Паркер К.. Закалка клинка

   – Я рассказывал вам на прошлой неделе, – сказал он, – о генеральном конклаве, который пытается разрешить синтезодиатический парадокс путем сведения семи основных Принципов к шести. Это все…
   – Великолепно, – возмущенно проворчал Алексий. – Законы природы изменяют путем открытого голосования. Кажется, пора встать с кровати и остановить это безумие.
   – Вам никогда не приходило в голову, – с намеренной жестокостью произнес Далматий, – что, как только вы спустите ноги на пол, доктора сдерут с вас кожу живьем? Как бы там ни было, – продолжал он, разобрав толстую связку документов, секретарь помахал ими перед лицом Патриарха, – здесь находятся декреталии и ваша личная почта.
   Пока Алексий подписывал письма, стараясь при этом не закапать постель свечным воском, Далматий излагал ему последние новости и слухи.
   – Поговаривают, – болтал он, – что кочевники опять что-то затевают. На мой взгляд, пора принять к ним суровые меры.
   Алексий, пролив на тыльную сторону ладони немного носка, поднял глаза и спросил:
   – Да ну? Какие же, например?
   – Снарядить армию, – ответил Далматий. – Разделаться с ними раз и навсегда, Я хочу сказать, что, на мой взгляд, крайне неблагоразумно позволять ордам необузданных варваров жить у нас на пороге.
   Патриарх погрузился в воспоминания. Шесть лет назад, если память ему не изменяла, Далматий вместе с двумя сотнями других беженцев находился на борту утлого судна, под покровом ночи спешно покидавшего Блемию. Вина этих людей состояла в том, что их носы оказались слишком длинны, а волосы – не того цвета. Сегодня юноша с легкостью мог бы затеряться в толпе между Академией и Возничим мостом. Шести недолгих лет с лихвой хватило, чтобы забыть боль людской нетерпимости, если сейчас он с легкостью рассуждал о бездумном преследовании других.
   – Не думаю, что у нас до сих пор осталась армия, – спокойно ответил Патриарх, – я бы знал об этом.
   – Можно провести мобилизацию, – возразил Далматий. – Кроме того, существует гвардия. Более чем до статочно, чтобы преподать кучке грязных варваров хороший урок. Они что-то затевают на равнинах в верховьях реки, зачем-то сплавляют лес. Бред какой-то. Нет, ну скажите на милость, зачем варварам столько леса? – добавил он с усмешкой.
 
   Лордан, когда ему задали примерно тот же вопрос, не нашел, что ответить. Он ремонтировал один из тренировочных мечей, а потому притворился, будто не слышит.
   – Очевидно, – продолжала Эйтли, – будет выслан разведывательный отряд под командованием – ох, как же его зовут? Имя вертится на языке…
   – Окажи мне услугу, подержи палец здесь, нет-нет, вот здесь, пока я намазываю клей. Осторожно, он липкий!
   – Максен! Точно, Максен. Говорят, на равнинах его имя стало легендой.
   Лордан вздохнул и опустил кисть в горшок с клеем.
   – Максен мертв, ответил он, – уже двенадцать лет.
   – Ох, – Эйтли невольно вздрогнула, – кто же тогда командует армией?
   – Никто – слой клея оказался слишком тонким. Лордан пощелкал языком, бросил в горшок еще несколько шариков и размешал. – У города нет армии, если, конечно, не считать армией настенное украшение, называемое гвардией. Армии не существует уже двенадцать лет. На мой взгляд, это хорошо.
   – Я могу теперь убрать палец?
   – Потерпи еще немного, нужно, чтобы клей стал горячим. Так что, согласно твоей проверенной информации, происходит на Равнинах?
   – Откуда я знаю? Говорят, будто варвары затеяли крупное строительство в верховьях реки: кто-то видел, как огромные бревна сплавляют вниз по реке. Только мне кажется, что кочевники не занимаются подобными вещами: они терпеть не могут лодки и вообще все, что связано с водой.
   – Не могут, – согласился Лордан, – или, во всяком случае, не могли. Но теперь все могло измениться. Возможно, они решили продавать лес, учитывая размеры строительства в городе.
   – Не исключено, – ответила Эйтли, – только я слышала, будто они объявили нам войну. По слухам, старый вождь отправился к праотцам, а его преемник оказался воинственным парнем.
   – А, пустое бахвальство, – отмахнулся Лордан, не сводя глаз со стыка, который он клеил. – Когда к власти приходит новый вождь, всегда начинается какая-то возня. Ему же нужно продемонстрировать свою силу. Это ничего не значит.
   – Похоже, ты знаешь о них все, – чихнув, сказала девушка. – Откуда?
   – Рассказывали, – уклончиво ответил Бардас. – Солдатские байки и прочие истории. В кабаках встречается много старых солдат. Спасибо, теперь можешь убрать палец. Передай мне веревку, пожалуйста.
   – И все же слухи меня тревожат, – сказала Эйтли после короткой паузы. – Что, если они действительно решили напасть на нас? У нас нет армии…
   Лордан недовольно поморщился.
   – Если бы у нас была армия, – проворчал он, – тогда бы им было с кем воевать. Это единственный способ потерпеть поражение. Единственное, что они могут сделать, это перейти на ту сторону реки и смотреть, как корабли с пшеницей входят в залив. Также они наверняка заметят большие каменные штуки – мы их называем стенами…
   – Ладно, не ерничай. Мы привыкли думать, будто стены несокрушимы, но я ничего не знаю об осаде и прочих тонкостях. А что, если мы ошибаемся?
   – Хорошей подсказкой послужит тот факт, что город ни разу не пал от нападений с суши, – ответил Лордан, терпеливо обматывая бечевку вокруг рукояти. – Чтобы взять город, нужно как минимум иметь хорошую технику: осадные машины, тараны, стенобитные орудия. Кочевники не умеют их строить. Нет, – добавил он, – они смогут проникнуть в город, если кто-то откроет им ворота, а вероятность этого ничтожно мала.
   – Ты, конечно, прав, – сказала Эйтли, вытирая руки о кусок ветоши, свисающей со спинки стула, – иначе император как-то отреагировал бы.
   – Естественно, он для этого и существует. – Бардас затянул неприметный узелок и перекусил бечевку. – Если тебе нравятся кошмары об иноземных завоевателях, лучше опасайся островитян.
   – Я думала, они наши союзники, – возразила девушка.
   – В настоящее время – да. Они ведут с нами торговые дела, но не отрицают, что предпочли бы получить то же самое бесплатно. Более того, это единственная нация, располагающая мощным боеспособным флотом. Хотя ему тоже не попасть в залив из-за орудий на стенах. Честно говоря, я не могу представить, чтобы кто-нибудь в здравом уме решился атаковать город. На свете существует множество других, более доступных мишеней. Все, готово. Повезло, лишь второй, который приходится ремонтировать. Неплохо, если хочешь знать мое мнение.
   Лордан зажег свечу и задул лампу. По причине позднего времени Классы были пустынны, выручало, что фехтовальщик заранее договорился со смотрителем, что тот оставит ему ключ от боковой двери.
   – Пойдем поедим, – обратился он к Эйтли, я зверски проголодался.
   Бардас поворачивал ключ в скважине, когда кто-то окликнул его. Он обернулся и увидел перед собой как-там-ее, свою загадочную ученицу.
   – Что вы делаете здесь в такое время?
   – Вы велели мне отработать стойку с мечом, – ответила девушка, словно учитель оскорбил ее своим вопросом.
   Она выглядела усталой, ее челка взмокла и сосульками падала на вспотевший лоб.
   – Если у вас найдется свободная минутка, вы могли бы посмотреть, как я делаю?
   – Думаю, да, – озадаченно пробормотал Лордан, пытаясь совладать с удивлением.
   – Я заплачу, сколько нужно.
   Она посмотрела на наставника, затем перевела взгляд на Эйтли.
   – Квотер за каждый час индивидуальных занятий сверх ежемесячной платы, – твердо сказала помощница, – я включу эту сумму в ваш счет.
   Эйтли бросила взгляд на Лордана, в котором читалось:
   «Осторожнее, тебя хотят надуть». Вместо ответа он отрицательно качнул головой. Лордан был уверен, что Эйтли ошибается, хотя, вне всякого сомнения, девушка вела себя странно. Вокруг нее витал ореол загадочности, завеса, подобная той, за которой скрывается император во время аудиенций чтобы никто не мог лицезреть его персону. Или что-то в этом роде. В общем, странная девушка.
   – Ты подождешь меня? – нервно спросил Лордан.
   – Нет, я домой, – покачала головой Эйтли, – мне же никто не платит за сверхурочное время.
   – Хорошо, – сказал фехтовальщик, закрыв за помощницей дверь, – идем в демонстрационный зал, там светлее. – Он махнул рукой в сторону высокой арки. – Захватите факел, чтобы зажечь свечи.
   Ступив на огромную пустынную арену, экс-адвокат вдруг почувствовал себя очень неуютно. Демонстрационный зал представлял собой точную копию зала суда, что бы студенты имели возможность привыкнуть к множеству скамей для зрителей и специфической акустике. Правда, строители допустили ошибку – нигде мечи не издавали такого резкого и громкого звука, как здесь, но этого недостаточно, чтобы вывести из равновесия бывалого фехтовальщика.
   – Побольше света, – крикнул он в темноту, довольный, что его голос звучит громко и уверенно, – мы не платим за воск.
   Девушка не ответила, и Лордан ощутил себя глупцом.
   «Зачем я согласился на эту авантюру? Может, Эйтли права, меня намеренно завлекли сюда, чтобы испортить репутацию?»
   Он попытался припомнить черты лица своей ученицы. Бардас никогда не задумывался, красива ли она. Объективно говоря, красива, непривычной красотой, но все же… нет, он не должен об этом думать. Не тот случай.
   – Отлично, – заявил Лордан, ставя последнюю свечу в канделябр – Возьмите меч из красного чехла. Осторожнее, это мой Спебреф.
   Девушка кивнула и потянула за конец бечевки. «Она грызет ногти, а я и не замечал». В руке ученицы клинок выглядел до странности чужим, словно его верность могла ставиться под сомнение. Девушка отбросила чехол и встала в позицию, выбросив в сторону руку с мечом.
   – Практически правильно, – попытался подбодрить ее Лордан. – Левое плечо немного назад, правую ногу на одну линию с мечом. Отлично, теперь стойте.
   Наставник начал негромко считать, одновременно развязывая второй чехол. По непонятным причинам пальцы вдруг перестали слушаться, и в довершение ко всему он сломал ноготь.
   – Вы усложняете себе задачу, – бросил Бардас, вынимая боевой меч и принимая позицию. – Не нужно сжимать рукоять, пусть она свободно лежит в ладони. Смотрите на меня.
   Бардас встал напротив ученицы и медленно поднял меч, так что два клинка слились в одну линию.
   – Видите, я отпускаю пальцы и держу его только основанием большого пальца. В этом и есть секрет упражнения, упругий захват надежнее, чем деревянная хватка. Вот, так уже лучше. Продолжайте, у вас хорошо получается.
   Девушка, казалось, совершенно не слушала, точнее, не обращала внимания на его объяснения и подбадривания. Лордан снова поймал себя на мысли, что она не хочет учиться, она должна учиться в силу досадной, но неизбежной необходимости.
   «Впрочем, ее мотивация меня совершенно не касается, чему я несказанно рад».
   – Перерыв, – объявил инструктор по окончании минуты.
   Девушка нахмурилась, словно собираясь возразить, за тем опустила меч.
   – Сейчас попробуем сделать еще раз, но уже две минуты. Постарайся держать меч так, как я показывал, хорошо?
   Ученица кивнула. Это краткое движение выглядело как жест, призванный свести к минимуму общение между ними. Такими кивками обмениваются адвокаты, когда судья прочитал обвинение и им больше нечего сказать друг другу, кроме как: «Теперь давай попытаемся убить друг друга».
   Лордан невольно вздрогнул.
   – Начали.
   Они подняли клинки одновременно, и фехтовальщик обнаружил, что девушка смотрит ему в глаза из-за стальной стены. Лордана пронзило неприятное чувство, будто он вновь находится в зале суда. Но в суде в глазах противника читается скрытый страх, этот же страх он видит и в твоих глазах. Человечность – единственное чувство, которое объединяет их в начале и в самом конце поединка. В глазах девушки страха не было, в них вообще ничего не было.
   «Больше никогда, – пообещал себе Лордан, – ни за какие деньги».
   Фехтовальщик продолжал считать: минута сорок пять, минута пятьдесят… Она не двигалась. Впечатляющее зрелище, особенно для того, кто постоянно сбивался при выполнении этого упражнения в классе. Лордан начал нервничать: возможно девчонка специально сбивалась на занятиях, чтобы вынудить его остаться после, – но для чего ей это нужно? Бардасу казалось, что им манипулируют. К тому же он не мог отделаться от ужасного ощущения, что за ними наблюдают.
   «Брось, Бардас, тебе скоро начнут мерещиться розовые лягушки. Заканчивай и иди домой».
   – Минута пятьдесят восемь – девушка тихонько всхлипнула, признавая свое поражение. Лордан понимал ученицу: его плечо и рука разламывались от боли, но благодаря долгому опыту он мог продолжать. Кончик ее клинка задрожал сильнее.
   «Достаточно, – решил фехтовальщик, и затем, внезапно, в голову пришла мысль: – Нужно показать ей следующую ступень – восстановление после стойки. Она заслужила это».
   Бардас проверил позицию и внезапно совершил стремительный выпад в сторону девушки. Она поняла его и мгновенно парировала, после чего они обменялись серией коротких ударов. «Какие способности, я даже завидую ей», которая закончилась тем, что наставник выбил из ее рук меч едва заметным, внешне слабым поворотом запястья. Локоть пронзила резкая боль, так что у Лордана перехватило дыхание. Он согнулся пополам, держась за предплечье, и тихо выругался.
   Девушка пришла в ярость от собственного провала и молчала.
   – Если тебя это утешит, – выдохнул фехтовальщик, – ты была великолепна.
   Он массировал предплечье, сожалея, что решил продемонстрировать свое мастерство, и, получив травму, чувствовал себя неловко. Впрочем, ее это, казалось, не беспокоило.
   – Я проиграла, – зло ответила девушка. – Вы взяли надо мной верх.
   От этих слов Лордана вновь охватило чувство отчетливого беспокойства.
   – Мне казалось, что я считаюсь твоим наставником, – внешне удивленно произнес он.
   – Хорошо – это еще недостаточно, – заявила девушка. – Ты можешь быть очень хорош, но умрешь, если соперник лучше.
   Казалось, эти слова она адресует кому-то другому.
   – Именно поэтому я рад, что вовремя ушел, – сказал он. – Больше всего на свете я не люблю перфекционистов.
   Ученица бросила на наставника обиженный взгляд и сложила руки на груди, обхватив пальцами предплечья. Лордан уже видел раньше этот характерный для женщин жест, но плохо представлял, что он означает. Ситуация приводила его в смущение, Бардас понимал, что нужно что-то сказать, но не находил слов.
   – Прости, я не хотел обидеть тебя, – сказал он. – Почему неудача тебя так задела? Ты делаешь неплохие успехи и намного обошла своих одноклассников.
   Девушка слегка отстранилась, словно хотела не слышать его слов.
   – Я хочу быть лучшей, – ответила она.
   – Ты уже лучшая. У тебя талант к фехтованию, какой мало кто имеет. Внезапно Лордана осенило. – В семье были адвокаты?
   – Дядя был фехтовальщиком. – Ученица теперь смотрела на него в упор, как прежде, только сейчас их не разделяли два ярда холодной стали. – Возможно, вы слышали о нем, его звали Теофил Хедин.
   Лордав нахмурился, имя не вызвало никаких ассоциаций.
   – Я не запоминаю имен, – ответил он, – лиц не могу забыть, но имена… Просто влетают в одно ухо, а в другое вылетают – он угрюмо усмехнулся. – Кроме того, в нашей профессии зачастую встречаешь человека лишь однажды, поэтому нет особого смысла запоминать его имя.
   – Понимаю, – кивнула девушка.
   Она подняла клинок и, держа его за лезвие у самой рукояти, произнесла:
   – Мы могли бы повторить еще раз?
   Ох нет, только не это, ну почему?..
   – Да, конечно, – энергично ответил наставник. – Только, боюсь, я не составлю тебе компанию. Вывих запястья обойдется мне в кругленькую сумму.
   Ученица кивнула и взяла меч за рукоять.
   – В этот раз я попробую продержаться четыре минуты.
   Лордан вздрогнул.
   – Хорошо, – сказал он, – начинай.
   Она подняла меч. Клинок находился точно на уровне впадины между ключиц совершенная стойка Ортодоксальной защиты. Лордан отвернулся, про себя считая секунды и запаковывая второй клинок. Закончив, он обернулся и обнаружил, что девушка даже не шевельнулась. Впечатляет, даже если она ненормальная.
   Когда занимаешься самостоятельно, начинай с одной минуты и постепенно старайся увеличивать время. Не пытайся сделать сразу три или четыре минуты – это принесет больше вреда, чем пользы.
   Ученица не сводила с наставника глаз, точнее, она не сводила глаз с треугольника у основания шеи, маленькой впадины между ключиц. Казалось, будто она занималась этим всю жизнь. Неожиданно Лордану пришла в голову мысль, что если девушка сейчас слегка согнет колено и перенесет вес на правую ногу, то проткнет его прежде, чем он сможет пошевелиться.
   Лордан почувствовал, что ладони стали липкими от нота, и попытался подавить острое желание сделать пару шагов назад.
   – Три минуты, – объявил он.
   И снова это ужасное ощущение, что тебя рассматривают, как интересный экспонат, что ты являешься подопытным в каком-то научном эксперименте. Сейчас что-то произойдет, Лордан чувствовал это каждым нервом.
   Девушка сохраняла неподвижность, как статуя, словно некий бог заморозил ее в тот момент, когда она готовилась сделать выпад. Желание отойти перестало поддаваться контролю.
   «Инстинкт, – успокаивал себя Бардас, – десять лет, проведенных в судах, приучили мгновенно уклоняться, если кто-то направляет на меня меч».
   С каждой секундой происходящее угнетало его все больше. К потным рукам добавилась еще одна неприятность – начинала зверски болеть голова. Три двадцать пять, а клинок даже не колыхнулся.
   «Что показывает, какой я прекрасный учитель».
   Три пятьдесят пять. Лордан с ужасом ощутил, что у него начались галлюцинации. Он знал, что девушка не двигалась, но словно видел настоящее и будущее одновременно: острие клинка, застывшее в воздухе и плавно движущееся к его горлу.
   «Если она сделает выпад, мне останется винить только себя».
   Три минуты пятьдесят девять секунд…
   Позади раздалось легкое покашливание. Лордан резко обернулся в тот самый момент, когда девушка согнула правое колено и опустила клинок вниз. В арке стоял мужчина и удивленно смотрел на них.
   – Мастер Лордан?
   Проклятие, это был Летас Моден, один из смотрителей, в его глазах читался упрек.
   – Я заметил свет…
   Бардас слегка поклонился.
   – Я проводил с ученицей дополнительное занятие, – будничным голосом произнес Лордан. – Очень талантливая девушка. Позвольте представить, моя студентка…
   «Проклятие, почему я никогда не помню имен?»
   Девушка что-то буркнула под нос, но мастера Модена, это, похоже, не интересовало.
   – Настоятельно прошу вас, мастер Лордан, предупреждать меня всегда, когда вы соберетесь давать своим студентам дополнительные уроки, – сказал он раздраженно. – Строго говоря, за это взимается дополнительная плата: за свечи, аренду площадей и прочее. Сейчас я прощаю вас, но если вы предполагаете практиковать ваши занятия регулярно…
   Брови фехтовальщика трагически изломились. Головная боль достигла апогея, и он меньше всего на свете хотел, чтобы член совета смотрителей отчитывал его в присутствии ученицы.
   «Какого лешего старый дурак шляется здесь в такое время суток? Ему что, не сидится дома?»
   – Примите мои извинения, мастер Моден, уверяю вас, этого больше не повторится. Я непременно буду заранее предупреждать вас в будущем. Если вы соблаговолите уведомить моего помощника, сколько я должен за свечи…
   Мастер Моден нетерпеливо махнул рукой.
   – Вы еще долго? Кстати сказать, правила предписывают, чтобы в здании обязательно находился представитель смотрителей, когда используется снаряжение или площадки. Это, конечно, формальность, но мало ли что может произойти. – Он подозрительно оглядел девушку, словно заметил что-то странное, но не понял, что именно. – Возьмите хотя бы тот печальный инцидент на прошлой неделе. А ведь мы обязаны отчитываться перед властями за все, что происходит на территории Классов, особенно если здесь льется кровь.
   Лордан ощутил холодок у основания шеи и невольно вздрогнул.
   – Еще раз мои извинения, мастер Моден, – сухо произнес фехтовальщик. – На сегодня мы уже закончили, не беспокойтесь. Я сожалею о причиненных неудобствах.
   Смотритель издал шмыгающий звук, по всей видимости, выражающий неодобрение.
   – Я рад, мастер Лордан. Сударыня, – неохотно добавил он, – спокойной ночи.
   Как только за ними захлопнулась дверь, Лордан почувствовал себя значительно лучше. Кровь в голове все еще стучала словно молот, но в целом боль начала стихать.
   «Интересно, что все это значило? Во всяком случае, теория Эйтли не оправдалась».
   Он вытащил ключ из замочной скважины, сунул его в карман и взвалил на плечи учебное снаряжение. Ночь была холодной, собирался дождь.
   «Хвала небесам за маленькие милости», – тихонько добавил Бардас.
 
   Малиновый и синий, синий и зеленый… Читай цвета побежалости, наблюдай, как жар пламени медленно растворяется в стали. Жди последнего перехода, когда зеленый становится почти черным, но успей раньше, чем игра цветов прекратится.
   – Достаточно, – объявил Темрай, вытирая лоб рукавом рубахи. – Теперь охлади его, быстро!
   Длинная плоская полоска стали с шипением погрузилась в воду и, окутавшись облаком пара, стала невидимой. Как только шипение прекратилось, ее вынули из воды и придирчиво осмотрели.
   – Отлично, теперь согни ее пополам, – сказал он, с трудом скрывая удовлетворение.
   Сделать это оказалось непросто, и все же сталь выгнулась, как боевой лук, но не сломалась.
   – Отлично, – повторил молодой человек, – теперь мы знаем, как закаливать пилы.
   Он оставил помощников натачивать зубья обломками песчаника и пошел вдоль берега по направлению к шатрам. Шести и восьмифутовыми пилами можно валить и распиливать лес на доски в два, а то и в три раза быстрее, чем топорами и стругами. Если богам будет угодно, они успеют покончить с заготовкой еще до морозов. Перевозить дерево по заснеженным тропам будет куда сложнее.
   В долине царили шум и движение. Широкие холмы на высоком берегу, еще недавно покрытые густым лесом, были усеяны множеством пней и веток, издалека, где еще стеной стояли деревья, доносились крики дровосеков и перестук топоров. Оттуда к реке бревна доставляли упряжки быков и лошадей. Здесь лес вязали в плоты и под ругань сплавщиков отправляли вниз по реке.
   «Мы скоро вырубим его целиком, – подумал Темрай. – Хорошо бы построить лесопилки, какие я видел в городе, но времени слишком мало».
   Сложнее всего оказалось определить необходимое количество древесины. Первую неделю его люди занимались только тем, что подсчитывали деревья, делали зарубки, прикидывали, сколько досок и брусьев выйдет из одного ствола. Не менее трудная задача заключалась в том, чтобы произвести необходимое количество брусьев и досок для постройки неопределенного числа боевых машин. Через неделю Темрай оставил эту затею и распорядился валить все деревья подряд.
   Еще одна проблема состояла в том, чтобы на продолжительное время разместить клан на одном месте. Уже сейчас приходилось посылать стада на выпас выше по реке, что означало потерю многих рабочих рук, так необходимых на заготовке леса. Кроме того, непосильным трудом стала добыча пропитания, поскольку перепуганные лесные обитатели разбежались по дальним участкам леса. Добавить к этому отряды, отправленные на заготовку железной руды, извести, охрану женщин и детей, собирающих тростник… Но вопреки всему людей хватало.
   «Нас много, – осознал Темрай, – значительно больше, чем я предполагал».
   – Я видел пилы в работе, – сказал возникший словно из-под земли Журрай в покрытой грязью одежде. – Они хороши. Распорядиться, чтобы кузнецы бросили делать гвозди и занялись пилами?
   – Я уже позаботился об этом, – покачал головой Темрай. – Те, кто ковал гвозди, теперь делают наконечники для стрел, а те, в свою очередь, пилы. Мальчишек сейчас учат точить зубья, чтобы не сидели без дела. Как бы там ни было, – с усмешкой добавил вождь, – все под контролем.
   Он остановился и окинул взглядом тысячи суетящихся фигурок по непривычно изрезанному ландшафту.
   – Должно быть, мы все сошли с ума, – пробормотал юноша. – сотни лет горожане изобретали и сохраняли свои знания.
   – С их стороны было очень любезно позаботиться о нас, – пожал плечами Журрай. – Урок пойдет им на пользу.
   Варвар задумчиво разглядывал своего вождя. Вероятно, что-то в облике юноши ему показалось странным, поскольку он добавил:
   – Только боги знают, что принесет нам эта затея. Ходят разговоры, что это добром не кончится.
   – Готов поспорить, – вздохнул Темрай. – Мы обижаем речных богов, обижаем лесных богов, огненных тоже…
   – Всех, одним словом, – радостно закончил Журрай, – да не в этом дело. В стане говорят, что если люди города злы и их нужно поставить на место, зачем мы стараемся походить на них?
   – Если б я знал ответ, – грустно улыбнулся Темрай и сжал лицо в ладонях. Но у нас нет иного выхода. Если кто-то знает, как сокрушить стены Перимадеи одной лишь кавалерией, пусть приходит ко мне и расскажет, как это сделать. Буду только рад. Мне нужно идти, – добавил он резко, нужно посмотреть, как продвигаются дела со стрелами.