И. Альцог продолжает:
«25 марта 1409 года участники собора, выслушав двух выдающихся теологов – Пьера Д'Эгю и Жерсона, – провозгласили собор Вселенским. Протесты Бенедикта XIII и Григория XII были отвергнуты, а сами они названы злобными клятвоотступниками, неисправимыми раскольниками, еретиками, оторвавшимися от христианства. Ни тот ни другой не мог быть главой христианства».
М. Ренери пишет:
«Среди кардиналов, бывших в прошлом сторонниками Григория XII, первое место занимал кардинал собора святого Евстафия Балтазар Косса. Теперь он стал главной опорой собора в Пизе, так как мог предоставить в его распоряжение войска, деньги, земли. В то время как папа Григорий XII был вынужден искать убежища у Карла Малатесты, правителя Римини, Косса вел себя как полновластный хозяин в Болонье, Форли и Фаэнце, не обращая внимания на угрозы и проклятия папы. Это он помешал войскам неаполитанского короля Владислава вторгнуться в Пизу и разогнать собор.
Человек, взлетевший так высоко и стремившийся подняться еще выше, имел, естественно, много друзей и смертельных врагов. По всей Европе ходили о нем самые противоречивые слухи.
Одни говорили, что он происходил из старинной и знатной семьи Неаполя, занимался изучением искусства и философии, потом увлекался военным делом, отличился во многих сражениях и, наконец, предпочел всему служение церкви, быстро продвинулся и на этом поприще, и папа Бонифаций IX назначил его правителем Болоньи и прилегающих к ней районов, которые он сумел уберечь от опасности отторжения и сохранить под властью папского государства.
Другие утверждали, что Косса, будучи еще совсем молодым, занимался пиратством у берегов Сицилии и с того времени приобрел привычку днем спать, а ночью бодрствовать, что, будучи студентом Болонского университета, он легкомысленно относился к занятиям и вел весьма беспутную жизнь. А когда Косса стал священнослужителем, папа Бонифаций IX, его земляк, зная его способность ловко улаживать любые дела, стал выдвигать его постепенно на все более и более высокие посты и наконец сделал правителем Болоньи. Здесь особенно проявились военный и административный таланты Коссы. Он стал полновластным тираном, который ни с кем не считался, никого не уважал, по собственному усмотрению распоряжаясь имуществом и жизнью граждан.
Но как бы там ни было, голоса его друзей звучали громче, чем голоса врагов, и только под его руководством люди надеялись добиться выполнения будущих решений собора и открыть ворота Рима (который находился во власти друга Григория XII, короля Неаполитанского королевства) вновь избранному папе» [49, 50, 53, 88].
– Сколько народу! – воскликнул шедший справа человек, обращаясь к тому, кто шел посредине. – Наверно, больше десяти тысяч людей стеклось в Пизу, чтобы похвалиться потом, что они были здесь во время собора.
– Конечно, мой благочестивый Ринери! – насмешливо произнес высокий смуглый красавец, шедший посредине, красная мантия которого была скрыта черным плащом. – Все будут гордиться тем, что были здесь, когда происходил Этот исторический собор!
Вдали показалась река Арно. Человек в красной мантии кардинала, Балтазар Косса, как, наверно, уже догадался читатель, обернулся к своему спутнику слева, высокому и плотному человеку.
– Смотри, Гуиндаччо! Чтоб ноги твоей не было в таверне! Плохо тебе будет, если я еще раз застану тебя там.
Когда-то мускулистый, а теперь обросший мясом и жиром и отрастивший живот одноглазый пират, ставший священником, приспешник Коссы, захныкал, состроив страдальческую мину:
– Святейший, кто тебе предан больше меня? Почему ты всегда ко мне несправедлив? Кто служит тебе вернее, чем я?
Косса резко повернулся к нему.
– Замолчи, изменник, негодяй, тебе ли говорить о верности! – раздраженно крикнул он. – Вспомни день, когда умер Иннокентий и я должен был ехать в Рим… Вспомни женщину, с которой ты был, мерзавец…
Буонакорсо побледнел, вспыхнул, снова побледнел.
– Нет… нет… – бормотал он сквозь зубы, не смея поднять глаз на Коссу.
У богатого особняка – своей резиденции в Пизе – Косса остановился. Здесь тоже толпился народ.
Гуинджи, епископ Фано, товарищ Коссы по университету и пиратству, обратился к нему:
– Все знают, что ты сейчас самая выдающаяся личность среди церковников, Балтазар, вот они и пришли посмотреть на тебя.
Косса покачал головой, выражая сомнение.
Он уже собирался войти в дом, как вдруг увидел кого-то в толпе, и глаза его сверкнули.
Он бросился в толпу, расталкивая людей, удивленно смотревших на него, и догнал убегавшую женщину, знатную госпожу по виду, старательно прятавшую лицо. Он грубо схватил ее за руку и заставил обернуться.
– Има… – взволнованно произнес он.
С грустной болезненной улыбкой она смотрела на Коссу.
Прокладывая дорогу через толпу, Косса повел женщину к дому.
Наш герой с удивлением отметил, что прошедшие годы не оставили следа на лице болонской красавицы. Он внимательно вглядывался в большие, выразительные, устремленные на него глаза с трепетавшими от волнения ресницами. Взгляд ее был нежным и мечтательным. Он видел, что она рада этой встрече. Несомненно, любовь, ровная и неизменная, продолжала жить в сердце Имы – после стольких лет.
– Ты давно здесь? – тихо спрашивал Косса, продолжая крепко держать ее за руку.
– Уже десять дней… Но я избегала встречи… – Она робко улыбнулась. – Мы давно решили приехать сюда… – и покраснела, произнеся слово «мы».
Косса исподлобья взглянул на нее:
– Ты предложила приехать? Или… он?
– Я, – быстро ответила Има, с волнением и обожанием глядя на своего бывшего любовника.
Косса, не успев обрадоваться ее признанию, почувствовал на себе чей-то взгляд. Он вздрогнул и обернулся. На верхней площадке лестницы стояла Яндра и пристально смотрела на него.
Косса невозмутимо повернулся к своей старой подруге.
– Има, – прошептал он, – приходи завтра на Кампосанто, в левый северный угол. (Кампосанто – одно из чудес Пизы. Это кладбище известно собранными там произведениями искусства. Оно расположено по соседству с соборной площадью.) – И Косса спокойно повел Иму наверх.
– Яндра, – обратился он к своей любовнице, – это госпожа Джаноби из Милана, мой старый друг. Благодаря ей мы остались в живых.
Яндра холодным взглядом окинула женщину, а Косса подошел к епископу Фано, следовавшему за ними вместе с Буонакорсо.
– Ринери, – тихо приказал он, – сейчас же мчись в палаццо Гамбакорти. – оно на левом берегу Арно, – и скажи, что я занимаю его.
Палаццо Гамбакорти – большой дворец на южном берегу Арно, сохранившийся до сих пор и известный туристам под названием «Палаццо коммунале». Этот дворец и хотел использовать Косса для свиданий со своей прежней возлюбленной, а теперь женой миланского феодала Аньоло Джаноби, который приехал в Пизу по случаю собора и, не зная ничего о прошлом жены, взял ее с собой, буквально бросив в пасть волка…
Поднявшись по лестнице в зал, они уселись в заранее приготовленные двадцать четыре кресла. Двери закрылись. Началось заседание конклава, который должен был избрать одного, общего для всего западного христианства папу вместо двух, отстраненных от престола.
Читатель уже, наверное, понял, что из двадцати четырех только двое могли претендовать на этот высокий пост. Один из них – кардинал собора святых апостолов, архиепископ Милана Петр Филарг, по происхождению грек с острова Крит, известный своей образованностью и высокой моралью, другой – кардинал собора святого Евстафия, знатный неаполитанец, папский легат, правитель Романьи, ловкий и влиятельный политик, наш герой Балтазар Косса.
Большинство кардиналов высказалось за то, чтобы папой стал Косса.
Но бывший пират, спокойно поднявшись с кресла, сдержанно и скромно обратился к кардиналам:
– Братья! Я не могу принять ваше предложение, так как среди нас есть человек более достойный. – И он указал на критянина. – Раз между нами есть такой высоконравственный и мудрый церковный муж, как Петр Филарг, никто другой не может возглавить западную церковь, особенно теперь, когда взоры всех христиан обращены к нашему конклаву и весь народ ждет исцеления духовных ран, нанесенных предшествующими папами. Только он достоин быть папой [96]!
И голоса всех двадцати четырех кардиналов, искусно сагитированных Балтазаром Коссой, были отданы кандидату, указанному этим всесильным человеком. Итак, 7 июля папой был избран кардинал – грек Петр Филарг, принявший имя Александра V [79].
Когда они вышли из дворца архиепископа, где происходили выборы, епископ Фано недоуменно посмотрел на своего старого друга и с горечью, тихо спросил:
– Что ты сделал, Балтазар? Что с тобой случилось?
Косса удовлетворенно рассмеялся.
– Бедняга Ринери, ты хотел, чтобы я согласился сейчас стать папой? Сейчас, когда внимание всех обращено сюда? Ты хочешь, чтоб я вам дал в руки оружие своим открытым врагам и так называемым «друзьям», дал повод копаться в моем прошлом и порочить меня? Нет. Сейчас не время. В этой ситуации Филарг – фигура самая подходящая. К нему все относятся хорошо – и те, кто поддерживал Бенедикта, и те. кто поддерживал Григория. Теперь Франция и Англия будут за него. Польша, Богемия, Венгрия – страны, где он бывал как папский легат, – признают его законно избранным папой. Да и в Италии многие его признают [87].
Читатель понимает, конечно, что наш герой очень мудро поступил, отложив свое избрание на святой престол.
Эм. Фанчелли пишет:
«Косса давно уже мог быть избран папой, но он решил отказаться от престола и предпочел поставить под удар Петра Филарга, зная, что он, заняв папский престол (под именем Александра V), станет послушным орудием в руках могущественного кардинала и легата в Болонье. Действуя так, Косса заботился главным образом о себе и своих родственниках. Три его брата, известные пираты, заняли высшие военные должности в папском государстве. Сам же Косса, как советник и наставник папы Александра V, приобрел еще большее могущество. Он руководил внешней политикой святого престола. И в случае смерти престарелого Александра V он наверняка должен был унаследовать святой престол».
…Это было в начале августа 1409 года. Однажды утром наш герой отправился к своей бывшей любовнице, ставшей теперь женой миланского феодала Джаноби, с которой он возобновил связь. Но настроение у него было подавленное. Его беспокоило, что накануне, когда он направлялся на южный берег Арно, на мосту Панте ди Меджо ему встретилась Яндра делла Скала.
«Черт возьми, почему она оказалась так близко от Имы?» – подумал Косса.
Яндра сделала вид, что не заметила его. Но Косса встревожился, – в последнее время она как-то странно вела себя.
«Может быть, она узнала что-нибудь? От кого? Кроме Ринери и Гуиндаччо, никто ничего не знает… Но что там произошло? Почему столько народу?»
Действительно, у палаццо Гамбакорти собралась большая толпа.
Бывший пират, растолкав людей, ворвался во дворец.
В кровати, обливаясь кровью, лежала женщина. Поодаль четверо мужчин держали убийцу. В руках одного из мужчин был окровавленный стилет.
– Убийца нанес ей четыре удара, – рассказывал он. – Два в грудь, очень сильных, и два в шею.
Косса вытолкал из комнаты людей и схватил за горло убийцу.
– Кто? – свирепо глядя на него, спросил пират. – Кто заставил тебя сделать это?
Убийца молчал. Косса, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо и выбил ему три зуба. Изо рта преступника по лилась кровь.
– Говори, кто тебе заплатил? – прохрипел Косса.
Убийца, пошатнувшись от страшного удара, растерянно смотрел на разъяренного священнослужителя и бормотал что-то разбитыми губами… Глаза Коссы потемнели от гнева. Буонакорсо вызвался привести лучшего в городе лекаря. Кто-то уже позвал женщин, чтобы обрядить покойницу Неподвижную Иму переодели в другое платье подняли и повезли в дом, где жил Аньоло Джаноби…,
Усилий для этого требовалось теперь больше, так как каждому из них приходилось бороться с двумя соперниками.
Григорий XII незамедлительно предал анафеме и Бенедикта XIII и Александра V. Епископы и священники, оставшиеся верными ему, должны были читать полученный текст анафемы на литургиях по воскресным и праздничным дням, когда собиралось особенно много народа.
Священники с зажженными свечами в руках становились полукругом и читали текст анафемы. Если же на литургии присутствовал епископ, он, облачась в самое пышное одеяние и став у алтаря – в самом священном месте церкви, сам торжественно оглашал анафему Григория XII.
– «Бенедикт – еретик, раскольник и богоотступник – больше не одинок. Из мрака явился еще один хитрый и нечистый демон. Сатана в облике старого кардинала, превзошедший самого антихриста, его наместник на земле. Да будут прокляты оба антипапы – и Бенедикт и Александр. Вечное проклятие на головы обоих антихристов. Да поразит их гнев Господень. Пусть пламя гнева его сожжет их, как пожар сжигает леса, пусть испепелит он их, как огонь испепеляет горы. Пусть позор падет на их головы».
После каждого абзаца анафемы священники хором, фальшиво, но внушительно, не очень благозвучно, но вдохновенно тянули нараспев:
– Ами-инь!
– «Проклятия Господни сынам Израиля, вложенные им в уста Моисея, пусть падут на головы нарушителей мира и единства церкви. Пусть будут прокляты их жилье, доходы их и имущество, проклятие им самим».
– Ами-инь!
– «Да ниспошлет на них Господь жажду, нищету, холод и жару и заставит их покориться».
– Ами-инь!
– «Да истребит их Господь на этой земле».
– Ами-и-нь!
– «Пусть трупы их будут пищею птицам небесным и зверям».
– Ами-и-нь!
– «Да не примет земля после смерти всех, кто поддерживает и признает их».
– Ами-и-нь!
Заканчивая эту торжественную церемонию, священнослужители должны были бросить на землю свечи и затоптать их [94]…
Не отставал от Григория XII и Бенедикт XIII.
«Вероотступники – священнослужители, собравшиеся в Пизе, а также антихрист Григорий – выступают против меня, законного папы. Но собор в Пизе – это псевдособор, Это скандальное сборище коварных бунтовщиков, скопище заговорщиков и нечестивцев, озлобленных, святотатцев, погрязших в адских грехах, заслуживающих небесной кары, Это клубок червей, кишащих в зловонной гнили и грязи», – писал он в своей анафеме [87].
И продолжал:
«Полные смирения и снисходительности, мы предаем Григория и Александра, антихристов, приверженцев Сатаны, суду Божьему. Пусть тела их умрут, а души, раскаявшись, спасутся в день второго пришествия. Но если они не покаются и не искупят своей вины, все проклятия Ветхого и Нового завета пусть падут на головы антипап и их кардиналов, а также любого из их защитников, будь то крестьянин, горожанин или властелин. Да будут они прокляты навеки при жизни и после смерти. Да низвергнет их меч Господень в бездну и имена их забудутся навеки. Да поразит их Господь язвами и чесоткой, паршой, ниспошлет на них слепоту и слабоумие.
Пользуясь правами наследника святого Петра, апостола Иисуса Христа, первого проповедника христианской веры, лишаем их и их приспешников святого причастия и запрещаем предавать их тела погребению в земле. Пусть поглотит их адская бездна в наказание за их страшные проступки» [86].
Мы не будем описывать церемониальных подробностей, сопутствующих чтению анафемы Бенедикта XIII, – перезвона колоколов, бросания свечей и многократного повторения священниками слова «Аминь», так как пришлось бы исписать много страниц.
– Что же теперь будет? – спрашивал Александр V у нашего героя, когда они были еще в Пизе.
– Не беспокойся, святой отец, – ответил Косса. – Ты законный папа. Ты выбран Вселенским собором в Пизе. Пока еще не все западные христиане признают тебя, но скоро признают, ручаюсь тебе. Скоро ты сам убедишься в моей правоте. Не робей. Пошли и ты анафему старым папам. Она будет иметь больший вес, потому что ее подпишут все иерархи церкви, которые были на соборе в Пизе.
И на пятнадцатом заседании собора участники собора предали анафеме двух отвергнутых церковью пап. Их заклеймили как неисправимых преступников. Григорию XII и Бенедикту XIII угрожали страшными наказаниями, применяемыми в подобных случаях, – сожжением на костре, если они не поспешат раскаяться и подчиниться решениям собора.
На торжественных литургиях народу было объявлено, что все анафемы, провозглашенные ранее отвергнутыми ныне папами, считаются недействительными [58].
Де Поте пишет: «Косса был „душой“ собравшихся в Пизе церковных иерархов во время собора и продолжал оставаться „движущей силой“ третьей, наиболее многочисленной группировки расколовшейся западной церкви после окончания собора. Он умело способствовал ее бурному росту и в конце концов должен был привести ее к победе. Александр V, человек безвольный и нерешительный, тем не менее видел, в какую пропасть попали оба старых папы: на созванные ими соборы явилось лишь незначительное количество служителей церкви, а народ тех местностей, где проходили соборы, был настроен очень враждебно. Особенно в Фриауле, где был созван собор Григорием XII. Григорий, почувствовав эту враждебность, решил, что самым правильным будет скрыться и таким образом избежать расправы. Переодевшись, чтобы не быть узнанным, он отправился в Латисану, где должен был сесть на корабль. Но люди разгадали его намерения, схватили его и отобрали у него все ценности» [79].
Александр V боялся такой же участи. Он не знал, как поступать дальше, и надеялся только на советы Коссы. Тем более что финансовое положение святого престола было тяжелым. Папа ничего не мог предпринять. Он часто говорил:
– Когда я был архиепископом, я был богат. Стал кардиналом – стал беднее. Теперь я папа, и я нищий [104].
В это тревожное и смутное время Косса был единственным советником и экономической опорой папы Александра V. Однако, несмотря на то, что Косса давал Александру V столько денег, сколько тот просил, папа не переставал жаловаться и сетовать на свою судьбу.
– Что же теперь будет? – снова и снова спрашивал он. – Ведь нас теперь трое!
– Это не имеет значения, – спокойно отвечал Косса. – Разве впервые появились три папы сразу?
Действительно было время, когда западной церковью управляли три… и даже пять пап. Это необычайное событие имело место триста лет назад, после того, как умер папа Бенедикт VIII. Его брат, не имевший до этого никакого отношения к церкви… купил папский престол и сделался папой под именем Иоанна XIX.
Почувствовав, что скоро должен умереть, Иоанн XIX завещал папский престол своему племяннику, сыну предыдущего папы, чтобы семья не лишилась дорого оплаченного поста. Племяннику его было тогда двенадцать лет (а по некоторым источникам – десять). [18]
Мальчик-папа уже в этом возрасте был испорчен до мозга костей. И по мере того, как он рос, росла и его распущенность. Один из последующих пап, Виктор III, писал о нем: «Это был не преемник апостола Петра, а преемник Сатаны. Он был настолько испорчен, грязен и подл, вел такую распутную жизнь, что я не осмеливаюсь описать ее». [19]
Когда Бенедикту IX было около пятнадцати лет, возмущенные римляне прогнали его с престола. Тогда он обратился за помощью к германскому императору Конраду II и тот помог ему вернуться в Рим и снова занять папский престол. Охваченный страстью к женщинам, этот мальчик не изменил своего образа жизни, и римляне вторично подняли восстание, требуя его смещения.
Папа Виктор III пишет: «Римляне, возмущенные его развращенностью, низостью его нрава и страстей, похищениями женщин, убийствами, совершаемыми по его приказу, требовали смещения его и выборов другого папы» [87].
Папой был избран епископ Савоны Иоанн, назвавшийся Сильвестром III. Это был второй папа. Но не прошло и трех месяцев, как Бенедикт IX снова занял папский дворец. Помогли ему в этом его родители и их друзья. Бенедикт предал анафеме Сильвестра III, так бесцеремонно прервавшего его «пастырскую» деятельность, и взялся за прежнее.
Однако он наконец понял, что ненависть народа к нему не утихает, и что, если он будет руководить паствой по-прежнему, дни его будут сочтены.
Виктор III пишет: «Бенедикт, предпочитавший жить как эпикуреец, а не как служитель церкви, решил выгодно использовать отстранение от папского престола и… продал его» [52].
Купил престол у папы Бенедикта IX его родственник, римский архипресвитер Иоанн Грациан. назвавшийся Григорием VI Это был третий папа. Бывший архипресвитер был, как пишет де Поте, скорее военным, чем священнослужителем, и плохо разбирался вцерковных делах. Поэтому было решено приставить к нему еще одного иерарха церкви, который должен был помогать ему выполнять обязанности «духовного отца христианства». Таким образом на престоле оказалось сразу два папы, да были еще два отстраненных, но не примирившихся с отстранением. Создалось четырех-властие, вызывавшее недовольство римлян. Они потребовали устранить это противозаконно – выбрать нового папу, единого для всего западного христианства.
Разлад между панами не замедлил сказаться. Григорий VI и его помощник, договорившись, выступили совместно против вновь избранного последнего папы. Новый папа со своей стороны изо всех сил старался «освободить» святой престол от «прихлебателей», которые присвоили права папы и доходы святого престола и не желали признавать его единовластия. Раздоры не прекращались. Пять пап (Григорий, его помощник, вновь избранный папа, а также Сильвестр III и Бенедикт IX) одновременно претендовали на престол. Рим был разделен ими на районы.
Так, например, Григорий VI обосновался в районе собора святого Петра, Сильвестр III – у Санта-Мария Маджоре, Бенедикт IX – в Латераие, при соборе святого Иоанна.
Когда германский император Генрих III приехал короноваться в Рим, Григорий VI, самый хитрый из всех пап, поспешил его встретить. После этого он с честью был принят императором и затем председательствовал на соборе в Сутри. Но один из монахов-отшельников тайно сообщил Генриху III о действительном положении вещей в Риме.
«Не допускай, господин, – писал он ему, – продолжения незаконного сожительства Ависаги Сунамитской с тремя мужьями (Бенедикт, Сильвестр и Григорий). Это твоя обязанность разъяснить преднамерение божье и разогнать скандальный тройной брак» [76].
Собор признал выборы Бенедикта IX, Сильвестра III и Григория VI недействительными, незаконными, симонистскими.
Епископ Бенжон пишет: «Император прогнал всех троих пан-дьяволов и предложил римлянам избрать нового папу по своему усмотрению. И так как в Риме не оказалось подходящего липа, папой был избран саксонец, епископ ванденбергский, принявший имя Климента II. Через год он был отравлен Бенедиктом IX, который в третий раз занял святой престол» [76].
Об этих событиях трехсотлетней давности и напомнил Косса Александру V, стараясь воодушевить его и рассеять его страхи.
– Да… В былые времена могло случиться такое… Но лучше бы это не повторялось. – Папу возмущало поведение некоторых правителей. – Если бы короли захотели, раскол давно прекратился бы, – говорил он. – Но многие из них стараются увековечить раскол, например король Арагона, Кастилии, германский император Рупрехт и особенно неаполитанский король Владислав, самый опасный из них. Он находится так близко, он владеет Римом. Где же мое место? Не Рим ли должен быть моей резиденцией?.
Косса и сам понимал, что папа будет в безопасности лишь тогда, когда Владислав, неаполитанский король, будет изгнан из Рима (проданного ему Григорием XII).
Задача эта была первостепенной в планах Коссы, и он давно уже энергично готовился к ее разрешению.
«25 марта 1409 года участники собора, выслушав двух выдающихся теологов – Пьера Д'Эгю и Жерсона, – провозгласили собор Вселенским. Протесты Бенедикта XIII и Григория XII были отвергнуты, а сами они названы злобными клятвоотступниками, неисправимыми раскольниками, еретиками, оторвавшимися от христианства. Ни тот ни другой не мог быть главой христианства».
М. Ренери пишет:
«Среди кардиналов, бывших в прошлом сторонниками Григория XII, первое место занимал кардинал собора святого Евстафия Балтазар Косса. Теперь он стал главной опорой собора в Пизе, так как мог предоставить в его распоряжение войска, деньги, земли. В то время как папа Григорий XII был вынужден искать убежища у Карла Малатесты, правителя Римини, Косса вел себя как полновластный хозяин в Болонье, Форли и Фаэнце, не обращая внимания на угрозы и проклятия папы. Это он помешал войскам неаполитанского короля Владислава вторгнуться в Пизу и разогнать собор.
Человек, взлетевший так высоко и стремившийся подняться еще выше, имел, естественно, много друзей и смертельных врагов. По всей Европе ходили о нем самые противоречивые слухи.
Одни говорили, что он происходил из старинной и знатной семьи Неаполя, занимался изучением искусства и философии, потом увлекался военным делом, отличился во многих сражениях и, наконец, предпочел всему служение церкви, быстро продвинулся и на этом поприще, и папа Бонифаций IX назначил его правителем Болоньи и прилегающих к ней районов, которые он сумел уберечь от опасности отторжения и сохранить под властью папского государства.
Другие утверждали, что Косса, будучи еще совсем молодым, занимался пиратством у берегов Сицилии и с того времени приобрел привычку днем спать, а ночью бодрствовать, что, будучи студентом Болонского университета, он легкомысленно относился к занятиям и вел весьма беспутную жизнь. А когда Косса стал священнослужителем, папа Бонифаций IX, его земляк, зная его способность ловко улаживать любые дела, стал выдвигать его постепенно на все более и более высокие посты и наконец сделал правителем Болоньи. Здесь особенно проявились военный и административный таланты Коссы. Он стал полновластным тираном, который ни с кем не считался, никого не уважал, по собственному усмотрению распоряжаясь имуществом и жизнью граждан.
Но как бы там ни было, голоса его друзей звучали громче, чем голоса врагов, и только под его руководством люди надеялись добиться выполнения будущих решений собора и открыть ворота Рима (который находился во власти друга Григория XII, короля Неаполитанского королевства) вновь избранному папе» [49, 50, 53, 88].
* * *
В весенний вечер три священнослужителя вышли из здания собора Пизы (где проходил собор кардиналов и ученых богословов) и, сопровождаемые любопытными взглядами людей, окружавших собор и известную «Падающую башню», направились к югу, миновали дворец архиепископа, спустились вниз по дороге к месту, где теперь расположен ботанический сад, и проследовали дальше по направлению к Арно.– Сколько народу! – воскликнул шедший справа человек, обращаясь к тому, кто шел посредине. – Наверно, больше десяти тысяч людей стеклось в Пизу, чтобы похвалиться потом, что они были здесь во время собора.
– Конечно, мой благочестивый Ринери! – насмешливо произнес высокий смуглый красавец, шедший посредине, красная мантия которого была скрыта черным плащом. – Все будут гордиться тем, что были здесь, когда происходил Этот исторический собор!
Вдали показалась река Арно. Человек в красной мантии кардинала, Балтазар Косса, как, наверно, уже догадался читатель, обернулся к своему спутнику слева, высокому и плотному человеку.
– Смотри, Гуиндаччо! Чтоб ноги твоей не было в таверне! Плохо тебе будет, если я еще раз застану тебя там.
Когда-то мускулистый, а теперь обросший мясом и жиром и отрастивший живот одноглазый пират, ставший священником, приспешник Коссы, захныкал, состроив страдальческую мину:
– Святейший, кто тебе предан больше меня? Почему ты всегда ко мне несправедлив? Кто служит тебе вернее, чем я?
Косса резко повернулся к нему.
– Замолчи, изменник, негодяй, тебе ли говорить о верности! – раздраженно крикнул он. – Вспомни день, когда умер Иннокентий и я должен был ехать в Рим… Вспомни женщину, с которой ты был, мерзавец…
Буонакорсо побледнел, вспыхнул, снова побледнел.
– Нет… нет… – бормотал он сквозь зубы, не смея поднять глаз на Коссу.
У богатого особняка – своей резиденции в Пизе – Косса остановился. Здесь тоже толпился народ.
Гуинджи, епископ Фано, товарищ Коссы по университету и пиратству, обратился к нему:
– Все знают, что ты сейчас самая выдающаяся личность среди церковников, Балтазар, вот они и пришли посмотреть на тебя.
Косса покачал головой, выражая сомнение.
Он уже собирался войти в дом, как вдруг увидел кого-то в толпе, и глаза его сверкнули.
Он бросился в толпу, расталкивая людей, удивленно смотревших на него, и догнал убегавшую женщину, знатную госпожу по виду, старательно прятавшую лицо. Он грубо схватил ее за руку и заставил обернуться.
– Има… – взволнованно произнес он.
С грустной болезненной улыбкой она смотрела на Коссу.
Прокладывая дорогу через толпу, Косса повел женщину к дому.
Наш герой с удивлением отметил, что прошедшие годы не оставили следа на лице болонской красавицы. Он внимательно вглядывался в большие, выразительные, устремленные на него глаза с трепетавшими от волнения ресницами. Взгляд ее был нежным и мечтательным. Он видел, что она рада этой встрече. Несомненно, любовь, ровная и неизменная, продолжала жить в сердце Имы – после стольких лет.
– Ты давно здесь? – тихо спрашивал Косса, продолжая крепко держать ее за руку.
– Уже десять дней… Но я избегала встречи… – Она робко улыбнулась. – Мы давно решили приехать сюда… – и покраснела, произнеся слово «мы».
Косса исподлобья взглянул на нее:
– Ты предложила приехать? Или… он?
– Я, – быстро ответила Има, с волнением и обожанием глядя на своего бывшего любовника.
Косса, не успев обрадоваться ее признанию, почувствовал на себе чей-то взгляд. Он вздрогнул и обернулся. На верхней площадке лестницы стояла Яндра и пристально смотрела на него.
Косса невозмутимо повернулся к своей старой подруге.
– Има, – прошептал он, – приходи завтра на Кампосанто, в левый северный угол. (Кампосанто – одно из чудес Пизы. Это кладбище известно собранными там произведениями искусства. Оно расположено по соседству с соборной площадью.) – И Косса спокойно повел Иму наверх.
– Яндра, – обратился он к своей любовнице, – это госпожа Джаноби из Милана, мой старый друг. Благодаря ей мы остались в живых.
Яндра холодным взглядом окинула женщину, а Косса подошел к епископу Фано, следовавшему за ними вместе с Буонакорсо.
– Ринери, – тихо приказал он, – сейчас же мчись в палаццо Гамбакорти. – оно на левом берегу Арно, – и скажи, что я занимаю его.
Палаццо Гамбакорти – большой дворец на южном берегу Арно, сохранившийся до сих пор и известный туристам под названием «Палаццо коммунале». Этот дворец и хотел использовать Косса для свиданий со своей прежней возлюбленной, а теперь женой миланского феодала Аньоло Джаноби, который приехал в Пизу по случаю собора и, не зная ничего о прошлом жены, взял ее с собой, буквально бросив в пасть волка…
* * *
Это было в Пизе 15 июня 1409 года. Вечерело. Двадцать четыре кардинала, из которых десять были сторонниками папы Бенедикта XIII и четырнадцать – папы Григория XII, с трудом пробираясь через толпу, пересекли площадь, на правились к дворцу архиепископа и вошли в него.Поднявшись по лестнице в зал, они уселись в заранее приготовленные двадцать четыре кресла. Двери закрылись. Началось заседание конклава, который должен был избрать одного, общего для всего западного христианства папу вместо двух, отстраненных от престола.
Читатель уже, наверное, понял, что из двадцати четырех только двое могли претендовать на этот высокий пост. Один из них – кардинал собора святых апостолов, архиепископ Милана Петр Филарг, по происхождению грек с острова Крит, известный своей образованностью и высокой моралью, другой – кардинал собора святого Евстафия, знатный неаполитанец, папский легат, правитель Романьи, ловкий и влиятельный политик, наш герой Балтазар Косса.
Большинство кардиналов высказалось за то, чтобы папой стал Косса.
Но бывший пират, спокойно поднявшись с кресла, сдержанно и скромно обратился к кардиналам:
– Братья! Я не могу принять ваше предложение, так как среди нас есть человек более достойный. – И он указал на критянина. – Раз между нами есть такой высоконравственный и мудрый церковный муж, как Петр Филарг, никто другой не может возглавить западную церковь, особенно теперь, когда взоры всех христиан обращены к нашему конклаву и весь народ ждет исцеления духовных ран, нанесенных предшествующими папами. Только он достоин быть папой [96]!
И голоса всех двадцати четырех кардиналов, искусно сагитированных Балтазаром Коссой, были отданы кандидату, указанному этим всесильным человеком. Итак, 7 июля папой был избран кардинал – грек Петр Филарг, принявший имя Александра V [79].
Когда они вышли из дворца архиепископа, где происходили выборы, епископ Фано недоуменно посмотрел на своего старого друга и с горечью, тихо спросил:
– Что ты сделал, Балтазар? Что с тобой случилось?
Косса удовлетворенно рассмеялся.
– Бедняга Ринери, ты хотел, чтобы я согласился сейчас стать папой? Сейчас, когда внимание всех обращено сюда? Ты хочешь, чтоб я вам дал в руки оружие своим открытым врагам и так называемым «друзьям», дал повод копаться в моем прошлом и порочить меня? Нет. Сейчас не время. В этой ситуации Филарг – фигура самая подходящая. К нему все относятся хорошо – и те, кто поддерживал Бенедикта, и те. кто поддерживал Григория. Теперь Франция и Англия будут за него. Польша, Богемия, Венгрия – страны, где он бывал как папский легат, – признают его законно избранным папой. Да и в Италии многие его признают [87].
Читатель понимает, конечно, что наш герой очень мудро поступил, отложив свое избрание на святой престол.
Эм. Фанчелли пишет:
«Косса давно уже мог быть избран папой, но он решил отказаться от престола и предпочел поставить под удар Петра Филарга, зная, что он, заняв папский престол (под именем Александра V), станет послушным орудием в руках могущественного кардинала и легата в Болонье. Действуя так, Косса заботился главным образом о себе и своих родственниках. Три его брата, известные пираты, заняли высшие военные должности в папском государстве. Сам же Косса, как советник и наставник папы Александра V, приобрел еще большее могущество. Он руководил внешней политикой святого престола. И в случае смерти престарелого Александра V он наверняка должен был унаследовать святой престол».
…Это было в начале августа 1409 года. Однажды утром наш герой отправился к своей бывшей любовнице, ставшей теперь женой миланского феодала Джаноби, с которой он возобновил связь. Но настроение у него было подавленное. Его беспокоило, что накануне, когда он направлялся на южный берег Арно, на мосту Панте ди Меджо ему встретилась Яндра делла Скала.
«Черт возьми, почему она оказалась так близко от Имы?» – подумал Косса.
Яндра сделала вид, что не заметила его. Но Косса встревожился, – в последнее время она как-то странно вела себя.
«Может быть, она узнала что-нибудь? От кого? Кроме Ринери и Гуиндаччо, никто ничего не знает… Но что там произошло? Почему столько народу?»
Действительно, у палаццо Гамбакорти собралась большая толпа.
Бывший пират, растолкав людей, ворвался во дворец.
В кровати, обливаясь кровью, лежала женщина. Поодаль четверо мужчин держали убийцу. В руках одного из мужчин был окровавленный стилет.
– Убийца нанес ей четыре удара, – рассказывал он. – Два в грудь, очень сильных, и два в шею.
Косса вытолкал из комнаты людей и схватил за горло убийцу.
– Кто? – свирепо глядя на него, спросил пират. – Кто заставил тебя сделать это?
Убийца молчал. Косса, размахнувшись, ударил его кулаком в лицо и выбил ему три зуба. Изо рта преступника по лилась кровь.
– Говори, кто тебе заплатил? – прохрипел Косса.
Убийца, пошатнувшись от страшного удара, растерянно смотрел на разъяренного священнослужителя и бормотал что-то разбитыми губами… Глаза Коссы потемнели от гнева. Буонакорсо вызвался привести лучшего в городе лекаря. Кто-то уже позвал женщин, чтобы обрядить покойницу Неподвижную Иму переодели в другое платье подняли и повезли в дом, где жил Аньоло Джаноби…,
* * *
До собора в Пизе в Европе было два папы. Теперь их стало три! Но новый папа Александр V тоже был признан не повсюду. Правда, самые большие страны – Франция, Англия, Польша, Богемия (Чехия) и многие государства Германии и Италии признавали Александра V. Но и прежние папы имели своих приверженцев. Григорий XII господствовал в Римини, Неаполитанском королевстве, некоторых государствах Германии и в Венгрии. Бенедикт XIII властвовал в Испании и Шотландии [4].Папа Григорий XII
Папы не сидели в бездействии. Каждый делал все, что было в его силах, чтобы навредить своим противникам.Усилий для этого требовалось теперь больше, так как каждому из них приходилось бороться с двумя соперниками.
Григорий XII незамедлительно предал анафеме и Бенедикта XIII и Александра V. Епископы и священники, оставшиеся верными ему, должны были читать полученный текст анафемы на литургиях по воскресным и праздничным дням, когда собиралось особенно много народа.
Священники с зажженными свечами в руках становились полукругом и читали текст анафемы. Если же на литургии присутствовал епископ, он, облачась в самое пышное одеяние и став у алтаря – в самом священном месте церкви, сам торжественно оглашал анафему Григория XII.
– «Бенедикт – еретик, раскольник и богоотступник – больше не одинок. Из мрака явился еще один хитрый и нечистый демон. Сатана в облике старого кардинала, превзошедший самого антихриста, его наместник на земле. Да будут прокляты оба антипапы – и Бенедикт и Александр. Вечное проклятие на головы обоих антихристов. Да поразит их гнев Господень. Пусть пламя гнева его сожжет их, как пожар сжигает леса, пусть испепелит он их, как огонь испепеляет горы. Пусть позор падет на их головы».
После каждого абзаца анафемы священники хором, фальшиво, но внушительно, не очень благозвучно, но вдохновенно тянули нараспев:
– Ами-инь!
– «Проклятия Господни сынам Израиля, вложенные им в уста Моисея, пусть падут на головы нарушителей мира и единства церкви. Пусть будут прокляты их жилье, доходы их и имущество, проклятие им самим».
– Ами-инь!
– «Да ниспошлет на них Господь жажду, нищету, холод и жару и заставит их покориться».
– Ами-инь!
– «Да истребит их Господь на этой земле».
– Ами-и-нь!
– «Пусть трупы их будут пищею птицам небесным и зверям».
– Ами-и-нь!
– «Да не примет земля после смерти всех, кто поддерживает и признает их».
– Ами-и-нь!
Заканчивая эту торжественную церемонию, священнослужители должны были бросить на землю свечи и затоптать их [94]…
Не отставал от Григория XII и Бенедикт XIII.
«Вероотступники – священнослужители, собравшиеся в Пизе, а также антихрист Григорий – выступают против меня, законного папы. Но собор в Пизе – это псевдособор, Это скандальное сборище коварных бунтовщиков, скопище заговорщиков и нечестивцев, озлобленных, святотатцев, погрязших в адских грехах, заслуживающих небесной кары, Это клубок червей, кишащих в зловонной гнили и грязи», – писал он в своей анафеме [87].
И продолжал:
«Полные смирения и снисходительности, мы предаем Григория и Александра, антихристов, приверженцев Сатаны, суду Божьему. Пусть тела их умрут, а души, раскаявшись, спасутся в день второго пришествия. Но если они не покаются и не искупят своей вины, все проклятия Ветхого и Нового завета пусть падут на головы антипап и их кардиналов, а также любого из их защитников, будь то крестьянин, горожанин или властелин. Да будут они прокляты навеки при жизни и после смерти. Да низвергнет их меч Господень в бездну и имена их забудутся навеки. Да поразит их Господь язвами и чесоткой, паршой, ниспошлет на них слепоту и слабоумие.
Пользуясь правами наследника святого Петра, апостола Иисуса Христа, первого проповедника христианской веры, лишаем их и их приспешников святого причастия и запрещаем предавать их тела погребению в земле. Пусть поглотит их адская бездна в наказание за их страшные проступки» [86].
Мы не будем описывать церемониальных подробностей, сопутствующих чтению анафемы Бенедикта XIII, – перезвона колоколов, бросания свечей и многократного повторения священниками слова «Аминь», так как пришлось бы исписать много страниц.
– Что же теперь будет? – спрашивал Александр V у нашего героя, когда они были еще в Пизе.
– Не беспокойся, святой отец, – ответил Косса. – Ты законный папа. Ты выбран Вселенским собором в Пизе. Пока еще не все западные христиане признают тебя, но скоро признают, ручаюсь тебе. Скоро ты сам убедишься в моей правоте. Не робей. Пошли и ты анафему старым папам. Она будет иметь больший вес, потому что ее подпишут все иерархи церкви, которые были на соборе в Пизе.
И на пятнадцатом заседании собора участники собора предали анафеме двух отвергнутых церковью пап. Их заклеймили как неисправимых преступников. Григорию XII и Бенедикту XIII угрожали страшными наказаниями, применяемыми в подобных случаях, – сожжением на костре, если они не поспешат раскаяться и подчиниться решениям собора.
На торжественных литургиях народу было объявлено, что все анафемы, провозглашенные ранее отвергнутыми ныне папами, считаются недействительными [58].
Де Поте пишет: «Косса был „душой“ собравшихся в Пизе церковных иерархов во время собора и продолжал оставаться „движущей силой“ третьей, наиболее многочисленной группировки расколовшейся западной церкви после окончания собора. Он умело способствовал ее бурному росту и в конце концов должен был привести ее к победе. Александр V, человек безвольный и нерешительный, тем не менее видел, в какую пропасть попали оба старых папы: на созванные ими соборы явилось лишь незначительное количество служителей церкви, а народ тех местностей, где проходили соборы, был настроен очень враждебно. Особенно в Фриауле, где был созван собор Григорием XII. Григорий, почувствовав эту враждебность, решил, что самым правильным будет скрыться и таким образом избежать расправы. Переодевшись, чтобы не быть узнанным, он отправился в Латисану, где должен был сесть на корабль. Но люди разгадали его намерения, схватили его и отобрали у него все ценности» [79].
Александр V боялся такой же участи. Он не знал, как поступать дальше, и надеялся только на советы Коссы. Тем более что финансовое положение святого престола было тяжелым. Папа ничего не мог предпринять. Он часто говорил:
– Когда я был архиепископом, я был богат. Стал кардиналом – стал беднее. Теперь я папа, и я нищий [104].
В это тревожное и смутное время Косса был единственным советником и экономической опорой папы Александра V. Однако, несмотря на то, что Косса давал Александру V столько денег, сколько тот просил, папа не переставал жаловаться и сетовать на свою судьбу.
– Что же теперь будет? – снова и снова спрашивал он. – Ведь нас теперь трое!
– Это не имеет значения, – спокойно отвечал Косса. – Разве впервые появились три папы сразу?
Действительно было время, когда западной церковью управляли три… и даже пять пап. Это необычайное событие имело место триста лет назад, после того, как умер папа Бенедикт VIII. Его брат, не имевший до этого никакого отношения к церкви… купил папский престол и сделался папой под именем Иоанна XIX.
Почувствовав, что скоро должен умереть, Иоанн XIX завещал папский престол своему племяннику, сыну предыдущего папы, чтобы семья не лишилась дорого оплаченного поста. Племяннику его было тогда двенадцать лет (а по некоторым источникам – десять). [18]
Мальчик-папа уже в этом возрасте был испорчен до мозга костей. И по мере того, как он рос, росла и его распущенность. Один из последующих пап, Виктор III, писал о нем: «Это был не преемник апостола Петра, а преемник Сатаны. Он был настолько испорчен, грязен и подл, вел такую распутную жизнь, что я не осмеливаюсь описать ее». [19]
Когда Бенедикту IX было около пятнадцати лет, возмущенные римляне прогнали его с престола. Тогда он обратился за помощью к германскому императору Конраду II и тот помог ему вернуться в Рим и снова занять папский престол. Охваченный страстью к женщинам, этот мальчик не изменил своего образа жизни, и римляне вторично подняли восстание, требуя его смещения.
Папа Виктор III пишет: «Римляне, возмущенные его развращенностью, низостью его нрава и страстей, похищениями женщин, убийствами, совершаемыми по его приказу, требовали смещения его и выборов другого папы» [87].
Папой был избран епископ Савоны Иоанн, назвавшийся Сильвестром III. Это был второй папа. Но не прошло и трех месяцев, как Бенедикт IX снова занял папский дворец. Помогли ему в этом его родители и их друзья. Бенедикт предал анафеме Сильвестра III, так бесцеремонно прервавшего его «пастырскую» деятельность, и взялся за прежнее.
Однако он наконец понял, что ненависть народа к нему не утихает, и что, если он будет руководить паствой по-прежнему, дни его будут сочтены.
Виктор III пишет: «Бенедикт, предпочитавший жить как эпикуреец, а не как служитель церкви, решил выгодно использовать отстранение от папского престола и… продал его» [52].
Купил престол у папы Бенедикта IX его родственник, римский архипресвитер Иоанн Грациан. назвавшийся Григорием VI Это был третий папа. Бывший архипресвитер был, как пишет де Поте, скорее военным, чем священнослужителем, и плохо разбирался вцерковных делах. Поэтому было решено приставить к нему еще одного иерарха церкви, который должен был помогать ему выполнять обязанности «духовного отца христианства». Таким образом на престоле оказалось сразу два папы, да были еще два отстраненных, но не примирившихся с отстранением. Создалось четырех-властие, вызывавшее недовольство римлян. Они потребовали устранить это противозаконно – выбрать нового папу, единого для всего западного христианства.
Разлад между панами не замедлил сказаться. Григорий VI и его помощник, договорившись, выступили совместно против вновь избранного последнего папы. Новый папа со своей стороны изо всех сил старался «освободить» святой престол от «прихлебателей», которые присвоили права папы и доходы святого престола и не желали признавать его единовластия. Раздоры не прекращались. Пять пап (Григорий, его помощник, вновь избранный папа, а также Сильвестр III и Бенедикт IX) одновременно претендовали на престол. Рим был разделен ими на районы.
Так, например, Григорий VI обосновался в районе собора святого Петра, Сильвестр III – у Санта-Мария Маджоре, Бенедикт IX – в Латераие, при соборе святого Иоанна.
Когда германский император Генрих III приехал короноваться в Рим, Григорий VI, самый хитрый из всех пап, поспешил его встретить. После этого он с честью был принят императором и затем председательствовал на соборе в Сутри. Но один из монахов-отшельников тайно сообщил Генриху III о действительном положении вещей в Риме.
«Не допускай, господин, – писал он ему, – продолжения незаконного сожительства Ависаги Сунамитской с тремя мужьями (Бенедикт, Сильвестр и Григорий). Это твоя обязанность разъяснить преднамерение божье и разогнать скандальный тройной брак» [76].
Собор признал выборы Бенедикта IX, Сильвестра III и Григория VI недействительными, незаконными, симонистскими.
Епископ Бенжон пишет: «Император прогнал всех троих пан-дьяволов и предложил римлянам избрать нового папу по своему усмотрению. И так как в Риме не оказалось подходящего липа, папой был избран саксонец, епископ ванденбергский, принявший имя Климента II. Через год он был отравлен Бенедиктом IX, который в третий раз занял святой престол» [76].
Об этих событиях трехсотлетней давности и напомнил Косса Александру V, стараясь воодушевить его и рассеять его страхи.
– Да… В былые времена могло случиться такое… Но лучше бы это не повторялось. – Папу возмущало поведение некоторых правителей. – Если бы короли захотели, раскол давно прекратился бы, – говорил он. – Но многие из них стараются увековечить раскол, например король Арагона, Кастилии, германский император Рупрехт и особенно неаполитанский король Владислав, самый опасный из них. Он находится так близко, он владеет Римом. Где же мое место? Не Рим ли должен быть моей резиденцией?.
Косса и сам понимал, что папа будет в безопасности лишь тогда, когда Владислав, неаполитанский король, будет изгнан из Рима (проданного ему Григорием XII).
Задача эта была первостепенной в планах Коссы, и он давно уже энергично готовился к ее разрешению.