Страница:
Следует также упомянуть, что иудейское общество скрепляли не только вера в единого Бога Яхве, но еще и Талмуд и Тора, то есть свод обязательных для всех законов. Эти книги дополняли друг друга и были своеобразной конституцией, называемой Законом и включавшей в себя довольно громоздкую систему иудейской обрядности, разработанную на протяжении нескольких столетий. Так, например, для общего сведения читателя, в Талмуд входило 248 повелений и 365 запретов, которыми регламентировалась не только общественная жизнь каждого иудея, но и его повседневная деятельность. Причём необходимо знать, что к нарушителям Закона применялись весьма жёсткие, даже, можно сказать, жестокие наказания, вплоть до смертной казни, обычно приводившейся в исполнение при помощи камней, которыми забивали осуждённого.
Ещё следует сказать, что еврейское общество того времени было довольно обособленным. Этому в основном способствовали предписания Талмуда, которые превращали еврейские общины в закрытые религиозные корпорации во главе с раввинами. Иудея жила замкнутой, оторванной от всего мира жизнью и не стремилась поддерживать с кем-либо ни торговых, ни каких-либо других отношений, не желая видеть в других народах равных себе. Причин тому существовало несколько, из них можно выделить четыре главные: 1) оценка самих себя, как богоизбранного народа, 2) обрезание крайней плоти, 3) запрещение смешанных браков, 4) существенное различие между чистым и запрещённым мясом.
В целом иудейское общество было очень консервативно в религиозных взглядах и весьма плохо уживалось с представителями языческого мира, которые платили им ответной ненавистью. Почему сложилось такое положение? Отчасти в силу причин, указанных выше, отчасти из-за отношения к евреям других народов. Так, например, Цицерон[36] считал, что иудеи есть «народ, рождённый для рабства» (Ренан Э. Апостол Павел. СПб., 1907. Гл. IV. С. 41).
Весьма интересно в этой связи мнение о своих соплеменниках человека, жившего почти две тысячи лет назад. Вот данная им краткая характеристика иудеев: «Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен вовеки, аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение. И так они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостливы. Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют». Конечно, прочитав эти строчки, можно обвинить писавшего их в антисемитизме, но не торопитесь, ибо упрекать за данные слова придётся одного из апостолов Иисуса, иудея Павла,[37] бывшего Савла. Это ведь он даёт такую весьма нелестную характеристику соплеменникам (Рим., I, 25–32).[38]
Нужно сказать, что Иисус в общении со своими единоверцами тоже не церемонился, не стесняясь выбирать самые жёсткие и нелицеприятные выражения: «отродье змеиное» (Мф., XII, 34); «…о род неверный и развращённый! доколе буду с вами и буду выносить вас?» (Лк., IX, 41).
Не менее интересные высказывания о нелюбви к иудеям в античном мире приводит известный французский учёный, исследователь библии, Эрнест Ренан. Вот что он пишет в середине XIX века в своей книге «Исторические и религиозные этюды»: «…антипатия к евреям в античном мире была чувством таким всеобщим, что подстрекать к этому не было никакой нужды. Эта антипатия указывает на рознь, которая, может быть, никогда не будет уничтожена родом человеческим. Она гнездится в элементе более важном, чем раса: это есть антагонизм двух различных функций в человечестве, антагонизм мирного человека, довольствующегося своими внутренними радостями, и воинствующего, лавочника и крестьянина, а также дворянина. Не без причины этот бедный Израиль провёл всю свою жизнь в погромах. Если все народы, во все времена преследуют его, то должна же быть этому какая-то причина. Евреи проникают всюду, требуя себе общего права, они сохраняли свой исключительный закон; они хотят иметь гарантии всех, и, кроме того, хотят исключения – гарантии своих личных прав. Они требовали преимущества нации, не будучи сами нациею, не участвуя в обязанностях нации. Этого не мог допустить ни один народ. …Чужеземец, которого терпят, может быть полезен стране, но при непременном условии, что страна не будет им наводнена. Несправедливо требовать прав члена семьи в доме, при постройке которого не участвовал, наподобие тех птиц, которые поселяются в чужом гнезде. Еврей внёс в мир так много хорошего и дурного, что люди к нему никогда не будут вполне справедливы» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: Прометей, 1990. С. 253–254).
Сейчас мало кто знает об одном очень интересном факте, поэтому позволю себе напомнить и о нём. Некий Соломон Михоэлс,[39] получив Сталинскую премию, тут же обратился к И.В. Сталину с письменной просьбой о разрешении создать в Крыму (заметь, дорогой читатель, не на Кольском полуострове и даже не на Кавказском побережье Чёрного моря) Еврейскую республику. Причём он старался пролоббировать этот вопрос через П. Молотову[40] и С. Аллилуеву[41] (Монтефиоре С.С. Сталин: Двор Красного монарха. М.: Олма-пресс, 2005. С. 585–586). Этот пример лишний раз подтверждает правильность характеристики, которую Эрнест Ренан дал в своей книге, а посему и спорить здесь просто не о чем.
А вот ещё одно высказывание о евреях весьма известного и уважаемого экономиста XIX века Д. Хардкасла, которое было обнаружено мною в его книге «Банки и банкиры»: «Евреи, ломбардцы, ростовщики и кровопийцы были нашими первоначальными банковскими барышниками, их ремесло следует клеймить позором… В общем… наши первоначальные банкиры представляли… очень дурную компанию, они были жадными ростовщиками, бессердечными кровопийцами» (Хардкасл Д. Банки и банкиры. Лондон, 1843. С. 19–20).
Можно, конечно, добавить, что у евреев ненависть к другим народам проявляется не только по причине данного им самим Богом обещания управлять всем миром, но и в связи с их происхождением. Ведь не многие, наверное, знают, что евреи и арабы являются родными братьями по отцу, но живут в столь неприкрытой ненависти, что готовы убивать друг друга днями и ночами напролёт. В Ветхом Завете приводится рассказ о возникновении 12 колен Израилевых и 12 племён арабских. Думаю, следует сказать об этом чуть подробнее. Итак, у Авраама – библейского патриарха – была жена Сара и служанка Агарь. По причине почтенного возраста Сара не могла родить, поэтому по её разрешению служанка родила Аврааму сына Измаила. По иудейской традиции не возбранялось такое положение дел, когда в присутствии жены муж «входил» в рабыню, которая являлась своего рода суррогатной матерью. Всё шло прекрасно до тех пор, пока по прошествии какого-то времени Саре не исполнилось 90 лет. Вот именно тогда Бог даровал ей сына, которого назвали Исааком. А по древним еврейским обычаям всё имущество наследует только старший сын по рождению. Вот отсюда и пошёл весь скандал. Сара не могла позволить, чтобы её родной сын остался бы ни с чем, а потому уговорами заставила Авраама выгнать из дома служанку Агарь и её сына Измаила. Бедная девушка наверняка погибла бы вместе со своим сыном в пустыне, если бы Бог не помог ей. Господь не только спас Агарь и первенца Авраама, её сына, от смерти, но и произвёл от Измаила 12 арабских племён. А уже потом от младшего Авраамова сына Исаака, вернее, от его внука Иакова произошёл еврейский народ (Быт., XVI, XXI).[42] Прошло уже так много времени, несколько тысячелетий, а конфликт между родными братьями по отцу всё ещё продолжается, то затухая ненадолго, то разгораясь вновь, но с ещё большей силой. Это своего рода гражданская война, причиной которой стал обычный спор за имущество, с течением времени порождающий всё новую и новую ненависть. И нет за этой войной никакой освободительной, политической и прочей идеи, никакой религиозной, национальной или другой причины, ибо Бог и у арабов, и у иудеев один! Обычный имущественный спор, переросший в кровавую бойню, когда противоборствующие стороны давно забыли, из-за чего, собственно, разгорелся весь этот сыр-бор. Но вернёмся к теме нашего разговора.
Нужно признать, что Иисус не являлся очень уж популярной личностью среди большинства населения, и распространение его учения нельзя было считать неким триумфальным шествием. Если же кто считает по-другому, то, думаю, это серьёзное заблуждение. Конечно, Иисус обладал харизмой, он был умён, смел, добр, умел красиво говорить, зажечь своими идеями других людей, но его не повсюду встречали с распростёртыми объятиями и толпами за ним не ходили. Иначе трудно объяснить обращение Иисуса к городу Капернаум, откуда началась его проповедническая деятельность, и к другим городам Галилеи и их жителям с проклятиями, предупреждениями и угрозами. «Тогда начал Он укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись; горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида!.. И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф., XI, 20–24). И в этом обращении нет ничего удивительного, ведь даже в родном городе Назарете он не был понят и принят, даже его ближайшие родственники отказались от него, называя сумасшедшим. «…И пришёл в Своё отечество; за ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге; и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? Что за премудрость дана Ему и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сёстры? И со-блазнялись[43] о Нём. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём и у сродников и в доме своём. И не смог совершить там никакого чуда… И дивился неверию их…» (Мк., VI, 1–6; Мф., XIII, 54–58).
Однако, несмотря на все трудности и препятствия в продвижении своего учения, Иисус, конечно же, имел какой-то успех, особенно в Галилее. Он не мог оставаться незамеченным, так как со своими идеалами гуманизма и милосердия, свободы и равенства явно не вписывался в жестокие рамки иудаизма. Саддукеи, являвшиеся партией власти, давно уже наблюдали за ним. Несомненно, религиозная аристократия сильно волновалась. Ведь буквально недавно духовенство с помощью светского правителя Галилеи Ирода Антипы освободилось от одного смутьяна по имени Иоанн Креститель,[44] который обвинял высокопоставленных священников в распутстве и алчности. Нужно сказать, что Иоанн по прозвищу Креститель весьма жёстко критиковал евреев за самодовольную гордость своей богоизбранностью: «Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождение ехидны! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: „отец у нас Авраам“, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму». (Мф., III, 7–9; Лк., III, 7–8).
Но, как говорится, «и вода камень точит». Вполне естественно, что работа Иисуса по пропаганде своих идей, работа кропотливая, упорная, ежедневная в течение трёх лет, с привлечением вначале двенадцати, а потом ещё семидесяти апостолов, не прошла бесследно. Видимо, популярность Иисуса росла по мере возрастания недовольства простого народа деятельностью правящего священства. Ведь по большому счёту мирские интересы саддукеев вели их в том же направлении, что и принципы их религии. Консерватизм высшего духовенства не позволял аристократичному священству по достоинству оценить новое учение. Правящая верхушка Иудеи, занимая привилегированное положение, была безразлична к духовным ценностям и чаяниям простых евреев. Саддукеи не верили в загробную жизнь, а поэтому максимально старались насладиться земным бытием. «…Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа…» (Деян., XXIII, 8). Соблюдать и хранить Закон, потому что Закон справедлив и соблюдение его приносит счастье, – вот и все религиозные принципы высшего духовенства. Никакого символа веры и никакого теоретического символа – просто слепое выполнение требований Закона. Любой опытный книжник и знаток священного писания мог свободно и без особого труда стать оракулом в синагоге. Саддукеи не находили нужным что-то менять в Законе Моисея и не стремились стать посредниками между Богом и человеком, тем более что с самого начала истории Израильского государства они верили в то, что ими правит сам Господь, даровавшим им право властвовать над другими народами, а потому они всегда и навечно пребывают под благодатью Божьей, не забывая и о милости римского императора. Такое привилегированное положение полностью удовлетворяло правящую партию, которая в своих претензиях вознеслась выше интересов собственного народа. Высшая религиозная аристократия считала богоизбранной кастой только себя, а не простых иудеев, которые были уравнены ею в правах с язычниками.
Но тут вдруг объявляется неизвестный проповедник, который начинает угрожать монопольному праву саддукеев толковать Закон и контролировать его исполнение. Конечно, правящая верхушка должна и обязана была принять самые кардинальные меры к «смутьяну».
Безусловно, если бы Иисус был более деятельным человеком с точки зрения активных мер, то он смог бы ещё при своей жизни перевернуть мир и начать строительство Царства Божьего на земле. Народ Иудеи давно был готов к восстанию против римских оккупационных сил, не хватало только пламенного трибуна, смелого и решительного, и чёткой программы действий с ясными целями и ориентирами. Об ошибках, просчётах и греховности еврейского народа, особенно его правящей элиты, говорили и предупреждали ещё ветхозаветные пророки (Втор., IV; Ис., I; Иер., IX, 13–26).[45] Однако высшее духовенство не могло допустить волнений среди людей, так как недовольство простого народа вполне могло перерасти в репрессии против местной власти. Тем удивительнее поведение Иисуса, который никак не реагировал на бунтарское настроение народа. Ведь заявлял же он в одной из своих проповедей, что «не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч…» (Мф., X, 34). Но решительные и жёсткие его слова оставались всего лишь словами, за которыми не последовало ничего… В чём причина?
Я полагаю, что никто не посмеет упрекнуть Иисуса в малодушии, ибо человек, взошедший ради своих идей и принципов на крест, приняв смерть, жуткую и лютую, не может быть трусом. Но тем не менее Иисус старался только посредством своих проповедей претворить намеченную программу в жизнь. Почему он выбрал именно такую тактику борьбы, почему не захотел призвать народ к восстанию? Эти вопросы навсегда останутся без ответа, а мы сможем только предполагать и выдвигать самые различные, порой, невероятные, иногда довольно глупые версии. Но делать это будем всегда, ибо личность Иисуса, мистическая и экзальтированная, порой противоречивая и ранимая, но всегда целеустремлённая и сильная, не даёт человечеству успокоиться, пока не будет найден один-единственный ответ на вопрос: так был ли он Богом? Иисус сам о себе говорил, что если бы он был царём, «то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям…» (Ин., XVIII, 36). Да и зачем Богу, коим считается Иисус, было придумывать столь сложную многоходовую комбинацию и разыгрывать перед нами весь этот спектакль? Ведь Бог всемогущ! Тогда почему он сразу не облагодетельствовал человечество счастьем? Для чего всё столь сложно? С какой целью он бросил нас на испытание всякими соблазнами, чтобы люди мучились в грехах? Зачем же он вообще создал людей? Жил бы себе без забот в обществе Адама и Евы, этих, по существу, бесполых существ, коли ему было приятнее полное одиночество? Но ведь Бог проклял их только за то, что они увидели друг в друге людей и им захотелось познать счастье любви и материнства. Но только ли за это? Или, может быть, за те знания, которые могли получить люди? А вдруг тогда Богу пришлось бы встать вровень с людьми? Если Иисус был Богом, то, стало быть, он просто разыграл перед нами мистификацию с казнями и мучениями, ибо почувствовал, что человек перестал ему доверять?
Именно отсюда идёт утверждение, что Иисус умер ради того, чтобы взять грехи всего человечества на себя. Но это явная выдумка, причём наивная и неудачная, главной целью которой было удивить людей и заставить их чувствовать себя виноватыми за смерть того, кто пожертвовал собой ради них. Я не собираюсь умалять величие подвига и драму жизни Иисуса. Однако отдавать ему должное только как человеку – такой вывод о его смерти будет несколько примитивен и лукав. Не думаю, что Иисус был столь глуп, чтобы говорить о каких-то призрачных и виртуальных грехах людей, когда эти самые люди существовали в бедности, нищете, когда крестьяне были вынуждены продавать своих детей в рабство, надеясь, что хозяин будет их кормить и таким образом они смогут выжить. Его цели были намного шире и амбициознее, и заключались они совершенно в другом: ведь Иисус, сам того не понимая, решил развернуть ход мировой истории и изменить социальный облик всего мира. Вот в этом заключался его человеческий подвиг перед нами. А Богу что? Ему ведь и умирать не страшно. Коли Бог знает, что он Бог, а потому бессмертен, перед смертью даже можно посмеяться и пошутить. А вдруг Иисус своей смертью с высоты мироздания хотел доказать, что Бога нет и человек обязан сам решать свою судьбу и бороться за жизнь?
В первой главе уже было сказано, что революция по Иисусу предусматривала только кардинальные изменения в душах людей. Иисус не желал кровопролития, поэтому его можно считать идеалистом и мечтателем, не имевшим понятия о борьбе общественных группировок, которые спустя некоторое время стали называться классами. Не существовало в эпоху Иисуса такого понятия, как классовая борьба, а потому он не мог знать, что власть скорее проглотит самоё себя, нежели согласится на реформу, ибо изменения в душах людей несомненно заставили бы власть стать другой. Вспомните Нагорную проповедь и представьте себе, каким бы стало общество, если бы все сразу и вдруг начали выполнять заветы, изложенные в ней. Но насилие и принуждение для Иисуса были неприемлемыми методами изменения мира. Он решил пойти другой дорогой, однако не путём революции, требовавшей кардинальных мер, экстремальных поступков, жестокости, беспощадности и крови, а эволюции, то есть постепенного, причём добровольного, изменения сознания человека.
Работа весьма не лёгкая, ведь для этого Иисусу нужно было отобрать Бога у иудеев и подарить его человечеству. Но ему не нужен был Бог евреев: пристрастный деспот и жестокий тиран, избравший Израиль своим народом. Ведь за малейшее нарушение божественного закона полагалась страшная кара, вплоть до смерти. А если ещё вспомнить, что количество статей в еврейском своде законов, по которым вполне можно было лишиться жизни, равнялось 613, то начинаешь понимать, каково жилось правоверным иудеям.
Однако Иисус пошёл на рискованное дело, невзирая на то, что, вполне вероятно, его могут убить. Иисусу для осуществления своих замыслов необходим был Бог человечества и одновременно человечный Бог. Можно предположить, что ему не нравился культ Яхве, не по сердцу были Иисусу старые еврейские обряды и традиции, особенно их жестокость, и неоспоримость мнения жрецов, взявшихся толковать законы и правила иудеям. Вынужденное подчинение им причиняло страдания и мучения его ранимой и тонкой натуре, причём терзали они его душу сильнее, нежели тело. Вообще Иисус мечтал о чистой религии – без культов и священников. Он никогда не помышлял о поклонении ему как богу, не призывал к этому, но всей душой желал исполнения заветов, которые он сформулировал в своей знаменитой проповеди. Иисус решил отменить старый Закон, как несовершенный и непригодный для людей, не являвшихся иудеями. Бесспорно, эта мысль его была смелой и сильной: «Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небелёной ткани, ибо вновь пришитое отдерёт от старого и дыра будет ещё хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но молодое вино вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф., IX, 16–17; Лк., V, 36 и след.).
Иисус прекрасно понимал, что одному ему будет крайне сложно, и учеников (апостолов), которые постоянно находились при нём, было недостаточно, чтобы решить грандиозные задачи, которые поставил перед собой проповедник. Но Иисус чисто интуитивно полагал, что без борьбы нет победы и обычно все великие дела совершаются меньшинством.
Оппозиция любой власти всегда находится в меньшинстве, и не всегда большинство народа готово её поддерживать и идти за ней. Однако такое положение не должно охлаждать революционный пыл сторонников кардинальных перемен. Добиться победы возможно в любых, даже самых трудных и, казалось бы, непреодолимых условиях. Но для этого оппозиция должна не быть трусливой, не преследовать свои меркантильные интересы, не желать сладкой жизни и спокойствия себе, не идти на компромисс со своей совестью и властью, не стяжать материальных благ в ходе борьбы, не обманывать народ пустыми обещаниями, быть образцом самопожертвования, не смалодушничать и не испугаться пойти на плаху за правое дело, даже умереть за народ, пусть и казнённая им. Только такая оппозиция не убоится ни запугиваний, ни наветов, не позарится ни на золото, ни на дворцы, не поддастся ни на посулы, ни на награды и в будущем обязательно составит славу своей страны.
Однако что значит оппозиция без лидера – харизматического, искреннего, смелого, где-то безрассудного и даже чуть авантюрного? Ничего! Единственным достоинством необразованных и глупых учеников Иисуса была их любовь к нему, но и эта любовь оказалась недолгой. Продлилась она до тех пор, пока не грянул гром над их головами, они в страхе разбежались при первом же приближении храмовых стражников. Это уже спустя некоторое время, когда Иисуса казнят, апостолы вернутся, а тогда, в Гефсиманском саду на Масличной горе, они проявили себя как самые обычные, трусливые люди. «Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них» (Мк., XIV, 50–52).
Ещё следует сказать, что еврейское общество того времени было довольно обособленным. Этому в основном способствовали предписания Талмуда, которые превращали еврейские общины в закрытые религиозные корпорации во главе с раввинами. Иудея жила замкнутой, оторванной от всего мира жизнью и не стремилась поддерживать с кем-либо ни торговых, ни каких-либо других отношений, не желая видеть в других народах равных себе. Причин тому существовало несколько, из них можно выделить четыре главные: 1) оценка самих себя, как богоизбранного народа, 2) обрезание крайней плоти, 3) запрещение смешанных браков, 4) существенное различие между чистым и запрещённым мясом.
В целом иудейское общество было очень консервативно в религиозных взглядах и весьма плохо уживалось с представителями языческого мира, которые платили им ответной ненавистью. Почему сложилось такое положение? Отчасти в силу причин, указанных выше, отчасти из-за отношения к евреям других народов. Так, например, Цицерон[36] считал, что иудеи есть «народ, рождённый для рабства» (Ренан Э. Апостол Павел. СПб., 1907. Гл. IV. С. 41).
Весьма интересно в этой связи мнение о своих соплеменниках человека, жившего почти две тысячи лет назад. Вот данная им краткая характеристика иудеев: «Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен вовеки, аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение. И так они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостливы. Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют». Конечно, прочитав эти строчки, можно обвинить писавшего их в антисемитизме, но не торопитесь, ибо упрекать за данные слова придётся одного из апостолов Иисуса, иудея Павла,[37] бывшего Савла. Это ведь он даёт такую весьма нелестную характеристику соплеменникам (Рим., I, 25–32).[38]
Нужно сказать, что Иисус в общении со своими единоверцами тоже не церемонился, не стесняясь выбирать самые жёсткие и нелицеприятные выражения: «отродье змеиное» (Мф., XII, 34); «…о род неверный и развращённый! доколе буду с вами и буду выносить вас?» (Лк., IX, 41).
Не менее интересные высказывания о нелюбви к иудеям в античном мире приводит известный французский учёный, исследователь библии, Эрнест Ренан. Вот что он пишет в середине XIX века в своей книге «Исторические и религиозные этюды»: «…антипатия к евреям в античном мире была чувством таким всеобщим, что подстрекать к этому не было никакой нужды. Эта антипатия указывает на рознь, которая, может быть, никогда не будет уничтожена родом человеческим. Она гнездится в элементе более важном, чем раса: это есть антагонизм двух различных функций в человечестве, антагонизм мирного человека, довольствующегося своими внутренними радостями, и воинствующего, лавочника и крестьянина, а также дворянина. Не без причины этот бедный Израиль провёл всю свою жизнь в погромах. Если все народы, во все времена преследуют его, то должна же быть этому какая-то причина. Евреи проникают всюду, требуя себе общего права, они сохраняли свой исключительный закон; они хотят иметь гарантии всех, и, кроме того, хотят исключения – гарантии своих личных прав. Они требовали преимущества нации, не будучи сами нациею, не участвуя в обязанностях нации. Этого не мог допустить ни один народ. …Чужеземец, которого терпят, может быть полезен стране, но при непременном условии, что страна не будет им наводнена. Несправедливо требовать прав члена семьи в доме, при постройке которого не участвовал, наподобие тех птиц, которые поселяются в чужом гнезде. Еврей внёс в мир так много хорошего и дурного, что люди к нему никогда не будут вполне справедливы» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. М.: Прометей, 1990. С. 253–254).
Сейчас мало кто знает об одном очень интересном факте, поэтому позволю себе напомнить и о нём. Некий Соломон Михоэлс,[39] получив Сталинскую премию, тут же обратился к И.В. Сталину с письменной просьбой о разрешении создать в Крыму (заметь, дорогой читатель, не на Кольском полуострове и даже не на Кавказском побережье Чёрного моря) Еврейскую республику. Причём он старался пролоббировать этот вопрос через П. Молотову[40] и С. Аллилуеву[41] (Монтефиоре С.С. Сталин: Двор Красного монарха. М.: Олма-пресс, 2005. С. 585–586). Этот пример лишний раз подтверждает правильность характеристики, которую Эрнест Ренан дал в своей книге, а посему и спорить здесь просто не о чем.
А вот ещё одно высказывание о евреях весьма известного и уважаемого экономиста XIX века Д. Хардкасла, которое было обнаружено мною в его книге «Банки и банкиры»: «Евреи, ломбардцы, ростовщики и кровопийцы были нашими первоначальными банковскими барышниками, их ремесло следует клеймить позором… В общем… наши первоначальные банкиры представляли… очень дурную компанию, они были жадными ростовщиками, бессердечными кровопийцами» (Хардкасл Д. Банки и банкиры. Лондон, 1843. С. 19–20).
Можно, конечно, добавить, что у евреев ненависть к другим народам проявляется не только по причине данного им самим Богом обещания управлять всем миром, но и в связи с их происхождением. Ведь не многие, наверное, знают, что евреи и арабы являются родными братьями по отцу, но живут в столь неприкрытой ненависти, что готовы убивать друг друга днями и ночами напролёт. В Ветхом Завете приводится рассказ о возникновении 12 колен Израилевых и 12 племён арабских. Думаю, следует сказать об этом чуть подробнее. Итак, у Авраама – библейского патриарха – была жена Сара и служанка Агарь. По причине почтенного возраста Сара не могла родить, поэтому по её разрешению служанка родила Аврааму сына Измаила. По иудейской традиции не возбранялось такое положение дел, когда в присутствии жены муж «входил» в рабыню, которая являлась своего рода суррогатной матерью. Всё шло прекрасно до тех пор, пока по прошествии какого-то времени Саре не исполнилось 90 лет. Вот именно тогда Бог даровал ей сына, которого назвали Исааком. А по древним еврейским обычаям всё имущество наследует только старший сын по рождению. Вот отсюда и пошёл весь скандал. Сара не могла позволить, чтобы её родной сын остался бы ни с чем, а потому уговорами заставила Авраама выгнать из дома служанку Агарь и её сына Измаила. Бедная девушка наверняка погибла бы вместе со своим сыном в пустыне, если бы Бог не помог ей. Господь не только спас Агарь и первенца Авраама, её сына, от смерти, но и произвёл от Измаила 12 арабских племён. А уже потом от младшего Авраамова сына Исаака, вернее, от его внука Иакова произошёл еврейский народ (Быт., XVI, XXI).[42] Прошло уже так много времени, несколько тысячелетий, а конфликт между родными братьями по отцу всё ещё продолжается, то затухая ненадолго, то разгораясь вновь, но с ещё большей силой. Это своего рода гражданская война, причиной которой стал обычный спор за имущество, с течением времени порождающий всё новую и новую ненависть. И нет за этой войной никакой освободительной, политической и прочей идеи, никакой религиозной, национальной или другой причины, ибо Бог и у арабов, и у иудеев один! Обычный имущественный спор, переросший в кровавую бойню, когда противоборствующие стороны давно забыли, из-за чего, собственно, разгорелся весь этот сыр-бор. Но вернёмся к теме нашего разговора.
Нужно признать, что Иисус не являлся очень уж популярной личностью среди большинства населения, и распространение его учения нельзя было считать неким триумфальным шествием. Если же кто считает по-другому, то, думаю, это серьёзное заблуждение. Конечно, Иисус обладал харизмой, он был умён, смел, добр, умел красиво говорить, зажечь своими идеями других людей, но его не повсюду встречали с распростёртыми объятиями и толпами за ним не ходили. Иначе трудно объяснить обращение Иисуса к городу Капернаум, откуда началась его проповедническая деятельность, и к другим городам Галилеи и их жителям с проклятиями, предупреждениями и угрозами. «Тогда начал Он укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись; горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида!.. И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф., XI, 20–24). И в этом обращении нет ничего удивительного, ведь даже в родном городе Назарете он не был понят и принят, даже его ближайшие родственники отказались от него, называя сумасшедшим. «…И пришёл в Своё отечество; за ним следовали ученики Его. Когда наступила суббота, Он начал учить в синагоге; и многие слышавшие с изумлением говорили: откуда у Него это? Что за премудрость дана Ему и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сёстры? И со-блазнялись[43] о Нём. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём и у сродников и в доме своём. И не смог совершить там никакого чуда… И дивился неверию их…» (Мк., VI, 1–6; Мф., XIII, 54–58).
Однако, несмотря на все трудности и препятствия в продвижении своего учения, Иисус, конечно же, имел какой-то успех, особенно в Галилее. Он не мог оставаться незамеченным, так как со своими идеалами гуманизма и милосердия, свободы и равенства явно не вписывался в жестокие рамки иудаизма. Саддукеи, являвшиеся партией власти, давно уже наблюдали за ним. Несомненно, религиозная аристократия сильно волновалась. Ведь буквально недавно духовенство с помощью светского правителя Галилеи Ирода Антипы освободилось от одного смутьяна по имени Иоанн Креститель,[44] который обвинял высокопоставленных священников в распутстве и алчности. Нужно сказать, что Иоанн по прозвищу Креститель весьма жёстко критиковал евреев за самодовольную гордость своей богоизбранностью: «Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождение ехидны! Кто внушил вам бежать от будущего гнева? Сотворите же достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: „отец у нас Авраам“, ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму». (Мф., III, 7–9; Лк., III, 7–8).
Но, как говорится, «и вода камень точит». Вполне естественно, что работа Иисуса по пропаганде своих идей, работа кропотливая, упорная, ежедневная в течение трёх лет, с привлечением вначале двенадцати, а потом ещё семидесяти апостолов, не прошла бесследно. Видимо, популярность Иисуса росла по мере возрастания недовольства простого народа деятельностью правящего священства. Ведь по большому счёту мирские интересы саддукеев вели их в том же направлении, что и принципы их религии. Консерватизм высшего духовенства не позволял аристократичному священству по достоинству оценить новое учение. Правящая верхушка Иудеи, занимая привилегированное положение, была безразлична к духовным ценностям и чаяниям простых евреев. Саддукеи не верили в загробную жизнь, а поэтому максимально старались насладиться земным бытием. «…Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа…» (Деян., XXIII, 8). Соблюдать и хранить Закон, потому что Закон справедлив и соблюдение его приносит счастье, – вот и все религиозные принципы высшего духовенства. Никакого символа веры и никакого теоретического символа – просто слепое выполнение требований Закона. Любой опытный книжник и знаток священного писания мог свободно и без особого труда стать оракулом в синагоге. Саддукеи не находили нужным что-то менять в Законе Моисея и не стремились стать посредниками между Богом и человеком, тем более что с самого начала истории Израильского государства они верили в то, что ими правит сам Господь, даровавшим им право властвовать над другими народами, а потому они всегда и навечно пребывают под благодатью Божьей, не забывая и о милости римского императора. Такое привилегированное положение полностью удовлетворяло правящую партию, которая в своих претензиях вознеслась выше интересов собственного народа. Высшая религиозная аристократия считала богоизбранной кастой только себя, а не простых иудеев, которые были уравнены ею в правах с язычниками.
Но тут вдруг объявляется неизвестный проповедник, который начинает угрожать монопольному праву саддукеев толковать Закон и контролировать его исполнение. Конечно, правящая верхушка должна и обязана была принять самые кардинальные меры к «смутьяну».
Безусловно, если бы Иисус был более деятельным человеком с точки зрения активных мер, то он смог бы ещё при своей жизни перевернуть мир и начать строительство Царства Божьего на земле. Народ Иудеи давно был готов к восстанию против римских оккупационных сил, не хватало только пламенного трибуна, смелого и решительного, и чёткой программы действий с ясными целями и ориентирами. Об ошибках, просчётах и греховности еврейского народа, особенно его правящей элиты, говорили и предупреждали ещё ветхозаветные пророки (Втор., IV; Ис., I; Иер., IX, 13–26).[45] Однако высшее духовенство не могло допустить волнений среди людей, так как недовольство простого народа вполне могло перерасти в репрессии против местной власти. Тем удивительнее поведение Иисуса, который никак не реагировал на бунтарское настроение народа. Ведь заявлял же он в одной из своих проповедей, что «не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч…» (Мф., X, 34). Но решительные и жёсткие его слова оставались всего лишь словами, за которыми не последовало ничего… В чём причина?
Я полагаю, что никто не посмеет упрекнуть Иисуса в малодушии, ибо человек, взошедший ради своих идей и принципов на крест, приняв смерть, жуткую и лютую, не может быть трусом. Но тем не менее Иисус старался только посредством своих проповедей претворить намеченную программу в жизнь. Почему он выбрал именно такую тактику борьбы, почему не захотел призвать народ к восстанию? Эти вопросы навсегда останутся без ответа, а мы сможем только предполагать и выдвигать самые различные, порой, невероятные, иногда довольно глупые версии. Но делать это будем всегда, ибо личность Иисуса, мистическая и экзальтированная, порой противоречивая и ранимая, но всегда целеустремлённая и сильная, не даёт человечеству успокоиться, пока не будет найден один-единственный ответ на вопрос: так был ли он Богом? Иисус сам о себе говорил, что если бы он был царём, «то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям…» (Ин., XVIII, 36). Да и зачем Богу, коим считается Иисус, было придумывать столь сложную многоходовую комбинацию и разыгрывать перед нами весь этот спектакль? Ведь Бог всемогущ! Тогда почему он сразу не облагодетельствовал человечество счастьем? Для чего всё столь сложно? С какой целью он бросил нас на испытание всякими соблазнами, чтобы люди мучились в грехах? Зачем же он вообще создал людей? Жил бы себе без забот в обществе Адама и Евы, этих, по существу, бесполых существ, коли ему было приятнее полное одиночество? Но ведь Бог проклял их только за то, что они увидели друг в друге людей и им захотелось познать счастье любви и материнства. Но только ли за это? Или, может быть, за те знания, которые могли получить люди? А вдруг тогда Богу пришлось бы встать вровень с людьми? Если Иисус был Богом, то, стало быть, он просто разыграл перед нами мистификацию с казнями и мучениями, ибо почувствовал, что человек перестал ему доверять?
Именно отсюда идёт утверждение, что Иисус умер ради того, чтобы взять грехи всего человечества на себя. Но это явная выдумка, причём наивная и неудачная, главной целью которой было удивить людей и заставить их чувствовать себя виноватыми за смерть того, кто пожертвовал собой ради них. Я не собираюсь умалять величие подвига и драму жизни Иисуса. Однако отдавать ему должное только как человеку – такой вывод о его смерти будет несколько примитивен и лукав. Не думаю, что Иисус был столь глуп, чтобы говорить о каких-то призрачных и виртуальных грехах людей, когда эти самые люди существовали в бедности, нищете, когда крестьяне были вынуждены продавать своих детей в рабство, надеясь, что хозяин будет их кормить и таким образом они смогут выжить. Его цели были намного шире и амбициознее, и заключались они совершенно в другом: ведь Иисус, сам того не понимая, решил развернуть ход мировой истории и изменить социальный облик всего мира. Вот в этом заключался его человеческий подвиг перед нами. А Богу что? Ему ведь и умирать не страшно. Коли Бог знает, что он Бог, а потому бессмертен, перед смертью даже можно посмеяться и пошутить. А вдруг Иисус своей смертью с высоты мироздания хотел доказать, что Бога нет и человек обязан сам решать свою судьбу и бороться за жизнь?
В первой главе уже было сказано, что революция по Иисусу предусматривала только кардинальные изменения в душах людей. Иисус не желал кровопролития, поэтому его можно считать идеалистом и мечтателем, не имевшим понятия о борьбе общественных группировок, которые спустя некоторое время стали называться классами. Не существовало в эпоху Иисуса такого понятия, как классовая борьба, а потому он не мог знать, что власть скорее проглотит самоё себя, нежели согласится на реформу, ибо изменения в душах людей несомненно заставили бы власть стать другой. Вспомните Нагорную проповедь и представьте себе, каким бы стало общество, если бы все сразу и вдруг начали выполнять заветы, изложенные в ней. Но насилие и принуждение для Иисуса были неприемлемыми методами изменения мира. Он решил пойти другой дорогой, однако не путём революции, требовавшей кардинальных мер, экстремальных поступков, жестокости, беспощадности и крови, а эволюции, то есть постепенного, причём добровольного, изменения сознания человека.
Работа весьма не лёгкая, ведь для этого Иисусу нужно было отобрать Бога у иудеев и подарить его человечеству. Но ему не нужен был Бог евреев: пристрастный деспот и жестокий тиран, избравший Израиль своим народом. Ведь за малейшее нарушение божественного закона полагалась страшная кара, вплоть до смерти. А если ещё вспомнить, что количество статей в еврейском своде законов, по которым вполне можно было лишиться жизни, равнялось 613, то начинаешь понимать, каково жилось правоверным иудеям.
Однако Иисус пошёл на рискованное дело, невзирая на то, что, вполне вероятно, его могут убить. Иисусу для осуществления своих замыслов необходим был Бог человечества и одновременно человечный Бог. Можно предположить, что ему не нравился культ Яхве, не по сердцу были Иисусу старые еврейские обряды и традиции, особенно их жестокость, и неоспоримость мнения жрецов, взявшихся толковать законы и правила иудеям. Вынужденное подчинение им причиняло страдания и мучения его ранимой и тонкой натуре, причём терзали они его душу сильнее, нежели тело. Вообще Иисус мечтал о чистой религии – без культов и священников. Он никогда не помышлял о поклонении ему как богу, не призывал к этому, но всей душой желал исполнения заветов, которые он сформулировал в своей знаменитой проповеди. Иисус решил отменить старый Закон, как несовершенный и непригодный для людей, не являвшихся иудеями. Бесспорно, эта мысль его была смелой и сильной: «Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небелёной ткани, ибо вновь пришитое отдерёт от старого и дыра будет ещё хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но молодое вино вливают в новые мехи, и сберегается то и другое» (Мф., IX, 16–17; Лк., V, 36 и след.).
Иисус прекрасно понимал, что одному ему будет крайне сложно, и учеников (апостолов), которые постоянно находились при нём, было недостаточно, чтобы решить грандиозные задачи, которые поставил перед собой проповедник. Но Иисус чисто интуитивно полагал, что без борьбы нет победы и обычно все великие дела совершаются меньшинством.
Оппозиция любой власти всегда находится в меньшинстве, и не всегда большинство народа готово её поддерживать и идти за ней. Однако такое положение не должно охлаждать революционный пыл сторонников кардинальных перемен. Добиться победы возможно в любых, даже самых трудных и, казалось бы, непреодолимых условиях. Но для этого оппозиция должна не быть трусливой, не преследовать свои меркантильные интересы, не желать сладкой жизни и спокойствия себе, не идти на компромисс со своей совестью и властью, не стяжать материальных благ в ходе борьбы, не обманывать народ пустыми обещаниями, быть образцом самопожертвования, не смалодушничать и не испугаться пойти на плаху за правое дело, даже умереть за народ, пусть и казнённая им. Только такая оппозиция не убоится ни запугиваний, ни наветов, не позарится ни на золото, ни на дворцы, не поддастся ни на посулы, ни на награды и в будущем обязательно составит славу своей страны.
Однако что значит оппозиция без лидера – харизматического, искреннего, смелого, где-то безрассудного и даже чуть авантюрного? Ничего! Единственным достоинством необразованных и глупых учеников Иисуса была их любовь к нему, но и эта любовь оказалась недолгой. Продлилась она до тех пор, пока не грянул гром над их головами, они в страхе разбежались при первом же приближении храмовых стражников. Это уже спустя некоторое время, когда Иисуса казнят, апостолы вернутся, а тогда, в Гефсиманском саду на Масличной горе, они проявили себя как самые обычные, трусливые люди. «Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них» (Мк., XIV, 50–52).