Страница:
• Построение совершенно нового общества для бедных людей, получившего название «Царства Божьего», морально-этическими принципами которого должны были стать свобода, равенство, братство, социальная справедливость и милосердие. Причём во главу угла строительства ставилась задача по устранению гнёта и насилия, или, другими словами, уничтожение эксплуатации человека человеком.
• Развитие будущих взаимоотношений членов нового общества на основе трех главных заповедей (Мф., XXII, 37–40; Мк., XII, 29–31).
• Экономическая программа переустройства и перераспределения общественных богатств, основанная на общности имущества (т. е. общественная собственность на средства производства).
• Обоснование морального кодекса строителей нового общества, подробно изложенного в Нагорной проповеди (Лк., VI, 21–49; Мф., V, 1–43).
Вполне естественно, что для осуществления своей программы Иисус обязан был предпринять какие-то практические шаги, без которых дальнейшая деятельность была бы просто невозможной, что он и не преминул сделать.
Первый из них – это создание политической организации (если так можно назвать самую активную часть его общины), ядро (политическое бюро) которой составляют двенадцать его самых доверенных лиц (Мф., X, 1–4). Сразу же хочу предостеречь читателя от тщетных поисков и разочарования, так как в Евангелиях нельзя найти конкретных призывов к вооружённому восстанию, смене общественно-экономической формации через бунт или мятеж. В Новом Завете также невозможно обнаружить каких-либо намёков Иисуса, направленных на создание политической партии. Ведь все политические партии всегда создавались и создаются с одной лишь целью – добиться власти. В противном случае партия не имеет права называться таковой, ибо пустословие и показной оппо-зиционизм есть обычная спекуляция на чувствах людей и политическая проституция. Во главу угла всей деятельности такой «партии» ставится личное благополучие и материальное обеспечение её руководителей, но никак не радение за народ.
Общину последователей Иисуса в принципе, но с большим количеством оговорок, можно было бы посчитать зародышем первой в истории человечества политической партии, если бы он и его ученики боролись за власть.
Но не будем отвлекаться от основной темы разговора. Итак, кроме двенадцати апостолов, в состав партии Иисуса избираются ещё 70 человек, своего рода центральный комитет или институт политических комиссаров. «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред ли-цем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лк., X, 1–3; Мф., VI, 9–13). Этот своего рода агитационно-пропагандистский аппарат, как видно из приведённого текста, по личному указанию Иисуса и после получения от него конкретных инструкций расходится по всей стране для распространения нового учения о Царстве Божьем и вербовки новых сторонников.
Вторым его практическим шагом был подбор себе учеников, ближайших помощников и рядовых сторонников. Иисус устанавливает для кандидатов что-то вроде испытательного срока, выдвигая перед ними довольно жёсткие требования: «…сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, от-вергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу (жизнь) свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её; какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф., XVI, 24–26). Полное отречение от старых заветов и законов, крепкая дисциплина и готовность самопожертвования ради высоких идеалов в минуту опасности являются одним из требований Иисуса при вступлении в его организацию: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 33); «никто возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия» (Лк., IX, 62); «другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов» (Мф., VIII, 21–22; Лк., IX, 59–60). Однако Иисус стремился к тому, чтобы дисциплина в его организации основывалась не на принуждении, насилии или страхе, а на принципах взаимного уважения и доверия: «Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, – прости ему» (Лк., XVII, 3–4).
Кроме того, наделяя своих помощников довольно большими полномочиями, Иисус устанавливает и довольно жёсткие правила их ответственности за свои действия. «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк., XII, 48). Напутствуя учеников, он постоянно напоминает им о том, что они призваны служить людям, делать это должны честно, по совести и бескорыстно: «Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк., X, 45; Мф., XX, 28).
Отправляя «комиссаров» проповедовать свои идеи, Иисус стремится решить, таким образом, две главные задачи: с помощью пропагандистов привлечь новых сторонников и проверить их веру, убеждённость и преданность его идеям. «Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы её поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк., IX, 50). Иисус, прекрасно понимая непримиримость духовной власти к его учению, постоянно напоминает апостолам об идеологическом противоборстве с представителями официальной религии и призывает их всегда быть бдительными и внимательными при встрече с идейным противником, который будет стремиться одержать верх: «А Он заповедал им, говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (Мк., VIII, 15, XII, 38–40; Лк., XX, 45–47; Мф., XV, 1– 14); «…берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк., XII, 1). На примере фарисеев и прочих блюстителей веры Иисус показывает сущность лицемерия и ханжества (Лк., XI, 38–52). А в своей притче о сеятеле Иисус настойчиво предупреждает своих учеников о том, что у кого нет крепкого корня, внутреннего стержня, тот после первой же опасности встаёт на путь предательства: «…но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазнятся» (Мк., IV, 2–20; Мф., XIII, 3–23; Лк., VIII, 5–15). Одновременно с этим Иисус постоянно напоминает своим последователям об искренности в словах и чистоте помыслов, ибо без наличия этих качеств в характере человека не считает возможным привлекать его к работе по распространению своего учения.
Одной из важнейших задач Иисус считает воспитание в своих последователях настойчивости и целеустремлённости. Он прекрасно понимает, что борьба за умы и души людей не может быть лёгкой и быстротечной, потому и говорит апостолам: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Лк., XI, 9–10).
К тому же Иисус довольно часто напоминает своим ученикам о необходимости заниматься самосовершенствованием, критично относиться к своим поступкам, искать в себе недостатки, прежде чем видеть их у других, дабы в будущем иметь моральное право исправлять не только свои ошибки: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: „дай, я выну сучок из глаза твоего“, а вот в твоём глазу бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф., VII, 1–5; Мк., IV, 24 и далее).
Свою деятельность Иисус осуществлял открыто. Он никогда и ни с кем не вёл тайных переговоров, не искал выгоды лично для себя и учил этому своих последователей. «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях». (Лк., XII, 2–3).
Пусть мой поступок не покажется читателю безрассудным или излишне самонадеянным, но я осмелюсь высказать своё мнение об учении Иисуса, ибо не во всём согласен с Великим Предтечей первобытного коммунизма. По своим политическим воззрениям я не могу согласиться с некоторыми положениями его учения. Например, нельзя принять за аксиому изречение Иисуса о кающемся грешнике и праведнике. «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., XV, 7). Несправедливо усаживать на одну скамью праведника, всю жизнь отказывавшего себе во многих соблазнах, и грешника, вольготно и вдоволь евшего, пившего, спавшего, но после покаяния в конце жизни принятого более радушно, чем праведно живший человек. Несомненно, жить по оставленным Иисусом правилам и наставлениям весьма трудно и хлопотно. Это и неудивительно, ведь праведником всегда быть тяжелее, нежели распутником и лентяем. Так почему же у них равное положение, и у грешника даже более привилегированное? Я совершенно не согласен с Иисусом, что нужно думать только о духовной пище и не думать о завтрашнем дне. «…Посему говорю вам, – не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи… Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего… Продавайте имения ваши и давайте милостыню» (Лк., XII, 22, 29, 33); «итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо сегодняшний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф., VI, 34). Во взглядах Иисуса довольно много противоречий, но не возьмусь ответить почему, ибо чтобы понять человека, надо поставить себя на его место, а сделать этого нельзя, даже если очень хотелось бы: ведь невозможно оказаться именно в тех исторических условиях. Все же рассуждения о том, что могло бы произойти, если бы… – просто некорректны.
Конечно, Иисус в реальности был утопистом и убеждённым пацифистом. Как любой мечтатель, он полагал, что общество всеобщей справедливости, равенства и братства будет построено без применения принуждения и насилия. Он хотел уничтожить гнёт, богатство и власть, но ни разу не помыслил о вооружённом восстании и сопротивлении, ни разу не призвал к бунту и борьбе, ибо боялся гражданской войны, предвидя её в случае неповиновения власти: «Предаст брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Моё…» (Мф., X, 21–22). Был, правда, один случай, когда Иисус, будучи вне себя, повыгонял из храма всех торговцев и менял, устроив настоящее побоище, но это был всего лишь мимолётный душевный порыв, так и не переросший в более серьёзные действия. Иногда, по всей видимости, в минуты отчаяния его одолевали приступы ярости, и он готов был весьма жестоко наказать отступников: «А врагов Моих этих, не пожелавших, чтобы Я воцарился над ними, приведите сюда и заколите передо Мною» (Лк., XIX, 27). Но эти его пожелания не могли стать правилом, ибо столь явная жестокость более могла повредить ему, нежели помочь. Ветхозаветные праведники и проповедники, на которых он стремился быть похожим, не могли позволить себе распространять свои идеи огнём и мечом. Слишком скромным был Иисус, дабы играть роль тирана, слишком мягкий характер был у него, чтобы стать диктатором, навязывающим своё мнение другим людям через насилие и страхи: «…не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почётнее тебя… ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк., XIV, 8–11; XVIII, 14).
Иисус наивно думал, что люди, внимая его словам, устыдятся своих недобрых поступков, богатым станет стыдно за свои неправедно собранные богатства, злодеи и мошенники раскаются, и все дружно возлюбят друг друга. Иисус неоднократно личным примером демонстрировал своим ученикам образец самоуничижения, когда собственноручно омывал им ноги перед трапезой, говоря о смирении и кротости, дабы не быть выше других, а наравне со всеми «снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, перепоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был перепоясан…» (Ин., XIII, 2–8 и далее). Слишком уж экзальтированным романтиком был Иисус, если не понимал, что ни один богатей, ни один купец не отдаст добровольно своего имущества в пользу бедных и ни один правитель или царь не станет вести государственные дела так, чтобы перераспределять доходы от собранных налогов по принципу справедливости. Сколько уже минуло лет с тех пор, а принципы Иисуса так и остались его несбыточными мечтами, хотя и очень красивыми и привлекательными. Можно ли считать его планы ошибочными? Конечно же, нет! Они были прекрасны и возвышенны, но вот действия его, будучи нерешительными, не могли привести к победе. А реальна ли была победа в тех конкретных исторических условиях? Конечно же, нет! Ибо, перефразируя слова Библии, и упавшая песчинка может вызвать падение горы, но если только для горы настало время упасть.
Право и порядки, основанные на насилии, Иисус осуждал, но не велел сопротивляться такой власти. Не мог Иисус призвать к восстанию или мятежу, не было сил и возможности, да и принципы у него были другие: хотел обустроить мир через духовное преобразование человека. «Иисус же, подозвав учеников, сказал: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк., X, 42–44). В этом изречении Иисуса удивительным образом просматривается переоценка отношений между людьми, то есть между простым человеком и власть имущим. По мнению Христа, быть первым – это означает служить, поэтому он заповедует своим ученикам не стремиться к власти ради неё самой, а служить, но, добившись власти, всё равно служить друг другу, каждому и людям. Иисус судит о «князьях и вельможах», то есть о начальстве, с позиций своего времени, а власть тогда была не очень гуманной. Если не сказать больше, что власть была жестокой и безнравственной, алчной и продажной, поэтому она находилась за рамками нравственной оценки великого оппозиционера.
Мне могут возразить: «А как же тогда объяснить наличие на земном шаре почти двух миллиардов христиан, как не победой его идей?» Но я отвечу вопросом на вопрос: «А можно ли считать победу христианства победой идей Иисуса? Разве это одно и то же?» Иисусу не удалось две тысячи лет назад построить на земле своё Царство, где все люди жили бы свободно, счастливо и спокойно, не испытывая притеснений со стороны себе подобных, не удалось это сделать и по прошествии двух тысячелетий. В чём же тогда причины его неудачи? Их довольно много, и одна из них заключается в том, что учение Иисуса было столь новым и необычным, к тому же идущим вразрез с ортодоксальным иудаизмом, что не заметить его было просто невозможно. Естественно, израильское общество встретило Иисуса вначале настороженно, некоторое время спустя первоначальная настороженность еврейского духовенства переросла в испуг, а затем в ожесточённую ненависть.
Глава вторая
Прежде чем говорить о противоречиях, возникших между Иисусом и высшим иудейским духовенством, необходимо уяснить, что же в I веке нашей эры представляла собой Иудея, входившая в состав Сирийской провинции Римской империи, а именно в ту её часть, которая называлась Палестиной. Палестина того времени в свою очередь состояла из нескольких крупных областей, таких как Идумея, Иудея, Самария, Галилея, Финикия, Десяти-градие и Перея. Все эти области были довольно самостоятельными в административном отношении. Указанные территории, как правило, управлялись местными органами светской или религиозной власти, но под жёстким контролем римских наместников (прокураторов), которые выполняли исключительно надзирающие и контрольные функции, иногда судебные, если это касалось вынесения приговора о смертной казни.
Израильское общество в начале первого тысячелетия нашей эры делилось на две основные социальные группы: духовенство (священники и левиты[26]) и простые израильтяне.
Господствующей религией еврейского общества, причём монотеистической,[27] был иудаизм, хотя многие другие народы, проживавшие на территории Палестины, являлись язычниками. Я не буду подробно останавливаться на принципах иудаизма, ибо они немногочисленны и сводятся всего лишь к одному неоспоримому для данной религии убеждению в приоритете еврейского народа над всеми другими народами. Именно в этом заключается вся теософия иудаизма, так как считается, что сам Бог избрал иудеев в качестве своего доверенного народа, дабы через него управлять другими народами и всем миром: «…ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле. Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас, – ибо вы малочисленнее всех народов, – но потому, что любит вас Господь…» (Втор,[28] VII, 6–7). Никакого символа веры. Соблюдать и хранить Закон,[29] потому что он справедлив, праведен и обязателен, и соблюдение его приносит счастье – вот, собственно говоря, и весь иудаизм начала первого тысячелетия.
Высшим органом государственной и религиозной власти в стране считался синедрион – своего рода сенат, в который входили самые авторитетные представители местной аристократии и духовенства в количестве 71 человека. Заседал он обычно в Иерусалимском храме и имел свою храмовую полицию. Синедрион состоял из трёх основных групп: первосвященники, старейшины и книжники. Группа первосвященников была самой авторитетной. В неё входили: помазанный первосвященник (действующий на тот момент), бывшие первосвященники, начальник храма, руководители 24 еженедельных черед, храмовые надзиратели и казначеи. Старейшинами являлись потомки древних правящих семей, которые осуществляли руководство коленами (родами); книжниками – знатоки Торы[30] и Талмуда,[31] как правило, имевшие административные способности.
Кроме того, в Израиле того времени действовали две основные политические партии: фарисеи и саддукеи. Первая из указанных партий представляла интересы преимущественно средних слоёв населения. А вторая партия – саддукеи – удерживала практически все высшие священнические и государственные должности в стране, то есть считалась партией власти. Название партии произошло от имени первосвященника Садока, который помазал Соломона[32] на царство. Садок был довольно влиятельным человеком при царском дворе. Он завоевал большой авторитет и имел среди духовенства много последователей. Через некоторое время эта религиозно-политическая партия стала удерживать все высшие должности не только в церкви, но и в государстве. После начала войны с Римом и присоединения Палестины со всеми её областями к Сирийской римской провинции саддукеи ради сохранения своего положения пошли на сотрудничество с оккупационными войсками. Заняв к римлянам коллаборационистскую позицию, высшая духовная власть Иудеи не только осуждала агрессивный национализм борцов за свободу зилотов,[33] но даже не одобряла пассивное сопротивление фарисеев. В благодарность за такие взгляды и прямую соглашательскую политику римская администрация позволила этой партии удерживать власть в главном Иерусалимском храме, в высшем совете и синедрионе. Поэтому у саддукеев была веская причина ревностно оберегать своё привилегированное положение, хотя первосвященники назначались на свою должность исключительно по представлению римских властей. На этой политической организации нам следует остановиться чуть подробнее, так как для нас представляет интерес именно высшее иудейское духовенство, именно его представители жестоко воспротивились появлению нового учения, которое проповедовал Иисус из Назарета, и причин для неприятия идей Царствия Божия у них было более чем достаточно.
Сразу же следует подчеркнуть, что мирские интересы саддукеев были довольно будничными и прозаичными. Их взгляды, весьма консервативные, не позволяли им по достоинству оценить какие-либо новые взгляды и учения, появлявшиеся время от времени в Иудее. Будучи богатыми, обеспеченными людьми и занимая привилегированное положение в обществе и при дворе, саддукеи были совершенно безразличны к надеждам и чаяниям своего притесняемого народа, жившего под тяжёлым бременем гнёта местных правителей и непомерных налогов, которые взимались в пользу духовенства, местной власти и римского императора. Высшие иерархи и священство вполне довольствовались покровительством Рима и были крайне материалистичны в своих мирских удовольствиях.
Вполне естественно, что народ, видя двуличность тех, кто говорил много правильных слов о необходимости трудиться, особо не утруждая самих себя физическим трудом, стал связывать свои надежды на хорошую жизнь и справедливость не только с существующим Законом Моисея. Все помыслы бедных и несчастных людей были направлены на ожидание прихода человека, который освободил бы простых израильтян от угнетения и нищеты. Так в еврейском обществе появилось учение о мессианизме.[34] Люди ждали мессию, посланца Божьего, который указал бы им путь к освобождению и спасению и установил бы справедливый и угодный Богу порядок. Эта вера в скорое прибытие их освободителя естественно возникла на основе предрассудков нищих, забитых и доведённых до отчаяния людей. Среди простых иудеев ожидание спасителя возникло как выражение бессилия угнетённых масс, как иллюзорная надежда на помощь сверхъестественных сил. По мере ожидания и крушения предпринятых реальных попыток освободиться от невыносимого гнёта и унижений, приходу мессии стал придаваться всё более мистический характер.
Конечно, появление Иисуса с его проповедями, с его обращением к богатым «не собирать себе богатства на земле», с его призывами «возлюбить ближнего, как самого себя», жёсткой критикой местной власти: «…отродье змеиное, как можете говорить доброе, будучи злы?» (Мф., XII, 34), – с обличением лицемерия фарисеев и саддукеев: «Горе вам, книжники и фарисеи, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не пускаете» (Мф., XXIII, 13 и далее; Лк., XX, 46–47) не могло пройти незамеченным со стороны духовенства. Сразу необходимо подчеркнуть, что высшая власть Иудеи в начале I века была чрезвычайно коррумпирована и алчна. Так, например, первосвященники удерживали монополию на продажу жертвенных животных, за которых надо было платить в специальной храмовой валюте, тогда как обменный курс устанавливали они сами. Прибыль, которую при этом извлекали, была для того времени довольно большой. Самая бойкая торговля шла в пределах храма. Святое место оказалось прекрасным источником финансового дохода. Иосиф Флавий[35] в своих «Античностях» по этому поводу писал: «Первосвященниками овладело такое бесстыдство и нахальство, что они посылали своих наглых слуг на гумна, чтобы получать десятины, принадлежавшие по праву священникам, поэтому в эти дни священники, которые когда-то питались от десятины, умирали голодной смертью». Необходимо сказать, что, по Закону, обычные священники жили и кормились десятой частью доходов, которую в общую казну платили все иудеи. Естественно, что после того как Иисус выгнал торговцев и менял из храма, первосвященники усмотрели в этом деянии угрозу даже не официальной религии, а скорее своим личным материальным интересам, чего простить не могли. Это был, пожалуй, единственный случай, когда Иисус проиллюстрировал свои действия самыми решительными и жестокими мерами в отношении продавцов, менял, купцов, подкрепив такими словами: «Написано, дом Мой домом молитвы наречётся, а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф., XXI, 12 и след.; Мк., XI, 15 и след.; Лук., XIX, 45 и след.; Ин., II, 14 и след.).
• Развитие будущих взаимоотношений членов нового общества на основе трех главных заповедей (Мф., XXII, 37–40; Мк., XII, 29–31).
• Экономическая программа переустройства и перераспределения общественных богатств, основанная на общности имущества (т. е. общественная собственность на средства производства).
• Обоснование морального кодекса строителей нового общества, подробно изложенного в Нагорной проповеди (Лк., VI, 21–49; Мф., V, 1–43).
Вполне естественно, что для осуществления своей программы Иисус обязан был предпринять какие-то практические шаги, без которых дальнейшая деятельность была бы просто невозможной, что он и не преминул сделать.
Первый из них – это создание политической организации (если так можно назвать самую активную часть его общины), ядро (политическое бюро) которой составляют двенадцать его самых доверенных лиц (Мф., X, 1–4). Сразу же хочу предостеречь читателя от тщетных поисков и разочарования, так как в Евангелиях нельзя найти конкретных призывов к вооружённому восстанию, смене общественно-экономической формации через бунт или мятеж. В Новом Завете также невозможно обнаружить каких-либо намёков Иисуса, направленных на создание политической партии. Ведь все политические партии всегда создавались и создаются с одной лишь целью – добиться власти. В противном случае партия не имеет права называться таковой, ибо пустословие и показной оппо-зиционизм есть обычная спекуляция на чувствах людей и политическая проституция. Во главу угла всей деятельности такой «партии» ставится личное благополучие и материальное обеспечение её руководителей, но никак не радение за народ.
Общину последователей Иисуса в принципе, но с большим количеством оговорок, можно было бы посчитать зародышем первой в истории человечества политической партии, если бы он и его ученики боролись за власть.
Но не будем отвлекаться от основной темы разговора. Итак, кроме двенадцати апостолов, в состав партии Иисуса избираются ещё 70 человек, своего рода центральный комитет или институт политических комиссаров. «После сего избрал Господь и других семьдесят учеников, и послал их по два пред ли-цем Своим во всякий город и место, куда Сам хотел идти, и сказал им: жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою. Идите! Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Лк., X, 1–3; Мф., VI, 9–13). Этот своего рода агитационно-пропагандистский аппарат, как видно из приведённого текста, по личному указанию Иисуса и после получения от него конкретных инструкций расходится по всей стране для распространения нового учения о Царстве Божьем и вербовки новых сторонников.
Вторым его практическим шагом был подбор себе учеников, ближайших помощников и рядовых сторонников. Иисус устанавливает для кандидатов что-то вроде испытательного срока, выдвигая перед ними довольно жёсткие требования: «…сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, от-вергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, ибо кто хочет душу (жизнь) свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретёт её; какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф., XVI, 24–26). Полное отречение от старых заветов и законов, крепкая дисциплина и готовность самопожертвования ради высоких идеалов в минуту опасности являются одним из требований Иисуса при вступлении в его организацию: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником» (Лк., XIV, 33); «никто возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия» (Лк., IX, 62); «другой же из учеников Его сказал Ему: Господи! Позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: иди за Мною, и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов» (Мф., VIII, 21–22; Лк., IX, 59–60). Однако Иисус стремился к тому, чтобы дисциплина в его организации основывалась не на принуждении, насилии или страхе, а на принципах взаимного уважения и доверия: «Наблюдайте за собою. Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, – прости ему» (Лк., XVII, 3–4).
Кроме того, наделяя своих помощников довольно большими полномочиями, Иисус устанавливает и довольно жёсткие правила их ответственности за свои действия. «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут» (Лк., XII, 48). Напутствуя учеников, он постоянно напоминает им о том, что они призваны служить людям, делать это должны честно, по совести и бескорыстно: «Ибо и Сын Человеческий не для того пришёл, чтобы ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк., X, 45; Мф., XX, 28).
Отправляя «комиссаров» проповедовать свои идеи, Иисус стремится решить, таким образом, две главные задачи: с помощью пропагандистов привлечь новых сторонников и проверить их веру, убеждённость и преданность его идеям. «Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы её поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк., IX, 50). Иисус, прекрасно понимая непримиримость духовной власти к его учению, постоянно напоминает апостолам об идеологическом противоборстве с представителями официальной религии и призывает их всегда быть бдительными и внимательными при встрече с идейным противником, который будет стремиться одержать верх: «А Он заповедал им, говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (Мк., VIII, 15, XII, 38–40; Лк., XX, 45–47; Мф., XV, 1– 14); «…берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк., XII, 1). На примере фарисеев и прочих блюстителей веры Иисус показывает сущность лицемерия и ханжества (Лк., XI, 38–52). А в своей притче о сеятеле Иисус настойчиво предупреждает своих учеников о том, что у кого нет крепкого корня, внутреннего стержня, тот после первой же опасности встаёт на путь предательства: «…но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазнятся» (Мк., IV, 2–20; Мф., XIII, 3–23; Лк., VIII, 5–15). Одновременно с этим Иисус постоянно напоминает своим последователям об искренности в словах и чистоте помыслов, ибо без наличия этих качеств в характере человека не считает возможным привлекать его к работе по распространению своего учения.
Одной из важнейших задач Иисус считает воспитание в своих последователях настойчивости и целеустремлённости. Он прекрасно понимает, что борьба за умы и души людей не может быть лёгкой и быстротечной, потому и говорит апостолам: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Лк., XI, 9–10).
К тому же Иисус довольно часто напоминает своим ученикам о необходимости заниматься самосовершенствованием, критично относиться к своим поступкам, искать в себе недостатки, прежде чем видеть их у других, дабы в будущем иметь моральное право исправлять не только свои ошибки: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким и будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоём глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: „дай, я выну сучок из глаза твоего“, а вот в твоём глазу бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф., VII, 1–5; Мк., IV, 24 и далее).
Свою деятельность Иисус осуществлял открыто. Он никогда и ни с кем не вёл тайных переговоров, не искал выгоды лично для себя и учил этому своих последователей. «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы. Посему что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях». (Лк., XII, 2–3).
Пусть мой поступок не покажется читателю безрассудным или излишне самонадеянным, но я осмелюсь высказать своё мнение об учении Иисуса, ибо не во всём согласен с Великим Предтечей первобытного коммунизма. По своим политическим воззрениям я не могу согласиться с некоторыми положениями его учения. Например, нельзя принять за аксиому изречение Иисуса о кающемся грешнике и праведнике. «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк., XV, 7). Несправедливо усаживать на одну скамью праведника, всю жизнь отказывавшего себе во многих соблазнах, и грешника, вольготно и вдоволь евшего, пившего, спавшего, но после покаяния в конце жизни принятого более радушно, чем праведно живший человек. Несомненно, жить по оставленным Иисусом правилам и наставлениям весьма трудно и хлопотно. Это и неудивительно, ведь праведником всегда быть тяжелее, нежели распутником и лентяем. Так почему же у них равное положение, и у грешника даже более привилегированное? Я совершенно не согласен с Иисусом, что нужно думать только о духовной пище и не думать о завтрашнем дне. «…Посему говорю вам, – не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи… Итак, не ищите, что вам есть или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего… Продавайте имения ваши и давайте милостыню» (Лк., XII, 22, 29, 33); «итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо сегодняшний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф., VI, 34). Во взглядах Иисуса довольно много противоречий, но не возьмусь ответить почему, ибо чтобы понять человека, надо поставить себя на его место, а сделать этого нельзя, даже если очень хотелось бы: ведь невозможно оказаться именно в тех исторических условиях. Все же рассуждения о том, что могло бы произойти, если бы… – просто некорректны.
Конечно, Иисус в реальности был утопистом и убеждённым пацифистом. Как любой мечтатель, он полагал, что общество всеобщей справедливости, равенства и братства будет построено без применения принуждения и насилия. Он хотел уничтожить гнёт, богатство и власть, но ни разу не помыслил о вооружённом восстании и сопротивлении, ни разу не призвал к бунту и борьбе, ибо боялся гражданской войны, предвидя её в случае неповиновения власти: «Предаст брат брата на смерть, и отец – сына; и восстанут дети на родителей, и умертвят их; и будете ненавидимы всеми за имя Моё…» (Мф., X, 21–22). Был, правда, один случай, когда Иисус, будучи вне себя, повыгонял из храма всех торговцев и менял, устроив настоящее побоище, но это был всего лишь мимолётный душевный порыв, так и не переросший в более серьёзные действия. Иногда, по всей видимости, в минуты отчаяния его одолевали приступы ярости, и он готов был весьма жестоко наказать отступников: «А врагов Моих этих, не пожелавших, чтобы Я воцарился над ними, приведите сюда и заколите передо Мною» (Лк., XIX, 27). Но эти его пожелания не могли стать правилом, ибо столь явная жестокость более могла повредить ему, нежели помочь. Ветхозаветные праведники и проповедники, на которых он стремился быть похожим, не могли позволить себе распространять свои идеи огнём и мечом. Слишком скромным был Иисус, дабы играть роль тирана, слишком мягкий характер был у него, чтобы стать диктатором, навязывающим своё мнение другим людям через насилие и страхи: «…не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почётнее тебя… ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк., XIV, 8–11; XVIII, 14).
Иисус наивно думал, что люди, внимая его словам, устыдятся своих недобрых поступков, богатым станет стыдно за свои неправедно собранные богатства, злодеи и мошенники раскаются, и все дружно возлюбят друг друга. Иисус неоднократно личным примером демонстрировал своим ученикам образец самоуничижения, когда собственноручно омывал им ноги перед трапезой, говоря о смирении и кротости, дабы не быть выше других, а наравне со всеми «снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, перепоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был перепоясан…» (Ин., XIII, 2–8 и далее). Слишком уж экзальтированным романтиком был Иисус, если не понимал, что ни один богатей, ни один купец не отдаст добровольно своего имущества в пользу бедных и ни один правитель или царь не станет вести государственные дела так, чтобы перераспределять доходы от собранных налогов по принципу справедливости. Сколько уже минуло лет с тех пор, а принципы Иисуса так и остались его несбыточными мечтами, хотя и очень красивыми и привлекательными. Можно ли считать его планы ошибочными? Конечно же, нет! Они были прекрасны и возвышенны, но вот действия его, будучи нерешительными, не могли привести к победе. А реальна ли была победа в тех конкретных исторических условиях? Конечно же, нет! Ибо, перефразируя слова Библии, и упавшая песчинка может вызвать падение горы, но если только для горы настало время упасть.
Право и порядки, основанные на насилии, Иисус осуждал, но не велел сопротивляться такой власти. Не мог Иисус призвать к восстанию или мятежу, не было сил и возможности, да и принципы у него были другие: хотел обустроить мир через духовное преобразование человека. «Иисус же, подозвав учеников, сказал: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом» (Мк., X, 42–44). В этом изречении Иисуса удивительным образом просматривается переоценка отношений между людьми, то есть между простым человеком и власть имущим. По мнению Христа, быть первым – это означает служить, поэтому он заповедует своим ученикам не стремиться к власти ради неё самой, а служить, но, добившись власти, всё равно служить друг другу, каждому и людям. Иисус судит о «князьях и вельможах», то есть о начальстве, с позиций своего времени, а власть тогда была не очень гуманной. Если не сказать больше, что власть была жестокой и безнравственной, алчной и продажной, поэтому она находилась за рамками нравственной оценки великого оппозиционера.
Мне могут возразить: «А как же тогда объяснить наличие на земном шаре почти двух миллиардов христиан, как не победой его идей?» Но я отвечу вопросом на вопрос: «А можно ли считать победу христианства победой идей Иисуса? Разве это одно и то же?» Иисусу не удалось две тысячи лет назад построить на земле своё Царство, где все люди жили бы свободно, счастливо и спокойно, не испытывая притеснений со стороны себе подобных, не удалось это сделать и по прошествии двух тысячелетий. В чём же тогда причины его неудачи? Их довольно много, и одна из них заключается в том, что учение Иисуса было столь новым и необычным, к тому же идущим вразрез с ортодоксальным иудаизмом, что не заметить его было просто невозможно. Естественно, израильское общество встретило Иисуса вначале настороженно, некоторое время спустя первоначальная настороженность еврейского духовенства переросла в испуг, а затем в ожесточённую ненависть.
Глава вторая
ОРТОДОКСАЛЬНОЕ ИУДЕЙСКОЕ ДУХОВЕНСТВО ПРОТИВ РЕЛИГИОЗНОЙ ДОКТРИНЫ ИИСУСА, А ТАКЖЕ ЧТО ТАКОЕ АНТИСЕМИТИЗМ И КАК С НИМ БОРОТЬСЯ?
Argumenta ponderantur, non numerantur – сила доказательств в вескости, а не в количестве.
Римское изречение
Прежде чем говорить о противоречиях, возникших между Иисусом и высшим иудейским духовенством, необходимо уяснить, что же в I веке нашей эры представляла собой Иудея, входившая в состав Сирийской провинции Римской империи, а именно в ту её часть, которая называлась Палестиной. Палестина того времени в свою очередь состояла из нескольких крупных областей, таких как Идумея, Иудея, Самария, Галилея, Финикия, Десяти-градие и Перея. Все эти области были довольно самостоятельными в административном отношении. Указанные территории, как правило, управлялись местными органами светской или религиозной власти, но под жёстким контролем римских наместников (прокураторов), которые выполняли исключительно надзирающие и контрольные функции, иногда судебные, если это касалось вынесения приговора о смертной казни.
Израильское общество в начале первого тысячелетия нашей эры делилось на две основные социальные группы: духовенство (священники и левиты[26]) и простые израильтяне.
Господствующей религией еврейского общества, причём монотеистической,[27] был иудаизм, хотя многие другие народы, проживавшие на территории Палестины, являлись язычниками. Я не буду подробно останавливаться на принципах иудаизма, ибо они немногочисленны и сводятся всего лишь к одному неоспоримому для данной религии убеждению в приоритете еврейского народа над всеми другими народами. Именно в этом заключается вся теософия иудаизма, так как считается, что сам Бог избрал иудеев в качестве своего доверенного народа, дабы через него управлять другими народами и всем миром: «…ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле. Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас, – ибо вы малочисленнее всех народов, – но потому, что любит вас Господь…» (Втор,[28] VII, 6–7). Никакого символа веры. Соблюдать и хранить Закон,[29] потому что он справедлив, праведен и обязателен, и соблюдение его приносит счастье – вот, собственно говоря, и весь иудаизм начала первого тысячелетия.
Высшим органом государственной и религиозной власти в стране считался синедрион – своего рода сенат, в который входили самые авторитетные представители местной аристократии и духовенства в количестве 71 человека. Заседал он обычно в Иерусалимском храме и имел свою храмовую полицию. Синедрион состоял из трёх основных групп: первосвященники, старейшины и книжники. Группа первосвященников была самой авторитетной. В неё входили: помазанный первосвященник (действующий на тот момент), бывшие первосвященники, начальник храма, руководители 24 еженедельных черед, храмовые надзиратели и казначеи. Старейшинами являлись потомки древних правящих семей, которые осуществляли руководство коленами (родами); книжниками – знатоки Торы[30] и Талмуда,[31] как правило, имевшие административные способности.
Кроме того, в Израиле того времени действовали две основные политические партии: фарисеи и саддукеи. Первая из указанных партий представляла интересы преимущественно средних слоёв населения. А вторая партия – саддукеи – удерживала практически все высшие священнические и государственные должности в стране, то есть считалась партией власти. Название партии произошло от имени первосвященника Садока, который помазал Соломона[32] на царство. Садок был довольно влиятельным человеком при царском дворе. Он завоевал большой авторитет и имел среди духовенства много последователей. Через некоторое время эта религиозно-политическая партия стала удерживать все высшие должности не только в церкви, но и в государстве. После начала войны с Римом и присоединения Палестины со всеми её областями к Сирийской римской провинции саддукеи ради сохранения своего положения пошли на сотрудничество с оккупационными войсками. Заняв к римлянам коллаборационистскую позицию, высшая духовная власть Иудеи не только осуждала агрессивный национализм борцов за свободу зилотов,[33] но даже не одобряла пассивное сопротивление фарисеев. В благодарность за такие взгляды и прямую соглашательскую политику римская администрация позволила этой партии удерживать власть в главном Иерусалимском храме, в высшем совете и синедрионе. Поэтому у саддукеев была веская причина ревностно оберегать своё привилегированное положение, хотя первосвященники назначались на свою должность исключительно по представлению римских властей. На этой политической организации нам следует остановиться чуть подробнее, так как для нас представляет интерес именно высшее иудейское духовенство, именно его представители жестоко воспротивились появлению нового учения, которое проповедовал Иисус из Назарета, и причин для неприятия идей Царствия Божия у них было более чем достаточно.
Сразу же следует подчеркнуть, что мирские интересы саддукеев были довольно будничными и прозаичными. Их взгляды, весьма консервативные, не позволяли им по достоинству оценить какие-либо новые взгляды и учения, появлявшиеся время от времени в Иудее. Будучи богатыми, обеспеченными людьми и занимая привилегированное положение в обществе и при дворе, саддукеи были совершенно безразличны к надеждам и чаяниям своего притесняемого народа, жившего под тяжёлым бременем гнёта местных правителей и непомерных налогов, которые взимались в пользу духовенства, местной власти и римского императора. Высшие иерархи и священство вполне довольствовались покровительством Рима и были крайне материалистичны в своих мирских удовольствиях.
Вполне естественно, что народ, видя двуличность тех, кто говорил много правильных слов о необходимости трудиться, особо не утруждая самих себя физическим трудом, стал связывать свои надежды на хорошую жизнь и справедливость не только с существующим Законом Моисея. Все помыслы бедных и несчастных людей были направлены на ожидание прихода человека, который освободил бы простых израильтян от угнетения и нищеты. Так в еврейском обществе появилось учение о мессианизме.[34] Люди ждали мессию, посланца Божьего, который указал бы им путь к освобождению и спасению и установил бы справедливый и угодный Богу порядок. Эта вера в скорое прибытие их освободителя естественно возникла на основе предрассудков нищих, забитых и доведённых до отчаяния людей. Среди простых иудеев ожидание спасителя возникло как выражение бессилия угнетённых масс, как иллюзорная надежда на помощь сверхъестественных сил. По мере ожидания и крушения предпринятых реальных попыток освободиться от невыносимого гнёта и унижений, приходу мессии стал придаваться всё более мистический характер.
Конечно, появление Иисуса с его проповедями, с его обращением к богатым «не собирать себе богатства на земле», с его призывами «возлюбить ближнего, как самого себя», жёсткой критикой местной власти: «…отродье змеиное, как можете говорить доброе, будучи злы?» (Мф., XII, 34), – с обличением лицемерия фарисеев и саддукеев: «Горе вам, книжники и фарисеи, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не пускаете» (Мф., XXIII, 13 и далее; Лк., XX, 46–47) не могло пройти незамеченным со стороны духовенства. Сразу необходимо подчеркнуть, что высшая власть Иудеи в начале I века была чрезвычайно коррумпирована и алчна. Так, например, первосвященники удерживали монополию на продажу жертвенных животных, за которых надо было платить в специальной храмовой валюте, тогда как обменный курс устанавливали они сами. Прибыль, которую при этом извлекали, была для того времени довольно большой. Самая бойкая торговля шла в пределах храма. Святое место оказалось прекрасным источником финансового дохода. Иосиф Флавий[35] в своих «Античностях» по этому поводу писал: «Первосвященниками овладело такое бесстыдство и нахальство, что они посылали своих наглых слуг на гумна, чтобы получать десятины, принадлежавшие по праву священникам, поэтому в эти дни священники, которые когда-то питались от десятины, умирали голодной смертью». Необходимо сказать, что, по Закону, обычные священники жили и кормились десятой частью доходов, которую в общую казну платили все иудеи. Естественно, что после того как Иисус выгнал торговцев и менял из храма, первосвященники усмотрели в этом деянии угрозу даже не официальной религии, а скорее своим личным материальным интересам, чего простить не могли. Это был, пожалуй, единственный случай, когда Иисус проиллюстрировал свои действия самыми решительными и жестокими мерами в отношении продавцов, менял, купцов, подкрепив такими словами: «Написано, дом Мой домом молитвы наречётся, а вы сделали его вертепом разбойников» (Мф., XXI, 12 и след.; Мк., XI, 15 и след.; Лук., XIX, 45 и след.; Ин., II, 14 и след.).