Страница:
– Это не я его распинал... я ни при чем... это дела Мокреца и Гурмана! – хрипел, дрожа и ощупывая свое помятое горло, омерзительный тумбо-кентавр и все порывался выпрямить торс; из-под его правой лопатки пугающе торчал край афтера, бескровно втиснутый в живую плоть неведомой силой. – Я говорил им – не надо гвоздями! Куда он денется, верно? Пусть сами скажут, пусть засвидетельствуют – я в него гвозди не забивал! Клянусь! Мокрец забивал. Гурман руки держал... Я в распятии не участвовал – святую правду тебе говорю!
«Святую правду он мне говорит!..» – ошалело думал Кир-Кор, опуская стекло в оконном проеме и срывая с себя пижамную куртку. Спросил, боясь ответа:
– Он... еще жив?
– Конечно! От двух дырок в ладонях люди не умирают. Он нужен нам только живой, иначе... иначе пользы с этого никакой, верно?
– Били его?
– Нет! Перед тем... ну... перед этим... я всадил ему дозу бинарка. Легкий обморок, сон... Нет-нет, боли он не испытывал! Только кровь...
Швырнув куртку тумбо-кентавру в физиономию, Кир-Кор выскочил через окно на карниз. Пробираясь в сторону пожарной лестницы, он слышал, как верхняя половина бандита стучала кулаками в панель терминала и вопила:
– Вернись! Ты куда?! Я сдаюсь! Вытащи меня отсюда!!!
Это неплохо. Это, можно сказать, очень кстати. Характер эмоций и поток красноречия этого монстра вполне надежно свидетельствуют, что скорая гибель верхней его половине – даже с афтером под лопаткой – не угрожает. «Проклятье, куда делась нижняя? – недоумевал Кир-Кор, цепляясь за край оконного проема соседнего апартамента. И, словно о чем-то абстрактном, подумал: – Если она обнаружится на Луне, визу мне закроют уже навсегда».
«А если она в Амстердаме, ты можешь еще на что-то надеяться?» – осведомился внутренний голос.
В окно глядел вак сэнсэй Наоми Намура. Встретившись глазами с лунатиком, торопливо скользящим вдоль карниза куда-то по своим сомнамбулическим надобностям, вак сэнсэй ничем не выдал своего удивления, приветливо поклонился. Кир-Кор заставил себя улыбнуться в ответ. Улыбка скорее всего не получилась. Он миновал еще один оконный проем, извернулся кошкой и прыгнул на прикрепленную в метре от стены матово-серебристую пожарную лестницу. Металл загудел.
8. СТЕКЛЯННЫЙ КАПКАН
«Святую правду он мне говорит!..» – ошалело думал Кир-Кор, опуская стекло в оконном проеме и срывая с себя пижамную куртку. Спросил, боясь ответа:
– Он... еще жив?
– Конечно! От двух дырок в ладонях люди не умирают. Он нужен нам только живой, иначе... иначе пользы с этого никакой, верно?
– Били его?
– Нет! Перед тем... ну... перед этим... я всадил ему дозу бинарка. Легкий обморок, сон... Нет-нет, боли он не испытывал! Только кровь...
Швырнув куртку тумбо-кентавру в физиономию, Кир-Кор выскочил через окно на карниз. Пробираясь в сторону пожарной лестницы, он слышал, как верхняя половина бандита стучала кулаками в панель терминала и вопила:
– Вернись! Ты куда?! Я сдаюсь! Вытащи меня отсюда!!!
Это неплохо. Это, можно сказать, очень кстати. Характер эмоций и поток красноречия этого монстра вполне надежно свидетельствуют, что скорая гибель верхней его половине – даже с афтером под лопаткой – не угрожает. «Проклятье, куда делась нижняя? – недоумевал Кир-Кор, цепляясь за край оконного проема соседнего апартамента. И, словно о чем-то абстрактном, подумал: – Если она обнаружится на Луне, визу мне закроют уже навсегда».
«А если она в Амстердаме, ты можешь еще на что-то надеяться?» – осведомился внутренний голос.
В окно глядел вак сэнсэй Наоми Намура. Встретившись глазами с лунатиком, торопливо скользящим вдоль карниза куда-то по своим сомнамбулическим надобностям, вак сэнсэй ничем не выдал своего удивления, приветливо поклонился. Кир-Кор заставил себя улыбнуться в ответ. Улыбка скорее всего не получилась. Он миновал еще один оконный проем, извернулся кошкой и прыгнул на прикрепленную в метре от стены матово-серебристую пожарную лестницу. Металл загудел.
8. СТЕКЛЯННЫЙ КАПКАН
Кир-Кор хорошо представлял себе, как выглядит плоская, облицованная керамлитом крыша «Каравеллы» с высоты двадцатого этажа тыльной стороны «Ампариума». Выглядит как на ладони, простреливается почти везде... Он окинул взглядом зеркальные стекла «паруса» главного здания, отметил основные детали проделанной бандитами «профилактической работы» и короткими перебежками от укрытия к укрытию устремился к намеченной цели. Неплохими укрытиями служили наконечники колонн вентиляционных воздухозаборников, надстройки над шахтами подъемников, резервуары с водой под всепогодными колпаками. Двадцатый этаж «Ампариума» молчал. Мокрецу и Гурману недосуг разглядывать крышу соседнего здания – наверняка они напуганы потерей товарища, совещаются... К тому же, обезопасив себя от нападения снизу, банда по логике вещей должна была бы больше опасаться атаки десанта военизированных подразделений эсбеэсэс или МАКОДа сверху. Михаил прав: реалет сбили бы в два счета. С реактивными самонаводящимися мини-снарядами шутки плохи. А из Зала Символов воздушное пространство хорошо просматривается практически во всех направлениях.
В «мертвой зоне» у подножия «Ампариума» (из Зала Символов ее не увидишь) Кир-Кор, стараясь не наступать на осколки толстого мелочно-белого стекла, обогнул остов обрушенной части пожарной лестницы, мимоходом осмотрел оплавленные места на изломах швеллеров, и ему стало ясно, что выстрелами из миттхайзера такого не сделать. У них есть оружие посерьезнее... Значит, готовились заранее. Значит, где-то там, на техническом этаже, заранее припрятали арсенал, с наличием которого теперь надо будет считаться... Запрокинув голову, он еще раз мысленно проследил свой путь на двадцатый этаж, взвесил шансы. Высотную акробатику он не любил, но другого пути наверх не было... Пожарную лестницу террористы срезали сверху на треть – до шестнадцатого этажа. Выше остались торчать из гладкой, облитой керамлитом стены лишь металлические стержни опор. Торчали где парами, где в одиночку, а на подступах к двадцатому этажу их не было ни одной – срезаны подчистую. Вся надежда на размочаленный взрывом конец антенного кабеля, свисающий с поваленной на крыше мачты. Было видно, как этот «чертов хвост» болтается там на ветру.
Быстро взбираясь по лестнице, Кир-Кор гнал от себя сомнения в надежности кабеля. Впрочем, до кабеля нужно еще добраться... Но другого способа попасть на крышу «Ампариума» в короткий срок сейчас, наверное, не существует: прозрачные стены с овалами для светопластических витражей позволяли тем, кто находится в Зале Символов, держать под прицелом окружающее пространство в любом направлении. В любом, кроме вот этого участка, где проходит железобетонный, становой так сказать, хребет тыльной стены здания с вмонтированной в него пожарной лестницей... Недаром они частично ее ликвидировали. Закраины «хребта» очень кстати отделены от стеклянных площадей слева и справа вертикальными ребрами из бетона. Вроде желоба... Спасибо фантазии архитектора, это хороший заслон.
Лестница кончилась на уровне шестнадцатого этажа. Кир-Кор торопливо разделся до плавок, разулся, бросая все вниз. Каждая минута на счету. Когда-то где-то он читал, что люди, казнимые распятием на кресте, умирали не от потери крови, не от боли, но от сердечной недостаточности. У Ледогорова всего одно сердце... «Великая Ампара, помоги ему!» – подумал Кир-Кор, начиная штурм бетонной вертикали. Предстояло проверить себя в силовой акробатике. Довольно сложная акробатика. По-настоящему силовая. Опасная даже для тренированного грагала...
Встал на верхнюю – последнюю – ступеньку лицом к стене. Осторожно выпрямился с прицелом на торчащие из бетонной глади выше головы два рога – опорные швеллеры... Ухватился. Жим на руках... основная нагрузка пришлась на запястья. Сел на конец швеллера левым бедром, закрепился на втором швеллере правой ногой, перенес на нее центр тяжести, закрепился левой ногой. Теперь задача – осторожно встать на обе ноги... Встал. Выпрямился. Ухватил руками следующую пару швеллеров над головой и в точности повторил предыдущий комплекс движений. Это ладно, а вот выше... там пар уже нет – сиротливо торчат одинокие швеллеры. Что ж, будет в два раза труднее... Жим, силовой вывод торса на уровень швеллера правым боком к стене. Теперь самое сложное – поставить ноги на опору и выпрямить их, ухитрившись при этом сохранить равновесие. Здесь не столько сила нужна, сколько гибкость. Вниз не смотреть! Маракас, ветер мешает... Где там помощь Ампары?.. Сейчас в самый бы раз...
Обвиваясь вокруг швеллера, распластываясь на нем белкой, Кир-Кор отвоевывал у гравитации сантиметр за сантиметром. На пределе своих возможностей. Выпрямляясь кверху, отвоевывал метры.
И настал момент, когда он, подняв голову, увидел близкое небо. Все, швеллеров больше не было – он стоял на последнем. Стоял правым боком к стене, и ладонь, помогая держать равновесие на ветреной высоте, ощутимо липла к гладкому, как стекло, керамлиту. Отвесно вниз уходила светлая полоса железобетонного желоба, слева болтался кабель.
«Ты птица, Кирилл, – похвалил он себя. – Залететь сюда могла только птица».
«Синяя, – добавил внутренний голос. – Потому что ловить кабель ты, кажется, будешь до полного посинения».
Да, назревала проблема. Он стоял здесь минуту, и за это время ни разу порывы ветра не приблизили кабель к вытянутой для захвата левой руке. Лишь однажды взлохмаченная взрывом кисточка «хвоста» мазнула конец швеллера под ногами, но в руку «хвост» не давался... Как быть?..
Выбора не было. Один способ: добираться до крыши на пальцах, попеременно «внедряя» фаланги в керамлитовую облицовку. При таком темпе подъема останется лишь посмотреть вслед улетающему шверцфайтеру... А ведь снизу казалось, маракас, кабель болтается в пределах досягаемости!
Соответственным образом сосредоточась, Кир-Кор «вдавил» в стену пальцы. Экономно «вдавил», на глубину фаланги. В этот момент что-то с шипением пронеслось мимо плеча и щелкнуло где-то над головой. Он глянул вверх. Рядом с кабелем болтался на ветру тонкий прозрачный шнур с узелками. Глянул вниз. На крыше «Каравеллы», запрокинув головы, стояли двое в черных кимоно и жестами старались побудить соседа по этажу к какому-то действию. Белоголовый вак сэнсэй Наоми Намура упрятывал за пазуху что-то такое, что напоминало музейную пистоль.
Порыв ветра вдруг отклонил кабель ближе к стене – Кир-Кор без труда ухватил его левой рукой. Дернул, чтобы выяснить, насколько прочно желанный приз связан с полуповаленной мачтой. «Чертов хвост» стал выползать из бокового отверстия мачтовой трубы, как змея, стал удлиняться, удлинился вдвое и вдруг выпал оттуда совсем – Кир-Кор, на всякий случай, подал японцам сигнал опасности свистом. Подергал для проверки шнур с узелками. Прочность шнура не вызывала сомнений, но... Слишком тонок для рук. И узелки не помогут. Наверное, существует какое-нибудь вспомогательное приспособление?..
Кир-Кор глянул вниз: черноголовый Хироси Оно стоял на предпоследних ступеньках пожарной лестницы и показывал ему что-то привязанное к шнуру. Что-то вроде стальных наручников. Кир-Кор высвободил пальцы из керамлита и, опершись о стену спиной, поспешно выбрал шнур до конца. Отвязал «вспомогательное приспособление». Это были две металлические рукоятки со страховочными браслетами и хитроумно сконструированными захватами для узелков. Не мешкая, он застегнул браслеты на запястьях, рукояткой захватил узелок повыше над головой, подтянулся. Повис, вращаясь, над десятиэтажной пропастью. Второй узелок, третий... пятый... в полминуты он достиг поручней на крыше «Ампариума». Ноги наконец-то ощутили под собой надежную бетонно-керамлитовую твердь.
Надежная твердь была усеяна осколками и крошевом мелочно-белого стекла. Расчищая посадочную площадку для шверцфайтера, террористы взорвали не только мачты антенн – досталось и огромному знаку Ампары, белой четырехлучевой звезде. Лишенный стекол каркас бокового луча, сильно покореженный взрывной волной, был выгнут кверху; выбитые из гидроизоляционных пазов каркаса длинные швондерные уплотнители шевелились на нем от ветра, как серебристо-серые волосы змеи Медузы Горгоны.
Кир-Кор осмотрел надстройку, где находилась дверца, ведущая в недра технического этажа. Дверца была слегка приоткрыта. Небрежность? Явная. А небрежность профессионалам несвойственна. Он постоял перед щелью. Ясночувствие подсказало: дверцу трогать не стоит. Что ж, есть другой путь...
Подпрыгнув, он ухватился за конец уплотнителя, свисающий на доступную высоту, – эластичный швондер спружинил, но выдержал вес. Кир-Кор раскачался и, перехватывая на лету другие концы, быстро взобрался на изуродованный каркас. Через пролом проник в Сидус – срединную полость величественной звезды.
В Сидусе не было ничего, кроме белого стеклянного крошева и белого кресла с зеркальными подлокотниками и подголовником. Это изящное кресло фигурировало в местном фольклоре под уважительным названием: чудо-кресло внимателя Ампары. Неизвестно, как насчет Ампары, но то обстоятельство, что особо чутким интротомам иногда удавалось устанавливать отсюда ментальную связь с Новастрой и другими планетами Дигеи, – вполне доказанный факт. Молва приписывала чудо-связь «астрально-сидерическим» свойствам чудо-кресла, однако сами эвархи-вниматели знали (вероятно, не без подсказки грагалов), что их удачные сеансы хорошо коррелируются с временем стартов в Дальний Космос тяжелых грузопассажирских торад – то есть с временем пиковых нагрузок на лунном или марсианском стартовых пампагнерах. Но даже с учетом явной причастности к этому делу стартовых преобразователей природа сверхдальней ментально-двухсторонней связи все равно содержала в себе элемент чуда... Шайке мерзавцев опоганить любое чудо – раз плюнуть.
Кир-Кор вдавил скобу фиксатора под подлокотником – кресло плавно сдвинулось в сторону вместе с постаментом, обнажив горловину круглого лаза с винтовой лесенкой. Мягкое покрытие ступенек гасило звуки шагов.
Ствол шахты был неудобно узок, пока проходил сквозь нижний луч знака Ампары, затем расширялся на уровне лифтового копора технического этажа и в таком виде заканчивался на дне – в лифтовом копоре Зала Символов. Сознавая, что вваливаться в крепость террористов без подготовки нельзя, Кир-Кор притормозил у двери с изображением синей ладони.
Стоило наложить на синюю ладонь свою собственную – дверь мягко подалась наружу, скользнула вправо, открывая взгляду часть технического этажа. Трубы толстые и тонкие, с фланцами, кранами и задвижками, кабели, распределительные щиты... Сквозь приоткрытую дверь, которая вела на крышу, заглядывала синева неба. Трап под этой дверью был заминирован. А прямо против выхода из копора на полу разложен целый арсенал: два кернхайзера с программно-оптическими прицелами, трубка с рукоятью для запуска СУРСов и страшный по мощности выстрела элефант-винчестер. Таким оружием не то что срезать пожарную лестницу – низко пролетающий «финист» продырявить можно... Кир-Кор высунул голову в дверной проем и тут же отпрянул. Слева от порога, в полуметре от оружейных прикладов, зияло квадратное отверстие люка с горизонтально приподнятой на кремальерах крышкой!..
Это была неожиданность. Он много раз бывал в Зале Символов, но понятия не имел, что в потолке возле копора есть люк. Оттуда доносилось невнятное бормотание, перемежаемое внятными, но очень неприличными словами. Он опустился на одно колено, осторожно выставил глаз и... замер. Теперь из-под крышки люка, закамуфлированной под квадратную плиту потолочного светильника, он мог видеть внизу часть Зала Символов.
У залитой солнцем обращенной в сторону «Каравеллы» стеклянной стены Зала – белый брус и распятый на нем в сидячем положении бесчувственный Агафон. Палачи – Гурман и Мокрец – были заняты наладкой штатива с каким-то небольшим видеопередающим устройством типа «плейвижн». «Собираются демонстрировать кому-то результаты собственной гнусности?..» – ошеломленно подумал Кир-Кор. Пользуясь благоприятным моментом, он скользнул через порог, вытянулся на полу возле оружия и без всяких помех выдрал из лучеметов смертоносную требуху. Под встречным натиском двух ладоней трубка для запуска СУРСов слегка деформировалась на конце. Оружие он оставил на том же месте, в том же положении, но в ином качестве. В качестве металлического лома.
Изучая заминированный трап, он невольно выслушал очередное «коммюнике» террористической группы – его слуха достигали голоса ее членов: зычный голос (Мокреца, должно быть) и вялое подтявкивание (должно быть, Гурмана). Голоса кому-то угрожали (эвархам, скорее всего), требовали абсолютно точного соблюдения условий ультиматума. Не обошлось, конечно, без гнусностей. До прилета шверцфайтера, как считали бандиты, оставалось ровно десять минут, и ровно столько же, по мнению мерзавцев, оставалось жить фундатору, если шверцфайтер задержится хоть на секунду. «А вот тут вам бабушка надвое загадала», – подумал Кир-Кор.
Мин было две. Примитивные мины знакомого типа – их называют «качалками». Грузик внутри качнется – взрыв. Примитивнее некуда. Бризантная мощность фугаса не слишком большая, однако полноги при случае унесет. Но если утопить торчащую сбоку иглу... естественно соблюдая при этом известную осторожность, мина станет не опаснее плитки шоколада.
Кир-Кор утопил одну иглу, вторую. И уже без опаски вывинтил детонатор. Достаточно одного. Вторая мина и так сдетонирует... «Агафона они распяли в основном затем, чтобы запугать эвархов, потрясти их и лишить способности к малейшему противодействию, – размышлял он. – Мерзавцы, конечно, уверены, что это им удалось...»
Он запер выход на крышу (чтобы не пострадал кто-нибудь из случайных пришельцев), насторожил головку взрывателя на срок в две минуты. Бесшумно, как тень, вернулся в копор, закрыл за собой и заблокировал дверь с рисунком синей ладони, скользнул по винтовой лестнице на дно шахтного ствола. Уткнувшись в дверь с изображением белой ладони, понял, что две минуты в запасе – ничем не оправданное мучение. Хватило бы и одной.
В Зале Символов было довольно шумно – звуки экспансивной речи проникали даже сквозь стенки копора. Между террористами разворачивалась настоящая словесная баталия. Кир-Кор вслушался. Вникнуть в сюжетную суть перепалки мешали перлы сквернословия и арготические излишества, но основное было понятно: два бандита обвиняли друг друга и третьего («провального» члена шайки) в глупости, тупости, жадности, кретинизме, алкоголизме... и очень запальчиво – в профессиональной непригодности. Пикантная информация подавалась, однако, под таким острым соусом из грязных эпитетов, что напрочь теряла свою актуальность. Пошлая свара.
Акустическая картина громкоголосого выяснения отношений позволила Кир-Кору уверенно определить: оба сквернослова находятся в восточном конце Зала – там, где расположен роковой для Академика терминал. А дверь с нарисованной белой ладонью смотрела на север, и, если открыть ее, можно увидеть через стеклянную стену фасада синь Авачинской бухты и береговую панораму Петропавловска. Риска практически никакого. Бандиты заняты друг другом у терминала, сам терминал – в удалении, да и не разглядеть оттуда обращенную на север часть копора, прикрытую ветками куста белой китайской розы. Если, конечно, куст еще цел.
Кир-Кор без особой опаски наложил свою ладонь на белый рисунок и прежде всего бросил взгляд из дверного проема направо. Куст был на месте. Взвинченные бандиты продолжали упражняться в сквернословии. Увидеть гостя они не могли, потому что он тоже не видел их из-за густой листвы. Прижимаясь к створкам двери лифта и очень надеясь, что кремовый цвет копора не слишком контрастирует с цветом живого тела, Кир-Кор подобрался к растению вплотную. Посмотрел сквозь ветки в сторону Агафона – увидел только окровавленную ладонь. Стиснув зубы, глянул в сторону оккупированного мерзавцами терминала. И обмер. Их было трое!..
Мокрец и Гурман в бронежилетах, с миттхайзерами под правой рукой, рычали друг другу в лицо (наверное, это была их манера общаться). Третий в «общении» не участвовал – по пояс влез внутрь терминала (даже более чем по пояс) и что-то там делал. При этом странно подергивал правой ногой в желтом ботинке, топча брошенные на пол куртку, бронежилет, белье. Миттхайзер и левый ботинок валялись поодаль. «Нижняя половина! – понял Кир-Кор. – Ах... чтоб тебе!..» Его догадку косвенно подтверждала тучность плотно обтянутого брюками зада злополучного негодяя. «Следовало ожидать», – подумал он, осознавая новый поворот событий.
– Кончай базарить! – рявкнул Мокрец на Гурмана и с силой пнул Академика в зад черным ботинком. – Ставлю точку! Жирный м... сам виноват! – Он произнес неприличное слово и еще раз пнул Академика.
При каждом ударе несчастный взбрыкивал обеими ногами. Кир-Кор представил себе, как передняя половина выгибается от боли там, на шестом этаже «Каравеллы», и отвращение к экзекутору на мгновение перевесило в нем все остальные чувства.
– Ставлю точку, балда! – воскликнул Гурман и тоже пнул Академика в зад коричнево-рыжим ботинком на толстой подошве. – Сам виноват, холера тебе в кишку!
Террористы ошиблись – точку этому непотребству поставил оглушительный взрыв. В зал влетело облако пыли.
– Наверх! – заорал Мокрец, багровея. – К оружию! Ты – первый, я прикрою!
Гурман галопом промчался вдоль южной стены. Пока он бежал, прикрывающий успел послать серию выстрелов из миттхайзера кверху наискось (под крышку люка, надо полагать) и бросился вслед за галопирующим авангардом. Было слышно, как бандиты в четыре ноги затарахтели по перекладинам металлической лесенки.
Немедленно обогнув выпуклость копора, Кир-Кор стал отслеживать ситуацию из-за полуобломанного южного куста. Бандиты, несмотря на недостаток гибкости фигур, поднялись к потолку довольно шустро. Гурман юркнул в люк и с ходу открыл в запыленном секторе техэтажа профилактическую стрельбу. Мокрец задержался на верхних перекладинах лесенки с миттхайзером наготове. Кир-Кор разрешил себе на секунду отвлечься – бросил взгляд в сторону Ледогорова и поразился выражению кротости и спокойствия на его бледном лице.
– Ну... что там? – спросил Мокрец, едва стрельба прекратилась.
– Ничего, – ответил Герман и громко, с оттяжкой чихнул. – Пыли тут... тьфу! Оружие как лежало, так и лежит, сам видишь. Никого, ничего... Она, паскудина, сама собой грохнула. Две ступеньки, зараза, и поручень сорвала, дверь захлопнула.
– Открой. Но не высовывайся! Я подстрахую.
Мокрец, к сожалению, в люк не полез. План осложнялся.
Поглядывая на синюю рукоять для включения сервомеханизмов подъема и спуска крышки люка" Кир-Кор перебирал в уме варианты атаки. Вариантов, собственно, не было... Как только Гурман обнаружит, что дверь специально заперта на засов, придется тут же прыгнуть на спину Мокреца, парализовать его ударом в очень опасную шейно-затылочную точку «ри» чуть левее меридиана «тэнтю» и, перехватив миттхайзер, серией выстрелов заставить Гурмана лечь на пол и не дать ему поднять головы, пока не опустится крышка. Вариант был плох во всех отношениях. Мокрец мог убиться, падая с лестницы на пол (если вниз головой – верная смерть), в Гурмана придется и в самом деле стрелять, если он попытается бросить в сторону люка какое-нибудь взрывное устройство; и совсем уже будет нехорошо, если взрывное устройство у кого-нибудь из террористов так или иначе сработает...
Сверху слышались невнятное бормотание, ругань, скрежет металла и частое болезненное чихание. Гурман задыхался:
– Не переношу эту пыль – слезами умываюсь, холера... Дверь заклинило – открыть... не могу...
– Соплями умываешься, скунс вонючий, – презрительно прокомментировал Мокрец. – Шверцфайтер на подходе, а он, копытом тебе в рыло, открыть не может!
– Взбирайся сюда, мотало ослиное, и помоги! Эти «качалки» – а-апчхи!.. – твоя идея, старый мешок! Твой лоб всегда был набит туалетной бумагой!
Бормоча проклятия, Мокрец с трудом сложился пополам, влез в люк на карачках.
И десяти секунд не понадобилось Кир-Кору, чтобы скользнуть к терминалу, подхватить там бесхозный миттхайзер, вернуться и, бесшумно вспорхнув по лесенке к люку, повернуть синюю рукоять. Крышка медленно – медленнее, чем хотелось бы, – пошла вниз.
– Дверь заперта! – рявкнул Мокрец. – Тут кто-то был!..
– Мамма миа! – тявкнул Гурман. – Крышка!.. Смотри!
Не дожидаясь, когда террористы опомнятся, Кир-Кор щелкнул предохранителем и убедительно плотным огнем поверх голов заставил бандитов шумно сверзиться на пол. Ответный огонь был шквальный – стрелять мерзавцы умели. Кир-Кор, сдерживая противников выстрелами сквозь щель (почти вслепую), чувствовал смесь неприятных запахов – разогретой смазки оружия и опаленных волос на макушке. И неизвестно, чем закончилась бы эта огненная дуэль, не опустись крышка вовремя. С броском взрывного устройства противники опоздали: взрыв прогремел безрезультатно, если не считать новой порции пыли, вбитой сюда ударной волной по периметру люка. Квадратная плита плотно села в глубокие стыки, полностью зарастив потолочный вырез, и Кир-Кору осталось лишь защелкнуть стопор на рукоятке, чтобы предупредить попытку террористов включить подъемник там, наверху. Он спрыгнул на пол, толчком загнал лесенку на место внутрь копора, повесил миттхайзер на поломанный куст. Сквозь стекло южной стены в Зал Символов проник характерный свистяще-стонущий звук: мимо «Ампариума» прошел на большой скорости «финист». «Разведчик, – понял Кир-Кор. – Должно быть, шверцфайтер где-то уже на подходе».
Он быстро перенес «плейвижн» на штативе подальше, к северной стене, включил его, произнес всего одну фразу: «Террористы блокированы на техническом этаже, возможен их выход на крышу», – и повернул видеопередатчик так, чтобы Михаилу Полуянову был виден главный в этой ситуации участок зала.
Пальцами выдернув гвозди из окровавленных ладоней фундатора, он подхватил бесчувственное тело, огляделся. В Зале Символов не было ничего такого, что могло бы послужить страдальцу временным ложем; пришлось уложить его на пол. Солнечный свет падал на бледное лицо, золотил волосы и бородку. И снова вдоль южной стороны «Ампариума» прошел «финист». «Мне этот звук не мешает», – уверил себя Кир-Кор, сидя на полу в позе «лотос» рядом с фундатором. Усилием воли сосредоточился на ясночувствии. Прозрачные стены с белыми абрисами овалов, звук «финиста», солнце, кусты белых роз – все поплыло куда-то, сделалось вдруг почти невещественным, невесомым...
Первый этап лечения был в основном завершен – оставалось лишь «раскачать» в нервных центрах спящего мозга биохимические процессы пробуждения... Как вдруг знакомый голос сказал:
– Колдует чего-то, увлекся. Нас даже не замечает.
Кир-Кор поднял голову. Солнце слепило глаза, однако он сразу узнал фигуры Гурмана и Мокреца. Он узнал бы их при любом освещении. Три миттхайзера смотрели ему в лицо пустыми зрачками стволов. «Маракас! – подумал он. – Откуда они просочились?..»
В «мертвой зоне» у подножия «Ампариума» (из Зала Символов ее не увидишь) Кир-Кор, стараясь не наступать на осколки толстого мелочно-белого стекла, обогнул остов обрушенной части пожарной лестницы, мимоходом осмотрел оплавленные места на изломах швеллеров, и ему стало ясно, что выстрелами из миттхайзера такого не сделать. У них есть оружие посерьезнее... Значит, готовились заранее. Значит, где-то там, на техническом этаже, заранее припрятали арсенал, с наличием которого теперь надо будет считаться... Запрокинув голову, он еще раз мысленно проследил свой путь на двадцатый этаж, взвесил шансы. Высотную акробатику он не любил, но другого пути наверх не было... Пожарную лестницу террористы срезали сверху на треть – до шестнадцатого этажа. Выше остались торчать из гладкой, облитой керамлитом стены лишь металлические стержни опор. Торчали где парами, где в одиночку, а на подступах к двадцатому этажу их не было ни одной – срезаны подчистую. Вся надежда на размочаленный взрывом конец антенного кабеля, свисающий с поваленной на крыше мачты. Было видно, как этот «чертов хвост» болтается там на ветру.
Быстро взбираясь по лестнице, Кир-Кор гнал от себя сомнения в надежности кабеля. Впрочем, до кабеля нужно еще добраться... Но другого способа попасть на крышу «Ампариума» в короткий срок сейчас, наверное, не существует: прозрачные стены с овалами для светопластических витражей позволяли тем, кто находится в Зале Символов, держать под прицелом окружающее пространство в любом направлении. В любом, кроме вот этого участка, где проходит железобетонный, становой так сказать, хребет тыльной стены здания с вмонтированной в него пожарной лестницей... Недаром они частично ее ликвидировали. Закраины «хребта» очень кстати отделены от стеклянных площадей слева и справа вертикальными ребрами из бетона. Вроде желоба... Спасибо фантазии архитектора, это хороший заслон.
Лестница кончилась на уровне шестнадцатого этажа. Кир-Кор торопливо разделся до плавок, разулся, бросая все вниз. Каждая минута на счету. Когда-то где-то он читал, что люди, казнимые распятием на кресте, умирали не от потери крови, не от боли, но от сердечной недостаточности. У Ледогорова всего одно сердце... «Великая Ампара, помоги ему!» – подумал Кир-Кор, начиная штурм бетонной вертикали. Предстояло проверить себя в силовой акробатике. Довольно сложная акробатика. По-настоящему силовая. Опасная даже для тренированного грагала...
Встал на верхнюю – последнюю – ступеньку лицом к стене. Осторожно выпрямился с прицелом на торчащие из бетонной глади выше головы два рога – опорные швеллеры... Ухватился. Жим на руках... основная нагрузка пришлась на запястья. Сел на конец швеллера левым бедром, закрепился на втором швеллере правой ногой, перенес на нее центр тяжести, закрепился левой ногой. Теперь задача – осторожно встать на обе ноги... Встал. Выпрямился. Ухватил руками следующую пару швеллеров над головой и в точности повторил предыдущий комплекс движений. Это ладно, а вот выше... там пар уже нет – сиротливо торчат одинокие швеллеры. Что ж, будет в два раза труднее... Жим, силовой вывод торса на уровень швеллера правым боком к стене. Теперь самое сложное – поставить ноги на опору и выпрямить их, ухитрившись при этом сохранить равновесие. Здесь не столько сила нужна, сколько гибкость. Вниз не смотреть! Маракас, ветер мешает... Где там помощь Ампары?.. Сейчас в самый бы раз...
Обвиваясь вокруг швеллера, распластываясь на нем белкой, Кир-Кор отвоевывал у гравитации сантиметр за сантиметром. На пределе своих возможностей. Выпрямляясь кверху, отвоевывал метры.
И настал момент, когда он, подняв голову, увидел близкое небо. Все, швеллеров больше не было – он стоял на последнем. Стоял правым боком к стене, и ладонь, помогая держать равновесие на ветреной высоте, ощутимо липла к гладкому, как стекло, керамлиту. Отвесно вниз уходила светлая полоса железобетонного желоба, слева болтался кабель.
«Ты птица, Кирилл, – похвалил он себя. – Залететь сюда могла только птица».
«Синяя, – добавил внутренний голос. – Потому что ловить кабель ты, кажется, будешь до полного посинения».
Да, назревала проблема. Он стоял здесь минуту, и за это время ни разу порывы ветра не приблизили кабель к вытянутой для захвата левой руке. Лишь однажды взлохмаченная взрывом кисточка «хвоста» мазнула конец швеллера под ногами, но в руку «хвост» не давался... Как быть?..
Выбора не было. Один способ: добираться до крыши на пальцах, попеременно «внедряя» фаланги в керамлитовую облицовку. При таком темпе подъема останется лишь посмотреть вслед улетающему шверцфайтеру... А ведь снизу казалось, маракас, кабель болтается в пределах досягаемости!
Соответственным образом сосредоточась, Кир-Кор «вдавил» в стену пальцы. Экономно «вдавил», на глубину фаланги. В этот момент что-то с шипением пронеслось мимо плеча и щелкнуло где-то над головой. Он глянул вверх. Рядом с кабелем болтался на ветру тонкий прозрачный шнур с узелками. Глянул вниз. На крыше «Каравеллы», запрокинув головы, стояли двое в черных кимоно и жестами старались побудить соседа по этажу к какому-то действию. Белоголовый вак сэнсэй Наоми Намура упрятывал за пазуху что-то такое, что напоминало музейную пистоль.
Порыв ветра вдруг отклонил кабель ближе к стене – Кир-Кор без труда ухватил его левой рукой. Дернул, чтобы выяснить, насколько прочно желанный приз связан с полуповаленной мачтой. «Чертов хвост» стал выползать из бокового отверстия мачтовой трубы, как змея, стал удлиняться, удлинился вдвое и вдруг выпал оттуда совсем – Кир-Кор, на всякий случай, подал японцам сигнал опасности свистом. Подергал для проверки шнур с узелками. Прочность шнура не вызывала сомнений, но... Слишком тонок для рук. И узелки не помогут. Наверное, существует какое-нибудь вспомогательное приспособление?..
Кир-Кор глянул вниз: черноголовый Хироси Оно стоял на предпоследних ступеньках пожарной лестницы и показывал ему что-то привязанное к шнуру. Что-то вроде стальных наручников. Кир-Кор высвободил пальцы из керамлита и, опершись о стену спиной, поспешно выбрал шнур до конца. Отвязал «вспомогательное приспособление». Это были две металлические рукоятки со страховочными браслетами и хитроумно сконструированными захватами для узелков. Не мешкая, он застегнул браслеты на запястьях, рукояткой захватил узелок повыше над головой, подтянулся. Повис, вращаясь, над десятиэтажной пропастью. Второй узелок, третий... пятый... в полминуты он достиг поручней на крыше «Ампариума». Ноги наконец-то ощутили под собой надежную бетонно-керамлитовую твердь.
Надежная твердь была усеяна осколками и крошевом мелочно-белого стекла. Расчищая посадочную площадку для шверцфайтера, террористы взорвали не только мачты антенн – досталось и огромному знаку Ампары, белой четырехлучевой звезде. Лишенный стекол каркас бокового луча, сильно покореженный взрывной волной, был выгнут кверху; выбитые из гидроизоляционных пазов каркаса длинные швондерные уплотнители шевелились на нем от ветра, как серебристо-серые волосы змеи Медузы Горгоны.
Кир-Кор осмотрел надстройку, где находилась дверца, ведущая в недра технического этажа. Дверца была слегка приоткрыта. Небрежность? Явная. А небрежность профессионалам несвойственна. Он постоял перед щелью. Ясночувствие подсказало: дверцу трогать не стоит. Что ж, есть другой путь...
Подпрыгнув, он ухватился за конец уплотнителя, свисающий на доступную высоту, – эластичный швондер спружинил, но выдержал вес. Кир-Кор раскачался и, перехватывая на лету другие концы, быстро взобрался на изуродованный каркас. Через пролом проник в Сидус – срединную полость величественной звезды.
В Сидусе не было ничего, кроме белого стеклянного крошева и белого кресла с зеркальными подлокотниками и подголовником. Это изящное кресло фигурировало в местном фольклоре под уважительным названием: чудо-кресло внимателя Ампары. Неизвестно, как насчет Ампары, но то обстоятельство, что особо чутким интротомам иногда удавалось устанавливать отсюда ментальную связь с Новастрой и другими планетами Дигеи, – вполне доказанный факт. Молва приписывала чудо-связь «астрально-сидерическим» свойствам чудо-кресла, однако сами эвархи-вниматели знали (вероятно, не без подсказки грагалов), что их удачные сеансы хорошо коррелируются с временем стартов в Дальний Космос тяжелых грузопассажирских торад – то есть с временем пиковых нагрузок на лунном или марсианском стартовых пампагнерах. Но даже с учетом явной причастности к этому делу стартовых преобразователей природа сверхдальней ментально-двухсторонней связи все равно содержала в себе элемент чуда... Шайке мерзавцев опоганить любое чудо – раз плюнуть.
Кир-Кор вдавил скобу фиксатора под подлокотником – кресло плавно сдвинулось в сторону вместе с постаментом, обнажив горловину круглого лаза с винтовой лесенкой. Мягкое покрытие ступенек гасило звуки шагов.
Ствол шахты был неудобно узок, пока проходил сквозь нижний луч знака Ампары, затем расширялся на уровне лифтового копора технического этажа и в таком виде заканчивался на дне – в лифтовом копоре Зала Символов. Сознавая, что вваливаться в крепость террористов без подготовки нельзя, Кир-Кор притормозил у двери с изображением синей ладони.
Стоило наложить на синюю ладонь свою собственную – дверь мягко подалась наружу, скользнула вправо, открывая взгляду часть технического этажа. Трубы толстые и тонкие, с фланцами, кранами и задвижками, кабели, распределительные щиты... Сквозь приоткрытую дверь, которая вела на крышу, заглядывала синева неба. Трап под этой дверью был заминирован. А прямо против выхода из копора на полу разложен целый арсенал: два кернхайзера с программно-оптическими прицелами, трубка с рукоятью для запуска СУРСов и страшный по мощности выстрела элефант-винчестер. Таким оружием не то что срезать пожарную лестницу – низко пролетающий «финист» продырявить можно... Кир-Кор высунул голову в дверной проем и тут же отпрянул. Слева от порога, в полуметре от оружейных прикладов, зияло квадратное отверстие люка с горизонтально приподнятой на кремальерах крышкой!..
Это была неожиданность. Он много раз бывал в Зале Символов, но понятия не имел, что в потолке возле копора есть люк. Оттуда доносилось невнятное бормотание, перемежаемое внятными, но очень неприличными словами. Он опустился на одно колено, осторожно выставил глаз и... замер. Теперь из-под крышки люка, закамуфлированной под квадратную плиту потолочного светильника, он мог видеть внизу часть Зала Символов.
У залитой солнцем обращенной в сторону «Каравеллы» стеклянной стены Зала – белый брус и распятый на нем в сидячем положении бесчувственный Агафон. Палачи – Гурман и Мокрец – были заняты наладкой штатива с каким-то небольшим видеопередающим устройством типа «плейвижн». «Собираются демонстрировать кому-то результаты собственной гнусности?..» – ошеломленно подумал Кир-Кор. Пользуясь благоприятным моментом, он скользнул через порог, вытянулся на полу возле оружия и без всяких помех выдрал из лучеметов смертоносную требуху. Под встречным натиском двух ладоней трубка для запуска СУРСов слегка деформировалась на конце. Оружие он оставил на том же месте, в том же положении, но в ином качестве. В качестве металлического лома.
Изучая заминированный трап, он невольно выслушал очередное «коммюнике» террористической группы – его слуха достигали голоса ее членов: зычный голос (Мокреца, должно быть) и вялое подтявкивание (должно быть, Гурмана). Голоса кому-то угрожали (эвархам, скорее всего), требовали абсолютно точного соблюдения условий ультиматума. Не обошлось, конечно, без гнусностей. До прилета шверцфайтера, как считали бандиты, оставалось ровно десять минут, и ровно столько же, по мнению мерзавцев, оставалось жить фундатору, если шверцфайтер задержится хоть на секунду. «А вот тут вам бабушка надвое загадала», – подумал Кир-Кор.
Мин было две. Примитивные мины знакомого типа – их называют «качалками». Грузик внутри качнется – взрыв. Примитивнее некуда. Бризантная мощность фугаса не слишком большая, однако полноги при случае унесет. Но если утопить торчащую сбоку иглу... естественно соблюдая при этом известную осторожность, мина станет не опаснее плитки шоколада.
Кир-Кор утопил одну иглу, вторую. И уже без опаски вывинтил детонатор. Достаточно одного. Вторая мина и так сдетонирует... «Агафона они распяли в основном затем, чтобы запугать эвархов, потрясти их и лишить способности к малейшему противодействию, – размышлял он. – Мерзавцы, конечно, уверены, что это им удалось...»
Он запер выход на крышу (чтобы не пострадал кто-нибудь из случайных пришельцев), насторожил головку взрывателя на срок в две минуты. Бесшумно, как тень, вернулся в копор, закрыл за собой и заблокировал дверь с рисунком синей ладони, скользнул по винтовой лестнице на дно шахтного ствола. Уткнувшись в дверь с изображением белой ладони, понял, что две минуты в запасе – ничем не оправданное мучение. Хватило бы и одной.
В Зале Символов было довольно шумно – звуки экспансивной речи проникали даже сквозь стенки копора. Между террористами разворачивалась настоящая словесная баталия. Кир-Кор вслушался. Вникнуть в сюжетную суть перепалки мешали перлы сквернословия и арготические излишества, но основное было понятно: два бандита обвиняли друг друга и третьего («провального» члена шайки) в глупости, тупости, жадности, кретинизме, алкоголизме... и очень запальчиво – в профессиональной непригодности. Пикантная информация подавалась, однако, под таким острым соусом из грязных эпитетов, что напрочь теряла свою актуальность. Пошлая свара.
Акустическая картина громкоголосого выяснения отношений позволила Кир-Кору уверенно определить: оба сквернослова находятся в восточном конце Зала – там, где расположен роковой для Академика терминал. А дверь с нарисованной белой ладонью смотрела на север, и, если открыть ее, можно увидеть через стеклянную стену фасада синь Авачинской бухты и береговую панораму Петропавловска. Риска практически никакого. Бандиты заняты друг другом у терминала, сам терминал – в удалении, да и не разглядеть оттуда обращенную на север часть копора, прикрытую ветками куста белой китайской розы. Если, конечно, куст еще цел.
Кир-Кор без особой опаски наложил свою ладонь на белый рисунок и прежде всего бросил взгляд из дверного проема направо. Куст был на месте. Взвинченные бандиты продолжали упражняться в сквернословии. Увидеть гостя они не могли, потому что он тоже не видел их из-за густой листвы. Прижимаясь к створкам двери лифта и очень надеясь, что кремовый цвет копора не слишком контрастирует с цветом живого тела, Кир-Кор подобрался к растению вплотную. Посмотрел сквозь ветки в сторону Агафона – увидел только окровавленную ладонь. Стиснув зубы, глянул в сторону оккупированного мерзавцами терминала. И обмер. Их было трое!..
Мокрец и Гурман в бронежилетах, с миттхайзерами под правой рукой, рычали друг другу в лицо (наверное, это была их манера общаться). Третий в «общении» не участвовал – по пояс влез внутрь терминала (даже более чем по пояс) и что-то там делал. При этом странно подергивал правой ногой в желтом ботинке, топча брошенные на пол куртку, бронежилет, белье. Миттхайзер и левый ботинок валялись поодаль. «Нижняя половина! – понял Кир-Кор. – Ах... чтоб тебе!..» Его догадку косвенно подтверждала тучность плотно обтянутого брюками зада злополучного негодяя. «Следовало ожидать», – подумал он, осознавая новый поворот событий.
– Кончай базарить! – рявкнул Мокрец на Гурмана и с силой пнул Академика в зад черным ботинком. – Ставлю точку! Жирный м... сам виноват! – Он произнес неприличное слово и еще раз пнул Академика.
При каждом ударе несчастный взбрыкивал обеими ногами. Кир-Кор представил себе, как передняя половина выгибается от боли там, на шестом этаже «Каравеллы», и отвращение к экзекутору на мгновение перевесило в нем все остальные чувства.
– Ставлю точку, балда! – воскликнул Гурман и тоже пнул Академика в зад коричнево-рыжим ботинком на толстой подошве. – Сам виноват, холера тебе в кишку!
Террористы ошиблись – точку этому непотребству поставил оглушительный взрыв. В зал влетело облако пыли.
– Наверх! – заорал Мокрец, багровея. – К оружию! Ты – первый, я прикрою!
Гурман галопом промчался вдоль южной стены. Пока он бежал, прикрывающий успел послать серию выстрелов из миттхайзера кверху наискось (под крышку люка, надо полагать) и бросился вслед за галопирующим авангардом. Было слышно, как бандиты в четыре ноги затарахтели по перекладинам металлической лесенки.
Немедленно обогнув выпуклость копора, Кир-Кор стал отслеживать ситуацию из-за полуобломанного южного куста. Бандиты, несмотря на недостаток гибкости фигур, поднялись к потолку довольно шустро. Гурман юркнул в люк и с ходу открыл в запыленном секторе техэтажа профилактическую стрельбу. Мокрец задержался на верхних перекладинах лесенки с миттхайзером наготове. Кир-Кор разрешил себе на секунду отвлечься – бросил взгляд в сторону Ледогорова и поразился выражению кротости и спокойствия на его бледном лице.
– Ну... что там? – спросил Мокрец, едва стрельба прекратилась.
– Ничего, – ответил Герман и громко, с оттяжкой чихнул. – Пыли тут... тьфу! Оружие как лежало, так и лежит, сам видишь. Никого, ничего... Она, паскудина, сама собой грохнула. Две ступеньки, зараза, и поручень сорвала, дверь захлопнула.
– Открой. Но не высовывайся! Я подстрахую.
Мокрец, к сожалению, в люк не полез. План осложнялся.
Поглядывая на синюю рукоять для включения сервомеханизмов подъема и спуска крышки люка" Кир-Кор перебирал в уме варианты атаки. Вариантов, собственно, не было... Как только Гурман обнаружит, что дверь специально заперта на засов, придется тут же прыгнуть на спину Мокреца, парализовать его ударом в очень опасную шейно-затылочную точку «ри» чуть левее меридиана «тэнтю» и, перехватив миттхайзер, серией выстрелов заставить Гурмана лечь на пол и не дать ему поднять головы, пока не опустится крышка. Вариант был плох во всех отношениях. Мокрец мог убиться, падая с лестницы на пол (если вниз головой – верная смерть), в Гурмана придется и в самом деле стрелять, если он попытается бросить в сторону люка какое-нибудь взрывное устройство; и совсем уже будет нехорошо, если взрывное устройство у кого-нибудь из террористов так или иначе сработает...
Сверху слышались невнятное бормотание, ругань, скрежет металла и частое болезненное чихание. Гурман задыхался:
– Не переношу эту пыль – слезами умываюсь, холера... Дверь заклинило – открыть... не могу...
– Соплями умываешься, скунс вонючий, – презрительно прокомментировал Мокрец. – Шверцфайтер на подходе, а он, копытом тебе в рыло, открыть не может!
– Взбирайся сюда, мотало ослиное, и помоги! Эти «качалки» – а-апчхи!.. – твоя идея, старый мешок! Твой лоб всегда был набит туалетной бумагой!
Бормоча проклятия, Мокрец с трудом сложился пополам, влез в люк на карачках.
И десяти секунд не понадобилось Кир-Кору, чтобы скользнуть к терминалу, подхватить там бесхозный миттхайзер, вернуться и, бесшумно вспорхнув по лесенке к люку, повернуть синюю рукоять. Крышка медленно – медленнее, чем хотелось бы, – пошла вниз.
– Дверь заперта! – рявкнул Мокрец. – Тут кто-то был!..
– Мамма миа! – тявкнул Гурман. – Крышка!.. Смотри!
Не дожидаясь, когда террористы опомнятся, Кир-Кор щелкнул предохранителем и убедительно плотным огнем поверх голов заставил бандитов шумно сверзиться на пол. Ответный огонь был шквальный – стрелять мерзавцы умели. Кир-Кор, сдерживая противников выстрелами сквозь щель (почти вслепую), чувствовал смесь неприятных запахов – разогретой смазки оружия и опаленных волос на макушке. И неизвестно, чем закончилась бы эта огненная дуэль, не опустись крышка вовремя. С броском взрывного устройства противники опоздали: взрыв прогремел безрезультатно, если не считать новой порции пыли, вбитой сюда ударной волной по периметру люка. Квадратная плита плотно села в глубокие стыки, полностью зарастив потолочный вырез, и Кир-Кору осталось лишь защелкнуть стопор на рукоятке, чтобы предупредить попытку террористов включить подъемник там, наверху. Он спрыгнул на пол, толчком загнал лесенку на место внутрь копора, повесил миттхайзер на поломанный куст. Сквозь стекло южной стены в Зал Символов проник характерный свистяще-стонущий звук: мимо «Ампариума» прошел на большой скорости «финист». «Разведчик, – понял Кир-Кор. – Должно быть, шверцфайтер где-то уже на подходе».
Он быстро перенес «плейвижн» на штативе подальше, к северной стене, включил его, произнес всего одну фразу: «Террористы блокированы на техническом этаже, возможен их выход на крышу», – и повернул видеопередатчик так, чтобы Михаилу Полуянову был виден главный в этой ситуации участок зала.
Пальцами выдернув гвозди из окровавленных ладоней фундатора, он подхватил бесчувственное тело, огляделся. В Зале Символов не было ничего такого, что могло бы послужить страдальцу временным ложем; пришлось уложить его на пол. Солнечный свет падал на бледное лицо, золотил волосы и бородку. И снова вдоль южной стороны «Ампариума» прошел «финист». «Мне этот звук не мешает», – уверил себя Кир-Кор, сидя на полу в позе «лотос» рядом с фундатором. Усилием воли сосредоточился на ясночувствии. Прозрачные стены с белыми абрисами овалов, звук «финиста», солнце, кусты белых роз – все поплыло куда-то, сделалось вдруг почти невещественным, невесомым...
Первый этап лечения был в основном завершен – оставалось лишь «раскачать» в нервных центрах спящего мозга биохимические процессы пробуждения... Как вдруг знакомый голос сказал:
– Колдует чего-то, увлекся. Нас даже не замечает.
Кир-Кор поднял голову. Солнце слепило глаза, однако он сразу узнал фигуры Гурмана и Мокреца. Он узнал бы их при любом освещении. Три миттхайзера смотрели ему в лицо пустыми зрачками стволов. «Маракас! – подумал он. – Откуда они просочились?..»