Страница:
– В чем дело? – спросила она. – Почему вы еще в Моем кабинете, Юлия?
И действительно, почему?! Оперативно работает святая Вальпурга. Ничего не скажешь.
– Я… я жду ваших распоряжений, Мокрида.
– На сегодня все текущие дела отменяются. Идите в приемную и готовьтесь. Скажите Флоренс, чтобы она забрала жертвы из холодильника. И поторопилась. Это все.
Шерстинки на моем хвосте встали дыбом. «Готовьтесь»?! К чему?! «Жертвы»?! Какие?! Да еще «из холодильника»! Тут поневоле подумаешь, что у моей ненаглядной Мокрицы не все в порядке с головой. Может, ей нужно уже не золотое шикарное платье надевать, а скромную смирительную рубашку? Может, моего босса уже ждут не дождутся в комнате с мягкими стенами два крепких санитара и у каждого в руке по шприцу с галоперидолом? А может, стоит вызвать магическую полицию? Слово «жертвы» наводит на нехорошие ассоциации, господа! Может, моя ненаглядная начальница – реинкарнация Джека Потрошителя и в холодильнике хранит куски трупов своих несчастных жертв, чтобы потом, любуясь ими, тайно удовлетворять свои маниакальные потребности?! Ужас, саспенс!
Я просто приклеилась к стене и не смела сделать ни шагу. Мне показалось, что под столом у Мокриды я вижу окровавленный топор.
Ее точеное лицо приняло самое недовольное выражение на свете. Никогда не встречала существа, так умеющего выражать свое недовольство.
– В чем дело? – холодно осведомилась Мокрица. – Почему вы еще здесь, Ю-ли-я?
Когда она произносит мое имя по слогам, все, жди шаровой молнии в лоб. Я пошатнулась и промямлила:
– Простите, уже иду.
Кое-как я выскочила за дверь, спотыкаясь на высоких каблуках. Доскакала, как хромая ворона, до своего рабочего стола и рухнула в вертящееся кресло (лучше бы уж оно не вертелось, у меня скоро будет расстройство вестибулярного аппарата!). Флоренс меня не заметила – она увлеченно разговаривала с кем-то по своему магическому кристаллу на непонятном мне языке. Кстати, он был похож на греческий, но, возможно, я ошибаюсь и это не греческий, а армянский. Юля, Юля, опомнись, приди в себя и приведи мозги в порядок!
Я посчитала, что одна-две минуты ничего в судьбе Мокриды Прайс не решат, и дала Флоренс спокойно договорить. Сама же в это время совершила беспрецедентный акт бунта против засилья гламура в корпорации «Медиум»: скинула модельные туфли и надела вожделенные «рибоки». Плевать, как на это посмотрит Мокрида! Будет меня доставать, я на нее порчу наведу.
Флоренс меж тем вернула кристалл в ячейку астральной подзарядки и посмотрела на меня:
– Есть новые задания от Мокриды?
– Она сказала, что на сегодня все текущие дела можно забросить и следует готовиться к чему-то, только она не пояснила к чему. Тебе велено достать… мм… жертвы из холодильника. Вот. Что все это означает, я не могу знать. Может быть, ты просветишь меня, Флой?
Та прижала ладони к щекам. В глазах ее стояла паника.
– Святая Вальпурга, как я могла забыть! Но это из-за болезни Джессики, я совсем голову потеряла…
– Флой, объясни мне наконец!
– Сегодня День Благодарения!
– Шутишь?! День Благодарения отмечают американцы, и, по-моему, совсем не в это время.
– При чем здесь американцы?! Это День ведьмовского Благодарения. Чувствуешь разницу? В этот день ведьмы благодарят свою высшую покровительницу – Лунную богиню – за дарованное им Ремесло. И приносят жертвы, конечно.
– Человеческие?
– Юля, ты головой повредилась? Ведьмыникогда не приносили человеческие жертвы, это запрещено. Человеческие жертвы приносили и до сих пор приносят маги.
Слово «маги» Флоренс произнесла с нескрываемым отвращением.
– Идем со мной, – сказала Флоренс. – Ты мне поможешь.
И я пошла.
Оказывается, на нашем тринадцатом этаже есть немало интересных местечек и закоулков. И хотя я работаю на Мокриду уже порядочный срок, у меня все не хватало времени эти закоулки изучить. В одном из таких закоулков стоял огромный квадратный холодильник «Шарп» с блестящими хромированными ручками. В него можно было целиком засунуть небольшую корову, а еще он напоминал космический корабль типа «пепелац».
Интересно, какие жертвенные яства этот «пепелац» хранит?
Флоренс набрала на кодовом замке нужный шифр, и дверь холодильника с шипением отворилась. Нас обдало клубами морозного пара. Я на минуту почувствовала себя в Арктике. Брр-р!
– Вот они, – с некоторым благоговением в голосе сказала Флоренс и вытащила из холодильника-монстра большую коробку, украшенную бумажной розой.
– Держи, – протянула она мне коробку. – Смотри не урони, а то все расколется.
– Это что, елочные игрушки? – удивилась я.
– Сейчас увидишь, что это за игрушки.
Она захлопнула дверцу холодильника и забрала у меня коробку.
– Идем, – коротко сказала Флоренс.
В приемной мы распаковали сей таинственный артефакт. И что же?! Коробка оказалась доверху наполненной всякими шоколадными фигурками! Здесь были шоколадные зайчики и белочки, ежики с глазурью, медведики со взбитыми сливками на выпуклых носиках. Прелесть просто!
– Это и есть жертвы, которые предложат Лунной богине? – спросила я.
– Ну разумеется, – сказала Флоренс. – Времена, когда богине приносили в жертву настоящих животных, канули в прошлое. Мы, ведьмы, как никто заботимся о сохранении окружающей среды.
– Кстати, Флоренс, все хотела у тебя спросить: какого уровня ты ведьма?
Флоренс несколько растерянно улыбнулась:
– Я никогда не задумывалась над своим уровнем. Так колдую помаленьку. А что?
– Да так. Просто удивляюсь, откуда ты берешь силы терпеть Мокриду и работать на нее. Без волшебства здесь явно не обошлось.
Флоренс рассмеялась.
– Наверное, я слишком ленивый человек, чтобы лезть во всякие склоки, – сказала она. – Ладно, довольно разговоров.
Мы отнесли шоколадные жертвы в приемную. Мокрица из своего кабинета пока не появлялась.
– Церемония Благодарения начнется ровно в полдень. Но мы должны отправиться в храм Дианы раньше Мокриды, чтобы все там подготовить.
– Расставим по периметру храма шоколадных зайцев? Кстати, Флой, ты никогда не думала, что от шоколадных жертв у богини начнется аллергия?
– Юля, как ты можешь!!! Считай, что я тебя не слышала.
– Я просто пошутила.
– Ты пошутила, а богиня может прогневаться. И тогда Удача отвернется от «Медиума». Ты что, враг сама себе?
– Нет, себе я самый большой и бескорыстный друг, – рассмеялась я. – Флой, извини. Я действительно иногда болтаю глупости.
Помимо коробки с шоколадными «жертвами» нам пришлось прихватить из приемной четыре пачки алых свечей, рулон парчовой ткани и жертвенную чашу из чистого золота, увесистую, как кулак боксера.
Мы пришли к дверям храма без трех минут десять. У его резных дверей стояли две охранницы с копьями в руках. Облаченные во все белое, они производили потрясающее впечатление. Они молча открыли перед нами врата храма.
– Этот храм Дианы почти в точности копирует архитектуру храма Артемиды Эфесской, – шепотом сказала Флоренс. – Конечно, наш храм во много раз меньше, но он не менее прекрасен.
Я не могла с ней не согласиться. Этот храм словно выплыл из моих снов о самом прекрасном и несбыточном. Настенные росписи изображали сцены из жизни Артемиды-Дианы; резные колонны обвивали цветы, сделанные из золота и драгоценных камней. На занавесах и гобеленах были вытканы колдовские знаки и знаки зодиака. Но самым главным был конечно же алтарь. Он потрясал красотой и величием. Резной, инкрустированный рубинами, сапфирами и изумрудами алтарь, несмотря на свою массивность, словно бы парил над землей. Возможно, этот эффект достигался за счет водруженной на алтарь статуи Дианы. Вечная девственница и прекрасная охотница была изваяна настолько достоверно, что казалась живой. Казалось, мраморная грудь дышит, а подол короткой охотничьей туники развевается…
– Статую Дианы изваял великий скульптор, – шепотом продолжала меня просвещать Флоренс. – Но имя его, к несчастью, затерялось в веках.
– А разве это древняя статуя? Мне показалось, что она, как бы это выразиться поточнее, из современных материалов.
– Нет, этой статуе более пятисот лет. Раньше она стояла в пантеоне Дворца Ремесла, но когда была основана корпорация «Медиум» и отстроено это здание, тогдашние владычицы дворца подарили статую «Медиуму».
– Роскошный подарок.
– Да, потому что эта статуя чудотворная.
– То есть?
– Если искренне ей молиться, она оживает и исполняет любое твое желание:
– Серьезно?
– Серьезно.
– Нет, Флой, скажи, ты действительно веришь в существование Дианы, в оживающую статую?.. Мы же в двадцать первом веке живем, какие тут богини?!
– Не кощунствуй, Юля, – внезапно построжев, сказала Флоренс. – Не искушай мою веру. Я очень часто видела чудеса от этой статуи и получала просимое мной. Да и любой член Федерации язычников или Церкви Всех Миров скажет тебе, что богиня существует и помогает молящимся ей.
– Кошмар! В существование святой Вальпурги я еще могу поверить, да, жила такая. Но Диана? Это же миф.
– В мифах больше правды, чем ты думаешь. – Флоренс ухитрялась расстилать на алтаре парчу, возжигать на жертвеннике благовония и разговаривать со мной одновременно. Вот что значит настоящая секретарская выучка!
Мы достаточно оперативно подготовили все к предстоящему молению. Я уже хотела было направиться к выходу из храма, но Флой вопросом остановила меня:
– Ты куда?
– В приемную. Мы же все вроде бы сделали.
Флоренс всплеснула руками:
– Иногда я поражаюсь твоей наивности, Юля.
– А что такое?
– Мы должны участвовать в молении, так?
– Ну вроде. Хотя такой атеистке, как я, на молении делать нечего.
– Ты заблуждаешься и насчет атеизма, и насчет всего остального. Пока не пробило полдень, мы должны облачиться в ритуальные одежды.
– Это как?
– Идем, я покажу.
Флоренс подошла к стене, украшенной причудливой резьбой, и нажала на полураспустившийся бутон мраморной розы. Стена медленно отъехала в сторону, за ней открылся довольно длинный коридор, освещенный небольшими люстрами. Пол коридора устилала ковровая дорожка неприметной расцветки.
– Что это? – спросила я.
– Монастырь, – совершенно серьезно ответила Флоренс.
ГЛАВА 10
И действительно, почему?! Оперативно работает святая Вальпурга. Ничего не скажешь.
– Я… я жду ваших распоряжений, Мокрида.
– На сегодня все текущие дела отменяются. Идите в приемную и готовьтесь. Скажите Флоренс, чтобы она забрала жертвы из холодильника. И поторопилась. Это все.
Шерстинки на моем хвосте встали дыбом. «Готовьтесь»?! К чему?! «Жертвы»?! Какие?! Да еще «из холодильника»! Тут поневоле подумаешь, что у моей ненаглядной Мокрицы не все в порядке с головой. Может, ей нужно уже не золотое шикарное платье надевать, а скромную смирительную рубашку? Может, моего босса уже ждут не дождутся в комнате с мягкими стенами два крепких санитара и у каждого в руке по шприцу с галоперидолом? А может, стоит вызвать магическую полицию? Слово «жертвы» наводит на нехорошие ассоциации, господа! Может, моя ненаглядная начальница – реинкарнация Джека Потрошителя и в холодильнике хранит куски трупов своих несчастных жертв, чтобы потом, любуясь ими, тайно удовлетворять свои маниакальные потребности?! Ужас, саспенс!
Я просто приклеилась к стене и не смела сделать ни шагу. Мне показалось, что под столом у Мокриды я вижу окровавленный топор.
Ее точеное лицо приняло самое недовольное выражение на свете. Никогда не встречала существа, так умеющего выражать свое недовольство.
– В чем дело? – холодно осведомилась Мокрица. – Почему вы еще здесь, Ю-ли-я?
Когда она произносит мое имя по слогам, все, жди шаровой молнии в лоб. Я пошатнулась и промямлила:
– Простите, уже иду.
Кое-как я выскочила за дверь, спотыкаясь на высоких каблуках. Доскакала, как хромая ворона, до своего рабочего стола и рухнула в вертящееся кресло (лучше бы уж оно не вертелось, у меня скоро будет расстройство вестибулярного аппарата!). Флоренс меня не заметила – она увлеченно разговаривала с кем-то по своему магическому кристаллу на непонятном мне языке. Кстати, он был похож на греческий, но, возможно, я ошибаюсь и это не греческий, а армянский. Юля, Юля, опомнись, приди в себя и приведи мозги в порядок!
Я посчитала, что одна-две минуты ничего в судьбе Мокриды Прайс не решат, и дала Флоренс спокойно договорить. Сама же в это время совершила беспрецедентный акт бунта против засилья гламура в корпорации «Медиум»: скинула модельные туфли и надела вожделенные «рибоки». Плевать, как на это посмотрит Мокрида! Будет меня доставать, я на нее порчу наведу.
Флоренс меж тем вернула кристалл в ячейку астральной подзарядки и посмотрела на меня:
– Есть новые задания от Мокриды?
– Она сказала, что на сегодня все текущие дела можно забросить и следует готовиться к чему-то, только она не пояснила к чему. Тебе велено достать… мм… жертвы из холодильника. Вот. Что все это означает, я не могу знать. Может быть, ты просветишь меня, Флой?
Та прижала ладони к щекам. В глазах ее стояла паника.
– Святая Вальпурга, как я могла забыть! Но это из-за болезни Джессики, я совсем голову потеряла…
– Флой, объясни мне наконец!
– Сегодня День Благодарения!
– Шутишь?! День Благодарения отмечают американцы, и, по-моему, совсем не в это время.
– При чем здесь американцы?! Это День ведьмовского Благодарения. Чувствуешь разницу? В этот день ведьмы благодарят свою высшую покровительницу – Лунную богиню – за дарованное им Ремесло. И приносят жертвы, конечно.
– Человеческие?
– Юля, ты головой повредилась? Ведьмыникогда не приносили человеческие жертвы, это запрещено. Человеческие жертвы приносили и до сих пор приносят маги.
Слово «маги» Флоренс произнесла с нескрываемым отвращением.
– Идем со мной, – сказала Флоренс. – Ты мне поможешь.
И я пошла.
Оказывается, на нашем тринадцатом этаже есть немало интересных местечек и закоулков. И хотя я работаю на Мокриду уже порядочный срок, у меня все не хватало времени эти закоулки изучить. В одном из таких закоулков стоял огромный квадратный холодильник «Шарп» с блестящими хромированными ручками. В него можно было целиком засунуть небольшую корову, а еще он напоминал космический корабль типа «пепелац».
Интересно, какие жертвенные яства этот «пепелац» хранит?
Флоренс набрала на кодовом замке нужный шифр, и дверь холодильника с шипением отворилась. Нас обдало клубами морозного пара. Я на минуту почувствовала себя в Арктике. Брр-р!
– Вот они, – с некоторым благоговением в голосе сказала Флоренс и вытащила из холодильника-монстра большую коробку, украшенную бумажной розой.
– Держи, – протянула она мне коробку. – Смотри не урони, а то все расколется.
– Это что, елочные игрушки? – удивилась я.
– Сейчас увидишь, что это за игрушки.
Она захлопнула дверцу холодильника и забрала у меня коробку.
– Идем, – коротко сказала Флоренс.
В приемной мы распаковали сей таинственный артефакт. И что же?! Коробка оказалась доверху наполненной всякими шоколадными фигурками! Здесь были шоколадные зайчики и белочки, ежики с глазурью, медведики со взбитыми сливками на выпуклых носиках. Прелесть просто!
– Это и есть жертвы, которые предложат Лунной богине? – спросила я.
– Ну разумеется, – сказала Флоренс. – Времена, когда богине приносили в жертву настоящих животных, канули в прошлое. Мы, ведьмы, как никто заботимся о сохранении окружающей среды.
– Кстати, Флоренс, все хотела у тебя спросить: какого уровня ты ведьма?
Флоренс несколько растерянно улыбнулась:
– Я никогда не задумывалась над своим уровнем. Так колдую помаленьку. А что?
– Да так. Просто удивляюсь, откуда ты берешь силы терпеть Мокриду и работать на нее. Без волшебства здесь явно не обошлось.
Флоренс рассмеялась.
– Наверное, я слишком ленивый человек, чтобы лезть во всякие склоки, – сказала она. – Ладно, довольно разговоров.
Мы отнесли шоколадные жертвы в приемную. Мокрица из своего кабинета пока не появлялась.
– Церемония Благодарения начнется ровно в полдень. Но мы должны отправиться в храм Дианы раньше Мокриды, чтобы все там подготовить.
– Расставим по периметру храма шоколадных зайцев? Кстати, Флой, ты никогда не думала, что от шоколадных жертв у богини начнется аллергия?
– Юля, как ты можешь!!! Считай, что я тебя не слышала.
– Я просто пошутила.
– Ты пошутила, а богиня может прогневаться. И тогда Удача отвернется от «Медиума». Ты что, враг сама себе?
– Нет, себе я самый большой и бескорыстный друг, – рассмеялась я. – Флой, извини. Я действительно иногда болтаю глупости.
Помимо коробки с шоколадными «жертвами» нам пришлось прихватить из приемной четыре пачки алых свечей, рулон парчовой ткани и жертвенную чашу из чистого золота, увесистую, как кулак боксера.
Мы пришли к дверям храма без трех минут десять. У его резных дверей стояли две охранницы с копьями в руках. Облаченные во все белое, они производили потрясающее впечатление. Они молча открыли перед нами врата храма.
– Этот храм Дианы почти в точности копирует архитектуру храма Артемиды Эфесской, – шепотом сказала Флоренс. – Конечно, наш храм во много раз меньше, но он не менее прекрасен.
Я не могла с ней не согласиться. Этот храм словно выплыл из моих снов о самом прекрасном и несбыточном. Настенные росписи изображали сцены из жизни Артемиды-Дианы; резные колонны обвивали цветы, сделанные из золота и драгоценных камней. На занавесах и гобеленах были вытканы колдовские знаки и знаки зодиака. Но самым главным был конечно же алтарь. Он потрясал красотой и величием. Резной, инкрустированный рубинами, сапфирами и изумрудами алтарь, несмотря на свою массивность, словно бы парил над землей. Возможно, этот эффект достигался за счет водруженной на алтарь статуи Дианы. Вечная девственница и прекрасная охотница была изваяна настолько достоверно, что казалась живой. Казалось, мраморная грудь дышит, а подол короткой охотничьей туники развевается…
– Статую Дианы изваял великий скульптор, – шепотом продолжала меня просвещать Флоренс. – Но имя его, к несчастью, затерялось в веках.
– А разве это древняя статуя? Мне показалось, что она, как бы это выразиться поточнее, из современных материалов.
– Нет, этой статуе более пятисот лет. Раньше она стояла в пантеоне Дворца Ремесла, но когда была основана корпорация «Медиум» и отстроено это здание, тогдашние владычицы дворца подарили статую «Медиуму».
– Роскошный подарок.
– Да, потому что эта статуя чудотворная.
– То есть?
– Если искренне ей молиться, она оживает и исполняет любое твое желание:
– Серьезно?
– Серьезно.
– Нет, Флой, скажи, ты действительно веришь в существование Дианы, в оживающую статую?.. Мы же в двадцать первом веке живем, какие тут богини?!
– Не кощунствуй, Юля, – внезапно построжев, сказала Флоренс. – Не искушай мою веру. Я очень часто видела чудеса от этой статуи и получала просимое мной. Да и любой член Федерации язычников или Церкви Всех Миров скажет тебе, что богиня существует и помогает молящимся ей.
– Кошмар! В существование святой Вальпурги я еще могу поверить, да, жила такая. Но Диана? Это же миф.
– В мифах больше правды, чем ты думаешь. – Флоренс ухитрялась расстилать на алтаре парчу, возжигать на жертвеннике благовония и разговаривать со мной одновременно. Вот что значит настоящая секретарская выучка!
Мы достаточно оперативно подготовили все к предстоящему молению. Я уже хотела было направиться к выходу из храма, но Флой вопросом остановила меня:
– Ты куда?
– В приемную. Мы же все вроде бы сделали.
Флоренс всплеснула руками:
– Иногда я поражаюсь твоей наивности, Юля.
– А что такое?
– Мы должны участвовать в молении, так?
– Ну вроде. Хотя такой атеистке, как я, на молении делать нечего.
– Ты заблуждаешься и насчет атеизма, и насчет всего остального. Пока не пробило полдень, мы должны облачиться в ритуальные одежды.
– Это как?
– Идем, я покажу.
Флоренс подошла к стене, украшенной причудливой резьбой, и нажала на полураспустившийся бутон мраморной розы. Стена медленно отъехала в сторону, за ней открылся довольно длинный коридор, освещенный небольшими люстрами. Пол коридора устилала ковровая дорожка неприметной расцветки.
– Что это? – спросила я.
– Монастырь, – совершенно серьезно ответила Флоренс.
ГЛАВА 10
«Монастырь», – сказала Флоренс, и это вызвало у меня приступ нервного смеха. Я не переставала поражаться тому, что имеется в корпорации «Медиум». Интересно, может, корпорация владеет еще и международной космической станцией и (по мелочи) околоземным спутником? С них станется…
– Ты меня разыгрываешь, Флой? – улыбнулась я. – Только монастыря здесь и не хватало! Слушай, может, он мужской? Было бы интересно посмотреть на молоденьких монахов!
– Юля, ты неисправима. Идем. По дороге я тебе все объясню.
– А дорога будет долгой?
– Достаточной для того, чтобы развеять все твои возмутительные мысли.
– Вот даже как!
– Да уж.
Мы вошли в коридор. Флоренс нашла на стене коридора что-то напоминающее кнопку и нажала на нее. Стена за нашими спинами вернулась на место, отрезав нас от храма и всего мира. Я на миг испытала приступ клаустрофобии. Ну вот не люблю я лифты и длинные, уводящие в бесконечность коридоры! Еще со времени своей жизни в Щедром не люблю.
Конечно, Флоренс я не показала своей легкой паники. Ещё чего! Чтобы она сочла меня трусливой недалекой ведьмой, не способной ни на что простушкой! Я сумела уйти от цветка-выползня, сумею и здесь справиться. В конце концов, надо уметь держать свои страхи в узде.
– И где же твой монастырь? – спросила я Флоренс, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.
Мы уже отшагали с десяток метров, ничего в окружающем нас интерьере не менялось (полусумрак, ковер под ногами, кремовые стены коридора и простенькие люстры на потолке), и я подумала, что пора задать вопрос и получить объяснения.
– Монастырь находится здесь. Во всяком случае, сегодня.
– Как это понимать – «во всяком случае, сегодня»?
– Сейчас объясню. Во-первых, я расскажу тебе о самом монастыре. Кто знает, может, со временем ты захочешь примкнуть к рядам его священных дев.
– Ну этого точно не будет, я хочу замуж и кучу детей. Прости, что я тебя перебила. Я внимательно слушаю тебя, Флоренс.
– Итак, – начала моя напарница учительским тоном. – Монастырь Сестер святой Вальпурги был основан в тысяча восемьсот двадцать пятом году несколькими женщинами, у которых были необычайно сильны паранормальные способности. При этом ведьмами в истинном значении этого слова они не были. Эти женщины – история не сохранила для нас их имена – поклонялись не Единому Богу, которому весь мир привык присваивать мужское обличье, а Богине-Матери. По учению этих женщин именно Богиня-Мать заселила Землю-Гею растениями и животными. Богиня-Мать участвовала и в создании человека и даровала человеческой душе извечное стремление к прекрасному. Люди античности почитали Богиню-Мать в лице Артемиды, или Дианы, хотя уже тогда никто не постигал истинных основ культа. Когда же начались Средние века культ Богини-Матери, разумеется, был запрещен, а тех, кто был причастен хоть немного к этому культу, объявляли служителями дьявола. Точнее, служительницами. Ты ведь знаешь, чем знамениты Средние века.
– Массовым уничтожением ведьм, которые и ведьмами-то не были, и вечным страхом перед дьяволом.
– Верно. Тем, кто хранил верность Богине-Матери, пришлось скрываться и таить свою веру. Однако главное было сделано.
– Что именно?
– Верующие сохранили так называемые Свитки Богини-Матери, в которых излагалось учение со всеми его тайнами и культами. И за это Богиня-Мать помогла им.
Мы шагали по коридору, а он все не кончался и не менялся. Я начала подумывать, что без колдовства здесь не обошлось. Так расширить пространство можно только за счет весьма сильных заклинаний. Неужели я столкнулась с еще одной загадкой корпорации «Медиум»? Похоже, что так. А Флоренс продолжала:
– В эпоху Возрождения и Новое время, когда угроза быть истребленными уже не так нависала над ведьмами и другими почитательницами Богини-Матери, культ получил новое развитие и новых сторонников. Многие художники и поэты своими произведениями поклонялись вечной женственности прекрасной и мудрой богини.
– Ну да, – недоверчиво протянула я. – Почему же об этом ничего не известно сейчас?
– Потому что сторонники культа зашифровывали свое поклонение Богине-Матери от случайных и тем более враждебных глаз. Ты знаешь, что Шекспир, к примеру, был адептом культа Богини-Матери?
– В первый раз слышу. Нет, ты серьезно?
– Конечно, серьезно. Я читала об этом в одном исследовании, уже современном. Там говорится, что «Ромео и Джульетта» – это произведение, в котором Шекспир отразил единство мужского и женского начал в Космосе, единство Творца и Богини-Матери.
– То есть под образом Ромео подразумевается Бог, а под образом Джульетты…
– Да, ты верно мыслишь. Джульетта – это вечно юная и прекрасная Богиня-Мать.
– Но тогда почему же они погибают в конце трагедии?
– Юля, разве ты не знаешь, что губит богов? Людское неверие, людские грехи. Ромео и Джульетта погибли из-за людской ненависти. Как гибли почитатели богини во все века.
– А «Макбет»?
– Что «Макбет»?
– Как можно проанализировать «Макбета» с точки зрения существования Богини-Матери?
– Не знаю. Юлька, прекрати смеяться! Я ведь серьезно!
– Ладно, извини. Просто я родилась атеисткой.
– Ты родилась ведьмой, а ведьма и атеизм несовместимы. Пересмотри свою жизненную позицию, и тебе станет намного интереснее жить. Уж поверь.
– Поверю. Но где же твой монастырь?
– Сейчас, уже близко.
И действительно. Коридор вдруг вильнул куда-то в сторону, ковровая дорожка кончилась, да и вообще мраморный пол превратился в утоптанную проселочную дорогу. Стены пропали. Вместо них вокруг нас расстилался пейзаж – бесконечные, уходящие к горизонту поля, заросшие спелой пшеницей, и закатное солнце, посылающее миру прощальные лучи.
– Как это может быть? – шепотом спросила я у Флоренс.
– Для тех, кто верит, нет ничего невозможного.
– А это обязательно – верить в кого-то?
– Обязательно просто верить.
– Флоренс, это слишком философично.
– Перестань ерничать, Юля. Я говорю совершенно нормальные вещи. Надеюсь, ты считаешь меня нормальной?
– Да, конечно.
– Значит, и то, что я говорю, – нормально. Логично?
– Логично.
– Вот так-то. А мы почти пришли.
И действительно, пейзаж, включающий в себя бесконечные поля, изменился. Теперь мы шли по дну высохшей реки (во всяком случае, мне так показалось), под ногами хрустела галька, а справа и слева возвышались неприветливые серые утесы. Но кончились и они. И когда мы оказались на открытом месте, то первое, что я увидела, – старинный замок, сложенный из какого-то белого камня. Точнее, комплекс замков – они лепились друг к другу, как лепятся к скале ласточкины гнезда.
– Это и есть монастырь Сестер святой Вальпурги, – сказала Флоренс. – Поспешим, нас ждут.
Мы пошли быстрым шагом, но и тут я не удержалась от вопроса:
– Ты что-то говорила о том, что этот монастырь и вообще это пространство… несколько необычно.
– Да, верно, – выдохнула Флоренс. – Видишь ли, это все так называемое блуждающее пространство.
– То есть как это – блуждающее?
– Это пространство, лишенное координатной стабильности. Оно не возникло само по себе. Его создали те, кто умеет повелевать пространством и временем.
– Ведьмы?
– Точно. Блуждающее пространство и все, что в нем находится, не подчиняется обычным земным законам. Именно поэтому здесь и возник монастырь – как знак благодарности ведьм за дарованную им Силу.
– Но ведьмы и монастырь… Это несовместимо!
– Совместимо, когда объект культа один и тот же. Ведьмы почитают святую Вальпургу, монастырь носит ее имя. Ведьмы молятся Богине-Матери, или Лунной богине, то же и в монастыре…
– Но кто живет в монастыре?
– Монахини.
– Ведьмы?
– Необязательно. Просто женщины, посвятившие себя служению Богине-Матери. И к тому же не боящиеся блуждающего пространства.
– А что, его надо бояться?
– Да нет, к нему привыкаешь. Надо просто держать ухо востро, потому что неизвестно, куда и когда пространство будет блуждать.
– А, понятно.
– Ничего тебе не понятно, – усмехнулась Флоренс. – Ладно, разберешься по ходу дела.
У блуждающего пространства были свои парадоксы. Только что мы были от монастыря в доброй сотне метров, а в следующее мгновение Флоренс, взяв меня за руку, уже входила под арку распахнутых ворот монастыря.
– Я не успеваю удивляться, – сказала я Флоренс.
– И немудрено, – ответила моя напарница. – Я и сама всегда удивляюсь, когда попадаю сюда.
Нас ждали. Я поняла это, когда мы, миновав ворота, вышли на небольшую площадь, посреди которой стояла на постаменте статуя святой Вальпурги. Около статуи собралось, вероятно, все население монастыря. Это были красивые женщины, не имеющие возраста, облаченные в одинаковые длинные белые платья и с одинаково распущенными по плечам волосами. Я невольно позавидовала их волосам – надо же, ни у кого не секутся и не висят клочьями, как у вашей покорной слуги. Интересно, чем монахини моют голову? Уж точно не «Пантином»!
Из толпы монахинь вышла женщина, чьи волосы украшал тонкий золотой ободок.
– Это настоятельница, – шепнула мне Флоренс и склонилась перед настоятельницей в поклоне.
Я последовала ее примеру, успев, однако, разглядеть что у настоятельницы потрясающая фигура. Интересно, занятия на тренажерах тоже входят в программу монастырской жизни? Иначе откуда такая стройность?
– Благословенны будьте, – сказала нам настоятельница.
– Благословенна будь, светлая мать, – торжественно ответила Флоренс.
– Все готово для предстоящего моления, – сказала настоятельница. – Омойтесь в водах веры и облачитесь в одежды почитания.
Ой! Ну вот не люблю я такого высокого стиля! Сказала бы просто: сполосните носы, девочки, и надевайте наряды, которые мы для вас припасли. Я чуть не засмеялась, еле-еле удержалась. И заметила, как настоятельница окинула меня оч-чень изучающим взглядом.
Две молоденькие монахини – одна шатенка, другая брюнетка – вызвались проводить нас в комнату для омовения и переодеваний. Флоренс это явно было не впервой, а вот я все вертела головой, рассматривая то великолепные фрески, то архитектурные изыски, превратившие камень в затейливое кружево. Здания монастыря казались нереальными, уходили из фокуса, не давали на себе сконцентрироваться. Это и есть парадокс блуждающего пространства?
Нас привели в довольно просторную комнату с вполне современной прозаической душевой кабиной.
– Флоренс, – позвала я свою напарницу, – если мы будем плескаться под душем, то точно опоздаем на ритуал принесения в жертву шоколадных мишек.
– Не опоздаем, – бросила Флоренс и принялась раздеваться.
Она не испытывала передо мной никакого стеснения, а я… Понимаете, я стеснялась своего хвоста. На работе я старалась спрятать его под платьем (все равно кончик торчал), дома заправляла в джинсы… Я понимала, что глупо стесняться, у самой Флоренс тоже был хвост, а вот поди ж ты…
– Раздевайся, что стоишь, – заторопила меня Флоренс. – И иди в душевую.
– А надо?
– Надо.
Я вздохнула и отправилась в душевую кабину. Там я повернула вентиль, и на меня хлынул…
Яблочный сок!!!
Только этого мне не хватало! Буду вся липкая и противная!
Я с визгом выскочила из душевой кабины.
– Что такое?! – возмутилась Флоренс.
– Я не моюсь яблочным соком, – твердо заявила я. – С меня хватит. Я яблочный сок терпеть не могу. Посмотри, у меня все волосы слиплись.
– Какая же ты неженка, Юля! – бросила Флоренс и сама направилась к кабине. – Ладно, будем считать, что обряд омовения ты прошла. Вытирайся и переодевайся.
– Во что?!
Флоренс обернулась, щелкнула пальцами… Одна из стен отъехала в сторону, оказавшись элементарной дверцей шкафа-купе. В шкафу на плечиках висели два платья. Абсолютно и бесповоротно белых.
– Я не уверена, что здесь есть мой размер, – пробубнила я, но все-таки одно платье из шкафа достала.
Какой нежный шелк!
Как приятно он льнет к обиженному яблочным соком телу!
Надев ритуальное платье, я почувствовала, что со мной произошло нечто. Будто я уже была не Юля Ветрова, девушка без царя в голове, а строгая жрица Лунной богини. Жрица, ведающая тайны и таинства.
– Теперь я понимаю, почему для омовения здесь использовали яблочный сок! – воскликнула я, надеясь, что Флоренс услышит меня за шумом душа.
Флоренс услышала и крикнула в ответ:
– И зачем же?
– Яблоки… Яблоки – это плоды, обладающие магической силой. В это всегда верили ведьмы. А еще считалось, что яблоневые сады выращивали древние богини, самые почитаемые. В древних трактатах говорится, что яблоки – плод, дающий вечную жизнь. Верно?
– Верно. – Флоренс уже вышла из душевой кабины и принялась вытираться большим махровым полотенцем. – Игры с яблоками и гадания по яблокам были частью кельтско-друидского праздника урожая, который теперь отмечается как великий шабаш Самгейн. А яблочный сидр в Англии называли ведьмино пиво. Гадая по яблокам, можно узнать, кто станет твоим супругом, а еще яблоки считаются плодами, притягивающими любовь.
– Все это замечательно, но мыться яблочным соком… по меньшей мере странно.
– Юля, просто ты не придерживаешься старинных традиций.
– А ты придерживаешься?
– Стараюсь.
Флоренс надела на себя платье, такое же, как у меня. Распустила по плечам слегка влажные волосы, внимательно осмотрела себя в зеркало, потом кинула придирчивый взгляд на меня и наконец сказала:
– Идем.
Мы вышли из комнаты, и я увидела, что пространство изменилось. Раньше здесь не было этого зала, точно!
В полукруглом зале, освещенном большой люстрой, собралось, по-видимому, все население монастыря Сестер святой Вальпурги. Я жадно всматривалась в их лица, я видела перед собой удивительных женщин. Браку, мужчинам, детям и прочим радостям семейной жизни они предпочли служение Богине-Матери и святой Вальпурге. Я не понимала почему. Можно быть ведьмой и при этом матерью, можно быть ведьмой и при этом любящей женой, но быть ведьмой и монахиней?! А в том, что передо мной стоят великие ведьмы, я не сомневалась – слишком ощутима была сила, исходящая от них. Я поняла, что меня с моей сомнительной волшбой заткнет за пояс любая из насельниц монастыря.
– Радуйтесь, сестры! – сказала монахиням Флоренс и поклонилась.
– Радуйся, сестра! – хором ответили они Флоренс. Та ощутимо толкнула меня локтем в бок:
– Поприветствуй сестер!
– А… да… Радуйтесь, сестры!
– Радуйся, сестра! – сказали мне.
У каждой из монахинь в руках было по румяному яблоку и по свече желтого воска. Каждая была облачена в такой же, как на нас, шелковый балахон. Смотрелось это впечатляюще.
Нам с Флоренс тоже дали по яблоку (по-моему, это была воспетая Буниным антоновка) и по желтой свече. У меня слегка закружилась голова от переплетения ароматов яблок и свечного воска.
– Идемте, сестры, – сказала настоятельница. Теперь на ее голове красовалась лучистая диадема из янтаря. Я вспомнила, что в учении о магии камней янтарь считается камнем, помогающим женщинам во всех их делах, оберегающим от проклятия и дурного глаза… Я залюбовалась было диадемой, но тут Флоренс потянула меня за рукав:
– Ты меня разыгрываешь, Флой? – улыбнулась я. – Только монастыря здесь и не хватало! Слушай, может, он мужской? Было бы интересно посмотреть на молоденьких монахов!
– Юля, ты неисправима. Идем. По дороге я тебе все объясню.
– А дорога будет долгой?
– Достаточной для того, чтобы развеять все твои возмутительные мысли.
– Вот даже как!
– Да уж.
Мы вошли в коридор. Флоренс нашла на стене коридора что-то напоминающее кнопку и нажала на нее. Стена за нашими спинами вернулась на место, отрезав нас от храма и всего мира. Я на миг испытала приступ клаустрофобии. Ну вот не люблю я лифты и длинные, уводящие в бесконечность коридоры! Еще со времени своей жизни в Щедром не люблю.
Конечно, Флоренс я не показала своей легкой паники. Ещё чего! Чтобы она сочла меня трусливой недалекой ведьмой, не способной ни на что простушкой! Я сумела уйти от цветка-выползня, сумею и здесь справиться. В конце концов, надо уметь держать свои страхи в узде.
– И где же твой монастырь? – спросила я Флоренс, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал.
Мы уже отшагали с десяток метров, ничего в окружающем нас интерьере не менялось (полусумрак, ковер под ногами, кремовые стены коридора и простенькие люстры на потолке), и я подумала, что пора задать вопрос и получить объяснения.
– Монастырь находится здесь. Во всяком случае, сегодня.
– Как это понимать – «во всяком случае, сегодня»?
– Сейчас объясню. Во-первых, я расскажу тебе о самом монастыре. Кто знает, может, со временем ты захочешь примкнуть к рядам его священных дев.
– Ну этого точно не будет, я хочу замуж и кучу детей. Прости, что я тебя перебила. Я внимательно слушаю тебя, Флоренс.
– Итак, – начала моя напарница учительским тоном. – Монастырь Сестер святой Вальпурги был основан в тысяча восемьсот двадцать пятом году несколькими женщинами, у которых были необычайно сильны паранормальные способности. При этом ведьмами в истинном значении этого слова они не были. Эти женщины – история не сохранила для нас их имена – поклонялись не Единому Богу, которому весь мир привык присваивать мужское обличье, а Богине-Матери. По учению этих женщин именно Богиня-Мать заселила Землю-Гею растениями и животными. Богиня-Мать участвовала и в создании человека и даровала человеческой душе извечное стремление к прекрасному. Люди античности почитали Богиню-Мать в лице Артемиды, или Дианы, хотя уже тогда никто не постигал истинных основ культа. Когда же начались Средние века культ Богини-Матери, разумеется, был запрещен, а тех, кто был причастен хоть немного к этому культу, объявляли служителями дьявола. Точнее, служительницами. Ты ведь знаешь, чем знамениты Средние века.
– Массовым уничтожением ведьм, которые и ведьмами-то не были, и вечным страхом перед дьяволом.
– Верно. Тем, кто хранил верность Богине-Матери, пришлось скрываться и таить свою веру. Однако главное было сделано.
– Что именно?
– Верующие сохранили так называемые Свитки Богини-Матери, в которых излагалось учение со всеми его тайнами и культами. И за это Богиня-Мать помогла им.
Мы шагали по коридору, а он все не кончался и не менялся. Я начала подумывать, что без колдовства здесь не обошлось. Так расширить пространство можно только за счет весьма сильных заклинаний. Неужели я столкнулась с еще одной загадкой корпорации «Медиум»? Похоже, что так. А Флоренс продолжала:
– В эпоху Возрождения и Новое время, когда угроза быть истребленными уже не так нависала над ведьмами и другими почитательницами Богини-Матери, культ получил новое развитие и новых сторонников. Многие художники и поэты своими произведениями поклонялись вечной женственности прекрасной и мудрой богини.
– Ну да, – недоверчиво протянула я. – Почему же об этом ничего не известно сейчас?
– Потому что сторонники культа зашифровывали свое поклонение Богине-Матери от случайных и тем более враждебных глаз. Ты знаешь, что Шекспир, к примеру, был адептом культа Богини-Матери?
– В первый раз слышу. Нет, ты серьезно?
– Конечно, серьезно. Я читала об этом в одном исследовании, уже современном. Там говорится, что «Ромео и Джульетта» – это произведение, в котором Шекспир отразил единство мужского и женского начал в Космосе, единство Творца и Богини-Матери.
– То есть под образом Ромео подразумевается Бог, а под образом Джульетты…
– Да, ты верно мыслишь. Джульетта – это вечно юная и прекрасная Богиня-Мать.
– Но тогда почему же они погибают в конце трагедии?
– Юля, разве ты не знаешь, что губит богов? Людское неверие, людские грехи. Ромео и Джульетта погибли из-за людской ненависти. Как гибли почитатели богини во все века.
– А «Макбет»?
– Что «Макбет»?
– Как можно проанализировать «Макбета» с точки зрения существования Богини-Матери?
– Не знаю. Юлька, прекрати смеяться! Я ведь серьезно!
– Ладно, извини. Просто я родилась атеисткой.
– Ты родилась ведьмой, а ведьма и атеизм несовместимы. Пересмотри свою жизненную позицию, и тебе станет намного интереснее жить. Уж поверь.
– Поверю. Но где же твой монастырь?
– Сейчас, уже близко.
И действительно. Коридор вдруг вильнул куда-то в сторону, ковровая дорожка кончилась, да и вообще мраморный пол превратился в утоптанную проселочную дорогу. Стены пропали. Вместо них вокруг нас расстилался пейзаж – бесконечные, уходящие к горизонту поля, заросшие спелой пшеницей, и закатное солнце, посылающее миру прощальные лучи.
– Как это может быть? – шепотом спросила я у Флоренс.
– Для тех, кто верит, нет ничего невозможного.
– А это обязательно – верить в кого-то?
– Обязательно просто верить.
– Флоренс, это слишком философично.
– Перестань ерничать, Юля. Я говорю совершенно нормальные вещи. Надеюсь, ты считаешь меня нормальной?
– Да, конечно.
– Значит, и то, что я говорю, – нормально. Логично?
– Логично.
– Вот так-то. А мы почти пришли.
И действительно, пейзаж, включающий в себя бесконечные поля, изменился. Теперь мы шли по дну высохшей реки (во всяком случае, мне так показалось), под ногами хрустела галька, а справа и слева возвышались неприветливые серые утесы. Но кончились и они. И когда мы оказались на открытом месте, то первое, что я увидела, – старинный замок, сложенный из какого-то белого камня. Точнее, комплекс замков – они лепились друг к другу, как лепятся к скале ласточкины гнезда.
– Это и есть монастырь Сестер святой Вальпурги, – сказала Флоренс. – Поспешим, нас ждут.
Мы пошли быстрым шагом, но и тут я не удержалась от вопроса:
– Ты что-то говорила о том, что этот монастырь и вообще это пространство… несколько необычно.
– Да, верно, – выдохнула Флоренс. – Видишь ли, это все так называемое блуждающее пространство.
– То есть как это – блуждающее?
– Это пространство, лишенное координатной стабильности. Оно не возникло само по себе. Его создали те, кто умеет повелевать пространством и временем.
– Ведьмы?
– Точно. Блуждающее пространство и все, что в нем находится, не подчиняется обычным земным законам. Именно поэтому здесь и возник монастырь – как знак благодарности ведьм за дарованную им Силу.
– Но ведьмы и монастырь… Это несовместимо!
– Совместимо, когда объект культа один и тот же. Ведьмы почитают святую Вальпургу, монастырь носит ее имя. Ведьмы молятся Богине-Матери, или Лунной богине, то же и в монастыре…
– Но кто живет в монастыре?
– Монахини.
– Ведьмы?
– Необязательно. Просто женщины, посвятившие себя служению Богине-Матери. И к тому же не боящиеся блуждающего пространства.
– А что, его надо бояться?
– Да нет, к нему привыкаешь. Надо просто держать ухо востро, потому что неизвестно, куда и когда пространство будет блуждать.
– А, понятно.
– Ничего тебе не понятно, – усмехнулась Флоренс. – Ладно, разберешься по ходу дела.
У блуждающего пространства были свои парадоксы. Только что мы были от монастыря в доброй сотне метров, а в следующее мгновение Флоренс, взяв меня за руку, уже входила под арку распахнутых ворот монастыря.
– Я не успеваю удивляться, – сказала я Флоренс.
– И немудрено, – ответила моя напарница. – Я и сама всегда удивляюсь, когда попадаю сюда.
Нас ждали. Я поняла это, когда мы, миновав ворота, вышли на небольшую площадь, посреди которой стояла на постаменте статуя святой Вальпурги. Около статуи собралось, вероятно, все население монастыря. Это были красивые женщины, не имеющие возраста, облаченные в одинаковые длинные белые платья и с одинаково распущенными по плечам волосами. Я невольно позавидовала их волосам – надо же, ни у кого не секутся и не висят клочьями, как у вашей покорной слуги. Интересно, чем монахини моют голову? Уж точно не «Пантином»!
Из толпы монахинь вышла женщина, чьи волосы украшал тонкий золотой ободок.
– Это настоятельница, – шепнула мне Флоренс и склонилась перед настоятельницей в поклоне.
Я последовала ее примеру, успев, однако, разглядеть что у настоятельницы потрясающая фигура. Интересно, занятия на тренажерах тоже входят в программу монастырской жизни? Иначе откуда такая стройность?
– Благословенны будьте, – сказала нам настоятельница.
– Благословенна будь, светлая мать, – торжественно ответила Флоренс.
– Все готово для предстоящего моления, – сказала настоятельница. – Омойтесь в водах веры и облачитесь в одежды почитания.
Ой! Ну вот не люблю я такого высокого стиля! Сказала бы просто: сполосните носы, девочки, и надевайте наряды, которые мы для вас припасли. Я чуть не засмеялась, еле-еле удержалась. И заметила, как настоятельница окинула меня оч-чень изучающим взглядом.
Две молоденькие монахини – одна шатенка, другая брюнетка – вызвались проводить нас в комнату для омовения и переодеваний. Флоренс это явно было не впервой, а вот я все вертела головой, рассматривая то великолепные фрески, то архитектурные изыски, превратившие камень в затейливое кружево. Здания монастыря казались нереальными, уходили из фокуса, не давали на себе сконцентрироваться. Это и есть парадокс блуждающего пространства?
Нас привели в довольно просторную комнату с вполне современной прозаической душевой кабиной.
– Флоренс, – позвала я свою напарницу, – если мы будем плескаться под душем, то точно опоздаем на ритуал принесения в жертву шоколадных мишек.
– Не опоздаем, – бросила Флоренс и принялась раздеваться.
Она не испытывала передо мной никакого стеснения, а я… Понимаете, я стеснялась своего хвоста. На работе я старалась спрятать его под платьем (все равно кончик торчал), дома заправляла в джинсы… Я понимала, что глупо стесняться, у самой Флоренс тоже был хвост, а вот поди ж ты…
– Раздевайся, что стоишь, – заторопила меня Флоренс. – И иди в душевую.
– А надо?
– Надо.
Я вздохнула и отправилась в душевую кабину. Там я повернула вентиль, и на меня хлынул…
Яблочный сок!!!
Только этого мне не хватало! Буду вся липкая и противная!
Я с визгом выскочила из душевой кабины.
– Что такое?! – возмутилась Флоренс.
– Я не моюсь яблочным соком, – твердо заявила я. – С меня хватит. Я яблочный сок терпеть не могу. Посмотри, у меня все волосы слиплись.
– Какая же ты неженка, Юля! – бросила Флоренс и сама направилась к кабине. – Ладно, будем считать, что обряд омовения ты прошла. Вытирайся и переодевайся.
– Во что?!
Флоренс обернулась, щелкнула пальцами… Одна из стен отъехала в сторону, оказавшись элементарной дверцей шкафа-купе. В шкафу на плечиках висели два платья. Абсолютно и бесповоротно белых.
– Я не уверена, что здесь есть мой размер, – пробубнила я, но все-таки одно платье из шкафа достала.
Какой нежный шелк!
Как приятно он льнет к обиженному яблочным соком телу!
Надев ритуальное платье, я почувствовала, что со мной произошло нечто. Будто я уже была не Юля Ветрова, девушка без царя в голове, а строгая жрица Лунной богини. Жрица, ведающая тайны и таинства.
– Теперь я понимаю, почему для омовения здесь использовали яблочный сок! – воскликнула я, надеясь, что Флоренс услышит меня за шумом душа.
Флоренс услышала и крикнула в ответ:
– И зачем же?
– Яблоки… Яблоки – это плоды, обладающие магической силой. В это всегда верили ведьмы. А еще считалось, что яблоневые сады выращивали древние богини, самые почитаемые. В древних трактатах говорится, что яблоки – плод, дающий вечную жизнь. Верно?
– Верно. – Флоренс уже вышла из душевой кабины и принялась вытираться большим махровым полотенцем. – Игры с яблоками и гадания по яблокам были частью кельтско-друидского праздника урожая, который теперь отмечается как великий шабаш Самгейн. А яблочный сидр в Англии называли ведьмино пиво. Гадая по яблокам, можно узнать, кто станет твоим супругом, а еще яблоки считаются плодами, притягивающими любовь.
– Все это замечательно, но мыться яблочным соком… по меньшей мере странно.
– Юля, просто ты не придерживаешься старинных традиций.
– А ты придерживаешься?
– Стараюсь.
Флоренс надела на себя платье, такое же, как у меня. Распустила по плечам слегка влажные волосы, внимательно осмотрела себя в зеркало, потом кинула придирчивый взгляд на меня и наконец сказала:
– Идем.
Мы вышли из комнаты, и я увидела, что пространство изменилось. Раньше здесь не было этого зала, точно!
В полукруглом зале, освещенном большой люстрой, собралось, по-видимому, все население монастыря Сестер святой Вальпурги. Я жадно всматривалась в их лица, я видела перед собой удивительных женщин. Браку, мужчинам, детям и прочим радостям семейной жизни они предпочли служение Богине-Матери и святой Вальпурге. Я не понимала почему. Можно быть ведьмой и при этом матерью, можно быть ведьмой и при этом любящей женой, но быть ведьмой и монахиней?! А в том, что передо мной стоят великие ведьмы, я не сомневалась – слишком ощутима была сила, исходящая от них. Я поняла, что меня с моей сомнительной волшбой заткнет за пояс любая из насельниц монастыря.
– Радуйтесь, сестры! – сказала монахиням Флоренс и поклонилась.
– Радуйся, сестра! – хором ответили они Флоренс. Та ощутимо толкнула меня локтем в бок:
– Поприветствуй сестер!
– А… да… Радуйтесь, сестры!
– Радуйся, сестра! – сказали мне.
У каждой из монахинь в руках было по румяному яблоку и по свече желтого воска. Каждая была облачена в такой же, как на нас, шелковый балахон. Смотрелось это впечатляюще.
Нам с Флоренс тоже дали по яблоку (по-моему, это была воспетая Буниным антоновка) и по желтой свече. У меня слегка закружилась голова от переплетения ароматов яблок и свечного воска.
– Идемте, сестры, – сказала настоятельница. Теперь на ее голове красовалась лучистая диадема из янтаря. Я вспомнила, что в учении о магии камней янтарь считается камнем, помогающим женщинам во всех их делах, оберегающим от проклятия и дурного глаза… Я залюбовалась было диадемой, но тут Флоренс потянула меня за рукав: