Пендлтон Дон. Выжить в Сиэтле

   Полицейский отступил назад, губы его сурово сжались, но когда он ответил, в голосе звучало сожаление.
   — Извините, сэр, но мы не можем покинуть пост, На следующем углу поверните направо и поезжайте по этой улице до автострады. Там вы увидите дорожные указатели и сможете добраться до больницы.
   Болан прокричал:
   — Спасибо! — и проехал мимо полицейского поста.
   Чуть позже он улыбнулся, услышав переговоры на дополнительном полицейском канале связи.
   — Четыре-Альфа-Три, как у вас обстановка?
   — Стоим на посту, сэр. Пока все тихо. Проехал только заблудившийся турист в фургоне, искал больницу — у жены травма. Ничего подозрительного.
   — На причале море крови, ребята. Не теряйте бдительности, смотрите в оба!
   — Есть, сэр.
   Болан медленно снял шляпу перед людьми в голубых мундирах. Он знал, чего стоило так быстро и организованно отреагировать на перестрелку в порту глубокой ночью. Требовалось предусмотреть любые неожиданности, соблюдать жесткую дисциплину, без промедления выслать по тревоге дежурные подразделения... И конечно же, тот факт, что Болану удалось так легко выскользнуть из расставленной полицией ловушки, ни коим образом не свидетельствовал об неэффективности действий стражей закона. Просто они пока еще не знали, кого ищут.
   Теперь знают.
   — Всем подразделениям! Говорит начальник полиции Сиэтла. Разыскивается Мак Болан, повторяю, разыскивается Мак Болан, по кличке Палач. Подробная информация в ориентировке номер 10. Ожидайте дальнейших указаний!
   Болан щелкнул выключателем рации. Полиция нашла снайперские знаки — вестники смерти, и сейчас детективы восстанавливали подробности его жестокого удара. Теперь в дело будет брошено специальное подразделение полиции, на которое возлагалась задача по охоте за Палачом. Зная, что эпицентр войны с мафией переместился в Сиэтл, фараоны доставят ему немало неприятностей.
   Уже первый мимолетный контакт с полицией Сиэтла показал, что Болан не оберется хлопот со стражами правопорядка, хотя, в общем-то, они делали одно дело.
   Тут было о чем серьезно подумать. Невеселые мысли крутились в голове Болана, пока он ехал из верхней части города до поворота на Ричмонд Бич. Близился рассвет, и Мака постепенно стало отпускать напряжение схватки. Он остановил машину у обочины и пошел в спальный отсек, чтобы проверить, как чувствует себя девушка.
   Дыхание ее было легким и ритмичным. Мак коснулся ладонью ее лба, она зашевелилась, почувствовав прикосновение, но не открыла глаз. Болан успокоил себя мыслью, что ее обморок просто перешел в естественный сон.
   Двадцать минут спустя он припарковал фургон на небольшой стоянке для автотуристов на берегу Пьюджет Саунда. Когда он снова заглянул в спальный отсек, девушка уже проснулась.
   Она лежала в том же положении, и в ее широко раскрытых глазах ясно читались настороженность и испуг.
   — Где я? — спросила она шепотом. — Кто вы такой?
   — Я — тот человек, который освободил вас, — мягко ответил он. — А это мой дом на колесах. Мы стоим возле Ричмонд Бич, и вокруг полно соседей. Вы можете уйти, когда хотите, но я не советую этого делать. Вы понимаете, что произошло?
   Она оцепенела в недоумении, но тут же воспоминания о минувшей ночи молнией промелькнули в ее испуганных глазах. Она вздрогнула и отвернулась к стене.
   Болан прошел в кабину душа, намочил теплой водой полотенце, намылил его и вернулся к девушке.
   — Вытяните ноги, — скомандовал он мягким, но не допускающим возражений тоном.
   — Что?
   — На них засохла кровь. Разве ты не чувствуешь запах? Не беспокойся, это не твоя кровь. Но чем дальше тянуть, тем труднее ее будет смыть. Ну, давай сюда ноги.
   — Я... я могу это сделать сама.
   — Вряд ли, если желудок у тебя также слаб, как голова. Просто закрой глаза и ляг на спину. Видишь ли, куколка, я пронес тебя на плече с полмили и мои руки уже знают каждый дюйм твоего тела. Ну, давай мне свои драгоценные ножки.
   Она повиновалась без дальнейших пререканий, но глаз не закрыла, и продолжала молчаливо и безучастно смотреть, как он снимает с нее туфли и начинает стирать засохшую кровь. В ее миндалевидных, голубых с изумрудными проблесками глазах появилось лукавое выражение, и по мере того, как Мак продолжал свою деликатную работу, на ее губах заиграла легкая улыбка. Болан улыбнулся в ответ.
   — Мне нужно больше ног и меньше шитья, если только ты не хочешь продолжить сама.
   — У тебя отлично получается, — чуть слышно ответила девушка.
   Она села на краю кушетки, опустила глаза, стащила через голову платье и снова легла.
   — Последний раз меня так терли, когда мне было годика три, — сказала она со вздохом.
   Неожиданный стриптиз застал Болана врасплох, и его мужское естество отреагировало соответствующим образом при виде пышущего здоровьем юного тела, на котором не было ничего, кроме узкого прозрачного лифчика и крохотных трусиков из той же ткани. Вообще-то Мак хотел сказать, что ей нужно только приподнять платье, а не сбрасывать его к чертям. Но она сделала это так естественно и без всяких комплексов, как если бы она снимала перчатку. При этом в ее поведении не было ни капли развязности.
   Усилием воли Болан подавил свои инстинкты и пробурчат:
   — Перевернись!
   В любом случае, платье пришлось бы снять. Из застреленного мафиози натекло крови, что с заколотого кабана, и девушка выглядела так, будто искупалась в кровавой луже.
   Маку дважды пришлось сходить в душ и сполоснуть полотенце, но когда он завершил работу, на теле девушки не осталось ни одного бурого пятна. Болан как следует растер ее махровым полотенцем, и кожа ее покраснела от этого своеобразного стимулирующего массажа.
   Девушка приподнялась, завела руку за спину и расстегнула лифчик, обнажив задорно торчащие литые груди с крупными вишенками темных сосков.
   Когда Болан наконец поднялся с колен, закончив работу, он с трудом сдерживал эмоции, бурлившие в нем.
   А девушка, черт бы ее побрал, словно специально дразнила его.
   Она прошептала:
   — Это самое эротическое переживание в моей жизни.
   — Очень долгой жизни, — буркнул Болан, отводя взгляд. — И сколько ты уже прожила? Восемнадцать лет? Девятнадцать?
   — Двадцать, — ответила она тем же тихим шепотом. — И мне уже есть о чем рассказать. Видишь ли, сейчас не 1940 год.
   — Можешь принять душ, — пробормотал Мак, делая вид, что не понял приглашения, прозвучавшего в голосе своей гостьи. — Только учти: бачок с водой маленький. Поэтому сначала смочи тело, выключи воду, намылься, а потом быстро ополоснись. Поняла?
   Вытянувшись во весь рост, девушка лежала на кушетке и не сводила с Болана глаз.
   — Покажи мне лучше сам.
   — Лучше смывайся, пока ты в порядке. Лучше будет, если ты приведешь себя в порядок и, пока не поздно, позаботишься о надежном убежище. Надеюсь, ты в порядке?
   — Кто в порядке? Я чувствую себя так, будто бегу вниз по крутому склону, не в силах остановиться. Покажи мне, как работает душ.
   Болан махнул рукой в сторону душевой кабинки.
   — Сама разберешься!
   — Ну, пожалуйста! Я чувствую большую слабость. Думаю, что не смогу двигаться самостоятельно.
   Болан обреченно вздохнул, поднял ее с кушетки и отнес в крохотную душевую. Там он осторожно поставил девчонку на ноги и сделал попытку выйти, но ее руки обвились вокруг его шеи, и она не отпустила его. Внезапно охрипшим голосом Мак заметил:
   — Не так уж ты и слаба!
   — Нет, я очень слаба, — настаивала она. — Я боюсь наклониться. Я... как я сниму трусы?
   Болан пропал — он сразу понял это. И хотя время сейчас было явно не подходящее для такого рода игр, что, скажите на милость, может поделать мужчина в таких обстоятельствах?!
   Он высвободился из ее гибких рук, опустился на колено и осторожно потянул вниз тончайшую ткань трусиков, обнажая ее восхитительные выпуклые ягодицы. Мак не сразу поднялся и, глядя на нее снизу вверх, мягко и участливо произнес:
   — Ты попала в нехорошую историю, красотка.
   — Я знаю. И ты тоже, кстати.
   — Смотря что ты имеешь в виду.
   — Да все то же, — она включила воду, быстро отрегулировала температуру и подала ему мыло. — Ты начал, — напомнила она Маку, — теперь продолжай.
   Болан наполовину помещался в душевой кабинке — внутрь входили только плечи. Он выпрямился, выключил воду и начал намыливать бедра и живот девушки. От его прикосновений она таяла как воск. Залившись тихим счастливым смехом, она произнесла изменившимся, чуть хриплым голосом:
   — У тебя легкая рука. Теперь давай спину.
   Она прижалась к нему грудью и крепко обвила руками мощный торс Мака. Его «легкая» рука скользнула вниз вдоль позвоночника и поползла снова вверх к гладким изящным плечам. Она затрепетала и сказала:
   — Ниже, ниже!
   Болан плюнул на приличия и серьезность момента. Он выбрался из душевой, торопливо скинул с себя промокшую одежду и быстро присоединился к соблазнительнице.
   Она хихикнула и снова включила воду.
   — Теперь моя очередь, — заявила она, хватая кусок мыла.
   И это было не единственное, что она схватила...
   Некоторое время спустя первые лучи восходящего солнца проникли в боевую рубку через поляризованное стекло окон и осветили сплетенные в объятиях тела, застывшие в усталой неподвижности. Только теперь Болан смог произнести осмысленные слова — первые после омовения в душе.
   — Ты не похожа на других, — сказал он.
   — Правда? Почему?
   — Не знаю. Просто не похожа, и все.
   — Тебе придется выразить свою мысль более ясно, — потребовала девушка, глядя на него дерзкими смешливыми глазами. — У меня две ноги, две руки, две сиськи, ну и все остальные принадлежности. В чем же различие?
   — В тебе, — сказал Болан.
   — А-а... значит, не в частях моего тела.
   — Слов нет, они тоже очень хороши. Но ты какая-то очень... очень естественная. Тебе уже говорили это?
   Она вздохнула:
   — Ну, это не комплимент. Я принадлежу к поколению естественных людей.
   На это Маку нечего было возразить.
   Она продолжала:
   — Мы даже не представились друг другу. Можно подумать, что у нас нет имен. Знаешь, это тоже естественно. Для современных людей, я хочу сказать.
   — Ты — современный человек?
   — А как же! Свобода, равенство и все такое.
   — Ты — мисс Вебб, да?
   — Смотри-ка! Так ты знаешь, как меня зовут?
   — Только фамилию. А твое имя?
   — Диана.
   — О, богиня любви. Тебе подходит.
   — Спасибо. А кто ты? Тор — бог войны?
   — А ты какую войну имеешь в виду: ту, которую видела на причале или еще какую-нибудь? — с улыбкой спросил Болан.
   Она хихикнула.
   — У тебя натура повелителя. С пистолетом... или с другим оружием.
   — Так ты помнишь историю в порту?
   — А как же. И, кстати, большое тебе спасибо! Я думаю, Томми действительно мог выстрелить в меня, он же настоящий псих!
   По голому телу Болана пробежали холодные мурашки. Стараясь сохранить спокойствие, он спросил:
   — Так ты знаешь того щенка?
   — Конечно, — кивнула Диана, — это Томми Блевотина.
   — Томми... кто?
   — Это его прозвище, — рассмеялась девушка. — Его настоящая фамилия — Роттино или что-то в этом роде.
   — О'кей, давай забудем пока об итальянской фамилии, — сказал Болан. — А как насчет Алана Найберга?
   — Это просто, — фыркнув, ответила она.
   — Что значит просто?
   — Ну, очень просто. Алан Найберг — мой отчим.
   Ну и ну! Действительно, проще некуда!
   Если считать, что жизнь — игра в кости, то Болану выпала очень простая комбинация.

Глава 7

   Мать Дианы Вебб вышла замуж за Алана Найберга, когда девочке исполнилось четырнадцать лет. Со стороны миссис Вебб — вдовы самоубийцы с хорошими связями в обществе, не имевшей практически ничего, даже страхового полиса, на который можно было бы прожить, этот шаг был своеобразным жестом отчаяния. Найберг казался «милым», респектабельным, внимательным, идущим в гору молодым бизнесменом, добившимся уже тогда достаточно прочного финансового положения.
   Диана всегда относилась к нему с крайним презрением.
   — Под его обаятельной маской скрывается настоящий маньяк, — заявила она Болану за завтраком холодным бесстрастным тоном, так характерным для ее речи. — Я тебе скажу, что за человек этот Алан. Он звереет при виде юбки, причем любой юбки. Он постоянно крутит не меньше чем с дюжиной женщин. Каждый день без исключения в обед он занимается сексом. Я не вру. Ежедневно ровно в двенадцать в офис приходит проститутка. Алан запирает дверь, и они там возятся около часа. Каждый раз новая девица. Я думаю, это у него болезнь — компульсивное побуждение. Я уверена в этом на сто процентов. По вечерам он иногда встречается с двумя-тремя разными женщинами.
   — А как терпит такое твоя мать?
   — Страдает молча, без скандалов. Конечно, они поженились чисто по расчету, голливудской романтикой в их отношениях даже не пахло, но, видишь ли, существует такая вещь, как гордость. Особенно в тех кругах, где вращается моя мать. Вообрази себе, что значит быть женой помешанного на сексе... слушай, каков мужской эквивалент слова «нимфоманка»?
   — Развратник, — ответил Болан. — Но если он действительно чокнутый, то на медицинском языке это называется сатириазис.
   — Сатир, — кивнула Диана. — Как раз это слово я и пыталась вспомнить и, поверь мне, Алан именно такой. Он абсолютно чокнутый... Бедная моя мама. Такие вещи невозможно скрыть от людей.
   Болан и сам знал это.
   — Да, скрыть ничего нельзя, но если бы дело сводилось только к распутству... Видишь ли, у Алана имеется другая, более серьезная проблема.
   — Да, ты прав, — спокойно согласилась она. — Я думаю, он действительно болен. Он пытался изнасиловать меня, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда я была просто в ужасе. Ведь я еще не знала, как справляться с такими вещами. Понимаешь, он по-настоящему пришел в бешенство, срывал с меня одежду, лез... и я ранила его.
   Болан моргнул от неожиданности, и у него вырвалось удивленное:
   — Да-а?!
   — Честное слово. Видишь ли, я заболеваю и едва не теряю сознание, когда кто-нибудь уколет палец. Мой отец был... ну... мы нашли его в ванне. Он вскрыл себе вены. С тех пор я не выношу вида крови. — Она сморщила точеный носик и з раздумье замолчала. — Я не знаю, может, после вчерашнего крещения в кровавой купели что-либо изменится. Честно говоря, проснувшись, я не испытывала болезненного состояния. Ничего, кроме твоего присутствия.
   Болан с пониманием кивнул. Он закурил сигарету и вернул ее рассказ в нужное русло.
   — Значит, однажды ты уже пырнула ножом своего отчима...
   — Ножницами, — поправила она. — И не так уж сильно. Конечно, я думаю, что могла бы его убить. Во всяком случае, он так подумал. Острые концы ножниц пробили ему ладонь. Но он перепугался, это уж точно. А я выпуталась из дикой ситуации.
   — Ты бы сделала это снова? — спросил Болан. — Теперь?
   Она ненадолго задумалась и ответила, тряхнув головой:
   — Думаю, да. В крайнем случае. Кстати, Алан по-прежнему подбивает ко мне клинья, но я уже научилась отбивать его наскоки. А когда он начинает сатанеть, я просто говорю ему: «Алан, я убью тебя». И он мне верит. — Диана вздохнула. — Наверное, тебе не интересно рыться в этом грязном белье?
   Болан возразил, пытаясь скрыть улыбку:
   — Нет, интересно. А как твоя мать относится к приставаниям своего мужа к падчерице?
   — Она ничего не знает. Я бы никогда не смогла ей об этом сказать. В тот первый раз, когда я его ранила, Алан всем говорил, что порезался ножом для вскрытия писем. Но мать знает о других его фокусах, о толпе сменяющих одна другую женщин без лиц и имен. Она тоже считает, что он свихнулся на почве секса.
   — Он свихнулся не только на сексе, — со вздохом сказал Болан. — Тебя не удивляет мой интерес к этому сукину сыну?
   Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными.
   — Я думаю, ты сам мне все расскажешь? И, кстати, как насчет пары слое о себе?
   — А ты обо мне ничего не знаешь?
   — Не пытайся меня убедить, что ты секретный агент правительства.
   Болан хмыкнул:
   — Хуже.
   — О Боже, нет! Неужели ты наркоман?!
   Кульминационный момент знакомства всегда был самым тревожным для Болана. Разные люди по-разному реагировали на его откровения. Мак полагал, что девушка знала, кто он такой, с самых первых секунд встречи в порту. Теперь вдруг выяснилось, что она даже не имела представления, с кем связалась, и чем все для нее может кончиться.
   — Меня зовут Болан.
   — Болан... как?
   — Мак Болан.
   — А-а! — улыбнулась она. — Красивое имя, не уступает Тору. Оно тебе подходит. Но объясни, почему я должна о тебе знать?
   Мак надеялся, что само имя ей уже все скажет. Несомненно, оно вертелось на языке у любого, кто читает газеты или смотрит по телевидению программы новостей.
   Диана продолжала:
   — У меня такое впечатление, что я уже слышала твое имя раньше, нет?
   Болан порылся в выдвижном ящике стола и бросил ей на колени снайперский значок.
   — Некоторые узнают меня по ним, — сказал он тихо.
   Девушка недоуменно повертела значок в руке.
   — Хм! И что это должно означать? Это ведь военный значок? Железный крест, что ли? — засмеялась она. — Да ты, никак, неонацист?
   Он покачал головой, глядя ей прямо в глаза.
   — Мальтийский крест означает посвящение и верность долгу. Во всяком случае, так утверждают специалисты по геральдике. Я его использую для извещения о вынесении приговора. Круги в центре представляют собой мишень. Это знак отличия стрелка-снайпера.
   Зрачки девушки вдруг расширились, превратившись в бездонные колодцы, а лицо покраснело от волнения. Казалось, у нее в горле сперло дыхание, потом она пискнула что-то и, закрыв лицо руками, откинулась на спинку стула. Глядя на Мака сквозь пальцы, она торопливо зашептала:
   — Да, да! Я знаю тебя. Я все о тебе знаю! Ты очень крутой парень, мистер Болан. Я чувствую... Боже!.. я чувствую... почему ты мне не сказал сразу? Я имею в виду до... до... Ты понимаешь?
   Болан пожал плечами и ответил:
   — Я считал, что ты все знаешь. Я «представился», когда вошел в склад. Ты ведь была там.
   — Да, но я... я думала только о своем ужасном положении. Я... я не...
   Мак спросил:
   — Что ты делала ночью на складе?
   — Они меня туда затащили... — Диана замолчала и ее взгляд заметался по рубке. — Так что же, я вам безразлична, значит, все это просто?.. Выходит, я тебе понадобилась только для твоего дела?
   — Конечно, нет, — резко оборвал ее Болан, — хотя, пока ты здесь, ты могла бы мне помочь. Мне нужно знать, что ты делала на том складе.
   — Туда меня притащили громилы Алана, — фыркнув, раздраженно бросила Диана. — Они заставили меня показать, где находится то барахло.
   — Какое барахло?
   Она пожала плечами.
   — Я не знаю. Я вообще ничего не знаю. Они привозят морем и по воздуху какие-то ящики, а вот что в них, и что они с ними делают, я понятия не имею.
   — Почему местонахождение груза должна была показать ты? Откуда оно было тебе известно? Какую роль ты играла в этой истории?
   Диана тряхнула головой и криво улыбнулась.
   — До последнего времени я ничего не знала, но теперь догадываюсь, что меня использовали как ширму для их грязных делишек. Алан устроил меня на работу в Совет выставки «Экспо-74». Дело в том, что грузы, прибывающие на ярмарку в качестве экспонатов, не облагаются пошлиной.
   — Вот как?
   — Поэтому они уже несколько месяцев ввозят сюда грузы по лицензиям «Экспо-74». Я думаю, что это контрабанда, но точно не знаю. Я работаю в транспортной секции и должна следить за получением и правильным размещением всех грузов, прибывающих в порт Сиэтл на хранение до начала работы выставки. Между прочим, это очень ответственная работа. Если потерять контроль за выставочными материалами, возникнет хаос.
   — Думаю, ты права, — заметил Болан. — А какое отношение ко всему этому имеет Найберг?
   — Он оказывает консультационные услуги Совету управляющих Экспо. Алан заключил сделку с несколькими иностранными участниками и теперь действует как их агент в Штатах и Канаде, обеспечивает решение всех организационных трудностей. Знаешь, Спокейн — небольшой город, но от всех сложностей у участников кругом идет голова.
   — Давай вернемся к Найбергу, — напомнил Болан.
   — Да, конечно. Он — махинатор, вот и все. Я выяснила, что половина грузов, ввозимых в наш порт на его имя, не имеет никакого отношения к ярмарке. Его головорезы приезжают сюда, забирают грузы со складов и куда-то тайно отвозят их. Потом Алан требует, чтобы я подделала документы. Я думаю, они провозят наркотики или что-то в этом роде. Правда, правда! На прошлой неделе я заявила об этом Алану прямо в глаза. А он рассмеялся мне в лицо. Сказал, что мне лучше помалкивать и вести документацию, как он требует. Иначе он обольет мою мать грязью так, что она не отмоется за всю оставшуюся жизнь.
   — Каким образом он может это сделать?
   — Он основал законную компанию — «Пасифик Нортвест Ассоушиейтс». Моя мать числится среди руководителей компании.
   — Понятно. Я слышал о ПНА. И тут у Найберга большие возможности. Он может подставить ее. Но ты говоришь, что они притащили тебя на склад. В буквальном смысле?
   — Абсолютно. Я сказала Алану, чтобы он убирался к чертям со своими грязными делишками. Сказала, что в прошлом молчала о его махинациях с грузами, но больше не хочу иметь к ним никакого отношения.
   — Молодец, — одобрительно произнес Болан. — Ты избавилась от крупных неприятностей.
   — Не совсем, как я понимаю. Дело в том, что вся его шайка стояла на ушах из-за какого-то очень важного груза. Он должен был прибыть уже несколько дней тому назад. Но никто не мог его найти. Вдруг, в разгар моей ссоры с Аланом, позвонил один из дегенератов-кладовщиков и заявил, что груз нашелся и я должна сказать, куда его поместить. Банда алановских ворюг сразу же поехала в порт, чтобы забрать груз, но склад оказался закрытым. Тогда они разбили дверь и ворвались внутрь, но не смогли найти контейнер. Поэтому вчера поздно ночью эти громилы пришли ко мне домой и чуть не высадили дверь. Они бросили меня в машину и потащили на склад, чтобы я нашла им тот груз. Некоторое время я валяла дурочку, но потом эти кретины взбесились. Их главарь позвонил со склада Алану и сказал, что я отказываюсь им помогать. Алан приказал им задать мне трепку — по их словам, именно так он и выразился. Громила не хотел меня бить, во всяком случае так он сказал, но заявил, что будет вынужден как следует отделать меня, так как не может вернуться с пустыми руками. — Девушка вздохнула. — Я решила, что героини из меня не получится, показала им этот проклятый ящик. Остальное ты знаешь сам.
   Болан кивнул головой, и в его глазах промелькнула серьезная озабоченность.
   — За твою жизнь я не дал бы сейчас и медного гроша.
   Диана умела владеть собой. Болан видел, что ей страшно, но ее голос прозвучал ровно, без эмоций, когда она спросила:
   — Почему? Я ведь дата им то, что они хотели.
   — Но, к своему несчастью, ты видела, что они хотели, — подчеркнул он. — Хуже всего то, что теперь Найбергу известно о твоей осведомленности о его махинациях. Случись что, и он не сможет открутиться, ссылаясь на свое незнание и непричастность к делу.
   — Но я не видела, что внутри этих ящиков, — запротестовала девушка.
   — Теперь это не имеет никакого значения, — ответил Болан. — Содержимое ящиков стало добычей полиции, и ты, дорогая, превратилась для своего отчима в настоящую ахиллесову пяту. Ставки слишком велики, Диана. Найберг уберет тебя из игры, даже не моргнув глазом. Не исключено, что он задумал такой ход с того момента, когда ты пошла против него.
   Чувствовалось, что девушка была потрясена. Нервно теребя в руках край платья, она взволнованно прошептала:
   — Этот негодяй вполне может пойти на убийство.
   — Конечно. В это дело замешана мафия, что красноречиво говорит само за себя. Найберг служит лишь ширмой для всемирного преступного синдиката. Что бы они здесь ни затевали, будь уверена, они вложили в дело миллионы и хотят отхватить от пирога самый крупный и лакомый кусок. Боссы Организации не позволят какой-то девчонке сорвать их планы и постараются прихлопнуть тебя, как докучливую муху на обеденном столе.
   — Мне кажется, твои выводы шиты белыми нитками, — сказала девушка, не на шутку струхнувшая, но пытающаяся спорить с ним. — Чтобы Алан выступал в роли мозгового центра шайки джеймсбондствующих бандитов?!
   — Он не мозг, он всего лишь подставное лицо, а его подручные, вероятно, никогда и не слышали о Джеймсе Бонде. Это в кино, Диана, после перестрелки все поднимаются и пьют за здоровье друг друга. В жизни все иначе, мафиози не собираются упускать добычу, и когда стрельба закончится, убитые останутся лежать на своих местах.
   — Да, — вздрогнув, согласилась она, вспомнив перестрелку, происшедшую всего несколько часов тому назад. — Я никогда не думала, что с людьми происходят такие... ужасные вещи, когда в них попадают пули. Мне показалось, будто тело взрывается изнутри...
   — Вот именно, — сказал, вздохнув, Болан. — Послушай, Диана, я вовсе не пытаюсь тебя запугать, но хочу, чтобы ты поняла, что влипла в ужасно неприятную историю. Я не хочу, чтобы ты снова побежала к Найбергу с ножницами в руках. Теперь пошла другая игра и ты должна это понять.
   — Да, я... я пойду в полицию, — прошептала она. — Только маме надо будет сказать... О Боже! Она сама в такой же опасности, что и я!