по цвету представители мира насекомых и пресмыкающихся подверглись массовому анализу и строгому исследованию на столах физиологических лабораторий. С особой страстью споры возобновились вокруг вопроса, является ли зеленый пигмент у гусениц, некоторых земноводных и гадов близким к хлорофиллу. Ученые доказывали каждый свою точку зрения со страстностью, часто переходящей в форму язвительную и оскорбительную для противника.
Научная перепалка продолжалась довольно долго. Она велась в форме отвлеченных, абстрактных суждений. Удивительно, как большие ученые, натренировавшиеся в спорах и логических рассуждениях, не додумались до простой вещи: исследовать не лягушек, не гусениц и не земноводных, а самого виновника кутерьмы - поросенка Найденыша, который ничего не знал о шуме, бушевавшем на обоих полушариях планеты, жил себе по-прежнему покойно и привольно, принимал солнечные ванны и рос да рос.
Наконец кому-то пришла в голову эта простая мысль. Но было уже поздно.
История с Найденышем закончилась весьма прозаически.
Часов в одиннадцать вечера к ферме Биглера подъехал "мерседес-бенц" - сверкающая лаком и хромированной сталью дорогая машина. Из нее не торопясь вышел высокий худой господин в дымчатых очках и шляпе, с несколько излишне загнутыми на лоб полями, отчего лицо его оставалось в тени.
- Чем могу служить? - вежливо спросил фермер, уже привыкший за эти шумные дни к приему всяких ученых персон.
- Я хочу купить вашего зеленого поросенка, - просто ответил приезжий. - Он мне нужен для экспериментальной работы. Сколько вы за него хотите?
Биглер пожал плечами. Хитрый крестьянин тут же сообразил, что из этого предложения можно сделать бизнес. Боясь прогадать, фермер не спешил с ответом.
- Прошу вас в дом, господин, как вас, простите?..
Но приезжий не счел нужным называть свою фамилию.
- Не тяните, Биглер. У меня мало времени. Сколько?
Герр Биглер понял, что имеет дело с человеком деловым и решительным. Почти зажмурившисьот страха за свою смелость, он выпалил:
- Двадцать пять тысяч марок.
Приезжий только хмыкнул в ответ.
Биглер пролепетал, оправдываясь:
- Мне уже давали пятнадцать тысяч.
- Дурачье! За паршивого поросенка, в котором только и радости, что какой-то там цвет... Ну вот что, получайте шестьсот марок и давайте своего гибрида.
Фермер выпрямился, на лице его появилась наглая решимость.
- Двадцать пять тысяч, уважаемый, и только двадцать пять.
Господин в шляпе обернулся назад. Тотчас же из машины вышли еще двое. И не успел Биглер моргнуть, как получил от одного из них такой удар в подбородок, что тут же сел на ступеньки крыльца и забыл на какое-то время о нашем дивном мире. Очнулся он с тряпкой во рту и связанными руками и ногами. Около него стоял приезжий господин и выразительно играл пистолетом, подбрасывая его на ладони.
Биглер тоскливо вздохнул и опять зажмурился. Приоткрыв глаз, фермер заметил, как мимо него прошли два человека. Один из них нес мешок с Найденышем.
Господин сказал:
- Минуты через три можете помычать, герр Биглер. Вас услышат в доме и развяжут. Но не раньше. Я бью из пистолета без промаха на семьдесят метров, пять лет практиковался в этом спорте на войне. И, пожалуйста, забудьте о нас. Желаю здоровья!
"Мерседес-бенц" заворчал, рванулся и скрылся. Герр Биглер полежал еще немного и начал языком выталкивать изо рта тряпку и мычать. И тут же из дома выскочил проворный Курт, испуганно вскрикнул и бросился обратно.
Когда хозяина развязали, ввели в дом и влили ему в рот полстакана мятной настойки, Биглер засопел и вдруг захныкал как маленький:
- Старый я дурак! Надо было брать шестьсот марок. А теперь ни денег, ни Найденыша...
Соседи были крайне удивлены, узнав о случившемся. Это был, пожалуй, единственный случай, когда толстому, неуклюжему фермеру не повезло.
Зеленый поросенок исчез. Шум, поднятый в печати из-за этого чуда с изумрудно-зелеными глазами, стал понемногу утихать, а через несколько дней если кто и вспоминал о зеленом животном, то не иначе, как с юмористическим оттенком, как об анекдоте, раздутом бессовестными журналистами.
Новый, неимоверный по силе взрыв сенсации последовал однажды после шести часов вечера, когда в Мюнхене вышла все та же газета "Зюддейче цейтунг". Говорят, что тираж ее разошелся самое большее за три часа. Типография срочно начала печатать вторые двести тысяч. Виной тому была статья доктора Фихтера, директора заповедника где-то в верховьях Дуная.
Чтобы не допустить ни малейшей неточности, нам придется воспроизвести здесь целиком этот небольшой документ, который потряс людей во всех странах мира.
В статье говорилось следующее:
"Я с интересом и любопытством прочитал в газете "Зюддейче цейтунг" статью о появлении странного зеленого поросенка на ферме господина Биглера. Ажиотаж и споры, разгоревшиеся вокруг этого животного, к сожалению, ничего не дали, они увели ученых в сторону от главного события. Читателям газеты стало известно, что зеленый поросенок похищен с фермы герра Биглера и бесследно исчез. Кто-то оказался заинтересованным в том, чтобы этот феномен природы не был полностью разгадан, а мир не воспользовался открытием, которое может сделать переворот в науке и дать человечеству неизмеримые блага, значение которых равно, на мой взгляд, открытиям в области атомного ядра.
Как объективный человек и ученый, заинтересованный в прогрессе науки, я не могу не довести до сведения общественного мнения страны, что история с появлением на территории нашей земли Бавария зеленых животных мне известна больше, чем кому-либо другому из моих сограждан и коллег.
Зеленые животные существуют. Это я заявляю с полной ответственностью. В нашем заповеднике есть две косули и несколько морских свинок, которые довольно длительное время живут под моим наблюдением. Они не принимают органической пищи и используют солнечный свет для развития и поддержания жизни. Это первые живые существа на земле, способные осуществлять синтез углекислоты воздуха, солнца и минеральных солей, то есть делать ту же работу, какую производит каждое зеленое растение при солнечном освещении.
В клетках кожного покрова этих животных находятся хлоропласты. Способ насаждения хлорофилла в животные клетки и питания животных по типу зеленых растений открыл и применил на практике никому доселе не известный русский ученый Аркадий Павлович Ильин, который некоторое время жил и работал в моем заповеднике. Свое открытие он осуществил в лаборатории заповедника, чем я, как директор этого учреждения, вправе гордиться.
Аркадий Ильин еще во время войны бежал из лагеря для восточных рабов. Я приютил его. Потом он внезапно исчез, Никаких сведений о нем в дальнейшем не было.
Появление на ферме герра Биглера зеленого поросенка свидетельствует о том, что гениальный ученый Ильин жив, продолжает свою работу, но находится в руках явно злонамеренных людей, желающих воспользоваться его открытием в злобных или корыстных целях.
Я обращаюсь к людям доброй воли, к ученым моей страны и советским офицерам из Контрольной комиссии с настоятельной просьбой помочь разыскать Аркадия Павловича Ильина и дать возможность этому большому ученому продолжать свою работу на благо людей всего мира.
Ганс Фихтер, доктор, директор заповедника в Шварцвальде, Рейнбург, п.я. 14".
Буря удивления, негодования, возмущения и любопытства бушевала в этот вечер на улицах городов и сел южной провинции Германии. Толпы народа осаждали официальные учреждения, помещения газет и радио, требуя разъяснений и новых сведений об Ильине и его открытии.
К восьми часам вечера "Зюддейче цейтунг" конфисковали под предлогом "возбуждения народа в пределах, вызывающих общественный непорядок". Патрули полиции и оккупационных войск разъезжали но улицам городов. Во всех собраниях, в театрах, в пивных, клубах только и говорили о статье доктора Фихтера.
Вполне естественно, что первыми откликнулись на призыв доктора Фихтера репортеры. Они снова нагрянули на ферму к Биглеру. Если у него появился продукт творения Ильина, значит, и сам Ильин обитает где-то недалеко.
И тут Биглеру не повезло второй раз в жизни.
Вслед за газетчиками ферму наводнили разные люди. Огромная толпа любопытных, потрясенных открытием людей - ученых, дилетантов и, конечно, полицейских, - заполнила все десять гектаров земли около фермы и через день превратила вспаханные участки в хорошо утрамбованные площадки. Ни уговоры, ни угрозы не помогли. Люди хотели услышать новости из первых уст. То, что пощадили в свое время война и бомбы - огороды, поля, посевы, - в течение дня было вытоптано, вырвано, изъезжено колесами автомобилей. Каждый поросенок, принадлежавший несчастному фермеру, прошел через сто рук. Визжавших животных ощупывали, осматривали, пребольно щипали только потому, что они когда-то имели честь пастись рядом с Найденышем. Толпа, осаждавшая дом Биглера, шумела.
- Где Ильин, который принесет людям сытую жизнь?
- В петлю мерзавцев, укравших ученого!
- Искать Ильина!!!
В отдельной комнате трепещущего, напуганного до смерти фермера допрашивали опытные детективы. Кое-как им удалось понять, что Найденыш пришел в стадо со стороны особняка, окруженного стеной. Как только слух об этом донесся до толпы, на штурм стены полезли сотни добровольцев. Вилла была исследована метр за метром. Увы, она была пуста!
Возбуждение в районе заповедника было еще большим. Полиция оцепила поселок и с трудом сдерживала толпу. К зеленым косулям. Джу и Рому допускали только ученых. Фихтер давал объяснения. Лиззи держалась с достоинством. Она восседала в плотном кольце репортеров и отводила душу, рассказывая все, что касалось Ильина и Бегичевой, а заодно и все, что в. свое время позволяла высказывать только про себя.
Ученые осматривали зеленых животных, с чувством жали Фихтеру руку и требовали разъяснений, бесконечных разъяснений.
И вдруг однажды утром Фихтера нашли в постели мертвым.
Еще одна трагедия. Месть за разоблачение тайны открытия. Газетам было запрещено печатать сообщения о смерти. Служанку Лиззи куда-то увезли. Эксперты молчали. Они-то знали: в стакане с остатком минеральной воды, которую доктор пил на ночь, и в бутылке с этой водой найдены следы синильной кислоты. Пробка была аккуратно проколота шприцем...
Несчастный ученый пал жертвой своей смелой статьи.
Со смертью Фихтера всякая возможность установить место нахождения Ильина или близких ему людей совершенно исчезла.
Еще не успел затихнуть шум, вызванный статьей Фихтера, а затем его смертью, как новые сведения об Ильине взбудоражили общественное мнение Западной Германии. На этот раз под статьей стояла подпись Франца Кобленца.
Он писал:
"Я знаю Аркадия Ильина. Долгое время мне пришлось жить вместе с этим человеком в лагере для режимных заключенных. Русского ученого Ильина бросили в лагерь за отказ передать ведомству ТОДТа тайну своего необыкновенного препарата. Его подвергли страшным мучениям, но этот честный и твердый человек решил умереть, но не выдать своей тайны...
Он избежал смерти. В невероятно трудных условиях Аркадий Ильин вместе с другими заключенными совершил побег из лагеря. Мы расстались с ним в лесу, в районе города Рейнбурга; отсюда Ильин пошел на восток, пытаясь пробраться к фронту. В заповедник доктора Фихтера он попал, вероятно, случайно и здесь, пользуясь сочувствием честных людей, проделал свой блестящий эксперимент над животными.
Главным истязателем Аркадия Ильина в лагере и лаборатории при лагере являлся некий профессор Вильгельм фон Ботцки, который продался фашистам за чин полковника. Имя этого изувера, руководившего секретной лабораторией гестапо, Аркадий Ильин произносил много раз. Нити заговора против Ильина надо искать через Вильгельма фон Ботцки"
Вмешательство советских военных властей и общественное мнение заставили на этот раз официальных лиц из местного правительства потрудиться над "делом Ильина". Специальная комиссия напала, наконец, на путь следования сбежавшей "Лаборатории биологических препаратов", в которой, по всей вероятности, и работал Ильин. Выяснилось, что эта "лаборатория" не принадлежала ни к одному из ведомств, а была в некотором роде ничейной, частной. След лаборатории вскоре нашелся в Гамбурге, но снова потерялся в порту, откуда в широкий мир ежедневно уходили десятки кораблей разных стран.
Собственно, члены комиссии узнали некоторые подробности о фирме "Эколо" и ее руководителе, старом Кирхенблюме, а узнавши, до смерти испугались последствий. Им довольно прозрачно намекнули, что будет полезнее для их собственного спокойствия и благополучия не замечать кое-каких вещей. В результате комиссия ограничилась составлением очень куцего документа, который подтверждал важность биологического открытия, сделанного человеком, "имя которого и сам факт его существования вызывают большое сомнение".
Постепенно о Фихтере, об Ильине, о зеленом Найденыше и о странных существах Джу и Роме стали забывать...
Поездка в неизвестность. Украденные ампулы. Приметные знаки на пути фургонов. На берегу моря.
Фургоны неслись по бетонным автострадам с огромной скоростью. Но от Мюнхена, южного города Германии, до ее северных границ - немалое расстояние. Машины нуждались в заправке, люди еще больше, чем машины, нуждались в отдыхе. Поэтому, как ни поспешно было бегство, на ночь фургоны останавливались, хотя распорядителям этого блиц-путешествия такие остановки были явно не по душе.
Если бы можно было одним взглядом окинуть дороги страны на протяжении, скажем, пятисот километров, то наблюдатель сразу заметил бы в потоке самых разнообразных автомобилей эту колонну, которая неслась со скоростью, превышающей всякие нормы движения. Колонна шла точно на север.