— Ничего. Говорит, что у них с Хоуком общий бизнес и я не имею к этому никакого отношения.
— А ты ему не веришь.
— Нет. Во-первых, Хоук никогда не занимался бизнесом, по крайней мере такого рода. Он может подписаться, чтобы кого-нибудь убить, чтобы украсть, вытащить из тюрьмы, но не согласится на бизнес, с большой буквы "Б", который имеет в виду Шепард. Хоук — независимая натура.
— Как и ты, — подметил Слейд.
— Нет. Совсем не так, я никогда не подписываюсь делать то, что делает Хоук.
— Я слышал, ты можешь и на это пойти.
— От кого?
— От знакомых ребят в Бостоне. Сделал по поводу тебя пару звонков.
— А я думал, что ты все время проводишь, выслеживая нарушителей санитарных правил.
— Я звонил во время обеденного перерыва.
— Не верь ушам своим.
— Вот именно. — Слейд едва не улыбнулся. — Насколько ты уверен, что его избили?
— Шепарда? Абсолютно. Я уже встречался с подобными вещами, даже сам когда-то занимался этим. Знаю, как это выглядит, как чувствует себя пострадавший.
— Да, вносит в свободу движения некоторую скованность. Чем объясняет это Шепард?
— Говорит, что упал с лестницы.
Слейд что-то записал.
— Есть идеи насчет того, кто мог нанять Хоука?
— Думаю, Кинг Пауэрс. Хоук в первую очередь работает на него.
Слейд еще что-то записал.
— Пауэрс — ростовщик, — уточнил я. — Обычно...
— Я знаю, кто такой Пауэрс, — перебил меня Слейд.
— В любом случае у Шепарда неприятности. Серьезные, по моему мнению, но он слишком напуган, чтобы позвать на помощь.
— Или у него рыльце в пушку.
Я с немым удивлением посмотрел на Слейда:
— Ты знаешь больше, чем я.
— Нет, просто предполагаю. — Он покачал головой. — Харви всегда не терпелось всех опередить. Он чересчур честолюбив. Зона отдыха, которую он пробивает, вызывает тьму кривотолков, строительство идет не слишком быстро, и люди начинают интересоваться, а все ли там в порядке.
— А там все в порядке?
— Черт, не знаю. Ты когда-нибудь занимался мошенничеством с земельными участками? Требуется сотня следователей, сотня адвокатов и сотня лет, чтобы разобраться, надо ли в чем-нибудь разбираться. — Слейд изобразил гримасу презрения. — Обычно даже не удается узнать, кто же владелец этой поганой собственности.
— Шепард не произвел на меня впечатления мошенника.
— Ну, скажем, он не мошенник, скажем, шагнул слишком широко. Вполне возможно, — буркнул Слейд.
— Да, возможно. Но что мы можем предпринять?
— Откуда мне знать, черт возьми. Я что, крутой парень из большого города? Ты мне посоветуй. Как я понимаю, у нас пока нет ни состава преступления, ни жертвы, ни нарушения уголовного законодательства, как вы, парни из больших городов, любите говорить. Я могу сделать так, что патрульные машины будут почаще проезжать мимо его дома, что все ребята будут незаметно присматривать за ним. Могу узнать, нет ли у прокурора каких-либо материалов относительно операций с землей. Есть другие мысли?
Я покачал головой.
— Нашел его жену? — спросил Слейд.
— Да.
— Она вернется домой?
— Не думаю.
— Что он собирается предпринять по этому поводу?
— Он ничего не может предпринять.
— Может поехать за ней и притащить домой?
— Он не знает, где она. Я ему не сказал.
Слейд, нахмурившись, смотрел на меня секунд тридцать.
— Ты кого угодно из себя выведешь, Спенсер, это несомненно.
— Ага.
— Шепард нормально это воспринял?
— Уволил меня. Сказал, что подаст на меня в суд.
— Значит, ты без работы?
— Вероятно да.
— Еще один турист.
— Ага.
На этот раз Слейд улыбнулся. Широкой улыбкой, которая поползла по его лицу, прорезав морщины на щеках, по одной на каждой щеке.
— Черт возьми, — сказал он и покачал головой. — Черт возьми.
Я тепло улыбнулся ему, встал и вышел. Вернувшись в машину, сел на раскаленное сиденье, опустил верх и подумал о том, о чем уже думал прежде. Я не знал, что делать. Завел машину, включил приемник и немного посидел, гоняя мотор на холостых оборотах. Я даже не знал, куда поехать. Несомненно, миссис Шепард была несчастна, и, несомненно, мистер Шепард был несчастен. Это, конечно, не делало их особенными. Я сам в данный момент чувствовал себя достаточно несчастным. Вероятно, следовало отправиться домой. Дом — это такое место, куда можно пойти, а люди, которые там живут, обязаны будут впустить. Кто это сказал? Не помню. Впрочем, какой же ты циничный ублюдок. Я включил передачу и медленно поехал по Мейн-стрит в направлении мотеля. Хотя в моем доме, кроме меня, не было никаких других людей. Был один только я. Я мог себя впустить в любое время. На перекрестке пришлось остановиться. Мимо прошла рыжеволосая девица в светло-голубых расклешенных джинсах и короткой обтягивающей футболке цвета лайма. Джинсы были настолько тесны, что я заметил на ее ягодицах линию от трусиков. Она довольно дружелюбно взглянула на машину. Я мог предложить ей выпить, поплавать и ошеломить своим австралийским акцентом. Но она больше всего была похожа на студентку колледжа, ей захочется покурить травки и потрепаться о необходимости любви и нового сознания. Загорелся зеленый, и я двинулся дальше. Ворчун средних лет, которому некуда податься. Был уже второй час, когда я наконец влетел на стоянку мотеля. Пора обедать. С новой энергией я ворвался в фойе, повернул налево рядом с конторкой и зашагал по коридору к своему номеру. Быстрый душ, потом, немедленно обед. Кто мог всего несколько мгновений назад заподозрить, что у меня нет цели в жизни? Когда я открыл дверь, то в постели увидел Сьюзен Силверман, она читала книгу Эрика Эриксона[4] и выглядела именно так, как должна была выглядеть.
— Боже праведный! — выдохнул я. — Как я рад тебя видеть.
Заложив книгу пальцем, чтобы не потерять нужное место, она повернулась ко мне и сказала:
— Как и я, уверена в этом.
Она усмехнулась. Частенько она улыбалась, но иногда предпочитала усмехнуться. Сейчас она усмехнулась. Никогда не мог понять, в чем разница, но это имело какое-то отношение к радостной греховности. Ее улыбка была прелестной и доброй, однако в усмешке чувствовалась примесь порочности. Я бросился прямо на нее, удержал себя на руках, а потом схватил и крепко обнял.
— Ой, — пискнула она.
Я немного ослабил объятия, и мы поцеловали друг друга. Затем я сказал:
— Не буду спрашивать, как ты сюда проникла: ты способна на все, а уж подговорить администрацию мотеля помочь тебе было детской забавой.
— Именно детской забавой, — сказала она. — Как у тебя дела, голубоглазый?
Пока я рассказывал, мы лежали рядом. Закончив рассказ, я предложил провести день в чувственных утехах, начав немедленно. Но она предложила начать после обеда, и я, немного посопротивлявшись, согласился.
— Сьюз, — сказал я в обеденном зале, прикладываясь к первой кружке «Харп», пока она потягивала «Маргариту», — тебя почему-то странно заинтересовала та часть повествования, в которой Джейн едва не кастрировала меня.
Она рассмеялась:
— Мне показалось, что у тебя поползли в ширину бедра.
— Никаких повреждений. Если бы так случилось, все официантки носили бы траурные повязки, а на Редклиффе приспустили бы флаг.
— Ладно, убедимся в этом чуть позже, когда больше нечем будет заняться.
— Лучшего занятия еще не придумали, — сказал я.
Она умышленно зевнула.
Подошла официантка и приняла наш заказ. Когда она ушла, Сьюзен спросила:
— Что собираешься делать?
— Просто ума не приложу.
— Хочешь, чтобы я оставалась рядом, пока ты будешь заниматься этим делом?
— Очень хочу. Мне кажется, что Роуз, Джейн и Пам мне было более чем достаточно.
— Хорошо, я на всякий случай прихватила чемодан. Вдруг бы тебе захотелось, чтобы я осталась.
— Да, я заметил, что ты его распаковала и развесила одежду. Уверенность.
— О, ты заметил. Постоянно забываю, что ты сыщик.
— "Меня Спенсером зовут, тайны вдаль меня влекут".
Официантка подала мне полдюжины устриц, а Сьюзен — шесть маринованных креветок. Сьюзен посмотрела на устриц, забыв мои стихи.
— Пытаешься вернуться к старому?
— Нет, планирую новое.
Мы дружно приступили к морской пище.
— Почему ты сказал, что тех женщин тебе было более чем достаточно? — спросила Сьюзен.
— Я ощущаю некоторое беспокойство. Из-за этого чувствую себя неуютно. Я умею работать руками, мне не занимать упорства, но... Пам Шепард спросила, есть ли у меня дети, и я ответил, что нет. Тогда она сказала, что, вероятно, я ничего не пойму, а потом спросила, женат ли я, и я сказал, что нет, и тогда она сказала, что я точно ничего не пойму. — Я пожал плечами.
— У меня тоже никогда не было детей, — сказала Сьюзен. — А замужество нельзя назвать самым чудесным событием, случившимся в моей жизни. Кроме того, длилось оно недолго. Не знаю. Существует масса поговорок, согласно которым необязательно самому уметь готовить суфле, чтобы распробовать невкусное. Но... в школе иногда родители приходят за советом относительно детей, а тебе нечего сказать. У тебя нет детей... Вероятно, в этом есть что-то. Скажем, есть. Ну и что? Насколько я понимаю, ты довольно часто занимался делами, в которых не имел ни малейшего опыта. Чем это дело отличается от других?
— Не уверен, что отличается.
— Мне кажется, что да. Никогда прежде я не слышала, чтобы ты говорил о подобных вещах. По десятибалльной шкале ты всегда получал не менее пятнадцати баллов за уверенность.
— Да, мне тоже так кажется.
— С другой стороны, как ты объяснил, это дело не является более твоим, так как дела, как такового, фактически не существует.
— Примерно так.
— Из-за чего тогда беспокоиться? Если ты ничего не понимаешь в данной области, почему не успокоиться на этом? Несколько дней мы будем есть, плавать и гулять по пляжу, а потом отправимся домой.
Официантка принесла нам по бифштексу, салат, рулет и еще одну кружку пива для меня. Минуты две мы молча поглощали пищу.
— Не могу придумать для себя другого занятия, — сказал я.
— Постарайся контролировать свой энтузиазм.
— Прости. Совсем не это имел в виду. Просто ощущаю какое-то беспокойство. Я познакомился с двумя людьми, у которых вся жизнь превратилась в безумие, и не смог помочь ни одному из них.
— Конечно не смог, — сказала Сьюзен. — Тебе, заранее предупреждаю, также не удастся добиться особенных результатов в борьбе с голодом, войной, эпидемиями, смертью.
— Широкое поле для неудачной деятельности.
— Ты к тому же не сможешь стать отцом каждого ребенка. Очень по-отечески с твоей стороны предположить, что Пам Шепард с несколькими женщинами не сможет обеспечить свое будущее без твоей поддержки. На самом деле она сама может чудесно с этим справиться. Я же сумела.
— По-отечески? С моей стороны? Не говори ерунды. Ешь бифштекс и не говори ни слова, иначе я тебя отшлепаю.
11
12
— А ты ему не веришь.
— Нет. Во-первых, Хоук никогда не занимался бизнесом, по крайней мере такого рода. Он может подписаться, чтобы кого-нибудь убить, чтобы украсть, вытащить из тюрьмы, но не согласится на бизнес, с большой буквы "Б", который имеет в виду Шепард. Хоук — независимая натура.
— Как и ты, — подметил Слейд.
— Нет. Совсем не так, я никогда не подписываюсь делать то, что делает Хоук.
— Я слышал, ты можешь и на это пойти.
— От кого?
— От знакомых ребят в Бостоне. Сделал по поводу тебя пару звонков.
— А я думал, что ты все время проводишь, выслеживая нарушителей санитарных правил.
— Я звонил во время обеденного перерыва.
— Не верь ушам своим.
— Вот именно. — Слейд едва не улыбнулся. — Насколько ты уверен, что его избили?
— Шепарда? Абсолютно. Я уже встречался с подобными вещами, даже сам когда-то занимался этим. Знаю, как это выглядит, как чувствует себя пострадавший.
— Да, вносит в свободу движения некоторую скованность. Чем объясняет это Шепард?
— Говорит, что упал с лестницы.
Слейд что-то записал.
— Есть идеи насчет того, кто мог нанять Хоука?
— Думаю, Кинг Пауэрс. Хоук в первую очередь работает на него.
Слейд еще что-то записал.
— Пауэрс — ростовщик, — уточнил я. — Обычно...
— Я знаю, кто такой Пауэрс, — перебил меня Слейд.
— В любом случае у Шепарда неприятности. Серьезные, по моему мнению, но он слишком напуган, чтобы позвать на помощь.
— Или у него рыльце в пушку.
Я с немым удивлением посмотрел на Слейда:
— Ты знаешь больше, чем я.
— Нет, просто предполагаю. — Он покачал головой. — Харви всегда не терпелось всех опередить. Он чересчур честолюбив. Зона отдыха, которую он пробивает, вызывает тьму кривотолков, строительство идет не слишком быстро, и люди начинают интересоваться, а все ли там в порядке.
— А там все в порядке?
— Черт, не знаю. Ты когда-нибудь занимался мошенничеством с земельными участками? Требуется сотня следователей, сотня адвокатов и сотня лет, чтобы разобраться, надо ли в чем-нибудь разбираться. — Слейд изобразил гримасу презрения. — Обычно даже не удается узнать, кто же владелец этой поганой собственности.
— Шепард не произвел на меня впечатления мошенника.
— Ну, скажем, он не мошенник, скажем, шагнул слишком широко. Вполне возможно, — буркнул Слейд.
— Да, возможно. Но что мы можем предпринять?
— Откуда мне знать, черт возьми. Я что, крутой парень из большого города? Ты мне посоветуй. Как я понимаю, у нас пока нет ни состава преступления, ни жертвы, ни нарушения уголовного законодательства, как вы, парни из больших городов, любите говорить. Я могу сделать так, что патрульные машины будут почаще проезжать мимо его дома, что все ребята будут незаметно присматривать за ним. Могу узнать, нет ли у прокурора каких-либо материалов относительно операций с землей. Есть другие мысли?
Я покачал головой.
— Нашел его жену? — спросил Слейд.
— Да.
— Она вернется домой?
— Не думаю.
— Что он собирается предпринять по этому поводу?
— Он ничего не может предпринять.
— Может поехать за ней и притащить домой?
— Он не знает, где она. Я ему не сказал.
Слейд, нахмурившись, смотрел на меня секунд тридцать.
— Ты кого угодно из себя выведешь, Спенсер, это несомненно.
— Ага.
— Шепард нормально это воспринял?
— Уволил меня. Сказал, что подаст на меня в суд.
— Значит, ты без работы?
— Вероятно да.
— Еще один турист.
— Ага.
На этот раз Слейд улыбнулся. Широкой улыбкой, которая поползла по его лицу, прорезав морщины на щеках, по одной на каждой щеке.
— Черт возьми, — сказал он и покачал головой. — Черт возьми.
Я тепло улыбнулся ему, встал и вышел. Вернувшись в машину, сел на раскаленное сиденье, опустил верх и подумал о том, о чем уже думал прежде. Я не знал, что делать. Завел машину, включил приемник и немного посидел, гоняя мотор на холостых оборотах. Я даже не знал, куда поехать. Несомненно, миссис Шепард была несчастна, и, несомненно, мистер Шепард был несчастен. Это, конечно, не делало их особенными. Я сам в данный момент чувствовал себя достаточно несчастным. Вероятно, следовало отправиться домой. Дом — это такое место, куда можно пойти, а люди, которые там живут, обязаны будут впустить. Кто это сказал? Не помню. Впрочем, какой же ты циничный ублюдок. Я включил передачу и медленно поехал по Мейн-стрит в направлении мотеля. Хотя в моем доме, кроме меня, не было никаких других людей. Был один только я. Я мог себя впустить в любое время. На перекрестке пришлось остановиться. Мимо прошла рыжеволосая девица в светло-голубых расклешенных джинсах и короткой обтягивающей футболке цвета лайма. Джинсы были настолько тесны, что я заметил на ее ягодицах линию от трусиков. Она довольно дружелюбно взглянула на машину. Я мог предложить ей выпить, поплавать и ошеломить своим австралийским акцентом. Но она больше всего была похожа на студентку колледжа, ей захочется покурить травки и потрепаться о необходимости любви и нового сознания. Загорелся зеленый, и я двинулся дальше. Ворчун средних лет, которому некуда податься. Был уже второй час, когда я наконец влетел на стоянку мотеля. Пора обедать. С новой энергией я ворвался в фойе, повернул налево рядом с конторкой и зашагал по коридору к своему номеру. Быстрый душ, потом, немедленно обед. Кто мог всего несколько мгновений назад заподозрить, что у меня нет цели в жизни? Когда я открыл дверь, то в постели увидел Сьюзен Силверман, она читала книгу Эрика Эриксона[4] и выглядела именно так, как должна была выглядеть.
— Боже праведный! — выдохнул я. — Как я рад тебя видеть.
Заложив книгу пальцем, чтобы не потерять нужное место, она повернулась ко мне и сказала:
— Как и я, уверена в этом.
Она усмехнулась. Частенько она улыбалась, но иногда предпочитала усмехнуться. Сейчас она усмехнулась. Никогда не мог понять, в чем разница, но это имело какое-то отношение к радостной греховности. Ее улыбка была прелестной и доброй, однако в усмешке чувствовалась примесь порочности. Я бросился прямо на нее, удержал себя на руках, а потом схватил и крепко обнял.
— Ой, — пискнула она.
Я немного ослабил объятия, и мы поцеловали друг друга. Затем я сказал:
— Не буду спрашивать, как ты сюда проникла: ты способна на все, а уж подговорить администрацию мотеля помочь тебе было детской забавой.
— Именно детской забавой, — сказала она. — Как у тебя дела, голубоглазый?
Пока я рассказывал, мы лежали рядом. Закончив рассказ, я предложил провести день в чувственных утехах, начав немедленно. Но она предложила начать после обеда, и я, немного посопротивлявшись, согласился.
— Сьюз, — сказал я в обеденном зале, прикладываясь к первой кружке «Харп», пока она потягивала «Маргариту», — тебя почему-то странно заинтересовала та часть повествования, в которой Джейн едва не кастрировала меня.
Она рассмеялась:
— Мне показалось, что у тебя поползли в ширину бедра.
— Никаких повреждений. Если бы так случилось, все официантки носили бы траурные повязки, а на Редклиффе приспустили бы флаг.
— Ладно, убедимся в этом чуть позже, когда больше нечем будет заняться.
— Лучшего занятия еще не придумали, — сказал я.
Она умышленно зевнула.
Подошла официантка и приняла наш заказ. Когда она ушла, Сьюзен спросила:
— Что собираешься делать?
— Просто ума не приложу.
— Хочешь, чтобы я оставалась рядом, пока ты будешь заниматься этим делом?
— Очень хочу. Мне кажется, что Роуз, Джейн и Пам мне было более чем достаточно.
— Хорошо, я на всякий случай прихватила чемодан. Вдруг бы тебе захотелось, чтобы я осталась.
— Да, я заметил, что ты его распаковала и развесила одежду. Уверенность.
— О, ты заметил. Постоянно забываю, что ты сыщик.
— "Меня Спенсером зовут, тайны вдаль меня влекут".
Официантка подала мне полдюжины устриц, а Сьюзен — шесть маринованных креветок. Сьюзен посмотрела на устриц, забыв мои стихи.
— Пытаешься вернуться к старому?
— Нет, планирую новое.
Мы дружно приступили к морской пище.
— Почему ты сказал, что тех женщин тебе было более чем достаточно? — спросила Сьюзен.
— Я ощущаю некоторое беспокойство. Из-за этого чувствую себя неуютно. Я умею работать руками, мне не занимать упорства, но... Пам Шепард спросила, есть ли у меня дети, и я ответил, что нет. Тогда она сказала, что, вероятно, я ничего не пойму, а потом спросила, женат ли я, и я сказал, что нет, и тогда она сказала, что я точно ничего не пойму. — Я пожал плечами.
— У меня тоже никогда не было детей, — сказала Сьюзен. — А замужество нельзя назвать самым чудесным событием, случившимся в моей жизни. Кроме того, длилось оно недолго. Не знаю. Существует масса поговорок, согласно которым необязательно самому уметь готовить суфле, чтобы распробовать невкусное. Но... в школе иногда родители приходят за советом относительно детей, а тебе нечего сказать. У тебя нет детей... Вероятно, в этом есть что-то. Скажем, есть. Ну и что? Насколько я понимаю, ты довольно часто занимался делами, в которых не имел ни малейшего опыта. Чем это дело отличается от других?
— Не уверен, что отличается.
— Мне кажется, что да. Никогда прежде я не слышала, чтобы ты говорил о подобных вещах. По десятибалльной шкале ты всегда получал не менее пятнадцати баллов за уверенность.
— Да, мне тоже так кажется.
— С другой стороны, как ты объяснил, это дело не является более твоим, так как дела, как такового, фактически не существует.
— Примерно так.
— Из-за чего тогда беспокоиться? Если ты ничего не понимаешь в данной области, почему не успокоиться на этом? Несколько дней мы будем есть, плавать и гулять по пляжу, а потом отправимся домой.
Официантка принесла нам по бифштексу, салат, рулет и еще одну кружку пива для меня. Минуты две мы молча поглощали пищу.
— Не могу придумать для себя другого занятия, — сказал я.
— Постарайся контролировать свой энтузиазм.
— Прости. Совсем не это имел в виду. Просто ощущаю какое-то беспокойство. Я познакомился с двумя людьми, у которых вся жизнь превратилась в безумие, и не смог помочь ни одному из них.
— Конечно не смог, — сказала Сьюзен. — Тебе, заранее предупреждаю, также не удастся добиться особенных результатов в борьбе с голодом, войной, эпидемиями, смертью.
— Широкое поле для неудачной деятельности.
— Ты к тому же не сможешь стать отцом каждого ребенка. Очень по-отечески с твоей стороны предположить, что Пам Шепард с несколькими женщинами не сможет обеспечить свое будущее без твоей поддержки. На самом деле она сама может чудесно с этим справиться. Я же сумела.
— По-отечески? С моей стороны? Не говори ерунды. Ешь бифштекс и не говори ни слова, иначе я тебя отшлепаю.
11
После обеда мы вышли на террасу рядом с бассейном и расположились пить кофе за маленьким белым причудливым металлическим столиком под сине-белым зонтом. В бассейне находились в основном дети, они брызгались и кричали, в то время как их матери втирали в свои ноги масло для загара. Сьюзен потягивала кофе из чашки, которую держала обеими руками, и смотрела куда-то мимо меня. Я заметил, как расширились ее глаза за лавандовыми солнечными очками, повернулся и заметил Хоука.
— Спенсер, — сказал он.
— Хоук, — сказал я.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
— Присаживайся. Сьюзен, это Хоук. Хоук, это Сьюзен Силверман.
Хоук улыбнулся ей, а она сказала:
— Привет, Хоук.
Хоук взял стул из-за соседнего столика и сел рядом с нами. За его спиной стоял крупный малый с обгоревшим на солнце лицом и азиатским драконом, выколотым на внутренней стороне предплечья. Когда Хоук брал стул, он кивнул в сторону соседнего столика, и татуированный парень разместился за ним.
— Это Пауэлл, — сообщил Хоук. Сам Пауэлл ничего не сказал. Сидел, сложив на груди руки, и глядел на нас.
— Кофе? — спросил я Хоука. Он кивнул.
— Со льдом, — согласился он.
Я подозвал официантку и заказал кофе со льдом для Хоука.
— Хоук, — сказал я. — Пора кончать с этим стремлением к незаметности. Я имею в виду, почему бы тебе не начать одеваться так, чтобы люди замечали тебя, а не так, чтобы всегда оставаться в тени?
— Мне уже пора на покой, Спенсер, поздно менять сущность. — Он растянул первый слог в слове «покой». — Не вижу причин вдруг становиться щеголем. — Хоук был одет в белые кроссовки «Пума» с черной отделкой, белые льняные слаксы и такую же белую жилетку без рубашки. Пауэлл был более консервативен: футболка с темно-бордовыми и желтыми полосами и темно-бордовые слаксы.
Официантка принесла Хоуку кофе со льдом.
— Вы со Сьюзен здесь отдыхаете?
— Ага.
— Здорово, правда? Всегда нравился Кейп. Здесь царит атмосфера, которую трудно ощутить в другом месте. Понимаешь, трудно объяснить, дух праздной жизни своего рода. Тебе так не кажется. Спенсер?
— Ага, дух праздной жизни. А тебя что привело сюда, Хоук?
— Нечто похожее. Представилась возможность провести отпуск, не отвлекаясь от работы. А ты как? Оказываешь мелкие услуги Харви Шепарду?
— Скажу, если ты тоже мне все скажешь.
— Сьюзен, — сказал Хоук. — Перед вами прямой и незамысловатый человек. Ничего не скрывает. Очень неплохое качество.
Сьюзен улыбнулась ему и кивнула. Он улыбнулся в ответ.
— Хоук, хватит болтать чушь. Тебе хочется знать, что я делаю для Шепарда, а мне хочется знать, что ты делаешь с Шепардом.
— Возможно, я делал с ним слишком многое, а возможно, и недостаточно. Это как посмотреть. Но меня не сильно волнует, что ты делаешь для Шепарда, больше беспокоит, чтобы ты перестал это делать.
— Ага, — кивнул я. — Угроза. Это объясняет, почему ты привел с собой Эрика Рыжего. Знал, что со мной будет Сьюзен, и не хотел допускать численного преимущества.
— Как ты там меня назвал? — спросил со своего места Пауэлл.
— Прежняя живость ума, Спенсер. — Хоук улыбнулся.
— Так как ты меня назвал? — повторил Пауэлл.
— Очень трудно выглядеть крутым, Пауэлл, когда у тебя слезает кожа с носа. Почему бы тебе не воспользоваться кремом «Сан Бан», превосходный, без жирного блеска, прекрасно фильтрует вредные ультрафиолетовые лучи.
Пауэлл встал:
— Прекращай умничать. Или узнаешь, как смеяться надо мной.
— У тебя на левой руке, случайно, не изображение твоей мамочки?
Он с минуту рассматривал изображение дракона на своем предплечье, потом повернулся ко мне. Его лицо покраснело еще больше, и он прорычал:
— Доумничался, ублюдок, сейчас я тебя отрихтую прямо здесь.
— Пауэлл, — сказал Хоук, — на твоем месте я не стал бы даже пытаться.
— Сколько можно слушать, как этот ублюдок вешает мне всякое дерьмо? — спросил Пауэлл.
— Не ругайся при даме. Придется тебе согласиться, чтобы он и дальше вешал, потому что тебе с ним не справиться.
— Мне он не кажется таким уж крутым, — возразил Пауэлл.
Он продолжал стоять, а люди вокруг бассейна начали поглядывать в нашу сторону.
— Это потому, что ты глупый, Пауэлл, — сказал Хоук. — Он крутой, быть может, почти такой же, как я. Но если хочешь попробовать, вперед.
Пауэлл схватил меня за рубашку спереди. Сьюзен резко вдохнула.
— Спенсер, не убивай его, — сказал Хоук. — Он у меня на побегушках.
Пауэлл сдернул меня со стула. Я двинулся в направлении рывка и ударил ему по кадыку предплечьем. Он сказал что-то похожее на «арк», выпустил мою рубашку и сделал шаг назад. Я провел два левых хука, вложив во второй часть энергии плеча, и Пауэлл свалился спиной в бассейн. Когда я повернулся к Хоуку, тот широко улыбался.
— Эти крестьяне не меняются, — сказал он. — Никак не могут понять разницу между любителем и профессионалом. — Он покачал головой. — А дама у тебя очень хороша. — Он кивнул на Сьюзен, которая вскочила на ноги и сейчас сжимала в руке пивную бутылку, взятую с другого столика.
Хоук встал и подошел к бассейну, а потом небрежно, одной рукой вытащил из него Пауэлла, как будто мертвый вес в 200 фунтов был для него сущей ерундой.
Вокруг бассейна установилась тяжелая тишина. Дети, схватившись за края, не спускали с нас глаз.
— Пошли, — предложил Хоук. — Дойдем до моей машины и поговорим.
Он бросил тело Пауэлла рядом со столиком и зашагал через фойе. Мы со Сьюзен последовали за ним. Проходя мимо конторки, я увидел, как из-за стола выскочил дежурный и поспешил в сторону террасы.
— Почему бы тебе не пойти в номер, Сьюз, — сказал я. — Я вернусь через минуту. Хоук просто хочет дать мне некоторые указания относительно драк рядом с бассейном. — Кончик языка торчал между ее сомкнутых губ, и она покусывала его. — Не кусай язык, оставь мне немного.
Она затрясла головой:
— Я останусь с тобой.
Хоук открыл пассажирскую дверцу «кадиллака».
— Прошу вас, — сказал он Сьюзен.
Если бы Хоук собирался со мной драться, то не выбрал бы для этого собственную машину. Я сел вслед за Сьюзен. Хоук обошел машину и поместился на водительском сиденье. Нажал кнопку, и крыша плавно поползла вверх. Он завел двигатель и включил кондиционер. Сине-белая патрульная машина полиции Барнстейбла остановилась на стоянке, и двое полицейских направились в мотель.
— Прокатимся немного, — сказал Хоук.
Я кивнул, он включил передачу и плавно выехал со стоянки.
— Где ты его нашел? — спросил я у Хоука.
— Пауэлла? Сам не знаю. Местный придурок. Люди, которые наняли меня, велели работать с ним.
— Пытаются внедрить собственную программу обучения для недоумков?
— Сам не пойму, парень, но ему предстоит долгий путь.
— Тебя не беспокоит, что полицейские спросят его, почему он затеял драку с туристом, кто этот турист и кто был чернокожий жеребец в смешном наряде?
Хоук покачал головой:
— Он ничего не скажет. Тупой, но не настолько.
Сьюзен со своего сиденья вдруг спросила:
— Чем вы занимаетесь?
Хоук рассмеялся:
— Прямо в точку, Сьюзен. Чем мы действительно, черт возьми, занимаемся?
— Посмотрим, удастся ли мне догадаться, — сказал я. — Думаю, Харв Шепард должен деньги одному человеку, скорее всего Кингу Пауэрсу, а Хоука попросили получить их. Или проверить расходование фондов и все ли идет надлежащим образом. — Я повернулся к Сьюзен: — У Хоука подобная работа получается совсем неплохо. Но потом сюрприз, появляюсь я и начинаю работать на Шепарда. А Хоук и его наниматель, вероятно Кинг Пауэрс, недоумевают, не нанял ли Харв меня для противодействия Хоуку. Поэтому Хоук решил нанести визит и осведомиться о моих отношениях с Харвом Шепардом и посоветовать немедленно прервать эти отношения.
«Кадди» почти бесшумно катился по шоссе Мид-Кейп, мимо Кейпа, в сторону Провинстауна.
— Я угадал, Хоук? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Я объяснил нанявшим меня людям, кто ты такой. Они не хотят напугать или купить тебя, но мой наниматель дал понять, что компенсирует все потери, которые последуют для тебя в связи с выходом из этого дела.
— Хоук, — сказал я. — Все годы, что я тебя знаю, всегда недоумевал, почему иногда ты говоришь как главный бухгалтер из «Меррилл Линч», а иногда как полный недоумок.
— Я — продукт воспитания в гетто. — Он произнес оба "т" в слове «гетто». — Иногда мое происхождение вырывается наружу.
— Ну, несомненно, — согласился я. — В какой части гетто ты живешь сейчас?
Хоук улыбнулся Сьюзен.
— На Бикон-Хилл. — Он развернул «кадди» через центральную разделительную полосу и поехал в сторону Хайанниса. — Все равно я сказал своим людям, что ты не будешь делать то, что им нужно. Но они заплатили мне за разговор с тобой, вот я и говорю. Чем для тебя интересен Шепард?
— Он нанял меня для поисков своей жены.
— И все?
— Все.
— Ты нашел ее?
— Да.
— Где?
— Не скажу.
— Не имеет значения. Шепард мне все расскажет, если возникнет необходимость.
— Нет, — я покачал головой. — Он не знает.
— Ты не скажешь ему?
— Нет.
— Почему, парень? Тебя же для этого наняли.
— Она не хочет, чтобы ее нашли.
— Усложняешь себе жизнь, Спенсер. — Хоук снова покачал головой. — Слишком часто задумываешься над очевидными вещами.
— Это одна из причин, почему я не стал таким, как ты, Хоук.
— Возможно, — сказал Хоук. — А возможно, ты больше похож на меня, чем хочешь признать. Кроме того, у тебя менее привлекательная внешность.
— Да, но я элегантно одеваюсь.
Хоук фыркнул:
— Дерьмо. Простите меня, Сьюзен. В любом случае моя проблема заключается в том, верю ли я тебе. Звучит неплохо. Очень похоже на тебя. Спенсер. Потому что ты явно не упал с проезжавшего по городу грузовика с сахарной свеклой, а вот если бы ты врал, все выглядело бы более правдоподобно. Все еще работаешь на Шепарда?
— Нет, он меня выгнал. Сказал, что будет со мной судиться.
— Я бы не стал слишком сильно беспокоиться об этом. Харв, в некотором роде, очень сейчас занят.
— Это Пауэрс?
— Может быть он, может быть, нет. Ты не будешь соваться в это дело, Спенсер?
— Может быть да, может быть, нет.
Хоук кивнул. Мы ехали молча.
— Кто такой Кинг Пауэрс? — спросила Сьюзен.
— Вор, — ответил я. — Ростовщичество, тотализатор, проституция, игральные автоматы, мотели, грузовые перевозки, продукты, Бостон, Броктон, Фолл-Ривер, Нью-Бедфорд.
— Чуть ошибся, — поправил Хоук. — Броктон теперь в руках Энджи Дегамо.
— Энджи прогнал Пауэрса?
— Нет, своего рода сделка. Я в ней не участвовал.
— В любом случае, — сказал я Сьюзен. — Такой человек этот Пауэрс.
— А вы работаете на него, — сказала она Хоуку.
— Иногда.
— Хоук — свободный художник, — пояснил я. — Но Пауэрс, когда возникает необходимость выполнить работу по профилю Хоука, прежде всего обращается именно к нему.
— А какова работа по профилю Хоука? — спросила Сьюзен, опять же у Хоука.
— Работа мышцами и оружием.
— Милый, я предпочитаю термин «наемник», — сообщил мне Хоук.
— Вас не мучит совесть, когда приходится причинять людям боль, даже за деньги? — спросила Сьюзен.
— Не больше, чем его. — Хоук кивнул на меня.
— Я не думаю, что он делает это ради денег, — сказала она.
— Именно поэтому я качусь по Кейпу на новеньком «эльдорадо», а он ездит на восьмилетнем ведре, все сиденья которого заклеены серой лентой.
— Но... — Сьюзен пыталась подобрать нужные слова. — Он делает то, что должен. Он нацелен оказать помощь, а вы — причинить боль.
— Неверно, — сказал Хоук. — Возможно, он нацелен оказать помощь, но он также любит свою работу. Понимаете? Я имею в виду, что если бы он просто хотел оказать помощь людям, то мог бы стать воспитателем беспризорных детей. Мне совсем не нравится причинять людям боль. Но иногда так происходит. Сьюзен, не обольщайте себя мыслью, что мы со Спенсером такие уж разные.
Мы вернулись на стоянку мотеля. Патрульная машина исчезла. Я сказал:
— Если вы еще не закончили обсуждать меня, могу кое-что добавить. Просто мне не хотелось прерывать вас, ведь предмет обсуждения вас сильно увлек.
Сьюзен покачала головой.
— О'кей. Говорю напрямую, Хоук. В данный момент я не работаю на Шепарда или кого-либо еще. Но я не могу поехать домой и предоставить вам с Пауэрсом делать все, что заблагорассудится. Вероятно, я останусь здесь и посмотрю, не удастся ли мне снять вас с плеч Шепарда.
Хоук смотрел на меня, лицо его ничего не выражало.
— Именно так я и сказал им. Сказал, что именно так ты поступишь, если я пойду и заговорю с тобой. Но они платят мне деньги. Я скажу, что был прав. Не думаю, что это их испугает.
— Мне тоже так кажется, — сказал я.
Я открыл дверцу, вышел из машины и придерживал ее, пока не выйдет Сьюзен. Она выскользнула на улицу, потом наклонилась и сказала Хоуку:
— До свиданья. Я не знаю, что еще сказать. «Рада была познакомиться» не очень подходит. Но... — Она пожала плечами. — Спасибо, что прокатили.
Хоук улыбнулся ей:
— Был рад доставить вам удовольствие, Сьюзен. Быть может, еще увидимся.
Я закрыл дверцу, и Хоук, беззвучно и плавно, как акулу, скользящую в неподвижной воде, вывел машину со стоянки.
— Спенсер, — сказал он.
— Хоук, — сказал я.
— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
— Присаживайся. Сьюзен, это Хоук. Хоук, это Сьюзен Силверман.
Хоук улыбнулся ей, а она сказала:
— Привет, Хоук.
Хоук взял стул из-за соседнего столика и сел рядом с нами. За его спиной стоял крупный малый с обгоревшим на солнце лицом и азиатским драконом, выколотым на внутренней стороне предплечья. Когда Хоук брал стул, он кивнул в сторону соседнего столика, и татуированный парень разместился за ним.
— Это Пауэлл, — сообщил Хоук. Сам Пауэлл ничего не сказал. Сидел, сложив на груди руки, и глядел на нас.
— Кофе? — спросил я Хоука. Он кивнул.
— Со льдом, — согласился он.
Я подозвал официантку и заказал кофе со льдом для Хоука.
— Хоук, — сказал я. — Пора кончать с этим стремлением к незаметности. Я имею в виду, почему бы тебе не начать одеваться так, чтобы люди замечали тебя, а не так, чтобы всегда оставаться в тени?
— Мне уже пора на покой, Спенсер, поздно менять сущность. — Он растянул первый слог в слове «покой». — Не вижу причин вдруг становиться щеголем. — Хоук был одет в белые кроссовки «Пума» с черной отделкой, белые льняные слаксы и такую же белую жилетку без рубашки. Пауэлл был более консервативен: футболка с темно-бордовыми и желтыми полосами и темно-бордовые слаксы.
Официантка принесла Хоуку кофе со льдом.
— Вы со Сьюзен здесь отдыхаете?
— Ага.
— Здорово, правда? Всегда нравился Кейп. Здесь царит атмосфера, которую трудно ощутить в другом месте. Понимаешь, трудно объяснить, дух праздной жизни своего рода. Тебе так не кажется. Спенсер?
— Ага, дух праздной жизни. А тебя что привело сюда, Хоук?
— Нечто похожее. Представилась возможность провести отпуск, не отвлекаясь от работы. А ты как? Оказываешь мелкие услуги Харви Шепарду?
— Скажу, если ты тоже мне все скажешь.
— Сьюзен, — сказал Хоук. — Перед вами прямой и незамысловатый человек. Ничего не скрывает. Очень неплохое качество.
Сьюзен улыбнулась ему и кивнула. Он улыбнулся в ответ.
— Хоук, хватит болтать чушь. Тебе хочется знать, что я делаю для Шепарда, а мне хочется знать, что ты делаешь с Шепардом.
— Возможно, я делал с ним слишком многое, а возможно, и недостаточно. Это как посмотреть. Но меня не сильно волнует, что ты делаешь для Шепарда, больше беспокоит, чтобы ты перестал это делать.
— Ага, — кивнул я. — Угроза. Это объясняет, почему ты привел с собой Эрика Рыжего. Знал, что со мной будет Сьюзен, и не хотел допускать численного преимущества.
— Как ты там меня назвал? — спросил со своего места Пауэлл.
— Прежняя живость ума, Спенсер. — Хоук улыбнулся.
— Так как ты меня назвал? — повторил Пауэлл.
— Очень трудно выглядеть крутым, Пауэлл, когда у тебя слезает кожа с носа. Почему бы тебе не воспользоваться кремом «Сан Бан», превосходный, без жирного блеска, прекрасно фильтрует вредные ультрафиолетовые лучи.
Пауэлл встал:
— Прекращай умничать. Или узнаешь, как смеяться надо мной.
— У тебя на левой руке, случайно, не изображение твоей мамочки?
Он с минуту рассматривал изображение дракона на своем предплечье, потом повернулся ко мне. Его лицо покраснело еще больше, и он прорычал:
— Доумничался, ублюдок, сейчас я тебя отрихтую прямо здесь.
— Пауэлл, — сказал Хоук, — на твоем месте я не стал бы даже пытаться.
— Сколько можно слушать, как этот ублюдок вешает мне всякое дерьмо? — спросил Пауэлл.
— Не ругайся при даме. Придется тебе согласиться, чтобы он и дальше вешал, потому что тебе с ним не справиться.
— Мне он не кажется таким уж крутым, — возразил Пауэлл.
Он продолжал стоять, а люди вокруг бассейна начали поглядывать в нашу сторону.
— Это потому, что ты глупый, Пауэлл, — сказал Хоук. — Он крутой, быть может, почти такой же, как я. Но если хочешь попробовать, вперед.
Пауэлл схватил меня за рубашку спереди. Сьюзен резко вдохнула.
— Спенсер, не убивай его, — сказал Хоук. — Он у меня на побегушках.
Пауэлл сдернул меня со стула. Я двинулся в направлении рывка и ударил ему по кадыку предплечьем. Он сказал что-то похожее на «арк», выпустил мою рубашку и сделал шаг назад. Я провел два левых хука, вложив во второй часть энергии плеча, и Пауэлл свалился спиной в бассейн. Когда я повернулся к Хоуку, тот широко улыбался.
— Эти крестьяне не меняются, — сказал он. — Никак не могут понять разницу между любителем и профессионалом. — Он покачал головой. — А дама у тебя очень хороша. — Он кивнул на Сьюзен, которая вскочила на ноги и сейчас сжимала в руке пивную бутылку, взятую с другого столика.
Хоук встал и подошел к бассейну, а потом небрежно, одной рукой вытащил из него Пауэлла, как будто мертвый вес в 200 фунтов был для него сущей ерундой.
Вокруг бассейна установилась тяжелая тишина. Дети, схватившись за края, не спускали с нас глаз.
— Пошли, — предложил Хоук. — Дойдем до моей машины и поговорим.
Он бросил тело Пауэлла рядом со столиком и зашагал через фойе. Мы со Сьюзен последовали за ним. Проходя мимо конторки, я увидел, как из-за стола выскочил дежурный и поспешил в сторону террасы.
— Почему бы тебе не пойти в номер, Сьюз, — сказал я. — Я вернусь через минуту. Хоук просто хочет дать мне некоторые указания относительно драк рядом с бассейном. — Кончик языка торчал между ее сомкнутых губ, и она покусывала его. — Не кусай язык, оставь мне немного.
Она затрясла головой:
— Я останусь с тобой.
Хоук открыл пассажирскую дверцу «кадиллака».
— Прошу вас, — сказал он Сьюзен.
Если бы Хоук собирался со мной драться, то не выбрал бы для этого собственную машину. Я сел вслед за Сьюзен. Хоук обошел машину и поместился на водительском сиденье. Нажал кнопку, и крыша плавно поползла вверх. Он завел двигатель и включил кондиционер. Сине-белая патрульная машина полиции Барнстейбла остановилась на стоянке, и двое полицейских направились в мотель.
— Прокатимся немного, — сказал Хоук.
Я кивнул, он включил передачу и плавно выехал со стоянки.
— Где ты его нашел? — спросил я у Хоука.
— Пауэлла? Сам не знаю. Местный придурок. Люди, которые наняли меня, велели работать с ним.
— Пытаются внедрить собственную программу обучения для недоумков?
— Сам не пойму, парень, но ему предстоит долгий путь.
— Тебя не беспокоит, что полицейские спросят его, почему он затеял драку с туристом, кто этот турист и кто был чернокожий жеребец в смешном наряде?
Хоук покачал головой:
— Он ничего не скажет. Тупой, но не настолько.
Сьюзен со своего сиденья вдруг спросила:
— Чем вы занимаетесь?
Хоук рассмеялся:
— Прямо в точку, Сьюзен. Чем мы действительно, черт возьми, занимаемся?
— Посмотрим, удастся ли мне догадаться, — сказал я. — Думаю, Харв Шепард должен деньги одному человеку, скорее всего Кингу Пауэрсу, а Хоука попросили получить их. Или проверить расходование фондов и все ли идет надлежащим образом. — Я повернулся к Сьюзен: — У Хоука подобная работа получается совсем неплохо. Но потом сюрприз, появляюсь я и начинаю работать на Шепарда. А Хоук и его наниматель, вероятно Кинг Пауэрс, недоумевают, не нанял ли Харв меня для противодействия Хоуку. Поэтому Хоук решил нанести визит и осведомиться о моих отношениях с Харвом Шепардом и посоветовать немедленно прервать эти отношения.
«Кадди» почти бесшумно катился по шоссе Мид-Кейп, мимо Кейпа, в сторону Провинстауна.
— Я угадал, Хоук? — спросил я.
Он пожал плечами:
— Я объяснил нанявшим меня людям, кто ты такой. Они не хотят напугать или купить тебя, но мой наниматель дал понять, что компенсирует все потери, которые последуют для тебя в связи с выходом из этого дела.
— Хоук, — сказал я. — Все годы, что я тебя знаю, всегда недоумевал, почему иногда ты говоришь как главный бухгалтер из «Меррилл Линч», а иногда как полный недоумок.
— Я — продукт воспитания в гетто. — Он произнес оба "т" в слове «гетто». — Иногда мое происхождение вырывается наружу.
— Ну, несомненно, — согласился я. — В какой части гетто ты живешь сейчас?
Хоук улыбнулся Сьюзен.
— На Бикон-Хилл. — Он развернул «кадди» через центральную разделительную полосу и поехал в сторону Хайанниса. — Все равно я сказал своим людям, что ты не будешь делать то, что им нужно. Но они заплатили мне за разговор с тобой, вот я и говорю. Чем для тебя интересен Шепард?
— Он нанял меня для поисков своей жены.
— И все?
— Все.
— Ты нашел ее?
— Да.
— Где?
— Не скажу.
— Не имеет значения. Шепард мне все расскажет, если возникнет необходимость.
— Нет, — я покачал головой. — Он не знает.
— Ты не скажешь ему?
— Нет.
— Почему, парень? Тебя же для этого наняли.
— Она не хочет, чтобы ее нашли.
— Усложняешь себе жизнь, Спенсер. — Хоук снова покачал головой. — Слишком часто задумываешься над очевидными вещами.
— Это одна из причин, почему я не стал таким, как ты, Хоук.
— Возможно, — сказал Хоук. — А возможно, ты больше похож на меня, чем хочешь признать. Кроме того, у тебя менее привлекательная внешность.
— Да, но я элегантно одеваюсь.
Хоук фыркнул:
— Дерьмо. Простите меня, Сьюзен. В любом случае моя проблема заключается в том, верю ли я тебе. Звучит неплохо. Очень похоже на тебя. Спенсер. Потому что ты явно не упал с проезжавшего по городу грузовика с сахарной свеклой, а вот если бы ты врал, все выглядело бы более правдоподобно. Все еще работаешь на Шепарда?
— Нет, он меня выгнал. Сказал, что будет со мной судиться.
— Я бы не стал слишком сильно беспокоиться об этом. Харв, в некотором роде, очень сейчас занят.
— Это Пауэрс?
— Может быть он, может быть, нет. Ты не будешь соваться в это дело, Спенсер?
— Может быть да, может быть, нет.
Хоук кивнул. Мы ехали молча.
— Кто такой Кинг Пауэрс? — спросила Сьюзен.
— Вор, — ответил я. — Ростовщичество, тотализатор, проституция, игральные автоматы, мотели, грузовые перевозки, продукты, Бостон, Броктон, Фолл-Ривер, Нью-Бедфорд.
— Чуть ошибся, — поправил Хоук. — Броктон теперь в руках Энджи Дегамо.
— Энджи прогнал Пауэрса?
— Нет, своего рода сделка. Я в ней не участвовал.
— В любом случае, — сказал я Сьюзен. — Такой человек этот Пауэрс.
— А вы работаете на него, — сказала она Хоуку.
— Иногда.
— Хоук — свободный художник, — пояснил я. — Но Пауэрс, когда возникает необходимость выполнить работу по профилю Хоука, прежде всего обращается именно к нему.
— А какова работа по профилю Хоука? — спросила Сьюзен, опять же у Хоука.
— Работа мышцами и оружием.
— Милый, я предпочитаю термин «наемник», — сообщил мне Хоук.
— Вас не мучит совесть, когда приходится причинять людям боль, даже за деньги? — спросила Сьюзен.
— Не больше, чем его. — Хоук кивнул на меня.
— Я не думаю, что он делает это ради денег, — сказала она.
— Именно поэтому я качусь по Кейпу на новеньком «эльдорадо», а он ездит на восьмилетнем ведре, все сиденья которого заклеены серой лентой.
— Но... — Сьюзен пыталась подобрать нужные слова. — Он делает то, что должен. Он нацелен оказать помощь, а вы — причинить боль.
— Неверно, — сказал Хоук. — Возможно, он нацелен оказать помощь, но он также любит свою работу. Понимаете? Я имею в виду, что если бы он просто хотел оказать помощь людям, то мог бы стать воспитателем беспризорных детей. Мне совсем не нравится причинять людям боль. Но иногда так происходит. Сьюзен, не обольщайте себя мыслью, что мы со Спенсером такие уж разные.
Мы вернулись на стоянку мотеля. Патрульная машина исчезла. Я сказал:
— Если вы еще не закончили обсуждать меня, могу кое-что добавить. Просто мне не хотелось прерывать вас, ведь предмет обсуждения вас сильно увлек.
Сьюзен покачала головой.
— О'кей. Говорю напрямую, Хоук. В данный момент я не работаю на Шепарда или кого-либо еще. Но я не могу поехать домой и предоставить вам с Пауэрсом делать все, что заблагорассудится. Вероятно, я останусь здесь и посмотрю, не удастся ли мне снять вас с плеч Шепарда.
Хоук смотрел на меня, лицо его ничего не выражало.
— Именно так я и сказал им. Сказал, что именно так ты поступишь, если я пойду и заговорю с тобой. Но они платят мне деньги. Я скажу, что был прав. Не думаю, что это их испугает.
— Мне тоже так кажется, — сказал я.
Я открыл дверцу, вышел из машины и придерживал ее, пока не выйдет Сьюзен. Она выскользнула на улицу, потом наклонилась и сказала Хоуку:
— До свиданья. Я не знаю, что еще сказать. «Рада была познакомиться» не очень подходит. Но... — Она пожала плечами. — Спасибо, что прокатили.
Хоук улыбнулся ей:
— Был рад доставить вам удовольствие, Сьюзен. Быть может, еще увидимся.
Я закрыл дверцу, и Хоук, беззвучно и плавно, как акулу, скользящую в неподвижной воде, вывел машину со стоянки.
12
— Хочу выпить, — сказала Сьюзен.
Мы вошли и расположились на двух стульях за поворотом стойки. Сьюзен заказала мартини, я — пиво.
— Мартини? — спросил я, и она кивнула.
— Я же сказала, что хочу выпить. Я не шутила. — Она выпила половину мартини за один глоток и поставила стакан на стойку. — Насколько вы разные? — спросила она.
— Я и Хоук?
— Угу.
— Не знаю. Я никогда не избиваю людей за деньги. Не убиваю людей за деньги. Он это делает.
— Но иногда ты делаешь это просто так. Как сегодня.
— Пауэлл?
— Пауэлл. Тебе не обязательно было с ним драться. Сам вынудил его.
Я пожал плечами.
— Что, не так?
Я снова пожал плечами. Она допила остатки мартини.
— Почему?
Я позвал бармена и повторил заказ.
Мы молчали, пока он смешивал мартини, наливал пиво и ставил все перед нами.
— Есть орешки?
Он кивнул и достал из-под стойки вазочку. В зале почти никого не было. Только парочка, занятая поздним обедом, да четыре парня, вероятно возвращающиеся из гольф-клуба, пили коктейли за нашими спинами. Сьюзен потягивала второй мартини.
Мы вошли и расположились на двух стульях за поворотом стойки. Сьюзен заказала мартини, я — пиво.
— Мартини? — спросил я, и она кивнула.
— Я же сказала, что хочу выпить. Я не шутила. — Она выпила половину мартини за один глоток и поставила стакан на стойку. — Насколько вы разные? — спросила она.
— Я и Хоук?
— Угу.
— Не знаю. Я никогда не избиваю людей за деньги. Не убиваю людей за деньги. Он это делает.
— Но иногда ты делаешь это просто так. Как сегодня.
— Пауэлл?
— Пауэлл. Тебе не обязательно было с ним драться. Сам вынудил его.
Я пожал плечами.
— Что, не так?
Я снова пожал плечами. Она допила остатки мартини.
— Почему?
Я позвал бармена и повторил заказ.
Мы молчали, пока он смешивал мартини, наливал пиво и ставил все перед нами.
— Есть орешки?
Он кивнул и достал из-под стойки вазочку. В зале почти никого не было. Только парочка, занятая поздним обедом, да четыре парня, вероятно возвращающиеся из гольф-клуба, пили коктейли за нашими спинами. Сьюзен потягивала второй мартини.