Страница:
– По размеру как раз подходящего, чтобы туда провалилась сфера Эль-онн вместе со всеми обитателями? Ну еще бы мне не видеть!
– Таким образом, мы имеем биллионы ограниченно разумных существ, одна Ауте знает, на что способных. И ни малейшего контроля за этой массой.
Мне заранее стало дурно. Люди и сами по себе не подарок, а уж если собираются в толпу…
– Последние дни я занялся этой проблемой вплотную. И среди многих обнаруженных эффектов наблюдаются в том числе и очень забавные явления… Что-то такое стадное, что у эль-ин начисто отсутствует, но немного напоминает Эль. Что-то, что позволяет им сосуществовать друг с другом и даже функционировать как единое целое. Как общество.
Я понимающе склонила уши.
– Да. Меня всегда поражали эти механизмы. Социализация новорожденного младенца, чья психика поначалу почти так же гибка, как и у эль-ин, в закостенелое, намертво вплетенное в основу воспитавшей его культуры человеческое существо.
– Или те изменения, которые происходят в личности, когда резко меняется восприятие ее окружающими. Я был искренне поражен, увидев, как некоторые сообщества умудряются чуть ли не силой запихивать особо выделяющихся индивидов в жесткие рамки ролей. – Он сделал паузу и знакомым жестом приподнял ухо, точно предлагая мне самой продолжить его мысль.
– Вы считаете, что люди пытаются переделать нас на свой вкус, Учитель?
Он вновь начал ходить из угла в угол, но не нервно, а размеренно и задумчиво. Чернота крыльев то сжималась до размеров развевающегося за плечами плаща, то разлеталась по всей оранжерее клубящимися вихрями, черные волосы били по плечам, четко выделяясь на фоне белоснежной рубашки.
– Разве тебе такая мысль не приходила в голову? – Типично раниэль-атеровская манера отвечать вопросом на вопрос.
– Много раз. Но это не единственное… В конце концов, мы и сами пытаемся стать похожими на них. В своем роде. Я сама лично производила все изменения.
– Да, твое первое деяние на посту Регента. – Он улыбнулся, лишь чуть-чуть показав кончики клыков. – Кстати, отличная работа. Прекрасно пойманный баланс. Но все-таки взрослые Хранительницы не должны быть одновременно и вене, как Теи, последние события это ясно демонстрируют. Надо будет что-нибудь сделать с геном линии Уору… – Он выглядел таким… просчитывающим варианты аналитиком. Естественно и непринужденно принимающим решения, последствия которых проявятся не раньше чем через несколько столетий и будут иметь гораздо большее значение, чем все мои сегодняшние трепыхания.
– Не будем отвлекаться. – Тон мой был несколько суховат. – У вас есть основания считать, что на эль-ин действительно было оказано нежелательное влияние?
– Тебе это лучше знать, Анитти. – Его голос хлестнул болезненно и резко, тщательно очищенный от магии, от этого еще более, ранящий. – Да провались оно все в Ауте, Valina,[1] я же сам учил тебя танцевать изменения! Опасность быть затянутым в танец всегда есть, она никуда не делась! И в этом случае – тем более. Ты – вене, и с твоей восприимчивостью риск выше в десятки раз. И ты – точка фокусировки для Эль, все, что влияет на народ в целом, прежде всего отражается на тебе. Да посмотри же на себя! Разве ты в порядке?
Я поморщилась. Удивительно, критика Учителя, которая обычно вгоняла в невыносимый стыд и вызывала навязчивое желание хоть как-то исправиться, сейчас отскакивала, не оставляя ни малейшего следа в сознании. Может, потому, что примерно то же, на разный лад, я сама не уставала повторять себе все последнее время.
– Иногда мне кажется, что решение интегрироваться со смертными было несколько поспешным…
– Так. – Он застыл в нескольких шагах, обернувшись крыльями и пристально разглядывая меня прищуренными глазами. – Не доходит. Попробуем еще раз. Люди. Излучают. Что-то. Что. Нас. Меняет. Особенно. Вене. Особенно. Тебя. А. Через. Тебя. Эль. Заканчивай. Заниматься. Дурью. И. Принимай. Меры. – Сен-образы, короткие, четкие и такие мощные, что в глазах поплыли кровавые круги, отбросили меня назад, в буквальном смысле вдавливая в стену.
– Уже принимаю. – Тут меня ударило новой, неожиданной и откровенно пугающей мыслью. – Лейруору! Я с ней танцевала, совсем недавно! Ее… Я… Я ей повредила?
– Нет. – Он ответил быстро и очень твердо, одновременно создавая сен-образ, который должен был доказать безосновательность этого ужасного предположения. – Это было первым, что я проверил, когда подумал, что по тебе должно ударить раньше всех. Лейри в полном порядке. Но вам лучше не встречаться, пока все не закончится.
Из меня точно воздух выпустили, и, лишь когда страх рассеялся, я поняла, как велик он был. Тело бессильно сползло по стене, из горла вырвался полупроглоченный всхлип.
– Что же до остальных…
– Нет никаких остальных, – Голос дрожал, но интонации были исключительно деловыми. – Эль заблокировалась от меня еще в самом начале. Она о себе позаботится.
Аналитик склонил уши, умудрившись в этот жест вложить и понимание происходящего, и глубокую тревогу за свою непутевую ученицу. Я попробовала сесть чуть ровнее.
– Что можно сказать об этом воздействии?
Он подобрался.
– Ничего конкретного, Valina. Вряд ли они сами понимают… Влияние идет помимо сознания, как у отправляющей стороны, так и у принимающей. Все на уровне интуиции, смутных ощущений, желаний и тончайших нюансов поведения. И снов. Сны во всем этом имеют ключевое значение. Осталось только понять, какое именно.
Сны… Да, разумеется. Сны.
Слово это вызывало нездоровые ассоциации где-то в глубинах моей генетической памяти. Смутное и ни на что конкретное не направленное беспокойство, накрепко связанное с самим понятием. Расплетающие Сновидения не зря считались одним из самых опасных кланов.
Старые битвы, старые смерти. Могут ли образы сновидений видеть сны? И что им снится? Наша реальность? Сны снов, иллюзии иллюзий. И может ли быть так, что наша явь – это чья-то иллюзия? Миры, поменявшиеся местами. И если я – конкретизация чьего-то сна, то кто же станет воплощением моего видения? Зазеркалье Расплетающих, где стираются все грани и все законы.
Может ли так быть?
Еще как может.
– У меня от всего этого голова идет кругом.
– Не думай. Танцуй.
Я насмешливо вздернула уши:
– Это совет Учителя или приемного отца?
– Это совет аналитика Изменяющихся. Наш клан всегда был ответственен за подобные проблемы.
– Наш клан. Кто там сейчас за старшего? Виор?
– Да. Не одобряешь? – Вопрос с оттенком профессионального интереса. Раниэль-Атеро был и ее учителем тоже.
– Она хорошая вене. Блестящий аналитик. Неординарный воин. Но она слишком самоуверенна.
Древний вновь склонил голову набок, заинтересованно проведя рукой по подбородку.
– Виортея действительно неплохой аналитик. И никогда не рискнет интересами клана.
– Нет. Но она слишком часто рискует собой. И после того как кое-кто излишне инициативный втянул ее в это дело, может решить, что разбираться с подобным – прямая обязанность главы Изменяющихся.
Он задумался. И отрицательно покачал ушами.
– На этот раз дело зашло слишком далеко, чтобы справиться с ним можно было усилиями простой вене. Заражены уже почти все кланы, не только те, что контактировали с людьми. Нужно вмешательство Хранительницы, и если удастся обойтись без посредников – тем лучше. Я слишком хорошо обучил Виор, чтобы она этого не понимала.
– Заражены. – Я протянула слово, словно пробуя его на вкус. И вкус этот мне не понравился. Это ведь даже не их вина, по большому счету. Это не они излучают – это мы настолько восприимчивы, что ловим почти несуществующее. Значит, нам просто надо стать более толстокожими. Дел-то всего на пару минут танца. Аут-те! – Аналитик, раскройте суть изменения!
Раниэль-Атеро автоматически начал отвечать в суховатой отстраненной манере анализа-синтеза, в которой он обычно выкладывал свои проекции матери.
– Люди превращают нас во что-то. Что-то, что мне решительно не нравится. В то, как они представляют чужих. Похоже на квинтэссенцию самых глубинных человеческих страхов, конечное воплощение их представления о предельном отчуждении. И в то же время это окрашено в отчетливые сексуальные тона, со всем коктейлем противоречивых порывов, которые характеризуют подобные отношения у смертных. Они просто… верят. Не могут не верить, ведь их подсознание – это те силы, которые заставляют нас действовать так, как они того ожидают, что, в свою очередь, лишь подтверждает их веру, и так далее по замкнутому кругу.
Я закрыла глаза, и слова, подкрепленные сен-образами, продолжали звучать в ушах, повторяясь снова и снова. Чего они боятся, чего они желают. Где-то я уже это слышала.
Мифы. Легенды. И та девочка, похищенная ристами, которая на затерянном в космосе корабле «позволила себе стать настолько распущенной, насколько она на самом деле была». Или насколько ее видели таковой окружающие?
«Туманные крылья, когти и выглядывающие то и дело клыки в фольклоре почему-то не были оценены по достоинству». Аррек, как всегда, глядел в корень. Даже когда просто пытался неудачно сострить.
Люди не просто запихивали нас в абстрактный образ своих подавленных желаний. Чтобы втиснуть кого-то в рамки собственных представлений, надо эти представления иметь. И желательно – представления, более-менее общие.
– Учитель, вы когда-нибудь слышали о понятии «архетип»?
– Что? – Взгляд полночной синевы на мгновение затуманился, когда он прочесывал информационное поле в поисках необходимой информации. И нашел. – Ах, ты думаешь?..
– Не уверена, что слово «думать» вообще применимо к моей персоне, – желчно заметила я, – но эта концепция предоставляет удобный понятийный аппарат для моделирования сложившейся ситуации.
Он скользнул с бескостно-рваной грацией Изменяющегося, опустился на пол у моих ног, положив голову на ветку рядом с моим коленом. Поза расслабленная, но казавшаяся очень властной. Я рассеянно провела пальцами по густой черно-черной гриве, когтями расчесывая мягкие пряди.
– Возможно. Сны – территория архетипов по определению. Допустим, мы имеем материализовавшийся архетип… Что-то воплотившееся из их снов, сказок и фантазий… Антея, мне уже страшно. – Он чуть отодвинулся, чтобы поднять голову и внимательно посмотреть на меня снизу вверх. И в лице древнего не было ничего хоть отдаленно напоминающего страх. – И знаешь, Valina, во всей этой истории меня радует лишь одно.
Я вопросительно вскинула ухо, потакая его страсти к театральности.
– Да?
– То, что твоя мать именно сейчас решила прогуляться в Ауте. Подумать страшно, как обернулась бы ситуация, вздумай Даратея-тор взять ее в свои руки!
Я фыркнула, зашелестела крыльями. Затем вновь сгорбилась.
– Учитель, я так устала. Я уже ничего не чувствую, ни о чем не думаю, кроме одного: скорее бы все это кончилось. Скорее, скорее… Ну сколько можно?
Он мягко прикоснулся к золотистым прядям.
– Осталось совсем немного. И… Ты ведь не сегодняшнюю ситуацию имеешь в виду?
– Да. Нет. Не знаю. Сколько еще до совершеннолетия Лейруору?
– Ш-шш. – Древний обнял меня так осторожно, будто в любой момент ожидал получить когтями по физиономии. – Лет двадцать. Может, двадцать пять. Совсем чуть-чуть.
Закрыла глаза, принимая прикосновение и это слабое утешение.
– Я устала. – Тон капризного ребенка.
– Я знаю. Потерпи еще немного.
Но я уже отстранилась, вскочила на ноги, полная энергии, не находящей выхода и потому выплескивающейся в резких движениях и смазанной мимике.
– Арреку это не понравится. С собой я его взять не могу, а отослать, как северд, – тоже.
– Я займусь этим.
– Хорошо. – А затем скорее для него, чем для себя: – Если хочешь, чтоб что-то скорее закончилось, – поторопи события.
И не попрощавшись, не удостоив его никакими напутственными указаниями, вылетела за дверь. Раниэль-Атеро, он на то и Раниэль-Атеро, чтобы в приказах не нуждаться. Сам справится.
Мой Великий Визирь (Визиря? Визирьша?) на этот раз облачилась в длинное, воздушными складками разлетающееся платье в дарайском стиле. Я дернула ушами, отметив, что она облачена не в свои цвета, а в какие-то произвольно выбранные. Метры и метры светло-голубого, с металлическим отливом материала, окутывающие фигуру с шеи до пяток, создавали ощущение большей наготы, чем если бы на ней не было надето вообще ничего. В прорезях, распахивающихся при каждом движении, мелькало шоколадно-золотистое кружево белья и зеленоватая кожа, крылья окутывали все это великолепие мерцающей дымкой.
Вииала тор Шеррн, мой министр внутренних дел, склонила уши в изящнейшем из поклонов. Даже в насквозь ритуальном движении демонстрируя столько чувственной грации, что долговязым дерганым девицам следовало удавиться от зависти. Ви считали первой красавицей Эль-онн, и не без оснований.
Справедливости ради признаем, что профессиональные качества в ней ничуть не уступали ее внешним данным. Единственный серьезный недостаток, который я находила в леди Вииале, – это ее постоянные попытки увести у меня мужа.
Я притормозила, приветственно взмахнув рукой.
– Потрясающе! Тетя Ви, на вас даже эти жуткие человеческие балахоны смотрятся отнюдь не столь ужасно.
Она коротко улыбнулась, движением ушей показывая, что приняла и комплимент, и скрытый за ним подтекст, однако к делу, к делу…
– Вы вызывали меня, Хранительница?
– Да. Коротко – какова ситуация в кланах?
Она ни единым жестом не показала, что вопрос откровенно глуп. О кланах Эль-онн да коротко: это ли не оксюморон?
– Стабильно. Молодежь и горячие головы развлекаются в Ойкумене. Остальные решили дождаться, пока подрастет Лейруору, и плясать уже исходя из новых условий.
Ага. Неплохо.
Мы бок о бок шли по коридору, автоматически выставляя защитные экраны от излишне любопытных. Вспышка энергии имплантанта – перед нами распахнулся портал, и вот ноги ступают по пружинящему полу точно таких же коридоров, но уже в моем личном онн.
– Атакующие?
– Решение сплавить Зимнего к смертным было гениальным! Мать клана Витар крайне вам за него благодарна: девочка только-только начала входить в силу, и отсутствие неофициального лидера здорово облегчает ей задачу прибрать к рукам всех этих распоясавшихся вояк.
– Она справится?
– Вполне.
Успокоенная, я переключилась на другие проблемы. Пока любимые подданные не устраивают светопреставление дома, со всем остальным справиться особого труда не составит. Как говорит Аррек: «Все познается в сравнении».
– Что ты хотела сказать фразой «развлекаются в Ойкумене»? – Даже для меня самой вопрос прозвучал как-то слишком подозрительно.
– Ну… Посещают вечеринки. Занимаются научными исследованиями. Искусством. Политикой.
– Политикой? – Это слово было одним из тех, что включали тревожные колокольчики в глубине моего сознания.
– Несколько мальчиков решили подыскать себе собственные… э-ээ… Империи. Естественно, открыто править они не решаются, помня о том, что арры традиционно держатся в тени. А мы теперь вроде как тоже арры. – Леди Виала тонко и презрительно улыбнулась. – Но в целом получается неплохо. Ты же знаешь, Анитти, наши мужчины умеют вертеть окружающими так, что те никогда не догадаются о скрытом манипулировании. Не беспокойся. Неприятностей ни для Эйхаррона, ни для Эль-онн они с этой стороны не допустят.
Мамочки!
– Тетя Ви, а вам не кажется, что править существами другого биологического вида это как-то… невежливо. – Я беспомощно остановилась, отчаянно надеясь, что это не прозвучало так растерянно и глупо, как… прозвучало.
– Антея, деточка, единственное, что подходит под определение «невежливо», – это когда две дамы берут себе в консорты одного и того же мужчину, не составив при этом между собой предварительной договоренности! Все остальное вполне допустимо.
Слова истинной эль-леди!
Ви тоже остановилась, иронично и в то же время испытующе глядя на меня. Глаза ее, как и имплантант, были глубокого изумрудного оттенка, намекавшего на кровь древнейших, текущую в наших жилах. Миндалевидные, огромные, той редкой формы, которую так и не удалось передать ни одному из скульпторов, глаза освещали лицо, доминируя над всем остальным. Волосы, которые я привыкла видеть свободно падающими на спину, сейчас были собраны в длинную, почти до колен, сложно закрученную косу, несколько раз перехваченную по всей длине тяжелыми синевато-серебряными украшениями. Я, как правило, терпеть не могу причесок, особенно в человеческом стиле. В таком скованном виде цвет волос совсем терялся – а он был потрясающий, бешеное сочетание янтарных, медных, серебристых и медовых прядей, создававшее общее впечатление великолепного золота. Но сейчас ее прическа казалась не только красивой, но и уместной, привлекая внимание к невероятной красоте глаз.
Глаз, наполненных бессильной тревогой.
– На Эль-онн все более-менее в порядке, Хранительница. Мы выдержим, даже если вы погибнете прямо сию минуту.
Она все поняла правильно, умница златовласая!
– Вообще-то я планирую протянуть еще лет двадцать, но все равно приятно слышать.
Ви склонила голову, принимая мое нежелание вдаваться в запретную тему. Это – дела вене. А любой эль-ин в здравом уме и твердой памяти второй целью своего существования почитает стремление держаться от дел вене подальше. Вне зависимости от того, какова первая цель.
Впрочем, все необходимое было уже сказано.
– И не надо смотреть на меня так печально и вопросительно, тетя Ви! Если у мужчин еще можно понять это дурацкое побуждение броситься на помощь даме в беде…
– Что?
– А-а… Личная шутка. Когда я только-только осваивалась в Ойкумене, то на почве глубочайшей культурной разобщенности иногда попадала в довольно забавные ситуации с нацеленными на интимные отношения смертными. Профессор Шарен после одной такой стычки пытался объяснить мне способы, которыми люди привлекают к себе партнера. И там фигурировала фраза «спасти даму в беде». На тему эту у нас разгорелась весьма занимательная дискуссия…
Она не слушала. Она смотрела на что-то за моей спиной.
Медленно, осторожно обернуться, пальцы сжимают тяжесть аакры.
Ох!
Мы стояли у входа в главный зал, тот самый, в середине которого плескался небольшой бассейн. Откуда в настоящий момент вылезал мой консорт, одетый лишь в свое врожденное высокомерие да в капельки воды, стекающие по сверкающей перламутровым сиянием коже. Руками ухватился за поребрик, подтянулся, продемонстрировав слаженную работу мышц спины, одним слитным движением выбросил тело вверх. И поднялся во весь рост, все еще стоя к нам спиной, во всем великолепии нагого совершенства.
Струйка воды сбежала по волосам на лопатки, чуть отклонившись вправо, добралась до подтянутых ягодиц, заструилась по литым мышцам ног.
Ви резко выдохнула, глаза, впившиеся в мужскую фигуру, расширились, засверкали первобытной зеленью. Ноздри ее трепетали, во всем лице появилось что-то такое… хищное.
– В Ауте дам с их бедами. Спасаем вот этого.
И с летящей грациозностью охотящейся пантеры скользнула вперед.
– Ми-инуточку, тетушка! – Я в последний момент умудрилась схватить ее за кончик длиннющей косы и со всей силы дернула на себя. – Мы, кажется, это уже обсуждали!
Она повернулась ко мне, широко распахнув свои глазищи. Зеленые-зеленые. Невинные-невинные.
Аррек, обернувшийся на звук голосов, с интересом наблюдал за представлением. И не думал прикрыться, змей дарайский!
Вииала попыталась было повернуться в его сторону, что было мной резко пресечено. Нет, все-таки в этих косах есть и положительные моменты. Чего только не начнешь ценить с моими родственничками! Ви улыбнулась.
– Да? – Ну прямо сама невинность. Ага. Как же.
– По-моему, вам пора, Ала-тор! – Не дожидаясь согласия, я коротким заклинанием вызвала портал и, не без помощи все той же удобнохватательной косы, придала своей любимой тетушке ускорение в его направлении.
Возмущенный вопль, смешанный с веселым хохотом, – и самая красивая женщина Эль-онн исчезла, оставив после себя пляшущий на поверхности воды сен-образ. Ну оч-чень непристойного содержания. Я смущенно опустила уши. Аррек расхохотался:
– Она неисправима, да?
– Да! А ты! Ты ничем не помогаешь!
– Ну-у. – Он сделал несколько шагов вперед, опять демонстрируя, как грациозно могут двигаться мышцы под этой потрясающей перламутровой кожей. – Это ведь не было бы так забавно, вздумай я бегать от нее как черт от ладана.
Я уставилась на него, изо всех сил пытаясь подавить так и прорывающиеся наружу смешинки. Да. Это действительно было забавно.
– Ваш халат, мой лорд. – Тон сравним по температуре с вакуумом. Ну, был бы, не будь горло сдавлено хохотом.
– Ах! Разумеется. Как я мог забыть?
И он отправился за халатом. Медленно.
– А если серьезно, – теперь его голос действительно зазвучал серьезно, и я настороженно вскинула уши, – то красота Вииалы-тор вызывала бы во мне гораздо более живой отклик, не бросайся она так же точно на любое существо мужского пола, случившееся в окрестностях. Или, по крайней мере, бросайся она с менее голодным блеском в глазах. Всякий раз, замечая взгляд вашей тетушки, направленный в сторону какого-нибудь очередного бедняги, я подсознательно ожидаю увидеть листики салата, торчащие у него из ушей, и подливку, стекающую по физиономии.
Я ошарашенно мигнула, живо представив себе эту картину.
– Она же генохранительница, Аррек. Ей нужно, э-э… собирать генетический материал. Для своей работы.
– А! Нет, ну как я мог забыть? – Столько иронии. У людей странное отношение к генетике, особенно когда это касается их самих. Одна из тех точек, которые задевать не стоит. – Так что же вы с ней обсуждали, моя торра?
Я отрешенно замолчала.
Он медленно подошел, тронул за плечо:
– Золотой талан за твои мысли.
Кожа, высушенная встроенным в стены заклинанием, была прикрыта тонким шелком халата, сквозь который все равно просвечивало упрямое перламутровое сияние.
Вымученная улыбка.
– Как, целый талан? А не много ли? Мне казалось, обычно предлагают пенни…
– Позволь специалисту судить о ценности информации, ладно? Так о чем же ты думала?
Знать бы мне самой…
– Да так. Об особенностях культурной ассимиляции.
Он выгнул красивую бровь, молча предлагая развить эту мысль.
– Взять хотя бы это твое слово: «торра». Его ведь люди придумали, переиначив нашу приставку к имени. Теперь в Ойкумене это обращение к женщине благородного происхождения. И я уже слышала его в том же качестве в устах некоторых эль-ин. Культурное проникновение не может идти в одном направлении…
– И это значит… – подбадривающе начал дарай, явно пытаясь вытянуть из меня побольше.
Внимательно вглядываясь в его знакомое, усталое лицо, я краем глаза заметила сине-черную тень, прислонившуюся к одной из стен.
Что ж.
Я отстранилась. Вздохнула, собираясь с силами. «Если хочешь, чтобы что-то кончилось, нечего тянуть время».
– Аррек, я сейчас возвращаюсь в Дикие Миры. Попробую подобраться поближе к источнику этого дурацкого заклинания…
– Да, конечно…
– …и ты со мной не идешь.
Пауза.
– Где Безликие?
Ауте, ну почему он так быстро соображает?
– Они тоже не идут. Аррек, пожалуйста, послушай. Это не очередной каприз, так надо. Когда вене уходит в Погружение в Ауте, в Глубокое Погружение, идти с ней могут только ее риани. Любых других она может… зашибить. Ненароком. Л'Рис и Дельвар за мной присмотрят, правда. Ты не можешь идти. В Ауте твою душу, Аррек, не смотри на меня так! Ты был там, когда я танцевала с северд, в их амфитеатре. Ты Видящий Истину! Ты не можешь не понимать, что для тебя это – смерть!
Я сорвалась на крик и замолчала, судорожно хватая воздух. Он смотрел. Неподвижный, далекий, закутанный в холод Вероятностей и недоступный, как никогда.
– Ты сейчас погружаешься не в Ауте.
– Все, что не эль-ин, есть Ауте. Это не важно! Аррек, тебе нельзя идти.
Он у меня умный. И умеет выживать. И слишком хорош в ясновидении, чтобы не понять, что его присоединение к этой вылазке закончится катастрофой. Хотя вряд ли способен разобраться почему. Конечно же, он услышит голос разума и…
– Нет.
– Аррек!
– Нет. – И это было железобетонное «нет».
Я отпрянула и зажмурилась, как от боли, а потому пропустила то, что случилось в следующее мгновение.
Когда я вновь открыла глаза, Раниэль-Атеро уже поднимал бесчувственное тело дарай-князя на руки.
– Второй раз мне его застать врасплох не удастся. – Перед Учителем начал разгораться овал портала. – Ты откопала себе консорта с удивительной способностью присматривать за собственной спиной, Анитти.
– Присмотри за ней, пока он сам не может, ладно?
– Всенепременно. Помни, чему тебя учили. И удачи, Valina. – И они исчезли.
– Таким образом, мы имеем биллионы ограниченно разумных существ, одна Ауте знает, на что способных. И ни малейшего контроля за этой массой.
Мне заранее стало дурно. Люди и сами по себе не подарок, а уж если собираются в толпу…
– Последние дни я занялся этой проблемой вплотную. И среди многих обнаруженных эффектов наблюдаются в том числе и очень забавные явления… Что-то такое стадное, что у эль-ин начисто отсутствует, но немного напоминает Эль. Что-то, что позволяет им сосуществовать друг с другом и даже функционировать как единое целое. Как общество.
Я понимающе склонила уши.
– Да. Меня всегда поражали эти механизмы. Социализация новорожденного младенца, чья психика поначалу почти так же гибка, как и у эль-ин, в закостенелое, намертво вплетенное в основу воспитавшей его культуры человеческое существо.
– Или те изменения, которые происходят в личности, когда резко меняется восприятие ее окружающими. Я был искренне поражен, увидев, как некоторые сообщества умудряются чуть ли не силой запихивать особо выделяющихся индивидов в жесткие рамки ролей. – Он сделал паузу и знакомым жестом приподнял ухо, точно предлагая мне самой продолжить его мысль.
– Вы считаете, что люди пытаются переделать нас на свой вкус, Учитель?
Он вновь начал ходить из угла в угол, но не нервно, а размеренно и задумчиво. Чернота крыльев то сжималась до размеров развевающегося за плечами плаща, то разлеталась по всей оранжерее клубящимися вихрями, черные волосы били по плечам, четко выделяясь на фоне белоснежной рубашки.
– Разве тебе такая мысль не приходила в голову? – Типично раниэль-атеровская манера отвечать вопросом на вопрос.
– Много раз. Но это не единственное… В конце концов, мы и сами пытаемся стать похожими на них. В своем роде. Я сама лично производила все изменения.
– Да, твое первое деяние на посту Регента. – Он улыбнулся, лишь чуть-чуть показав кончики клыков. – Кстати, отличная работа. Прекрасно пойманный баланс. Но все-таки взрослые Хранительницы не должны быть одновременно и вене, как Теи, последние события это ясно демонстрируют. Надо будет что-нибудь сделать с геном линии Уору… – Он выглядел таким… просчитывающим варианты аналитиком. Естественно и непринужденно принимающим решения, последствия которых проявятся не раньше чем через несколько столетий и будут иметь гораздо большее значение, чем все мои сегодняшние трепыхания.
– Не будем отвлекаться. – Тон мой был несколько суховат. – У вас есть основания считать, что на эль-ин действительно было оказано нежелательное влияние?
– Тебе это лучше знать, Анитти. – Его голос хлестнул болезненно и резко, тщательно очищенный от магии, от этого еще более, ранящий. – Да провались оно все в Ауте, Valina,[1] я же сам учил тебя танцевать изменения! Опасность быть затянутым в танец всегда есть, она никуда не делась! И в этом случае – тем более. Ты – вене, и с твоей восприимчивостью риск выше в десятки раз. И ты – точка фокусировки для Эль, все, что влияет на народ в целом, прежде всего отражается на тебе. Да посмотри же на себя! Разве ты в порядке?
Я поморщилась. Удивительно, критика Учителя, которая обычно вгоняла в невыносимый стыд и вызывала навязчивое желание хоть как-то исправиться, сейчас отскакивала, не оставляя ни малейшего следа в сознании. Может, потому, что примерно то же, на разный лад, я сама не уставала повторять себе все последнее время.
– Иногда мне кажется, что решение интегрироваться со смертными было несколько поспешным…
– Так. – Он застыл в нескольких шагах, обернувшись крыльями и пристально разглядывая меня прищуренными глазами. – Не доходит. Попробуем еще раз. Люди. Излучают. Что-то. Что. Нас. Меняет. Особенно. Вене. Особенно. Тебя. А. Через. Тебя. Эль. Заканчивай. Заниматься. Дурью. И. Принимай. Меры. – Сен-образы, короткие, четкие и такие мощные, что в глазах поплыли кровавые круги, отбросили меня назад, в буквальном смысле вдавливая в стену.
– Уже принимаю. – Тут меня ударило новой, неожиданной и откровенно пугающей мыслью. – Лейруору! Я с ней танцевала, совсем недавно! Ее… Я… Я ей повредила?
– Нет. – Он ответил быстро и очень твердо, одновременно создавая сен-образ, который должен был доказать безосновательность этого ужасного предположения. – Это было первым, что я проверил, когда подумал, что по тебе должно ударить раньше всех. Лейри в полном порядке. Но вам лучше не встречаться, пока все не закончится.
Из меня точно воздух выпустили, и, лишь когда страх рассеялся, я поняла, как велик он был. Тело бессильно сползло по стене, из горла вырвался полупроглоченный всхлип.
– Что же до остальных…
– Нет никаких остальных, – Голос дрожал, но интонации были исключительно деловыми. – Эль заблокировалась от меня еще в самом начале. Она о себе позаботится.
Аналитик склонил уши, умудрившись в этот жест вложить и понимание происходящего, и глубокую тревогу за свою непутевую ученицу. Я попробовала сесть чуть ровнее.
– Что можно сказать об этом воздействии?
Он подобрался.
– Ничего конкретного, Valina. Вряд ли они сами понимают… Влияние идет помимо сознания, как у отправляющей стороны, так и у принимающей. Все на уровне интуиции, смутных ощущений, желаний и тончайших нюансов поведения. И снов. Сны во всем этом имеют ключевое значение. Осталось только понять, какое именно.
Сны… Да, разумеется. Сны.
Слово это вызывало нездоровые ассоциации где-то в глубинах моей генетической памяти. Смутное и ни на что конкретное не направленное беспокойство, накрепко связанное с самим понятием. Расплетающие Сновидения не зря считались одним из самых опасных кланов.
Старые битвы, старые смерти. Могут ли образы сновидений видеть сны? И что им снится? Наша реальность? Сны снов, иллюзии иллюзий. И может ли быть так, что наша явь – это чья-то иллюзия? Миры, поменявшиеся местами. И если я – конкретизация чьего-то сна, то кто же станет воплощением моего видения? Зазеркалье Расплетающих, где стираются все грани и все законы.
Может ли так быть?
Еще как может.
– У меня от всего этого голова идет кругом.
– Не думай. Танцуй.
Я насмешливо вздернула уши:
– Это совет Учителя или приемного отца?
– Это совет аналитика Изменяющихся. Наш клан всегда был ответственен за подобные проблемы.
– Наш клан. Кто там сейчас за старшего? Виор?
– Да. Не одобряешь? – Вопрос с оттенком профессионального интереса. Раниэль-Атеро был и ее учителем тоже.
– Она хорошая вене. Блестящий аналитик. Неординарный воин. Но она слишком самоуверенна.
Древний вновь склонил голову набок, заинтересованно проведя рукой по подбородку.
– Виортея действительно неплохой аналитик. И никогда не рискнет интересами клана.
– Нет. Но она слишком часто рискует собой. И после того как кое-кто излишне инициативный втянул ее в это дело, может решить, что разбираться с подобным – прямая обязанность главы Изменяющихся.
Он задумался. И отрицательно покачал ушами.
– На этот раз дело зашло слишком далеко, чтобы справиться с ним можно было усилиями простой вене. Заражены уже почти все кланы, не только те, что контактировали с людьми. Нужно вмешательство Хранительницы, и если удастся обойтись без посредников – тем лучше. Я слишком хорошо обучил Виор, чтобы она этого не понимала.
– Заражены. – Я протянула слово, словно пробуя его на вкус. И вкус этот мне не понравился. Это ведь даже не их вина, по большому счету. Это не они излучают – это мы настолько восприимчивы, что ловим почти несуществующее. Значит, нам просто надо стать более толстокожими. Дел-то всего на пару минут танца. Аут-те! – Аналитик, раскройте суть изменения!
Раниэль-Атеро автоматически начал отвечать в суховатой отстраненной манере анализа-синтеза, в которой он обычно выкладывал свои проекции матери.
– Люди превращают нас во что-то. Что-то, что мне решительно не нравится. В то, как они представляют чужих. Похоже на квинтэссенцию самых глубинных человеческих страхов, конечное воплощение их представления о предельном отчуждении. И в то же время это окрашено в отчетливые сексуальные тона, со всем коктейлем противоречивых порывов, которые характеризуют подобные отношения у смертных. Они просто… верят. Не могут не верить, ведь их подсознание – это те силы, которые заставляют нас действовать так, как они того ожидают, что, в свою очередь, лишь подтверждает их веру, и так далее по замкнутому кругу.
Я закрыла глаза, и слова, подкрепленные сен-образами, продолжали звучать в ушах, повторяясь снова и снова. Чего они боятся, чего они желают. Где-то я уже это слышала.
Мифы. Легенды. И та девочка, похищенная ристами, которая на затерянном в космосе корабле «позволила себе стать настолько распущенной, насколько она на самом деле была». Или насколько ее видели таковой окружающие?
«Туманные крылья, когти и выглядывающие то и дело клыки в фольклоре почему-то не были оценены по достоинству». Аррек, как всегда, глядел в корень. Даже когда просто пытался неудачно сострить.
Люди не просто запихивали нас в абстрактный образ своих подавленных желаний. Чтобы втиснуть кого-то в рамки собственных представлений, надо эти представления иметь. И желательно – представления, более-менее общие.
– Учитель, вы когда-нибудь слышали о понятии «архетип»?
– Что? – Взгляд полночной синевы на мгновение затуманился, когда он прочесывал информационное поле в поисках необходимой информации. И нашел. – Ах, ты думаешь?..
– Не уверена, что слово «думать» вообще применимо к моей персоне, – желчно заметила я, – но эта концепция предоставляет удобный понятийный аппарат для моделирования сложившейся ситуации.
Он скользнул с бескостно-рваной грацией Изменяющегося, опустился на пол у моих ног, положив голову на ветку рядом с моим коленом. Поза расслабленная, но казавшаяся очень властной. Я рассеянно провела пальцами по густой черно-черной гриве, когтями расчесывая мягкие пряди.
– Возможно. Сны – территория архетипов по определению. Допустим, мы имеем материализовавшийся архетип… Что-то воплотившееся из их снов, сказок и фантазий… Антея, мне уже страшно. – Он чуть отодвинулся, чтобы поднять голову и внимательно посмотреть на меня снизу вверх. И в лице древнего не было ничего хоть отдаленно напоминающего страх. – И знаешь, Valina, во всей этой истории меня радует лишь одно.
Я вопросительно вскинула ухо, потакая его страсти к театральности.
– Да?
– То, что твоя мать именно сейчас решила прогуляться в Ауте. Подумать страшно, как обернулась бы ситуация, вздумай Даратея-тор взять ее в свои руки!
Я фыркнула, зашелестела крыльями. Затем вновь сгорбилась.
– Учитель, я так устала. Я уже ничего не чувствую, ни о чем не думаю, кроме одного: скорее бы все это кончилось. Скорее, скорее… Ну сколько можно?
Он мягко прикоснулся к золотистым прядям.
– Осталось совсем немного. И… Ты ведь не сегодняшнюю ситуацию имеешь в виду?
– Да. Нет. Не знаю. Сколько еще до совершеннолетия Лейруору?
– Ш-шш. – Древний обнял меня так осторожно, будто в любой момент ожидал получить когтями по физиономии. – Лет двадцать. Может, двадцать пять. Совсем чуть-чуть.
Закрыла глаза, принимая прикосновение и это слабое утешение.
– Я устала. – Тон капризного ребенка.
– Я знаю. Потерпи еще немного.
Но я уже отстранилась, вскочила на ноги, полная энергии, не находящей выхода и потому выплескивающейся в резких движениях и смазанной мимике.
– Арреку это не понравится. С собой я его взять не могу, а отослать, как северд, – тоже.
– Я займусь этим.
– Хорошо. – А затем скорее для него, чем для себя: – Если хочешь, чтоб что-то скорее закончилось, – поторопи события.
И не попрощавшись, не удостоив его никакими напутственными указаниями, вылетела за дверь. Раниэль-Атеро, он на то и Раниэль-Атеро, чтобы в приказах не нуждаться. Сам справится.
* * *
На выходе меня поджидала еще одна фигура. Третий адресат, получивший сен-образ и явившийся за ценными руководящими указаниями. Или чтобы дать эти самые указания мне? Иногда трудно определить разницу.Мой Великий Визирь (Визиря? Визирьша?) на этот раз облачилась в длинное, воздушными складками разлетающееся платье в дарайском стиле. Я дернула ушами, отметив, что она облачена не в свои цвета, а в какие-то произвольно выбранные. Метры и метры светло-голубого, с металлическим отливом материала, окутывающие фигуру с шеи до пяток, создавали ощущение большей наготы, чем если бы на ней не было надето вообще ничего. В прорезях, распахивающихся при каждом движении, мелькало шоколадно-золотистое кружево белья и зеленоватая кожа, крылья окутывали все это великолепие мерцающей дымкой.
Вииала тор Шеррн, мой министр внутренних дел, склонила уши в изящнейшем из поклонов. Даже в насквозь ритуальном движении демонстрируя столько чувственной грации, что долговязым дерганым девицам следовало удавиться от зависти. Ви считали первой красавицей Эль-онн, и не без оснований.
Справедливости ради признаем, что профессиональные качества в ней ничуть не уступали ее внешним данным. Единственный серьезный недостаток, который я находила в леди Вииале, – это ее постоянные попытки увести у меня мужа.
Я притормозила, приветственно взмахнув рукой.
– Потрясающе! Тетя Ви, на вас даже эти жуткие человеческие балахоны смотрятся отнюдь не столь ужасно.
Она коротко улыбнулась, движением ушей показывая, что приняла и комплимент, и скрытый за ним подтекст, однако к делу, к делу…
– Вы вызывали меня, Хранительница?
– Да. Коротко – какова ситуация в кланах?
Она ни единым жестом не показала, что вопрос откровенно глуп. О кланах Эль-онн да коротко: это ли не оксюморон?
– Стабильно. Молодежь и горячие головы развлекаются в Ойкумене. Остальные решили дождаться, пока подрастет Лейруору, и плясать уже исходя из новых условий.
Ага. Неплохо.
Мы бок о бок шли по коридору, автоматически выставляя защитные экраны от излишне любопытных. Вспышка энергии имплантанта – перед нами распахнулся портал, и вот ноги ступают по пружинящему полу точно таких же коридоров, но уже в моем личном онн.
– Атакующие?
– Решение сплавить Зимнего к смертным было гениальным! Мать клана Витар крайне вам за него благодарна: девочка только-только начала входить в силу, и отсутствие неофициального лидера здорово облегчает ей задачу прибрать к рукам всех этих распоясавшихся вояк.
– Она справится?
– Вполне.
Успокоенная, я переключилась на другие проблемы. Пока любимые подданные не устраивают светопреставление дома, со всем остальным справиться особого труда не составит. Как говорит Аррек: «Все познается в сравнении».
– Что ты хотела сказать фразой «развлекаются в Ойкумене»? – Даже для меня самой вопрос прозвучал как-то слишком подозрительно.
– Ну… Посещают вечеринки. Занимаются научными исследованиями. Искусством. Политикой.
– Политикой? – Это слово было одним из тех, что включали тревожные колокольчики в глубине моего сознания.
– Несколько мальчиков решили подыскать себе собственные… э-ээ… Империи. Естественно, открыто править они не решаются, помня о том, что арры традиционно держатся в тени. А мы теперь вроде как тоже арры. – Леди Виала тонко и презрительно улыбнулась. – Но в целом получается неплохо. Ты же знаешь, Анитти, наши мужчины умеют вертеть окружающими так, что те никогда не догадаются о скрытом манипулировании. Не беспокойся. Неприятностей ни для Эйхаррона, ни для Эль-онн они с этой стороны не допустят.
Мамочки!
– Тетя Ви, а вам не кажется, что править существами другого биологического вида это как-то… невежливо. – Я беспомощно остановилась, отчаянно надеясь, что это не прозвучало так растерянно и глупо, как… прозвучало.
– Антея, деточка, единственное, что подходит под определение «невежливо», – это когда две дамы берут себе в консорты одного и того же мужчину, не составив при этом между собой предварительной договоренности! Все остальное вполне допустимо.
Слова истинной эль-леди!
Ви тоже остановилась, иронично и в то же время испытующе глядя на меня. Глаза ее, как и имплантант, были глубокого изумрудного оттенка, намекавшего на кровь древнейших, текущую в наших жилах. Миндалевидные, огромные, той редкой формы, которую так и не удалось передать ни одному из скульпторов, глаза освещали лицо, доминируя над всем остальным. Волосы, которые я привыкла видеть свободно падающими на спину, сейчас были собраны в длинную, почти до колен, сложно закрученную косу, несколько раз перехваченную по всей длине тяжелыми синевато-серебряными украшениями. Я, как правило, терпеть не могу причесок, особенно в человеческом стиле. В таком скованном виде цвет волос совсем терялся – а он был потрясающий, бешеное сочетание янтарных, медных, серебристых и медовых прядей, создававшее общее впечатление великолепного золота. Но сейчас ее прическа казалась не только красивой, но и уместной, привлекая внимание к невероятной красоте глаз.
Глаз, наполненных бессильной тревогой.
– На Эль-онн все более-менее в порядке, Хранительница. Мы выдержим, даже если вы погибнете прямо сию минуту.
Она все поняла правильно, умница златовласая!
– Вообще-то я планирую протянуть еще лет двадцать, но все равно приятно слышать.
Ви склонила голову, принимая мое нежелание вдаваться в запретную тему. Это – дела вене. А любой эль-ин в здравом уме и твердой памяти второй целью своего существования почитает стремление держаться от дел вене подальше. Вне зависимости от того, какова первая цель.
Впрочем, все необходимое было уже сказано.
– И не надо смотреть на меня так печально и вопросительно, тетя Ви! Если у мужчин еще можно понять это дурацкое побуждение броситься на помощь даме в беде…
– Что?
– А-а… Личная шутка. Когда я только-только осваивалась в Ойкумене, то на почве глубочайшей культурной разобщенности иногда попадала в довольно забавные ситуации с нацеленными на интимные отношения смертными. Профессор Шарен после одной такой стычки пытался объяснить мне способы, которыми люди привлекают к себе партнера. И там фигурировала фраза «спасти даму в беде». На тему эту у нас разгорелась весьма занимательная дискуссия…
Она не слушала. Она смотрела на что-то за моей спиной.
Медленно, осторожно обернуться, пальцы сжимают тяжесть аакры.
Ох!
Мы стояли у входа в главный зал, тот самый, в середине которого плескался небольшой бассейн. Откуда в настоящий момент вылезал мой консорт, одетый лишь в свое врожденное высокомерие да в капельки воды, стекающие по сверкающей перламутровым сиянием коже. Руками ухватился за поребрик, подтянулся, продемонстрировав слаженную работу мышц спины, одним слитным движением выбросил тело вверх. И поднялся во весь рост, все еще стоя к нам спиной, во всем великолепии нагого совершенства.
Струйка воды сбежала по волосам на лопатки, чуть отклонившись вправо, добралась до подтянутых ягодиц, заструилась по литым мышцам ног.
Ви резко выдохнула, глаза, впившиеся в мужскую фигуру, расширились, засверкали первобытной зеленью. Ноздри ее трепетали, во всем лице появилось что-то такое… хищное.
– В Ауте дам с их бедами. Спасаем вот этого.
И с летящей грациозностью охотящейся пантеры скользнула вперед.
– Ми-инуточку, тетушка! – Я в последний момент умудрилась схватить ее за кончик длиннющей косы и со всей силы дернула на себя. – Мы, кажется, это уже обсуждали!
Она повернулась ко мне, широко распахнув свои глазищи. Зеленые-зеленые. Невинные-невинные.
Аррек, обернувшийся на звук голосов, с интересом наблюдал за представлением. И не думал прикрыться, змей дарайский!
Вииала попыталась было повернуться в его сторону, что было мной резко пресечено. Нет, все-таки в этих косах есть и положительные моменты. Чего только не начнешь ценить с моими родственничками! Ви улыбнулась.
– Да? – Ну прямо сама невинность. Ага. Как же.
– По-моему, вам пора, Ала-тор! – Не дожидаясь согласия, я коротким заклинанием вызвала портал и, не без помощи все той же удобнохватательной косы, придала своей любимой тетушке ускорение в его направлении.
Возмущенный вопль, смешанный с веселым хохотом, – и самая красивая женщина Эль-онн исчезла, оставив после себя пляшущий на поверхности воды сен-образ. Ну оч-чень непристойного содержания. Я смущенно опустила уши. Аррек расхохотался:
– Она неисправима, да?
– Да! А ты! Ты ничем не помогаешь!
– Ну-у. – Он сделал несколько шагов вперед, опять демонстрируя, как грациозно могут двигаться мышцы под этой потрясающей перламутровой кожей. – Это ведь не было бы так забавно, вздумай я бегать от нее как черт от ладана.
Я уставилась на него, изо всех сил пытаясь подавить так и прорывающиеся наружу смешинки. Да. Это действительно было забавно.
– Ваш халат, мой лорд. – Тон сравним по температуре с вакуумом. Ну, был бы, не будь горло сдавлено хохотом.
– Ах! Разумеется. Как я мог забыть?
И он отправился за халатом. Медленно.
– А если серьезно, – теперь его голос действительно зазвучал серьезно, и я настороженно вскинула уши, – то красота Вииалы-тор вызывала бы во мне гораздо более живой отклик, не бросайся она так же точно на любое существо мужского пола, случившееся в окрестностях. Или, по крайней мере, бросайся она с менее голодным блеском в глазах. Всякий раз, замечая взгляд вашей тетушки, направленный в сторону какого-нибудь очередного бедняги, я подсознательно ожидаю увидеть листики салата, торчащие у него из ушей, и подливку, стекающую по физиономии.
Я ошарашенно мигнула, живо представив себе эту картину.
– Она же генохранительница, Аррек. Ей нужно, э-э… собирать генетический материал. Для своей работы.
– А! Нет, ну как я мог забыть? – Столько иронии. У людей странное отношение к генетике, особенно когда это касается их самих. Одна из тех точек, которые задевать не стоит. – Так что же вы с ней обсуждали, моя торра?
Я отрешенно замолчала.
Он медленно подошел, тронул за плечо:
– Золотой талан за твои мысли.
Кожа, высушенная встроенным в стены заклинанием, была прикрыта тонким шелком халата, сквозь который все равно просвечивало упрямое перламутровое сияние.
Вымученная улыбка.
– Как, целый талан? А не много ли? Мне казалось, обычно предлагают пенни…
– Позволь специалисту судить о ценности информации, ладно? Так о чем же ты думала?
Знать бы мне самой…
– Да так. Об особенностях культурной ассимиляции.
Он выгнул красивую бровь, молча предлагая развить эту мысль.
– Взять хотя бы это твое слово: «торра». Его ведь люди придумали, переиначив нашу приставку к имени. Теперь в Ойкумене это обращение к женщине благородного происхождения. И я уже слышала его в том же качестве в устах некоторых эль-ин. Культурное проникновение не может идти в одном направлении…
– И это значит… – подбадривающе начал дарай, явно пытаясь вытянуть из меня побольше.
Внимательно вглядываясь в его знакомое, усталое лицо, я краем глаза заметила сине-черную тень, прислонившуюся к одной из стен.
Что ж.
Я отстранилась. Вздохнула, собираясь с силами. «Если хочешь, чтобы что-то кончилось, нечего тянуть время».
– Аррек, я сейчас возвращаюсь в Дикие Миры. Попробую подобраться поближе к источнику этого дурацкого заклинания…
– Да, конечно…
– …и ты со мной не идешь.
Пауза.
– Где Безликие?
Ауте, ну почему он так быстро соображает?
– Они тоже не идут. Аррек, пожалуйста, послушай. Это не очередной каприз, так надо. Когда вене уходит в Погружение в Ауте, в Глубокое Погружение, идти с ней могут только ее риани. Любых других она может… зашибить. Ненароком. Л'Рис и Дельвар за мной присмотрят, правда. Ты не можешь идти. В Ауте твою душу, Аррек, не смотри на меня так! Ты был там, когда я танцевала с северд, в их амфитеатре. Ты Видящий Истину! Ты не можешь не понимать, что для тебя это – смерть!
Я сорвалась на крик и замолчала, судорожно хватая воздух. Он смотрел. Неподвижный, далекий, закутанный в холод Вероятностей и недоступный, как никогда.
– Ты сейчас погружаешься не в Ауте.
– Все, что не эль-ин, есть Ауте. Это не важно! Аррек, тебе нельзя идти.
Он у меня умный. И умеет выживать. И слишком хорош в ясновидении, чтобы не понять, что его присоединение к этой вылазке закончится катастрофой. Хотя вряд ли способен разобраться почему. Конечно же, он услышит голос разума и…
– Нет.
– Аррек!
– Нет. – И это было железобетонное «нет».
Я отпрянула и зажмурилась, как от боли, а потому пропустила то, что случилось в следующее мгновение.
Когда я вновь открыла глаза, Раниэль-Атеро уже поднимал бесчувственное тело дарай-князя на руки.
– Второй раз мне его застать врасплох не удастся. – Перед Учителем начал разгораться овал портала. – Ты откопала себе консорта с удивительной способностью присматривать за собственной спиной, Анитти.
– Присмотри за ней, пока он сам не может, ладно?
– Всенепременно. Помни, чему тебя учили. И удачи, Valina. – И они исчезли.