Страница:
"Чего просит брат?"
Присутствующие хором ответили:
"Брат просит света!" - Вслед за тем Степанов снял мне повязку с глаз и поцеловал меня, нового брата. С такими же поцелуями ко мне подошли и все остальные из присутствующих".
Как видите, церемония принятия неофита в Братство вольных каменщиков к началу XX века упростилась донельзя.
Пройдет всего несколько месяцев, и уже сам Чхеидзе (в 1917 году этот человек станет первым председателем Петроградского Совета) вынужден будет, выполняя задание масонского руководства, подыскивать подходящие кандидатуры для своей ложи.
Конституирование масонской организации произошло на конвенте русских масонов летом 1912 года в Москве. Председательствовал на конвенте все тот же Николай Некрасов. Горячую дискуссию вызвал вопрос о названии сообщества. Большинство делегатов стояло за название "Великий Восток России", однако быстро выяснилось, что ничего, кроме неприязни, слово "Россия" у ряда "братьев" не вызывает.
"Первым в порядке для конвента стоял вопрос о конституировании русской масонской организации. Были сделаны сообщения - докладчиком от Верховного совета был Некрасов, - что в России имеется всего около 14-15 лож, из них в Петербурге - 5, 3-4 в Клеве, 1-2 в Москве и по одной в Нижнем, Одессе и Минске, и что это число достаточно для выделения русских масонов в самостоятельную организацию наряду с другими "Великими Востоками".
Предложение это встретило только слабые возражения. Некоторые сомневались, возможно ли совершить подобное выделение, не получив предварительного согласия от "Великого Востока Франции". На это сторонники немедленного решения вопроса отвечали указанием, что санкцию от Франции можно будет получить потом. По существу против предложения никто не возражал, и вторая точка зрения победила значительным большинством.
Зато большие споры разгорелись по вопросу о том, какое название надлежит присвоить организации: в этой связи поднялся спор между русскими и украинскими ложами. Подавляющее большинство конвента стояло за название "Великого Востока России"; Грушевский же требовал, чтобы в названии ни в коем случае не было слова "Россия". Он занимал в этом вопросе совершенно непримиримую позицию, отрицая вообще за Россией как государственной единицей право на целостное существование; его с рядом оговорок поддерживал Василенко.
Против Грушевского выступали все остальные, и спор, временами очень резкий, длился два дня… В конце концов было принято название "Великий Восток народов России".
Далее было принято решение поручить Верховному совету выработать устав организации и разослать его для ознакомления ложам, с тем чтобы на следующем конвенте можно было его утвердить".
И действительно, на втором конвенте "Великого Востока народов России", прошедшем в 1913 году, был принят устав организации, в основу которого был положен устав "Великого Востока Франции". Генеральным секретарем Верховного совета "Великого Востока" на этом конвенте был избран левый кадет Александр Колюбакин, убитый в начале 1915 года на фронте. Его обязанности до лета 1916-го, когда состоялся третий (и последний) конвент "Великого Востока", исполнял Николай Некрасов. Новым генсеком на этом третьем конвенте стал Александр Керенский (тот самый, который позднее возглавит Временное правительство). Однако и он в должности своей пробыл недолго, в том же 1916 году передав ее Гальперну.
"Великий Восток народов России" имел откровенно политический характер. Общие задачи организации сводились к следующему:
"Стремление к моральному усовершенствованию членов на почве объединения их усилий в борьбе за политическое освобождение России. Политического заговора, как сознательно поставленной цели, в программе… работы не было, и если бы кто-либо попытался в задачи организации такой заговор ввести, то это вызвало бы протесты со стороны многих. Был, правда, целый ряд лиц, из них часть очень влиятельных, которые очень сильно к заговору склонялись, - например, Мстиславский и Некрасов. Но в организации они свою точку зрения проводили осторожно и закрепить ее в качестве официальной точки зрения организации не стремились. Борьба за свободу, конечно, входила в задачи организации; об этом говорилось даже в клятве, но конкретно средства и пути нигде сформулированы не были. Задачи личного усовершенствования для многих тоже играли весьма значительную роль… Для некоторых же эта сторона задач организации имела главное значение. Так, например, в Киеве преобладали в организации люди, для которых этические задачи стояли на первом месте…
Очень характерной для настроений подавляющего большинства организации была ненависть к трону, к монарху лично - за то, что он ведет страну к гибели. Это был патриотизм в лучшем смысле слова - революционный патриотизм. Наиболее сильно это настроение выступило, конечно, в годы войны, но в основе оно имелось и раньше. Конечно, такое отношение к данному монарху не могло не переходить и в отношение к монархии вообще, в результате чего в организации преобладали республиканские настроения; можно сказать, что подавляющее большинство членов были республиканцами, хотя республика и не была зафиксированным догматом организации" (Николаевский Т. Русские масоны и революция. - М.: Терра, 1990).
Главными экспертами департамента полиции по масонскому вопросу были в те годы полковник Мец и чиновник МВД Алексеев, регулярно составлявшие для своего руководства специальные обзоры на эту тему. Командированный во Францию Алексеев вошел там в контакт с руководителем "Антимасонской лиги" аббатом Жюлем Турмантэном, с помощью которого предполагалось получать интересующую департамент конфиденциальную информацию напрямую из источников внутри самих французских лож. Однако за свое сотрудничество Турмантэн требовал денег. Премьер-министр Столыпин, которому был сделан соответствующий доклад, вопроса не решил. Не решил его и царь, к которому с докладом обратился в декабре 1910 года товарищ министра внутренних дел Курлов. А 1 сентября 1911 года Столыпин был убит, Курлов подал в отставку, и масонская проблема оказалась отодвинутой на второй план. Остался невостребованным и составленный департаментом полиции предварительный список русских масонов.
Те, избавившись of опеки правоохранительных органов, процветали. Польский историк Людвик Хасс только к 1913 году насчитал около 40 масонских лож в России общей численностью до 400 человек. К 1915-му лож было 49, а число членов перевалило за 600. Если же добавить к этой цифре общества чисто оккультного характера (розенкрейцеры и мартинисты), а также членов зарубежных лож, подвизавшихся в России, то картина получится весьма впечатляющей.
Очень скоро многие члены "Великого Востока народов России" выступят на стороне "революционных масс". Кое-кому из них даже повезет занять посты в новом Советском правительстве. Другие так и останутся в "подполье", играя в тайное общество, вербуя новых членов и проповедуя свои не всегда внятные идеи. Новое время разведет "братьев". И время же воздаст каждому по делам его…
Ленинградские мартинисты Григория Мебеса
Присутствующие хором ответили:
"Брат просит света!" - Вслед за тем Степанов снял мне повязку с глаз и поцеловал меня, нового брата. С такими же поцелуями ко мне подошли и все остальные из присутствующих".
Как видите, церемония принятия неофита в Братство вольных каменщиков к началу XX века упростилась донельзя.
Пройдет всего несколько месяцев, и уже сам Чхеидзе (в 1917 году этот человек станет первым председателем Петроградского Совета) вынужден будет, выполняя задание масонского руководства, подыскивать подходящие кандидатуры для своей ложи.
Конституирование масонской организации произошло на конвенте русских масонов летом 1912 года в Москве. Председательствовал на конвенте все тот же Николай Некрасов. Горячую дискуссию вызвал вопрос о названии сообщества. Большинство делегатов стояло за название "Великий Восток России", однако быстро выяснилось, что ничего, кроме неприязни, слово "Россия" у ряда "братьев" не вызывает.
"Первым в порядке для конвента стоял вопрос о конституировании русской масонской организации. Были сделаны сообщения - докладчиком от Верховного совета был Некрасов, - что в России имеется всего около 14-15 лож, из них в Петербурге - 5, 3-4 в Клеве, 1-2 в Москве и по одной в Нижнем, Одессе и Минске, и что это число достаточно для выделения русских масонов в самостоятельную организацию наряду с другими "Великими Востоками".
Предложение это встретило только слабые возражения. Некоторые сомневались, возможно ли совершить подобное выделение, не получив предварительного согласия от "Великого Востока Франции". На это сторонники немедленного решения вопроса отвечали указанием, что санкцию от Франции можно будет получить потом. По существу против предложения никто не возражал, и вторая точка зрения победила значительным большинством.
Зато большие споры разгорелись по вопросу о том, какое название надлежит присвоить организации: в этой связи поднялся спор между русскими и украинскими ложами. Подавляющее большинство конвента стояло за название "Великого Востока России"; Грушевский же требовал, чтобы в названии ни в коем случае не было слова "Россия". Он занимал в этом вопросе совершенно непримиримую позицию, отрицая вообще за Россией как государственной единицей право на целостное существование; его с рядом оговорок поддерживал Василенко.
Против Грушевского выступали все остальные, и спор, временами очень резкий, длился два дня… В конце концов было принято название "Великий Восток народов России".
Далее было принято решение поручить Верховному совету выработать устав организации и разослать его для ознакомления ложам, с тем чтобы на следующем конвенте можно было его утвердить".
И действительно, на втором конвенте "Великого Востока народов России", прошедшем в 1913 году, был принят устав организации, в основу которого был положен устав "Великого Востока Франции". Генеральным секретарем Верховного совета "Великого Востока" на этом конвенте был избран левый кадет Александр Колюбакин, убитый в начале 1915 года на фронте. Его обязанности до лета 1916-го, когда состоялся третий (и последний) конвент "Великого Востока", исполнял Николай Некрасов. Новым генсеком на этом третьем конвенте стал Александр Керенский (тот самый, который позднее возглавит Временное правительство). Однако и он в должности своей пробыл недолго, в том же 1916 году передав ее Гальперну.
"Великий Восток народов России" имел откровенно политический характер. Общие задачи организации сводились к следующему:
"Стремление к моральному усовершенствованию членов на почве объединения их усилий в борьбе за политическое освобождение России. Политического заговора, как сознательно поставленной цели, в программе… работы не было, и если бы кто-либо попытался в задачи организации такой заговор ввести, то это вызвало бы протесты со стороны многих. Был, правда, целый ряд лиц, из них часть очень влиятельных, которые очень сильно к заговору склонялись, - например, Мстиславский и Некрасов. Но в организации они свою точку зрения проводили осторожно и закрепить ее в качестве официальной точки зрения организации не стремились. Борьба за свободу, конечно, входила в задачи организации; об этом говорилось даже в клятве, но конкретно средства и пути нигде сформулированы не были. Задачи личного усовершенствования для многих тоже играли весьма значительную роль… Для некоторых же эта сторона задач организации имела главное значение. Так, например, в Киеве преобладали в организации люди, для которых этические задачи стояли на первом месте…
Очень характерной для настроений подавляющего большинства организации была ненависть к трону, к монарху лично - за то, что он ведет страну к гибели. Это был патриотизм в лучшем смысле слова - революционный патриотизм. Наиболее сильно это настроение выступило, конечно, в годы войны, но в основе оно имелось и раньше. Конечно, такое отношение к данному монарху не могло не переходить и в отношение к монархии вообще, в результате чего в организации преобладали республиканские настроения; можно сказать, что подавляющее большинство членов были республиканцами, хотя республика и не была зафиксированным догматом организации" (Николаевский Т. Русские масоны и революция. - М.: Терра, 1990).
Главными экспертами департамента полиции по масонскому вопросу были в те годы полковник Мец и чиновник МВД Алексеев, регулярно составлявшие для своего руководства специальные обзоры на эту тему. Командированный во Францию Алексеев вошел там в контакт с руководителем "Антимасонской лиги" аббатом Жюлем Турмантэном, с помощью которого предполагалось получать интересующую департамент конфиденциальную информацию напрямую из источников внутри самих французских лож. Однако за свое сотрудничество Турмантэн требовал денег. Премьер-министр Столыпин, которому был сделан соответствующий доклад, вопроса не решил. Не решил его и царь, к которому с докладом обратился в декабре 1910 года товарищ министра внутренних дел Курлов. А 1 сентября 1911 года Столыпин был убит, Курлов подал в отставку, и масонская проблема оказалась отодвинутой на второй план. Остался невостребованным и составленный департаментом полиции предварительный список русских масонов.
Те, избавившись of опеки правоохранительных органов, процветали. Польский историк Людвик Хасс только к 1913 году насчитал около 40 масонских лож в России общей численностью до 400 человек. К 1915-му лож было 49, а число членов перевалило за 600. Если же добавить к этой цифре общества чисто оккультного характера (розенкрейцеры и мартинисты), а также членов зарубежных лож, подвизавшихся в России, то картина получится весьма впечатляющей.
Очень скоро многие члены "Великого Востока народов России" выступят на стороне "революционных масс". Кое-кому из них даже повезет занять посты в новом Советском правительстве. Другие так и останутся в "подполье", играя в тайное общество, вербуя новых членов и проповедуя свои не всегда внятные идеи. Новое время разведет "братьев". И время же воздаст каждому по делам его…
Ленинградские мартинисты Григория Мебеса
Как бы там ни было, но масонская идеология в начале XX века пустила настолько глубокие корни в среде российской интеллигенции, что даже знаменитый большевистский террор 1920-х годов оказался не в состоянии сразу искоренить ее. Известно, что по крайней мере восемь тайных масонских или полумасонских организаций действовали в 1920-е годы в СССР: "Орден мартинистов", "Орден Святого Грааля", "Русское автономное масонство", "Воскресенье", "Братство истинного служения", "Орден Света", "Орден Духа", "Орден тамплиеров и розенкрейцеров". И пять первых из названных обществ обосновались в Санкт-Петербурге.
Самой крупной оккультной организацией 1920-х годов был "Орден мартинистов", представлявший собой ветвь одноименного французского общества.
***
Сделаем небольшое отступление и посмотрим, что это были за люди - русские мартинисты начала XX века.
В 1895 году в Париже председателем Верховного совета мартинистов Жераром Энкоссе (д-р Папюс) был принят в масоны граф Валериан Валерианович Муравьев-Амурский. В этом событии не было бы ничего особенного (кого только не принимают в масоны!), если бы не одно обстоятельство - вновь обращенный являлся полковником русской армии и военным атташе Российской империи во Франции.
А четыре года спустя Муравьев-Амурский возвращается в Петербург, где с ходу основывает ложу с непосредственным подчинением парижской штаб-квартире мартинистов. Сам же бывший атташе и брат министра юстиции является в это время генеральным делегатом ордена, и его представительство длится вплоть до 1907 года, когда парижские мартинисты лишают его права представительства за откровенный саботаж.
Сам д-р Папюс посетил Россию в 1902 году, где нашел множество поклонников. В октябре 1905-го он был даже представлен императору Николаю II, желавшему узнать будущее России. Он же представил царю медиума Филиппа из Лиона. Николай II, пораженный "сверхъестественными" способностями мага, пригласил того перебраться в Санкт-Петербург, посулив престижную должность медика Военной академии и звание генерала. Филипп не заставил себя долго упрашивать. Вскоре Филипп уже определял внешнюю и военную политику Российской империи. На медиумических сеансах по желанию царя Филипп вызывал дух его отца Александра III, "советовавшего" Николаю II поддерживать союз с Францией и подталкивавшего его к войне с Японией. Как тут не вспомнить золотых розенкрейцеров, сумевших очень похожим способом удержать прусскую армию от наступления на Париж.
Проведя весну и лето 1903 года вместе с семьей Николая II в Ливадии, Филипп 25 ноября был вынужден возвратиться к себе на родину, поскольку проводимые под его руководством спиритические сеансы вредно отражались на здоровье императрицы. Через несколько лет после смерти Филиппа (1905 год) императрица не только не забыла его, но и упоминала в письме к Николаю II в 1916 году как "одного из двух друзей, посланных им Богом" (под вторым другом подразумевался, конечно же, Григорий Распутин).
Взамен Муравьеву-Амурскому Верховный совет мартинистов делегировал в столицу России Чеслава фон Чинского. 9 июля 1910 года фон Чинский вручает градоначальнику Санкт-Петербурга заявление о своем назначении членом Верховного совета Ордена мартинистов и генеральным делегатом Ордена для России. Однако этот господин позабыл представить устав объединения, без чего легализация его была невозможна.
Однако Чинский и без этого развернул кипучую деятельность. Он начал с пропаганды спиритизма и теософии. А благосклонность царской семьи способствовала укреплению положения Чинского в самом высшем свете.
***
Одним из наиболее эрудированных и последовательных адептов русского мартинизма считался выходец из Лифляндии барон Григорий Мебес.
Григорий Оттонович Мебес родился в 1868 году в Риге. После окончания в 1891 году физико-математического факультета Петербургского университета всецело посвятил себя изучению "тайных наук". Глубокий ум, прекрасное знание древних языков (греческий, латинский, древнееврейский), не говоря уже о языках новых, а также солидная математическая подготовка позволили ему создать фундаментальный "Курс энциклопедии оккультизма" в двух томах (1913) - наиболее серьезное пособие по этому предмету не только в русской, но и западноевропейской оккультной литературе того времени.
В конце 1910 года Мебес становится генеральным инспектором (секретарем) петербургского отделения "Ордена мартинистов", генеральной ложей которого стала "Великая ложа Аполлония Тианского".
Революция не помешала деятельности Григория Оттоновича на поприще мартинизма. Его Орден рос. Он сам читал неофитам лекции по основам каббалы. А его жена Мария Нестерова (Эрлангер) - по истории религии. Помимо чисто теоретических занятий в его школе велась и практическая работа по развитию у членов Ордена способностей к телепатии и психометрии.
Всего известны имена 43 человек, прошедших школу Мебеса в период с 1918 по 1925 год. Среди них выделялись известный военный историк Г. Габаев и поэт В. Пясг. Однако в целом состав Ордена был вполне зауряден: юристы, бухгалтеры, студенты, домохозяйки, несостоявшиеся художники и журналисты - одним словом, рядовая разочаровавшаяся в жизни и ударившаяся в мистику русская интеллигенция.
***
Роковую роль в судьбе ленинградских мартинистов сыграл другой руководитель Ордена - Борис Викторович Aстромов (настоящая фамилия - Кириченко). Выходец из обедневшей дворянской семьи, он уехал в 1905 году в Италию, где поступил на юридический факультет Туринского университета. Там он познакомился со знаменитым криминалистом и масоном Чезаре Ломброзо, и уже через четыре года состоялось посвящение Астромова в Братство (ложа "Авзония", принадлежавшая к "Великому Востоку Италии").
В 1910 году Борис Астромов возвратился в Россию, но в работе русских масонских лож, по его собственным словам, участия не принимал. Посвящение его в "Орден мapтинистов" состоялось только в 1918 году после знакомства с Григорием Мебесом.
В следующем Году Мебес назначил Астромова генеральным секретарем Ордена. Трения, возникшие в конце концов между ними, привели к тому, что в 1921 году Борис Acтромов ушел из Ордена. Казалось, пути незадачливого генсека и мартинистов разошлись навсегда. Однако будущее показало, что это далеко не так.
В мае 1925 года Астромов неожиданно появился в приемной Государственного политического управления в Москве и предложил свои услуги по освещению деятельности "советского" масонства в обмен на разрешение покинуть СССР. Его предложение заинтересовало чекистов. После допросов и бесед в московском ОГПУ Борис Астромов отправился в Ленинград, где и стал "работать" под контролем этой организации. Оперативную связь с ОГПУ Астромов осуществлял через некоего Лихтермана, встречаясь с ним время от времени на конспиративной квартире на Надеждинской улице.
О моральных качествах Бориса Астромова говорит хотя бы то, что он "заложил" не только мартинистов, но и собственную организацию "Русское автономное масонство", созданную им еще в 1921 году.
Некоторое представление об этой организации дает подготовленный Астромовым специальный доклад для ОГПУ, целиком посвященный возможному сотрудничеству между большевиками и масонами. Этот доклад не был личной инициативой Астромова. Это был ответ масона с большим стажем на конкретные вопросы, интересовавшие сотрудников Государственного политического управления.
Разумеется, речь в первую очередь шла о возможности использования масонской организации в интересах социалистического строительства. Развивая эту мысль, Астромов в своем докладе подчеркнул, что, "конечно, масоны не претендуют на открытую легализацию, так как это будет скорее вредно, чем полезно для работы". И тогда, отмечал он, масонство смогут обвинить в "чекизме" и "рептильности", что непременно оттолкнет от масонства русскую интеллигенцию. Роль масонства, по мнению Бориса Астромова, должна была главным образом заключаться в том, чтобы убедить лучшую часть интеллигенции в "закономерности переживаемых событий, а следовательно, и неизбежности их". Здесь реальная работа "Русского автономного масонства" могла бы выразиться, например, "в укреплении в правосознании русской интеллигенции идей интернационализма и коммунизма, а также в борьбе с клерикализмом".
В заключение Астромов предлагал советскому правительству следующий расклад: советская власть терпит существование масонских лож, составляющих "Русское автономное масонство", а те, в свою очередь, берут на себя обязательстве "не иметь никаких тайн от правительства СССР и не находиться в связи или в союзе ни с одним иностранным масонским орденом".
Что и говорить, документ примечательный. Остается, правда, открытым вопрос: сам ли Борис Астромов додумался до идеи масонизации советской интеллигенции или ее ему подсказали сотрудники ОГПУ.
Некоторый свет на эту загадку проливают показания масона Николая Николаевича Беклемишева, который свидетельствовал, что уже в конце 1925 года Борис Астромов говорил ему о своем желании устроить в Москве "ложу с ведома политуправления, чтобы работать совместно на сближение с западными державами".
"Припоминаю, - рассказывал Беклемишев на допросе 3 марта 1926 года, - что сначала Астромов приписывал эту идею некоему Барченко, а потом уже стал говорить от себя и, кажется, ездил по этому вопросу в Москву".
Таким образом, выясняется, что идея использования масонских каналов для сближения Советской России с западными державами была подброшена Астромову Александром Васильевичем Барченко, масоном и одним из наиболее активных оккультистов. Об этом человеке, жизнь положившем на алтарь "оккультизации" всей Советской страны, мы еще поговорим.
При разговорах с чекистами Астромов всячески выпячивал некоторое сходство между коммунистическими идеями и теми доктринами, которые проповедовало его "Русское автономное масонство".
"Иисус Христос, - говорил Астромов, - самый первый христианин, можно сказать, был и первым масоном… Но его можно также назвать и первым большевиком. Хотя все это очень спорно… В нашем понимании Христос - самозванец. Мы чтим Бога как Архитектора Вселенной, как нечто отвлеченное, отвергая официальную религию и церковь. Масоны - скорее большевики, чем христиане".
Впрочем, чекисты имели свое мнение на этот счет. К тому времени у них уже накопилось достаточно материала по ленинградским масонским ложам, чтобы сделать вывод о том, что среди членов лож немало "высококвалифицированных научных как гражданских, так и военных сил, технических специалистов и пр. - лиц, занимающих крупные должности в советском аппарате, готовящихся выступить против Соввласти".
Чекистам было известно также и о связях ленинградских масонов с заграницей, в частности, с масонскими ложами фашистской Италии. Не остались без оценки и конспиративный характер работы масонских лож, и их бешеная борьба с "засильем жидов", Соввластью и ВКП(б).
Семь месяцев продолжалась провокационная по своей сути деятельность Бориса Астромова, пока наконец работавшие с ним чекисты не поняли, что их подопечный явно не та фигура, с которой можно иметь серьезное дело. Дело в том, что Астромов пользовался у масонов незавидной репутацией неуравновешенного, лживого, морально нечистоплотного человека. Ни о каком уважении к нему со стороны учеников не могло быть и речи. Весь авторитет Астромова среди "братьев" основывался на присущей ему силе гипнотического воздействия на собеседника. В связи с этим среди "братьев" даже распространилось поверье, что вся магическая сила Астромова заключается в семи длинных волосках на его лысом черепе, направление концов которых якобы "регулярно меняется им с переменой направления астрального влияния". Особенно же много нареканий вызывало практикуемое Астромовым принуждение своих учениц к вступлению с ним в половую связь в извращенных формах - так называемое "трехпланное посвящение", якобы распространенное в некоторых эзотерических ложах Западной Европы. Обвиняли его и в клептомании.
Характерны в этом отношении его показания от 11 февраля 1926 года:
"Предупрежденный, что за дачу ложных показаний буду привлечен к ответственности по статье 178 УК, показываю:
Bonpoc. Крали ли у кого-либо из знакомых или присваивали ли себе чужие вещи?
Oтвeт. Ни у кого и ничего никогда не крал и чужих вещей не присваивал. В краже меня обвиняет, очевидно, приемная мать моей жены - Нагорнова-Иванова Ольга Евграфовна. Был следующий случай: в 1923 году, когда Г.О.М(ебес) окончательно запретил ей бывать у него (с Г.О.М. она жила до 1912-13 года), благодаря ее интриганскому и взбалмошному характеру она, разозленная на Г.О.М., предложила мне кому-нибудь продать подаренный ей Г.О.М. мартинистический знак 4-й тайной степени в виде пятиконечной звезды, состоящий из семи металлов. Тогда я ей сказал, что зачем ей продавать другим, когда я сам куплю у ней его. Мне она ответила: "Нет, Вам я его подарю". Когда же у нас начались с ней несогласия, я ей возместил этот знак вещами, стоимость коих значительно превосходит указанную ею сумму - 50 рублей. Правдивость вышеизложенного могут подтвердить письма моей жены. Никаких других вещей я у Нагорновой не брал и споров о вещах с ней не заводил, зная ее характер…
В. Какие меры запугивания вы употребляли в отношении непокорных или уходивших от вас масонов?
О. Никаких физических мер запугивания мною не предпринималось. Помню один случай, когда на масона Сверчкова было наложено взыскание за недисциплинированность, а он, обидевшись, подал заявление об уходе. Тогда мною ему было написано письмо, где указывалось, что из-под наказания не уходят, что нужно его сначала выполнить, а потом уходить. В письме была ссылка на принесенную им при посвящении присягу с вытекающими из нарушения ее нравственными последствиями. После этого Сверчков явился ко мне со слезами раскаяния и извинениями. Уходящих учеников у меня не было, и никаких мер и угроз в отношении других масонов мною не предпринималось".
Отрицал Борис Астромов и факты принуждения к сожительству своих учении, признавая, впрочем, свою приверженность к "нетрадиционному" сексу.
"Фактов своей извращенности не отрицаю", - отмечал он в показаниях.
Однако моральный облик Астромова, судя по всему, не так уж интересовал следствие. Другое дело - заграничные связи. "В. Кому за границу вы посылали сведения о русском масонстве?
О. Собирался послать выдержки из своей лекции о масонстве для напечатания в итальянских журналах и об этом писал Горрини. Но этой статьи не собрался перевести на итальянский язык и послать. Предполагал везти с собой.
В. Имеете ли родственников за границей помимо жены, и где?
О. Имею только одного брата Михаила Викторовича в Мукдене. Письмо от него получил одно летом 1924 года и на него не отвечал. Был один дядя (двоюродный) в Италии, католик, настоятель католической церкви в Риме. Умер в 1910 году.
В. Почему вы искали знакомства с консульствами?
О. Знакомств с консульствами я не искал, но когда собирался уезжать за границу, то хлопотал о визах для себя и своей жены. Бывал в латвийском, итальянском, германском и в Москве был в австрийском консульстве уже с готовым паспортом моей жены. Знаком по итальянскому обществу с итальянским консулом, секретарем итальянского консула, а из германского консульства знаю служащего Блюменфельда по коллегии защитников. В каждом из этих консульств я был не более двух-трех раз по надобностям виз.
В. Кто вам дал визу из Италии?
О. О визе я начал хлопотать в 1923 году через находившееся тогда в Ленинграде коммерческое представительство, где и познакомился с нынешним секретарем итальянского консульства. Визу я получил непосредственно из итальянского министерства иностранных дел по представлению коммерческого агентства.
В. В каких взаимоотношениях вы находитесь с парижской конторой по розыску наследников?
О. Ни в каких. Но знаю о ней следующее. Дризен мне рассказывал, что гражданин Хазин, наживший в свое время крупный капитал на розыске наследников, ныне, переехав в Париж, открыл там такое же бюро и имеет, полагаю, большую агентуру в СССР. Дризен является его рядовым агентом, так как я знаю, что он сам ездил куда-то за Москву, кажется, в Рязань, за какими-то документами по поручению Хазина. Я лично с Хазиным виделся несколько раз: в моих хлопотах о получении паспорта в бюро виз и на квартире у Дризена. Хазин мне однажды дал адрес парижского адвоката, некоего Бентовского, полагаю, что это его поверенный".
Воспользовавшись словоохотливостью Бориса Астромова, следствие потребовало от него подробной характеристики известных ему оккультных групп и их отдельных членов. Астромов с готовностью выполнил эту "просьбу":
"Дополнительно к предыдущему показываю.
Помимо упомянутых оккультных групп существовал "Эзотерический орден Восточного Послушания" под руководством Семигановского Антона Николаевича. Он родился в Париже в 1887 году от матери-итальянки Диальти, почему эту фамилию он и присоединил после революции к своей. Кончил университет в Санкт-Петербурге. В 1916-17 годах читал лекции по оккультизму в обществе "Сфинкс", председателем коего был Лобода Георгий Осипович. С Г.О.М. он познакомился в 1916 г. (кажется) у оккультистки Гревцовой. Скоро Семигановскому была дана 4-я степень мартинизма, соответствующая 30-й масонской, которая дает право посвящать в младшие степени, и было ему поручено управлять мартинистской ложей "Зодиак". Эта ложа находилась на квартире Семигановского на площ. Мариинского театра. В этой ложе находились также Ларионов Сергей Дмитриевич и Киселев Борис Львович, а также, кажется, и художник Молчанов Николай Петрович. В своих практических работах по оккультизму (так наз. астральный выход) Семигановский стал прибегать к морфию, к которому скоро пристрастился. К нему же он приучил и своего ученика - Киселева Б. Л.
Благодаря морфию у Семигановского развилась болтливость и мания величия. Для подтверждения ходивших об этом слухов к Семигановскому была подослана мартинистка Демченко Екатерина Григорьевна, которой Семигановский действительно выболтал о своей тайной степени посвящения и своих планах образовать самостоятельный орден, так как он "не хочет подчиняться женщине", то есть Нестеровой Марине Альфредовне. За это он был лишен своих степеней и исключен в 1919-20 годах из ордена мартинистов.
Самой крупной оккультной организацией 1920-х годов был "Орден мартинистов", представлявший собой ветвь одноименного французского общества.
***
Сделаем небольшое отступление и посмотрим, что это были за люди - русские мартинисты начала XX века.
В 1895 году в Париже председателем Верховного совета мартинистов Жераром Энкоссе (д-р Папюс) был принят в масоны граф Валериан Валерианович Муравьев-Амурский. В этом событии не было бы ничего особенного (кого только не принимают в масоны!), если бы не одно обстоятельство - вновь обращенный являлся полковником русской армии и военным атташе Российской империи во Франции.
А четыре года спустя Муравьев-Амурский возвращается в Петербург, где с ходу основывает ложу с непосредственным подчинением парижской штаб-квартире мартинистов. Сам же бывший атташе и брат министра юстиции является в это время генеральным делегатом ордена, и его представительство длится вплоть до 1907 года, когда парижские мартинисты лишают его права представительства за откровенный саботаж.
Сам д-р Папюс посетил Россию в 1902 году, где нашел множество поклонников. В октябре 1905-го он был даже представлен императору Николаю II, желавшему узнать будущее России. Он же представил царю медиума Филиппа из Лиона. Николай II, пораженный "сверхъестественными" способностями мага, пригласил того перебраться в Санкт-Петербург, посулив престижную должность медика Военной академии и звание генерала. Филипп не заставил себя долго упрашивать. Вскоре Филипп уже определял внешнюю и военную политику Российской империи. На медиумических сеансах по желанию царя Филипп вызывал дух его отца Александра III, "советовавшего" Николаю II поддерживать союз с Францией и подталкивавшего его к войне с Японией. Как тут не вспомнить золотых розенкрейцеров, сумевших очень похожим способом удержать прусскую армию от наступления на Париж.
Проведя весну и лето 1903 года вместе с семьей Николая II в Ливадии, Филипп 25 ноября был вынужден возвратиться к себе на родину, поскольку проводимые под его руководством спиритические сеансы вредно отражались на здоровье императрицы. Через несколько лет после смерти Филиппа (1905 год) императрица не только не забыла его, но и упоминала в письме к Николаю II в 1916 году как "одного из двух друзей, посланных им Богом" (под вторым другом подразумевался, конечно же, Григорий Распутин).
Взамен Муравьеву-Амурскому Верховный совет мартинистов делегировал в столицу России Чеслава фон Чинского. 9 июля 1910 года фон Чинский вручает градоначальнику Санкт-Петербурга заявление о своем назначении членом Верховного совета Ордена мартинистов и генеральным делегатом Ордена для России. Однако этот господин позабыл представить устав объединения, без чего легализация его была невозможна.
Однако Чинский и без этого развернул кипучую деятельность. Он начал с пропаганды спиритизма и теософии. А благосклонность царской семьи способствовала укреплению положения Чинского в самом высшем свете.
***
Одним из наиболее эрудированных и последовательных адептов русского мартинизма считался выходец из Лифляндии барон Григорий Мебес.
Григорий Оттонович Мебес родился в 1868 году в Риге. После окончания в 1891 году физико-математического факультета Петербургского университета всецело посвятил себя изучению "тайных наук". Глубокий ум, прекрасное знание древних языков (греческий, латинский, древнееврейский), не говоря уже о языках новых, а также солидная математическая подготовка позволили ему создать фундаментальный "Курс энциклопедии оккультизма" в двух томах (1913) - наиболее серьезное пособие по этому предмету не только в русской, но и западноевропейской оккультной литературе того времени.
В конце 1910 года Мебес становится генеральным инспектором (секретарем) петербургского отделения "Ордена мартинистов", генеральной ложей которого стала "Великая ложа Аполлония Тианского".
Революция не помешала деятельности Григория Оттоновича на поприще мартинизма. Его Орден рос. Он сам читал неофитам лекции по основам каббалы. А его жена Мария Нестерова (Эрлангер) - по истории религии. Помимо чисто теоретических занятий в его школе велась и практическая работа по развитию у членов Ордена способностей к телепатии и психометрии.
Всего известны имена 43 человек, прошедших школу Мебеса в период с 1918 по 1925 год. Среди них выделялись известный военный историк Г. Габаев и поэт В. Пясг. Однако в целом состав Ордена был вполне зауряден: юристы, бухгалтеры, студенты, домохозяйки, несостоявшиеся художники и журналисты - одним словом, рядовая разочаровавшаяся в жизни и ударившаяся в мистику русская интеллигенция.
***
Роковую роль в судьбе ленинградских мартинистов сыграл другой руководитель Ордена - Борис Викторович Aстромов (настоящая фамилия - Кириченко). Выходец из обедневшей дворянской семьи, он уехал в 1905 году в Италию, где поступил на юридический факультет Туринского университета. Там он познакомился со знаменитым криминалистом и масоном Чезаре Ломброзо, и уже через четыре года состоялось посвящение Астромова в Братство (ложа "Авзония", принадлежавшая к "Великому Востоку Италии").
В 1910 году Борис Астромов возвратился в Россию, но в работе русских масонских лож, по его собственным словам, участия не принимал. Посвящение его в "Орден мapтинистов" состоялось только в 1918 году после знакомства с Григорием Мебесом.
В следующем Году Мебес назначил Астромова генеральным секретарем Ордена. Трения, возникшие в конце концов между ними, привели к тому, что в 1921 году Борис Acтромов ушел из Ордена. Казалось, пути незадачливого генсека и мартинистов разошлись навсегда. Однако будущее показало, что это далеко не так.
В мае 1925 года Астромов неожиданно появился в приемной Государственного политического управления в Москве и предложил свои услуги по освещению деятельности "советского" масонства в обмен на разрешение покинуть СССР. Его предложение заинтересовало чекистов. После допросов и бесед в московском ОГПУ Борис Астромов отправился в Ленинград, где и стал "работать" под контролем этой организации. Оперативную связь с ОГПУ Астромов осуществлял через некоего Лихтермана, встречаясь с ним время от времени на конспиративной квартире на Надеждинской улице.
О моральных качествах Бориса Астромова говорит хотя бы то, что он "заложил" не только мартинистов, но и собственную организацию "Русское автономное масонство", созданную им еще в 1921 году.
Некоторое представление об этой организации дает подготовленный Астромовым специальный доклад для ОГПУ, целиком посвященный возможному сотрудничеству между большевиками и масонами. Этот доклад не был личной инициативой Астромова. Это был ответ масона с большим стажем на конкретные вопросы, интересовавшие сотрудников Государственного политического управления.
Разумеется, речь в первую очередь шла о возможности использования масонской организации в интересах социалистического строительства. Развивая эту мысль, Астромов в своем докладе подчеркнул, что, "конечно, масоны не претендуют на открытую легализацию, так как это будет скорее вредно, чем полезно для работы". И тогда, отмечал он, масонство смогут обвинить в "чекизме" и "рептильности", что непременно оттолкнет от масонства русскую интеллигенцию. Роль масонства, по мнению Бориса Астромова, должна была главным образом заключаться в том, чтобы убедить лучшую часть интеллигенции в "закономерности переживаемых событий, а следовательно, и неизбежности их". Здесь реальная работа "Русского автономного масонства" могла бы выразиться, например, "в укреплении в правосознании русской интеллигенции идей интернационализма и коммунизма, а также в борьбе с клерикализмом".
В заключение Астромов предлагал советскому правительству следующий расклад: советская власть терпит существование масонских лож, составляющих "Русское автономное масонство", а те, в свою очередь, берут на себя обязательстве "не иметь никаких тайн от правительства СССР и не находиться в связи или в союзе ни с одним иностранным масонским орденом".
Что и говорить, документ примечательный. Остается, правда, открытым вопрос: сам ли Борис Астромов додумался до идеи масонизации советской интеллигенции или ее ему подсказали сотрудники ОГПУ.
Некоторый свет на эту загадку проливают показания масона Николая Николаевича Беклемишева, который свидетельствовал, что уже в конце 1925 года Борис Астромов говорил ему о своем желании устроить в Москве "ложу с ведома политуправления, чтобы работать совместно на сближение с западными державами".
"Припоминаю, - рассказывал Беклемишев на допросе 3 марта 1926 года, - что сначала Астромов приписывал эту идею некоему Барченко, а потом уже стал говорить от себя и, кажется, ездил по этому вопросу в Москву".
Таким образом, выясняется, что идея использования масонских каналов для сближения Советской России с западными державами была подброшена Астромову Александром Васильевичем Барченко, масоном и одним из наиболее активных оккультистов. Об этом человеке, жизнь положившем на алтарь "оккультизации" всей Советской страны, мы еще поговорим.
При разговорах с чекистами Астромов всячески выпячивал некоторое сходство между коммунистическими идеями и теми доктринами, которые проповедовало его "Русское автономное масонство".
"Иисус Христос, - говорил Астромов, - самый первый христианин, можно сказать, был и первым масоном… Но его можно также назвать и первым большевиком. Хотя все это очень спорно… В нашем понимании Христос - самозванец. Мы чтим Бога как Архитектора Вселенной, как нечто отвлеченное, отвергая официальную религию и церковь. Масоны - скорее большевики, чем христиане".
Впрочем, чекисты имели свое мнение на этот счет. К тому времени у них уже накопилось достаточно материала по ленинградским масонским ложам, чтобы сделать вывод о том, что среди членов лож немало "высококвалифицированных научных как гражданских, так и военных сил, технических специалистов и пр. - лиц, занимающих крупные должности в советском аппарате, готовящихся выступить против Соввласти".
Чекистам было известно также и о связях ленинградских масонов с заграницей, в частности, с масонскими ложами фашистской Италии. Не остались без оценки и конспиративный характер работы масонских лож, и их бешеная борьба с "засильем жидов", Соввластью и ВКП(б).
Семь месяцев продолжалась провокационная по своей сути деятельность Бориса Астромова, пока наконец работавшие с ним чекисты не поняли, что их подопечный явно не та фигура, с которой можно иметь серьезное дело. Дело в том, что Астромов пользовался у масонов незавидной репутацией неуравновешенного, лживого, морально нечистоплотного человека. Ни о каком уважении к нему со стороны учеников не могло быть и речи. Весь авторитет Астромова среди "братьев" основывался на присущей ему силе гипнотического воздействия на собеседника. В связи с этим среди "братьев" даже распространилось поверье, что вся магическая сила Астромова заключается в семи длинных волосках на его лысом черепе, направление концов которых якобы "регулярно меняется им с переменой направления астрального влияния". Особенно же много нареканий вызывало практикуемое Астромовым принуждение своих учениц к вступлению с ним в половую связь в извращенных формах - так называемое "трехпланное посвящение", якобы распространенное в некоторых эзотерических ложах Западной Европы. Обвиняли его и в клептомании.
Характерны в этом отношении его показания от 11 февраля 1926 года:
"Предупрежденный, что за дачу ложных показаний буду привлечен к ответственности по статье 178 УК, показываю:
Bonpoc. Крали ли у кого-либо из знакомых или присваивали ли себе чужие вещи?
Oтвeт. Ни у кого и ничего никогда не крал и чужих вещей не присваивал. В краже меня обвиняет, очевидно, приемная мать моей жены - Нагорнова-Иванова Ольга Евграфовна. Был следующий случай: в 1923 году, когда Г.О.М(ебес) окончательно запретил ей бывать у него (с Г.О.М. она жила до 1912-13 года), благодаря ее интриганскому и взбалмошному характеру она, разозленная на Г.О.М., предложила мне кому-нибудь продать подаренный ей Г.О.М. мартинистический знак 4-й тайной степени в виде пятиконечной звезды, состоящий из семи металлов. Тогда я ей сказал, что зачем ей продавать другим, когда я сам куплю у ней его. Мне она ответила: "Нет, Вам я его подарю". Когда же у нас начались с ней несогласия, я ей возместил этот знак вещами, стоимость коих значительно превосходит указанную ею сумму - 50 рублей. Правдивость вышеизложенного могут подтвердить письма моей жены. Никаких других вещей я у Нагорновой не брал и споров о вещах с ней не заводил, зная ее характер…
В. Какие меры запугивания вы употребляли в отношении непокорных или уходивших от вас масонов?
О. Никаких физических мер запугивания мною не предпринималось. Помню один случай, когда на масона Сверчкова было наложено взыскание за недисциплинированность, а он, обидевшись, подал заявление об уходе. Тогда мною ему было написано письмо, где указывалось, что из-под наказания не уходят, что нужно его сначала выполнить, а потом уходить. В письме была ссылка на принесенную им при посвящении присягу с вытекающими из нарушения ее нравственными последствиями. После этого Сверчков явился ко мне со слезами раскаяния и извинениями. Уходящих учеников у меня не было, и никаких мер и угроз в отношении других масонов мною не предпринималось".
Отрицал Борис Астромов и факты принуждения к сожительству своих учении, признавая, впрочем, свою приверженность к "нетрадиционному" сексу.
"Фактов своей извращенности не отрицаю", - отмечал он в показаниях.
Однако моральный облик Астромова, судя по всему, не так уж интересовал следствие. Другое дело - заграничные связи. "В. Кому за границу вы посылали сведения о русском масонстве?
О. Собирался послать выдержки из своей лекции о масонстве для напечатания в итальянских журналах и об этом писал Горрини. Но этой статьи не собрался перевести на итальянский язык и послать. Предполагал везти с собой.
В. Имеете ли родственников за границей помимо жены, и где?
О. Имею только одного брата Михаила Викторовича в Мукдене. Письмо от него получил одно летом 1924 года и на него не отвечал. Был один дядя (двоюродный) в Италии, католик, настоятель католической церкви в Риме. Умер в 1910 году.
В. Почему вы искали знакомства с консульствами?
О. Знакомств с консульствами я не искал, но когда собирался уезжать за границу, то хлопотал о визах для себя и своей жены. Бывал в латвийском, итальянском, германском и в Москве был в австрийском консульстве уже с готовым паспортом моей жены. Знаком по итальянскому обществу с итальянским консулом, секретарем итальянского консула, а из германского консульства знаю служащего Блюменфельда по коллегии защитников. В каждом из этих консульств я был не более двух-трех раз по надобностям виз.
В. Кто вам дал визу из Италии?
О. О визе я начал хлопотать в 1923 году через находившееся тогда в Ленинграде коммерческое представительство, где и познакомился с нынешним секретарем итальянского консульства. Визу я получил непосредственно из итальянского министерства иностранных дел по представлению коммерческого агентства.
В. В каких взаимоотношениях вы находитесь с парижской конторой по розыску наследников?
О. Ни в каких. Но знаю о ней следующее. Дризен мне рассказывал, что гражданин Хазин, наживший в свое время крупный капитал на розыске наследников, ныне, переехав в Париж, открыл там такое же бюро и имеет, полагаю, большую агентуру в СССР. Дризен является его рядовым агентом, так как я знаю, что он сам ездил куда-то за Москву, кажется, в Рязань, за какими-то документами по поручению Хазина. Я лично с Хазиным виделся несколько раз: в моих хлопотах о получении паспорта в бюро виз и на квартире у Дризена. Хазин мне однажды дал адрес парижского адвоката, некоего Бентовского, полагаю, что это его поверенный".
Воспользовавшись словоохотливостью Бориса Астромова, следствие потребовало от него подробной характеристики известных ему оккультных групп и их отдельных членов. Астромов с готовностью выполнил эту "просьбу":
"Дополнительно к предыдущему показываю.
Помимо упомянутых оккультных групп существовал "Эзотерический орден Восточного Послушания" под руководством Семигановского Антона Николаевича. Он родился в Париже в 1887 году от матери-итальянки Диальти, почему эту фамилию он и присоединил после революции к своей. Кончил университет в Санкт-Петербурге. В 1916-17 годах читал лекции по оккультизму в обществе "Сфинкс", председателем коего был Лобода Георгий Осипович. С Г.О.М. он познакомился в 1916 г. (кажется) у оккультистки Гревцовой. Скоро Семигановскому была дана 4-я степень мартинизма, соответствующая 30-й масонской, которая дает право посвящать в младшие степени, и было ему поручено управлять мартинистской ложей "Зодиак". Эта ложа находилась на квартире Семигановского на площ. Мариинского театра. В этой ложе находились также Ларионов Сергей Дмитриевич и Киселев Борис Львович, а также, кажется, и художник Молчанов Николай Петрович. В своих практических работах по оккультизму (так наз. астральный выход) Семигановский стал прибегать к морфию, к которому скоро пристрастился. К нему же он приучил и своего ученика - Киселева Б. Л.
Благодаря морфию у Семигановского развилась болтливость и мания величия. Для подтверждения ходивших об этом слухов к Семигановскому была подослана мартинистка Демченко Екатерина Григорьевна, которой Семигановский действительно выболтал о своей тайной степени посвящения и своих планах образовать самостоятельный орден, так как он "не хочет подчиняться женщине", то есть Нестеровой Марине Альфредовне. За это он был лишен своих степеней и исключен в 1919-20 годах из ордена мартинистов.