Патту Эдит. Восток

   В этой бухте было достаточно спокойно. Корабль скользил по волнам, на палубу тихо падал снег. Я напрягла, зрение, и мне показалось, что я вижу на берегу несколько камней, напоминающих человеческие фигуры.
   Каким-то образом мне удалось избежать подводных камней. И вот наконец корабль заскрежетал и въехал на заснеженный берег.
   Я постояла несколько минут, переводя дыхание, а потом пошла на нос корабля. Тор всхрапнул и перевернулся на скамье. Солнце еще не встало, и вокруг было серо. Несмотря на большое количество одежды, я дрожала от холода. Скинула доску вместо трапа и спустилась по ней на берег.
   Я постояла немного около корабля, приходя в себя после такого длительного плавания, и вдруг услышала шум. Я повернулась и увидела странные фигуры, которые я вначале приняла за камни, – они шли ко мне. Снег скрипел под их ногами. Один поднял руку, и все остановились, но самый маленький человек продолжал идти ко мне. Я спокойно стояла, но сердце испуганно колотилось.
   Ко мне подошла женщина, с темной, морщинистой кожей и узкими черными глазами, одетая с головы до ног в одежду из шкур. На голове у нее был капюшон из серебристого меха, который затенял ее лицо.
   Она остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. Я сделала то же самое, что оказалось правильным решением, – позже я узнала, что она местный шаман и в тот момент читала мою душу. Если бы я отвела взгляд, она решила бы, что я что-то скрываю, и меня скорее всего убили бы.
   И вот шаман определила, что душа моя чиста, улыбнулась мне и заговорила. Я не понимала ее, хотя язык показался мне знакомым.
   – Я из Норвегии, – сказала я.
   – А, Норвегия, – кивнула она и показала на кнорр.
   Я подумала, что она хочет подняться на борт, и подвела ее к самодельному трапу. Она прошла от кормы до носа, внимательно осматривая поломанный корабль. Около Тора она остановилась. Тот еще не пришел в себя после пьянки. Она склонилась над его распростертым телом, протянула руку и потрогала потускневшее ожерелье с молотом. Внимательно его оглядела, потом пальцем подняла веко Тора.
   Она посмотрела на меня и произнесла какое-то слово, похожее на норвежское «болезнь». Я покачала головой и жестами изобразила, как он выпил бочонок пива.
   Улыбка медленно расползлась по лицу шамана, и она понимающе закивала. Потом подошла к борту и позвала тех, кто стоял на берегу.
   Они окружили корабль и затянули его подальше на берег. Мне пришлось схватиться за мачту, чтобы удержаться на ногах.
   Женщина начала спускаться и жестом позвала меня за собой.
   – Меня зовут Мальмо, – сказала она, спрыгивая на берег и поворачиваясь ко мне.
   – А меня Роуз, – ответила я и подумала, не нужно ли пожать руку. Но она не предложила руки.
   Вместо этого сказала:
   – Ты пойдешь с Мальмо. И пошла с берега.
   – Но мой друг…
   – Мы возьмем его тоже, – сказала Мальмо.
   Я пошла за ней. Я почему-то доверяла ей. Может, мне тоже удалось заглянуть в ее душу, пока она исследовала мою? Я чувствовала, что она не причинит мне вреда.
   Мы пришли в небольшой поселок из каменных домиков. Мальмо подвела меня к одному из самых больших домов, откинула шкуру, которая была вместо двери, и пригласила войти внутрь.
   – Мальмо дома, – объяснила мне шаман.
   Это был домик из камня, глины и сухой травы. В нем было две комнаты: в одной ели, в другой спали.
   Мальмо предложила мне сесть и дала шкуру, чтобы я накинула ее на себя и согрелась. Потом вышла и оставила меня в одиночестве. Вскоре она вернулась со своими людьми, которые несли Тора. Он был без сознания. Они положили его на возвышение для сна и укрыли шкурами.
   Две женщины принесли миску с похлебкой и чашку с дымящимся медовым напитком. Мальмо улыбнулась мне:
   – Ешь, отдыхай, – и снова ушла.
   Я была голодна, поэтому быстро все съела и завернулась в шкуру. Села рядом с храпящим Тором и стала размышлять обо всем, что произошло с тех пор, как я покинула замок. И первый раз за все это время я подумала о белом медведе с тайной надеждой. Я была где-то рядом с ним. Согретая этими мыслями и горячей похлебкой, я заснула.

Книга четвертая
СЕВЕР

   Она отправилась на спине Северного Ветра на самый край земли.

Роуз

   Мы приплыли к деревне Неяк на северо-восточном побережье Гренландии. Мальмо показала мне ее на карте. Эти люди были эскимосами и жили здесь испокон веков – с тех пор, как Седна, Мать Обитателей моря, пришла охранять океаны. Мальмо знала норвежский язык, потому что раньше сюда часто наведывались норвежские охотники за китами. Ничего хорошего о них она сказать не могла. Мнение ее о викингах было еще хуже. Они первыми явились в своих длинных лодках и принесли эскимосам опустошение и страх. Викинги называли их Skraelings, то есть «уродцы». Эскимосам понадобились годы, чтобы избавиться от завоевателей. Понятно, что мой «викинг» с переломанными конечностями и страстью к спиртному особого страха не внушал.
   Пьяный Тор все еще спал, а мы с Мальмо разговорились. Она хорошо говорила по-норвежски, поэтому мы легко понимали друг друга. Я рассказала про ужасный ураган, в который мы попали, и про то, как потеряли Геста и Горана. Она спросила, куда я направляюсь.
   – На север, – ответила я. – Не могли бы вы рассказать мне про земли, что лежат к северу отсюда?
   Мальмо кивнула:
   – К северу от Гренландии лежит земля, которая составляет ледяной купол мира. Старики эскимосы рассказывали про ледяной мост, связывающий Гренландию с ледяным куполом, но теперь уже никого не осталось в живых из тех, кто видел этот мост, или тех, кто мог бы рассказать про него.
   – Я его найду.
   – Ты? Найдешь ледяной мост? – хихикнула она и бросила взгляд на мою одежду.
   Я куталась в плащ, но все равно мерзла даже в доме, под крышей.
   – Все равно я должна идти на север.
   – Зачем?
   И я рассказала ей всю историю, как до этого Тору. Она внимательно слушала, не сводя с меня ярких глаз.
   – Seku nanoa, – сказала она с уважением и, вытащив из огня палку, несколькими ловкими движениями нарисовала белого медведя.
   Потом посмотрела на Тора, который никак не мог прийти в себя.
   – А с викингом что будешь делать?
   Я молчала. Мне стало стыдно, что я вообще не подумала о Торе. Я посмотрела на него, на его спутанную бороду, руку и ногу, перевязанные все теми же тряпками, пропитавшимися морской водой, кровью и пивом. Его корабль был едва ли в лучшем состоянии.
   Шаман перевела взгляд с меня на Тора и обратно, а затем наклонилась и прямо посмотрела мне в глаза.
   – Ты пойдешь дальше, а старый викинг останется. Он поправится здесь, если захочет. Если не захочет, пойдет своей дорогой.
   – Спасибо.
   Вскоре Тор проснулся, хмельной и в плохом настроении. Мальмо попросила, чтобы ему принесли еды, не обратив внимания на то, что Тор потребовал пива. Она позвала меня и сказала:
   – Ты будешь есть позже. Тебе сейчас нужно много чего другого.
   И мы отправились в самое необычное путешествие «по магазинам». В первом месте, куда мы зашли, Мальмо долго беседовала с мужчиной, который там жил, указывая на меня и повторяя слова «seku nanoa». Дело закончилось тем, что хозяин побрел по дому, собирая разные вещи, которые потом отдал мне. Мальмо произносила название каждой вещи по-эскимосски, но я многие вообще видела впервые.
   После этого мы пошли в еще один дом, где мне вручили несколько вещей. Затем еще и еще, до тех пор, пока я не скрылась под горой свертков и пакетов. Мальмо помогла донести их до дому.
   Когда мы вернулись, Тор снова спал. Я подумала, что он опять выпил много, но Мальмо сказала, что нет. Ему дали лечебный напиток, от которого клонит в сон.
   И она принялась объяснять мне про каждый полученный мною подарок.
   Там был улу – самый важный нож из всех, которые я получила: острое серое лезвие, загнанное в костяную рукоятку. Был еще нож из кости нарвала^[29], который использовали для постройки домов из снега, и нож для очистки от снега – побольше, с тупыми краями, тоже костяной, – чтобы сбивать снег с одежды перед входом в дом.
   Кроме прочего, у меня теперь была длинная тонкая костяная трубка, чтобы пить оттаявшую воду с поверхности льда; щуп, похожий на иглу, для того, чтобы искать во льду дыры для дыхания тюленей; костяные очки для защиты глаз от ослепительных бликов солнца; бола – хитрая штука из костяных шариков, прикрепленных к длинной жиле, которую нужно было крутить и бросать в воздух – для охоты на птиц; несколько маленьких толстых булавок – закреплять раны у тюленей, чтобы кровь не вытекла (эскимосы явно использовали кровь тюленей для приготовления пищи – не хотелось бы мне пробовать такое лакомство); нечто под названием kitchoa – скребок для льда, сделанный из когтей тюленя, который использовали охотники, чтобы имитировать звук, издаваемый тюленем, проходящим по льду. Была пара мягких лыж из китового уса, к которым снизу были приклеены полоски оленьего меха. Видимо, этот мех замедлял скорость, когда человек несся с горы, и предотвращал скольжение, когда человек двигался наверх.
   Из верхней одежды мне досталась парка^[30] из шкуры северного оленя мехом наружу. Изнутри на мне должны были быть штаны из шкуры оленя и поддевка – мехом внутрь. Нижнее белье было сшито из утиных шкурок перьями внутрь (к такому нужно еще привыкнуть, подумала я). Потом шли двухслойные сапоги: снаружи мех, внутри – птичий пух. Еще была пара рукавичек из шкуры медведя. Как только я засунула в них руки, сразу вспомнила своего белого медведя, вот только пахли они по-другому.
   Я в растерянности поглядела на гору вещей. Как я все это унесу? Я спросила Мальмо. В ответ она дала мне большую котомку из оленьей шкуры. И сказала, что все, что я не надену на себя, поместится туда. И даже мой вещевой мешок. Я не поверила, но она оказалась права.
   Я беспокоилась о том, чем отплачу Мальмо и ее людям за помощь. Я предложила Мальмо последнее – лунное – платье, она посмотрела на него с вежливым восхищением, но не захотела брать его. Конечно, зачем в деревне эскимосов вечернее платье?! Намного больше Мальмо заинтересовал ящик груш из Франции. Мы с Тором немного съели, но большая часть осталась.
   Утром, когда я проснулась, ни Тора, ни Мальмо дома не оказалось. Я съела миску каши, которую оставили на огне, и надела кое-что из новой одежды. Когда я вышла на мороз, то почувствовала себя уютно и тепло и отправилась на берег.
   Я поднялась но самодельному трапу на корабль и неожиданно увидела Тора. Он сидел на старом месте у штурвала, рядом стоял бочонок с пивом.
   – Это твой завтрак? – спросила я сурово.
   – Напиток богов, – ухмыльнулся Тор и снова отхлебнул. Потом с удивлением посмотрел на мою новую экипировку. – Стала эскимоской, как я погляжу.
   – Тор, я собираюсь на север, – сказала я. Подошла к нему, чтобы сесть рядом.
   Он отхлебнул и поднял кружку.
   – «Север, север, север, она плыла в Асгард и дальше на север, север, север», – бодро пропел Тор.
   – Здесь хорошие люди, – продолжала я, не обращая внимания на пение. – Я уверена, что они помогут тебе починить лодку. Может, ты найдешь кого-то, кто захочет отправиться с тобой в новые земли. Или ты мог бы остаться с ними здесь. Уверена, они были бы тебе рады.
   – «Рады мы залам Валгаллы, где течет рекой эль и жарятся кабаньи головы!»
   – Тор, – сказала я, вставая перед ним так, чтобы он не мог отвести от меня взгляд. – Пиво скоро закончится. Ты не сможешь вечно себя в нем топить. Ты должен жить дальше. Начни новую жизнь или хотя бы новое путешествие. Нужно что-то делать.
   В его глазах что-то мелькнуло и исчезло.
   – «Север, север, север… в Асгард», – пропел он.
   Я встала.
   – Если смогу, я вернусь сюда, когда разберусь со своими делами. Чтобы посмотреть, что ты выбрал.
   – Север, – нараспев произнес Тор. – Роуз выбрала дорогу на север, север, север…
   Я подошла к ящику с грушами.
   – Отнесу его Мальмо и ее людям. Чтобы отплатить за их доброту.
   – Что, золотых платьев больше не осталось? – ухмыльнулся Тор.
   И снова наполнил кружку.
   – Прощай, Тор.

Недди

   Переезд в Тронхейм прошел гладко. Только Виллем решил остаться. Торск согласился купить половину фермы, поэтому они с Виллемом будут обрабатывать землю вместе.
   В Тронхейме мама и сестры занялись обустройством и отделкой нашего нового дома неподалеку от центра города. В нем были самые современные удобства, и мама очень радовалась. Папа и Сорен все время проводили у нового печатного станка, которым они восхищались, как нежные родители новорожденным.
   Я стал помощником мастера Эсксторма, уважаемого автора множества научных книг. Сам датский король поручил Эсксторму написать полную историю королевств Норвегии и Дании. Меня наняли в числе нескольких учеников помогать мастеру в этом труде. Эсксторм был славный, но очень занятой человек и редко появлялся в Тронхейме. Служба при дворе вынуждала его почти постоянно находиться в Дании.
   Я работал в бывшем монастыре, который мастер Эсксторм превратил в библиотеку для ученых, занимающихся религиозными и историческими исследованиями. Управлял библиотекой замечательный человек по имени Хавамаль, который раньше был монахом. Он заботился о драгоценной коллекции книг мастера. Хавамаль всегда был готов прийти на помощь. Он точно знал, где какая книга стоит, а иногда даже подсказывал номер страницы, на которой находились нужные мне сведения. Мы подружились.
   Мне очень нравилась моя новая жизнь.
   Сорен был слишком занят, и времени на подготовку к свадьбе у него почти не оставалось. Но Зара с помощью мамы и Зорды начала готовиться к весенней церемонии. Мы все страстно желали, чтобы к тому времени Роуз вернулась. А Виллем торжественно пообещал, что если Роуз возвратится на ферму, то он нам безотлагательно сообщит.
   Каждый день я шел домой с тайной надеждой, что сегодня такое сообщение придет. Но каждый новый день приносил новое разочарование.

Роуз

   Утром в день моего отъезда появилась Мальмо. Я уже упаковала все вещи и завтракала. Она вошла в дом и направилась прямо ко мне.
   – Если ты позволишь мне стать твоим проводником, я отправлюсь с тобой на север, – с ходу сказала она.
   У меня на мгновение пропал дар речи, и я подумала, что не поняла ее.
   – Ты хочешь пойти со мной на север, чтобы найти ледяной мост?
   Мальмо кивнула:
   – Я шаман и всегда хотела увидеть ледяной мост. Но я не осмеливалась бросить своих людей.
   – А теперь?
   – Теперь белый медведь в опасности, a seku nanoa – это мой зверь.
   – Что значит «мой зверь»?
   – У каждого шамана есть свой зверь. Это tornaq – источник силы. До того как ты явилась сюда, мне приснился белый медведь. Когда ты рассказала о своем путешествии, я решила, что это знак судьбы. Прошлой ночью мне приснилось, что я иду по ледяному полю. – Она махнула рукой в северном направлении. – И там я снова увидела seku nanoa. Он говорил с моей душой, поэтому я хочу идти с тобой. Но мне нельзя покидать мой народ надолго, – продолжала она. – Как только Седна позволит нам полюбоваться на ледяной мост, я тут же вернусь назад.
   Мальмо принесла длинный берестяной свиток с картой побережья северной части Гренландии. Она вела пальцем по дуге, изрезанной узкими длинными заливами, показывая мне наш путь: мы проплывем в глубь острова, а оттуда уже пойдем на север на лыжах.
   Я искренне поблагодарила Мальмо. Я была очень рада, что она решила пойти со мной. Не только потому, что она была опытнее и больше знала об этой земле, но и просто оттого, что она мне очень нравилась.
   Лодка, на которой мы должны были плыть, называлась каяк – маленькая двухместная посудина, управляемая веслом. Сверху она затянута прочной непромокаемой шкурой с двумя вырезами – для меня и Мальмо.
   К полудню мы с Мальмо закончили сборы. Я уже садилась в лодку, как вдруг Мальмо схватила меня за руку и показала в сторону деревни.
   Я повернулась и увидела, что к нам направляется Тор. Он все еще прихрамывал и опирался на костыль. Я выбралась из лодки и пошла ему навстречу. Он выглядел немного лучше, чем в прошлый раз, когда мы встречались, и я сразу поняла, что он трезв.
   – Пришел попрощаться, – проворчал он. – Не позволю, чтобы говорили, что у Тора дурные манеры.
   Я улыбнулась.
   – Хочу тебе кое-что дать в дорогу. – Он протянул мне свой кожаный мешочек с магнетитом.
   – Нет, нет… – возразила я.
   – Возьми, – чуть ли не с угрозой проговорил он. – Это не такой уж щедрый подарок для этой захолустной дыры, где дыхание замерзает прямо во рту. Я все равно подумывал сменить его на эти новомодные компасы.
   Если, конечно, на моем корабле еще можно куда-нибудь уплыть.
   – Наверняка можно. Ты его починишь.
   Он кивнул с отсутствующим видом. Потом наклонился и взял меня за руку:
   – Надеюсь, ты найдешь белого медведя. И все исправишь.
   – Спасибо, Тор.
   – Ну, мне пора на корабль. Там должно было на дне фляги остаться, – ухмыльнулся он.
   – Что ты будешь делать, когда все закончится?
   – Я слыхал, здесь варят что-то из оленьего молока. Может, попробую. А может, не буду. – Он подмигнул мне.
   Я поднялась на цыпочки и поцеловала Тора в заросшую щеку.
   – Прощай.
   Перед самым отъездом я положила в карман парки маленькую фигурку королевы Марабу. Наверное, мне очень пригодится ее храбрость, поэтому лучше держать ее под рукой.
   Мы оттолкнули каяк от берега. Мальмо принялась учить меня грести. Когда мы вышли из бухты и заскользили по волнам, я подумала, что плыть в этой лодке гораздо страшнее, чем на корабле Тора. Я сидела так близко к холодной воде, а грести было очень неудобно и утомительно. Но постепенно я привыкла к новым ощущениям и ритму, и мне даже понравилось чувствовать себя частью моря и использовать его силу и движение, чтобы толкать вперед нашу лодку.
   Мы плыли на север вдоль побережья. Чем дальше мы продвигались, тем больше в воде встречалось льда. Мы предельно внимательно продвигались между льдинами, и от напряжения у меня руки едва не отваливались. Вскоре нам попался большой айсберг, похожий на огромный белый замок с острыми верхушками. Мальмо сказала, что на Крайнем Севере море непроходимо для кораблей из-за льда.
   Девять дней мы гребли на север. Мальмо знала, где можно остановиться, чтобы отдохнуть и поесть. Если мы не находили убежища вроде ледяной пещеры, то натягивали шкуру, которую Мальмо захватила с собой. На десятый день мы добрались до Татке-фьорда. От одного вида огромных ледяных скал у меня замирало сердце. По сравнению с ними Ромсдал-фьорд около моего дома, впечатлявший меня в детстве, казался ручьем глубиной по колено.
   Здесь мы покинули море и свернули в Татке-фьорд. Мы молча плыли по реке, и я чувствовала тяжесть белоснежных вершин, стеной обступивших нас. Никогда еще не встречалась мне настолько оглушительная тишина, как здесь, в этом фьорде.
   Через полтора дня нам пришлось остановиться, потому что стало невозможно грести из-за льда. Мы вытащили лодку на берег и взяли вещи. Закрепляя каяк в снегу, Мальмо сказала:
   – Я заберу его на обратном пути. Дальше мы отправились пешком.
   Вещи сложили в котомки и закинули за спины. Лыжи прикрепили к котомкам. Сначала я чувствовала себя неуверенно, как будто малейшее дуновение ветра могло свалить меня с ног. Но постепенно привыкла к ноше за спиной и зашагала быстрее.
   Мы подошли к верхушке ледяной скалы. Это было очень тяжелое восхождение: котомка оттягивала плечи, воздух вылетал изо рта серебристым паром. Все вокруг было ослепительно белым, и я не понимала, как Мальмо определяет, куда идти. Но она уверенно шла вперед. Мы забрались на самый верх и надели лыжи.
   Чем дальше на север мы продвигались, тем холоднее становилось. Я думала, будто знаю, что такое холод. Но зимы в Норвегии больше походили на весны по сравнению с этим жестоким, пронизывающим морозом, сковавшим землю. Он, как хищный зверь, набрасывался на нас и высасывал малейшие частицы тепла и жизни из тела.
   Если бы со мной не было Мальмо, я бы погибла.
   – Хорошо, что у тебя такое тело, – сказала Мальмо. – Легче в мороз.
   По словам Мальмо, мой невысокий рост и крепкое телосложение были почти как у эскимосов, привыкших переносить такие морозы. А темные глаза, хотя у эскимосов они были еще темнее, помогали лучше защищаться от солнечных бликов на снегу. Смешно, но если бы я была гибкая, топкая и голубоглазая, как сестры, – всегда мечтала об этом в детстве! – то могла бы пропасть в суровых краях.
   Поверхность была довольно гладкой, и на лыжах мы быстро продвигались вперед. Мы мало разговаривали, сосредоточив все силы на движении. Костяные очки, которые я надела, постоянно замерзали, но я привыкла к тому, что смотреть на мир приходилось через покрытые толстым слоем инея ресницы. Сперва я пыталась сбивать иней, но обнаружила, что вместе с ним ломаются и ресницы. Поэтому я оставила в покое иней, хотя мне стало смешно: надо думать о выживании, а я беспокоюсь о сохранности ресниц!
   Однажды утром мы выползли из палатки и обнаружили, что по земле стелется густой белый туман. Когда мы тронулись в путь, Мальмо предупредила меня, что в этом тумане все выглядит не так, как обычно.
   Это был абсолютно белый мир, без конца и края.
   В одном месте я увидела огромный надвигающийся айсберг и закричала Мальмо, которая, казалось, собиралась въехать прямо в него. Оказалось, что это не айсберг, а небольшой снежный холм в нескольких лигах^[31] от нас.
   В тот вечер, когда мы забрались в палатку, Мальмо рассказывала мне истории про охотников, которые в этом тумане гонялись за огромными зверями, а находили всего лишь маленьких зайцев.
   – А однажды, – продолжала она, – один охотник из моих людей нашел детеныша белого медведя. Он протянул руку, дотронулся до шерсти и понял, что это большой белый медведь, который вот-вот бросится на него.
   Я недоверчиво посмотрела на Мальмо.
   – Это правда, – серьезно ответила та. Снежный туман продержался несколько дней. А следом за ним начался буран.

Королева троллей

   Приготовления к свадебному пиру идут полным ходом, но я начинаю терять терпение. Я не знала, насколько сложны королевские свадебные традиции в Ульдре. Надо бы отбросить их все и провести простую церемонию по моему собственному плану. Тогда мы с Миком могли бы соединиться когда угодно. Например, завтра.
   Раздражает, что нужно принимать во внимание и другие обстоятельства. Например, если я перенесу церемонию на более раннее время, южные тролли не успеют приехать. Свадьба должна стать символом исторической встречи двух наших земель. Изменив планы, можно потерять престиж и, не исключено, спровоцировать дипломатический разрыв.
   Более того, мой народ удивится, почему я не следую традициям Ульдра.
   Ну и пусть! Я сделаю так, как хочется мне.

Роуз

   Мальмо предсказала приближение бурана по облакам и ветру. Как всегда, спокойно и твердо, она начала учить меня делать снежный дом. Я вытащила специальный нож, который мне подарили в Неяке, и последовала советам Мальмо. Мы вырезали кирпичи из снега и складывали их друг на друга. У Мальмо выходили ровные прямоугольные кирпичики, а у меня поначалу какие-то кривобокие, но, когда мы заканчивали постройку, мои кирпичи уже стали похожи на настоящие. Пока я успевала вырезать один кирпич, Мальмо укладывала четыре, но со временем у меня стало получаться быстрее.
   Когда буран разыгрался в полную силу, мы укрылись в крепком, достаточно просторном снежном домике. Укладывая последние кирпичи, я увидела, что на меня надвигается стена снега. Не успела я опомниться, как меня сшибло с ног. Я едва могла дышать, но попыталась ползти к входу в дом. И не увидела его. Я испугалась не зная, что делать. Вдруг Мальмо схватила меня за руку и втянула в дом. Я легла на спину и долго не могла отдышаться.
   Я понятия не имела, сколько мы просидим в этой снежной крепости.
   Зато Мальмо знача. Она сказала, что это Нигея – ветер, который зарождается у самого основания мира, даже дальше Нильфхейма, и может содрать кожу с человека за несколько секунд. Говорили, что Нигея может дуть неделями. Я подумала, что Мальмо преувеличивает.
   Дни тянулись еле-еле, завывания ветра постоянно стояли в ушах. Я начала понимать, как люди теряют рассудок. К счастью, Мальмо умела выживать даже в таком ограниченном пространстве.
   На второй вечер Мальмо вытащила из мешка нож историй. Я не знала, что это такое, думала, что-то вроде ножа для снега. Он был маленький, костяной, необычной формы. На лезвии у него красовались замысловатые рисунки, изображения рыб, тюленей, солнца и моря.
   Мальмо жестом подозвала меня к себе и разровняла перед нами снег. Потом кончиком лезвия нарисовала картинку на ровной поверхности.
   Это был простой рисунок – силуэты людей, солнце, дерево, река. И вдруг словно наяву я представила то, что она рисовала. А Мальмо рассказывала про каждую фигуру свою историю.
   Первая сказка была про тюлениху, которая воспитала эскимосскую девочку, родители которой погибли во время охоты в море. Мальмо оказалась хорошей рассказчицей, и я сидела как зачарованная и разглядывала искусно вычерченные фигурки из сказки. Герои получались как живые, словно артисты на сцене.