Казалось, оба папы и их «дворы» смогли бы договориться.
Они договорились и… единодушно отвергли совершенно логичное предложение.
«Нет, – писали королю оба папы почти в одинаковых выражениях. – Лучше созвать общий конклав той и другой стороны. Там я отрекусь от престола в тот же день и час, что и мой противник».
Папы предложили эту меру, твердо зная, что она неосуществима.
Но была создана видимость, что они стремятся к созыву объединенного конклава, и, следовательно, их не в чем обвинить.
И словно в насмешку над ожиданиями христиан Западной Европы, начались бесконечные переговоры о наиболее подходящем месте сбора представителей двух папских престолов – римского и авиньонского, где должен был разрешиться вопрос об отречении от престола обоих пап. Папы старались затянуть эти переговоры, создавая искусственные препятствия, выдвигая все новые требования и обвиняя друг друга препятствовании объединению церкви [5].
Внешне сходные мнения оказывались по существу противоположными. Спорам и торгам о месте долгожданной встречи пап, казалось, не будет конца.
Косса, конечно, возглавлял сторону, поддерживающую «его» папу.
Григорий XII был ставленником Коссы, так как хотя Балтазар и был моложе, кардиналом он стал раньше Григория. Новый папа во всем советовался с ним, оставив его своим легатом в Болонье. Это был наиболее видный и значительный пост в папском государстве. Косса стал первым из кардиналов.
Долгие переговоры и споры между папами, казалось, пришли к концу, так как было наконец установлено место встречи.
Она должна была произойти в одном из городков к востоку от Генуи, в Савоне. Сюда должны были приехать оба папы со своими кардиналами, чтобы решить, как поступать дальше. Было также заключено соглашение между представителями обеих католических церквей, с одной стороны, и французским королем, под властью которого тогда находилась Генуя и прилегающие к ней районы, с другой.
Король согласился поделить Савону и ее окрестности на две равные части, с тем чтобы каждый папа и сопровождавшие его кардиналы могли расположиться отдельно.
Каждый из пап будет иметь в своей зоне несколько жилых кварталов и крепость, чтобы в случае, если разгорится ссора, ни один из пап не оказался беззащитным.
В соглашении указывалось также, что охрана каждого из пап должна состоять не более чем из двухсот воинов. Каждый папа, кроме того, мог иметь в своем распоряжении восемь кораблей, которые перевезут его самого и кардиналов в Савону.
Соглашение подписали оба папы. Григорий XII постарался даже довести его до сведения всех правителей христианских государств (хотя намерен был нарушить его) [96].
Чтобы читатель понял, насколько «искренне» действовал каждый из пан, надо рассказать, что во время переговоров, закончившихся упомянутым соглашением, святейшие усердно копали яму друг другу, каждый старался любым способом провести противника и стать единственным правителем западного христианства.
Мы ограничимся лишь двумя фактами. Папа Бенедикт XIII, готовясь подписать соглашение, в то же время вел тайные переговоры с генуэзским флотом о захвате Рима, надеясь вырвать Вечный город у своего противника и обосноваться там. А Григорий XII, не зная, что готовит ему соперник, предательски договорился с неаполитанским королем, разрешил ему войти в Рим, чтобы в случае необходимости иметь поддержку сильного монарха [5].
Приближался исторический день встречи двух повелителей западного христианства, и тут Григорий XII заявил, что «не может выполнить соглашения, так как не имеет в своем распоряжении флота, а противник его имеет».
– Венецианцы не дают мне кораблей. А я еще не сошел с ума, чтобы ехать в Савону или другой приморский город беззащитным и попасть там в сети, расставленные моим коварным врагом, – говорил он.
Действительно ли венецианцы не давали Григорию XII кораблей? Нет, они были готовы дать ему флот, так как это сулило им большие выгоды и, кроме того, они были убеждены, что эго поможет их земляку остаться папой, о чем они молили бога. Но они ответили «нет», потому что родственники и приближенные Григория XII подговорили их так поступить, чтобы облегчить возможность «единственно законному правителю западного христианства» нарушить соглашение [61, 96].
Когда во Франции поняли, что папы ведут нечестную игру, король, которого поддерживали Парижский университет и все французское духовенство, распорядился: в случае, если встреча пан не состоится, не повиноваться ни тому, ни другому. Как только Бенедикт XIII узнал о том, что его тоже задели, он проклял всех, кто требовал его отречения, то есть, по существу, короля.
«Тот, кто стремится отнять у меня право, данное мне апостолом Петром, ведать делами христиан на земле, тот дьявол, не страшащийся Божественной кары, не задумывающийся о вечном аде, который ждет его. Пусть будет он проклят… Гнев Божий и церкви пусть обрушится на его голову».
Было время, когда правители трепетали перед папским проклятием. Теперь же король не испугался. Он созвал собор, на котором присутствовали шестьдесят четыре архиепископа и епископа, сто сорок настоятелей монастырей и докторов теологии и церковного права, а также наиболее знатные феодалы королевства. Они охарактеризовали папу «упрямым раскольником, еретиком, скандалистом, нарушителем мира и спокойствия церкви».
Архиепископ Тура, выступая против папы Бенедикта XIII, употреблял выражения, которые не делали чести ни папе, ни самому оратору. В частности, он сказал:
«Он родом из той местности, которая поставляет самых сильных и упрямых мулов. Если мул направляется по какому-то пути, никакие человеческие усилия не смогут повернуть его на правильную дорогу. Человек напрасно будет трудиться, мул не послушается, даже если с него станут сдирать шкуру!»
Анафема папы Бенедикта XIII, в которой он проклинал короля Франции, была передана одному из воинов, чтобы тот публично перед толпой разорвал ее, а людей, которые привезли анафему, сторонников папы, облачили в длинные черные хитоны, прикололи к одежде копии папского проклятия, портреты Бенедикта XIII вверх ногами, надели им на головы бумажные митры и посадили на ручные тачки, которые использовались парижской общиной при уборке грязи с улиц. Так их позорили перед скопищем людей, «дабы заставить понять, что они предатели, посланные архипредателем папой», – пишет настоятель монастыря в Сен-Дени. Уполномоченный короля, кавалер ордена святой Троицы, ректор теологического факультета, которому поручили прочитать решение собора перед прихожанами в соборе Парижской богоматери, выразительно добавил от себя: «Я предпочел бы поцеловать заднюю часть самой грязной свиньи, чем лицо папы Бенедикта XIII» [87].
Заметим, что уважаемый уполномоченный не постеснялся, стоя у царских врат, произнести перед народом более крепкое словцо, которое мы не можем привести в книге. Все усиливающийся народный гнев вынудил пап что-то предпринять. Оба они покинули свои резиденции и отправились в путь, чтобы создать видимость стремления к
встрече. Григорий XII выехал из Рима и отправился в Сиену. Но дальше не двинулся и снова начал вести переговоры.
«Нужно назначить другой город для будущей встречи. Кроме того, Бенедикт должен отослать обратно генуэзский флот, так как в моем распоряжении нет ни одного корабля. Вообще мой противник должен прибыть к месту встречи безоружным, как и я».
Бенедикт XIII поступил с такой же «искренностью», как и Григорий XII. Когда Григорий остановился в Сиене, Бенедикт продолжал свой путь, притворяясь, что стремится встретиться со своим врагом, и в назначенное время прибыл в Савону. Григорий понял, что если он немедленно не предпримет что-нибудь, он пропал. Поэтому он продолжал свой путь до Лукки. Бенедикт XIII, чтобы показать свою смелость, покинул Савону и поехал дальше, навстречу Григорию. Он прибыл в Порто-Венере, а оттуда вскоре двинулся дальше, в Специю [96]. Григорий XII обливался холодным потом.
«Что мне делать? Что делать? – спрашивал он себя. – Косса, наверно, посоветовал бы что-нибудь, но я опять отправил его в Болонью».
Теперь пап разделяло всего лишь пятнадцать миль.
Леонардо Аретино в своих воспоминаниях о событиях Этой эпохи пишет: «Один из пап, словно морское животное, боялся покинуть побережье, а другой, как животное сухопутное, не хотел приближаться к берегу».
Можно было подумать, что папы нарочно ломают комедию перед христианами Европы. Оба они были очень старыми, и было бы вполне естественным, если бы люди такого преклонного возраста без сожаления оставили свои высокие посты и ушли на покой. Каждому из них было более восьмидесяти лет. Оба уже стояли на пороге смерти. И оба в день избрания заявляли, что готовы покинуть свой пост «ради примирения церкви».
В день выборов Бенедикт ХIII заявлял:
– Если вы выберете меня, я отрекусь, как только вы этого потребуете. Я сделаю это с такой же легкостью, как сейчас снимаю с головы кардинальскую шапку [54].
Но так как он не покидал своего поста, многие кардиналы под давлением всеобщего народного гнева отстранились от папы, собрали войско, надели под кардинальские мантии доспехи, избрали своим полководцем кардинала Неокастро, отправились в Авиньон, куда вернулся папа, и окружили папский дворец.
Один из штурмов дворца был особенно успешным. Папа был ранен и взят в плен кардиналами. Но через некоторое время ему удалось бежать переодетым. Кардиналы испугались, покаялись и снова стали ему служить. Папа простил их. Но у него остался страх перед ними. Он никому не доверял и часто угрожал им.
– Вы похожи на женихов Пенелопы. Все вы метите на папский престол и поэтому хотите от меня избавиться. Но не забывайте, как Одиссей поступил с женихами. То же самое, а то и хуже может случиться и с вами [28, 61].
Не лучше было положение и Григория XII.Разве он мог доверять своим кардиналам? Григорий тоже боялся, что, если объединятся оба конклава, он потеряет престол из-за своих «не достойных доверия» кардиналов. Ему необходимо было иметь хотя бы небольшую группу слепо преданных кардиналов. И он возвел в кардинальский сан некоторых близких ему людей.
Григорий XII, торжественно заявлявший в день своего избрания о готовности ради примирения сторон и объединения церкви пересечь море на рыбачьей лодке или идти пешком с одним лишь посохом хоть на край света, чтобы только встретиться с противником и убедить его в необходимости им обоим отречься от престола, начал осуществлять коварный план, который должен был затянуть кризис до бесконечности. Сначала из преданных ему людей он назначил четырех новых кардиналов. Двое из них были его племянниками [104]. Затем вступил в переговоры с неаполитанским королем Владиславом, самым коварным и страшным врагом святого престола, постоянно строившим козни против Ватикана. Он давно стремился уничтожить Папскую область, захватить Среднюю Италию и распространить таким образом свое влияние вплоть до границ Северной Италии [106]. [17]
Скандальные условия, на которых папа капитулировал перед явным врагом Ватикана, взбудоражили всех христиан Европы. За 25 000 флоринов, которые он получил от Владислава через своего представителя, папа продал ему свою столицу и неограниченную власть в ней.
Это кажется невероятным, но факт этот приводится такими видными историками, как Джино Каппони, Фердинанд Грегоровиус, Марк Ренери.
Рассказывают, что Григорий XII получил величайшее удовлетворение, когда Владислав вторгся в Рим.
«Как ни старался Григорий скрыть свои тайные планы, – пишет Сисмонди, – он не смог удержать радостного возгласа при этом известии, так как больше всего боялся, что его противник Бенедикт (пользуясь поддержкой французского маршала Бусико и генуэзского флота, стоявшего в Остии) захватит Рим, пока он находится в Тоскане».
Теперь у него отлегло от сердца. Бенедикт не мог уже захватить Рим, ему пришлось бы иметь дело с могущественным королем. -Кроме того, Григорий обладал теперь достаточными средствами и мог смелее отражать любые нападки и требования созыва собора представителей обеих западных церквей для решения основного вопроса – объединения церкви.
– Я сам созову собор, если мне это будет нужно, – заявил он. – Когда захочу и где захочу. Я сам буду руководить им, там будут мои люди. Собор будет в Удине.
Он долго размышлял и намеренно выбрал этот город. Город, который он считал подходящим местом для созыва собора, расположен в Северной Италии, неподалеку от родины Григория – Венеции и соседствует с Тиролем и Германией, где в это время господствовал Рупрехт, один из немногих правителей, признававших его папой.
Он был уверен, что это место – самое спокойное и безопасное в беспокойной Италии, где его признавали лишь отдельные государства. Григорий направил послания всем монархам, предлагая им прислать представителей церквей для участия в соборе.
Не отставал от Григория XII и Бенедикт XIII. Он тоже разослал приглашения на «вселенский собор».
Местом сбора был объявлен Перпиньян, в то время принадлежавший Арагону, король которого поддерживал папу Бенедикта XIII. Итак, оба папы, до тонкости изучив обстановку и взвесив все, пришли к одинаковому выводу: нельзя показывать, что они не считаются с требованием христиан всех западноевропейских стран созвать собор. Надо убедить людей, что они признают необходимость внимательного изучения сложившейся обстановки и ищут пути к ее оздоровлению. Тогда никто не сможет их обвинить, как это было до сих пор, в том, что они хотят избежать объединения церкви.
Так обстояло дело. Каждый из пап надеялся, что собор, созванный им, будет поддерживать только «своего» папу, только его действия считать правильными и расколу, таким образом, не будет конца.
Комедия продолжалась, иерархи западной церкви открыто издевались над христианством.
Оба они цеплялись за папский престол. Оба боялись друг друга. Но ни тот, ни другой не хотели признаться в Этом. Каждый из них старался доказать сторонникам свою абсолютную правоту, каждый старался уверить противника в своей силе. Оба они напоминали хищников, готовых сожрать друг друга.
А что же делал в это время Косса?
Как рассказывают, бывший пират стал одной из виднейших личностей своего времени, наиболее могущественным из всех «принцев западной церкви». Достигнуть этого ему помогли не только его способности, ум и знания, ловкость и сила, но и богатство, награбленное им во времена пиратства и особенно увеличившееся за последние шесть лет, когда он стал кардиналом и папским легатом. Крупнейший и наиболее богатый район Италии – Романья являлся как бы его «государством». Железной рукой он правил там и постоянно стремился расширить границы своего господства. Он не забыл предпринятого им два года назад неудачного нападения на Форли и теперь, обстоятельно изучив обстановку, снова двинулся туда с войском. На этот раз ему удалось захватить город, добавить новую жемчужину в корону папского государства.
Он был единственным из старых кардиналов, которого Григорий XII считал своим другом.
Пользуясь этим, Косса, уединившись с Григорием и одним из его спутников, когда те проезжали через Романью в Тоскану, стал говорить папе, сколько неверных поступков совершил тот за последнее время, и советовать, как поступать в дальнейшем.
Папа Григорий сделал вид, что огорчен: друг неправильно его понял.
– Имеет ли значение то, что собор будет не в Савоне! Я созову его в Удине, это многим больше по душе.
Косса окинул Григория презрительным взглядом.
– Кому ты говоришь это, святой отец? – промолвил он. – Ты думаешь, что можешь обмануть и меня? И старых кардиналов? Зачем понадобилось выдвигать новых кардиналов?
Григорий нахмурил брови.
– Я папа! – крикнул он. – И как папа выдвигаю столько кардиналов, сколько хочу. И буду выдвигать еще.
Глаза Коссы потемнели.
– Будь осторожен, святой отец, – сухо сказал он. – Не поступай наперекор всем, это не в твоих интересах. Ты лишь эмблема папства. Мы выбрали тебя условно. Ты пошел на это и подписал соглашение. Ты нарушаешь решение, принятое нами до твоего избрания. Так кто же может обязать меня следовать твоей глупой и нелепой политике?
Папа злобно посмотрел на Коссу, затем обернулся к своему спутнику.
– Карл…
Это был правитель Римини, верный сторонник Григория XII, кондотьер святого престола Карл Малатеста.
– Карл, – повторил папа, – арестуй этого недостойного человека. Надо будет также арестовать в Лукке и других мятежных кардиналов и священников.
Правитель Римини не успел произнести и слова, как Балтазар, засмеявшись, неожиданным резким движением сбросил с плеч красную кардинальскую мантию, и перед присутствующими предстал пират в доспехах со стилетом в руке.
– Карл, – обратился он к Малатесте. – Ты умный человек. Не то, что твой хозяин. Против пятисот твоих воинов я выдвину полторы тысячи своих. Я давно понял, что нельзя доверять этому коварному венецианцу.
Он даже не произнес имени папы.
– Гуиндаччо! – позвал он. – Бей в набат, пусть эти двое увидят наших людей.
Уродливый гигант в сутане, с мечом и стилетом в руках вышел из-за занавеса.
Удар колокола вызвал па улицу сотни вооруженных до зубов людей [2].
Этот эпизод дал повод историкам церкви заявлять, что Косса устроил засаду папе, когда тот проезжал через Романью, и что папа спасся только благодаря помощи Малатесты [89].
Через пять дней, покинув владения своего легата, Григорий XII предал его анафеме, обрекая вечно мучиться на том свете. Кроме того, Григорий XII лишил Коссу звания и прав легата. Жители Болоньи и всей Романьи освобождались от обязательства подчиняться легату, которое они клятвенно принимали раньше. Все приказы Коссы выполнять запрещалось.
«Бывший легат был тираном, мечом его управлял Сатана», – говорилось в папской булле.
Косса лишь рассмеялся.
– Я ему покажу, этому старикашке! – воскликнул он. – Сорвите фамильный герб этого старого глупца со всех Эмблем на государственных зданиях! С этого дня я становлюсь абсолютным и независимым властелином самой богатой и прекрасной епархии [89].
Затем Косса покинул Болонью и отправился в Лукку, чтобы встретиться с «братьями кардиналами». Они очень обрадовались, увидев Коссу. Кардиналы видели в нем человека, который может возглавить движение против папы. Они словно пробудились от сна.
– Вы глупцы, что остаетесь в Лукке! – сказал им Косса. – Кто может поручиться, что вас не выдадут папе? И можно ли верить кому-нибудь?
С ужасом вспоминали все о шести кардиналах, попавших в руки Урбана VI и претерпевших страшные мучения до того, как их завязали в мешки и сбросили в Лигурийское море. Кардиналы увидели, насколько лучше их «брат», бывший пират, понимает дух времени, эпоху господства лжи, измены, коварства, жестокости, когда почти каждый человек, скрываясь под маской добродетели, совершал преступления.
– Приезжайте ко мне в Пизу, там вы будете в безопасности.
И бывший пират (а теперь признанный руководитель священнослужителей) объяснил: Пиза несколько лет назад была присоединена к владениям Флоренции, а он, Косса, связан с Флоренцией. Общие интересы главного города Тосканы и управляемых Коссой областей не позволяют им заключать побочные договоры и союзы.
«Кардинал Косса, – пишет М. Ренери, – крепко державший в руках Болонью и всю Романью, располагавший материальными ценностями папского государства в Италии, а также собственными огромными богатствами, собранными им за время его правления, стал главным рычагом движения кардиналов и рьяно выступал за собор в Пизе».
«Ему удалось хитростью и подкупами привлечь на свою сторону многих своих коллег, в частности Петра Филарга», – жалуется в своих письмах Григорий XII [89].
Кардинал Петр Филарг был видным деятелем западной католической церкви, человеком широкообразованным, с высокими моральными качествами, непохожим на большинство церковных мужей той эпохи. Он был (пусть читателей не удивляет это) грек с острова Крит. Еще совсем юным, он остался сиротой. Венецианцы, владевшие этим большим греческим островом, заметили выдающиеся способности юноши. Его отвезли в Венецию, сделали католиком, отдали в школу, а затем для получения высшего образования послали сначала в Париж, а затем в Англию, в Оксфорд. По возвращении он получил сан епископа, а позже стал архиепископом Милана. Правители Милана и святой престол часто отправляли его со всевозможными миссиями в разные города Италии, а также в Германию, Богемию, Польшу. Он славился своими теологическими познаниями и красноречием (он был профессором Парижского университета). И то, что Коссе удалось вовлечь Этого виднейшего деятеля церкви, консерватора, в борьбу против Григория XII, считалось большой заслугой Коссы [90].
Король Карл VI направил письма святым коллегиям обеих западных церквей (Рима и Авиньона). Он призывал высших священнослужителей отречься от своих «вожаков».
«Довольно! – писал он. – Почему эти бездарные отцы христианства продолжают издеваться над вами и над всем христианством Западной Европы? Разве недостаточно было года, чтобы договориться, в каком месте на земле они могут встретиться, чтобы исполнить данное ими торжественное обещание? Вместо того чтобы стремиться к объединению, они хотят увековечить раскол, созывая два враждебных друг другу собора. Кардиналы! Отрекитесь от них, объединитесь и созовите общий собор в любом городе [61, 89]!»
Обратился с письмом к своим бывшим кардиналам и Григорий XII:
«Немедленно уезжайте из Пизы и забудьте, о чем вы помышляли. Пока еще есть время, переходите ко мне. Если же вы будете продолжать слушать советы антихриста, не надейтесь, что потом сможете вернуться ко мне. Я не приму вас ни на каких условиях. Я папа и останусь папой. Я выдвину новых верных мне кардиналов, которые будут преданно следовать за мною» [104].
Письмо не помогло. Кардиналы Григория XII остались в Пизе и, вдохновленные нашим героем, разоблачили перед всем христианством своего папу.
«Григорий XII совершил и продолжает совершать много незаконных поступков, противных установленным священным канонам. Мы протестуем и обвиняем папу в противозаконных действиях. (Это писали кардиналы, которые сами же избрали его!) Чтобы обсудить этот вопрос, мы решили прибегнуть к созыву собора, который должен будет избрать нового папу» [74].
Григорий XII в ответ на письмо предал мятежных кардиналов анафеме.
Стараясь опозорить их, он употреблял такие слова, которыми неудобно было бы обругать даже самого отъявленного негодяя или странствующего монаха, а не то что кардиналов.
Кардиналов это не расстроило. Они расклеили на стенах домов Пизы листовки с протестом, в которых Бенедикт XIII и Григорий XII назывались виновниками раскола и последователями антихриста.
Григорий XII тут же назначил новых кардиналов. Хоть он и делал вид, что безразличен к осуждению, все же не смог удержаться, чтобы не послать еще одну анафему своим старым кардиналам с еще более грубыми ругательствами.
Одновременно он обратился к германскому императору Рупрехту с просьбой приехать в Италию, чтобы разогнать и взять в плен кардиналов и других деятелей церкви, подготавливающих собор в Пизе. Кроме того, он послал к Рупрехту одного из кардиналов, своего племянника, который должен был поторопить императора выполнить его просьбу [104].
В это время республика Флоренция устами своих ста двадцати виднейших теологов объявила, что «папа Григорий XII – еретик, раскольник и враг христианской церкви».
Флоренция запрещала своим подданным подчиняться папе. Анджело Коррарио (имя, которое носил Григорий до того, как стал папой) было направлено письмо с требованием явиться на собор в Пизе и высказаться по поводу предъявленных ему обвинений.
В таком же положении находился и Бенедикт XIII. Он также был покинут своими кардиналами. Они тоже выступили с обвинением против своего папы, называя его «недостойным интриганом».
Бенедикт XIII предал их анафеме в специальной булле. Одновременно он развил активную деятельность в Кастилии, Арагоне, Шотландии и Франции, стараясь собрать как можно больше духовных лиц на свой собор.
Итак, в 1409 году должны были собраться три «вселенских собора» из представителей различных стран, исповедующих одну и ту же религию! Один в Перпиньяне, другой в Удине, третий в Пизе! Конечно, наиболее торжественным и действительно Вселенским был только последний.
На соборах в Удине и Перпиньяне должны были присутствовать люди, заинтересованные в продолжении церковного раскола. Собор же в Пизе поддерживали правители и иерархи церкви стран Западной Европы, желавших объединения церкви. Даже многие кардиналы Бенедикта XIII прибыли в Пизу для участия в соборе.
Они договорились и… единодушно отвергли совершенно логичное предложение.
«Нет, – писали королю оба папы почти в одинаковых выражениях. – Лучше созвать общий конклав той и другой стороны. Там я отрекусь от престола в тот же день и час, что и мой противник».
Папы предложили эту меру, твердо зная, что она неосуществима.
Но была создана видимость, что они стремятся к созыву объединенного конклава, и, следовательно, их не в чем обвинить.
И словно в насмешку над ожиданиями христиан Западной Европы, начались бесконечные переговоры о наиболее подходящем месте сбора представителей двух папских престолов – римского и авиньонского, где должен был разрешиться вопрос об отречении от престола обоих пап. Папы старались затянуть эти переговоры, создавая искусственные препятствия, выдвигая все новые требования и обвиняя друг друга препятствовании объединению церкви [5].
Внешне сходные мнения оказывались по существу противоположными. Спорам и торгам о месте долгожданной встречи пап, казалось, не будет конца.
Косса, конечно, возглавлял сторону, поддерживающую «его» папу.
Григорий XII был ставленником Коссы, так как хотя Балтазар и был моложе, кардиналом он стал раньше Григория. Новый папа во всем советовался с ним, оставив его своим легатом в Болонье. Это был наиболее видный и значительный пост в папском государстве. Косса стал первым из кардиналов.
Долгие переговоры и споры между папами, казалось, пришли к концу, так как было наконец установлено место встречи.
Она должна была произойти в одном из городков к востоку от Генуи, в Савоне. Сюда должны были приехать оба папы со своими кардиналами, чтобы решить, как поступать дальше. Было также заключено соглашение между представителями обеих католических церквей, с одной стороны, и французским королем, под властью которого тогда находилась Генуя и прилегающие к ней районы, с другой.
Король согласился поделить Савону и ее окрестности на две равные части, с тем чтобы каждый папа и сопровождавшие его кардиналы могли расположиться отдельно.
Каждый из пап будет иметь в своей зоне несколько жилых кварталов и крепость, чтобы в случае, если разгорится ссора, ни один из пап не оказался беззащитным.
В соглашении указывалось также, что охрана каждого из пап должна состоять не более чем из двухсот воинов. Каждый папа, кроме того, мог иметь в своем распоряжении восемь кораблей, которые перевезут его самого и кардиналов в Савону.
Соглашение подписали оба папы. Григорий XII постарался даже довести его до сведения всех правителей христианских государств (хотя намерен был нарушить его) [96].
Чтобы читатель понял, насколько «искренне» действовал каждый из пан, надо рассказать, что во время переговоров, закончившихся упомянутым соглашением, святейшие усердно копали яму друг другу, каждый старался любым способом провести противника и стать единственным правителем западного христианства.
Мы ограничимся лишь двумя фактами. Папа Бенедикт XIII, готовясь подписать соглашение, в то же время вел тайные переговоры с генуэзским флотом о захвате Рима, надеясь вырвать Вечный город у своего противника и обосноваться там. А Григорий XII, не зная, что готовит ему соперник, предательски договорился с неаполитанским королем, разрешил ему войти в Рим, чтобы в случае необходимости иметь поддержку сильного монарха [5].
Приближался исторический день встречи двух повелителей западного христианства, и тут Григорий XII заявил, что «не может выполнить соглашения, так как не имеет в своем распоряжении флота, а противник его имеет».
– Венецианцы не дают мне кораблей. А я еще не сошел с ума, чтобы ехать в Савону или другой приморский город беззащитным и попасть там в сети, расставленные моим коварным врагом, – говорил он.
Действительно ли венецианцы не давали Григорию XII кораблей? Нет, они были готовы дать ему флот, так как это сулило им большие выгоды и, кроме того, они были убеждены, что эго поможет их земляку остаться папой, о чем они молили бога. Но они ответили «нет», потому что родственники и приближенные Григория XII подговорили их так поступить, чтобы облегчить возможность «единственно законному правителю западного христианства» нарушить соглашение [61, 96].
Когда во Франции поняли, что папы ведут нечестную игру, король, которого поддерживали Парижский университет и все французское духовенство, распорядился: в случае, если встреча пан не состоится, не повиноваться ни тому, ни другому. Как только Бенедикт XIII узнал о том, что его тоже задели, он проклял всех, кто требовал его отречения, то есть, по существу, короля.
«Тот, кто стремится отнять у меня право, данное мне апостолом Петром, ведать делами христиан на земле, тот дьявол, не страшащийся Божественной кары, не задумывающийся о вечном аде, который ждет его. Пусть будет он проклят… Гнев Божий и церкви пусть обрушится на его голову».
Было время, когда правители трепетали перед папским проклятием. Теперь же король не испугался. Он созвал собор, на котором присутствовали шестьдесят четыре архиепископа и епископа, сто сорок настоятелей монастырей и докторов теологии и церковного права, а также наиболее знатные феодалы королевства. Они охарактеризовали папу «упрямым раскольником, еретиком, скандалистом, нарушителем мира и спокойствия церкви».
Архиепископ Тура, выступая против папы Бенедикта XIII, употреблял выражения, которые не делали чести ни папе, ни самому оратору. В частности, он сказал:
«Он родом из той местности, которая поставляет самых сильных и упрямых мулов. Если мул направляется по какому-то пути, никакие человеческие усилия не смогут повернуть его на правильную дорогу. Человек напрасно будет трудиться, мул не послушается, даже если с него станут сдирать шкуру!»
Анафема папы Бенедикта XIII, в которой он проклинал короля Франции, была передана одному из воинов, чтобы тот публично перед толпой разорвал ее, а людей, которые привезли анафему, сторонников папы, облачили в длинные черные хитоны, прикололи к одежде копии папского проклятия, портреты Бенедикта XIII вверх ногами, надели им на головы бумажные митры и посадили на ручные тачки, которые использовались парижской общиной при уборке грязи с улиц. Так их позорили перед скопищем людей, «дабы заставить понять, что они предатели, посланные архипредателем папой», – пишет настоятель монастыря в Сен-Дени. Уполномоченный короля, кавалер ордена святой Троицы, ректор теологического факультета, которому поручили прочитать решение собора перед прихожанами в соборе Парижской богоматери, выразительно добавил от себя: «Я предпочел бы поцеловать заднюю часть самой грязной свиньи, чем лицо папы Бенедикта XIII» [87].
Заметим, что уважаемый уполномоченный не постеснялся, стоя у царских врат, произнести перед народом более крепкое словцо, которое мы не можем привести в книге. Все усиливающийся народный гнев вынудил пап что-то предпринять. Оба они покинули свои резиденции и отправились в путь, чтобы создать видимость стремления к
встрече. Григорий XII выехал из Рима и отправился в Сиену. Но дальше не двинулся и снова начал вести переговоры.
«Нужно назначить другой город для будущей встречи. Кроме того, Бенедикт должен отослать обратно генуэзский флот, так как в моем распоряжении нет ни одного корабля. Вообще мой противник должен прибыть к месту встречи безоружным, как и я».
Бенедикт XIII поступил с такой же «искренностью», как и Григорий XII. Когда Григорий остановился в Сиене, Бенедикт продолжал свой путь, притворяясь, что стремится встретиться со своим врагом, и в назначенное время прибыл в Савону. Григорий понял, что если он немедленно не предпримет что-нибудь, он пропал. Поэтому он продолжал свой путь до Лукки. Бенедикт XIII, чтобы показать свою смелость, покинул Савону и поехал дальше, навстречу Григорию. Он прибыл в Порто-Венере, а оттуда вскоре двинулся дальше, в Специю [96]. Григорий XII обливался холодным потом.
«Что мне делать? Что делать? – спрашивал он себя. – Косса, наверно, посоветовал бы что-нибудь, но я опять отправил его в Болонью».
Теперь пап разделяло всего лишь пятнадцать миль.
Леонардо Аретино в своих воспоминаниях о событиях Этой эпохи пишет: «Один из пап, словно морское животное, боялся покинуть побережье, а другой, как животное сухопутное, не хотел приближаться к берегу».
Можно было подумать, что папы нарочно ломают комедию перед христианами Европы. Оба они были очень старыми, и было бы вполне естественным, если бы люди такого преклонного возраста без сожаления оставили свои высокие посты и ушли на покой. Каждому из них было более восьмидесяти лет. Оба уже стояли на пороге смерти. И оба в день избрания заявляли, что готовы покинуть свой пост «ради примирения церкви».
В день выборов Бенедикт ХIII заявлял:
– Если вы выберете меня, я отрекусь, как только вы этого потребуете. Я сделаю это с такой же легкостью, как сейчас снимаю с головы кардинальскую шапку [54].
Но так как он не покидал своего поста, многие кардиналы под давлением всеобщего народного гнева отстранились от папы, собрали войско, надели под кардинальские мантии доспехи, избрали своим полководцем кардинала Неокастро, отправились в Авиньон, куда вернулся папа, и окружили папский дворец.
Один из штурмов дворца был особенно успешным. Папа был ранен и взят в плен кардиналами. Но через некоторое время ему удалось бежать переодетым. Кардиналы испугались, покаялись и снова стали ему служить. Папа простил их. Но у него остался страх перед ними. Он никому не доверял и часто угрожал им.
– Вы похожи на женихов Пенелопы. Все вы метите на папский престол и поэтому хотите от меня избавиться. Но не забывайте, как Одиссей поступил с женихами. То же самое, а то и хуже может случиться и с вами [28, 61].
Не лучше было положение и Григория XII.Разве он мог доверять своим кардиналам? Григорий тоже боялся, что, если объединятся оба конклава, он потеряет престол из-за своих «не достойных доверия» кардиналов. Ему необходимо было иметь хотя бы небольшую группу слепо преданных кардиналов. И он возвел в кардинальский сан некоторых близких ему людей.
Григорий XII, торжественно заявлявший в день своего избрания о готовности ради примирения сторон и объединения церкви пересечь море на рыбачьей лодке или идти пешком с одним лишь посохом хоть на край света, чтобы только встретиться с противником и убедить его в необходимости им обоим отречься от престола, начал осуществлять коварный план, который должен был затянуть кризис до бесконечности. Сначала из преданных ему людей он назначил четырех новых кардиналов. Двое из них были его племянниками [104]. Затем вступил в переговоры с неаполитанским королем Владиславом, самым коварным и страшным врагом святого престола, постоянно строившим козни против Ватикана. Он давно стремился уничтожить Папскую область, захватить Среднюю Италию и распространить таким образом свое влияние вплоть до границ Северной Италии [106]. [17]
Скандальные условия, на которых папа капитулировал перед явным врагом Ватикана, взбудоражили всех христиан Европы. За 25 000 флоринов, которые он получил от Владислава через своего представителя, папа продал ему свою столицу и неограниченную власть в ней.
Это кажется невероятным, но факт этот приводится такими видными историками, как Джино Каппони, Фердинанд Грегоровиус, Марк Ренери.
Рассказывают, что Григорий XII получил величайшее удовлетворение, когда Владислав вторгся в Рим.
«Как ни старался Григорий скрыть свои тайные планы, – пишет Сисмонди, – он не смог удержать радостного возгласа при этом известии, так как больше всего боялся, что его противник Бенедикт (пользуясь поддержкой французского маршала Бусико и генуэзского флота, стоявшего в Остии) захватит Рим, пока он находится в Тоскане».
Теперь у него отлегло от сердца. Бенедикт не мог уже захватить Рим, ему пришлось бы иметь дело с могущественным королем. -Кроме того, Григорий обладал теперь достаточными средствами и мог смелее отражать любые нападки и требования созыва собора представителей обеих западных церквей для решения основного вопроса – объединения церкви.
– Я сам созову собор, если мне это будет нужно, – заявил он. – Когда захочу и где захочу. Я сам буду руководить им, там будут мои люди. Собор будет в Удине.
Он долго размышлял и намеренно выбрал этот город. Город, который он считал подходящим местом для созыва собора, расположен в Северной Италии, неподалеку от родины Григория – Венеции и соседствует с Тиролем и Германией, где в это время господствовал Рупрехт, один из немногих правителей, признававших его папой.
Он был уверен, что это место – самое спокойное и безопасное в беспокойной Италии, где его признавали лишь отдельные государства. Григорий направил послания всем монархам, предлагая им прислать представителей церквей для участия в соборе.
Не отставал от Григория XII и Бенедикт XIII. Он тоже разослал приглашения на «вселенский собор».
Местом сбора был объявлен Перпиньян, в то время принадлежавший Арагону, король которого поддерживал папу Бенедикта XIII. Итак, оба папы, до тонкости изучив обстановку и взвесив все, пришли к одинаковому выводу: нельзя показывать, что они не считаются с требованием христиан всех западноевропейских стран созвать собор. Надо убедить людей, что они признают необходимость внимательного изучения сложившейся обстановки и ищут пути к ее оздоровлению. Тогда никто не сможет их обвинить, как это было до сих пор, в том, что они хотят избежать объединения церкви.
Так обстояло дело. Каждый из пап надеялся, что собор, созванный им, будет поддерживать только «своего» папу, только его действия считать правильными и расколу, таким образом, не будет конца.
Комедия продолжалась, иерархи западной церкви открыто издевались над христианством.
Оба они цеплялись за папский престол. Оба боялись друг друга. Но ни тот, ни другой не хотели признаться в Этом. Каждый из них старался доказать сторонникам свою абсолютную правоту, каждый старался уверить противника в своей силе. Оба они напоминали хищников, готовых сожрать друг друга.
А что же делал в это время Косса?
Как рассказывают, бывший пират стал одной из виднейших личностей своего времени, наиболее могущественным из всех «принцев западной церкви». Достигнуть этого ему помогли не только его способности, ум и знания, ловкость и сила, но и богатство, награбленное им во времена пиратства и особенно увеличившееся за последние шесть лет, когда он стал кардиналом и папским легатом. Крупнейший и наиболее богатый район Италии – Романья являлся как бы его «государством». Железной рукой он правил там и постоянно стремился расширить границы своего господства. Он не забыл предпринятого им два года назад неудачного нападения на Форли и теперь, обстоятельно изучив обстановку, снова двинулся туда с войском. На этот раз ему удалось захватить город, добавить новую жемчужину в корону папского государства.
Он был единственным из старых кардиналов, которого Григорий XII считал своим другом.
Пользуясь этим, Косса, уединившись с Григорием и одним из его спутников, когда те проезжали через Романью в Тоскану, стал говорить папе, сколько неверных поступков совершил тот за последнее время, и советовать, как поступать в дальнейшем.
Папа Григорий сделал вид, что огорчен: друг неправильно его понял.
– Имеет ли значение то, что собор будет не в Савоне! Я созову его в Удине, это многим больше по душе.
Косса окинул Григория презрительным взглядом.
– Кому ты говоришь это, святой отец? – промолвил он. – Ты думаешь, что можешь обмануть и меня? И старых кардиналов? Зачем понадобилось выдвигать новых кардиналов?
Григорий нахмурил брови.
– Я папа! – крикнул он. – И как папа выдвигаю столько кардиналов, сколько хочу. И буду выдвигать еще.
Глаза Коссы потемнели.
– Будь осторожен, святой отец, – сухо сказал он. – Не поступай наперекор всем, это не в твоих интересах. Ты лишь эмблема папства. Мы выбрали тебя условно. Ты пошел на это и подписал соглашение. Ты нарушаешь решение, принятое нами до твоего избрания. Так кто же может обязать меня следовать твоей глупой и нелепой политике?
Папа злобно посмотрел на Коссу, затем обернулся к своему спутнику.
– Карл…
Это был правитель Римини, верный сторонник Григория XII, кондотьер святого престола Карл Малатеста.
– Карл, – повторил папа, – арестуй этого недостойного человека. Надо будет также арестовать в Лукке и других мятежных кардиналов и священников.
Правитель Римини не успел произнести и слова, как Балтазар, засмеявшись, неожиданным резким движением сбросил с плеч красную кардинальскую мантию, и перед присутствующими предстал пират в доспехах со стилетом в руке.
– Карл, – обратился он к Малатесте. – Ты умный человек. Не то, что твой хозяин. Против пятисот твоих воинов я выдвину полторы тысячи своих. Я давно понял, что нельзя доверять этому коварному венецианцу.
Он даже не произнес имени папы.
– Гуиндаччо! – позвал он. – Бей в набат, пусть эти двое увидят наших людей.
Уродливый гигант в сутане, с мечом и стилетом в руках вышел из-за занавеса.
Удар колокола вызвал па улицу сотни вооруженных до зубов людей [2].
Этот эпизод дал повод историкам церкви заявлять, что Косса устроил засаду папе, когда тот проезжал через Романью, и что папа спасся только благодаря помощи Малатесты [89].
Через пять дней, покинув владения своего легата, Григорий XII предал его анафеме, обрекая вечно мучиться на том свете. Кроме того, Григорий XII лишил Коссу звания и прав легата. Жители Болоньи и всей Романьи освобождались от обязательства подчиняться легату, которое они клятвенно принимали раньше. Все приказы Коссы выполнять запрещалось.
«Бывший легат был тираном, мечом его управлял Сатана», – говорилось в папской булле.
Косса лишь рассмеялся.
– Я ему покажу, этому старикашке! – воскликнул он. – Сорвите фамильный герб этого старого глупца со всех Эмблем на государственных зданиях! С этого дня я становлюсь абсолютным и независимым властелином самой богатой и прекрасной епархии [89].
Затем Косса покинул Болонью и отправился в Лукку, чтобы встретиться с «братьями кардиналами». Они очень обрадовались, увидев Коссу. Кардиналы видели в нем человека, который может возглавить движение против папы. Они словно пробудились от сна.
– Вы глупцы, что остаетесь в Лукке! – сказал им Косса. – Кто может поручиться, что вас не выдадут папе? И можно ли верить кому-нибудь?
С ужасом вспоминали все о шести кардиналах, попавших в руки Урбана VI и претерпевших страшные мучения до того, как их завязали в мешки и сбросили в Лигурийское море. Кардиналы увидели, насколько лучше их «брат», бывший пират, понимает дух времени, эпоху господства лжи, измены, коварства, жестокости, когда почти каждый человек, скрываясь под маской добродетели, совершал преступления.
– Приезжайте ко мне в Пизу, там вы будете в безопасности.
И бывший пират (а теперь признанный руководитель священнослужителей) объяснил: Пиза несколько лет назад была присоединена к владениям Флоренции, а он, Косса, связан с Флоренцией. Общие интересы главного города Тосканы и управляемых Коссой областей не позволяют им заключать побочные договоры и союзы.
«Кардинал Косса, – пишет М. Ренери, – крепко державший в руках Болонью и всю Романью, располагавший материальными ценностями папского государства в Италии, а также собственными огромными богатствами, собранными им за время его правления, стал главным рычагом движения кардиналов и рьяно выступал за собор в Пизе».
«Ему удалось хитростью и подкупами привлечь на свою сторону многих своих коллег, в частности Петра Филарга», – жалуется в своих письмах Григорий XII [89].
Кардинал Петр Филарг был видным деятелем западной католической церкви, человеком широкообразованным, с высокими моральными качествами, непохожим на большинство церковных мужей той эпохи. Он был (пусть читателей не удивляет это) грек с острова Крит. Еще совсем юным, он остался сиротой. Венецианцы, владевшие этим большим греческим островом, заметили выдающиеся способности юноши. Его отвезли в Венецию, сделали католиком, отдали в школу, а затем для получения высшего образования послали сначала в Париж, а затем в Англию, в Оксфорд. По возвращении он получил сан епископа, а позже стал архиепископом Милана. Правители Милана и святой престол часто отправляли его со всевозможными миссиями в разные города Италии, а также в Германию, Богемию, Польшу. Он славился своими теологическими познаниями и красноречием (он был профессором Парижского университета). И то, что Коссе удалось вовлечь Этого виднейшего деятеля церкви, консерватора, в борьбу против Григория XII, считалось большой заслугой Коссы [90].
* * *
Никогда еще западная церковь не была в таком жалком положении. Люди сначала смеялись над двумя корифеями Западной церкви. Но вскоре их поведение стало вызывать лишь отвращение. Все западное христианство с нетерпением ждало окончания безнравственной комедии, в которой главные роли играли папы.Король Карл VI направил письма святым коллегиям обеих западных церквей (Рима и Авиньона). Он призывал высших священнослужителей отречься от своих «вожаков».
«Довольно! – писал он. – Почему эти бездарные отцы христианства продолжают издеваться над вами и над всем христианством Западной Европы? Разве недостаточно было года, чтобы договориться, в каком месте на земле они могут встретиться, чтобы исполнить данное ими торжественное обещание? Вместо того чтобы стремиться к объединению, они хотят увековечить раскол, созывая два враждебных друг другу собора. Кардиналы! Отрекитесь от них, объединитесь и созовите общий собор в любом городе [61, 89]!»
Обратился с письмом к своим бывшим кардиналам и Григорий XII:
«Немедленно уезжайте из Пизы и забудьте, о чем вы помышляли. Пока еще есть время, переходите ко мне. Если же вы будете продолжать слушать советы антихриста, не надейтесь, что потом сможете вернуться ко мне. Я не приму вас ни на каких условиях. Я папа и останусь папой. Я выдвину новых верных мне кардиналов, которые будут преданно следовать за мною» [104].
Письмо не помогло. Кардиналы Григория XII остались в Пизе и, вдохновленные нашим героем, разоблачили перед всем христианством своего папу.
«Григорий XII совершил и продолжает совершать много незаконных поступков, противных установленным священным канонам. Мы протестуем и обвиняем папу в противозаконных действиях. (Это писали кардиналы, которые сами же избрали его!) Чтобы обсудить этот вопрос, мы решили прибегнуть к созыву собора, который должен будет избрать нового папу» [74].
Григорий XII в ответ на письмо предал мятежных кардиналов анафеме.
Стараясь опозорить их, он употреблял такие слова, которыми неудобно было бы обругать даже самого отъявленного негодяя или странствующего монаха, а не то что кардиналов.
Кардиналов это не расстроило. Они расклеили на стенах домов Пизы листовки с протестом, в которых Бенедикт XIII и Григорий XII назывались виновниками раскола и последователями антихриста.
Григорий XII тут же назначил новых кардиналов. Хоть он и делал вид, что безразличен к осуждению, все же не смог удержаться, чтобы не послать еще одну анафему своим старым кардиналам с еще более грубыми ругательствами.
Одновременно он обратился к германскому императору Рупрехту с просьбой приехать в Италию, чтобы разогнать и взять в плен кардиналов и других деятелей церкви, подготавливающих собор в Пизе. Кроме того, он послал к Рупрехту одного из кардиналов, своего племянника, который должен был поторопить императора выполнить его просьбу [104].
В это время республика Флоренция устами своих ста двадцати виднейших теологов объявила, что «папа Григорий XII – еретик, раскольник и враг христианской церкви».
Флоренция запрещала своим подданным подчиняться папе. Анджело Коррарио (имя, которое носил Григорий до того, как стал папой) было направлено письмо с требованием явиться на собор в Пизе и высказаться по поводу предъявленных ему обвинений.
В таком же положении находился и Бенедикт XIII. Он также был покинут своими кардиналами. Они тоже выступили с обвинением против своего папы, называя его «недостойным интриганом».
Бенедикт XIII предал их анафеме в специальной булле. Одновременно он развил активную деятельность в Кастилии, Арагоне, Шотландии и Франции, стараясь собрать как можно больше духовных лиц на свой собор.
Итак, в 1409 году должны были собраться три «вселенских собора» из представителей различных стран, исповедующих одну и ту же религию! Один в Перпиньяне, другой в Удине, третий в Пизе! Конечно, наиболее торжественным и действительно Вселенским был только последний.
На соборах в Удине и Перпиньяне должны были присутствовать люди, заинтересованные в продолжении церковного раскола. Собор же в Пизе поддерживали правители и иерархи церкви стран Западной Европы, желавших объединения церкви. Даже многие кардиналы Бенедикта XIII прибыли в Пизу для участия в соборе.