Павлов Сергей Иванович. По черному следу

   — Долго возитесь, Купер! — бросил в темноту Гэлбрайт.
   — Адаптация зрения, шеф.
   — Оставьте. Привыкнем по ходу дела.
   Вокруг неуверенно замерцало. Судя по абрисам пола и потолка, холл был цилиндрической или бочкообразной формы. Стены источали мягкое сияние, создавая иллюзию пространственной глубины, и (как отметил про себя Фрэнк) ничем существенным не отличались от экранных стен залов экспресс-информации в других отделах Управления. Но вот иллюзорная глубина слабо окрасилась: левая половина холла нежно-зеленым, правая — голубым, и холл стал похож на остекленный зал демонстрационного океанариума с двухцветной водой; а там, где должна была проходить граница слияния красок, проступило крупное изображение оператора. Это был сероглазый брюнет, лет тридцати, в черно-белой форменной рубахе.
   — Джон Купер, — представил оператора Гэлбрайт, — специалист синтез-информационной группы.
   Купер приподнялся над пультом, кивнул. В его неторопливых, небрежно-ловких движениях угадывались приметы, свойственные человеку самоуверенному.
   Гэлбрайт перешел к делу:
   — В поле нашего зрения… вернее будет сказать, подозрения, рейдер «Лунная радуга». Корабль третьей по счету экспедиции к Урану. Что у вас по результатам анализа, Купер?
   — То же самое, шеф. На подозрении космодесантники группы Элдера. Даю список.
   Оператор произвел на пульте нужные манипуляции, и на голубой стене возникли две колонки имен и фамилий:
   Тимур Кизимов Юс Элдер Дэвид Нортон Аб Накаяма Эдуард Йонге Мстислав Бакулин Жан Лорэ Леонид Михайлов Марко Винезе Рамон Джанелла Золтан Симич Николай АсеевМеф Аганн
   — Вторая колонка — список десантников, погибших в момент так называемого «оберонского гурма», — пояснил Купер. — Пилот «Лунной радуги» шеф Аганн и начальник рейда Николай Асеев в десантной группе официально не числились, однако участвовали в высадке на Оберон.
   — Первую колонку можно оставить, — позволил Гэлбрайт.
   Вторая колонка растаяла на голубом и проступила на зеленом поле экранной стены, слева от изображения Купера.
   — Если мне память не изменяет, — проговорил Гэлбрайт, — Винезе четыре года назад пропал без вести во время разведки пещер Лабиринта Сомнений в недрах Меркурия.
   — Память вам не изменяет, — подтвердил Никольский. — Винезе придется убрать из списка живых.
   — Золтана Симича, к сожалению, тоже, — добавил Купер.
   Никольский и Гэлбрайт уставились на оператора.
   — Это с какой стати? — спросил Гэлбрайт.
   — Согласно последним данным отдела Регистрации, шеф.
   — Когда?..
   — Сорок один час назад.
   — При каких обстоятельствах?
   — Принимал участие в поисках дисколета, потерпевшего аварию в южной зоне Горячих Скал на Венере.. Погиб во время кольцевого вулканического извержения.
   — Тело Симича? — быстро спросил Никольский.
   Секунды напряженного молчания. Фрэнк обратил внимание на мистера Икса и поразился происшедшей в нем перемене: подавшись вперед, старик по-птичьи вцепился в край стола белыми пальцами, рот приоткрыт узкой и темной щелью
   — поза весьма заинтересованного человека.
   — Тело Симича?.. — переспросил Купер. Обвел глазами пространство — должно быть, оглядывал там, в операторской, невидимые отсюда экраны. Манера водить глазами, почти не поворачивая головы, придавала облику оператора деловую сосредоточенность. — У меня таких сведений нет.
   — Сделайте срочный запрос, — посоветовал Гэлбрайт.
   Купер с ловкостью факира выхватил откуда-то блестящий шарик и профессионально-точным движением вставил его себе в ухо:
   — Свяжите меня с отделом Регистрации. Да, сектор «Венера»… Ты, Викинг? Привет! Нас интересуют последние новости из южной зоны Горячих Скал… Так. Понятно… Благодарю тебя, Викинг. — Купер выключил переговорное устройство. — Дисколет найден, шеф. Экипаж уцелел. Под извержение попали двое: Симич я его напарник. На месте их гибели — озеро высокотемпературной лавы. Поиски прекращены.
   — М-да… — проговорил Гэлбрайт, — многообещающее начало. Что ж, остается известная нам четверка плюс шеф Аганн… Купер, пожалуйста, все сведения об Аганне. Послужной список, портрет, характер, привычки… ну, словом, все, что касается этого человека. Остальное — в запасник.
   Список десантников полностью перекочевал на зеленое поле. По голубому прошла темная полоса, оставляя после себя восемь колонок четкого текста. Над первой колонкой — красочный слайд: коренастый человек в белом спортивном комбинезоне прижимал к груди какой-то круглый металлический предмет и улыбался. У человека были очень светлые желтоватые волосы и синие, с бирюзовым оттенком глаза.
   — Обаятельная внешность, — признал Гэлбрайт. — Посмотрим, однако, что в тексте… Родился, учился, мечтая, закончил, летал, участвовал… Так, хорошо. Спортивные увлечения: пневмолыжи, зкранолет, гиромобиль… Великолепно. Общителен, терпелив, способен к решительным действиям, дружелюбен, покладист… и все остальное в том же духе. Не человек, а вместилище всех совершенств и достоинств. И почему-то холост… Летная стажировка на «Альбатросе», должность второго пилота на «Скандинавии», первый пилот «Лунной радуги». Восемь лет назад администрацией Управления объединенного космофлота Системы (БОКС) назначен капитаном танкера «Анарда». Премии, награды, поощрения… Купер, какие линии сейчас обслуживает танкер?
   — Решением администрации УОКСа танкер снят с дальнорейсовых линий, переброшен в лунную систему Сатурна и поставлен на орбитальный прикол у Япета. УОКС намерен всучить эту ржавую бочку сатурнологам Первой комплексной экспедиции. В качестве орбитальной базы.
   — Понятно. Аганн?
   — Теперь он «соломенный» капитан.
   — Подал в отставку?
   — Нет. И даже не покинул борт «Анарды»! Формально он имеет на это право, пока не будут утверждены акты на списание и передачу танкера.
   — Странно… Пятьдесят два года — предельный возраст для космонавта. На что он рассчитывает?
   — Трудно сказать. Администрация отдела летного состава УОКСа тоже в недоумении, но торопить заслуженного ветерана с отставкой пока не решается.
   Гэлбрайт, откинувшись в кресле, разглядывал слайд:
   — Купер; а что он держит в руках?
   — Приз, которым его наградили за первое место в трансатлантических гонках на спортивных экранолетах по маршруту Дакар — Флорида.
   — Когда это было?
   — Десять лет назад.
   — Значит, перед отлетом на Оберон… Какими видами спорта он увлекается позже?
   — Это было его последнее увлечение, шеф.
   — Чем же он заполняет свой досуг во время отпуска на Земле?
   — Мне придется связать нашу синтез-систему с информатекой отдела охраны труда УОКСа.
   Пока оператор был занят, Гэлбрайт перечитывал текст.
   — Готово, шеф.
   — Я весь внимание, Купер.
   — Согласно данным УОКСа, за последние десять лет Аганн провел на Земле отпускного времени вдвое меньше, чем этого требуют нормы охраны труда. Даю диаграмму.
   Вспыхнул красочный круг с разноцветными секторами. Минуту Гэлбрайт разглядывал диаграмму.
   — Такое впечатление, — сказал он, — будто после событий за Обероне Аганн намеренно избегает бывать на Земле.
   — Да, шеф. Отдел охраны труда чуть ли не силой заставляет Аганна использовать право на отдых, и каждый раз Аганн покидает Землю задолго до окончания отпуска. Более того… Ни для кого не секрет, что экипажи кораблей УОКСа, призванные на космодромы и базы Луны для переподготовки, формирований летного состава или просто в резерв, используют любую возможность, чтобы часть этого времени провести на Земле. Да событий на Обероне Аганн поступал точно так же. Однако последний десяток лет…
   — Достаточно, Купер. Я жду ответа на свой предыдущий вопрос.
   — Все свое отпускное время Аганн проводил в постоянных разъездах, но очень однообразно.
   — То есть?
   — В одном из агентств объединения «Глобус» он заказывая туристский литер на посещение нескольких, но всякий раз одних и тех же городов. Свой турвояж неизменно начинал и завершал в Торонто.
   — Список всех городов! — потребовал Гэлбрайт.
   На голубом поле экранной стены промелькнул сверкающий зигзаг, и рядом с кругом цветной диаграммы появилась новая колонка текста:
   г. Торонто — Элдер г. Буэнос-Айрес — Джанелла г. Киев — Бакулин г. Суздаль — Асеев г. Иркутск — Михайлов г. Симода — Накаяма г. Торонто — Элдер
   — В чем дело?! — Гэлбрайт даже привстал.
   — Сработал синтез-блок совпадений… — Купер пожал плечами. Теперь, оглядывая экраны операторской, он довольно-таки энергично вертел головой. Тишина в раут-холле стала почти осязаемой. — Ах, вот оно что! Ну понятно!..
   — Мы охотно разделим с вами ваш восторг, — прошипел Гэлбрайт.
   — Аганн посещал родные города погибших десантников, шеф…
   Гэлбрайт переглянулся с Никольским. Сказал Куперу:
   — Список немедленно передать отделу Наблюдения.
   Нашарил на столе кнопку внутренней связи:
   — Соедините меня с отделом Наблюдения.
   — Дежурный отдела Наблюдения Бауэр, — откликнулся спикер.
   — Оперативно-следственный отдел. Гэлбрайт. Вам передан список шести городов и привязанных к ним фамилий космодесантников. Это по делу «Черный след». Поднимите на ноги всю нашу агентуру в указанных городах. Задание первое: провести операцию типа «Эспланейд» в местных отелях объединения «Глобус». Подозреваемый — Меф Аганн, капитан танкера «Анарда». Задание второе: выяснить, встречался ли Аганн с родственниками или друзьями перечисленных в списке погибших космодесантников. Если да, то по каким вопросам конкретно. Относительно городов восточного полушария вам необходимо срочно войти в контакт с отделом Наблюдения Восточного филиала. Контакт запросите от имени… — Гэлбрайт вопросительно взглянул на Никольского — тот кивнул, — …от имени шефа оперативно-следственного отдела этого филиала Никольского. Все сведения по мере их поступления немедленно передавать мне. Выполняйте.
   — Дежурный Бауэр принял.
   — Я очень рассчитываю на вашу расторопность, Бауэр. Желаю успеха.
   Заложив руки за спину, Гэлбрайт направился вокруг стола.
   — Как вы полагаете, Никольский… Аганн причастен к «черным следам»?
   — Полагаю, мы обязаны его подозревать.
   — Меня смущает заметная разница в отношениях к Земле у десантников и у Аганна. Первые любят бывать на Земле, охотно используют отпуск и любые другие возможности. Последний не любит.
   — Любят, не любит… — проговорил Никольский. — Пожалуй, это не те слова, Гэлбрайт.
   Остановившись, Гэлбрайт медленно повернулся к собеседнику.
   — Кажется, улавливаю вашу мысль… Купер, поройтесь в информатеке УОКСа: нет ли там документов, которые бы свидетельствовали о намерении кого-либо из наших десантников выйти в отставку досрочно.
   Купер склонился над пультом.
   Фрэнк вздохнул и посмотрел в потолок — затея шефа представлялась ему абсурдной. Он знал, что такое досрочная отставка для бравого молодца с эмблемой «Дикая кошка» на рукаве… По крайней мере; за Нортона можно было без риска поручиться собственной головой.
   Купер выпрямился, тихо присвистнул.
   — Кто? — спросил шеф.
   — Все. Кроме Винезе и, разумеется, шефа Аганна. Даю текст.
   Появилось пять колонок текста. Фрэнк нашел фамилию Дэва и не сразу поверил глазам. Дэвид Нортон (который всегда был для Фрэнка загадочным средоточием мужества, жесткости, силы) трижды ставил в тупик администрацию УОКСа просьбами о досрочной отставке!..
   Ошарашенный Фрэнк проверил другие фамилии. Два раза просил об отставке Симич, по разу — Кизимов, Йонге, Лорэ. Пальма «первенства» принадлежала Нортону… Да, ручаться головой в такого рода делах по меньшей мере наивно.
   — Чем дальше в лес, тем больше дров… — туманно выразился Никольский.
   — Обращает на себя внимание слабость сопровождающих просьбы мотивировок, — заметил Гэлбрайт. — Похоже, авторы просьб старались скрыть настоящий мотив. Или я начинаю судить предвзято?
   — Нет, — сказал Купер. — Ваше мнение совпадает с мнением УОКСа. Только просьбу Лорэ УОКС признал достаточно мотивированной, поскольку она опиралась на заключение медэкспертизы. У десантника всерьез пошаливали нервы.
   — Самое любопытное, — заметил Никольский, — основная масса просьб падает на второй и третий годы после событий на Обероне.
   — Да, на четвертый приходится лишь последняя Нортона. — Гэлбрайт метнул взгляд в сторону оцепеневшего Фрэнка. — Нортон выглядит рекордсменом во всех отношениях.
   Никольский тоже посмотрел на Фрэнка, но ничего не сказал.
   «Не воображают ли они, будто я что-то утаиваю?..» — с недоумением подумал Фрэнк.
   Гэлбрайт сел, удобно откинувшись в кресле.
   — Вот что, Купер… Возьмите всю эту компанию соискателей досрочной отставки и постарайтесь дать нам общую картину их служебной деятельности после Оберона.
   — По-моему, — сказал Никольский, — есть смысл включить в сводную схему Винезе и шефа Аганна. Для контраста.
   — Не возражаю. Купер, давайте всех семерых.
   В голубом пространстве экрана возникло схематическое изображение Солнечной Системы. Схема напомнила Фрэнку большую мишень с оранжевым Солнцем-яблочком в центре. Избавляясь от наваждения, он встряхнул головой и послал проклятие Веберу.
   Из центра схемы одновременно, вспышкой, брызнули десять радиусов лучей, и «космическая мишень» стала стремительно покрываться узорной мозаикой разноцветных кружочков, словно попала под перекрестный огонь торопливых и неумелых стрелков, успевших «изрешетить» орбиты Юпитера и Сатурна прежде, чем им удалось наконец «пристреляться» к орбитам внутренних планет. Появились короткие надписи: названия кораблей, кодовые наименования рейдов и операций. Возникла целая система связующих линий, сплошных и пунктирных. Луны, базы, колонии, станции, даты… Фрэнк вознамерился было самостоятельно проследить служебный путь Дэвида, но от этого намерения пришлось отказаться — рябило в глазах.
   — Вы удовлетворены этой схемой? — спросил Гэлбрайт Никольского.
   — Э-э… в какой-то мере, — тактично ответил Никольский.
   — А вы, Купер?
   — Я?.. — На лице оператора проступило некоторое замешательство. — Готов дать любые гарантии, все здесь на своих местах.
   — Мы принимаем ваши гарантии, но свое загадочное произведение вам придется прокомментировать.
   Купер помолчал, соображая. Гэлбрайт терпеливо ждал.
   — После возвращения «Лунной радуги», — заговорил оператор, — для наших десантников начинается новый этап работы в Пространстве. Чтобы облегчить обзор, я предлагаю принять за условный нуль отсчета времени момент катастрофы на Обероне. — Купер вопросительно замер.
   — Продолжайте. — Гэлбрайт кивнул. — И покороче, самую суть.
   — Первый год: возвращение, отпуск, Земля. Все у них в норме, если, конечно, сбросить со счета последствия шока, пережитого на Обероне. Год второй. Базовый город «Гагарин» на Луне: переподготовка, ожидание новых формирований и, наконец, служебные визы на выход в Пространство. Симич, Йонге, Кизимов, Лорэ попадают в состав десантного отряда «Голубая пантера», который был создан для лунной системы Юпитера. Там начиналось строительство крупных стационарных баз, и десантникам…
   — Это можно опустить, — позволил Гэлбрайт.
   — Аганн и Нортон — желтые я синие элементы схемы — вошли в состав четвертой экспедиции к Урану. Точнее, в состав «экспедиционной комиссии Юхансена» — комиссии по расследованию оберонских катастроф. Корабль экспедиции — та же «Лунная радуга», Аганн, как и прежде, — первый пилот корабля, Нортон — командир десантной группы. Благополучная высадки на Оберон, благополучный отлет и… первая просьба Нортона о досрочной отставке.
   — Ах вот как! — оживился Гэлбрайт. — Первая ласточка все-таки из системы Урана!..
   — Да, шеф, но… пока УОКС переваривал эту пилюлю, из системы Юпитера одна за другой поступили аналогичные просьбы от Йонге и Симича, а месяц спустя — от Лорэ. Год третий…
   — Виноват, — вежливо вставил Никольский. — Вы забыли Винезе.
   — Верно, простите. Винезе — красные элементы на схеме — сразу попал на Меркурий в отряд специального патрулирования «Меркьюри рэйнджерс». Там я работал до известного вам происшествия в Лабиринте Сомнений. Просьб о досрочной отставке не подавал. Год третий…
   Купер давал пояснения коротко, быстро, при этом ярко вспыхивали соответствующие элементы схемы — следить было удобно. Фрэнк следил, слушал и ждал, когда же дело наконец дойдет до Нортона, я испытывал нетерпение, потому что дело до Нортона не доходило.
   — Вернемся к Нортону, — перебил оператора шеф. — В ответ на первую просьбу УОКС переводит его… Куда его там переводят?
   — В систему Сатурна.
   — Так. И что изменилось?
   — Ничего. Как и прежде, Нортон стремится выйти в отставку.
   — Понятно… И Нортона переводят в систему Юпитера? Я правильно ориентируюсь на вашей живописной схеме?
   — Да, шеф. Но и в системе Юпитера его преследует мысль об отставке. Не желая терять опытного специалиста, БОКС решается на третий перевод. Теперь уже на Меркурий.
   — Именно там Нортон перестал терроризировать свою администрацию странными просьбами?
   — Да. В итоге к исходу пятого года…
   — Спасибо, Купер, достаточно, — остановил его Гэлбрайт. Никольскому:
   — Занятная «география», не так ли?
   — Весьма… — задумчиво ответил тот. — После событий на Обероне что-то очень мешает нашим десантникам нормально работать в зоне дальних планет…
   — …И настолько, что даже позор досрочной отставки не кажется им слишком дорогой ценой за избавление от этого «чего-то».
   — Но, судя по всему, на внутренних планетах это «что-то» или ослабевает, или отсутствует вообще. Во всяком случае, после провала затеи с досрочной отставкой десантники облюбовали Венеру, Меркурий — в основном почему-то Меркурий — и успокоились…
   — Я бы сказал — затаились. А насчет Меркурия, по-моему, ясно: традиционные трудности освоения этой, мягко выражаясь, знойной планеты, как правило, не позволяли УОКСу отвлекать в дальнее Внеземелье десантные силы меркурианских отрядов. Тем более отряда «Меркьюри рэйнджерс». И в этом все дело.
   Подчеркнутое шефом «затаились» вызывало у Фрэнка интуитивный протест. С какой стороны ни возьми, а понятие «затаился» решительно не вязалось с характером Нортона.
   — Иными словами, — продолжал Гэлбрайт, — мы обнаружили весьма загадочную реакцию бывших десантников «лунной радуги» на собственное пребывание в зоне Дальнего Внеземелья.
   — Их реакция слишком напоминает испуг, — предложил свою версию Купер.
   — Сомнительно, — сказал Никольский. — Пугливый космодесантник, робкий сорвиголова, почти ежедневно рискующий жизнью… Не звучит, понимаете.
   Посовещавшись, Никольский и Гэлбрайт решили, что весь объем полезной информации по этим вопросам, пожалуй, исчерпан и наступила пора заняться самим Обероном.
   — Итак, — сказал Гэлбрайт, отправляясь в очередное путешествие вокруг стола, — мы имеем серьезные основания заподозрить плотную связь между предметом нашего следствия и системой Урана. Каков первый источник надежной информации об этом районе?
   — Первыми были транзитные станции-автоматы серии «Пионер», — ответил Купер. — Основную программу беспилотной разведки Урана завершили кассетные станции серии «Радиант».
   — Собранный материал дал хоть какой-нибудь повод для сомнений относительно безопасности этого района?
   — Ни малейшего… Весь научно-исследовательский материал, как это положено, прошел досмотр в отделе Допуска нашего Управления и с интересующей нас точки зрения оказался чист, как звездный поцелуй.
   — Превосходно. Переходите к этапу экспедиционных посягательств на Уран.
   — «Громовая стрела», разведочный рейдер с экипажем в одиннадцать человек. Пропал без вести примерно на половине пути между орбитами Сатурна и Урана.
   — Расценивать это как первый тревожный сигнал по вопросам нашего следствия? — обратился Гэлбрайт к Никольскому.
   — Не имеем права, — возразил тот. — В делах разведки системы Урана «Громовая стрела» была только возможностью, но так и не успела стать инструментом. Она затерялась на дальних подступах к дели, и причина вряд ли была… э-э… слишком экстравагантной. В полете может случиться всякое. Взрыв реактора, например…
   — Взрыв реактора… Ладно, возьмем на заметку. Но продолжайте, Купер.
   — Год спустя стартовал к Урану малотоннажный рейдер «Леопард».
   — Вот это другое дело, — пробормотал Никольский.
   — Пять человек на борту, — продолжал Купер, — под предводительством Эллингхаузера. Среди космических асов того времени он широко был известен под прозвищем Пауль-везунчик. Экипаж прославился умением находить выход из самых отчаянных положений.
   — Да, это был отборный экипаж… — Никольский покивал. — Все как один многоопытные, хорошо подготовленные парни.
   — Несмотря на их многоопытность «Леопард» пропал без вести так же загадочно, как и «Громовая стрела», — гнул свое Гэлбрайт.
   — Ну… не совсем так. — Никольский сделал жест несогласия. — «Леопард», во-первых, достиг цели. И без каких бы то ни было происшествий, заметьте. Эллингхаузер радировал победный рапорт, в котором; кстати сказать, кроме неумеренных восторгов по поводу прибытия в систему Урана, нет ничего достойного внимания. Однако главное в другом. Едва осмотревшись в системе, Эллингхаузер азартно бросился в погоню за ближайшим спутником. На этом его везение кончилось, потому что ближайшим оказался именно Оберон.
   — Значит, вы предлагаете опираться на выводы комиссии Юхансена?
   — Я предлагаю опираться на факты.
   — Боюсь, как бы нам не пришлось опираться на их отсутствие, — мрачно заметил Гэлбрайт, возвращаясь в кресло. — Купер, давайте припомним, как действовал Эллингхаузер.
   Купер пожал плечами:
   — Действовал правильно, шеф. Следуя типовым инструкциям лунной разведки, «подвесил» рейдер на круговой орбите, сбросил на Оберон несколько киберзондов и телемониторов. Положенное время вел трансляцию оберонских ландшафтов вперемежку с данными кибер-зондирования. У селенологов, принимавших трансляцию «Леопарда», большой интерес вызвала так называемая Ледовая Плешь. По словам самого Эллингхаузера, Оберон был похож на «арбуз с отрезанной верхушкой». На фоне очень неровной поверхности планетоида Ледовая Плешь выглядела удивительно плоской. Она имела около двухсот километров в диаметре, а в центре ее одиноко зиял глубокий кратер диаметром в тридцать один километр…
   — Купер, кажется, мы вспоминаем действия Эллингхаузера.
   — Осталось добавить немного, — перехватил инициативу Никольский. — Покончив с телетрансляцией, Эллингхаузер сообщил о своем намерении посадить рейдер на Ледовую Плешь в районе, разведанном кибер-зондами. На этом связь с «Леопардом» прекратилась, никаких сообщений больше не поступало. Двадцать суток спустя стартовала к Урану «Лунная радуга».
   — Представляю себе изумление ее экипажа…
   — Да, «Леопарда» не было на Обероне. Орбитальный осмотр планетоида ничего не прояснил. Радары и телефотеры «Лунной радуги» тщательно обшарили поверхность — все было так, как сообщал и показывал Эллингхаузер: Ледовая Плешь, воронка глубокого кратера. Но не было «Леопарда». Ни следов посадки его, ни обломков… Мнения членов командного совета «Лунной радуги» разделились: одни считали, что «Леопард» вообще не садился на планетоид, другие — что рейдер садился, однако ушел с Оберона, не оставив на месте посадки даже радиобакена. Ведь никому и в голову прийти не могло, что Оберон западня.
   — Это верно, — сказал Гэлбрайт, — но только в отношении вылазки на Оберон десантников «Лунной радуги».
   — Хотите сказать, это неверно в отношении «Леопарда?»
   — Я говорю об отсутствии фактов. У нас нет прямых доказательств, что «Леопард» садился на Оберон. Мы знаем о намерении Эллингхаузера, но не более того.
   — Наряду с методом прямых доказательств, Гэлбрайт, существует и метод прямых аналогий. Гибель десантников Элдера…
   — Простите, Никольский, я не оспариваю действенность этого метода.
   — Значит, мне показалось.
   — Вижу, мне следует объясниться. Комиссия Юхансена, усмотрев прямую аналогию между трагедией группы Элдера и судьбой «Леопарда», сочла свою работу законченной. Однако дело, завершенное на уровне аналогий, бумерангом вернулось к нам и требует пересмотра. С чем я эту комиссию и поздравляю.
   — Не разделяю вашей иронии, Гэлбрайт. Свою задачу Юхансен выполнил.
   — Да, если говорить о том, что он добросовестно выяснил, как срабатывал механизм оберонской западни. Будучи специалистом по лунным системам внешних планет, он понимал свою роль председателя комиссии по расследованию оберонских событий скорее как роль ученого. Другими словами, Юхансен-ученый возобладал над Юхансеном-следователем, и это в достаточной степени скверно сказалось на результатах работы комиссии в целом.
   — С высоты теперешнего положения нам легче рассуждать о недостатках «работы комиссии в целом», — заметил Никольский.
   — Разумеется. И я намерен это использовать. Собственно, все мои доводы можно свести к одному: коллективному мозгу комиссии недостало воображения. Жрецы внеземельных наук подошли к странностям Оберона с неоправданно жесткими мерками своего оправданно куцего опыта.