Страница:
– Здравствуйте, Ирина. – Кир-Кор кивнул ей.
– Здравствуйте, – тихо ответила девочка. И замелькали внизу красные подошвы ее спортивных башмаков. Быстрее, еще быстрее – туда, где ее товарищи криками, смехом и нетерпеливым подпрыгиванием встречали туристский караван одноместных элекебов, вступающий на площадку электрозаправочной станции.
Пестро раскрашенные «лодочки», оседланные подростками примерно такого же возраста, покачивались в метре над асфальтом на заляпанных дорожной грязью ступоходах, а возбужденная предвкушением прогулки толпа айкидоков мешала элекебам войти под козырек заправки и присосаться к штепсельпакетникам.
– Извините, я на секундочку!.. – проговорил Иван и, взлетев по лестнице к балюстраде, откуда он полминуты назад сиганул, громко крикнул: – Ирина!
Секиринова! Объясни, пожалуйста, своим друзьям, что элекебы могут сложить ступоходы и лечь, если не дать им нормально заправиться! Заранее всем спасибо!
«Вот оно что... – поднимаясь на площадку, думал Кир-Кор. – У матери волосы гораздо темнее, чем у дочери, и это сбило меня с толку».
«Интерес матери к твоей угодившей под криминалистскую лупу персоне очень понятен, – съязвил внутренний голос. – Но вот интерес ее дочери... как-то не очень».
– Группа юнцов под вашим началом, Иван? Вы у них играете роль воспитателя, я правильно понял?
– Ах нет, ну что вы!.. – Парень смутился. – Я еще просто младший наставник. Можно сказать – сезонный стажер.
Кир-Кор облокотился о перила балюстрады, и они с младшим наставником наблюдали, как Ирина убеждала в чем-то толпу айкидоков и как в этой толпе стали происходить упорядоченные перемещения. Элекебы по одному, точно верблюды, сходили с размытой дождями туристской тропы и по асфальту шагали к электропитающим стойлам.
– Младший наставник – это уже кое-что. Главное – эвархи доверяют вам крупные группы. Я, честно говоря, не смог бы совладать с таким количеством подпрыгивающих отроков и отроковиц.
– Нынешним летом мне доверили гостевую группу, – сообщил Иван не без тщеславного удовольствия. – В гостевых – приезжие подростки. В основном. Есть, правда, и небольшая часть местных детей. Это цементирует, понимаете? Кристаллизация общности...
– Ну еще бы!.. А шустряк Филимонов едва не испортил вам репутацию. Я видел, как вы испугались.
– Дело не во мне, дело в самих страдальцах, если они появятся. К тому же, случись серьезная травма – это испортило бы весь сегодняшний спортивный детский праздник. И завтрашний.
– Айкидо?
– Не только. У нас много чего. Тридцать пять видов спорта.
– О, впечатляет!.. Что ж, я вижу, забот у младшего наставника много, не смею больше вас отвлекать.
– Забот и вправду немало, но не сейчас. Лучше побыть в стороне, пока элекебы пройдут подзарядку... Висеть все время над группой дамокловым мечом, я думаю, не стоит.
Объясняя это, Иван тем не менее с группы своей глаз не спускал.
– Вы рассуждаете, юноша, как наставник-профессионал, – искренне удивился Кир-Кор. – А может, подскажете мне, почему Ирина Секиринова так странно со мной поздоровалась?
– Очень просто. – Иван улыбнулся. – Она обалдела.
– Обал... Что?
– Взрослые страшно не любят этого слова... Звучит действительно не слишком элегантно.
– Да уж куда там.
– Вы очень похожи на своего сына Сибура, и это ввергло ее в... – Иван помедлил, подыскивая «взрослый» дефинитор, – в шоковое состояние.
Кир-Кор посмотрел на него.
– То есть, конечно, наоборот – Сибур очень похож на вас! – поторопился исправить свою ошибку младший наставник. – Простите, Кирилл Всеволодович...
Кир-Кор сделал пальцами успокаивающий жест – дескать, ладно. Спросил:
– Считаете, это повод для шока?
– Почему бы нет? Если это напрямую связано с комплексами шекспировской Джульетты?.. С букетом комплексов.
– Угум... – произнес Кир-Кор озадаченно. – А как там с комплексами нешекспировского Ромео?
Подумал: «Вернусь домой и, невзирая на возраст, надеру ему уши».
– Ну... с ним, Сибуром то есть... гораздо сложнее. Комплексы его, как вы знаете, были вызваны не Джульеттой... В прошлом году он ужасно страдал от всего этого, и... даже самый строгий эварх экзархата Леонид Николаевич Полуянов не сказал Сибуру ни одного нехорошего слова. Марина Викторовна тоже... но...
– Но?..
– Но проблема была заведомо неразрешимой, вы это знаете.
«Экзекуция временно отменяется, – подумал Кир-Кор. – И маракас меня подери, если я что-нибудь тут понимаю».
Юноша встретился глазами с собеседником (Кир-Кор ясно прочел в них сомнение):
– Или не знаете?..
– Ваня, – произнес Кир-Кор проникновенно и мягко, – я ступил на территорию экзархата перед рассветом. Вы – первый младший наставник на этой земле, с кем мне посчастливилось говорить на вольные темы.
– И я, кажется, наговорил тут чего-то не...
Покаянную фразу Иван не закончил. Лицо его залила пунцовая краска. До самых ушей. Он сжал ладонями пылающие щеки.
– Я люблю умеющих краснеть людей, – сказал Кир-Кор, – люблю гораздо больше, чем не умеющих. Но сейчас я не могу угадать причины вашего смущения. Может быть, вы объяснитесь?
– Ну как же!.. Если вы не знаете, я, выходит, выдаю чужой секрет!
– Секрет девидеры?
– Нет. Личный секрет грагала.
– Если о нем знает весь экзархат от наставника до эварха, то какой же это «личный» секрет?
– Фрагмент чужой личной жизни, – упорствовал парень. – И если Сибур не нашел нужным обговорить его с вами, значит...
Кир-Кор не стал объяснять ему, что это ничего еще не значит.
– Извините, Кирилл Всеволодович, я так не могу. Даже с его отцом...
– Я вас понимаю. И тоже прошу меня извинить. Эмоции подогрели во мне определенное умонастроение... Хотелось бы знать одно: не совершил ли Сибур в экзархате чего-нибудь предосудительного?
– Нет-нет! – горячо заверил Иван. – Правда, некоторые считают предосудительным то, что он сам себя обрек на страдания. Да еще на целый сезон!
– Кто считает?
– Некоторые мои сверстники.
«Его сверстники!» – мысленно простонал Кир-Кор, глядя в небо.
– Лично я с таким мнением не согласен, – добавил Иван.
– Ваня, а как относятся к проблеме Сибура эвархи?
– Никак... То есть – сочувствуют. Помочь, естественно, не могут.
– Так... – сказал Кир-Кор. – Ладно. Был рад снова свидеться с вами. Спасибо.
– Не за что, Кирилл Всеволодович. – Юноша развел руками и опять покраснел. – Мне даже как-то неловко... Не хотите ли прокатиться на элекебе по живописным местам? Ребята были бы счастливы пообщаться с вами.
– Огромное спасибо за приглашение, но... Как-нибудь в другой раз. Всем привет и пожелание приятного маршрута. Пятый цирхауз в цокольном ярусе?
– Да, самый нижний этаж. Вы знаете код запора?
– Нет. Цирхауз разве закрыт?
– Закрыт почти весь нижний этаж.
– Я найду там кого-нибудь, кому код известен.
– Код известен только деканам и воспитателям.
– И никого?.. Я имею в виду – в залах палестры.
– Никого, – сказал уверенно младший наставник. – У нас недавно закончилась встреча с мастерами айкидо, и я вышел из вестибюля последним.
– Как быть? – вслух подумал Кир-Кор. – Откуда мне было знать, что нижний этаж безобидной палестры по интригующей недоступности окажется сродни застенкам Синей Бороды?..
В принципе он мог обойтись и без знания кода – запоры наверняка электронные. Однако младший наставник неправильно это поймет. Не стоит зря волновать честного, хорошо воспитанного, симпатичного парня. Но и тревожить эвархов по поводу малопонятной для них экскурсии в отдельно взятый цирхауз тоже не стоит.
«Да, с эвархами впереди другой разговор...» – согласился внутренний голос.
«Пока не узнаю, как именно Сибур „страдал“ в экзархате, мне покоя не будет».
«Узнаешь. Эвархи – отцы, а отцы, в отличие от сыновей, всегда солидарны с отцами и от отцов ничего, как правило, не утаивают, если чадо утыкано стрелами Амура».
«Тем паче – при ситуациях экстремальных...»
«Успокойся, – прижал тревогу внутренний голос. – Еще вопрос – была ли ситуация экстремальной».
«Но ведь „страдал“ Сибур „целый сезон“! Значит, случилось что-то неординарное».
«Да... на него это как-то совсем не похоже».
«Успокоил, маракас, спасибо!»
Сверлила мысль: «Знать бы, кто персонально представляет собой „не Джульетту“... Может, стало бы легче...»
– Проблем с кодом нет! – воскликнул Иван и жестом Цезаря указал на последний из вышедших на асфальт элекебов. – Цирхауз теперь вам открыт.
Водитель последнего элекеба, взрослый человек, выпрыгнул из «лодочки» на ходу – легко, как спортсмен.
– Эварх Иван Николаевич Полуянов, комит девидеры, – узнал его Кир-Кор. – Ваш тезка, юноша. А может, и родственник?
Иван улыбнулся:
– Самый близкий мой родственник.
– Отец?!
– Мой отец – Николай Иванович Полуянов, главный архитектор Белобережья. А Иван Николаевич – дед.
– Дед у вас замечательный. Стало быть, вы его полный тезка...
– Тройной, – подтвердил Иван горделиво. Он приосанился. – В нашей девидере Полуяновы – почетный род. В нуклеусе экзархата из восемнадцати эвархов четверо – братья Полуяновы: дед Иван, Леонид, Павел и Михаил. А младших Полуяновых в нашем мире и на планетах Дигеи не сосчитать.
– И среди них даже есть знакомый мне младший наставник, – заметил Кир-Кор. – Твой дед, я смотрю, сюда торопится. Не иначе, спешит обнять своего любимого внука.
Кир-Кор сошел по лестнице навстречу эварху, поздоровался согласно местному ритуалу. Ему нравился этот доброжелательный, склонный к мягкому юмору, но твердый в своих убеждениях комит девидеры. Взглянув снизу вверх на Кир-Кора, на внука, эварх одобрительно покивал:
– Да, ростом вас обоих судьба не обидела, юноши. Великолепием вы подобны молодым античным героям. Когда те спокойно стоят на своих пьедесталах.
– Ради твоего удовольствия, эварх, я готов войти в пантеон юных героев, – заверил Кир-Кор. – И даже – в состав гостевой группы подростков, если позволит твой похвально устойчивый в принципах внук.
– Что... был мужской разговор?
– Да. Мы приятно поговорили о династии Полуяновых.
Полуяновы, старший и младший, встретились взглядами – видать, дед и внук хорошо понимали друг друга без слов. Внук стал прощаться. Кир-Кор протянул ему руку. Дед в подобающей моменту форме выразил уверенность в благоволении Ампары, потрепал юношу по предплечью и уже вдогонку спросил:
– Сколько ребят у тебя на маршруте?
– Тридцать три, – ответил Иван.
– Отправь в гараж элекеб номер пять и, пожалуй, шесть. Оба хромают на передние ступоходы. Далеко не разбредайтесь, потому как на третьей стоянке уже все приготовлено для полуденной трапезы. Ведите себя на Природе согласно велениям Совести. Надеюсь на твое благоразумие, заранее всем спасибо.
– Аой! Не подведем, декан, за нашу группу не беспокойся!
Пока декан давал полезные указания, Кир-Кор исподволь разглядывал его. Нос картошкой, молодцевато-своевольный волнистый чубчик, поджарая фигура, затянутая в красно-зеленый влагонепроницаемый комбинезон с болтающимся на спине жестковерхим капюшоном. Ни дать ни взять – этакий бывалый лесопроходец, дядька-балагур, умеющий разжечь костер под дождем и устроить ночевку в снегу. Да ведь не прост Иван Николаевич, ох как не прост! Особое выражение умных, все понимающих глаз, твердая линия рта, манера поглядывать на собеседника благожелательно, с цепким вниманием... Основываясь на прошлых своих впечатлениях, Кир-Кор вполне допускал, что именно этот эварх, возглавляющий комент девидеры Камчатского экзархата, курировал вопросы основных общинных проблем в тот период, когда среди обитателей Белобережья метался в любовной горячке Сибур. Должно быть, авторитет комита оказал какое-то влияние на ход инициированных Амуром событий. Авторитет старейшин означает здесь многое.
– Очень рад видеть тебя, Кирилл, – сказал Полуянов, – но удивления своего скрывать не стану.
– Удивления чем? – осведомился Кир-Кор.
– Тем, что вижу тебя одного вдали от «Ампариума». Если не считать желторотого выводка айкидоков.
– Дело случая. Любознательность подтолкнула меня заглянуть в пятый цирхауз. Небольшая экскурсия. Кстати, фундатор в курсе.
– Кто еще в курсе этой экскурсии? – Эварх с беспокойством косился по сторонам.
– Полуяновы, – ответил Кир-Кор. – Старший и младший. Больше – никто, клянусь. Если опять-таки не считать айкидоков.
– Жаль, я не смогу быть твоим гидом – веду группу на Молодежный Двор...
– Понимаю, Не огорчайся, подземный этаж я сам как-нибудь осмотрю. Мне не нужен Вергилий внизу, мне он нужен в высших сферах томлений обуянного Эросом духа...
Комит был догадлив:
– Сибур?..
– Если не можешь или не хочешь – не говори.
– Понятно. – Иван Николаевич стал рыться в карманах комбинезона в поисках чего-то нужного. – Ты отец и... В общем, все это очень понятно.
– Мое беспокойство возрастает, эварх...
– А собственно... что тебе про это известно?
– Немного, но достаточно для мучительных опасений. Знаю, что прелестная девчушка возраста Джульетты питает к Сибуру нежные чувства, однако он влюблен не в нее. Видимо, здесь сложился какой-то опасно безвыходный треугольник с чрезмерно острым углом. Может быть, я представляю себе ситуацию в излишне драматических тонах?
– И да... и, к сожалению, нет. Потому что Сибур совершенно серьезно влюбился в маму этой девчушки.
Отец Сибура остолбенел.
Эварх наконец нашел и вынул из нагрудного кармана то, что искал, – пластиковый прямоугольничек карманного календаря:
– Я не слишком тебя удивил?
– Да как сказать... – пробормотал Кир-Кор. – Мне следовало бы догадаться. И что же Марина Викторовна?.. Этот роман всколыхнул, должно быть, всю девидеру!
– Роман в стихах и портретах. В том числе – и в портретах светопластических и стереокинематических. Комментировать я это не буду – здесь комментарии неуместны. Тем более что поведение Сибура было рыцарски безупречным. Не встретив понимания, он не разлюбил обожаемую Даму Сердца, но и не был чрезмерно навязчив. И в этом смысле тебе как отцу не надо терзаться. Вот... возьми на память.
Кир-Кор повертел в пальцах прямоугольничек календаря и вызвал над освещенной обложкой голосолнечный эффект – в воздухе затрепетало, как пламя, красочное изображение: женская головка в древнеегипетской царской тиаре. С первого взгляда было совершенно ясно, чья именно.
– Нефрет, – сказал он упрямо. – Нефрет, которая в мире искусства больше известна под именем Нефертити.
– Нефрет, которая в девидере нашего экзархата всем известна под именем Марины Секириновой, – отклонил комит его версию. – После отъезда Сибура этот шедевр светопластики использовали для украшения календарей принтдельцы Петропавловска.
– Без последствий, надеюсь?
– Без негативных, – уточнил Полуянов. – К новогодним праздникам на Марину обрушился небывалый шквал поздравлений – от знакомых и малознакомых людей. Как же – человек года! Женщина года!.. Затем – второй этап: многочисленные и весьма настойчивые приглашения участвовать в конкурсах красоты.
– Участвовала?
– Нет.
– Мне кажется, если она позволит себе улыбнуться, ей обеспечен успех.
– Верно подметил. Когда ее пригласили принять участие в заочном конкурсе красоты среди замужних на титул «Сударыня Ключевская Сопка», Марина весело рассмеялась, и десятисекундная видеофиксация этого рядового события принесла ей победу и приз – большую роскошную яхту-катамаран класса «золотой лев». Королевское судно.
– Спасибо за сувенир. – Кир-Кор опустил календарик в карман. – Приз, значит, ей приглянулся?
– Не знаю. Вряд ли ей довелось хотя бы раз подняться на борт «Новастры»...
– Такое название она дала своей яхте?
– Это был единственный акт проявления ее судовладельческой воли... Виноват, был и второй: акт дарственной передачи яхты «Новастра» объединенному клубу юнг Белобережья и Петропавловска.
Комит оглянулся на галдящую у заправочной станции молодежь, и Кир-Кор понял, что интервью пора закруглять.
– Большое спасибо, Иван Николаевич.
– За что?
– За скорую помощь. Все теперь ясно...
– По глазам вижу – не все, – твердо сказал Полуянов. – Выкладывай. Главное, чтобы на Большой Экседре ты был спокоен.
– Как я могу быть спокоен, если Сибур... пусть сам того не желая, нанес семье Секириновых моральный ущерб.
– Марина и ее муж – умные люди, и этим сказано все.
Помолчали. Эварх досадливо сморщил нос:
– Опять-таки вижу – не все. Значит – подробности?.. Ладно. Мой брат Леонид, опасаясь того же, побывал в семье Секириновых и доложил коменту девидеры, что инцидент исчерпан и никакой проблемы здесь нет. Кому-кому, а Леониду можешь поверить – он лукавить не станет, ты его знаешь. Муж Марины – специалист по диагностике церебральной патологии – при мне однажды сказал: «Борьба с избытком любви на Земле способствует процентному росту олигофрении».
– Специалистам виднее, – заметил Кир-Кор. – Скажи мне, эварх, со всей откровенностью... сам ты обо всем этом что думаешь? Чем все это может кончиться?
– Я не Юрмед Вертоградов, в психонавтике слаб, – поскромничал Полуянов. – Предполагаю: в следующий раз Сибур внезапно обнаружит, что Ирина стала очень похожа на свою мать, и... могут возникнуть совсем иные проблемы. Мое предположение с твоим случайно не совпадает?
– Нет. Извини... То есть я допускаю, конечно, вероятие смены вектора влюбленности у Сибура, но это, к сожалению, произойдет не в следующий раз. И если вообще произойдет, то не раньше, чем Ирина полностью повзрослеет. Такова природа Корнеевых... А где гарантия, что через пять, скажем, лет Ирина по-прежнему будет видеть в Сибуре своего Ромео?
– Да... такой гарантии нет, – согласился эварх и посмотрел себе под ноги. – Природу Секириновых мы оба знаем все-таки хуже, чем ты – природу Корнеевых.
Визуально комит нисколько не изменился, и все же Кир-Кор явственно ощутил перемену его настроения. Перемену в сторону сожаления и печали. Сожаления, умноженного на печаль... Редко бывало, когда грагал испытывал чувство растерянности перед землянином, но бывало. Непонимание, умноженное на некую разновидность неловкости... Можно даже назвать это робостью. Ощущение, что землянин в данный момент превосходит в чем-то гражданина Галактики, было острым, материально весомым и загадочным, странным. Потому странным, что подобное превосходство объяснению не поддавалось.
– Однажды, Иван Николаевич, на туристском привале ты нас всех позабавил шуточной песенкой ложкарей:
– Фатальный, – уточнил Кир-Кор. – Для нас, грагалов, фатальный. Поэтому я буду настоятельно советовать Сибуру избрать другой экзархат приписки. Очень настоятельно, по-отцовски.
– Властной, значит, рукой...
Комит вздохнул. Кир-Кор еще острее почувствовал: трещина непонимания расширилась, а ощущение необъяснимого превосходства Полуянова усугубилось.
– Странно, – признался он, – сейчас я чувствую себя перед тобой слепцом, сильно удивившим чем-то своего поводыря...
Иван Николаевич промолчал.
– Мне трудно предположить, что в моей отцовской позиции сплошные изъяны, – продолжил Кир-Кор. – Но я готов воспользоваться добрым советом. В самом деле, как поступить?..
– Прежде всего – не делать резких движений, – посоветовал Полуянов. – За годы у Сибура сложились со многими членами девидеры доверительные отношения, так неужели тебе не гнусно будет заботиться, чтобы их оборвать?
– Гнусно – нехорошее слово. Но точное. Я принимаю его. Точнее здесь, пожалуй, не скажешь... Начинаю думать, эварх, тебе удалось уберечь меня от ошибки.
– Скажем иначе, Кирилл: ты и я пытаемся оградить Сибура от наших ошибок. На земную жизнь он смотрит, конечно, глазами грагала, во многом – предвзято. Ну так пусть хотя бы его отношения с девидерой развиваются естественным и совестливым путем. Это – лучший путь, который мы с тобой знаем. – Комит, улыбнувшись, мягко добавил: – И лучшие помощники на этом пути – женщины.
«Девидера взяла Сибура под свое покровительство! – прозрел внезапно Кир-Кор. – И наверняка – по инициативе жены Полуянова, неутомимой защитницы страждущих и влюбленных». Спросил почтительно:
– Как поживает Мариула Яковлевна?
– Спасибо, неплохо. До сих пор помнишь ее по имени и отчеству... А ведь четыре годика миновало, однажды ты оказался гостем дома Полуяновых.
– Квартала Полуяновых, – снова уточнил Кир-Кор. – Как поживают ваши внучки Злата, Дашенька и Татьяна?
Иван Николаевич развел руками:
– Поверит ли Мариула, если я расскажу, что в памяти твоей мы все...
– Придется поверить. Память моя хранит имена и ваших правнучек: Алина, Вера, Надежда, Любовь...
Полуянов пристально всмотрелся в собеседника. На тонких его губах возник и тут же растаял намек на улыбку.
«А ведь он меня раскусил», – догадался Кир-Кор.
«Ничего хитрого, – отозвался внутренний голос. – На физиономии у тебя обычно написано все. Твое ребячье желание проявить хоть в чем-то свое превосходство он запросто уловил и, должно быть, подумал: „Тюфяк ты, парень!“ И поделом тебе. Не тягайся с эвархами».
– Феноменальная память, – сказал Полуянов. – Привыкнуть никак не могу. Практически абсолютная... До встречи?
– Ближайшая – на Большой Экседре. Приходи обязательно, будет занятно. Даю публичный сеанс ретропиктургии.
– Планар?
– Планар.
– Интротом из меня... В общем, прости старика, на сеанс не приду. Не буду увеличивать собой пси-балласт. Позже приду поддержать тебя на голосовании. Пока!.. Будь здоров и будь осторожен.
– Буду. Привет от меня и добрые пожелания твоим детям, братьям, внукам и правнукам, обаятельной твоей жене и ее сестрам Людмиле и Анне.
– Нет, ты уж как-нибудь лично... В квартале Полуяновых.
Эварх сделал шаг, собираясь уйти, и Кир-Кор решился наконец задать вопрос, который не давал ему покоя:
– Не знаешь случайно... звено «финистов» все еще на экваторе?
Полуянов вернулся в исходное положение.
– А ты как считаешь? – спросил с интересом.
– Думаю, все еще там. Надеюсь.
– Хороший ответ. – Иван Николаевич доброжелательно покивал. – Во-первых – думаешь. Во-вторых – думаешь правильно. А главное – встревожен... – Словно бы поймав себя на том, что разговаривает сам с собой, эварх встрепенулся и сообщил: – По просьбе фундатора сегодня ночью МАКОД откомандировал на экватор дополнительное звено поддержки. Звено аэромашин-дефендеров типа «альконост» стартовало на Финшелы с охранной базы Тамбовского экзархата.
– Добрая весть. – Кир-Кор мысленно пожелал функционерам МАКОДа успеха, покивал Полуянову. – Добрая... Встречи с тобой всегда подпитывали меня хорошей дозой оптимизма, огромное тебе спасибо.
Взойдя на площадку редана, Кир-Кор посмотрел с ее высоты. Эварх и комит, давний член Камчатского экзархата, декан, крупный авторитет комента экзархатовской девидеры, глава многочисленного славного рода и просто хороший, умный, совестливый человек Иван Николаевич Полуянов стоял на элезаправочной станции в окружении подростков, что-то им говорил, и было видно, как молодая толпа набухала энтузиазмом.
Палестра, в полном согласии с утверждением Полуянова-младшего, выглядела необитаемой. Безлюдный вестибюль, залитые солнцем безлюдные залы разного спортивного назначения, безлюдные эскалаторы... Заглянув в зал, где толстобрюхие автоматы-уборщики неторопливо оглаживали татами, Кир-Кор вдруг вспомнил, что так и не удосужился узнать код запора.
«Феноменальная память, маракас! Практически абсолютная».
6. ЭКСЕДРА ЧЕРНОГО ПОПУГАЯ
– Здравствуйте, – тихо ответила девочка. И замелькали внизу красные подошвы ее спортивных башмаков. Быстрее, еще быстрее – туда, где ее товарищи криками, смехом и нетерпеливым подпрыгиванием встречали туристский караван одноместных элекебов, вступающий на площадку электрозаправочной станции.
Пестро раскрашенные «лодочки», оседланные подростками примерно такого же возраста, покачивались в метре над асфальтом на заляпанных дорожной грязью ступоходах, а возбужденная предвкушением прогулки толпа айкидоков мешала элекебам войти под козырек заправки и присосаться к штепсельпакетникам.
– Извините, я на секундочку!.. – проговорил Иван и, взлетев по лестнице к балюстраде, откуда он полминуты назад сиганул, громко крикнул: – Ирина!
Секиринова! Объясни, пожалуйста, своим друзьям, что элекебы могут сложить ступоходы и лечь, если не дать им нормально заправиться! Заранее всем спасибо!
«Вот оно что... – поднимаясь на площадку, думал Кир-Кор. – У матери волосы гораздо темнее, чем у дочери, и это сбило меня с толку».
«Интерес матери к твоей угодившей под криминалистскую лупу персоне очень понятен, – съязвил внутренний голос. – Но вот интерес ее дочери... как-то не очень».
– Группа юнцов под вашим началом, Иван? Вы у них играете роль воспитателя, я правильно понял?
– Ах нет, ну что вы!.. – Парень смутился. – Я еще просто младший наставник. Можно сказать – сезонный стажер.
Кир-Кор облокотился о перила балюстрады, и они с младшим наставником наблюдали, как Ирина убеждала в чем-то толпу айкидоков и как в этой толпе стали происходить упорядоченные перемещения. Элекебы по одному, точно верблюды, сходили с размытой дождями туристской тропы и по асфальту шагали к электропитающим стойлам.
– Младший наставник – это уже кое-что. Главное – эвархи доверяют вам крупные группы. Я, честно говоря, не смог бы совладать с таким количеством подпрыгивающих отроков и отроковиц.
– Нынешним летом мне доверили гостевую группу, – сообщил Иван не без тщеславного удовольствия. – В гостевых – приезжие подростки. В основном. Есть, правда, и небольшая часть местных детей. Это цементирует, понимаете? Кристаллизация общности...
– Ну еще бы!.. А шустряк Филимонов едва не испортил вам репутацию. Я видел, как вы испугались.
– Дело не во мне, дело в самих страдальцах, если они появятся. К тому же, случись серьезная травма – это испортило бы весь сегодняшний спортивный детский праздник. И завтрашний.
– Айкидо?
– Не только. У нас много чего. Тридцать пять видов спорта.
– О, впечатляет!.. Что ж, я вижу, забот у младшего наставника много, не смею больше вас отвлекать.
– Забот и вправду немало, но не сейчас. Лучше побыть в стороне, пока элекебы пройдут подзарядку... Висеть все время над группой дамокловым мечом, я думаю, не стоит.
Объясняя это, Иван тем не менее с группы своей глаз не спускал.
– Вы рассуждаете, юноша, как наставник-профессионал, – искренне удивился Кир-Кор. – А может, подскажете мне, почему Ирина Секиринова так странно со мной поздоровалась?
– Очень просто. – Иван улыбнулся. – Она обалдела.
– Обал... Что?
– Взрослые страшно не любят этого слова... Звучит действительно не слишком элегантно.
– Да уж куда там.
– Вы очень похожи на своего сына Сибура, и это ввергло ее в... – Иван помедлил, подыскивая «взрослый» дефинитор, – в шоковое состояние.
Кир-Кор посмотрел на него.
– То есть, конечно, наоборот – Сибур очень похож на вас! – поторопился исправить свою ошибку младший наставник. – Простите, Кирилл Всеволодович...
Кир-Кор сделал пальцами успокаивающий жест – дескать, ладно. Спросил:
– Считаете, это повод для шока?
– Почему бы нет? Если это напрямую связано с комплексами шекспировской Джульетты?.. С букетом комплексов.
– Угум... – произнес Кир-Кор озадаченно. – А как там с комплексами нешекспировского Ромео?
Подумал: «Вернусь домой и, невзирая на возраст, надеру ему уши».
– Ну... с ним, Сибуром то есть... гораздо сложнее. Комплексы его, как вы знаете, были вызваны не Джульеттой... В прошлом году он ужасно страдал от всего этого, и... даже самый строгий эварх экзархата Леонид Николаевич Полуянов не сказал Сибуру ни одного нехорошего слова. Марина Викторовна тоже... но...
– Но?..
– Но проблема была заведомо неразрешимой, вы это знаете.
«Экзекуция временно отменяется, – подумал Кир-Кор. – И маракас меня подери, если я что-нибудь тут понимаю».
Юноша встретился глазами с собеседником (Кир-Кор ясно прочел в них сомнение):
– Или не знаете?..
– Ваня, – произнес Кир-Кор проникновенно и мягко, – я ступил на территорию экзархата перед рассветом. Вы – первый младший наставник на этой земле, с кем мне посчастливилось говорить на вольные темы.
– И я, кажется, наговорил тут чего-то не...
Покаянную фразу Иван не закончил. Лицо его залила пунцовая краска. До самых ушей. Он сжал ладонями пылающие щеки.
– Я люблю умеющих краснеть людей, – сказал Кир-Кор, – люблю гораздо больше, чем не умеющих. Но сейчас я не могу угадать причины вашего смущения. Может быть, вы объяснитесь?
– Ну как же!.. Если вы не знаете, я, выходит, выдаю чужой секрет!
– Секрет девидеры?
– Нет. Личный секрет грагала.
– Если о нем знает весь экзархат от наставника до эварха, то какой же это «личный» секрет?
– Фрагмент чужой личной жизни, – упорствовал парень. – И если Сибур не нашел нужным обговорить его с вами, значит...
Кир-Кор не стал объяснять ему, что это ничего еще не значит.
– Извините, Кирилл Всеволодович, я так не могу. Даже с его отцом...
– Я вас понимаю. И тоже прошу меня извинить. Эмоции подогрели во мне определенное умонастроение... Хотелось бы знать одно: не совершил ли Сибур в экзархате чего-нибудь предосудительного?
– Нет-нет! – горячо заверил Иван. – Правда, некоторые считают предосудительным то, что он сам себя обрек на страдания. Да еще на целый сезон!
– Кто считает?
– Некоторые мои сверстники.
«Его сверстники!» – мысленно простонал Кир-Кор, глядя в небо.
– Лично я с таким мнением не согласен, – добавил Иван.
– Ваня, а как относятся к проблеме Сибура эвархи?
– Никак... То есть – сочувствуют. Помочь, естественно, не могут.
– Так... – сказал Кир-Кор. – Ладно. Был рад снова свидеться с вами. Спасибо.
– Не за что, Кирилл Всеволодович. – Юноша развел руками и опять покраснел. – Мне даже как-то неловко... Не хотите ли прокатиться на элекебе по живописным местам? Ребята были бы счастливы пообщаться с вами.
– Огромное спасибо за приглашение, но... Как-нибудь в другой раз. Всем привет и пожелание приятного маршрута. Пятый цирхауз в цокольном ярусе?
– Да, самый нижний этаж. Вы знаете код запора?
– Нет. Цирхауз разве закрыт?
– Закрыт почти весь нижний этаж.
– Я найду там кого-нибудь, кому код известен.
– Код известен только деканам и воспитателям.
– И никого?.. Я имею в виду – в залах палестры.
– Никого, – сказал уверенно младший наставник. – У нас недавно закончилась встреча с мастерами айкидо, и я вышел из вестибюля последним.
– Как быть? – вслух подумал Кир-Кор. – Откуда мне было знать, что нижний этаж безобидной палестры по интригующей недоступности окажется сродни застенкам Синей Бороды?..
В принципе он мог обойтись и без знания кода – запоры наверняка электронные. Однако младший наставник неправильно это поймет. Не стоит зря волновать честного, хорошо воспитанного, симпатичного парня. Но и тревожить эвархов по поводу малопонятной для них экскурсии в отдельно взятый цирхауз тоже не стоит.
«Да, с эвархами впереди другой разговор...» – согласился внутренний голос.
«Пока не узнаю, как именно Сибур „страдал“ в экзархате, мне покоя не будет».
«Узнаешь. Эвархи – отцы, а отцы, в отличие от сыновей, всегда солидарны с отцами и от отцов ничего, как правило, не утаивают, если чадо утыкано стрелами Амура».
«Тем паче – при ситуациях экстремальных...»
«Успокойся, – прижал тревогу внутренний голос. – Еще вопрос – была ли ситуация экстремальной».
«Но ведь „страдал“ Сибур „целый сезон“! Значит, случилось что-то неординарное».
«Да... на него это как-то совсем не похоже».
«Успокоил, маракас, спасибо!»
Сверлила мысль: «Знать бы, кто персонально представляет собой „не Джульетту“... Может, стало бы легче...»
– Проблем с кодом нет! – воскликнул Иван и жестом Цезаря указал на последний из вышедших на асфальт элекебов. – Цирхауз теперь вам открыт.
Водитель последнего элекеба, взрослый человек, выпрыгнул из «лодочки» на ходу – легко, как спортсмен.
– Эварх Иван Николаевич Полуянов, комит девидеры, – узнал его Кир-Кор. – Ваш тезка, юноша. А может, и родственник?
Иван улыбнулся:
– Самый близкий мой родственник.
– Отец?!
– Мой отец – Николай Иванович Полуянов, главный архитектор Белобережья. А Иван Николаевич – дед.
– Дед у вас замечательный. Стало быть, вы его полный тезка...
– Тройной, – подтвердил Иван горделиво. Он приосанился. – В нашей девидере Полуяновы – почетный род. В нуклеусе экзархата из восемнадцати эвархов четверо – братья Полуяновы: дед Иван, Леонид, Павел и Михаил. А младших Полуяновых в нашем мире и на планетах Дигеи не сосчитать.
– И среди них даже есть знакомый мне младший наставник, – заметил Кир-Кор. – Твой дед, я смотрю, сюда торопится. Не иначе, спешит обнять своего любимого внука.
Кир-Кор сошел по лестнице навстречу эварху, поздоровался согласно местному ритуалу. Ему нравился этот доброжелательный, склонный к мягкому юмору, но твердый в своих убеждениях комит девидеры. Взглянув снизу вверх на Кир-Кора, на внука, эварх одобрительно покивал:
– Да, ростом вас обоих судьба не обидела, юноши. Великолепием вы подобны молодым античным героям. Когда те спокойно стоят на своих пьедесталах.
– Ради твоего удовольствия, эварх, я готов войти в пантеон юных героев, – заверил Кир-Кор. – И даже – в состав гостевой группы подростков, если позволит твой похвально устойчивый в принципах внук.
– Что... был мужской разговор?
– Да. Мы приятно поговорили о династии Полуяновых.
Полуяновы, старший и младший, встретились взглядами – видать, дед и внук хорошо понимали друг друга без слов. Внук стал прощаться. Кир-Кор протянул ему руку. Дед в подобающей моменту форме выразил уверенность в благоволении Ампары, потрепал юношу по предплечью и уже вдогонку спросил:
– Сколько ребят у тебя на маршруте?
– Тридцать три, – ответил Иван.
– Отправь в гараж элекеб номер пять и, пожалуй, шесть. Оба хромают на передние ступоходы. Далеко не разбредайтесь, потому как на третьей стоянке уже все приготовлено для полуденной трапезы. Ведите себя на Природе согласно велениям Совести. Надеюсь на твое благоразумие, заранее всем спасибо.
– Аой! Не подведем, декан, за нашу группу не беспокойся!
Пока декан давал полезные указания, Кир-Кор исподволь разглядывал его. Нос картошкой, молодцевато-своевольный волнистый чубчик, поджарая фигура, затянутая в красно-зеленый влагонепроницаемый комбинезон с болтающимся на спине жестковерхим капюшоном. Ни дать ни взять – этакий бывалый лесопроходец, дядька-балагур, умеющий разжечь костер под дождем и устроить ночевку в снегу. Да ведь не прост Иван Николаевич, ох как не прост! Особое выражение умных, все понимающих глаз, твердая линия рта, манера поглядывать на собеседника благожелательно, с цепким вниманием... Основываясь на прошлых своих впечатлениях, Кир-Кор вполне допускал, что именно этот эварх, возглавляющий комент девидеры Камчатского экзархата, курировал вопросы основных общинных проблем в тот период, когда среди обитателей Белобережья метался в любовной горячке Сибур. Должно быть, авторитет комита оказал какое-то влияние на ход инициированных Амуром событий. Авторитет старейшин означает здесь многое.
– Очень рад видеть тебя, Кирилл, – сказал Полуянов, – но удивления своего скрывать не стану.
– Удивления чем? – осведомился Кир-Кор.
– Тем, что вижу тебя одного вдали от «Ампариума». Если не считать желторотого выводка айкидоков.
– Дело случая. Любознательность подтолкнула меня заглянуть в пятый цирхауз. Небольшая экскурсия. Кстати, фундатор в курсе.
– Кто еще в курсе этой экскурсии? – Эварх с беспокойством косился по сторонам.
– Полуяновы, – ответил Кир-Кор. – Старший и младший. Больше – никто, клянусь. Если опять-таки не считать айкидоков.
– Жаль, я не смогу быть твоим гидом – веду группу на Молодежный Двор...
– Понимаю, Не огорчайся, подземный этаж я сам как-нибудь осмотрю. Мне не нужен Вергилий внизу, мне он нужен в высших сферах томлений обуянного Эросом духа...
Комит был догадлив:
– Сибур?..
– Если не можешь или не хочешь – не говори.
– Понятно. – Иван Николаевич стал рыться в карманах комбинезона в поисках чего-то нужного. – Ты отец и... В общем, все это очень понятно.
– Мое беспокойство возрастает, эварх...
– А собственно... что тебе про это известно?
– Немного, но достаточно для мучительных опасений. Знаю, что прелестная девчушка возраста Джульетты питает к Сибуру нежные чувства, однако он влюблен не в нее. Видимо, здесь сложился какой-то опасно безвыходный треугольник с чрезмерно острым углом. Может быть, я представляю себе ситуацию в излишне драматических тонах?
– И да... и, к сожалению, нет. Потому что Сибур совершенно серьезно влюбился в маму этой девчушки.
Отец Сибура остолбенел.
Эварх наконец нашел и вынул из нагрудного кармана то, что искал, – пластиковый прямоугольничек карманного календаря:
– Я не слишком тебя удивил?
– Да как сказать... – пробормотал Кир-Кор. – Мне следовало бы догадаться. И что же Марина Викторовна?.. Этот роман всколыхнул, должно быть, всю девидеру!
– Роман в стихах и портретах. В том числе – и в портретах светопластических и стереокинематических. Комментировать я это не буду – здесь комментарии неуместны. Тем более что поведение Сибура было рыцарски безупречным. Не встретив понимания, он не разлюбил обожаемую Даму Сердца, но и не был чрезмерно навязчив. И в этом смысле тебе как отцу не надо терзаться. Вот... возьми на память.
Кир-Кор повертел в пальцах прямоугольничек календаря и вызвал над освещенной обложкой голосолнечный эффект – в воздухе затрепетало, как пламя, красочное изображение: женская головка в древнеегипетской царской тиаре. С первого взгляда было совершенно ясно, чья именно.
– Нефрет, – сказал он упрямо. – Нефрет, которая в мире искусства больше известна под именем Нефертити.
– Нефрет, которая в девидере нашего экзархата всем известна под именем Марины Секириновой, – отклонил комит его версию. – После отъезда Сибура этот шедевр светопластики использовали для украшения календарей принтдельцы Петропавловска.
– Без последствий, надеюсь?
– Без негативных, – уточнил Полуянов. – К новогодним праздникам на Марину обрушился небывалый шквал поздравлений – от знакомых и малознакомых людей. Как же – человек года! Женщина года!.. Затем – второй этап: многочисленные и весьма настойчивые приглашения участвовать в конкурсах красоты.
– Участвовала?
– Нет.
– Мне кажется, если она позволит себе улыбнуться, ей обеспечен успех.
– Верно подметил. Когда ее пригласили принять участие в заочном конкурсе красоты среди замужних на титул «Сударыня Ключевская Сопка», Марина весело рассмеялась, и десятисекундная видеофиксация этого рядового события принесла ей победу и приз – большую роскошную яхту-катамаран класса «золотой лев». Королевское судно.
– Спасибо за сувенир. – Кир-Кор опустил календарик в карман. – Приз, значит, ей приглянулся?
– Не знаю. Вряд ли ей довелось хотя бы раз подняться на борт «Новастры»...
– Такое название она дала своей яхте?
– Это был единственный акт проявления ее судовладельческой воли... Виноват, был и второй: акт дарственной передачи яхты «Новастра» объединенному клубу юнг Белобережья и Петропавловска.
Комит оглянулся на галдящую у заправочной станции молодежь, и Кир-Кор понял, что интервью пора закруглять.
– Большое спасибо, Иван Николаевич.
– За что?
– За скорую помощь. Все теперь ясно...
– По глазам вижу – не все, – твердо сказал Полуянов. – Выкладывай. Главное, чтобы на Большой Экседре ты был спокоен.
– Как я могу быть спокоен, если Сибур... пусть сам того не желая, нанес семье Секириновых моральный ущерб.
– Марина и ее муж – умные люди, и этим сказано все.
Помолчали. Эварх досадливо сморщил нос:
– Опять-таки вижу – не все. Значит – подробности?.. Ладно. Мой брат Леонид, опасаясь того же, побывал в семье Секириновых и доложил коменту девидеры, что инцидент исчерпан и никакой проблемы здесь нет. Кому-кому, а Леониду можешь поверить – он лукавить не станет, ты его знаешь. Муж Марины – специалист по диагностике церебральной патологии – при мне однажды сказал: «Борьба с избытком любви на Земле способствует процентному росту олигофрении».
– Специалистам виднее, – заметил Кир-Кор. – Скажи мне, эварх, со всей откровенностью... сам ты обо всем этом что думаешь? Чем все это может кончиться?
– Я не Юрмед Вертоградов, в психонавтике слаб, – поскромничал Полуянов. – Предполагаю: в следующий раз Сибур внезапно обнаружит, что Ирина стала очень похожа на свою мать, и... могут возникнуть совсем иные проблемы. Мое предположение с твоим случайно не совпадает?
– Нет. Извини... То есть я допускаю, конечно, вероятие смены вектора влюбленности у Сибура, но это, к сожалению, произойдет не в следующий раз. И если вообще произойдет, то не раньше, чем Ирина полностью повзрослеет. Такова природа Корнеевых... А где гарантия, что через пять, скажем, лет Ирина по-прежнему будет видеть в Сибуре своего Ромео?
– Да... такой гарантии нет, – согласился эварх и посмотрел себе под ноги. – Природу Секириновых мы оба знаем все-таки хуже, чем ты – природу Корнеевых.
Визуально комит нисколько не изменился, и все же Кир-Кор явственно ощутил перемену его настроения. Перемену в сторону сожаления и печали. Сожаления, умноженного на печаль... Редко бывало, когда грагал испытывал чувство растерянности перед землянином, но бывало. Непонимание, умноженное на некую разновидность неловкости... Можно даже назвать это робостью. Ощущение, что землянин в данный момент превосходит в чем-то гражданина Галактики, было острым, материально весомым и загадочным, странным. Потому странным, что подобное превосходство объяснению не поддавалось.
– Однажды, Иван Николаевич, на туристском привале ты нас всех позабавил шуточной песенкой ложкарей:
– Припоминаю. Сюжет этой песенки воспринимаешь как поучительный?
Санька Маньку полюбил,
Дров ей санный воз купил, -
Жги и грейся без конца,
Ломца-дрица-оп – ца-ца!
А дрова-то все – осина,
Не горят без керосина...
– Фатальный, – уточнил Кир-Кор. – Для нас, грагалов, фатальный. Поэтому я буду настоятельно советовать Сибуру избрать другой экзархат приписки. Очень настоятельно, по-отцовски.
– Властной, значит, рукой...
Комит вздохнул. Кир-Кор еще острее почувствовал: трещина непонимания расширилась, а ощущение необъяснимого превосходства Полуянова усугубилось.
– Странно, – признался он, – сейчас я чувствую себя перед тобой слепцом, сильно удивившим чем-то своего поводыря...
Иван Николаевич промолчал.
– Мне трудно предположить, что в моей отцовской позиции сплошные изъяны, – продолжил Кир-Кор. – Но я готов воспользоваться добрым советом. В самом деле, как поступить?..
– Прежде всего – не делать резких движений, – посоветовал Полуянов. – За годы у Сибура сложились со многими членами девидеры доверительные отношения, так неужели тебе не гнусно будет заботиться, чтобы их оборвать?
– Гнусно – нехорошее слово. Но точное. Я принимаю его. Точнее здесь, пожалуй, не скажешь... Начинаю думать, эварх, тебе удалось уберечь меня от ошибки.
– Скажем иначе, Кирилл: ты и я пытаемся оградить Сибура от наших ошибок. На земную жизнь он смотрит, конечно, глазами грагала, во многом – предвзято. Ну так пусть хотя бы его отношения с девидерой развиваются естественным и совестливым путем. Это – лучший путь, который мы с тобой знаем. – Комит, улыбнувшись, мягко добавил: – И лучшие помощники на этом пути – женщины.
«Девидера взяла Сибура под свое покровительство! – прозрел внезапно Кир-Кор. – И наверняка – по инициативе жены Полуянова, неутомимой защитницы страждущих и влюбленных». Спросил почтительно:
– Как поживает Мариула Яковлевна?
– Спасибо, неплохо. До сих пор помнишь ее по имени и отчеству... А ведь четыре годика миновало, однажды ты оказался гостем дома Полуяновых.
– Квартала Полуяновых, – снова уточнил Кир-Кор. – Как поживают ваши внучки Злата, Дашенька и Татьяна?
Иван Николаевич развел руками:
– Поверит ли Мариула, если я расскажу, что в памяти твоей мы все...
– Придется поверить. Память моя хранит имена и ваших правнучек: Алина, Вера, Надежда, Любовь...
Полуянов пристально всмотрелся в собеседника. На тонких его губах возник и тут же растаял намек на улыбку.
«А ведь он меня раскусил», – догадался Кир-Кор.
«Ничего хитрого, – отозвался внутренний голос. – На физиономии у тебя обычно написано все. Твое ребячье желание проявить хоть в чем-то свое превосходство он запросто уловил и, должно быть, подумал: „Тюфяк ты, парень!“ И поделом тебе. Не тягайся с эвархами».
– Феноменальная память, – сказал Полуянов. – Привыкнуть никак не могу. Практически абсолютная... До встречи?
– Ближайшая – на Большой Экседре. Приходи обязательно, будет занятно. Даю публичный сеанс ретропиктургии.
– Планар?
– Планар.
– Интротом из меня... В общем, прости старика, на сеанс не приду. Не буду увеличивать собой пси-балласт. Позже приду поддержать тебя на голосовании. Пока!.. Будь здоров и будь осторожен.
– Буду. Привет от меня и добрые пожелания твоим детям, братьям, внукам и правнукам, обаятельной твоей жене и ее сестрам Людмиле и Анне.
– Нет, ты уж как-нибудь лично... В квартале Полуяновых.
Эварх сделал шаг, собираясь уйти, и Кир-Кор решился наконец задать вопрос, который не давал ему покоя:
– Не знаешь случайно... звено «финистов» все еще на экваторе?
Полуянов вернулся в исходное положение.
– А ты как считаешь? – спросил с интересом.
– Думаю, все еще там. Надеюсь.
– Хороший ответ. – Иван Николаевич доброжелательно покивал. – Во-первых – думаешь. Во-вторых – думаешь правильно. А главное – встревожен... – Словно бы поймав себя на том, что разговаривает сам с собой, эварх встрепенулся и сообщил: – По просьбе фундатора сегодня ночью МАКОД откомандировал на экватор дополнительное звено поддержки. Звено аэромашин-дефендеров типа «альконост» стартовало на Финшелы с охранной базы Тамбовского экзархата.
– Добрая весть. – Кир-Кор мысленно пожелал функционерам МАКОДа успеха, покивал Полуянову. – Добрая... Встречи с тобой всегда подпитывали меня хорошей дозой оптимизма, огромное тебе спасибо.
Взойдя на площадку редана, Кир-Кор посмотрел с ее высоты. Эварх и комит, давний член Камчатского экзархата, декан, крупный авторитет комента экзархатовской девидеры, глава многочисленного славного рода и просто хороший, умный, совестливый человек Иван Николаевич Полуянов стоял на элезаправочной станции в окружении подростков, что-то им говорил, и было видно, как молодая толпа набухала энтузиазмом.
Палестра, в полном согласии с утверждением Полуянова-младшего, выглядела необитаемой. Безлюдный вестибюль, залитые солнцем безлюдные залы разного спортивного назначения, безлюдные эскалаторы... Заглянув в зал, где толстобрюхие автоматы-уборщики неторопливо оглаживали татами, Кир-Кор вдруг вспомнил, что так и не удосужился узнать код запора.
«Феноменальная память, маракас! Практически абсолютная».
6. ЭКСЕДРА ЧЕРНОГО ПОПУГАЯ
В коридорах подземного этажа было светло. Створки двери цирхауза номер пять раздвинулись от обычного нажатия кнопки – код не понадобился. За дверью – порог из нержавеющей стали и четыре ведущие вниз ступени из гранита. Ступени вели в просторное удлиненное помещение с двумя рядами квадратных в сечении колонн, облицованных сочно-розовым родонитом и светоносными люминелями. Кир-Кор спустился с порога на цветную мозаику пола – дверные створки за его спиной задвинулись, и что-то там мелодично щелкнуло. Автоматика запоров работала здесь почему-то наоборот. Он огляделся. Мозаика пола изображала ковер с красно-желтым орнаментом и черными фигурами грифонов. Будто воронья стая на фоне заката. Между рядами колонн в центре этого зала не было ничего, кроме света и воздуха.
А в промежутках между стенами и колоннами слева и справа лоснился полированным металлом чудовищный арсенал. Копья, мечи, щиты, алебарды, кольчуги, боевые топоры, булавы, арбалеты, ножи и кинжалы... Цирхауз номер пять представлял собой обширную музейную экспозицию холодного оружия и средств защиты от него.
А в промежутках между стенами и колоннами слева и справа лоснился полированным металлом чудовищный арсенал. Копья, мечи, щиты, алебарды, кольчуги, боевые топоры, булавы, арбалеты, ножи и кинжалы... Цирхауз номер пять представлял собой обширную музейную экспозицию холодного оружия и средств защиты от него.