Его толстые пальцы как черви жирны
И слова как пудовые гири верны
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей
Он играет услугами полулюдей
Кто свистит кто мяучит кто хнычет
Он один лишь бабачит и тычет
Как подкову дарит за указом указ
Кому в пах кому в лоб кому в бровь кому в глаз
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина
О. Мандельштам
Ник. Шиваров
‹12›
‹13›
‹14›
‹15›
‹16›
‹17›
‹18›
Н. Шиваров (Мандельштамовское общество)
Иллюстративный материал
Обращение начальника жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог генерал-майора А.Б. Лампе помощнику начальника Финляндского жандармского управления по Бьернеборгскому пограничному району полковнику Д.И. Базаревскому от 24.6.1912 (ГАРФ)
А.Мандельштам, А.Мильман, Р.Ивнев и О. Мандельштам. Харьков, 1919 (МО)
О.Э.Мандельштам. 1933 г. (МО)
Справка начальника Финляндского жандармского управления К.-Р. К. Утгофа Особому отделу Департамента полиции о Мандельштаме И.Э. от 17.10.1912 (ГАРФ)
Следственное дело 1934 г. Анкета арестованного О.М. (ЦА ФСБ).
Следственное дело 1934 г. Приговор – выписка из решения Особого совещания при ОГПУ от 26.5.1934 (ЦА ФСБ)
Оборот выписки
Следственное дело 1934 г. Обвинительное заключение от 25.5.1934 (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1934 г. Ордер на арест О.М. (ЦА ФСБ)
А.Э.Мандельштам, М.С.Петровых, Э.В.Мандельштам, Н.М., О.М., А.А.Ахматова. Москва, Нащокинский пер. Февраль 1934 (МО)
Следственное дело 1934 г. Протокол допроса от 18.5.1934 (начало) (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1934 г. Обложка (ЦА ФСБ)
H.Х.Шиваров (МО)
Следственное дело 1934 г. Постановление от 25.5.1934 (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1934 г. Протокол допроса от 18.5.1934 (продолжение) (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1934 г. Протокол допроса от 25.5.1934 (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1934 г. Фотография О.М. Май 1934 г. (ЦА ФСБ)
О.Э.Мандельштам. «Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым…» Из протокола от 25.5.1934 (ЦА ФСБ)
О.Э.Мандельштам. «Мы живем под собою не чуя страны…». Автограф из следственного дела (РГАЛИ)
О.Э.Мандельштам в Воронеже. 1937 г. (МО)
Следственное дело 1934 г. Протокол допроса от 25.5.1934 (ЦА ФСБ)
Письмо Н.И.Бухарина И.В.Сталину (РГАСПИ)
«Известия» (Чердынь) – газета для спецпоселенцев (МО)
Чердынь. Земская больница. (Фото М.Брумфильда. Изд-во «Три квадрата»)
О.М. в Тамбовском санатории. Конец 1935 г. (МО)
Просьба В.П.Ставского о временной сдаче Н.К.Костареву комнаты в квартире О.Э.Мандельштама. 29.3.1936 (РГАЛИ)
Н.Е.Штемпель. 1930-е гг. (МО)
В.Н.Яхонтов (МО)
Рисунок О.М. Худ.А.Осмеркин. Осень 1937 г. (МО)
Следственное дело 1938 г. Обложка (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1938 г. Ордер на арест О.М. (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1938 г. Протокол допроса О.М. от 18.5.1938 (ЦА ФСБ)
Следственное дело 1938 г. Протокол допроса О.М. от 18.5.1938 (ЦА ФСБ)
План «мандельштамовского» эшелона (РГВА)
Лист с именем О.М. в эшелонном списке (РГВА)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Обложка (ЦА МВД)
Письмо О.М. А.М. Мандельштаму, Принстонский университет
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Внутренняя обложка (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Дактилоскопический оттиск О.М. 14.5.1938 (ЦА
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Протокол осмотра трупа О.М. 27.12.1938 (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Страница из дела с фотографией О.М.(ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Протокол отождествления отпечатков пальцев О.М. 31.12.1938 (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Протокол осмотра трупа О.М. 27.12.1938 (ЦА МВД)
Следственное дело 1938 г. Фотография О.М. Май 1938 г. (ЦА ФСБ)
Свидетельство о смерти О.М. 3.6.1940. (РГАЛИ)
Письмо Н.М. в ГУЛАГ. 9.2.1939 (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Дактилоскопический оттиск О.М. 27.12.1938 (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Учетно-статистическая карточка О.М. (ЦА МВД)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Акт о смерти О.М. 27.12.1938 (ЦА МВД)
Извещение Н.М. от 6.8.1956 о реабилитации О.М. по делу 1938 г. (ГАРФ)
Вторичное заявление Н.М. в Генпрокуратуру СССР от 21.5.1956 о реабилитации О.М. (ГАРФ)
Постановление прокурора А.Федорова от 24.10.1956 об отказе в реабилитации О.М. по делу 1934 г. (ГАРФ)
Постановление прокурора А.Федорова от 24.10.1956 об отказе в реабилитации О.М. по делу 1934 г. (ГАРФ)
Письмо Р.И.Рождественского в Генпрокуратуру СССР от 11.3.1987 о судьбе архива О.М. (ГАРФ)
Письмо Генпрокуратуры СССР Р.И.Рождественскому от 9.11.1987 об окончательной реабилитации О.М. (ГАРФ)
Постоянное представительство ОГПУ по Свердловской области (1934):
1
2
И слова как пудовые гири верны
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей
Он играет услугами полулюдей
Кто свистит кто мяучит кто хнычет
Он один лишь бабачит и тычет
Как подкову дарит за указом указ
Кому в пах кому в лоб кому в бровь кому в глаз
Что ни казнь у него – то малина
И широкая грудь осетина
О. Мандельштам
Ник. Шиваров
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 9–17. На листах формата А4 в клеточку. Заполнено следователем и авторизовано О.М., подписывавшим каждый лист и каждое новое добавление. Л. 18–22 – машинописная копия этого допроса, на которой следователь подчеркнул следующие места в ответах О.М.: на л. 18. – о Б.Н. Синани и о стихотворении «Керенский», на л. 19 – два абзаца, начинающиеся со слов: «В 1927 году это доверие колебалось…» и «К 1930 году в моем политическом сознании и социальном самочувствии наступает большая депрессия…», а на л. 21 – фраза «обладает качествами агитационного плаката большой действенной силы». Кроме того, на лл. 23–24 (копии стихотворений) подчеркнуты следующие строки: в стихотворении «Мы живем, под собою не чуя страны…» – первая, четвертая и девятая, а в стихотворении «Холодная весна. Бесхлебный робкий Крым…» – две первые и две заключительные строки.
‹12›
Постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения О.Э. Мандельштаму от 25 мая 1938 года
Форма № 28
«УТВЕРЖДАЮ»
1934
Подпись
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения
Гор. Москва 1934 мая «25» дня. Я, Оперуполномоченный 4 отд‹еления› СПО ОГПУ Шиваров, рассмотрев следственный материал по делу № 4108 и приняв во внимание, что гр. Мандельштам Осип Эмильевич достаточно изобличается в том, что занимался составлением и распространением контрреволюционных литературных произведений,
ПОСТАНОВИЛ:
Мандельштам О.Э. привлечь в качестве обвиняемого по ст.ст. 58-10 УК.
Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей.
Опер. уполномоченный Ник. Шиваров
«Согласен» В. Петров
Настоящее постановление мне объявлено 25 мая 1934 г.
Подпись обвиняемого О.Э. Мандельштам
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 25.
‹13›
Обвинительное заключение по делу О.Э. Мандельштама от 25 мая 1934 года, подготовленное оперуполномоченным 4 отделения Секретно-политического отдела ОГПУ Н.Х. Шиваровым
«Утверждаю»
Нач. СПО ОГПУ: (Молчанов)
25/5 34 Подпись
ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по делу № 4108
25-го мая 1934 г. я, оперуполномоченный 4-го отдела СПО ОГПУ ШИВАРОВ Н.Х., рассмотрев следственное дело № 4108 по обвинению гр. МАНДЕЛЬШТАМА О.Э. в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 58/10 УК РСФСР,
НАШЕЛ:
МАНДЕЛЬШТАМ Осип Эмильевич, 1891 г. рождения, уроженец гор. Варшавы, сын купца 1-ой гильдии, еврей, гр. СССР, б/п, нигде не служит, поэт. В 1907 г. примыкал к партии эсеров, был пропагандистом. Не судился. Обвиняется в составлении и распространении к.р. литературных произведений.
В предъявленных ему обвинениях Мандельштам О.Э. сознался и по существу дела показал:
«Признаю себя виновным в том, что я являюсь автором контр-революционного пасквиля против вождя коммунистической партии и советской страны.
Читал его: 1) своей жене, 2) ее брату, литератору, автору детских книг, Евгению Яковлевичу ХАЗИНУ, 3) своему брату Александру Э. МАНДЕЛЬШТАМУ, 4) подруге моей жены – ГЕРШТЕЙН Эмме Григорьевне, – сотруднице секции научных работников ВЦСПС, 5) сотруднику зоологического музея Борису Сергеевичу КУЗИНУ, 6) поэту Владимиру Ивановичу НАРБУТУ, 7) молодой поэтессе Марии Сергеевне ПЕТРОВЫХ, 8) поэтессе Анне АХМАТОВОЙ и ее сыну Льву ГУМИЛЕВУ.
В списках я никому не давал его, но Мария Сергеевна ПЕТРОВЫХ записала этот пасквиль с голоса, обещая, правда, впоследствии его уничтожить. Написан же этот пасквиль в ноябре 1933 г.»
Характеризуя написанное им произведение, О. МАНДЕЛЬШТАМ показал:
«В моем пасквиле я пошел по пути, ставшему традиционным в старой русской литературе, использовав способы упрощенного показа исторической ситуации, сведя ее к противопоставлению: “страна и властелин”. Несомненно, что этим снижен уровень исторического понимания характеризованной выше группы, к которой принадлежу и я, но именно поэтому достигнута та плакатная выразительность пасквиля, которая делает его широко применимым орудием контрреволюционной борьбы, которое может быть использовано любой социальной группы.
(Показания МАНДЕЛЬШТАМА от 25/5–34 г.)
Полагая, что приведенными показаниями МАНДЕЛЬШТАМА О.Э. виновность его в составлении и распространении к.р. литературных произведений подтверждается,
ПОСТАНОВИЛ:
считать следствие по делу МАНДЕЛЬШТАМА Осипа Эмильевича законченным и передать его на рассмотрение Ос‹обого› Сов‹ещания› при Коллегии ОГПУ.
СПРАВКА
МАНДЕЛЬШТАМ О.Э. арестован
16/–V34 г. и содержится во Внутреннем изоляторе ОГПУ.
Оперуполномоченный 4 отд‹еления› СПО ОГПУ: Ник. Шиваров (Шиваров)
«Согласен»: Пом. нач‹альника› СПО ОГПУ: М. Горб (Горб[243])
27 мая мне Осипу Эмильевичу Мандельштаму сообщено об окончании следствия по моему делу по статье 58,10.
Следствие по поводу моих стихотворений считаю правильным.
Поскольку других обвинений в какой бы то ни было формулировке мне мне[244] не было предъявлено, считаю следствие, не зная за собой другой вины, правильным.
О. Мандельштам
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 26–28.
‹14›
Выписка из протокола Особого совещания при Коллегии ОГПУ ССР от 26 мая 1934 года с постановлением выслать О.Э. Мандельштама в г. Чердынь сроком на 3 года
Выписка из протокола
Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 26 мая 1934 г.
Секретарь Коллегии ОГПУ Печать-факсимиле
Круглая печать ОГПУ
Настоящее постановленье мне оглашено 28 мая 1934 года.
О.Э. Мандельштам
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 29–29 об.
‹15›
Служебная записка начальника Секретно-Политического Отдела ОГПУ СССР Г.А. Молчанова № 157866 от 27 мая 1934 года о направлении О.Э. Мандельштама в высылку в Чердынь и о разрешении свидания с женой и возможности взять вещи
ОГПУ СССР
Секретно-Политический Отдел
27 мая 1934 г.
№ 157766
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
УСО ОГПУ – тов. ЗУБКИНУ[245]
Осужденного Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ от 26 мая с. г. гр-на МАНДЕЛЬШТАМА Осипа Эмильевича к высылке в гор. Чердынь направьте к месту назначения спецконвоем не позже 28/V с. г., дав свидание с женой и возможность взять вещи.
Нач‹альник› СПО ОГПУ (Г. Молчанов)
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 34. Рукописная вставка – рукой Г.А. Молчанова.
‹16›
Служебная записка помощника начальника Учетно-Статистического Отдела ОГПУ СССР С.Я. Зубкина и помощника начальника 2 отделения ОГПУ СССР Мишустина № 29–353828 от 27 мая 1934 года о выделении спецконвоя для сопровождения О.Э. Мандельштама в высылку в Чердынь
‹27 мая 1934 года›
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА № 29–353828
Коменданту ОГПУ
Просьба выделить спецконвой на 28/V–с. г. для сопровождения в гор. Чердынь, в распоряжение Чердынского райотдела ОГПУ, осужденного МАНДЕЛЬШТАМА Осипа Эмильевича, содержащегося во Внутреннем изоляторе ОГПУ.
Исполнение сообщите.
Основание: реестр секретаря Колл‹егии› ОГПУ т. Буланова[246].
Приложение: пакет №… талон №…
и выписка для объявления и возвращения в УСО.
Пом. нач‹альника› УСО ОГПУ (Зубкин)
Пом. нач‹альника› 2 отд‹еления› (Мишустин)
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 35. Оборот Формы № 54. Помета внизу, наискось, карандашом: «К делу № 4108. Ж‹алоб› не поступало».
‹17›
Служебная записка помощника начальника Учетно-Статистического Отдела ОГПУ СССР С.Я. Зубкина и помощника начальника 2 отделения ОГПУ СССР Мишустина № 29/4108/с от 27 мая 1934 года о препровождении (вместе с личностью осужденного) выписки из протокола об осуждении О.Э. Мандельштама
Нач‹альнику› Чердынского райотделения ОГПУ,
г. Чердынь
Копия: Нач‹альнику› УСО ПП ОГПУ Свердл‹овской› обл.,
г. Свердловск
Учетно-стат‹истический отдел› Препровождается выписка
из протокола Особ‹ого› Сов‹ещания› при
27 мая ‹193›4 Колл‹егии› ОГПУ от 26/V–34 по делу
29/4108/С № 4108 – МАНДЕЛЬШТАМ Осипа Эмильевича, вместе с личностью
осужденного, следуемого спецконвоем
в ваше распоряжение, для отбывания высылки.
Прибытие подтвердите.
Приложение: выписка.
Пом. нач‹альника› УСО ОГПУ (Зубкин)
Пом. нач‹альника› 2 отд‹еления› (Мишустин)
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 36. Оборот Формы № 54.
‹18›
Служебная записка помощника начальника Секретно-Политического Отдела ОГПУ СССР М.С. Горба № 157868 от 28 мая 1934 года с разрешением Н.Я. Мандельштам сопровождать О.Э. Мандельштама в ссылку в Чердынь
ОГПУ СССР
Секретно-Политический Отдел
28 мая 1934 г.
№ 157868
Тов. В‹есьма› срочно
СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА
УСО ОГПУ (2 отделения)
Просьба отправить вместе с направлением спецконвоем в ссылку МАНДЕЛЬШТАМА жену его МАНДЕЛЬШТАМ Надежду Яковлевну.
Пом. нач‹альника› СПО ОГПУ /Горб/
ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 33.
Иллюстративный материал
Обращение начальника жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог генерал-майора А.Б. Лампе помощнику начальника Финляндского жандармского управления по Бьернеборгскому пограничному району полковнику Д.И. Базаревскому от 24.6.1912 (ГАРФ)
Тюремно-лагерное дело 1938 г. Страница из дела с фотографией О.М.(ЦА МВД)
Постоянное представительство ОГПУ по Свердловской области (1934):
«Прыжок – и я в уме»
Мандельштам в Чердыни
1
То, что вокруг дела О.М. происходит что-то необычное, первым почувствовал Михаил Львович Винавер[247]: «Какая-то особенная атмосфера: суета, перешептывания…» – говорил он Н.М.[248] И как в воду глядел.
Как бы то ни было, но, начиная с 26 мая, в «мандельштамовском деле» стали твориться самые настоящие чудеса – чудеса, доведенные до Надежды Яковлевны Шиваровым под лаконичным девизом: «изолировать, но сохранить!»
Во-первых, звонок Н.М. следователя и предложение свидания – редчайший случай!
Свидание состоялось 28 мая в присутствиии следователя Шиварова:
И, в-третьих, Н.М. предложили сопровождать в ссылку мужа, с чем она немедленно согласилась. Но уезжать нужно было уже в этот же вечер, 28 июня!
Для сопровождения О.М. Надежде Яковлевне тут же выдали удостоверение[250].
До отправления оставалось совсем немного времени, и все оно полностью ушло на всевозможные сборы.
Ахматовой запомнились приготовления, проводы и прощание на Казанском вокзале:
Как бы то ни было, но, начиная с 26 мая, в «мандельштамовском деле» стали твориться самые настоящие чудеса – чудеса, доведенные до Надежды Яковлевны Шиваровым под лаконичным девизом: «изолировать, но сохранить!»
Во-первых, звонок Н.М. следователя и предложение свидания – редчайший случай!
Свидание состоялось 28 мая в присутствиии следователя Шиварова:
Крупный человек с почти актерскими – по Малому театру – назойливыми и резкими интонациями, он всё время вмешивался в наш разговор, но не говорил, а внушал и подчеркивал. Все его сентенции звучали мрачно и угрожающе. Такова, однако, наша психологическая структура, что мне, пришедшей с воли, было не страшно, а только противно. Две недели без сна в камере внутренней тюрьмы и на допросах в корне бы изменили мое состояние.Во-вторых, – и это главное – сам приговор «копеечный»: всего-навсего высылка на три года в Чердынь!
<…> Когда ввели О. М., я заметила, что глаза у него безумные, как у китайца, а брюки сползают. Профилактика против самоубийств – «внутри» отбирают пояса и подтяжки и срезают все застежки.
Несмотря на безумный вид, О. М. тотчас заметил, что я в чужом пальто. Чье? Мамино… Когда она приехала? Я назвала день. «Значит, ты всё время была дома?» Я не сразу поняла, почему он так заинтересовался этим дурацким пальто, но теперь стало ясно – ему говорили, что я тоже арестована. Прием обычный – он служит для угнетения психики арестованного. Там, где тюрьма и следствие окружены такой тайной, как у нас, и не подчиняются никакому общественному контролю, подобные приемы действуют безотказно.
Думая, что мы расстаемся надолго, а может, навсегда, О. М. поспешил передать со мной весточку на волю. <…> О. М. сообщил, что у следователя были стихи, они попали к нему в первом варианте со словом «мужикоборец» в четвертой строке: «Только слышно кремлевского горца – Душегубца и мужикоборца»… Это было весьма существенно, чтобы выяснить, кто информировал органы. Дальше О. М. торопился рассказать, как велось следствие, но следователь непрерывно его обрывал и старался использовать создавшуюся ситуацию, чтобы припугнуть и меня. А я тщательно вылавливала из перепалки всевозможные сведения, чтобы передать их на волю.
Стихи следователь называл «беспрецедентным контрреволюционным документом», а меня соучастницей преступления: «Как должен был на вашем месте поступить советский человек?» – сказал он, обращаясь ко мне. Оказывается, советский человек на моем месте немедленно сообщил бы о стихах в органы, иначе он подлежал бы уголовной ответственности… Через каждые три слова в устах нашего собеседника звучали слова «преступление» и «наказание». Выяснилось, что я не привлечена к ответственности только потому, что решили «не поднимать дела». И тут я узнала формулу: «изолировать, но сохранить» – таково распоряжение свыше – следователь намекнул, что с самого верху, – первая милость… Первоначально намечавшийся приговор – отправка в лагерь на строительство канала – отменен высшей инстанцией. Преступника высылают в город Чердынь на поселение… И тут Христофорыч предложил мне сопровождать О. М. к месту ссылки. Это была вторая неслыханная милость, и я, разумеется, тотчас согласилась ехать, но мне до сих пор любопытно, что произошло бы, если б я отказалась[249] .
И, в-третьих, Н.М. предложили сопровождать в ссылку мужа, с чем она немедленно согласилась. Но уезжать нужно было уже в этот же вечер, 28 июня!
Для сопровождения О.М. Надежде Яковлевне тут же выдали удостоверение[250].
До отправления оставалось совсем немного времени, и все оно полностью ушло на всевозможные сборы.
Ахматовой запомнились приготовления, проводы и прощание на Казанском вокзале:
…Нина Ольшевская и я пошли собирать деньги на отъезд. Давали много. Елена Сергеевна Булгакова заплакала и сунула мне в руку всё содержимое своей сумочки.[251]По версии Н.М., Булгакова не только сама дала денег, но и, вместе с Ахматовой, собирала по всему дому на отъезд Мандельштамов.
2
…Поезд на Свердловск уходил с Казанского вокзала. С Ленинградского – в тот же день и час – уезжала Ахматова.
Не одни, а под неусыпным надзором «троих славных ребят из железных ворот ГПУ» – своих конвоиров. Согласно уставу конвойной службы, существовали эшелонное конвоирование (Мандельштам еще столкнется с ним в 1938 году[253]), пешее и так называемое особое, когда конвоирование осуществляется в индивидульном порядке и по особому распоряжению. Именно с этим видом конвоирования, похоже, и столкнулся О.М. на этот раз. Конвоиров ему заказали не из внутренних или конвойных войск и уже тем более не из милиции (случалось и такое), а из низового состава ОГПУ, вооруженных скорее всего наганами.
Собственно, они так и назывались: спецконвой ОГПУ, и старшего из троих звали так же, как и конвоируемого, – Осипом. Во внутреннем кармане у него лежал запечатанный конверт в выпиской из протокола Особого Совещания, который надлежало доставить в чердынскую комендатуру – цитирую предписание – «вместе с личностью осужденного, следуемого спецконвоем в ваше распоряжение, для отбывания высылки»[254].
Первою целью на их маршруте был Свердловск. Там, в областном центре, по-видимому, надлежало сделать соответствующую отметку. Когда бы не это, то самый короткий путь в Чердынь пролегал бы через Пермь.
На вокзал мы поехали с Надей вдвоем. Заехали на Лубянку за документами… Осипа очень долго не везли… Мой поезд (с Ленинградского вокзала) уходил, и я не дождалась. Братья, т. е. Евгений Яковлевич Хазин и Александр Эмильевич Мандельштам, проводили меня, вернулись на Казанский вокзал, и только тогда привезли Осипа, с которым уже не было разрешено общаться.[252]29–30 мая Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна провели в поезде.
Не одни, а под неусыпным надзором «троих славных ребят из железных ворот ГПУ» – своих конвоиров. Согласно уставу конвойной службы, существовали эшелонное конвоирование (Мандельштам еще столкнется с ним в 1938 году[253]), пешее и так называемое особое, когда конвоирование осуществляется в индивидульном порядке и по особому распоряжению. Именно с этим видом конвоирования, похоже, и столкнулся О.М. на этот раз. Конвоиров ему заказали не из внутренних или конвойных войск и уже тем более не из милиции (случалось и такое), а из низового состава ОГПУ, вооруженных скорее всего наганами.
Собственно, они так и назывались: спецконвой ОГПУ, и старшего из троих звали так же, как и конвоируемого, – Осипом. Во внутреннем кармане у него лежал запечатанный конверт в выпиской из протокола Особого Совещания, который надлежало доставить в чердынскую комендатуру – цитирую предписание – «вместе с личностью осужденного, следуемого спецконвоем в ваше распоряжение, для отбывания высылки»[254].
Первою целью на их маршруте был Свердловск. Там, в областном центре, по-видимому, надлежало сделать соответствующую отметку. Когда бы не это, то самый короткий путь в Чердынь пролегал бы через Пермь.