Страница:
– Что вы знаете об этом радже?
– Говорят, он вполне цивилизованный человек. К ребенку там хорошо относятся.
Надеясь, что так оно и есть, Гэвин сделал вид, будто собирается шагнуть влево. Но вместо того чтобы клюнуть на ложный выпад, Хасан схватил Гэвина за локоть и сдавил его изо всех сил. Безумная боль пронзила капитана, лишив способности соображать.
Из последних сил он сделал попытку освободиться из захвата, чувствуя, что еще немного, и окажется на земле, но ему не хватило сил устоять на ногах. В глазах потемнело. А когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что лежит на спине.
– Второй раунд выиграл султан Хасан!
Наклонившись над поверженным противником, султан холодно поинтересовался:
– Я не сломал вам локоть, капитан?
Гэвин поднялся, стараясь подавить тошноту. Осторожно согнув руку, он почувствовал сильную боль. Но, слава Богу, сустав работал.
– Я в порядке.
Хасан улыбнулся:
– Отлично. Не станем терять время, мне не терпится за получить вас в свое распоряжение. Вы готовы к финальной схватке?
Гэвин кивнул, сожалея, что не захотел согласиться на эту проклятую прогулку по раскаленным углям. Долгая, изматывающая борьба истощила его силы и ослабила реакцию. Одно неверное движение – и он покойник.
Желая поскорее закончить бой, он изыскивал возможность осуществить решительный захват, но так, чтобы не причинить Хасану серьезного вреда. Слегка расслабившись после удачного захвата, султан обхватил Гэвина сзади. Пытаясь вырваться, Гэвин стал головой наносить удары по лицу противника. Он так сильно прогнулся назад, что чуть не сломал себе шею.
Тело тоже принимало участие в этом поединке. Внезапно перестав сопротивляться, Гэвин расслабил мышцы и, используя тяжесть собственного тела, всем своим весом навалился на султана. Хасан покачнулся и постарался изменить позу, приспосабливаясь к увеличивающемуся давлению противника.
Гэвин использовал этот момент, чтобы отодвинуться и нащупать болезненную точку на руке противника, зная, что, если это ему не удастся, он будет беззащитен к любому приему, который применит Хасан. Проклятие! Нервы султана были защищены очень плотными мускулами. Он сжал пальцы крепче. Хасан ахнул от боли, тело его обмякло. То, что сделал сейчас Гэвин, было одним из элементов борьбы – парализовать противника болью, не нанеся ему серьезного вреда.
– Сдавайтесь, ваше величество!
Султан выругался по-малайски, понимая, что проиграл. Гэвин безжалостно повалил его на землю – борьба была окончена.
Барабаны взорвались победной дробью. Алекс вскочила, раскрасневшись от волнения.
– Победил господин Эллиот!
Гэвин дипломатично отступил назад и поклонился султану.
– Я не могу не сказать вам, ваше величество, что вы боролись упорнее, чем любой правитель Востока.
– А вы боролись лучше любого европейца, – с ледяной яростью прошипел Хасан, вставая с земли. – Молитесь своим богам, чтобы и завтра выпало легкое задание, капитан, и вам не пришлось просить пощады.
Что-что, а это Гэвин и сам понимал. Он поклонился публике и направился в павильон.
– Где вы научились этому, Гэвин? – спросила Алекс, глядя на него с благоговением.
– От Сурио. – Он кивнул другу, который смотрел на его поврежденный локоть.
– Дайте-ка мне вашу руку, капитан, – нахмурился Сурио. – Перелома нет, но появился отек, – сказал он, прощупав сустав, и пошел во дворец, чтобы взять бинт и обезболивающий бальзам.
– Алекс, султан говорит, что он напал на след Кейти, – прошептал Гэвин. – Она находится в гареме раджи Сукау, и ей ничто не угрожает.
Лицо Алекс просияло от радости.
– Слава Богу! И спасибо вам. – Она нежно коснулась губами его щеки и, вдруг покраснев, как тропический цветок, отпрянула, испугавшись своего порыва.
Когда она удалилась в сопровождении слуг, Гэвин потрогал свое лицо. След от поцелуя Алекс жег его щеку. Она, пожалуй, не менее опасна, чем Хасан. Султан посягнул на его свободу и жизнь, а Алекс может взять в плен его душу.
Глава 10
Глава 11
– Говорят, он вполне цивилизованный человек. К ребенку там хорошо относятся.
Надеясь, что так оно и есть, Гэвин сделал вид, будто собирается шагнуть влево. Но вместо того чтобы клюнуть на ложный выпад, Хасан схватил Гэвина за локоть и сдавил его изо всех сил. Безумная боль пронзила капитана, лишив способности соображать.
Из последних сил он сделал попытку освободиться из захвата, чувствуя, что еще немного, и окажется на земле, но ему не хватило сил устоять на ногах. В глазах потемнело. А когда сознание вернулось к нему, он обнаружил, что лежит на спине.
– Второй раунд выиграл султан Хасан!
Наклонившись над поверженным противником, султан холодно поинтересовался:
– Я не сломал вам локоть, капитан?
Гэвин поднялся, стараясь подавить тошноту. Осторожно согнув руку, он почувствовал сильную боль. Но, слава Богу, сустав работал.
– Я в порядке.
Хасан улыбнулся:
– Отлично. Не станем терять время, мне не терпится за получить вас в свое распоряжение. Вы готовы к финальной схватке?
Гэвин кивнул, сожалея, что не захотел согласиться на эту проклятую прогулку по раскаленным углям. Долгая, изматывающая борьба истощила его силы и ослабила реакцию. Одно неверное движение – и он покойник.
Желая поскорее закончить бой, он изыскивал возможность осуществить решительный захват, но так, чтобы не причинить Хасану серьезного вреда. Слегка расслабившись после удачного захвата, султан обхватил Гэвина сзади. Пытаясь вырваться, Гэвин стал головой наносить удары по лицу противника. Он так сильно прогнулся назад, что чуть не сломал себе шею.
Тело тоже принимало участие в этом поединке. Внезапно перестав сопротивляться, Гэвин расслабил мышцы и, используя тяжесть собственного тела, всем своим весом навалился на султана. Хасан покачнулся и постарался изменить позу, приспосабливаясь к увеличивающемуся давлению противника.
Гэвин использовал этот момент, чтобы отодвинуться и нащупать болезненную точку на руке противника, зная, что, если это ему не удастся, он будет беззащитен к любому приему, который применит Хасан. Проклятие! Нервы султана были защищены очень плотными мускулами. Он сжал пальцы крепче. Хасан ахнул от боли, тело его обмякло. То, что сделал сейчас Гэвин, было одним из элементов борьбы – парализовать противника болью, не нанеся ему серьезного вреда.
– Сдавайтесь, ваше величество!
Султан выругался по-малайски, понимая, что проиграл. Гэвин безжалостно повалил его на землю – борьба была окончена.
Барабаны взорвались победной дробью. Алекс вскочила, раскрасневшись от волнения.
– Победил господин Эллиот!
Гэвин дипломатично отступил назад и поклонился султану.
– Я не могу не сказать вам, ваше величество, что вы боролись упорнее, чем любой правитель Востока.
– А вы боролись лучше любого европейца, – с ледяной яростью прошипел Хасан, вставая с земли. – Молитесь своим богам, чтобы и завтра выпало легкое задание, капитан, и вам не пришлось просить пощады.
Что-что, а это Гэвин и сам понимал. Он поклонился публике и направился в павильон.
– Где вы научились этому, Гэвин? – спросила Алекс, глядя на него с благоговением.
– От Сурио. – Он кивнул другу, который смотрел на его поврежденный локоть.
– Дайте-ка мне вашу руку, капитан, – нахмурился Сурио. – Перелома нет, но появился отек, – сказал он, прощупав сустав, и пошел во дворец, чтобы взять бинт и обезболивающий бальзам.
– Алекс, султан говорит, что он напал на след Кейти, – прошептал Гэвин. – Она находится в гареме раджи Сукау, и ей ничто не угрожает.
Лицо Алекс просияло от радости.
– Слава Богу! И спасибо вам. – Она нежно коснулась губами его щеки и, вдруг покраснев, как тропический цветок, отпрянула, испугавшись своего порыва.
Когда она удалилась в сопровождении слуг, Гэвин потрогал свое лицо. След от поцелуя Алекс жег его щеку. Она, пожалуй, не менее опасна, чем Хасан. Султан посягнул на его свободу и жизнь, а Алекс может взять в плен его душу.
Глава 10
В ту ночь, не в силах унять волнение, Алекс бродила по клетке, залитой призрачным лунным светом. Хотя она научилась двигаться бесшумно, не звякая цепями, Гэвин проснулся и вышел из спальни. Со взъерошенными волосами, в светлой тунике и таких же брюках он был похож на привидение.
– Вам тоже не спится? – спросил он.
– Да. – Глубоко вздохнув, она постаралась унять дрожь в голосе. – Простите, что доставляю вам столько хлопот. Господи, если бы я только знала…
– Какие хлопоты? – перебил он. – Вы удивительная женщина. Я думаю, окажись я на вашем месте, вы бы тоже не отказались от «львиной игры».
Рассердившись, что он отпускает ей столь незаслуженный комплимент, она выпалила:
– Я знаю о вашей договоренности с Хасаном! Боже милостивый, Гэвин, как вы можете жертвовать десятью годами своей жизни ради спасения женщины, которую едва знаете? В средние века таких мужчин называли святыми.
– Я не святой, Алекс, – засмеялся он, чтобы скрыть смущение. – Просто… как я буду жить, если оставлю в рабстве европейскую женщину?
– Для меня – святой. Или, во всяком случае, отважный и честный сверх всякой меры. – Ее губы дрогнули. – А сейчас, после того, как на вашу долю выпало столько испытаний… скажите, вы не жалеете, что заглянули на тот невольничий рынок?
Он колебался – ложь не была одной из его привычек.
– Наверное, все было бы проще, если бы я не увидел вас, но кто говорит, что проще – значит, лучше? Чем выше цель, тем больше усилий требуется для ее достижения.
– Лишить себя возможности распоряжаться собственной жизнью – разве это лучше?
– Если мне придется работать на султана, у меня будут деньги, авторитет и относительная свобода. Все не так уж плохо. – Он пожал плечами. – Кто знает, может быть, мне стоит остаться на Востоке? Может быть, Господь хочет оградить меня от возвращения в Лондон, где, вполне возможно, я разобью свой лоб, пытаясь прошибить стену.
– Вас там ждут неприятности?
Он неуверенно пробежал пальцами по волосам.
– Не сказал бы, что неприятности, но я ненавижу Англию так же сильно, как и люблю. Я мечтаю вернуться туда и вместе с тем понимаю, что это безумная затея.
– Что ж, если стена окажется непробиваемой, вы сможете уехать в Америку. Из ваших рассказов я поняла, что вы любите эту страну, приютившую вас.
На его лице расцвела улыбка.
– Вы правы. Когда я разделаюсь со своими английскими призраками, я вернусь домой.
– Несомненно, вы разберетесь с этими призраками так же успешно, как разбираетесь со всем остальным, – уверенно заявила она, думая о тех испытаниях, через которые он прошел ради нее.
– Призраки – это не по моей части. Вот, например, шторм или тайфун – с этим я могу справиться запросто.
Его шутка разрядила возникшее между ними напряжение, и они оба почувствовали, что испытания сблизили их. Если все пойдет хорошо, еще два дня, и они окажутся на «Хелене». В присутствии членов его команды им придется вести себя как капитан и леди, хотя плен наложил на нее неизгладимый отпечаток и теперь она стала совсем другим человеком. Однако на судне им придется сохранять безопасную дистанцию.
Но в эту ночь никаких дистанций не существовало. За прошедшие дни и ночи она изучила ритм его дыхания, гладкость его кожи, его тонкий юмор. Они стали товарищами в этом страшном и странном приключении, и она никогда не забудет его, как бы ни сложилась ее жизнь. Он, будучи мужчиной, наверное, не способен испытывать такие сильные чувства. В его жизни наверняка было много разных приключений, но дай Бог, чтобы риск, которому он подверг себя ради ее спасения, утолил ту печаль, которая не отпускала его с тех пор, как он потерял любимую жену.
Отмахнувшись от этих мыслей, она произнесла:
– Я надеюсь, что вашим последним испытанием будет плавание.
Он рассмеялся.
– Я тоже. Это был бы хороший финал в нашем состязании.
Любой финал, который бы позволил им вместе покинуть Мадуру, был бы для нее самым лучшим.
Рана на левой руке, полученная в схватке с султаном, все еще давала о себе знать, но тем не менее он был готов принять участие в последнем испытании. Еле сдерживая нетерпение и чувствуя, как замирает ее сердце от страха, Алекс стояла справа от него, прекрасная в роскошных одеждах из мерцающего узорчатого шелка. Преодолев злость, вызванную недавним поражением, Хасан теперь выглядел притихшим и задумчивым.
Когда Гэвин взял многогранник для последнего броска, султан заметил:
– Когда игра закончится, мне будет не хватать этого волнения, но Шень Ю будет рад моему возвращению к государственным делам.
– А вот я вполне насытился волнением. – Гэвин сжал игральную кость в кулаке и бросил ее в последний раз.
Шень Ю взглянул на символ:
– Поклонение богине.
Не успел. Гэвин спросить, что это значит, как Хасан холодно произнес:
– Удача опять сопутствует вам, капитан. Боги посылают вам испытание, которому позавидовал бы любой мужчина.
Гэвин нахмурился:
– Что означает поклонение богине?
– Вы должны продемонстрировать свою мужскую силу, вступив в сексуальную связь с вашей рабыней.
Первой реакцией Гэвина было недоверие. Нет, наверное, он чего-то не понял. Но Алекс смотрела на него с таким же ужасом, какой испытывал и он сам. Ему предлагалось силой заставить ее?..
Под ложечкой у него засосало.
– Не верю, что вы говорите это всерьез. Это отвратительно. Против всех божеских и человеческих законов.
– Вы так думаете, Пуританин? – хмыкнул Хасан. – Какая наивность! Наши законы более древние, чем заповеди вашего христианского Бога. Победитель в этой игре должен быть могущественен во всем! Он должен быть в состоянии зачать сыновей и населить ими землю. Вот почему это испытание часть «львиной игры». Вы должны выступить публично – или проиграете. – Он усмехнулся, не скрывая злорадства. – Сделайте над собой усилие ради свободы женщины. Я-то думал, вы с радостью воспользуетесь такой возможностью.
Если вспомнить, сколько он уже сделал ради Алекс, Гэвин давно ее заслужил. Но, проклятие, его дед был шотландским викарием, мать – женщиной строгих правил, и он сам привык в жизни руководствоваться высокими нравственными принципами.
– Хорошо, если я должен доказать свою мужскую силу, приведите девушку из лучшего притона в порту. – Он скорее согласится подцепить какую-нибудь болезнь, чем сделать это с Алекс.
– Это должна быть миссис Уоррен, и никто другой, – процедил Хасан.
Гэвин обратился к буддийскому священнику как к судье.
– Господин Дакса, а что скажете вы? Если я решусь на это, то совершу преступление перед обычаями моего народа.
Монах колебался, обдумывая ситуацию.
– Вся эта игра посвящена этой женщине. Вы пошли на большой риск ради ее свободы, ваши судьбы переплелись. Задание называется «поклонение богине». Для вас она богиня – следовательно, единственно возможный выбор.
Гэвин согласился с логикой монаха, но это не остановило его.
– Если это должна быть она, я отказываюсь.
– Нет, Гэвин, нет! – Голос Алекс прорвался сквозь возмущенный гул толпы. – Взгляните на меня.
Гэвин повернулся к ней. Она была так бледна, что даже загар не мог скрыть ее бледность, и она смело смотрела ему в глаза.
– Если это единственный способ победить в этой проклятой игре, сделайте это!
Он покачал головой, преследуемый всеми проповедями, которые когда-то слышал, всеми правилами поведения джентльмена, которые с детства впитал в себя.
– Я не… не могу.
– Гэвин! – закричала она с гневом в голосе. – Вы не можете нанести мне большего оскорбления, чем то, через которое я уже прошла.
Страдание и боль плескались в ее глазах, подтверждая его мысли о том, сколько же ей пришлось вытерпеть за полгода рабства. Он не хотел думать, что ее не только били, но и насиловали, но больше не мог отмахиваться от этого факта. Она вынесла такое, что не высказать словами. А теперь сама, по собственному желанию, она выбирала насилие – как плату за его свободу, так же как он платил за нее. Отчаянная борьба Алекс против ее тюремщиков обнаружила родство их душ, и это была одна из многих причин, по которой он решил вызволить ее из беды.
Он колебался, жалея ее из-за того, что она должна пойти на такую жертву. Если бы он был святым, как она говорила, он бы отказался, но он был обычным человеком и не хотел оставаться на этом острове на целых десять лет. Да, он расписывал ей все прелести безмятежной и легкой жизни на Мадуре, но он даже помыслить не мог, чтобы остаться здесь и работать на Хасана. Свобода была необходима ему, как соколу необходимы ветер и бескрайнее небо. Находиться во власти другого человека, который будет помыкать им, держа за надежными запорами, было таким же безумием, как держать Алекс в клетке.
Он облизал сухие губы, уступая страху и эгоистичному желанию.
– Хорошо… я сделаю это. Но не на публике.
– Но это часть нашей игры, – ядовито возразил Хасан. – Представление перед толпой, оно не для услады сердца.
Гэвину предстояло обесчестить Алекс перед сотнями любопытных глаз?
– Капитан и его дама не наши люди, – вмешался монах Дакса. – Свидетели должны быть, но испытание может быть перенесено с арены в другое место.
Хасан поморщился:
– Если это ваше решение, господин Дакса, пусть будет так.
Сколько свидетелей должны наблюдать за ходом испытания?
– Двое. Вы – потому что вы султан и участвуете в этой игре, – он нахмурился, – и я – потому что я судья и обязан присутствовать при этом.
Двое свидетелей лучше, чем целая арена, но тоже слишком много для столь интимного дела. Мысль о надругательстве над женщиной, которая и так вынесла слишком много оскорблений от людей, захвативших ее в плен, терзала Гэвина. Он никогда больше не сможет посмотреть ей в глаза. Словно угадав его мысли, Алекс твердо заявила:
– Десять лет свободы стоят нескольких минут стыда.
Она была права, но ее роль в этом деле была пассивной.
Он должен был поступиться всеми своими принципами и не был уверен, что сможет выполнить то, чего от него ждали. Стараясь не поддаваться отчаянию, он спросил:
– Где это должно происходить?
– В приемных покоях его величества, – ответил Дакса. – Пошли.
Взгляд Гэвина остановился на цепях Алекс.
– Снимите цепи.
– Она пока еще рабыня, – усмехнулся Хасан.
Гэвин посмотрел на Даксу, надеясь на его поддержку, но старик покачал головой.
– С лодыжек цепи снимут, с запястий – позже.
Главный стражник, который принес ключи, отпер цепи на ее ногах. Алекс вздрогнула и постаралась скрыть отвращение, когда он дотронулся до нее.
Они шли по дворцу, и Гэвин мучительно искал какой-нибудь другой вариант, но не находил его. Алекс преодолела шок и внутренне подготовилась к испытанию: несколько минут унижения – или годы, проведенные на этом острове, и ее страдания, когда она будет думать о том, на какую жертву он пошел ради нее. Они должны пройти через это последнее испытание, чтобы обрести свободу для них обоих.
Просторная спальня была уютной, но без излишеств. Слава Богу, подумал Гэвин, что их привели сюда, а не в те комнаты, которые они делили с Алекс.
– Наслаждайтесь последним заданием «львиной игры», капитан. – В голосе Хасана звучало нетерпение. – Уверен, вы отлично справитесь с ним. Иначе я буду вынужден присоединиться к вам в постели и помочь.
Ублюдок. Перед глазами Гэвина промелькнуло видение: он ломает шею султану и вместе с Алекс бежит из дворца. Но увы, им не удастся добраться до «Хелены».
Хасан встал так, чтобы хорошо видеть постель. Стараясь скрыть неодобрение, Дакса поставил стул с другой стороны, как можно дальше от ложа. Атмосфера была холодной, как на официальном приеме.
Напомнив себе, как велика ставка, Гэвин подошел к Алекс сзади и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, словно он ударил ее. Господи, да он сам готов был сквозь землю провалиться, но что же делать?
– Простите, Алекс. Все это так… неприятно. Так нехорошо…
Она собралась с силами, прежде чем повернуться к нему.
– Все скоро закончится. Закройте глаза и думайте о том, что я – это не я, а какая-нибудь милая девушка, которую вы встретили в порту.
Гэвин, догадавшись, на что она намекает, возразил:
– У меня не было никаких девушек. Только Хелена.
Ее глаза недоверчиво расширились.
– Ни одной другой женщины?
– Никогда. – Он робко улыбнулся. – В такое трудно по верить, правда, особенно когда речь идет о моряке? Я всегда свято верил, что физическая близость между мужчиной и женщиной возможна лишь в браке, а так как я провел большую часть своей жизни в море, то и соблазна не было. – Хотя он встречал немало привлекательных женщин, он восхищался ими на расстоянии, сделав исключение лишь для Хелены, которая стала его женой.
Она грустно улыбнулась.
– Хелене повезло больше, чем я думала.
Зная, что у султана может лопнуть терпение, он заставил себя ее обнять. Она была так напряжена, что казалось, ее точеная фигура сделана из дерева. Для нее это было так же трудно, как и для него. Нет, намного труднее.
Он нежно провел пальцами по ее спине, и она немного расслабилась.
Что дальше?
– У вас красивые волосы, – прошептал Гэвин, вынимая шпильки, поддерживающие замысловатую прическу. Шелковистый каскад упал ей на плечи, распространяя дразнящий и нежный аромат жасмина.
Она была необыкновенно привлекательной женщиной, и он желал ее с самого начала. Классическая линия ее профиля казалась такой поэтичной. Она была его другом, женщиной, чью силу и характер он искренне уважал.
Но его тело не желало повиноваться. Оно было мертво. В глубине души он чувствовал, что предает Хелену. Понимая, что еще немного, и ему придется признать свое поражение, он, запинаясь, проговорил:
– Я не знаю, смогу ли я… сделать это. Никогда в жизни я не чувствовал себя… менее… менее готовым.
Алекс взглянула на него из-под густых ресниц, сначала обеспокоенно, потом с симпатией.
– Вы были женаты, и я тоже была замужем. Что, если мы сделаем вид, что вернулись в то время? – тихо предложила она.
Он закрыл глаза, стараясь представить себе, что вместо Алекс он обнимает свою жену и что они одни в его каюте. Когда картина возникла в его воображении, он взял лицо Алекс в свои ладони и начал покрывать короткими, частыми поцелуями ее лоб от виска до виска. Хелена любила, когда он так делал. Алекс, он видел, с трудом терпела это.
Сквозь запах жасмина пробивался еле уловимый женский аромат, она была необыкновенно женственна, несмотря на свою худобу. Но он по-прежнему не испытывал желания. Дикая несуразность происходящего сделала его импотентом.
Пока он, нервничая, соображал, как выбраться из этой ситуации, она прошлась рукой по его груди. На запястьях звякнули цепи, когда ее рука спустилась ниже и дотронулась до его не желавшей восставать плоти. Желание вспыхнуло в нем, затмевая рассудок. О Боже, как же давно он не был с женщиной…
– Наконец хоть какой-то прогресс, – хмыкнул Хасан.
Комментарий вернул Гэвина к реальности, хотя и не остудил его кровь. Ощущая нежные ласки Алекс, он подумал, что может представить себе их близость, но его давний интимный опыт возражал против этой пародии. Насколько сейчас ему было бы легче, если бы у него вошло в привычку брать женщину для быстрого эгоистичного удовольствия!
– Как мне сделать это так, чтобы вам… было легче, Алекс?
Она уткнулась лицом в его плечо.
– Пожалуйста, прошу вас… сделайте это побыстрее.
Он крепко сжал ее руку и подвел к постели. Она легла на спину, ее длинные ноги дрожали, а цепи на руках казались безобидными ювелирными украшениями. Опершись на локоть, он прилег рядом с ней, стараясь насколько возможно закрыть ее от глаз Хасана.
– Расслабьтесь, Александра. Закройте глаза и думайте о том, что сейчас ночь и вы давно спите…
– Мое воображение не в состоянии представить такое, – дрожа прошептала она. Закрыв глаза, она начала глубоко, медленно дышать, но ее лицо покрылось испариной.
Очень осторожно, словно она была фарфоровой куклой, он провел рукой по ее телу. Хотя он намеревался пробраться к талии, но под его рукой оказалась ее грудь, и ее нежность была слишком соблазнительной, чтобы ее не заметить. Позволив своей руке замереть, он потянулся ее поцеловать, но Алекс резко отдернула голову, и его губы коснулись ее щеки. Может быть, мужчины, которые насиловали ее, целовали ее, стараясь при этом придушить?
Так как поцелуй в губы – это всегда нечто интимное, он осторожно провел ртом по ее скуле и шее. Вырез ее рубашки опустился, демонстрируя соблазнительные изгибы. Он прикусил губу, чтобы сдержать себя и не коснуться поцелуем ее груди, подозревая, что это будет излишней дерзостью.
– Алекс, все хорошо?
Она ответила напряженным коротким кивком, который болью отозвался в его сердце. Каким же подлецом должен быть мужчина, чтобы насильно овладеть телом женщины?
Помня о ее просьбе закончить все поскорее, он погладил ее живот, обходя цепи. Тонкий шелк саронга шелестел под его рукой. Для мужчины, который так долго не был с женщиной, это было настоящее пиршество женственности.
Она задрожала, когда его рука спустилась ниже и замерла между ее бедер. Что это было: отвращение или ответ на его ласку?
Еще одна мысль созрела в его голове. Не окажется ли эмоциональным потрясением для нее, если он лаской заставит ее тело ответить, ведь подготовленность уменьшает физическую боль? Он проклинал себя. Близость должна доставлять радость, а не становиться мучительным прохождением через рифы отчаяния.
Так как физическая боль была неизбежна, если она не расслабится, он решил вызвать в ней ответное желание. Может быть, помогут слова?
– Еще несколько минут, и все закончится, Алекс. Завтра мы будем свободны, поплывем на Яву, найдем вашу дочь. А потом вы вернетесь в Англию к вашей семье, к вашей привычной жизни. Если ветер будет сопутствовать нам, мы будем дома через четыре месяца. Мадура останется в нашей памяти как далекий призрачный сон…
Она постепенно расслаблялась, пока он красноречиво расписывал будущее. Чувствуя, что он на верном пути, Гэвин продолжал говорить, рассказывая о своем корабле, о своем бизнесе, о дальних странах, которые ему довелось повидать, и о том, как будет рада команда присутствию маленькой девочки на борту. Он говорил и говорил, и все это время он продолжал ласкать ее с возрастающей интимностью.
Но эти слова и его самого не оставили равнодушным. Он привык к воздержанию, которое сопутствовало ему долгие годы, но сейчас он хотел зарыться лицом в ее волосы и слышать ее горячие стоны в ответ на его ласки. Он хотел проникнуть в нее с опьяняющими поцелуями и радостно погрузиться в безудержную страсть, отбросив все сомнения, мысли и разговоры.
Сделайте это побыстрее. Он проник рукой под ее саронг, скользнул по коленям вверх, пока не достиг треугольника кудрявых волос. Инстинктивно она сжала бедра, но, превозмогая себя, послушно раскрылась ему навстречу. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым.
Теряя голову от возбуждения, он нашел ее горячую, нежную влажность. Это был ответ, который говорил сам за себя, и он продолжал ласкать ее со всем искусством, которое успел познать на супружеском ложе. Он ощутил едва заметную перемену в темпе ее дыхания, а ее пальцы то сжимали, то отпускали постельное покрывало, словно коготки играющего котенка.
Ощутив ее готовность, он устроился меж ее ног, поддерживая себя на локтях. Помня, что султан приказал сделать их соитие очевидным, он расстегнул брюки. Теперь никакое наблюдение не могло подействовать на него, так сильно было его желание. Он почувствовал, как ее ноги обхватили его, ощутил острый запах ее плоти, и последние сомнения и доводы разума рассеялись, словно никогда и не существовали.
Сделайте это побыстрее.
Именно так он проник в ее влажное лоно и, расслабившись, пустился на поиски наслаждений. Это было сладчайшим удовольствием, в котором он слишком долго себе отказывал. Как юноша при первой попытке, он достиг желанного пика без усилий и, прогнувшись, прохрипел:
– О Боже, любовь моя…
Он все еще пребывал в экстазе завершения, когда послышался голос Хасана:
– Мои поздравления, капитан. Не очень впечатляющее представление, но все сделано в соответствии с заданием. Вы победили в «львиной игре», женщина ваша. Делайте с ней что хотите.
Тяжело дыша, Гэвин отодвинулся от Александры, прикрыв саронгом ее ноги. Дело было сделано, и сейчас его переполнял стыд за то, что он испытал ошеломляющее удовольствие в таких постыдных условиях.
– Алекс?
Она не ответила. Ее руки были все еще скованы цепью, а черты лица обострились, словно она горела в лихорадке. Он поднял руку, чтобы утешить ее, но тут же опустил, увидев слезы, бегущие по ее щекам.
Они победили в этой проклятой игре – но, всемилостивый Боже, какой дорогой ценой!
– Вам тоже не спится? – спросил он.
– Да. – Глубоко вздохнув, она постаралась унять дрожь в голосе. – Простите, что доставляю вам столько хлопот. Господи, если бы я только знала…
– Какие хлопоты? – перебил он. – Вы удивительная женщина. Я думаю, окажись я на вашем месте, вы бы тоже не отказались от «львиной игры».
Рассердившись, что он отпускает ей столь незаслуженный комплимент, она выпалила:
– Я знаю о вашей договоренности с Хасаном! Боже милостивый, Гэвин, как вы можете жертвовать десятью годами своей жизни ради спасения женщины, которую едва знаете? В средние века таких мужчин называли святыми.
– Я не святой, Алекс, – засмеялся он, чтобы скрыть смущение. – Просто… как я буду жить, если оставлю в рабстве европейскую женщину?
– Для меня – святой. Или, во всяком случае, отважный и честный сверх всякой меры. – Ее губы дрогнули. – А сейчас, после того, как на вашу долю выпало столько испытаний… скажите, вы не жалеете, что заглянули на тот невольничий рынок?
Он колебался – ложь не была одной из его привычек.
– Наверное, все было бы проще, если бы я не увидел вас, но кто говорит, что проще – значит, лучше? Чем выше цель, тем больше усилий требуется для ее достижения.
– Лишить себя возможности распоряжаться собственной жизнью – разве это лучше?
– Если мне придется работать на султана, у меня будут деньги, авторитет и относительная свобода. Все не так уж плохо. – Он пожал плечами. – Кто знает, может быть, мне стоит остаться на Востоке? Может быть, Господь хочет оградить меня от возвращения в Лондон, где, вполне возможно, я разобью свой лоб, пытаясь прошибить стену.
– Вас там ждут неприятности?
Он неуверенно пробежал пальцами по волосам.
– Не сказал бы, что неприятности, но я ненавижу Англию так же сильно, как и люблю. Я мечтаю вернуться туда и вместе с тем понимаю, что это безумная затея.
– Что ж, если стена окажется непробиваемой, вы сможете уехать в Америку. Из ваших рассказов я поняла, что вы любите эту страну, приютившую вас.
На его лице расцвела улыбка.
– Вы правы. Когда я разделаюсь со своими английскими призраками, я вернусь домой.
– Несомненно, вы разберетесь с этими призраками так же успешно, как разбираетесь со всем остальным, – уверенно заявила она, думая о тех испытаниях, через которые он прошел ради нее.
– Призраки – это не по моей части. Вот, например, шторм или тайфун – с этим я могу справиться запросто.
Его шутка разрядила возникшее между ними напряжение, и они оба почувствовали, что испытания сблизили их. Если все пойдет хорошо, еще два дня, и они окажутся на «Хелене». В присутствии членов его команды им придется вести себя как капитан и леди, хотя плен наложил на нее неизгладимый отпечаток и теперь она стала совсем другим человеком. Однако на судне им придется сохранять безопасную дистанцию.
Но в эту ночь никаких дистанций не существовало. За прошедшие дни и ночи она изучила ритм его дыхания, гладкость его кожи, его тонкий юмор. Они стали товарищами в этом страшном и странном приключении, и она никогда не забудет его, как бы ни сложилась ее жизнь. Он, будучи мужчиной, наверное, не способен испытывать такие сильные чувства. В его жизни наверняка было много разных приключений, но дай Бог, чтобы риск, которому он подверг себя ради ее спасения, утолил ту печаль, которая не отпускала его с тех пор, как он потерял любимую жену.
Отмахнувшись от этих мыслей, она произнесла:
– Я надеюсь, что вашим последним испытанием будет плавание.
Он рассмеялся.
– Я тоже. Это был бы хороший финал в нашем состязании.
Любой финал, который бы позволил им вместе покинуть Мадуру, был бы для нее самым лучшим.
Рана на левой руке, полученная в схватке с султаном, все еще давала о себе знать, но тем не менее он был готов принять участие в последнем испытании. Еле сдерживая нетерпение и чувствуя, как замирает ее сердце от страха, Алекс стояла справа от него, прекрасная в роскошных одеждах из мерцающего узорчатого шелка. Преодолев злость, вызванную недавним поражением, Хасан теперь выглядел притихшим и задумчивым.
Когда Гэвин взял многогранник для последнего броска, султан заметил:
– Когда игра закончится, мне будет не хватать этого волнения, но Шень Ю будет рад моему возвращению к государственным делам.
– А вот я вполне насытился волнением. – Гэвин сжал игральную кость в кулаке и бросил ее в последний раз.
Шень Ю взглянул на символ:
– Поклонение богине.
Не успел. Гэвин спросить, что это значит, как Хасан холодно произнес:
– Удача опять сопутствует вам, капитан. Боги посылают вам испытание, которому позавидовал бы любой мужчина.
Гэвин нахмурился:
– Что означает поклонение богине?
– Вы должны продемонстрировать свою мужскую силу, вступив в сексуальную связь с вашей рабыней.
Первой реакцией Гэвина было недоверие. Нет, наверное, он чего-то не понял. Но Алекс смотрела на него с таким же ужасом, какой испытывал и он сам. Ему предлагалось силой заставить ее?..
Под ложечкой у него засосало.
– Не верю, что вы говорите это всерьез. Это отвратительно. Против всех божеских и человеческих законов.
– Вы так думаете, Пуританин? – хмыкнул Хасан. – Какая наивность! Наши законы более древние, чем заповеди вашего христианского Бога. Победитель в этой игре должен быть могущественен во всем! Он должен быть в состоянии зачать сыновей и населить ими землю. Вот почему это испытание часть «львиной игры». Вы должны выступить публично – или проиграете. – Он усмехнулся, не скрывая злорадства. – Сделайте над собой усилие ради свободы женщины. Я-то думал, вы с радостью воспользуетесь такой возможностью.
Если вспомнить, сколько он уже сделал ради Алекс, Гэвин давно ее заслужил. Но, проклятие, его дед был шотландским викарием, мать – женщиной строгих правил, и он сам привык в жизни руководствоваться высокими нравственными принципами.
– Хорошо, если я должен доказать свою мужскую силу, приведите девушку из лучшего притона в порту. – Он скорее согласится подцепить какую-нибудь болезнь, чем сделать это с Алекс.
– Это должна быть миссис Уоррен, и никто другой, – процедил Хасан.
Гэвин обратился к буддийскому священнику как к судье.
– Господин Дакса, а что скажете вы? Если я решусь на это, то совершу преступление перед обычаями моего народа.
Монах колебался, обдумывая ситуацию.
– Вся эта игра посвящена этой женщине. Вы пошли на большой риск ради ее свободы, ваши судьбы переплелись. Задание называется «поклонение богине». Для вас она богиня – следовательно, единственно возможный выбор.
Гэвин согласился с логикой монаха, но это не остановило его.
– Если это должна быть она, я отказываюсь.
– Нет, Гэвин, нет! – Голос Алекс прорвался сквозь возмущенный гул толпы. – Взгляните на меня.
Гэвин повернулся к ней. Она была так бледна, что даже загар не мог скрыть ее бледность, и она смело смотрела ему в глаза.
– Если это единственный способ победить в этой проклятой игре, сделайте это!
Он покачал головой, преследуемый всеми проповедями, которые когда-то слышал, всеми правилами поведения джентльмена, которые с детства впитал в себя.
– Я не… не могу.
– Гэвин! – закричала она с гневом в голосе. – Вы не можете нанести мне большего оскорбления, чем то, через которое я уже прошла.
Страдание и боль плескались в ее глазах, подтверждая его мысли о том, сколько же ей пришлось вытерпеть за полгода рабства. Он не хотел думать, что ее не только били, но и насиловали, но больше не мог отмахиваться от этого факта. Она вынесла такое, что не высказать словами. А теперь сама, по собственному желанию, она выбирала насилие – как плату за его свободу, так же как он платил за нее. Отчаянная борьба Алекс против ее тюремщиков обнаружила родство их душ, и это была одна из многих причин, по которой он решил вызволить ее из беды.
Он колебался, жалея ее из-за того, что она должна пойти на такую жертву. Если бы он был святым, как она говорила, он бы отказался, но он был обычным человеком и не хотел оставаться на этом острове на целых десять лет. Да, он расписывал ей все прелести безмятежной и легкой жизни на Мадуре, но он даже помыслить не мог, чтобы остаться здесь и работать на Хасана. Свобода была необходима ему, как соколу необходимы ветер и бескрайнее небо. Находиться во власти другого человека, который будет помыкать им, держа за надежными запорами, было таким же безумием, как держать Алекс в клетке.
Он облизал сухие губы, уступая страху и эгоистичному желанию.
– Хорошо… я сделаю это. Но не на публике.
– Но это часть нашей игры, – ядовито возразил Хасан. – Представление перед толпой, оно не для услады сердца.
Гэвину предстояло обесчестить Алекс перед сотнями любопытных глаз?
– Капитан и его дама не наши люди, – вмешался монах Дакса. – Свидетели должны быть, но испытание может быть перенесено с арены в другое место.
Хасан поморщился:
– Если это ваше решение, господин Дакса, пусть будет так.
Сколько свидетелей должны наблюдать за ходом испытания?
– Двое. Вы – потому что вы султан и участвуете в этой игре, – он нахмурился, – и я – потому что я судья и обязан присутствовать при этом.
Двое свидетелей лучше, чем целая арена, но тоже слишком много для столь интимного дела. Мысль о надругательстве над женщиной, которая и так вынесла слишком много оскорблений от людей, захвативших ее в плен, терзала Гэвина. Он никогда больше не сможет посмотреть ей в глаза. Словно угадав его мысли, Алекс твердо заявила:
– Десять лет свободы стоят нескольких минут стыда.
Она была права, но ее роль в этом деле была пассивной.
Он должен был поступиться всеми своими принципами и не был уверен, что сможет выполнить то, чего от него ждали. Стараясь не поддаваться отчаянию, он спросил:
– Где это должно происходить?
– В приемных покоях его величества, – ответил Дакса. – Пошли.
Взгляд Гэвина остановился на цепях Алекс.
– Снимите цепи.
– Она пока еще рабыня, – усмехнулся Хасан.
Гэвин посмотрел на Даксу, надеясь на его поддержку, но старик покачал головой.
– С лодыжек цепи снимут, с запястий – позже.
Главный стражник, который принес ключи, отпер цепи на ее ногах. Алекс вздрогнула и постаралась скрыть отвращение, когда он дотронулся до нее.
Они шли по дворцу, и Гэвин мучительно искал какой-нибудь другой вариант, но не находил его. Алекс преодолела шок и внутренне подготовилась к испытанию: несколько минут унижения – или годы, проведенные на этом острове, и ее страдания, когда она будет думать о том, на какую жертву он пошел ради нее. Они должны пройти через это последнее испытание, чтобы обрести свободу для них обоих.
Просторная спальня была уютной, но без излишеств. Слава Богу, подумал Гэвин, что их привели сюда, а не в те комнаты, которые они делили с Алекс.
– Наслаждайтесь последним заданием «львиной игры», капитан. – В голосе Хасана звучало нетерпение. – Уверен, вы отлично справитесь с ним. Иначе я буду вынужден присоединиться к вам в постели и помочь.
Ублюдок. Перед глазами Гэвина промелькнуло видение: он ломает шею султану и вместе с Алекс бежит из дворца. Но увы, им не удастся добраться до «Хелены».
Хасан встал так, чтобы хорошо видеть постель. Стараясь скрыть неодобрение, Дакса поставил стул с другой стороны, как можно дальше от ложа. Атмосфера была холодной, как на официальном приеме.
Напомнив себе, как велика ставка, Гэвин подошел к Алекс сзади и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, словно он ударил ее. Господи, да он сам готов был сквозь землю провалиться, но что же делать?
– Простите, Алекс. Все это так… неприятно. Так нехорошо…
Она собралась с силами, прежде чем повернуться к нему.
– Все скоро закончится. Закройте глаза и думайте о том, что я – это не я, а какая-нибудь милая девушка, которую вы встретили в порту.
Гэвин, догадавшись, на что она намекает, возразил:
– У меня не было никаких девушек. Только Хелена.
Ее глаза недоверчиво расширились.
– Ни одной другой женщины?
– Никогда. – Он робко улыбнулся. – В такое трудно по верить, правда, особенно когда речь идет о моряке? Я всегда свято верил, что физическая близость между мужчиной и женщиной возможна лишь в браке, а так как я провел большую часть своей жизни в море, то и соблазна не было. – Хотя он встречал немало привлекательных женщин, он восхищался ими на расстоянии, сделав исключение лишь для Хелены, которая стала его женой.
Она грустно улыбнулась.
– Хелене повезло больше, чем я думала.
Зная, что у султана может лопнуть терпение, он заставил себя ее обнять. Она была так напряжена, что казалось, ее точеная фигура сделана из дерева. Для нее это было так же трудно, как и для него. Нет, намного труднее.
Он нежно провел пальцами по ее спине, и она немного расслабилась.
Что дальше?
– У вас красивые волосы, – прошептал Гэвин, вынимая шпильки, поддерживающие замысловатую прическу. Шелковистый каскад упал ей на плечи, распространяя дразнящий и нежный аромат жасмина.
Она была необыкновенно привлекательной женщиной, и он желал ее с самого начала. Классическая линия ее профиля казалась такой поэтичной. Она была его другом, женщиной, чью силу и характер он искренне уважал.
Но его тело не желало повиноваться. Оно было мертво. В глубине души он чувствовал, что предает Хелену. Понимая, что еще немного, и ему придется признать свое поражение, он, запинаясь, проговорил:
– Я не знаю, смогу ли я… сделать это. Никогда в жизни я не чувствовал себя… менее… менее готовым.
Алекс взглянула на него из-под густых ресниц, сначала обеспокоенно, потом с симпатией.
– Вы были женаты, и я тоже была замужем. Что, если мы сделаем вид, что вернулись в то время? – тихо предложила она.
Он закрыл глаза, стараясь представить себе, что вместо Алекс он обнимает свою жену и что они одни в его каюте. Когда картина возникла в его воображении, он взял лицо Алекс в свои ладони и начал покрывать короткими, частыми поцелуями ее лоб от виска до виска. Хелена любила, когда он так делал. Алекс, он видел, с трудом терпела это.
Сквозь запах жасмина пробивался еле уловимый женский аромат, она была необыкновенно женственна, несмотря на свою худобу. Но он по-прежнему не испытывал желания. Дикая несуразность происходящего сделала его импотентом.
Пока он, нервничая, соображал, как выбраться из этой ситуации, она прошлась рукой по его груди. На запястьях звякнули цепи, когда ее рука спустилась ниже и дотронулась до его не желавшей восставать плоти. Желание вспыхнуло в нем, затмевая рассудок. О Боже, как же давно он не был с женщиной…
– Наконец хоть какой-то прогресс, – хмыкнул Хасан.
Комментарий вернул Гэвина к реальности, хотя и не остудил его кровь. Ощущая нежные ласки Алекс, он подумал, что может представить себе их близость, но его давний интимный опыт возражал против этой пародии. Насколько сейчас ему было бы легче, если бы у него вошло в привычку брать женщину для быстрого эгоистичного удовольствия!
– Как мне сделать это так, чтобы вам… было легче, Алекс?
Она уткнулась лицом в его плечо.
– Пожалуйста, прошу вас… сделайте это побыстрее.
Он крепко сжал ее руку и подвел к постели. Она легла на спину, ее длинные ноги дрожали, а цепи на руках казались безобидными ювелирными украшениями. Опершись на локоть, он прилег рядом с ней, стараясь насколько возможно закрыть ее от глаз Хасана.
– Расслабьтесь, Александра. Закройте глаза и думайте о том, что сейчас ночь и вы давно спите…
– Мое воображение не в состоянии представить такое, – дрожа прошептала она. Закрыв глаза, она начала глубоко, медленно дышать, но ее лицо покрылось испариной.
Очень осторожно, словно она была фарфоровой куклой, он провел рукой по ее телу. Хотя он намеревался пробраться к талии, но под его рукой оказалась ее грудь, и ее нежность была слишком соблазнительной, чтобы ее не заметить. Позволив своей руке замереть, он потянулся ее поцеловать, но Алекс резко отдернула голову, и его губы коснулись ее щеки. Может быть, мужчины, которые насиловали ее, целовали ее, стараясь при этом придушить?
Так как поцелуй в губы – это всегда нечто интимное, он осторожно провел ртом по ее скуле и шее. Вырез ее рубашки опустился, демонстрируя соблазнительные изгибы. Он прикусил губу, чтобы сдержать себя и не коснуться поцелуем ее груди, подозревая, что это будет излишней дерзостью.
– Алекс, все хорошо?
Она ответила напряженным коротким кивком, который болью отозвался в его сердце. Каким же подлецом должен быть мужчина, чтобы насильно овладеть телом женщины?
Помня о ее просьбе закончить все поскорее, он погладил ее живот, обходя цепи. Тонкий шелк саронга шелестел под его рукой. Для мужчины, который так долго не был с женщиной, это было настоящее пиршество женственности.
Она задрожала, когда его рука спустилась ниже и замерла между ее бедер. Что это было: отвращение или ответ на его ласку?
Еще одна мысль созрела в его голове. Не окажется ли эмоциональным потрясением для нее, если он лаской заставит ее тело ответить, ведь подготовленность уменьшает физическую боль? Он проклинал себя. Близость должна доставлять радость, а не становиться мучительным прохождением через рифы отчаяния.
Так как физическая боль была неизбежна, если она не расслабится, он решил вызвать в ней ответное желание. Может быть, помогут слова?
– Еще несколько минут, и все закончится, Алекс. Завтра мы будем свободны, поплывем на Яву, найдем вашу дочь. А потом вы вернетесь в Англию к вашей семье, к вашей привычной жизни. Если ветер будет сопутствовать нам, мы будем дома через четыре месяца. Мадура останется в нашей памяти как далекий призрачный сон…
Она постепенно расслаблялась, пока он красноречиво расписывал будущее. Чувствуя, что он на верном пути, Гэвин продолжал говорить, рассказывая о своем корабле, о своем бизнесе, о дальних странах, которые ему довелось повидать, и о том, как будет рада команда присутствию маленькой девочки на борту. Он говорил и говорил, и все это время он продолжал ласкать ее с возрастающей интимностью.
Но эти слова и его самого не оставили равнодушным. Он привык к воздержанию, которое сопутствовало ему долгие годы, но сейчас он хотел зарыться лицом в ее волосы и слышать ее горячие стоны в ответ на его ласки. Он хотел проникнуть в нее с опьяняющими поцелуями и радостно погрузиться в безудержную страсть, отбросив все сомнения, мысли и разговоры.
Сделайте это побыстрее. Он проник рукой под ее саронг, скользнул по коленям вверх, пока не достиг треугольника кудрявых волос. Инстинктивно она сжала бедра, но, превозмогая себя, послушно раскрылась ему навстречу. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым.
Теряя голову от возбуждения, он нашел ее горячую, нежную влажность. Это был ответ, который говорил сам за себя, и он продолжал ласкать ее со всем искусством, которое успел познать на супружеском ложе. Он ощутил едва заметную перемену в темпе ее дыхания, а ее пальцы то сжимали, то отпускали постельное покрывало, словно коготки играющего котенка.
Ощутив ее готовность, он устроился меж ее ног, поддерживая себя на локтях. Помня, что султан приказал сделать их соитие очевидным, он расстегнул брюки. Теперь никакое наблюдение не могло подействовать на него, так сильно было его желание. Он почувствовал, как ее ноги обхватили его, ощутил острый запах ее плоти, и последние сомнения и доводы разума рассеялись, словно никогда и не существовали.
Сделайте это побыстрее.
Именно так он проник в ее влажное лоно и, расслабившись, пустился на поиски наслаждений. Это было сладчайшим удовольствием, в котором он слишком долго себе отказывал. Как юноша при первой попытке, он достиг желанного пика без усилий и, прогнувшись, прохрипел:
– О Боже, любовь моя…
Он все еще пребывал в экстазе завершения, когда послышался голос Хасана:
– Мои поздравления, капитан. Не очень впечатляющее представление, но все сделано в соответствии с заданием. Вы победили в «львиной игре», женщина ваша. Делайте с ней что хотите.
Тяжело дыша, Гэвин отодвинулся от Александры, прикрыв саронгом ее ноги. Дело было сделано, и сейчас его переполнял стыд за то, что он испытал ошеломляющее удовольствие в таких постыдных условиях.
– Алекс?
Она не ответила. Ее руки были все еще скованы цепью, а черты лица обострились, словно она горела в лихорадке. Он поднял руку, чтобы утешить ее, но тут же опустил, увидев слезы, бегущие по ее щекам.
Они победили в этой проклятой игре – но, всемилостивый Боже, какой дорогой ценой!
Глава 11
Алекс судорожно ухватилась за покрывало, стараясь сдержать рыдания, рвущиеся наружу. Это был заключительный аккорд пережитого унижения. Как назло, Гэвин оказался нежным, чувственным любовником, что только ухудшило положение. Над ней надругались, а она вовсе не ощущала ненависти к мужчине, который сделал это.
Когда Гэвин пошевелился на постели, она открыла глаза и заставила себя сесть. На какое-то мгновение их взгляды встретились, и она, покраснев, отвернулась. Он выглядел так, словно все еще не верил в то, что это случилось. Горько вздохнув, она подумала, что теперь они связаны общим унижением, которое никто из них не сможет забыть.
Когда Гэвин пошевелился на постели, она открыла глаза и заставила себя сесть. На какое-то мгновение их взгляды встретились, и она, покраснев, отвернулась. Он выглядел так, словно все еще не верил в то, что это случилось. Горько вздохнув, она подумала, что теперь они связаны общим унижением, которое никто из них не сможет забыть.