За редким исключением летописцы и романисты тоже не придерживались точных дат и хронологии, ограничиваясь общими формулировками: «во времена правления короля Генриха», «…в день Пятидесятницы», «когда дни стали длиннее», или же просто отмечали что-то необычное. В жизни события обычно связывались с большими праздниками или с другими, особо запомнившимися событиями.
Но средневековое сознание оказывалось очень чувствительным по отношению к регулярности смены дней, праздников и времен года, к неизменности ожидания и обновления и в то же время к медленному и безжалостному старению. Все полнилось неопределенностью и движением. Отсюда возникали такие литературные и художественные темы, как «Похвала ушедшему времени» (мир стареет; он уже не тот, что прежде; где радости, добродетели и богатства былых времен?) и «Колесо Фортуны» (все всегда возвращается на круги своя; каждый видит падения, взлеты и опять падения своей судьбы, зачем же стремиться изменить привычный порядок…).
Причина этой пассеистской [11] покорности судьбе, заключается, вероятно, в том, что средневековый человек – и рыцарь, и крестьянин – ощущал лишь время, связанное с его практическим опытом.
Умственные рассуждения, точные расчеты считались уделом небольшого числа духовных лиц. Всем остальным была знакома только смена дня и ночи, зимы и лета. Их время – это время природы, отмеченное сельскими работами, сроками платежей и оброков. Скульпторы запечатлели в камне (на порталах больших соборов – в Амьене, Шартре, Париже, Реймсе, Сен-Дени, Санлисе; или на крестильных купелях – в Англии) этот календарь сельской жизни, где каждый месяц представлен соответствующей деятельностью: январь – месяц праздников и пиршеств; февраль – время отдыха, когда все сидят дома у огня и не выходят на улицу; в марте начинаются сельские работы: вскапывают или обрезают виноградник; апрель – самый прекрасный месяц в году, время обновления, символом его служит букет в руках молодой девушки; в мае сеньор на своей красивой лошади отправляется на войну или охоту; июнь предназначен для сенокоса; июль – для жатвы; август – для молотьбы пшеницы; сентябрь и октябрь – время сбора винограда, кроме того, октябрь связан с очередными посевами; в ноябре запасают дрова на зиму и ведут на откорм желудями свинью, которую заколют в декабре, готовясь к январским пиршествам.
Короткое время: день
Долгое время: год и календарь
Глава 2. Общество феодалов и рыцарей
Общая характеристика общества
Сеньоры и вассалы
Сеньория: обстановка повседневной жизни
Сервы и вилланы
Население городов
Но средневековое сознание оказывалось очень чувствительным по отношению к регулярности смены дней, праздников и времен года, к неизменности ожидания и обновления и в то же время к медленному и безжалостному старению. Все полнилось неопределенностью и движением. Отсюда возникали такие литературные и художественные темы, как «Похвала ушедшему времени» (мир стареет; он уже не тот, что прежде; где радости, добродетели и богатства былых времен?) и «Колесо Фортуны» (все всегда возвращается на круги своя; каждый видит падения, взлеты и опять падения своей судьбы, зачем же стремиться изменить привычный порядок…).
Причина этой пассеистской [11] покорности судьбе, заключается, вероятно, в том, что средневековый человек – и рыцарь, и крестьянин – ощущал лишь время, связанное с его практическим опытом.
Умственные рассуждения, точные расчеты считались уделом небольшого числа духовных лиц. Всем остальным была знакома только смена дня и ночи, зимы и лета. Их время – это время природы, отмеченное сельскими работами, сроками платежей и оброков. Скульпторы запечатлели в камне (на порталах больших соборов – в Амьене, Шартре, Париже, Реймсе, Сен-Дени, Санлисе; или на крестильных купелях – в Англии) этот календарь сельской жизни, где каждый месяц представлен соответствующей деятельностью: январь – месяц праздников и пиршеств; февраль – время отдыха, когда все сидят дома у огня и не выходят на улицу; в марте начинаются сельские работы: вскапывают или обрезают виноградник; апрель – самый прекрасный месяц в году, время обновления, символом его служит букет в руках молодой девушки; в мае сеньор на своей красивой лошади отправляется на войну или охоту; июнь предназначен для сенокоса; июль – для жатвы; август – для молотьбы пшеницы; сентябрь и октябрь – время сбора винограда, кроме того, октябрь связан с очередными посевами; в ноябре запасают дрова на зиму и ведут на откорм желудями свинью, которую заколют в декабре, готовясь к январским пиршествам.
Короткое время: день
Ритм жизни определялся в основном движением солнца: день короткий зимой и длинный – летом. Нередко считали время по ударам колокола в расположенном поблизости монастыре, который звонил почти каждые три часа к службе: полунощница – в полночь, хвалитны – в 3 часа; час первый – в 6 часов; час третий – в 9 часов; час шестой – в полдень, час девятый – в 15 часов; вечерня – в 18 часов и повечерие – в 21 час. Впрочем, эти канонические часы далеко не во всех случаях оказывались одинаковы; они изменялись в зависимости от климата, времени года и усердия звонаря. Особенно непостоянным было время вечерни. К тому же час третий, час шестой и час девятый в Англии звонили раньше, чем на континенте, так что, в конце концов, час девятый стал обозначать по-английски «полдень».
Как измеряли течение времени? В некоторых монастырях имелись гидравлические часы, напоминавшие античные клепсидры, они представляли собой сосуд, из которого по капле за определенный промежуток времени вытекало определенное количество воды. Однако этот аппарат был весьма хрупким, сложным и к тому же довольно редким. Гораздо чаще пользовались солнечными часами, а для коротких отрезков времени – простыми песочными часами, принцип действия которых (а возможно, и размер) не изменился и по сей день. Ночью монах, звонивший к службе, ориентировался по положению звезд или по продолжительности горения свечи. Тексты сообщают, что в течение ночи их сгорало три, и ночь, таким образом, делилась на первую, вторую и третью свечу. Звонарь мог также определять время, хотя и очень приблизительно, по числу прочитанных им страниц, молитв или псалмов.
Распределение времени в течение дня было неодинаковым в разных областях, в разное время года и у разных сословий. Впрочем, можно отметить и некоторые общие моменты. Вставали рано, обычно до восхода солнца, поскольку работы начинались на рассвете; умывались, одевались, молились дома или слушали мессу в храме. Обычно, встав с постели, сразу не ели, так как на церковной службе следовало быть натощак. «Завтрак», первый прием пищи, происходил несколько позже, около часа третьего и делил утро на две почти равные части. «Обед», обычно более обильный, был между часом шестым и часом девятым. После него устраивалась небольшая передышка, посвящавшаяся сну, чтению, прогулке или игре. Работы возобновлялись примерно в середине второй половины дня и продолжались вплоть до захода солнца. Зимой это время суток всегда довольно короткое. Ужинали между вечерней и повечерием. «Ужин» длился дольше, чем «завтрак» или «обед», после него иногда могли быть бдения, но, за исключением рождественской ночи, непродолжительные. Спать в XII веке ложились рано. Освещение (восковые или сальные свечи, масляные лампы) стоило дорого и таило в себе определенную опасность: ночь – это всегда тревожный период, время пожаров, измен и сверхъестественных напастей. Законы повсеместно запрещали работу после наступления темноты и особенно строго карали преступления и проступки, совершенные между закатом и восходом солнца.
Как измеряли течение времени? В некоторых монастырях имелись гидравлические часы, напоминавшие античные клепсидры, они представляли собой сосуд, из которого по капле за определенный промежуток времени вытекало определенное количество воды. Однако этот аппарат был весьма хрупким, сложным и к тому же довольно редким. Гораздо чаще пользовались солнечными часами, а для коротких отрезков времени – простыми песочными часами, принцип действия которых (а возможно, и размер) не изменился и по сей день. Ночью монах, звонивший к службе, ориентировался по положению звезд или по продолжительности горения свечи. Тексты сообщают, что в течение ночи их сгорало три, и ночь, таким образом, делилась на первую, вторую и третью свечу. Звонарь мог также определять время, хотя и очень приблизительно, по числу прочитанных им страниц, молитв или псалмов.
Распределение времени в течение дня было неодинаковым в разных областях, в разное время года и у разных сословий. Впрочем, можно отметить и некоторые общие моменты. Вставали рано, обычно до восхода солнца, поскольку работы начинались на рассвете; умывались, одевались, молились дома или слушали мессу в храме. Обычно, встав с постели, сразу не ели, так как на церковной службе следовало быть натощак. «Завтрак», первый прием пищи, происходил несколько позже, около часа третьего и делил утро на две почти равные части. «Обед», обычно более обильный, был между часом шестым и часом девятым. После него устраивалась небольшая передышка, посвящавшаяся сну, чтению, прогулке или игре. Работы возобновлялись примерно в середине второй половины дня и продолжались вплоть до захода солнца. Зимой это время суток всегда довольно короткое. Ужинали между вечерней и повечерием. «Ужин» длился дольше, чем «завтрак» или «обед», после него иногда могли быть бдения, но, за исключением рождественской ночи, непродолжительные. Спать в XII веке ложились рано. Освещение (восковые или сальные свечи, масляные лампы) стоило дорого и таило в себе определенную опасность: ночь – это всегда тревожный период, время пожаров, измен и сверхъестественных напастей. Законы повсеместно запрещали работу после наступления темноты и особенно строго карали преступления и проступки, совершенные между закатом и восходом солнца.
Долгое время: год и календарь
Как монастырский колокол определял дневные часы, так церковный календарь – праздничные дни в течение года. Годовой круг – это круг литургического календаря с его главными постами (Рождественский и Великий) и главными праздниками (Рождество, Пасха, Вознесение, Пятидесятница и День Всех Святых). Обычай праздновать Успение Богородицы (15 августа) окончательно установился лишь в середине XIII века. Дату Рождества (25 декабря) только в 325 году установил собор в Никее, а праздник Всех Святых был перенесен на 1 ноября лишь в VII веке. Даты остальных великих праздников подвижны, поэтому главная задача тех, кто занимался церковным календарем, заключалась в определении времени празднования Пасхи, которое в VI веке было закреплено «за воскресеньем после первого полнолуния после 21 марта». Правда, этот обычай оставался неустойчивым вплоть до конца VIII века. Дату этого праздника точно так же вычисляют и сегодня. Как в Средние века, так и сейчас, Пасха празднуется самое раннее 22 марта и самое позднее – 25 апреля; Вознесение – через 40 дней после Пасхи; Пятидесятница – через 50.
Если началом литургического года считался сочельник, то со светским годом дело обстояло иначе. В разных странах он начинался в разное время. Например, в Англии – 25 декабря, но затем епископальные и королевские канцелярии постепенно перенесли его на 25 марта, день Благовещения: этот стиль летосчисления будет главенствовать с конца XII века вплоть до 1751 года. Во Франции в разных административных областях начало года также приходилось на разное время. Города, географически близкие друг к другу, в этом отношении имели совершенно непохожие обычаи: так, в Суассоне год начинался 25 декабря, в Бовэ и Реймсе – 25 марта, в Париже – в день празднования Пасхи, в Мо – 22 июля (праздник святой Марии Магдалины). Не вдаваясь в подробности, запомним, что для начала года чаще всего выбирали следующие дни: Рождество (западные и юго-западные районы), Благовещение (Нормандия, Пуату, центральная и восточная часть) и Пасха (Фландрия, Артуа, королевский домен).
Из-за своей подвижности последняя дата создавала особенно много неудобств. Во французской королевской канцелярии, где год начинался в день Пасхи, в некоторых городах получалось два апреля, в других же – только половина этого месяца. Так, в 1209-м год начался 29 марта и закончился почти через 13 месяцев – 17 апреля, то есть в апреле оказалось 47 дней (30+17). Напротив, в 1213-м первым днем года было 14 апреля, а последним – 29 марта, то есть апрель насчитывал всего лишь 16 дней.
В документах и хрониках не было принято вести счет лет от Рождества Христова. Обычно предпочитали формулировки вроде «в такой-то год правления нашего короля (нашего графа)», «наш граф, правящий уже столько лет». Кроме того, хотя месяцы назывались точно так же, как и сейчас, существовало несколько способов обозначения даты.
Например, 28 сентября называли то «28-й день сентября», то «3-й день, заканчивающий сентябрь» (то есть 3-й день перед концом сентября), то «4-й день октябрьских календ», то, чаще всего, «канун праздника святого Михаила».
Таким образом, для подавляющего большинства людей литургические праздники и дни святых служили единственными ориентирами в году. Впрочем, не обходилось и без некоторой путаницы. В двух соседних диоцезах [12] могли чествовать одного и того же святого в совершенно разные дни. И наоборот, праздники некоторых повсеместно почитаемых святых могли повторяться несколько раз в году. Праздником мог стать день их рождения, обращения, мученичества, открытия или перенесения мощей. Святой Мартин, например, чествовался по меньшей мере три раза: 4 июля (летний праздник святого Мартина) – день его рукоположения; 11 ноября (зимний праздник святого) – день его погребения; 13 декабря – день перенесения его мощей из Осера в Тур. Существовали и другие обычаи, еще больше свидетельствующие о влиянии религиозной жизни на светский календарь: в определенные периоды года день недели назывался по евангельскому сюжету, читаемому в церкви. Так, четверг второй недели Великого поста – «Неразумный богач», пятница – «Виноградари», суббота – «Неверная жена».
Впрочем, эти проблемы церковного календаря заботили лишь духовенство. Сеньоры и рыцари, крепостные и свободные крестьяне, жители деревень и небольших городов не разбирались в них. Их скорее заботили дни судебных заседаний и феодальных собраний, дни торжественного посвящения в рыцари и рыцарских церемоний (Пасха, Пятидесятница), или дни выплаты оброков (Сретение, День Всех Святых) и открытия ярмарок и рынков. Безусловно, обращали внимание на смену рабочих и воскресных дней, череду будней и праздников. В те времена, впрочем, как и сегодня, люди ярче всего воспринимали смену времен года и обновление природы весной: это одинаково радовало всех.
Если началом литургического года считался сочельник, то со светским годом дело обстояло иначе. В разных странах он начинался в разное время. Например, в Англии – 25 декабря, но затем епископальные и королевские канцелярии постепенно перенесли его на 25 марта, день Благовещения: этот стиль летосчисления будет главенствовать с конца XII века вплоть до 1751 года. Во Франции в разных административных областях начало года также приходилось на разное время. Города, географически близкие друг к другу, в этом отношении имели совершенно непохожие обычаи: так, в Суассоне год начинался 25 декабря, в Бовэ и Реймсе – 25 марта, в Париже – в день празднования Пасхи, в Мо – 22 июля (праздник святой Марии Магдалины). Не вдаваясь в подробности, запомним, что для начала года чаще всего выбирали следующие дни: Рождество (западные и юго-западные районы), Благовещение (Нормандия, Пуату, центральная и восточная часть) и Пасха (Фландрия, Артуа, королевский домен).
Из-за своей подвижности последняя дата создавала особенно много неудобств. Во французской королевской канцелярии, где год начинался в день Пасхи, в некоторых городах получалось два апреля, в других же – только половина этого месяца. Так, в 1209-м год начался 29 марта и закончился почти через 13 месяцев – 17 апреля, то есть в апреле оказалось 47 дней (30+17). Напротив, в 1213-м первым днем года было 14 апреля, а последним – 29 марта, то есть апрель насчитывал всего лишь 16 дней.
В документах и хрониках не было принято вести счет лет от Рождества Христова. Обычно предпочитали формулировки вроде «в такой-то год правления нашего короля (нашего графа)», «наш граф, правящий уже столько лет». Кроме того, хотя месяцы назывались точно так же, как и сейчас, существовало несколько способов обозначения даты.
Например, 28 сентября называли то «28-й день сентября», то «3-й день, заканчивающий сентябрь» (то есть 3-й день перед концом сентября), то «4-й день октябрьских календ», то, чаще всего, «канун праздника святого Михаила».
Таким образом, для подавляющего большинства людей литургические праздники и дни святых служили единственными ориентирами в году. Впрочем, не обходилось и без некоторой путаницы. В двух соседних диоцезах [12] могли чествовать одного и того же святого в совершенно разные дни. И наоборот, праздники некоторых повсеместно почитаемых святых могли повторяться несколько раз в году. Праздником мог стать день их рождения, обращения, мученичества, открытия или перенесения мощей. Святой Мартин, например, чествовался по меньшей мере три раза: 4 июля (летний праздник святого Мартина) – день его рукоположения; 11 ноября (зимний праздник святого) – день его погребения; 13 декабря – день перенесения его мощей из Осера в Тур. Существовали и другие обычаи, еще больше свидетельствующие о влиянии религиозной жизни на светский календарь: в определенные периоды года день недели назывался по евангельскому сюжету, читаемому в церкви. Так, четверг второй недели Великого поста – «Неразумный богач», пятница – «Виноградари», суббота – «Неверная жена».
Впрочем, эти проблемы церковного календаря заботили лишь духовенство. Сеньоры и рыцари, крепостные и свободные крестьяне, жители деревень и небольших городов не разбирались в них. Их скорее заботили дни судебных заседаний и феодальных собраний, дни торжественного посвящения в рыцари и рыцарских церемоний (Пасха, Пятидесятница), или дни выплаты оброков (Сретение, День Всех Святых) и открытия ярмарок и рынков. Безусловно, обращали внимание на смену рабочих и воскресных дней, череду будней и праздников. В те времена, впрочем, как и сегодня, люди ярче всего воспринимали смену времен года и обновление природы весной: это одинаково радовало всех.
Глава 2. Общество феодалов и рыцарей
Представить социальную структуру общества конца XII – начала XIII века в нескольких строках – задача довольно непростая. Эта тема очень обширна и сама по себе, а в отдельных аспектах, как, например, отношения дворянства и рыцарства, представляет собой одну из самых спорных областей современного исследования средневековой истории. Заметим, высший расцвет того, что называют «феодальным обществом», приходится на первую половину XII века, в то время как последние десятилетия этого столетия и первые последующего свидетельствуют уже о его медленном, но неумолимом упадке. В период между датами, ограничивающими хронологические рамки нашей книги, происходят ускоренные изменения общества, определившие будущее Запада. Впрочем, вряд ли уместно здесь останавливаться на этом. Мы попытаемся представить себе лишь общий облик различных социальных категорий, обращая особое внимание на то, что оказывало первоочередное влияние на повседневную жизнь людей с экономической, социальной или юридической точек зрения. Наш обзор будет умышленно кратким, не очень исчерпывающим и не особенно подробным. Он нам нужен лишь для того, чтобы облегчить читателю восприятие остальных глав.
Общая характеристика общества
Общество XII века в первую очередь – общество христианское: чтобы войти в него, требовалось быть христианином, ибо терпимость по отношению к язычникам, иудеям и мусульманам все равно оставляла их за пределами общества. Запад жил в едином ритме единой веры. Любая сеньория, любой город, любая политическая целостность составляли скорее часть мирового христианства, нежели конкретного королевства. Отсюда интенсивность обменов, прозрачность границ, отсутствие понятий «нации» и «национализма», а также универсалистский характер не только нравов и культуры, но и социальных структур и даже общественных институтов. Не существовало французского или английского общества. Жизнь, люди, вещи были одинаковы в Бургундии и Корнуэле, в Йоркшире и Анжу. Единственное, чем отличались эти территории, так это климатом и географическими условиями.
Общество того времени сугубо иерархично. Даже если оно на первый взгляд покажется анархичным нашим современникам, поскольку не существовало понятия «государство», а некоторые права и полномочия – деньги, правосудие, армия – распределялись между несколькими ветвями власти, при более внимательном рассмотрении видно, что оно строилось вокруг двух основных центров: короля и феодальной пирамиды. В интересующую нас эпоху король стремится к абсолютному господству. Именно так все складывалось в Англии, начиная со времен правления Генриха II, и во Франции в конце царствования Филиппа Августа.
С другой стороны, все слои общества стремились к образованию различных групп и ассоциаций, от городских гильдий до ремесленных цехов, от лиги баронов до сельских коммун. Люди редко действовали от своего собственного имени, они не осознавали себя отдельно от общества. Они еще окончательно не распределились по сословиям, но уже широко организовывались В «штаты» [13]. Наконец, во многих отношениях уже сложилось почти классовое общество, даже если эти классы еще не играли никакой роли с политико-юридической точки зрения или в распределении прав и обязанностей. Они пока не имели четких очертаний и оставались широко открытыми. Так, например, сын крепостного Гийом Овернский стал парижским епископом в начале XII века. Тем не менее это уже настоящее классовое общество. Но повседневная жизнь различает не столько духовных лиц, дворян и простолюдинов, сколько людей богатых и могущественных, с одной стороны, и людей бедных и не имеющих власти – с другой.
Общество того времени сугубо иерархично. Даже если оно на первый взгляд покажется анархичным нашим современникам, поскольку не существовало понятия «государство», а некоторые права и полномочия – деньги, правосудие, армия – распределялись между несколькими ветвями власти, при более внимательном рассмотрении видно, что оно строилось вокруг двух основных центров: короля и феодальной пирамиды. В интересующую нас эпоху король стремится к абсолютному господству. Именно так все складывалось в Англии, начиная со времен правления Генриха II, и во Франции в конце царствования Филиппа Августа.
С другой стороны, все слои общества стремились к образованию различных групп и ассоциаций, от городских гильдий до ремесленных цехов, от лиги баронов до сельских коммун. Люди редко действовали от своего собственного имени, они не осознавали себя отдельно от общества. Они еще окончательно не распределились по сословиям, но уже широко организовывались В «штаты» [13]. Наконец, во многих отношениях уже сложилось почти классовое общество, даже если эти классы еще не играли никакой роли с политико-юридической точки зрения или в распределении прав и обязанностей. Они пока не имели четких очертаний и оставались широко открытыми. Так, например, сын крепостного Гийом Овернский стал парижским епископом в начале XII века. Тем не менее это уже настоящее классовое общество. Но повседневная жизнь различает не столько духовных лиц, дворян и простолюдинов, сколько людей богатых и могущественных, с одной стороны, и людей бедных и не имеющих власти – с другой.
Сеньоры и вассалы
Феодальная Европа – это сельский мир, все ее богатство основывалось на земле. Обществом управляли землевладельцы, пользовавшиеся одновременно и политической, и экономической властью, – сеньоры. Феодальный строй можно представить прежде всего системой отношений взаимозависимости этих сеньоров между собой, базировавшейся на двух основных «китах»: вассальном обязательстве и предоставлении феода [14]..
Вассалом мог быть более или менее слабый сеньор, посвящавший себя служению более могущественному сеньору по обязательству или по причине материальной заинтересованности. Вассал обещал хранить верность, и это обещание становилось предметом договора, определявшего уже взаимные обязанности. Сеньор предоставлял своему вассалу покровительство и содержание: защиту от врагов, помощь в судебных вопросах, поддержку своими советами, всяческие щедрые подарки, наконец, содержание при своем дворе или, чаще, предоставление ему земли, которая обеспечила бы жизнь его самого и его вассалов, – феода. В обмен вассал обязывался нести военную службу в пользу сеньора (ее разновидности закреплялись в договоре), оказывать ему политическую поддержку (различные советы, миссии) и юридическую помощь (помогать вершить правосудие, участвовать в его судебной курии [15].), иногда выполнять домашние поручения, относиться к нему с неизменным почтением и, в некоторых случаях, оказывать денежную помощь. Таких случаев во Франции признавалось четыре: выкуп, снаряжение Крестового похода, свадьба старшей дочери, торжественное посвящение в рыцари старшего сына сеньора.
Вассальный договор редко закреплялся в письменном виде, за исключением разве что крупных сеньорий. Он служил поводом для проведения ритуальной церемонии, практически одинаковой во всех областях: сначала вассал на коленях произносил текст клятвы («Я становлюсь твоим слугой…»); затем, стоя, он клялся на священных книгах или мощах в верности своему сеньору; наконец, сам сеньор даровал ему феод, вручая предмет, символизирующий будущее владение (ветвь, траву, ком земли) или предоставляемую власть (скипетр, кольцо, жезл, перчатку, флаг, копье). Эту церемонию сопровождали коленопреклонения, обмен поцелуями, литургические жесты; иногда она совершалась лишь один раз и навсегда, иногда – периодически повторялась.
Сначала феод предоставлялся персонально и пожизненно; однако постепенно укоренился принцип наследования. В конце XIII века он распространился повсюду во Франции и в Англии. При смене владельца сеньор довольствовался правом получения налога на наследство. Часто феод не передавался старшему сыну, а разделялся между братьями. Отсюда раздробленность земельной собственности и обеднение вассалов.
На территории своего феода вассал осуществлял все политические и экономические права, как если бы он действительно принадлежал ему. За собой сеньор сохранял лишь право отобрать феод в случае пренебрежения вассалом своими обязанностями. И, наоборот, если вассал считал себя оскорбленным своим сеньором, он мог, сохранив землю, взять обратно свое обязательство и обратиться к сюзерену [16]. – это называлось «вызов».
Феодальная система действительно выглядела своеобразной пирамидой, где каждый сеньор одновременно являлся вассалом более могущественного сеньора. На ее вершине стоял король, который, впрочем, стремился занять обособленное положение по отношению к общей системе; на низших ступеньках самые незначительные вассалы, герои рыцарских романов, демонстрировавшие образцы верности, любезности и мудрости. Между ними существовала целая иерархия крупных и мелких баронов – от герцогов и графов до обладателей самых скромных замков. О могуществе сеньора судили по обширности его земель, числу его вассалов, размеру замка или замков.
Вассалом мог быть более или менее слабый сеньор, посвящавший себя служению более могущественному сеньору по обязательству или по причине материальной заинтересованности. Вассал обещал хранить верность, и это обещание становилось предметом договора, определявшего уже взаимные обязанности. Сеньор предоставлял своему вассалу покровительство и содержание: защиту от врагов, помощь в судебных вопросах, поддержку своими советами, всяческие щедрые подарки, наконец, содержание при своем дворе или, чаще, предоставление ему земли, которая обеспечила бы жизнь его самого и его вассалов, – феода. В обмен вассал обязывался нести военную службу в пользу сеньора (ее разновидности закреплялись в договоре), оказывать ему политическую поддержку (различные советы, миссии) и юридическую помощь (помогать вершить правосудие, участвовать в его судебной курии [15].), иногда выполнять домашние поручения, относиться к нему с неизменным почтением и, в некоторых случаях, оказывать денежную помощь. Таких случаев во Франции признавалось четыре: выкуп, снаряжение Крестового похода, свадьба старшей дочери, торжественное посвящение в рыцари старшего сына сеньора.
Вассальный договор редко закреплялся в письменном виде, за исключением разве что крупных сеньорий. Он служил поводом для проведения ритуальной церемонии, практически одинаковой во всех областях: сначала вассал на коленях произносил текст клятвы («Я становлюсь твоим слугой…»); затем, стоя, он клялся на священных книгах или мощах в верности своему сеньору; наконец, сам сеньор даровал ему феод, вручая предмет, символизирующий будущее владение (ветвь, траву, ком земли) или предоставляемую власть (скипетр, кольцо, жезл, перчатку, флаг, копье). Эту церемонию сопровождали коленопреклонения, обмен поцелуями, литургические жесты; иногда она совершалась лишь один раз и навсегда, иногда – периодически повторялась.
Сначала феод предоставлялся персонально и пожизненно; однако постепенно укоренился принцип наследования. В конце XIII века он распространился повсюду во Франции и в Англии. При смене владельца сеньор довольствовался правом получения налога на наследство. Часто феод не передавался старшему сыну, а разделялся между братьями. Отсюда раздробленность земельной собственности и обеднение вассалов.
На территории своего феода вассал осуществлял все политические и экономические права, как если бы он действительно принадлежал ему. За собой сеньор сохранял лишь право отобрать феод в случае пренебрежения вассалом своими обязанностями. И, наоборот, если вассал считал себя оскорбленным своим сеньором, он мог, сохранив землю, взять обратно свое обязательство и обратиться к сюзерену [16]. – это называлось «вызов».
Феодальная система действительно выглядела своеобразной пирамидой, где каждый сеньор одновременно являлся вассалом более могущественного сеньора. На ее вершине стоял король, который, впрочем, стремился занять обособленное положение по отношению к общей системе; на низших ступеньках самые незначительные вассалы, герои рыцарских романов, демонстрировавшие образцы верности, любезности и мудрости. Между ними существовала целая иерархия крупных и мелких баронов – от герцогов и графов до обладателей самых скромных замков. О могуществе сеньора судили по обширности его земель, числу его вассалов, размеру замка или замков.
Сеньория: обстановка повседневной жизни
Сеньорией называлась совокупность земель, на которых сеньор, каковы бы ни были его состояние и могущество, реализовывал права собственности и суверенитета. Она служила основной политической и экономической единицей общества, практически полностью сельскохозяйственного. Сеньория могла иметь разные формы и размеры: типичная сеньория представляла собой округ, подчиненный сеньору, не очень большой, но достаточный, чтобы включать в себя несколько деревень, укрепленный замок и феоды, необходимые для содержания собственного войска.
Герцогства, графства и большие церковные феоды также разделялись на некоторое число округов, подчиненных сеньору. Для феодальной географии характерна крайняя раздробленность, поскольку сеньории редко бывали цельными из-за существования множества способов их получения (наследование, подарок, покупка, завоевание), а кроме того, из-за необходимости самим производить все, в чем была нужда. Междоусобные войны часто возникали по причине того, что какой-нибудь сеньор желал путем присоединения территории соседа объединить в одно целое два своих разрозненных владения.
В целом, без учета небольших феодов, предоставленных сеньором своим вассалам, сеньория делилась на две части: землю, находившуюся в пользовании зависимых крестьян, и господскую землю, на которой велось хозяйство феодала. Первая – это маленькие участки земли, предоставляемые сеньором крестьянам в обмен на часть их продукции (в зависимости от случая, выплачиваемую натурой или деньгами, и в разных местах по-разному), и всякого рода отработки на его земле: то есть барщину (сюда входили пахота, сенокос, сбор винограда, различные перевозки). Господской землей называлось владение, непосредственно используемое сеньором. Оно включало в себя: замок и подсобные помещения (пристройки, службы), пахотные земли, возделываемые домашними слугами или крестьянами, состоявшими на барщине, пастбища, леса и реки. Водами и лесом более или менее свободно могли пользоваться все жители сеньории.
На всей территории сеньории сеньор представлял государственную власть: он вершил правосудие, выполнял полицейские функции, обеспечивал военную защиту. Помимо политической власти, он обладал еще и экономической, связанной с его положением собственника. Он взимал налоги на все виды товарообмена (мостовые, ярмарочные, рыночные пошлины); а также владел несколькими производственными мастерскими и сооружениями (кузницей, мельницей, прессом для винограда, пекарней), ими должны были пользоваться все жители, которые, соответственно, платили определенный налог. Эта монополия, называемая «баналитетом», распространялась даже на животных: в хозяйстве некоторых сеньоров имелся бык или хряк, к которому крестьяне обязывались приводить своих коров или свиней под страхом подвергнуться высокому штрафу.
Герцогства, графства и большие церковные феоды также разделялись на некоторое число округов, подчиненных сеньору. Для феодальной географии характерна крайняя раздробленность, поскольку сеньории редко бывали цельными из-за существования множества способов их получения (наследование, подарок, покупка, завоевание), а кроме того, из-за необходимости самим производить все, в чем была нужда. Междоусобные войны часто возникали по причине того, что какой-нибудь сеньор желал путем присоединения территории соседа объединить в одно целое два своих разрозненных владения.
В целом, без учета небольших феодов, предоставленных сеньором своим вассалам, сеньория делилась на две части: землю, находившуюся в пользовании зависимых крестьян, и господскую землю, на которой велось хозяйство феодала. Первая – это маленькие участки земли, предоставляемые сеньором крестьянам в обмен на часть их продукции (в зависимости от случая, выплачиваемую натурой или деньгами, и в разных местах по-разному), и всякого рода отработки на его земле: то есть барщину (сюда входили пахота, сенокос, сбор винограда, различные перевозки). Господской землей называлось владение, непосредственно используемое сеньором. Оно включало в себя: замок и подсобные помещения (пристройки, службы), пахотные земли, возделываемые домашними слугами или крестьянами, состоявшими на барщине, пастбища, леса и реки. Водами и лесом более или менее свободно могли пользоваться все жители сеньории.
На всей территории сеньории сеньор представлял государственную власть: он вершил правосудие, выполнял полицейские функции, обеспечивал военную защиту. Помимо политической власти, он обладал еще и экономической, связанной с его положением собственника. Он взимал налоги на все виды товарообмена (мостовые, ярмарочные, рыночные пошлины); а также владел несколькими производственными мастерскими и сооружениями (кузницей, мельницей, прессом для винограда, пекарней), ими должны были пользоваться все жители, которые, соответственно, платили определенный налог. Эта монополия, называемая «баналитетом», распространялась даже на животных: в хозяйстве некоторых сеньоров имелся бык или хряк, к которому крестьяне обязывались приводить своих коров или свиней под страхом подвергнуться высокому штрафу.
Сервы и вилланы
Крестьяне, которым предоставляли наделы, юридически делились на две группы: вилланы [17]. И сервы [18].
Вилланы имели полную личную свободу; политически зависимые от сеньора, они могли свободно передвигаться, жить, где хочется, и даже иногда менять сеньорию. Серв, напротив, был прикреплен к своему наделу, неправоспособен и обременен повинностями. Он платил налоги более тяжелые, нежели виллан; не мог свидетельствовать на суде против свободного человека, стать священником и в полной мере пользоваться общественными благами. Однако его положение не имело ничего общего с положением раба в античности: он пользовался некоторыми юридическими правами и мог владеть наследственным имуществом; сеньор, защищавший и покровительствующий ему, не имел права ни побить, ни убить, ни продать серва.
В некоторых областях (в Бретани, Нормандии, Анжу) крепостное право встречается редко, в других же, наоборот, почти все крестьянское население состояло из сервов (Шампань, Ниверне). Кроме того, подневольное положение крестьян различалось в зависимости от того, где они жили, – в феоде или сеньории. Как правило, в конце XII века разница между свободными и зависимыми крестьянами ощущалась слабо. Сервы и вилланы вели одинаковую повседневную жизнь, и существовала тенденция к их объединению в одну социальную категорию с определенными ограничениями и обязательствами, присущими поначалу только сервам: таковы, например, «фор-марьяж» – специальный налог, выплачиваемый крестьянином за женитьбу на женщине из другой сеньории, или «менморт» (право «мертвой руки»), который следовало выплатить за право наследовать имущество и землю родственников. Так что разница – скорее экономическая, чем юридическая.
Различались не столько свободные и зависимые крестьяне, сколько богатые землепашцы, владевшие рабочими животными и орудиями труда, и бедняки, чье богатство составляли лишь их руки да усердие. Повсюду можно было встретить нищих вилланов и мало-мальски зажиточных сервов.
Класс крестьян уже имел своих знатных персон, находившихся на службе у сеньора, его «должностных лиц», и назначавшихся, часто против своей воли, управлять сельской общиной. Эта община, состоявшая из глав семейств, играла важную роль в жизни деревни: она распоряжалась землями и общим стадом, решала вопросы севооборота, распределяла оброк, который следовало платить сеньору всем простолюдинам, живущим в сеньории.
Вилланы имели полную личную свободу; политически зависимые от сеньора, они могли свободно передвигаться, жить, где хочется, и даже иногда менять сеньорию. Серв, напротив, был прикреплен к своему наделу, неправоспособен и обременен повинностями. Он платил налоги более тяжелые, нежели виллан; не мог свидетельствовать на суде против свободного человека, стать священником и в полной мере пользоваться общественными благами. Однако его положение не имело ничего общего с положением раба в античности: он пользовался некоторыми юридическими правами и мог владеть наследственным имуществом; сеньор, защищавший и покровительствующий ему, не имел права ни побить, ни убить, ни продать серва.
В некоторых областях (в Бретани, Нормандии, Анжу) крепостное право встречается редко, в других же, наоборот, почти все крестьянское население состояло из сервов (Шампань, Ниверне). Кроме того, подневольное положение крестьян различалось в зависимости от того, где они жили, – в феоде или сеньории. Как правило, в конце XII века разница между свободными и зависимыми крестьянами ощущалась слабо. Сервы и вилланы вели одинаковую повседневную жизнь, и существовала тенденция к их объединению в одну социальную категорию с определенными ограничениями и обязательствами, присущими поначалу только сервам: таковы, например, «фор-марьяж» – специальный налог, выплачиваемый крестьянином за женитьбу на женщине из другой сеньории, или «менморт» (право «мертвой руки»), который следовало выплатить за право наследовать имущество и землю родственников. Так что разница – скорее экономическая, чем юридическая.
Различались не столько свободные и зависимые крестьяне, сколько богатые землепашцы, владевшие рабочими животными и орудиями труда, и бедняки, чье богатство составляли лишь их руки да усердие. Повсюду можно было встретить нищих вилланов и мало-мальски зажиточных сервов.
Класс крестьян уже имел своих знатных персон, находившихся на службе у сеньора, его «должностных лиц», и назначавшихся, часто против своей воли, управлять сельской общиной. Эта община, состоявшая из глав семейств, играла важную роль в жизни деревни: она распоряжалась землями и общим стадом, решала вопросы севооборота, распределяла оброк, который следовало платить сеньору всем простолюдинам, живущим в сеньории.
Население городов
1. Города зачастую были по сути лишь большими деревнями. Однако, начиная с XI века, на всем Западе наблюдается их неуклонный рост, связанный с возрождением торговли и торговых связей, развитием ремесла и некоторых форм производства, умножением числа муниципальных и профессиональных ассоциаций. Города привлекали новых жителей, приобретали вес в обществе, расширяли свою территорию. Их населению становилось все труднее и труднее переносить власть и самоуправство со стороны местного сеньора. Поэтому возникали восстания, получившие название «коммунальное движение» [19]. В разных городах это проявлялось не одинаково, но везде речь шла о том, чтобы либо силой, либо мирным соглашением добиться привилегий в виде освобождения от налогов и права самоуправления, закреплявшегося в коммунальных хартиях.