Первухина Надежда. Ведьма носит Reebok

   – Совершенно серьезно, мессир.
   – Я благодарен вам, – помолчав, сказал Герцог. – Но Дарье я об этом не скажу. Незачем ее тревожить в такой день. Охрана Дворца будет предупреждена. И разумеется, Дарья будет праздновать Самгейн в Толедо, а не в Оро.
   – Радостно это слышать, мессир, – произнесла тетя. – Прошу вас, оберегайте Госпожу Ведьм.
   – Я это и делаю, – сказал мессир Рупрехт. – Извините, ко мне пришли.
   И он отключил связь.
   Кристалл потускнел, а потом загорелся вновь.
   – Кто это? – удивилась я.
   – Сейчас узнаем. – Тетя сделала несколько пассов над кристаллом и воскликнула: – Изреки!
   И кристалл противным женским голоском изрек:
   – Примите кристалл-сообщение тарифной службы ОВС. Ваш баланс менее десяти ведьмобаксов. Информирование закончено.
   И снова кристалл стал простым хрустальным шаром.
   – Чтоб тебя… – ругнулась тетя. – С тех пор как ОВС ввела тарифы на пользование кристаллами, я себя чувствую какой-то нищенкой. Вечно помнить об этом балансе! Нуднятина!
   – Ну, тетя, вы же привыкли со временем к мобильному телефону. А поначалу тоже чуть его не расплавили.
   – Ладно, – засмеялась тетя. – Ничто нам не омрачит радостного ожидания. Госпожа Ведьм рожает! У нее будет удивительное дитя, я просто убеждена в этом. Идемте в столовую. Я угощу вас чем-нибудь покрепче чая, девочки.
   И мы пошли.
   Я соорудила за двадцать минут пару простеньких салатов, тетя достала откуда-то из закромов бутылку шампанского «Дом Периньон». Мы радостно взвыли. «Дом Периньон» был тем, что нам с Флоренс давно не хватало.
   Когда бокалы были наполнены, тетушка провозгласила тост:
   – За Госпожу Ведьм и за благополучные роды!
   – Виват! – воскликнула я, а Флоренс улыбнулась удивительно светлой и ясной улыбкой.
   Мы прикончили «Дом Периньон» за какие-то четверть часа. И тут я поняла, что и пьяной не стала, и трезвой меня уже не назовешь. Хотелось ликера или бренди. Или еще чего-нибудь покрепче. Но я понимала, что тетя воспрепятствует моей тяге к алкоголю. Еще в Щедром я так напивалась, что дым из ушей шел. Это, конечно, не прибавляло мне ни обаяния, ни шарма. Тетя права.
   Но!!!
   Имею я шанс отдохнуть?
   Похоже, что не имею. Увы…
   Потому что Флоренс смотрит на меня таким взглядом…
   – Что случилось, Флой? – спросила я.
   – Это хорошо, – сказала она.
   – Что хорошо?
   – Что Госпожи Ведьм не будет в Оро. Значит, мы должны сосредоточиться на сохранении безопасности Мокриды Прайс.
   – Ох, опять ты об этом. Я уж расслабилась…
   – Расслабляться некогда, – построжела Флоренс. – Юля, я предлагаю вот что. Сейчас мы с тобой возвращаемся в «Медиум» и…
   – И?!
   – И ставим на тринадцатом этаже охранных демонов.
   – Флой, ты с ума сошла! Во-первых, ночь на дворе. Во-вторых, вызывать демонов – слишком долгое и нудное занятие. А в-третьих, Мокрида нас уволит, если учует хоть одного охранного демона.
   – Не учует.
   – Почему?
   – Ты прекрасно это знаешь. Мокрида… Она не очень сильная ведьма.
   – А, даже ты это признаешь! Я тебе сколько об этом говорила.
   – Это неважно, у нее масса других способностей, поверь.
   – Да, например, способность отравлять жизнь своим секретарям.
   – Юля, прошу тебя.
   – Ладно, все. Дай сосредоточиться. Сейчас я построю портал до «Медиума».
   – Погоди, детка, – осадила меня тетя. – Ты что, всерьез собралась совершить ночной визит в корпорацию?
   – Да, тетя. Иначе Флоренс просто изведется от беспокойства, вы же понимаете.
   – Изведусь, – комично подтвердила Флоренс.
   – Негодные девчонки, – проворчала тетя. – Лишили меня сна и покоя. Так и быть. Я сама сделаю портал. И отправлюсь с вами. Не спорить! Без такой опытной ведьмы, как я, вы просто не справитесь.
   Вот так и получилось, что тетя, Флоренс и я оказались на тринадцатом этаже корпорации «Медиум» глубокой ночью, когда Госпожа Ведьм рожала, а Мокрида Прайс, полагаю, сладко спала в постели со своим инкубом.
   – Осторожно, – прошептала Флоренс, когда мы вывалились из ментальной капсулы телепортации.
   – А что такое?
   – Здесь полным-полно датчиков движения и видеокамер. Не хотелось бы попасть на пленку и вызвать переполох.
   – Понятно. А ты не знаешь, как все это хозяйство отключить?
   – Знаю, но если отключу, появится охранник.
   – Демон?
   – Нет, человек.
   – Так, девочки, – сказала тетя. – Где у вас тут кабинет Мокриды?
   – Я вас проведу, – вызвалась Флоренс.
   – А датчики движения?
   – Невидимость, – сказала Флоренс.
   – Невидимость отнимает много сил, – засопротивлялась тетя.
   – Ничего, это только до кабинета Мокриды, – успокоила Флоренс, – в самом кабинете никакой сигнализации нет. Мокрида этого терпеть не может. Единственное что она позволила, – это кодовый замок. А я знаю код.
   Мы стали невидимыми для всех охранных систем и прошли в кабинет Мокриды. Тут я содрогнулась и тихо охнула: в кресле моей начальницы сидела очень бледная но вполне заметная ее копия!
   – Как это может быть? – шепотом спросила я у Флоренс.
   – Ментальное эхо, – спокойно отреагировала та. – Мокрида не очень сильная ведьма, но что касается духовной силы… Тут ей просто равных нет. Поэтому после себя она периодически оставляет таких вот призраков. Не волнуйтесь, призрак не причинит нам вреда.
   – А не полетит он докладывать Мокриде о том, что посреди ночи в ее кабинет ворвались две секретарши и одна высококвалифицированная ведьма?
   – Нет, – ответила Флоренс. И сказала призраку: – Исчезни.
   И призрак исчез.
   Мы сбросили невидимость. Нам требовалось немало сил в предстоящие часы. Тетя огляделась. В неверном лунном свете, проникающем через панорамное незанавешенное окно, кабинет Мокриды выглядел как-то ирреально.
   – Ладно, девочки, – потерла ладони тетя, и меж ее пальцев проскочили голубоватые разряды. – Где можно начертить пентакль?
   Мы отогнули к стене ковролин, устилавший пол кабинета, тетя достала из своей дамской сумочки кусок волшебного наговорного угля и принялась вычерчивать стандартный пентакль, твердя заклинания. В какой-то момент мы с Флоренс взялись помогать. Когда пентакль был дочерчен и все заклинания сказаны, мы соединили руки над центром пентакля. От наших рук потянулись пять лучей – по одному на каждый венец пентакля.
   – Призываю вас! – негромко воскликнула тетя. – Духи, подчиняющиеся людям, придите и выслушайте наш приказ! Духи, помогающие людям, придите и выслушайте наши просьбы! И да не будет среди вас ни одного врага!
   Пол, заключенный в линии пентакля, стал прозрачен. Затем прозрачность превратилась в алое сияние, которое бурлило и переливалось, словно кипящая вода. Вскоре из этого сияния появилась голова первого охранного демона. Выглядел демон непрезентабельно. Впрочем, по-другому они и не выглядят.
   – Заклинаю тебя, о дух преисподней, – торжественно сказала тетя. – Служи нам!
   – Что угодно госпоже? – спросил демон, полностью выходя из пентакля.
   Этот вопрос нам задали тринадцать раз. Тетя вызвала тринадцать демонов, как и полагалось. Они выстроились вдоль стены кабинета и терпеливо ждали, посверкивая алыми и желтыми глазами. Если честно, я их слегка боялась. А Флоренс и тетя – ничего, как будто это не демоны, а местные бойскауты.
   – Слушайте меня, о чада Тьмы! – торжественно воззвала тетя. – Вот вам приказ. С этой минуты и до тех пор, покуда я не разрешу вам, вы будете повсюду сопровождать женщину по имени Мокрида Прайс. Окружайте ее, когда она бодрствует и когда спит, но ничем не выдавайте своего присутствия. Если кто-то, человек или нелюдь осмелится угрожать жизни Мокриды Прайс, вы должны будете уничтожить его. Теперь ступайте и бдите возле ее дома. Вот вам запах госпожи Мокриды, – тетя протянула демонам шарфик, который подала ей Флоренс. – Запомните этот запах!
   – Мы выполним все, о госпожа, – хором протянули демоны и исчезли. Мы так поняли, что они уже в спальне нашей начальницы. У демонов очень высокая скорость.
   – Вот и все, – устало сказала тетя. – Теперь ваша Мокрида в относительной безопасности.
   – Слава святой Вальпурге! – воскликнула Флоренс.
   – Слава-то слава, – скептически произнесла я. – Но теперь нам надо выбираться отсюда. Тетя, вы вымотались. Позвольте мне выстроить обратный портал.
   – А ты не выстроишь его так, что мы попадем не в свой дом, а к черту на кулички? – вяло пошутила тетя.
   – Не сомневайтесь в моих способностях! – гордо ответствовала я.
   Я сумела всех нас объять заклинанием невидимости и, когда мы оказались вне досягаемости сигнализации, создала портал. Вокруг нас снова словно закружились шелковые полотна – это сминалось и скручивалось пространство, вбирая нас в себя.
   Я все рассчитала точно – тетя зря во мне сомневалась. Мы попали не куда-нибудь, а в гостиную нашего милого коттеджа.
   – Молодец, детка, – ласково сказала мне тетя. – Давайте выпьем коньяку. Это укрепит нас.
   О, еще бы!
   Я торопливо достала из буфета бутылочку «Хеннесси» и разлила по рюмкам.
   – За удачу! – тихо провозгласили мы. Почему-то хотелось говорить шепотом. Наверное, потому, что теперь нас объединяло общее тайное дело.
   После коньяка Флоренс распрощалась и села в метлотакси – я заблаговременно вызвала его по мобильному кристаллу.
   – Юля, не забудь, – улыбнулась Флоренс. – Завтра в девять надо быть на работе!
   – Разве такое забудешь, – улыбнулась и я. – Счастливо долететь!
   Метлотакси умчалось.
   – Спать совершенно не хочется, – искренне сказала я и посмотрела на тетю исполненным благих намерений взглядом. – Можно еще коньячку? В качестве снотворного?
   – Можно, – смягчилась тетя. – Э-э, куда ты понесла бутылку?!
   – В спальню. – Мой взор был невинней взора годовалого младенца.
   – Юля, я тебя в жабу превращу, если ты будешь напиваться! Налей себе полрюмки, и хватит!
   – Так и быть, – вздохнула я.
   Я нацедила полрюмки коньяку и залпом выпила.
   – Ты ведешь себя как заправская алкоголичка, – прокомментировала сей жест тетя. – Когда я только займусь твоим воспитанием!
   – Ой, тетушка, ладно вам! Я вполне приличная ведьма, особенно благородно смотрюсь на фоне вампиров и некромантов…
   – Иди спать, приличная ведьма, – рассмеялась тетя и убрала «Хеннесси» подальше.
   – Спокойной ночи! – сказала я.
   – Приятных сновидений, – отозвалась тетя. – Кстати, а где Май? Я полагала, что она уже вернулась…
   Сон с меня как рукой сняло.
   – Тетя, в котором часу вы отправили ее клеить объявления?
   – Не помню… Но это было давно. За это время можно объявлениями трижды обклеить весь Оро.
   – А если… – Мне не хотелось дальше говорить. Призрак убийцы фей вполне реально замаячил перед моими глазами. Я видела его руки, окрашенные голубой кровью феи, чувствовала запах этой крови, запах беды и безнадежности. Вот только лица призрака я не увидела.
   – Будем надеяться на лучшее, – со вздохом произнесла тетя. – Ступай, ложись. Я подожду Май. Если она не придет, я по кристаллу объявлю ее в розыск.
   – Я не лягу, – заявила я. – И даже коньяк пить не буду. Я хочу дождаться Май.
   Ждать нам пришлось сравнительно недолго. Минут сорок или час. Но эти минуты показались нам такими невыносимыми! Мне представлялась бедная Май в руках убийцы, и от сознания собственной беспомощности хотелось взвыть.
   Потом мы с тетей услышали, как кто-то тихо скребется в дверь. Мы вскочили и бросились в коридор.
   Когда тетя отперла дверь, то увидела, что на пороге в луже голубой крови лежит Май. Фея еще была жива, она еле дышала.
   – Помогите, – еле проговорила Май, и мы подхватили ее на руки.
   – Эта ночь никогда не кончится, – прошептала я. На глаза наворачивались слезы. Май, такая красивая и такая беспомощная, жалкая, с изрезанной в клочья грудью и спиной, умирала у меня на руках.
   – Май, это снова была она? Убийца?
   – Да, – пролепетала Май. – Она встретила меня на мосту. На мосту Идальго.
   – Тетя, сделайте что-нибудь! Она истекает кровью!
   – Я попробую заговорить раны, – сказала тетя. – А ты вызови-ка знахаря. Мне одной не справиться.
   Пока я вызывала дежурного знахаря по мобильному кристаллу, Май совсем ослабла. Она плакала, как ребенок:
   – Я не хочу, не хочу умирать!
   – Ты не умрешь, – попыталась успокоить фею тетя.
   Но надежды на это было мало.

ГЛАВА 14

   Под утро я забылась беспокойным сном возле постели Май.
   Тетя и знахарь, оперативно прибывший по вызову, сделали все возможное, чтобы спасти фею. Фею, которая сможет опознать своего убийцу. Но дело даже не в этом. Май стала нам просто родной за короткое время. Эта тихая феечка олицетворяла семейный уют, мир и благоденствие – то, чего так не хватало мне и тете с нашими постоянными переездами и волнениями.
   И – слава святой Вальпурге! – Май выжила. Конечно, ее обезобразили ужасные шрамы, и она лежала в постели, едва дыша, замотанная в бинты, но главное – жизнь не ушла от нее. Знахарь, похоже, не впервые лечил фею. Тетя так была ему благодарна, так растрогалась, что даже солидная сумма, которую потребовал знахарь за лечение, не стала для нее новым огорчением.
   Когда мы поняли, что опасность миновала и Май будет жить, мы проводили знахаря и снова налили себе коньяку. Ночь действительно оказалась бесконечной и полной злоключений, и мы с тетей всерьез от этого устали.
   Я отправила тетю спать, проверила замки на двери и подновила охранные заклятия. После чего допила прямо из бутылки остатки коньяка и отправилась караулить Май. Я понимала, что в эту ночь мне не заснуть.
   И все-таки меня сморило. А коньяк навеял на меня такой сон!
   Просто жуть какая-то, а не сон.
   Нет, в принципе ничего ужасающего в этом сне не было. Снилось мне, что отдыхаю я на каком-то роскошном берегу большого озера с водопадом. Кругом потрясающая зелень – пальмы всякие, баньяны, лианы и прочая, прочая… Мне так хорошо, что и словами не высказать. Полная неги, я лежу среди высокой травы и любуюсь ослепительно голубым небом.
   И тут мне на нос, как в сказке Пушкина, садится шмель.
   И только пять секунд спустя я понимаю, что это не шмель, а колибри.
   А еще минуту спустя я понимаю, что это за колибри.
   Это писательница, на которой я опробовала мощное заклинание для превращения человека в птицу.
   И тут меня начинает грызть совесть.
   – Я вас сейчас расколдую, – говорю я несчастной колибри и произношу обратное заклинание.
   Искры, дым, запах озона…
   И передо мной сидит полненькая, длинноволосая и очень сердитая женщина лет этак тридцати пяти. На ней надето балахонистое платье крикливой расцветки, полдюжины ниток бус и кокетливая шляпка из соломки.
   – Неужели! – грозя мне кулаком, кричит женщина. – Неужели я вас наконец нашла!!!
   – Спокойно, – отвечаю я, отодвигаясь от кулака. – Не теряйте лица, Надежда. Вам оно еще пригодится.
   – Юля, вы, вы… Вы хуже интернетовских критиков, которые раздраконивают мои романы! Как вы могли превратить меня в птицу!
   – Ну как…
   – Я имею в виду не заклинание, Юлия! Я имею в виду вашу вопиющую бестактность!
   – То есть?
   – То есть почему вы это превращение не согласовали со мной?! Я все-таки заинтересованное лицо!
   – Ну разве вы Согласились бы… Я не понимаю, из-за чего вы так нервничаете. Надежда, вам, в отличие от прочих писателей, выпала счастливая возможность побыть птицей, да еще такой изящной, как колибри! Я поняла бы ваше возмущение, если б превратила вас в ворону, например. А так… Ну разве не волшебную жизнь вы вели в образе птички? Летай да пей нектар целыми днями! Не надо сочинять романы, думать о том, как они будут приняты издательством и читателями… И гонорары, кстати, тоже не нужны! Сколько сразу проблем отпадает. А помните, когда мы с вами встретились, вы жаловались на жуткую депрессию?! Скажите, сейчас у вас есть депрессия?
   – В общем нет, но…
   – Никаких «но», Надежда! Я могу вам авторитетно заявить, что за время пребывания в образе колибри вы приобрели здоровый цвет лица, прекрасную кожу и изящный тонкий нос. Разве не так?
   – Так, – хмурится Надежда. – Но, если вы заметили, я так и не похудела. Этот нектар… Постоянный приток глюкозы и фруктозы… Не помогало даже то, что я целыми днями носилась как угорелая над цветами!
   – У вас еще все впереди, – принялась я успокаивать злосчастную писательницу. – Разве вы не хотели бы снова стать птицей? Вспомните Катерину Кабанову из «Грозы» Островского! Вспомните: «Отчего люди не летают так, как птицы!» Вы, и только вы, Надежда, получили уникальный шанс отбросить все человеческие проблемы и стать вольной беспечной птахой. Ну посудите сами: нектар всегда под носом, климат тропический, кругом простор, свобода, восторг полета!
   – А мой муж?!
   – А что ваш муж?
   – Вы думаете, он был в восторге от того, что я превратилась в птичку? Да он немедленно завел себе кого-то на стороне! Как я подозреваю.
   – С мужем мы разберемся. А впрочем, Надежда, скажите по совести, нужен он вам, муж-то, если каждый самец колибри просто счастлив, когда вы обратите на него внимание! Признайтесь, Надежда, вы ведь, будучи колибри, наверняка заводили легкие интрижки с птицами своего вида?
   – Почему только своего? – гордо удивляется писательница. – Как-то я крутилась под носом у павлина, и он был просто заворожен моим полетом и расцветкой перьев!
   – Вот видите! Значит, я недаром превратила вас!
   – Нет, я не сдам своих позиций! Юля, человек – это звучит гордо, как известно. А колибри? Колибри, как это звучит? И потом… У меня все-таки есть поклонники из числа читателей. Они ждут моих романов. А я, понимаете ли, попархиваю с цветка на цветок! Нехорошо. Бестактно.
   – Надежда, да бросьте вы зудеть о писательстве. Таких писателей, как вы, миллион в периоде. Вам так хочется пополнять эти нестройные ряды? Тиражи у вас средненькие, популярность тоже… так себе.
   – Юля, как вам не стыдно! Как вы можете говорить такие вещи!
   – Могу. Кто ж вам еще правду скажет? Я имею в виду ваших персонажей. Я – единственный литературный герой, живущий в реальном мире. Я этим и пользуюсь.
   – Я вижу, как вы пользуетесь! Наговорили мне гадостей…
   Писательница всхлипывает. Мне даже во сне становится ее жалко. Я же вижу, какая она одинокая, неуверенная в себе, измученная вечной борьбой за тиражи и гонорары, страдающая от неврозов и перемен погоды…
   – Надежда, я только хотела вам помочь. – Я говорю это искренне.
   Писательница пуще заливается слезами.
   – Надежда, я вовсе не злая ведьма. Я действительно хочу, чтобы вы были счастливы.
   – Тогда оставьте меня в покое! – выкрикивает писательница.
   – Что значит «оставить в покое»? Я по-человечески вам сочувствую, а вы предлагаете мне забыть о вас, так? Предлагаете позволить вам и дальше скатываться в пучину астено-депрессивного синдрома и при этом писать слабее и слабее? Почему вы не цените себя?
   – Юля, я вас не понимаю.
   – Тут и пятилетний ребенок все поймет! Я отправила вас в творческий отпуск, предоставила вам возможность взглянуть на мир иными глазами, прояснить сознание, очистить карму, раскрыть чакры.
   – Ой, Юля, не надо про карму и про чакры.
   – Но разве я не права? Вот если бы я Акунину или Чередниченко предложила пожить несколько месяцев в птичьем облике, да они бы… Они бы весь мир перевернули ради меня!
   – Вы уверены?
   – Абсолютно! Ни один писатель не упустил бы шанса помахать крыльями. А если брать менеджеров среднего звена или специалистов по логистике, то они бы просто в очередь выстраивались, чтобы я превратила их в стайку голубей!
   – Вы… вы очень убедительны, Юля.
   – Что есть, то есть, – скромно говорю я. – Ну что? Вы больше на меня не сердитесь?
   Писательница улыбается и вытирает слезы бумажным платком.
   – Мир?
   – Мир.
   – Кстати, теперь вы можете приниматься за очередной роман. Вы расколдованы. Более того, я могу сказать заклинание, которое лишит вас воспоминаний о жизни в птичьем виде. Хотите?
   – Нет, не хочу. А знаете что, Юля?
   – Что?
   – Я тут подумала… Идей для нового романа у меня все равно нет. Кроме того, не хочется снова идти к психотерапевту и пить антидепрессанты. Превратите меня в птицу, Юля. Снова.
   – Вот как?
   – Да. Где-нибудь на год. Вы правы: надо менять обстановку и даже менять себя. И вы – мой единственный шанс.
   – Мне приятно это слышать. Так что, опять в колибри?
   – Нет, мне хотелось что-нибудь… посолиднее, что ли. Колибри так легко прихлопнуть. Я все время опасалась за свою жизнь.
   – Хорошо, давайте рассмотрим варианты. Орлица вас устроит?
   – Нет, ну не до такой же степени! Я хотела бы что-нибудь домашнее, уютное, спокойное. И классическое проверенное временем…
   – Погодите, дайте подумать… О, тут даже и думать нечего! Хотите стать аистихой? Самый что ни на есть классический образ. Будете вить гнездо у кого-нибудь на крыше, приносить детей в капусту…
   Надежда смеется:
   – Да, аистиха подойдет. К тому же они такие стройные! Может быть, я наконец буду довольна своей фигурой!
   – Вот-вот. Видите, сколько открывается заманчивых перспектив! Решаетесь?
   – Решаюсь!
   – Тогда… – Я произношу заклинание.
   Снова искры, вспышка ослепительного света, треск, словно кто-то наступил на пакет с чипсами…
   И передо мной стоит прелестная стройная аистиха.
   – Счастливых полетов, – говорю я ей.
   В ответ она благодарно теребит клювом мое плечо.
   – Да ладно, не благодарите. Да ладно вам! Да оставьте вы мое плечо в покое!..
   …И тут я понимаю, что сон закончился и меня за плечо теребит не кто иной, как моя тетя.
   – Юля, просыпайся!
   – О-о-о…
   Сразу заболело все тело, будто его молотили цепами или пропускали через соковыжималку.
   – Что случилось, тетя?
   – Новый день случился. Тебе скоро на работу.
   – О-о-оу…
   – У тебя здорово получается вот это «оу». Но, может, ты перестанешь зевать, если я скажу тебе, что пришли вести из Дворца Ремесла?
   Я выскочила из постели, как гренок из тостера, и закричала:
   – Кто? Мальчик или девочка?
   – Девочка, – радостно засмеялась тетя. – Родилась в шесть тридцать две по местному времени, вес четыре двести. Говорят, хорошенькая, как пасхальный херувимчик.
   – А с госпожой Дарьей все нормально?
   – Да, она родила безо всяких стимуляторов и чар. Чувствует себя просто отлично. Опять-таки, по сведениям из ОВС, Госпожа Ведьм после родов отдохнула всего два часа, а потом принялась качать пресс.
   – Она с ума сошла!
   – Да там, во Дворце, все обезумели от счастья. И я их понимаю.
   – Нам обязательно надо отправить поздравления.
   – Уже, – сообщила тетя. – Я отправила кристалл-каблограмму во Дворец. От тебя и от меня.
   – Тетя, вы прелесть.
   Я подошла к шкафу и достала из него махровый халат.
   – Пойду в ванную и побыстрее на работу. Там наверняка все гудит от такой новости! Кстати, мне такой сон забавный приснился!
   – О чем же?
   – Будто я расколдовала писательницу Надежду Первухину, а потом опять заколдовала.
   – Да уж, сон… Напомни мне как следует отругать тебя за то, что ты сделала с бедной писательницей… Не хочешь узнать, как Май?
   – Хочу. Как Май?
   – Гораздо лучше. Она выпила шесть чашек молока с сахаром и сейчас спокойно спит. Похоже, она вне опасности. Раны затягиваются с удивительной скоростью. Все-таки фея…
   – Я ужасно рада!
   – Это хорошо, только не шуми так. Повторяю: Май спит.
   – Поняла, поняла. А что сегодня на завтрак?
   – Печенье с ореховым маслом, гурьевская каша и крем-брюле.
   – Тетя, с такими завтраками мне скоро придется не летать на помеле, а ходить пешочком.
   – Не волнуйся. У тебя отличный углеводный обмен. Но довольно разговоров! Марш в ванную!
   Я сделала не просто «марш», а «марш-марш» и даже «марш-марш-марш»! Настроение было самое праздничное, весь мир окрысился, то есть нет, окрасился самыми яркими красками. И даже тот факт, что мне придется идти на работу, а спала я перед этим пару часов от силы, не мог испортить мне настроения.
   – Тетя, я хочу одеться празднично! – крикнула я из ванной.
   – Кто же спорит… – появилась в дверях ванной тетя. Она выглядела просто ослепительно в своей косметической маске из свежих огурцов и клубники.
   – Как вы думаете, мне надеть палевое платье или белое?
   Тетя поправила огурцы, чтобы не сползали со щек.
   – Я думаю, что палевое, – сказала тетя. – Ты в нем смотришься просто шикарно. Белое – это уж слишком свадьбой отдает…
   – Как скажете. – Я выметнулась из ванной, предоставив тете возможность расстаться с кашицей из огурцов и клубники.
   На завтрак у нас осталось совсем немного времени, но мы были в самом приподнятом настроении. Я заглянула в комнату, где лежала Май, увидела, что она по-прежнему сладко спит, и мысленно пожелала ей скорейшего выздоровления. Весь завтрак мы с тетей провели в остроумной, слегка бесшабашной беседе, и эта беседа крутилась вокруг Госпожи Ведьм и ее новорожденной дочки. Мы просто не могли думать ни о чем другом, честно!
   – Юля, у меня для тебя сюрприз, – сказала тетя, когда мы покончили с завтраком.
   – Что такое?
   – Идем в гараж.
   Мы отправились в гараж, и я увидела новехонькое помело, аккуратно висевшее в полуметре от земли. Черенок метлы был украшен разноцветными лентами и сатиновыми цветами.
   – Ух ты! – сказала я. – Отличная метла! Только выглядит очень пестро. Когда вы успели купить ее, тетя?