Инквизиция в эпоху Возрождения усилила свою деятельность, благодаря усилиям папы Павла III, который учредил в 1542 году «священную конгрегацию римской и вселенской инквизиции, её священное судилище». Причиной тому послужили успехи гуманизма, науки и реформации, подрывавшие основы церковного влияния на общество. Среди жертв папской инквизиции были такие ученые и мыслители, как Джордано Бруно, Галилео Галилей и другие. Эта изуверская, бесчеловечная организация, призванная бороться с инакомыслием, явилась самым настоящим позором церкви и ещё одним шагом, очень большим, почти огромным, на пути предательства идей Иисуса. В 1789 году инквизиция была отменена Французской революцией, а Наполеон упразднил её во всех завоёванных им странах. В испанской Америке этот позор был ликвидирован в ходе войны за независимость в 1810–1826 годах. Дольше всех сохранялась папская инквизиция, но и она была отменена после того, как римские папы лишились права светской власти. После этого Ватикан мог только проклинать, отлучать и включать неугодные сочинения в Индекс запрещённых книг. Однако инквизиция под названием Конгрегация святой канцелярии просуществовала до 1965 года, когда была преобразована в Конгрегацию вероучения, оставаясь по существу тем, чем была, но взяв на вооружение другие методы борьбы с инакомыслием.
Кстати, для сведения читателей скажу, что последнее аутодафе было совершено в Валенсии в 1826 году. Стоит вдуматься в эту фразу и понять, что всего лишь 180 лет назад в просвещённой Европе человека могли наказать за инакомыслие, и даже жестоко наказать. Итоги инквизиции были ужасны. Общее число жертв за всё время её существования достигло 12 млн человек. И все это было направлено в первую очередь на укрепление власти монарха, у трона которого кормилась церковь. Великий философ и мыслитель XIX века Карл Маркс[81] в одной из своих работ отмечал по этому поводу, что «благодаря инквизиции церковь превратилась в самое несокрушимое оружие абсолютизма» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 10. С. 431). Правда, иногда у некоторых апологетов[82] христианства где-то глубоко в душе вдруг начинала свербеть мысль о том, что они совсем неправильно поступают, когда во всём поддерживают власть и находятся рядом с нею, вместо того чтобы быть рядом с народом. Так, например, в брошюре Пауля Пфлюгера[83] «Социализм отцов церкви» можно найти хорошее собрание цитат из сочинений св. Климента, епископа Астерия,[84] Лактанция,[85] Василия Великого,[86] св. Григория Нисского,[87] св. Иоанна Златоуста,[88] св. Иеронима[89] и прочих – почти все они писатели четвёртого столетия, то есть эпохи, когда христианство уже было государственной религией. Все они очень резко высказываются против богатых, которых ставят на одну доску с разбойниками и ворами. Но на этом всё и заканчивается. Страх оказаться навсегда отброшенным от обильной кормушки пересиливал все «благие» намерения. Конечно, лучше быть праведником в тепле, сытости и роскоши, чем в нищете, холоде и голоде. А в качестве примера можно привести Блаженного Августина,[90] который в своём трактате «Град Божий» и «Исповедь», критикуя нравы, царившие в Римской империи, считал, что любое насилие – над ребёнком в школе или государства над человеком – есть следствие греховной испорченности самого человека и достойно презрения. Но существование насилия неизбежно, пока существует сам человек. Именно поэтому Августин признавал необходимость государственной власти, им же охарактеризованной как «большая разбойничья шайка» (Opera omnia, t. 1–11, Р., 1864–65 (Migne, PL, t. 32–47); в рус. пер. – Творения Блаженного Августина, ч. 1–7, К., 1901– 12; Исповедь // Богословские труды. Т. 19. М., 1978).
Сразу оговорюсь, что мой выговор направлен не служителям культа в далёких российских глубинках, а столичной церковной аристократии. Я знаю одного священника из глухой заброшенной деревни Чирково, что находится километрах в сорока от Тутаева Ярославской области. Зовут его Агафангел, в миру – Алексей. Вот он истинный носитель первобытных христианских идей, подвижник и герой. Его удел и судьба – это небольшая община, натуральное хозяйство да искренняя любовь всего местного населения. Дай Бог, чтобы его не испортили соблазны нашего злобного и хищного мира!
Давайте ещё раз вспомним, как, паразитируя на имени Иисуса, церковь благословляла испанских захватчиков, португальских работорговцев, как полтора столетия назад в США скальпировали индейцев, загоняя их в резервации, которые, кстати, существуют до сих пор. Работорговля, к слову сказать, также процветала в христианском обществе и под прикрытием церкви. Да и во Вьетнаме тридцать лет назад солдаты американской армии, в штатную структуру которой входят капелланы, то есть священники, отрезали партизанам уши, но не в качестве трофея, а как доказательство доблести, да к тому же за пару человеческих ушей платили деньги, поэтому не важно было, чьи они – партизана или мирного жителя, старика или женщины и даже ребёнка. Что-то не было слышно, чтобы кто-то из католической церкви осудил те действия американских солдат. Ну чем не инквизиция?
Кому-то может показаться, что такие жуткие вещи, как инквизиция, были только на Западе, а у нас никогда такого не происходило, что, мол, это изобретение католичества, а вот наша православная церковь всегда считалась гуманной и человеколюбивой. Спешу огорчить сторонников такого взгляда: и у нас существовало нечто наподобие инквизиции. К сожалению, я не смогу столь же подробно рассказать о деятельности православной церкви в преследовании инакомыслия, как об общеизвестных фактах репрессий, направляемых католической церковью. Ведь на предмет инквизиции существует довольно много литературы как исторической, так и художественной, сняты в большом количестве игровые фильмы, да и в школе, помню, нам давали объяснения по этому поводу, когда мы проходили мрачный период европейского Средневековья. А вот тема любых гонений внутри православной церкви и особенно раскола, преследований и травли, направленных против раскольников и старообрядцев, даже в советское время как-то особенно не освещались. Необъяснимое табу было наложено на репрессивную деятельность русской церкви, но уверен, что наши «защитники веры» жгли и гнали еретиков ничуть не слабее, нежели их коллеги-братья во Христе с Запада.
Православная церковь всегда беспощадно боролась со всяким проявлением ереси внутри себя, особенно если эта ересь касалась церковного имущества. Одной из самых опасных ересей, по мнению высшего духовенства, считался вопрос о церковном землевладении. Ведь с ростом земельных богатств возрастала степень эксплуатации простого народа, а стало быть, росла опасность возникновения протестного движения. И такое движение возникло в середине XIV века в Новгороде, оно называлось стригольничество.[91] В него входили низшие духовные чины и простые горожане. Возглавляли движение дьяки Карп и Никита. Стригольники выступали против мздоимства духовенства, поборов и налогов, которые было необходимо платить в церковную и монастырскую казну. Кроме того, еретиками был выставлен ряд требований идеологического характера, затрагивавших основы веры. Стригольники оспаривали божественное происхождение и природу таинства священства и на этом основании отвергали иерархию церкви, а также таинства причащения, покаяния и крещения. Они выступали против назначения церковнослужителей на приход за плату, говорили о вреде поклонения иконам и ставили под сомнение культ многочисленных святых. В качестве справки хотелось привести интересный социальный анализ, данный В.О. Ключевским. Он пишет, что в царствование Ивана IV митрополитом Макарием на церковных соборах в 1547 и 1549 годах к 22 имеющимся отечественным святым было добавлено ещё 39, из них: 16 князей и княгинь, 1 боярин, 3 литовских мученика, 14 митрополитов и епископов, 4 юродивых и 23 основателя и подвижника монастырей (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1965. Т. 2. С. 252). В наше время ситуация с канонизированием не изменилась, хорошо отлаженный конвейер работает без остановок и сбоев. Но вернёмся к движению стригольников. Православная церковь очень жестоко расправилась с дьяконами Карпом и Никитой. Они связанными были сброшены с моста в Волхов и утонули (Сахаров А.М. и Муравьёв А.В. Очерки русской культуры IX–XVIII вв. М., 1962. С. 41–42).
Вообще церковному руководству не повезло с Новгородом. В этом городе постоянно возникали всякие еретические движения, направленные против веры. Так, например, недовольство, зародившееся опять же в Новгороде среди рядовых священников по поводу слишком большого количества церковных и монастырских земельных наделов, вскоре проникло и в Москву. Одним из руководителей движения против монастырского и церковного землевладения был послушник Кириллова монастыря Нил Сорский,[92] в своём главном идеологическом сочинении «Монастырский устав» проповедовавший аскетизм, «уход от мира», отказ монастырей от земельной собственности и накопления богатств. Он даже написал письмо царю, умоляя самодержца отобрать у монастырей земельные наделы: «…чтобы у монастырей сёл не было, а жили чернецы по пустыням и кормились бы своим рукоделием» (Ключевский В.О. Курс русской истории. С. 280–283). Монах стремился поднять изрядно пошатнувшийся моральный авторитет церкви, направить её деятельность в сугубо религиозное русло.
Кстати, для сведения читателей скажу, что последнее аутодафе было совершено в Валенсии в 1826 году. Стоит вдуматься в эту фразу и понять, что всего лишь 180 лет назад в просвещённой Европе человека могли наказать за инакомыслие, и даже жестоко наказать. Итоги инквизиции были ужасны. Общее число жертв за всё время её существования достигло 12 млн человек. И все это было направлено в первую очередь на укрепление власти монарха, у трона которого кормилась церковь. Великий философ и мыслитель XIX века Карл Маркс[81] в одной из своих работ отмечал по этому поводу, что «благодаря инквизиции церковь превратилась в самое несокрушимое оружие абсолютизма» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 10. С. 431). Правда, иногда у некоторых апологетов[82] христианства где-то глубоко в душе вдруг начинала свербеть мысль о том, что они совсем неправильно поступают, когда во всём поддерживают власть и находятся рядом с нею, вместо того чтобы быть рядом с народом. Так, например, в брошюре Пауля Пфлюгера[83] «Социализм отцов церкви» можно найти хорошее собрание цитат из сочинений св. Климента, епископа Астерия,[84] Лактанция,[85] Василия Великого,[86] св. Григория Нисского,[87] св. Иоанна Златоуста,[88] св. Иеронима[89] и прочих – почти все они писатели четвёртого столетия, то есть эпохи, когда христианство уже было государственной религией. Все они очень резко высказываются против богатых, которых ставят на одну доску с разбойниками и ворами. Но на этом всё и заканчивается. Страх оказаться навсегда отброшенным от обильной кормушки пересиливал все «благие» намерения. Конечно, лучше быть праведником в тепле, сытости и роскоши, чем в нищете, холоде и голоде. А в качестве примера можно привести Блаженного Августина,[90] который в своём трактате «Град Божий» и «Исповедь», критикуя нравы, царившие в Римской империи, считал, что любое насилие – над ребёнком в школе или государства над человеком – есть следствие греховной испорченности самого человека и достойно презрения. Но существование насилия неизбежно, пока существует сам человек. Именно поэтому Августин признавал необходимость государственной власти, им же охарактеризованной как «большая разбойничья шайка» (Opera omnia, t. 1–11, Р., 1864–65 (Migne, PL, t. 32–47); в рус. пер. – Творения Блаженного Августина, ч. 1–7, К., 1901– 12; Исповедь // Богословские труды. Т. 19. М., 1978).
Сразу оговорюсь, что мой выговор направлен не служителям культа в далёких российских глубинках, а столичной церковной аристократии. Я знаю одного священника из глухой заброшенной деревни Чирково, что находится километрах в сорока от Тутаева Ярославской области. Зовут его Агафангел, в миру – Алексей. Вот он истинный носитель первобытных христианских идей, подвижник и герой. Его удел и судьба – это небольшая община, натуральное хозяйство да искренняя любовь всего местного населения. Дай Бог, чтобы его не испортили соблазны нашего злобного и хищного мира!
Давайте ещё раз вспомним, как, паразитируя на имени Иисуса, церковь благословляла испанских захватчиков, португальских работорговцев, как полтора столетия назад в США скальпировали индейцев, загоняя их в резервации, которые, кстати, существуют до сих пор. Работорговля, к слову сказать, также процветала в христианском обществе и под прикрытием церкви. Да и во Вьетнаме тридцать лет назад солдаты американской армии, в штатную структуру которой входят капелланы, то есть священники, отрезали партизанам уши, но не в качестве трофея, а как доказательство доблести, да к тому же за пару человеческих ушей платили деньги, поэтому не важно было, чьи они – партизана или мирного жителя, старика или женщины и даже ребёнка. Что-то не было слышно, чтобы кто-то из католической церкви осудил те действия американских солдат. Ну чем не инквизиция?
Кому-то может показаться, что такие жуткие вещи, как инквизиция, были только на Западе, а у нас никогда такого не происходило, что, мол, это изобретение католичества, а вот наша православная церковь всегда считалась гуманной и человеколюбивой. Спешу огорчить сторонников такого взгляда: и у нас существовало нечто наподобие инквизиции. К сожалению, я не смогу столь же подробно рассказать о деятельности православной церкви в преследовании инакомыслия, как об общеизвестных фактах репрессий, направляемых католической церковью. Ведь на предмет инквизиции существует довольно много литературы как исторической, так и художественной, сняты в большом количестве игровые фильмы, да и в школе, помню, нам давали объяснения по этому поводу, когда мы проходили мрачный период европейского Средневековья. А вот тема любых гонений внутри православной церкви и особенно раскола, преследований и травли, направленных против раскольников и старообрядцев, даже в советское время как-то особенно не освещались. Необъяснимое табу было наложено на репрессивную деятельность русской церкви, но уверен, что наши «защитники веры» жгли и гнали еретиков ничуть не слабее, нежели их коллеги-братья во Христе с Запада.
Православная церковь всегда беспощадно боролась со всяким проявлением ереси внутри себя, особенно если эта ересь касалась церковного имущества. Одной из самых опасных ересей, по мнению высшего духовенства, считался вопрос о церковном землевладении. Ведь с ростом земельных богатств возрастала степень эксплуатации простого народа, а стало быть, росла опасность возникновения протестного движения. И такое движение возникло в середине XIV века в Новгороде, оно называлось стригольничество.[91] В него входили низшие духовные чины и простые горожане. Возглавляли движение дьяки Карп и Никита. Стригольники выступали против мздоимства духовенства, поборов и налогов, которые было необходимо платить в церковную и монастырскую казну. Кроме того, еретиками был выставлен ряд требований идеологического характера, затрагивавших основы веры. Стригольники оспаривали божественное происхождение и природу таинства священства и на этом основании отвергали иерархию церкви, а также таинства причащения, покаяния и крещения. Они выступали против назначения церковнослужителей на приход за плату, говорили о вреде поклонения иконам и ставили под сомнение культ многочисленных святых. В качестве справки хотелось привести интересный социальный анализ, данный В.О. Ключевским. Он пишет, что в царствование Ивана IV митрополитом Макарием на церковных соборах в 1547 и 1549 годах к 22 имеющимся отечественным святым было добавлено ещё 39, из них: 16 князей и княгинь, 1 боярин, 3 литовских мученика, 14 митрополитов и епископов, 4 юродивых и 23 основателя и подвижника монастырей (Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1965. Т. 2. С. 252). В наше время ситуация с канонизированием не изменилась, хорошо отлаженный конвейер работает без остановок и сбоев. Но вернёмся к движению стригольников. Православная церковь очень жестоко расправилась с дьяконами Карпом и Никитой. Они связанными были сброшены с моста в Волхов и утонули (Сахаров А.М. и Муравьёв А.В. Очерки русской культуры IX–XVIII вв. М., 1962. С. 41–42).
Вообще церковному руководству не повезло с Новгородом. В этом городе постоянно возникали всякие еретические движения, направленные против веры. Так, например, недовольство, зародившееся опять же в Новгороде среди рядовых священников по поводу слишком большого количества церковных и монастырских земельных наделов, вскоре проникло и в Москву. Одним из руководителей движения против монастырского и церковного землевладения был послушник Кириллова монастыря Нил Сорский,[92] в своём главном идеологическом сочинении «Монастырский устав» проповедовавший аскетизм, «уход от мира», отказ монастырей от земельной собственности и накопления богатств. Он даже написал письмо царю, умоляя самодержца отобрать у монастырей земельные наделы: «…чтобы у монастырей сёл не было, а жили чернецы по пустыням и кормились бы своим рукоделием» (Ключевский В.О. Курс русской истории. С. 280–283). Монах стремился поднять изрядно пошатнувшийся моральный авторитет церкви, направить её деятельность в сугубо религиозное русло.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента