Страница:
Необходимо подчеркнуть, что проблеме социальной справедливости в Новом Завете уделяется самое пристальное внимание. Иисус и его ученики в довольно жёсткой форме осуждают жадность, корысть, алчность, стяжательство, скаредность и многие другие пороки. Например, корыстолюбие последователи Иисуса вообще считали одним из смертных грехов, хотя в то время корыстолюбие выражалось всего лишь в простой привязанности к своему имуществу. Эти взгляды, по всей видимости, были унаследованы Иисусом от его двоюродного брата, Иоанна Крестителя. Как известно, тот жил в пустыне и вёл весьма аскетический образ жизни. Он «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищей его были акриды и дикий мёд» (Мф., III, 4). Безусловно, отношение Иоанна к богатству и земным благам служило достойным примером многим его соплеменникам, в том числе Иисусу: «…у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же… ничего не требуйте более определённого вам… никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк., III, 11–14).
О необходимости общности имущества говорится не только в Евангелиях. Эта сторона жизни грядущего нового общества, то есть принцип социальной справедливости, широко освещается и в Деяниях святых апостолов: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» (Деян.,[17] I V, 32, 34–37; V, 1 и след.).
Если заглянуть в Ветхий Завет и внимательно почитать сочинения древнееврейских пророков, можно обнаружить мысль, которая красной нитью проходит через каждую страницу Святого Писания. Эта мысль обращена не только к простым людям, но и к правителям, доказывая непосвящённым и лишний раз напоминая сведущим, что Бог есть мститель за бедного человека и защитник слабого. Кому-то может показаться удивительным, что почти все ветхозаветные пророки слово «богач» считали синонимом таких понятий, как «злой», «нечестивец» и «насильник». Напротив, слово «бедняк» они толковали как «смиренный», «кроткий» и «благочестивый».
Автор книги Еноха, ветхозаветного апокрифа[18] идет дальше. В своём произведении он сурово порицает богатство и роскошь, которые представлены на страницах книги как самые настоящие преступления и злодеяния (Енох, XLVI, 4–8). В качестве наглядного примера можно привести следующие слова: «…горе вам, строящим дворцы путом других. Каждый камень и каждый кирпич, из которых они сложены, – грех» (Енох, XCIX, 13,14). «…Кто спешит разбогатеть, тот не останется ненаказанным… Спешит к богатству завистливый человек и не думает, что нищета постигнет его. Дающий нищему не обеднеет, а кто закрывает глаза свои на него, на том много проклятия» (Притч.,[19] XXVIII, 20, 22, 27). «Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство его от несчастных случаев… Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришёл он, таким и отходит…» (Еккл.,[20] V, 12–15).
Вполне естественно, что традиция ветхозаветных пророков осуждать и порицать богатых перешла и в Новый Завет. Ведь Иисус, разрабатывая своё новое учение, не мог обойтись без основных положений единственной существовавшей в регионе монотеистической религии. К тому же он и сам был по происхождению иудеем, и нам совершенно неизвестно, чем он занимался более тридцати лет после своего рождения. Вполне вероятно, что Иисус много путешествовал, где-то и чему-то учился, с кем-то беседовал, изучал какие-то научные труды, тексты Священного Писания и т. д. По его стремлению, например, к справедливости можно сделать вывод о том, что Иисус, возможно, был знаком с принципами буддизма. Новый Завет вообще наполнен мыслями о социальной справедливости и равноправии. Этим идеям посвящены многие притчи Иисуса (Мф., XX, 1–16). Я думаю, было бы полным невежеством и лукавством утверждать, что Иисус придумывал своё учение с нуля, не используя опыта других религий. Ведь отрицать тот факт, что он был очень культурным и начитанным человеком, бессмысленно. Стоит только повнимательнее почитать места в Евангелии, где Иисус ведёт дискуссии с фарисеями, отвечает на их каверзные вопросы, вникнуть в смысл его притч, дабы понять, что перед нами весьма образованный человек, остроумный и порой даже резкий в выражениях. Я представляю себе, каков был бы литературный язык Нового Завета, если бы он был написан лично Иисусом, а не евангелистами. Однако вернёмся к основной теме нашего разговора – обустройству нового общества, которое Иисус собирался возвести на обломках старой веры.
Итак, бедность, которая возводится ветхозаветными пророками в ранг святости, находит отзыв в устах и самого Иисуса и его апостолов. Это слово звучит у них как синоним слову «святой». «Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение, горе вам, пресыщенные ныне, ибо вос-плачете и возрыдаете…» (Лк., VI, 24–25). «Но, когда делаешь пир, зови нищих, увеченных, хромых, слепых, и блажен будешь…» (Лк., XIV, 12–14). Бедность и нищета в учении Иисуса тот самый идеал, от которого истинные его последователи никогда не отходили, вернее, старались не отходить. В других главах мы обязательно подробно рассмотрим, соблюдается ли этот древний принцип, по которому жил его основатель, а сейчас только замечу, что не владеть ничем – вот истинное евангельское состояние нового общества под названием «Царство Божие».
«Сделать бедность предметом любви и желания, возвысить на пьедестал нищего и освятить рубище бедняка – смелый переворот, который не понравится сильным мира» – такой вывод о концепции построения нового христианского общества сделал в своей книге «Жизнь Иисуса» известный историк религии Э. Ренан.[21] И нужно сказать, что бедность надолго осталось идеалом истинных последователей Иисуса.
Именно поэтому Евангелие по существу своему и смыслу является воззванием к солидарности и братству в пользу рабов и бедных. Именно поэтому Иисус восклицает, что заберёт обещанное Богом Царство у богатых и отдаст его бедным людям: «Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его…» (Мф., XXI, 43). Весьма смелое высказывание, за которое не только власть имущие, но и ближайшие родственники посчитали его сумасшедшим: «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя. А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе вельзевула…» (Мк., III, 21–22).
«Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтоб и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь… если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Ибо и братья Его не веровали в Него» (Ин., VII, 3–5), Иисус, невзирая на то, что ему и его идеям не верят даже самые близкие люди, отказывается от них ради своих высоких идеалов. «Когда же Он говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф., XII, 46–50; Лк., VIII, 20–21). Он продолжает свою деятельность и проповедует социальную справедливость. Но из речей Иисуса не следует понимать, что он хотел всеобщей нищеты и бедности на земле. Ничего подобного! Он никогда не требовал от людей отречения от всего земного, хотя порой в минуту какого-то внутреннего раздражения или досады с его уст срывались довольно резкие слова о том, что «если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 26), но, скорее всего, это был его призыв к борьбе и самопожертвованию в решающую минуту, когда необходимо было действовать, а не рассуждать о прелестях бытия. «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф., VII, 19). Конечно же, Иисус был прав, ибо борьба не может быть без жертв, и он это понимал, как никто другой: ведь ему пришлось за свои идеалы пойти на крест и претерпеть жуткие мучения, отказавшись от сытой и спокойной мирской жизни, которую он вполне мог себе устроить.
Другим, не менее важным, чем равенство и справедливость, условием создания своего царства Иисус считал достижение всеобщего братства, без которого построение новой жизни было бы просто невозможно. Объединить людей в одну семью, где все стали бы друг другу братьями и сёстрами, можно было только на основе искренней любви к Богу, милосердия к людям и взаимного прощения. В этом, по-видимому, заключался принцип воспитания новой общности людей. «Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк., XII, 29–31; Мф., XXII, 37–39).
Иисус всегда считал, что настоящее братство между людьми создает даже не религиозная вера, но доброта и милосердие по отношению к другим. В этой связи очень поучительна его притча об ограбленном путешественнике, священнике и прохожем (Лк., X, 30–37). Эту свою мысль о взаимной любви и помощи Иисус всегда проводил последовательно и повсеместно на протяжении всей пророческой деятельности. Кроме того, Иисус считал, что ячейкой, цементирующей новое общество, призвана стать крепкая и нерушимая семья (Мф., XIX, 3–12; Мк., X, 1–12).
Большое внимание в своей теории строительства нового общества Иисус уделял людям, которых он собирался призвать к тяжёлому созидательному труду, ибо прекрасно понимал, что им предстоит очень нелёгкое дело, так как обновление мира не произойдёт само по себе. «…Не придёт Царство Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лк., XVII, 20–21 и далее). Иисус не был наивным человеком. Он предполагал, что для преобразования мира потребуются годы, ибо для великих реформ и великих строек нужно было в первую очередь перевоспитать самого человека, переделать его душу, мировосприятие, то есть создать новый тип людей для созидания, задуманного им Божьего Царства. А каким Иисус видел человека будущего, можно, пожалуй, узнать, если вновь обратиться к древнему апокрифу под названием «Апокалипсис Петра». Вот что говорится в нём о людях, которые будут проживать в новом христианском обществе: «Тела их были белее всякого снега и краснее всякой розы, и красное у них смешано с белым. Я просто не могу описать их красоту. Волосы у них были волнистые и блестящие, обрамлявшие их лица и плечи, как венок, сплетённый из нардового дерева и пёстрых цветов, или как радуга в воздухе». Но внешнее благородство и прекрасный облик людей нового общества обязательно, по замыслу Иисуса, должны были сочетаться с высокими духовными помыслами, завещанными ветхозаветными пророками и праведниками: «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и посевающий раздор между братьями» (Притч., VI, 16–19). И для созидания такого Царства, что удивительно, Иисус остановил свой выбор не на господствующей политической элите и даже не на религиозных руководителях, а тем паче не на высших церковных иерархах (священники, по его замыслу, вообще не будут и не должны воздвигать общество всеобщего счастья и благоденствия), а на представителях простого народа, смиренных и малых, не богатых и имущих. Причём эта мысль чётко проходит через все Евангелия, именно на ней Иисус акцентирует особенно внимание, когда затрагивает тему Небесного Царства. (Мф., V, 3,10; XIX, 23–24; XX, 16; XXI, 31; XXII, 2; Мк., X, 23–25; Лк., VI, 20; XIII, 30; XIV, 11; XVIII, 14, 24–25). Пожалуй, данная идея – создание совершенно нового общества, свободного от зла, нищеты, бедности и всяких прочих пороков, – стала основной целью его жизни. Иисус придерживался этой цели до конца дней, посвятив ей себя полностью и всецело.
Нельзя не сказать и о том, что особое внимание в своём учении Иисус уделял детям. Он всегда считал, что именно для них и их будущего создаётся новое общество, в которое они должны вступить первыми. Когда в Евангелии речь заходит о детях, сразу же бросается в глаза какое-то необыкновенно трепетное отношение к ним Иисуса. Он не просто любит детей, он их обожает, отводит для них особое место в своём грядущем царстве. В проповедях и пророчествах Иисус не упускал случая повторить мысль о том, что дети существа священные, что именно им принадлежит Царство Божие, что любой младенец по факту своего рождения получает право беспрепятственно вступить в него, ибо ребёнок принимает общество искренне и без всякой корысти. Он даже подчёркивал, что Бог скрывает свои мысли от мудрецов, но открывает свои знания перед ребёнком. «И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Моё, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не меня принимает, но Пославшего Меня». (Мф., X, 42; XI, 25; XVIII, 1–5, 10, 14; XIX, 14; Мк., IX, 36–37; X, 14, 15; Лк., IX, 46–48; X, 21; XVII, 2; XVIII, 16).
Всё, что было сказано выше о новом обществе, связано в первую очередь с его надстройкой, то есть той частью, которая покоится на каком-то определённом базисе, детерминированном экономическими отношениями. Так какие же экономические отношения предполагал заложить в основу своего «Царства» Иисус? А Иисус считал, что создание общины, в которой понятия «частная собственность» не существовало бы вообще и никогда, это и есть первый шаг на пути в Царство Небесное. Как человек, обладавший интуицией, он должен был понимать, что перевоспитание человека всего лишь часть общего плана по переустройству мира. Ведь без изменения форм собственности такую сложную задачу выполнить практически нельзя. Поэтому Иисус выдвинул довольно чёткую и смелую для своего времени экономическую программу реформирования общества. И в основу этой уникальной программы была положена общественная собственность. Ниже, в других главах моей книги, я более подробно остановлюсь на этой теме, когда речь будет идти о первых христианских общинах, в которых ученики Иисуса всё-таки предприняли попытку претворить идеи своего гениального учителя в жизнь. Конечно, в силу своей бездарности, необразованности, глупости, наивности, невежества, ограниченности они не справились с задачами, для выполнения которых требовался незаурядный ум их великого пастыря. Да и не могли ученики Иисуса стать достойными его наследниками. Ведь в душе они, по существу, оставались обычными рыбаками, пекарями, ткачами, каменщиками. Им было не под силу взвалить на свои плечи тяжелейший груз необычных мыслей своего учителя, которые задавили даже его самого, что же было тогда говорить о простых людях, способных только на обыденные дела, но не на подвиг и самопожертвование.
А теперь самое время вернуться к Нагорной проповеди. Конечно же, слова «не убий» принадлежат не Иисусу. Они были сказаны задолго до его появления на свет, и относились они к десяти заповедям, которые пророк Моисей получил от Бога в качестве закона для еврейского народа. Однако сразу же стоит подчеркнуть, что, говоря об аксиологическом аспекте данных правил поведения, записанных на каменных скрижалях и затем помещённых в Пятикнижие,[22] не стоит забывать, что эти правила были исключительной прерогативой иудейского народа. Нет смысла оспаривать тот факт, что впервые о человеческой жизни как о высшей ценности упоминается в Ветхом Завете. Это и неудивительно. Ведь в то время монотеистической религией, то есть единобожием, обладали только евреи, и потому соблюдение десяти заповедей (Втор., V, 6–21) касалось только иудеев. В отношении же других народов этих правил морали можно было и не придерживаться, чем иудеи не преминули воспользоваться, когда покоряли необходимые им жизненные пространства, разоряя и изгоняя племена язычников с родных земель, но на эту тему мы поговорим более подробно в другой главе, а сейчас вернёмся к нашей теме.
Итак, мы остановились на том, что фраза «не убий» принадлежит не Иисусу. Однако он упорно повторяет её в своей Нагорной проповеди, обращаясь с программной речью к народу. Но в отличие от Моисея, получившего свои заповеди только для еврейского народа, Иисус обратился с Нагорной проповедью (Мф., V–VII; Лк., VI, 17–49) к людям, независимо от их национальной и религиозной принадлежности, ведь в областях, которые посещал Иисус со своими учениками, проживали в основном язычники. Стоит заметить, что иудаизм как религия имел весьма сильные позиции только в Иудее, так как большинство населения составляли евреи, в то время как в других районах Палестины – Самарии, Галилее, Перее, Десятиградии – проживали финикийцы, самаряне, сирийцы, ханааняне и др. И количество их среди его слушателей было довольно значительно, об этом имеется свидетельство в самом Евангелии: «И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах[23] их… И следовали за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана» (Мф., IV, 23–25).
Стоит также упомянуть и о том, что предтечей появления столь блистательной программной речи Иисуса было незаурядное знание Писания. При внимательном изучении текста Нагорной проповеди – обращений, призывов и слов, заключённых в ней, – вполне можно сделать вывод о том, что это обращение Иисуса является неким моральным кодексом нравственного поведения человека, когда принцип «возлюби ближнего как самого себя» становится основой существования человеческого рода. В противном же случае всем людям грозила гибель и полное исчезновение, если убить человека столь же легко, как зарезать жертвенную овцу или курицу.
Читая Нагорную проповедь, приходишь к выводу, что для Иисуса столь яркое выступление было очень смелым поступком. Хотя народ ходил за ним толпами, нельзя забывать о том, что этот народ вполне естественно был подвержен и влиянию иудаизма. Иисусу приходилось довольно часто вступать в споры и в дискуссии с представителями духовенства. В принципе, его могли арестовать сразу и притащить сначала в местную синагогу, а уже оттуда в Иерусалим на суд синедриона.[24] Да и римские наместники в лице прокураторов строго следили за порядком на подвластных им территориях. Но тем не менее Иисус не побоялся выступить перед народом в самом начале своей деятельности с этим смелым по тем временам и весьма оригинальным программным заявлением. Следует обратить внимание и на то, что этим выступлением Иисус не только чётко обозначил приоритеты своих шагов в будущем, но и предъявил довольно жёсткие требования к тем своим сподвижникам, кто собирался следовать за ним.
Иисус искренне стремился помочь простым людям обрести новую жизнь, пытался изменить саму сущность бытия, понятие о любви, верности, дружбе, чести, подлости, предательстве или хотя бы ответить на вечный вопрос: что есть истина? Существует ли она в абсолютном смысле или у каждого своя? Действительно ли миром правят ложь, наветы и кривда? Где проходит граница между долгом и совестью? Как отличить честь от самовлюблённости, возведённой в ранг гордыни, в чём разница между лицемерием и порядочностью и что страшнее для человека – алчность, замешанная на тщеславии, или жадность, порождённая завистью? Можно ли считать убийцу героем, если он совершил своё преступление за правое дело, и стоит ли оправдывать предательство пустыми разговорами о долге, а самопожертвование ради любви предавать осмеянию? Почему смелость и отвага сегодня не в почёте, а наглость и подлость вызывают уважение? Можно ли, выдавая ханжество за добродетель, лакейство за уважение, а скупость и скаредность маскируя заботами о людях, говорить, что грядёт время справедливости и милосердия? Как отличить истинное чаяние порядочного человека о благе всех и вся от пустой суеты и лукавого словоблудия случайного пророка? Разве все эти имеющие вполне теллурическое происхождение вопросы, поставленные Иисусом перед обществом, не являются революционными не только для того, но и для нашего времени? А цель у него была одна – изменить людей, придать их поступкам духовность, культуру, побудить их быть гуманными по отношению друг к другу, видеть в себе и других людей, но не рабов.
Необходимо подчеркнуть, что планы Иисуса с самого начала его деятельности были довольно амбициозными, ведь он сразу заявил себя великим реформатором. По словам ветхозаветного пророка Исаии,[25] Иисус обозначил себя как проповедника нового грядущего общества всеобщей справедливости: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовество-вать нищим и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк., IV, 18–19). Хотя всем этим планам Иисуса по ряду объективных причин не суждено было претвориться в жизнь, нужно признать, что с его стороны всё-таки была предпринята смелая попытка что-то изменить в мире царившей несправедливости. Заслуга Иисуса заключалась в первую очередь в том, что он первым среди людей не только смог предвидеть идейно-нравственные изменения в обществе, но и провозгласил их неизбежность и окончательную победу в будущем. Именно поэтому Иисусу удалось выработать довольно дерзкую для того времени по содержанию социальную программу, основой которой являлось равенство всех людей, свобода от гнёта и эксплуатации, экономическое благополучие, братство и милосердие. И, кроме того, предложил пути практического претворения её в жизнь. Краеугольными камнями нового учения, по мнению самого Иисуса, являлись две его заповеди: «…Господь Бог наш есть Господь единый. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею: вот, первая заповедь. Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя: иной большей сих заповедей нет» (Мк., XII, 29–31). Уже потом он добавил, что именно на них зиждутся пророки, подчёркивая тем самым необходимость соблюдения десяти заповедей, которые оставил Бог Моисею на каменных скрижалях, но как правил не исключительно иудейских, а общечеловеческих, принадлежащих всем людям. Кроме того, важным пунктом его программы по созданию нового общества являлся принцип равноправия в повседневной жизни, и особенно перед законом. Иисус чётко заявил об этом в своём наставлении апостолам: «…вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да будет так: а кто хочет между вами быть бульшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом…» (Мф., XX, 25–27). В новом обществе предусматривалось полное переустройство и изменение социальной структуры: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф., XIX, 30). Может быть, именно из этих слов через пару тысяч лет родился лозунг, что «кухарка сможет управлять государством»?
Итак, подводя черту, можно сделать вывод, что учение Иисуса – это на самом деле довольно конкретно разработанная программа социально-экономического преобразования мира, которая вполне чётко изложена в трёх синоптических Евангелиях Нового Завета. Данная программа включает в себя несколько основных пунктов:
• Разрушение «старого» мира до полного основания: «И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне» (Мк., XII, 1–2; Мф., XXIV, 1–2; Лк., XXI, 5–6). То есть, другими словами, полная смена общественно-экономической формации путём кардинального её слома и замены принципиально новым общественным устройством.
О необходимости общности имущества говорится не только в Евангелиях. Эта сторона жизни грядущего нового общества, то есть принцип социальной справедливости, широко освещается и в Деяниях святых апостолов: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» (Деян.,[17] I V, 32, 34–37; V, 1 и след.).
Если заглянуть в Ветхий Завет и внимательно почитать сочинения древнееврейских пророков, можно обнаружить мысль, которая красной нитью проходит через каждую страницу Святого Писания. Эта мысль обращена не только к простым людям, но и к правителям, доказывая непосвящённым и лишний раз напоминая сведущим, что Бог есть мститель за бедного человека и защитник слабого. Кому-то может показаться удивительным, что почти все ветхозаветные пророки слово «богач» считали синонимом таких понятий, как «злой», «нечестивец» и «насильник». Напротив, слово «бедняк» они толковали как «смиренный», «кроткий» и «благочестивый».
Автор книги Еноха, ветхозаветного апокрифа[18] идет дальше. В своём произведении он сурово порицает богатство и роскошь, которые представлены на страницах книги как самые настоящие преступления и злодеяния (Енох, XLVI, 4–8). В качестве наглядного примера можно привести следующие слова: «…горе вам, строящим дворцы путом других. Каждый камень и каждый кирпич, из которых они сложены, – грех» (Енох, XCIX, 13,14). «…Кто спешит разбогатеть, тот не останется ненаказанным… Спешит к богатству завистливый человек и не думает, что нищета постигнет его. Дающий нищему не обеднеет, а кто закрывает глаза свои на него, на том много проклятия» (Притч.,[19] XXVIII, 20, 22, 27). «Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство его от несчастных случаев… Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понести в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришёл он, таким и отходит…» (Еккл.,[20] V, 12–15).
Вполне естественно, что традиция ветхозаветных пророков осуждать и порицать богатых перешла и в Новый Завет. Ведь Иисус, разрабатывая своё новое учение, не мог обойтись без основных положений единственной существовавшей в регионе монотеистической религии. К тому же он и сам был по происхождению иудеем, и нам совершенно неизвестно, чем он занимался более тридцати лет после своего рождения. Вполне вероятно, что Иисус много путешествовал, где-то и чему-то учился, с кем-то беседовал, изучал какие-то научные труды, тексты Священного Писания и т. д. По его стремлению, например, к справедливости можно сделать вывод о том, что Иисус, возможно, был знаком с принципами буддизма. Новый Завет вообще наполнен мыслями о социальной справедливости и равноправии. Этим идеям посвящены многие притчи Иисуса (Мф., XX, 1–16). Я думаю, было бы полным невежеством и лукавством утверждать, что Иисус придумывал своё учение с нуля, не используя опыта других религий. Ведь отрицать тот факт, что он был очень культурным и начитанным человеком, бессмысленно. Стоит только повнимательнее почитать места в Евангелии, где Иисус ведёт дискуссии с фарисеями, отвечает на их каверзные вопросы, вникнуть в смысл его притч, дабы понять, что перед нами весьма образованный человек, остроумный и порой даже резкий в выражениях. Я представляю себе, каков был бы литературный язык Нового Завета, если бы он был написан лично Иисусом, а не евангелистами. Однако вернёмся к основной теме нашего разговора – обустройству нового общества, которое Иисус собирался возвести на обломках старой веры.
Итак, бедность, которая возводится ветхозаветными пророками в ранг святости, находит отзыв в устах и самого Иисуса и его апостолов. Это слово звучит у них как синоним слову «святой». «Горе вам, богатые, ибо вы уже получили своё утешение, горе вам, пресыщенные ныне, ибо вос-плачете и возрыдаете…» (Лк., VI, 24–25). «Но, когда делаешь пир, зови нищих, увеченных, хромых, слепых, и блажен будешь…» (Лк., XIV, 12–14). Бедность и нищета в учении Иисуса тот самый идеал, от которого истинные его последователи никогда не отходили, вернее, старались не отходить. В других главах мы обязательно подробно рассмотрим, соблюдается ли этот древний принцип, по которому жил его основатель, а сейчас только замечу, что не владеть ничем – вот истинное евангельское состояние нового общества под названием «Царство Божие».
«Сделать бедность предметом любви и желания, возвысить на пьедестал нищего и освятить рубище бедняка – смелый переворот, который не понравится сильным мира» – такой вывод о концепции построения нового христианского общества сделал в своей книге «Жизнь Иисуса» известный историк религии Э. Ренан.[21] И нужно сказать, что бедность надолго осталось идеалом истинных последователей Иисуса.
Именно поэтому Евангелие по существу своему и смыслу является воззванием к солидарности и братству в пользу рабов и бедных. Именно поэтому Иисус восклицает, что заберёт обещанное Богом Царство у богатых и отдаст его бедным людям: «Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его…» (Мф., XXI, 43). Весьма смелое высказывание, за которое не только власть имущие, но и ближайшие родственники посчитали его сумасшедшим: «И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя. А книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что Он имеет в Себе вельзевула…» (Мк., III, 21–22).
«Тогда братья Его сказали Ему: выйди отсюда и пойди в Иудею, чтоб и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь… если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Ибо и братья Его не веровали в Него» (Ин., VII, 3–5), Иисус, невзирая на то, что ему и его идеям не верят даже самые близкие люди, отказывается от них ради своих высоких идеалов. «Когда же Он говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф., XII, 46–50; Лк., VIII, 20–21). Он продолжает свою деятельность и проповедует социальную справедливость. Но из речей Иисуса не следует понимать, что он хотел всеобщей нищеты и бедности на земле. Ничего подобного! Он никогда не требовал от людей отречения от всего земного, хотя порой в минуту какого-то внутреннего раздражения или досады с его уст срывались довольно резкие слова о том, что «если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 26), но, скорее всего, это был его призыв к борьбе и самопожертвованию в решающую минуту, когда необходимо было действовать, а не рассуждать о прелестях бытия. «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Мф., VII, 19). Конечно же, Иисус был прав, ибо борьба не может быть без жертв, и он это понимал, как никто другой: ведь ему пришлось за свои идеалы пойти на крест и претерпеть жуткие мучения, отказавшись от сытой и спокойной мирской жизни, которую он вполне мог себе устроить.
Другим, не менее важным, чем равенство и справедливость, условием создания своего царства Иисус считал достижение всеобщего братства, без которого построение новой жизни было бы просто невозможно. Объединить людей в одну семью, где все стали бы друг другу братьями и сёстрами, можно было только на основе искренней любви к Богу, милосердия к людям и взаимного прощения. В этом, по-видимому, заключался принцип воспитания новой общности людей. «Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк., XII, 29–31; Мф., XXII, 37–39).
Иисус всегда считал, что настоящее братство между людьми создает даже не религиозная вера, но доброта и милосердие по отношению к другим. В этой связи очень поучительна его притча об ограбленном путешественнике, священнике и прохожем (Лк., X, 30–37). Эту свою мысль о взаимной любви и помощи Иисус всегда проводил последовательно и повсеместно на протяжении всей пророческой деятельности. Кроме того, Иисус считал, что ячейкой, цементирующей новое общество, призвана стать крепкая и нерушимая семья (Мф., XIX, 3–12; Мк., X, 1–12).
Большое внимание в своей теории строительства нового общества Иисус уделял людям, которых он собирался призвать к тяжёлому созидательному труду, ибо прекрасно понимал, что им предстоит очень нелёгкое дело, так как обновление мира не произойдёт само по себе. «…Не придёт Царство Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лк., XVII, 20–21 и далее). Иисус не был наивным человеком. Он предполагал, что для преобразования мира потребуются годы, ибо для великих реформ и великих строек нужно было в первую очередь перевоспитать самого человека, переделать его душу, мировосприятие, то есть создать новый тип людей для созидания, задуманного им Божьего Царства. А каким Иисус видел человека будущего, можно, пожалуй, узнать, если вновь обратиться к древнему апокрифу под названием «Апокалипсис Петра». Вот что говорится в нём о людях, которые будут проживать в новом христианском обществе: «Тела их были белее всякого снега и краснее всякой розы, и красное у них смешано с белым. Я просто не могу описать их красоту. Волосы у них были волнистые и блестящие, обрамлявшие их лица и плечи, как венок, сплетённый из нардового дерева и пёстрых цветов, или как радуга в воздухе». Но внешнее благородство и прекрасный облик людей нового общества обязательно, по замыслу Иисуса, должны были сочетаться с высокими духовными помыслами, завещанными ветхозаветными пророками и праведниками: «Вот шесть, что ненавидит Господь, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и посевающий раздор между братьями» (Притч., VI, 16–19). И для созидания такого Царства, что удивительно, Иисус остановил свой выбор не на господствующей политической элите и даже не на религиозных руководителях, а тем паче не на высших церковных иерархах (священники, по его замыслу, вообще не будут и не должны воздвигать общество всеобщего счастья и благоденствия), а на представителях простого народа, смиренных и малых, не богатых и имущих. Причём эта мысль чётко проходит через все Евангелия, именно на ней Иисус акцентирует особенно внимание, когда затрагивает тему Небесного Царства. (Мф., V, 3,10; XIX, 23–24; XX, 16; XXI, 31; XXII, 2; Мк., X, 23–25; Лк., VI, 20; XIII, 30; XIV, 11; XVIII, 14, 24–25). Пожалуй, данная идея – создание совершенно нового общества, свободного от зла, нищеты, бедности и всяких прочих пороков, – стала основной целью его жизни. Иисус придерживался этой цели до конца дней, посвятив ей себя полностью и всецело.
Нельзя не сказать и о том, что особое внимание в своём учении Иисус уделял детям. Он всегда считал, что именно для них и их будущего создаётся новое общество, в которое они должны вступить первыми. Когда в Евангелии речь заходит о детях, сразу же бросается в глаза какое-то необыкновенно трепетное отношение к ним Иисуса. Он не просто любит детей, он их обожает, отводит для них особое место в своём грядущем царстве. В проповедях и пророчествах Иисус не упускал случая повторить мысль о том, что дети существа священные, что именно им принадлежит Царство Божие, что любой младенец по факту своего рождения получает право беспрепятственно вступить в него, ибо ребёнок принимает общество искренне и без всякой корысти. Он даже подчёркивал, что Бог скрывает свои мысли от мудрецов, но открывает свои знания перед ребёнком. «И, взяв дитя, поставил его посреди них и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Моё, тот принимает Меня; а кто Меня примет, тот не меня принимает, но Пославшего Меня». (Мф., X, 42; XI, 25; XVIII, 1–5, 10, 14; XIX, 14; Мк., IX, 36–37; X, 14, 15; Лк., IX, 46–48; X, 21; XVII, 2; XVIII, 16).
Всё, что было сказано выше о новом обществе, связано в первую очередь с его надстройкой, то есть той частью, которая покоится на каком-то определённом базисе, детерминированном экономическими отношениями. Так какие же экономические отношения предполагал заложить в основу своего «Царства» Иисус? А Иисус считал, что создание общины, в которой понятия «частная собственность» не существовало бы вообще и никогда, это и есть первый шаг на пути в Царство Небесное. Как человек, обладавший интуицией, он должен был понимать, что перевоспитание человека всего лишь часть общего плана по переустройству мира. Ведь без изменения форм собственности такую сложную задачу выполнить практически нельзя. Поэтому Иисус выдвинул довольно чёткую и смелую для своего времени экономическую программу реформирования общества. И в основу этой уникальной программы была положена общественная собственность. Ниже, в других главах моей книги, я более подробно остановлюсь на этой теме, когда речь будет идти о первых христианских общинах, в которых ученики Иисуса всё-таки предприняли попытку претворить идеи своего гениального учителя в жизнь. Конечно, в силу своей бездарности, необразованности, глупости, наивности, невежества, ограниченности они не справились с задачами, для выполнения которых требовался незаурядный ум их великого пастыря. Да и не могли ученики Иисуса стать достойными его наследниками. Ведь в душе они, по существу, оставались обычными рыбаками, пекарями, ткачами, каменщиками. Им было не под силу взвалить на свои плечи тяжелейший груз необычных мыслей своего учителя, которые задавили даже его самого, что же было тогда говорить о простых людях, способных только на обыденные дела, но не на подвиг и самопожертвование.
А теперь самое время вернуться к Нагорной проповеди. Конечно же, слова «не убий» принадлежат не Иисусу. Они были сказаны задолго до его появления на свет, и относились они к десяти заповедям, которые пророк Моисей получил от Бога в качестве закона для еврейского народа. Однако сразу же стоит подчеркнуть, что, говоря об аксиологическом аспекте данных правил поведения, записанных на каменных скрижалях и затем помещённых в Пятикнижие,[22] не стоит забывать, что эти правила были исключительной прерогативой иудейского народа. Нет смысла оспаривать тот факт, что впервые о человеческой жизни как о высшей ценности упоминается в Ветхом Завете. Это и неудивительно. Ведь в то время монотеистической религией, то есть единобожием, обладали только евреи, и потому соблюдение десяти заповедей (Втор., V, 6–21) касалось только иудеев. В отношении же других народов этих правил морали можно было и не придерживаться, чем иудеи не преминули воспользоваться, когда покоряли необходимые им жизненные пространства, разоряя и изгоняя племена язычников с родных земель, но на эту тему мы поговорим более подробно в другой главе, а сейчас вернёмся к нашей теме.
Итак, мы остановились на том, что фраза «не убий» принадлежит не Иисусу. Однако он упорно повторяет её в своей Нагорной проповеди, обращаясь с программной речью к народу. Но в отличие от Моисея, получившего свои заповеди только для еврейского народа, Иисус обратился с Нагорной проповедью (Мф., V–VII; Лк., VI, 17–49) к людям, независимо от их национальной и религиозной принадлежности, ведь в областях, которые посещал Иисус со своими учениками, проживали в основном язычники. Стоит заметить, что иудаизм как религия имел весьма сильные позиции только в Иудее, так как большинство населения составляли евреи, в то время как в других районах Палестины – Самарии, Галилее, Перее, Десятиградии – проживали финикийцы, самаряне, сирийцы, ханааняне и др. И количество их среди его слушателей было довольно значительно, об этом имеется свидетельство в самом Евангелии: «И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах[23] их… И следовали за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана» (Мф., IV, 23–25).
Стоит также упомянуть и о том, что предтечей появления столь блистательной программной речи Иисуса было незаурядное знание Писания. При внимательном изучении текста Нагорной проповеди – обращений, призывов и слов, заключённых в ней, – вполне можно сделать вывод о том, что это обращение Иисуса является неким моральным кодексом нравственного поведения человека, когда принцип «возлюби ближнего как самого себя» становится основой существования человеческого рода. В противном же случае всем людям грозила гибель и полное исчезновение, если убить человека столь же легко, как зарезать жертвенную овцу или курицу.
Читая Нагорную проповедь, приходишь к выводу, что для Иисуса столь яркое выступление было очень смелым поступком. Хотя народ ходил за ним толпами, нельзя забывать о том, что этот народ вполне естественно был подвержен и влиянию иудаизма. Иисусу приходилось довольно часто вступать в споры и в дискуссии с представителями духовенства. В принципе, его могли арестовать сразу и притащить сначала в местную синагогу, а уже оттуда в Иерусалим на суд синедриона.[24] Да и римские наместники в лице прокураторов строго следили за порядком на подвластных им территориях. Но тем не менее Иисус не побоялся выступить перед народом в самом начале своей деятельности с этим смелым по тем временам и весьма оригинальным программным заявлением. Следует обратить внимание и на то, что этим выступлением Иисус не только чётко обозначил приоритеты своих шагов в будущем, но и предъявил довольно жёсткие требования к тем своим сподвижникам, кто собирался следовать за ним.
Иисус искренне стремился помочь простым людям обрести новую жизнь, пытался изменить саму сущность бытия, понятие о любви, верности, дружбе, чести, подлости, предательстве или хотя бы ответить на вечный вопрос: что есть истина? Существует ли она в абсолютном смысле или у каждого своя? Действительно ли миром правят ложь, наветы и кривда? Где проходит граница между долгом и совестью? Как отличить честь от самовлюблённости, возведённой в ранг гордыни, в чём разница между лицемерием и порядочностью и что страшнее для человека – алчность, замешанная на тщеславии, или жадность, порождённая завистью? Можно ли считать убийцу героем, если он совершил своё преступление за правое дело, и стоит ли оправдывать предательство пустыми разговорами о долге, а самопожертвование ради любви предавать осмеянию? Почему смелость и отвага сегодня не в почёте, а наглость и подлость вызывают уважение? Можно ли, выдавая ханжество за добродетель, лакейство за уважение, а скупость и скаредность маскируя заботами о людях, говорить, что грядёт время справедливости и милосердия? Как отличить истинное чаяние порядочного человека о благе всех и вся от пустой суеты и лукавого словоблудия случайного пророка? Разве все эти имеющие вполне теллурическое происхождение вопросы, поставленные Иисусом перед обществом, не являются революционными не только для того, но и для нашего времени? А цель у него была одна – изменить людей, придать их поступкам духовность, культуру, побудить их быть гуманными по отношению друг к другу, видеть в себе и других людей, но не рабов.
Необходимо подчеркнуть, что планы Иисуса с самого начала его деятельности были довольно амбициозными, ведь он сразу заявил себя великим реформатором. По словам ветхозаветного пророка Исаии,[25] Иисус обозначил себя как проповедника нового грядущего общества всеобщей справедливости: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовество-вать нищим и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное» (Лк., IV, 18–19). Хотя всем этим планам Иисуса по ряду объективных причин не суждено было претвориться в жизнь, нужно признать, что с его стороны всё-таки была предпринята смелая попытка что-то изменить в мире царившей несправедливости. Заслуга Иисуса заключалась в первую очередь в том, что он первым среди людей не только смог предвидеть идейно-нравственные изменения в обществе, но и провозгласил их неизбежность и окончательную победу в будущем. Именно поэтому Иисусу удалось выработать довольно дерзкую для того времени по содержанию социальную программу, основой которой являлось равенство всех людей, свобода от гнёта и эксплуатации, экономическое благополучие, братство и милосердие. И, кроме того, предложил пути практического претворения её в жизнь. Краеугольными камнями нового учения, по мнению самого Иисуса, являлись две его заповеди: «…Господь Бог наш есть Господь единый. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостью твоею: вот, первая заповедь. Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя: иной большей сих заповедей нет» (Мк., XII, 29–31). Уже потом он добавил, что именно на них зиждутся пророки, подчёркивая тем самым необходимость соблюдения десяти заповедей, которые оставил Бог Моисею на каменных скрижалях, но как правил не исключительно иудейских, а общечеловеческих, принадлежащих всем людям. Кроме того, важным пунктом его программы по созданию нового общества являлся принцип равноправия в повседневной жизни, и особенно перед законом. Иисус чётко заявил об этом в своём наставлении апостолам: «…вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да будет так: а кто хочет между вами быть бульшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом…» (Мф., XX, 25–27). В новом обществе предусматривалось полное переустройство и изменение социальной структуры: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф., XIX, 30). Может быть, именно из этих слов через пару тысяч лет родился лозунг, что «кухарка сможет управлять государством»?
Итак, подводя черту, можно сделать вывод, что учение Иисуса – это на самом деле довольно конкретно разработанная программа социально-экономического преобразования мира, которая вполне чётко изложена в трёх синоптических Евангелиях Нового Завета. Данная программа включает в себя несколько основных пунктов:
• Разрушение «старого» мира до полного основания: «И когда выходил Он из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! Посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? Всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне» (Мк., XII, 1–2; Мф., XXIV, 1–2; Лк., XXI, 5–6). То есть, другими словами, полная смена общественно-экономической формации путём кардинального её слома и замены принципиально новым общественным устройством.