Страница:
«Никогда не угадаешь, — подумал Громов, — где найдёшь, где потеряешь…» Первый этап церемонии бракосочетания — обручение — подходил к концу.
— Ты, Господи, с самого начала создал мужчину и женщину, — напевно говорил священник, — и от тебя даётся мужу жена в помощь и для воспроизведения рода человеческого. Обменяйтесь кольцами, дети мои, — приказал он молодым.
Кирюша вздохнул с облегчением и посмотрел на отца. Он ошибочно полагал, что обмен кольцами есть последний акт церемонии. Громов снова наклонился к нему.
— Теперь начинается вторая часть, — «порадовал» он сына, — собственно венчание.
Алексей и Зоя прошли в средний храм, остановившись перед аналоем [9]. Здесь священник задал главный вопрос, перейдя на церковно-славянский и обращаясь сначала к жениху:
— Раб божий Алексий, имаши ли произволение благое и непринуждённое и крепкую мысль пояти себе в жену сию, юже зде пред тобою видеши? И не обещался ли еси иной невесте?
— Да, — ни секунды не колеблясь и громко, чтобы все слышали, отвечал Лукашевич.
Священник обратился к невесте:
— Раба божья Зинаида, имаши ли произволение благое и непринуждённое и крепкую мысль пояти себе в мужи сего, юже зде пред тобою видеши? И не обещалась ли еси иному жениху?
— Да.
«Ну вот, — отметил про себя Стуколин. — и всех делов. Теперь я один холостой остался». Он задумался, так ли это плохо. И решил, что узнать это можно, только женившись. В планах на ближайшее будущее женитьба у Стуколина не значилась, и он отложил рассмотрение этого вопроса до лучших времён.
Трёхкратное произнесение формул «Венчается раб божий на рабе божьей» и «Венчается раба божья на рабе божьем» с последующим трёхкратным же обходом аналоя и целованием икон заняло ещё четверть часа. На этом мучительная для многих неверующих, собравшихся в этом зале, процедура закончилась, и родственники выстроились в очередь, чтобы поздравить новобрачных. Подошли и Громовы. Хмурый Кирюша вручил Зое цветы и предпринял попытку спрятаться за спиной отца. Зоя не дала ему этого сделать, присела на корточки и поцеловала в щёку:
— Спасибо, Кирилл, — очень серьёзно поблагодарила она.
Кирюша зарделся.
Свадьбу вёл подполковник Зураб Амонашвили, старый друг семьи Лукашевичей — лучший тамада из всех, кого знал Громов. Кроме того, на эстраде ресторана наигрывала популярные мелодии некая безымянная группа. Этим консолидирующие ресурсы ограничивались, и желающие могли не обращать внимания ни на подполковника, ни на группу, развлекая себя самостоятельно. Громов и Стуколин сели друг напротив друга и после первых тостов и холодных закусок Константин, обслужив жену, расположившуюся справа, и сына, усевшегося слева, спросил товарища:
— Есть что-нибудь новенькое?
— Есть новенький анекдот, — отвечал Стуколин, наливая себе водки из запотевшего графина, и не дожидаясь согласия Громова слушать, начал пересказ: — Встречаются два российских танковых генерала в оккупированном Париже, и один другого спрашивает: «Ты не помнишь, кто господство в воздухе завоевал — мы или НАТО?» Кирюша рядом фыркнул и подавился «фантой».
— Старенький твой анекдот, — сказал Константин, не поведя бровью. — Мне его ещё полгода назад рассказывали. Да и спрашивал я о другом.
Стуколин посмотрел на всё ещё вздрагивающего от едва сдерживающего смех Кирюшу, потом повернул голову и посмотрел на насторожившуюся и явно прислушивающуюся к разговору Наташу.
— Старый капитан заскучал на берегу? — спросил Алексей не без намёка.
— Не то, чтобы заскучал, но снасти пересохли, — в тон ему ответил Громов.
Наташа положила вилку.
— Мальчики, — обратилась она к офицерам, — может быть, хотя бы на сегодня вы забудете о делах?
Если бы Наташа знала или хотя бы догадывалась, о каких «делах» собирается говорить её муж со своим старым другом и одногодкой Алексеем Стуколиным, она не только высказала бы своё негодование по поводу неурочности диалога, но и вообще увела бы Громова от греха подальше. Но она не догадывалась.
Константин поднял руки, сдаваясь:
— Молчим, — сказал он.
Впрочем, ему не дали бы продолжить диалог и по другой причине. Зураб Амонашвили, произносивший очередной тост — что-то там о ястребе и синице — вдруг вспомнил о двух, присутствующих за праздничным столом сослуживцах жениха, удостоенных звания «Герой России». Закончив тост и проследив, чтобы все, кто ещё был в состоянии его слушать, выпили, он обратился к гостям со следующим спичем:
— Франц Меринг в своей книге «Военное искусство», отмечая безусловную храбрость русских солдат, пытается понять одно загадочное русское слово: «наши». «Русский солдат, — пишет историк, — считает большим бесчестьем и позором оставить наших, то есть своих товарищей и всё русское войско, в опасности, и способен на самые большие жертвы по отношению к ним». Он приводит пример, когда русская гвардейская пехота, находящаяся в резерве, чуть было не бросилась в атаку, вопреки приказу, ропща: «Наши там кровь проливают, а нас держат позади, стыдно!» В такой же ситуации прусская гвардия не проявила ни малейшего беспокойства, когда их войска истекали кровью. Русские сильны словом «наши». Я предлагаю поднять бокалы за русскую душу и русское чувство локтя. За наших! [10]Призыв выпить за «наших», тем более высказанный чистокровным грузином, не могли не поддержать.
— Ура! — закричал уже порядком захмелевший отец Зои.
— А теперь, — после естественной паузы сказал Амонашвили, — я хотел бы предоставить слово боевым товарищам нашего уважаемого жениха — подполковнику ВВС, Герою России, Константину Громову и капитану ВВС, Герою России, Алексею Стуколину.
За столом все притихли. Громов вопросительно посмотрел на жену. Та поняла без слов.
— Давай, — шепнула она. — Я сяду за руль.
Громов наполнил пустовавшую до этого рюмку, встал и, поразмышляв две секунды, сказал:
— Я вижу, что сегодня за этим прекрасным столом собрались представители самых разных поколений. Казалось бы, их мало что может объединять, однако это не так — нас объединяет общее будущее. Мы с вами живём на излёте тысячелетия, и именно нам, а не каким-нибудь абстрактным потомкам, предстоит войти в XXI век. И свадьба, на которую нас всех пригласили, есть не только акт соединения в браке двух любящих сердец, но и символ того, что будущее у нас всё-таки есть. Я хотел бы поднять этот бокал за то, чтобы у нас и у нашей страны всегда было будущее.
Публике тост понравился. Кто-то даже захлопал, хотя это было и не совсем уместно в данной ситуации. За Громовым выступил Стуколин. Он был как всегда краток, без лишних слов поздравив молодожёнов со свершившимся фактом бракосочетания.
Потом Амонашвили попросил Константина что-нибудь спеть под гитару. Громов, не слишком любивший выступать перед большой аудиторией, в этот раз отказаться не мог. Он вышел на эстраду и попросил у музыкантов гитару. Получив инструмент и быстро его подстроив, он сел к микрофону и перед тем, как начать, сказал:
— На свадьбах принято исполнять весёлые песни. Это понятно, ведь бракосочетание — почти всегда счастливое событие, и никому не хочется омрачать его. Однако сегодня я собираюсь нарушить эту неписаную традицию, чтобы напомнить и нашим молодым, и всем присутствующим, сколь хрупок мир, в котором мы живём. Завтра всё может необратимым образом измениться, пойти кувырком. Помните об этом, держитесь друг друга и цените каждую минуту счастья, которые выделяет нам скупое на подарки время. Ну а теперь собственно песня…
Константин Громов тронул струны и тихим голосом запел:
Не кричи, глашатай, не труби сбора.
Погоди, недолго терпеть.
Нет, ещё не завтра, но уже скоро Риму предстоит умереть.
Радуйся, торговец, закупай мыло, Мыло скоро будет в цене.
Скоро будет всё иначе, чем было.
А меня убьют на войне.
Не зевай, историк, сочиняй книгу, Наблюдай вращенье Земли.
Каждому столетью, году, дню, мигу, Сколько надлежит, удели.
Ветер подымается, звезда меркнет, Цезарь спит и стонет во сне.
Скоро станет ясно, кто кого свергнет.
А меня убьют на войне.
Смейся, Левконоя, разливай вина, Знать, что будет, ты не вольна.
Но можешь мне поверить, по всему видно, Что тебя не тронет война.
Знать, что будет завтра — много ль в том толка!
Думай о сегодняшнем дне.
Я ж, хотя и знаю, но скажу только, Что меня убьют на войне [11] …
До штаб-квартиры «Белого орла» в доме на Семёновской набережной капитан ФСБ Владимир Фокин добрался на «леваке». У самого дома он высаживаться, разумеется, не стал, а попросил довезти его до станции метро «Электротехническая», где и вышел. Там он прогулялся вдоль ряда торговых палаток, съел «ход-дог», купил свежий номер «Московского комсомольца», быстро, на ходу, просмотрел газету, после чего выбросил её в мусорный бак. Потом Фокин зашёл в павильон станции, приобрёл за четыре рубля одноразовую проездную карточку, сунул её в щель турникета, спустился на эскалаторе вниз, сел на поезд в сторону Кольцевой линии, проехал четыре остановки, вылез на «Смоленской», перешёл платформу и вернулся назад. Всё это время капитан украдкой разглядывал окружающих его людей, запоминая их лица. При этом он перебирал в голове картотеку, в которой были собраны приметы всех, когда-либо виденных им людей. Знакомых пока не наблюдалось. Повторяющихся лиц тоже.
Сложный маршрут капитана основывался на следующем соображении, сформулированном Фокиным за долгие годы службы в «наружном наблюдении». Координатор «наружки», если такая «ведёт» сейчас Фокина, может располагать довольно широкой сетью агентов — настолько широкой, чтобы менять «топтунов» на каждой станции метро из тех, которые проезжает объект наблюдения. Однако и его, координатора, возможности ограничены; в конце концов он — не Господь Бог, чтобы просчитать все возможные варианты, а значит, будет действовать по проверенной схеме, то есть снимать агентуру с менее напряжённых участков и переводить её на более напряжённые. И первым местом, откуда он уберёт всех, будет, конечно же, отправной пункт — станция метро «Электротехническая». Согласно теории разведки, вернуться в ту же точку, откуда начал движение, мог или полный идиот, или профессионал высочайшего класса. Владимир Фокин надеялся, что мифический координатор не считает его ни тем, ни другим.
Во второй раз за сегодня добравшись до «Электротехнической», Фокин сделал ещё один финт — сменил внешность. Ввинчиваясь в толпу у самого эскалатора, он сдёрнул приметное белое кашне, накинутое поверх пальто, на самом пальто расстегнул все пуговицы, из кармана вытащил глубокий полиэтиленовый пакет, в который спрятал кашне и кейс. Покончив с внешними атрибутами, он занялся лицом, а именно: сдвинул шляпу на затылок, одновременно подогнув её мягкие фетровые поля, и нацепил заранее припасённые очки в массивной оправе. В результате этой метаморфозы из станции метро «Электротехническая» вышел совершенно другой человек — расхристанный и слегка пьяненький интеллигент, который даже привлёк на мгновение внимание двух патрульных милиционеров, но поскольку по всем приметам выглядел этот интеллигент гражданином с московской пропиской и с достатком ниже среднего, патрульные подумали и решили не связываться.
Пошатываясь и помахивая пакетом, Фокин добрёл до ближайшего пивного киоска, купил четыре бутылки «Балтики», три из них уложил в пакет поверх кейса, а одну попросил открыть.
В конце концов капитан пришёл к выводу, что «хвоста» за ним нет, и, прихлёбывая на ходу пиво, отправился на Семёновскую набережную.
Нужную парадную перекрывала массивная стальная дверь с домофоном. Однако у Фокина имелся свой ключ и через минуту, сбив у порога снег с ботинок, он уже входил в штаб-квартиру, как к себе домой.
В гостиной — самой большой комнате этой восьмикомнатной квартиры — царил полумрак: шторы были опущены, люстра погашена, горело только хрустальное бра в углу. Работал телевизор — видеостена фирмы «Филипс» с невероятно огромным экраном. Однако звук был выключен, и красотка в короткой юбочке, скачущая по эстраде, выглядела по меньшей мере нелепо. В глубоком кресле перед телевизором сидел человек, одетый по-домашнему в халат. Был этот человек немолод, но принадлежал к числу тех, кто до самой смерти смотрится лет на десять-пятнадцать моложе своего истинного возраста. Человек уютно посапывал, то ли действительно задремав, то ли прикидываясь задремавшим.
Фокин снял пальто и довольно бесцеремонно бросил его на свободное кресло. Туда же положил пакет с бутылками. Бутылки звякнули. Человек в кресле вздрогнул и поднял голову.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — рявкнул Фокин.
— А это ты, Владимир, — генерал-майор улыбнулся. — Опаздываешь, — заметил он, взглянув на часы, — на четыре минуты.
— Никак нет, — отозвался Фокин. — Ваши спешат.
Генерал-майор изобразил неудовольствие — правда, несколько наигранно.
— Всё дерзишь? Ну-ну…
Фокин развёл руками, как бы говоря, что по-другому он не умеет. По-другому он действительно не умел. Именно поэтому и засиделся в лейтенантах аж до тридцати пяти лет в то время, как его коллеги-одногодки перескакивали с должности на должность, получая новые звания и назначения чаще, чем обычный человек меняет обувь. Однако дерзость в большинстве случаев соединяется с умением нестандартно мыслить и действовать. Советник по безопасности Маканин, земля ему пухом, прекрасно это понимал, и, несмотря на лейтенантское звание и молодость, Фокин был направлен на ответственейший пост — он занимался координацией совместной деятельности силовых структур в Заполярье и обладал практически ничем не ограниченной властью.
Надо заметить, что власть его не испортила. Например, он не гнушался оперативной работой и очень часто самолично выезжал на места событий, всегда оказываясь на наиболее напряжённом участке. За это его тоже ценили.
— Кстати, поздравляю с внеочередным званием, — сказал генерал-майор.
— Служу Отечеству, — буркнул Фокин, потом не удержался и добавил: — Вы же знаете, Юрий Анатольевич, как я отношусь к званиям. Мне кажется, это лишнее. Внеочередное звание привлекает внимание, а зачем нам лишнее внимание?
— Не скажи, — возразил генерал-майор. — В данном конкретном случае как раз низкое звание привлекает внимание. Думаешь, легко было бы организовать твой перевод в Москву, оставайся ты в лейтенантах? Да и вообще, Владимир, неужели ты напрочь лишён честолюбия? Это же, наверное, чертовски приятно — из лейтенантов сразу в капитаны, и не за красивые глаза, а за отлично сделанную работу.
Фокин вздохнул и сел в кресло.
— Я честолюбив, — признался он, — но для удовлетворения моего честолюбия вполне хватает понимания того, насколько важным делом я занимаюсь. И не более того.
— Это похвально, Владимир, — оценил генерал-майор, — вот только наше руководство очень не любит, когда человека не за что зацепить. Ты понимаешь, о чём я говорю? Ангелы никому не нужны, да и не бывает в природе ангелов.
Фокин рассмеялся.
— Что, внутренняя служба безопасности забеспокоилась? — поинтересовался он. — «Не за что зацепить»? Передайте им, Юрий Анатольевич, пожалуйста, что я азартен, люблю играть в карты на деньги, неразборчив в связях и готов изменить присяге, если это нужно для дела. Такой список моих недостатков устроит? Или маловато будет?
Генерал-майор покачал головой.
— Всё-таки молод ты ещё, Владимир.
— Ну, это единственный мой недостаток, который со временем исправим… Пива не хотите?
Фокин извлёк из пакета бутылку «Балтики» и легко, зубами, открыл её.
— Спасибо, — генерал-майор неодобрительно поджал губы, — но не испытываю потребности.
— А я выпью, — Фокин сделал большой глоток..
Капитан знал, что его собеседник выпить далеко не дурак, однако всему остальному предпочитает хорошие марочные вина. Поэтому предложение «хлебнуть пивка» было данью вежливости.
— Ладно, — сказал генерал-майор, — с твоими недостатками разберёмся в другой раз. Пора переходить к делу.
Он взял лежавший под рукой пульт дистанционного управления и направил его в сторону видеостены. Молчаливый клип сменился «снегом», затем зажглись индикаторы на панели встроенного видеомагнитофона, и на экране перед Фокиным предстал незнакомый ему, совершенно лысый человек, одетый весьма странно — в судейскую мантию, с огромным орденом в виде многолучевой звезды на груди. Позиция съёмки находилась несколько выше уровня глаз лысого человека, и камера была наклонена так, чтобы зритель мог видеть, что находится на столе, за которым человек сидит. На столе находился один-единственный предмет — хрустальный шар на золотой подставке в виде змеи, кусающей себя за хвост. По низу экрана побежали титры: «АНАТОЛИЙ ДУГОВ, ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ ПСЕВДОНИМ — АНТЕЙ, МАГИСТР МОСКОВСКОГО ОРДЕНА МАРТИНИСТОВ, ДИРЕКТОР НИИ НЕМАТЕРИАЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ, СОТРУДНИК СПЕЦИАЛЬНОГО ОТДЕЛА ПРИ КГБ СССР С 1982 ГОДА».
— Интересно, — сказал Фокин.
— Смотри, — посоветовал генерал-майор, — дальше ещё интереснее будет.
Магистр и маг Анатолий Дугов тем временем положил длинные белые пальцы рук на хрустальный шар. Где-то на заднем плане включился магнитофон, и заиграла довольно необычная мелодия — с ритмом морского прибоя, вызывающим тревожное чувство. Внутри шара зажёгся тусклый поначалу огонёк — словно спираль лампочки, горящей вполнакала. Подчиняясь ритму мелодии, он то вспыхивал чуть ярче, то снова угасал. Огонёк притягивал взгляд, завораживал, и Фокину пришлось сделать волевое усилие, чтобы не впасть в гипнотический транс.
Это продолжалось минут пять — огонёк внутри шара вспыхивал, магистр сидел неподвижно — и капитан успел заскучать, и едва не пропустил момент перехода. Глаза магистра вдруг закатились, и сам он подался назад, не выпустив, впрочем, шар, который ярко засветился под его руками.
Фокин ухмыльнулся: все эти фокусы были для него не в диковинку. Спецотдел при КГБ СССР (формально ликвидированный после путча ГКЧП 1991 года, а на самом деле почти в полном составе перешедший под управление некоего Общества с неограниченной ответственностью «Икстлан») был вообще горазд на разного рода фокусы. Большее количество профессиональных шарлатанов, собранных в одном месте, трудно было себе вообразить.
Магистр Дугов быстро забормотал на незнакомом Фокину языке.
— Что он говорит? — капитан оглянулся на генерала-майора.
Вместо ответа генерал-майор кивнул на экран. По экрану снова побежали титры: «ПЕРЕВОД С ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОГО СДЕЛАН ПОДОТДЕЛОМ АНТИЧНЫХ ЯЗЫКОВ СПЕЦОТДЕЛА ПРИ КГБ СССР. ТЕКСТ ПЕРЕВОДА: В МИР ПРИШЁЛ ВЛАСТЕЛИН И ВОИТЕЛЬ. ОН РОДИЛСЯ В СТРАНЕ, НАРОД КОТОРОЙ НАЗЫВАЕТ СЕБЯ ЗАПАДНЫМ. ОН ОТСТАИВАЛ ПРАВА СВОЕГО НАРОДА ВОЕННОЙ МОЩЬЮ НА МОРЕ И НА СУШЕ. ЗАВИСТНИКИ УБИЛИ ЕГО В ГОРОДЕ, ПРОСЛАВЛЕННОМ ДИОНИСИЙСКИМИ ИГРАМИ И МЕНЯЛАМИ. НО НА САМОМ ДЕЛЕ ОН ЖИВ. ОН СТОИТ НА СНЕЖНОМ ПОЛЕ, НА ЕГО ЧРЕСЛАХ ФАРТУК С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ПЯТИДЕСЯТИ ЗВЁЗД, В ЕГО РУКАХ КОПЬЁ, КОТОРЫМ БЫЛ ПОВЕРЖЕН ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ БОГОВ. ДУХ ВЛАСТИТЕЛЯ НЕЗРИМО НАПРАВЛЯЕТ ЗАПАДНЫЙ НАРОД НА ПУТИ К ВЛАСТИ НАД МИРОМ».
Магистр Дугов замолчал. Было хорошо видно, как вымотал его этот монолог над хрустальным шаром. На лысине выступили бисеринки пота, он тяжело дышал, хватая воздух ртом, словно задыхался. Генерал-майор нажал на кнопку «Пауза», и картинка на экране застыла.
— Это всё? — с сарказмом поинтересовался Фокин. — Ничего умнее Спецотдел предложить не может?
И снова генерал-майор должным образом не прореагировал на дерзость капитана.
— Ещё не всё, — сказал он. — Взгляни сюда, Владимир.
С этими словами генерал-майор протянул Фокину папку на скоросшивателе, на картонной обложке которой стоял гриф «Совершенно секретно» и имела место поясняющая надпись: «Выдержки из отчёта Специального отдела при КГБ СССР за 1989 год».
— Вы думаете, это стоит смотреть? — спросил капитан, неохотно отставляя бутылку с пивом.
— А ты посмотри.
Фокин раскрыл папку. Внутри обнаружилось шесть страниц текста, отпечатанных на стандартной пишущей машинке через два интервала. Пролистав их одну за другой и убедившись, что на каждой стоит соответствующий номер и подпись начальника Главного архива ФСБ, капитан углубился в чтение.
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Председателю КГБ СССР, генералу армии В.А.Крючкову.
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ последовательности астральных объектов, зарегистрированных в ходе свободного астрального поиска, проведённого согласно рабочему плану-графику отдела «Астрал» 22 ноября 1990 года.
Свободный поиск выполнял директор НИИ нематериальных взаимодействий А.В.Дугин.
Интерпретацию подготовил руководитель отдела «Астрал» НИИ нематериальных взаимодействий В.С.Моносов.
Во время свободного астрального поиска А.В.Дугов наблюдал следующие объекты: «Дух властелина-воителя», «Народ, называющий себя западным», «Город, прославленный Дионисийскими играми и менялами, где был убит властелин-воитель», «Снежное поле», «Фартук с изображением пятидесяти звёзд», «Копьё, которым был повержен величайший из богов».
Последовательность перечисленных объектов не является случайной. Они выстроены в ряд, определяемый датой астрального поиска — 22 ноября. Наиболее важным событием, произошедшим 22 ноября и значительно изменившим астральный план, считается убийство Джона Фицджеральда Кеннеди, 35 президента США. Именно его астральное тело можно интерпретировать как «Дух властелина-воителя».
Некоторые атрибуты, присущие «Властелину-воителю» и описывающие его прижизненную биографию, подтверждают эту версию.
«Народ, называющий себя западным» — это, вероятно, Соединённые Штаты Америки или страны-члены блока НАТО.
«Город, прославленный Дионисийскими играми и менялами» можно интерпретировать как Даллас (штат Техас) — город, где в 1963 году был убит президент Кеннеди. «Дионисийские игры» — древнегреческий прообраз современных драматических представлений. В США из драматических представлений наибольшей популярностью пользуются телевизионные сериалы для домохозяек, один из которых называется «Даллас». Кроме того, именно Даллас считается крупнейшим торгово-финансовым центром юга США, что опредёленным образом ассоциируется с «Менялами».
Следует также отметить, что именно администрация Джона Ф. Кеннеди и его приемника — 36 президента США Линдона Джонсона — положила начало политике «Новых рубежей», в рамках которой США заявили о своём праве вмешиваться во внутренние дела других государств и народов.
Гораздо большие затруднения вызывает интерпретация атрибутов, связанных с посмертным существованием «Властелина-воителя».
«Снежное поле», по всей видимости, описывает некую северную территорию — возможно, это Аляска. То есть местоположение «Духа властелина-воителя» указывает на существование у Генштаба армии США планов агрессии против СССР на дальневосточном направлении. Настоящее толкование представляется нам наиболее приближённым к действительности, однако возможны и другие варианты. Поэтому для полноценного анализа значения астрального объекта «Снежное поле» необходимы дополнительные данные.
Следующий посмертный атрибут — «Фартук с изображением пятидесяти звёзд» — указывает на принадлежность Джона Ф. Кеннеди к американскому масонству. Однако ни Научно-исследовательский институт нематериальных взаимодействий, ни Специальный отдел при КГБ СССР не располагают документально подтвёрждённой информацией о том, что президент Кеннеди являлся членом какой-либо организации эзотерического толка. Наоборот, именно президента Кеннеди многие источники называют чуть ли не единственным исключением в ряду президентов США, состоявших или состоящих действительными членами масонских лож. Следовательно, мы можем сделать заключение, что «Фартук с изображением пятидесяти звёзд» имеет отношение только к астральному телу Джона Ф. Кеннеди и символизирует эзотерическую подоплёку современной американской внешней политики.
Третий посмертный атрибут «Властелина-воителя» — «Копьё, которым был повержен величайший из богов» — связан с легендой о Копье Судьбы. Согласно поздней христианской традиции, этим копьём, принадлежавшим иудейскому храму в Иерусалиме, был заколот Иисус Христос. «Удар милосердия» нанёс центурион Гай Кассий Лонгин, впоследствии принявший христианство и почитаемый некоторыми церквями как святой. По утверждению ряда авторов, Копьё Судьбы аккумулирует в себе энергию Космоса и является одним из Предметов Силы. Армия, главнокомандующий которой вооружён Копьём Судьбы, непобедима. То, что «Дух властелина-воителя» вооружён астральным образом Копья Судьбы, весьма настораживает. Для того, чтобы понять, чем может угрожать присутствие Копья на астральном плане Советскому Союзу, необходимо обратиться к истории самого Предмета Силы.
— Ты, Господи, с самого начала создал мужчину и женщину, — напевно говорил священник, — и от тебя даётся мужу жена в помощь и для воспроизведения рода человеческого. Обменяйтесь кольцами, дети мои, — приказал он молодым.
Кирюша вздохнул с облегчением и посмотрел на отца. Он ошибочно полагал, что обмен кольцами есть последний акт церемонии. Громов снова наклонился к нему.
— Теперь начинается вторая часть, — «порадовал» он сына, — собственно венчание.
Алексей и Зоя прошли в средний храм, остановившись перед аналоем [9]. Здесь священник задал главный вопрос, перейдя на церковно-славянский и обращаясь сначала к жениху:
— Раб божий Алексий, имаши ли произволение благое и непринуждённое и крепкую мысль пояти себе в жену сию, юже зде пред тобою видеши? И не обещался ли еси иной невесте?
— Да, — ни секунды не колеблясь и громко, чтобы все слышали, отвечал Лукашевич.
Священник обратился к невесте:
— Раба божья Зинаида, имаши ли произволение благое и непринуждённое и крепкую мысль пояти себе в мужи сего, юже зде пред тобою видеши? И не обещалась ли еси иному жениху?
— Да.
«Ну вот, — отметил про себя Стуколин. — и всех делов. Теперь я один холостой остался». Он задумался, так ли это плохо. И решил, что узнать это можно, только женившись. В планах на ближайшее будущее женитьба у Стуколина не значилась, и он отложил рассмотрение этого вопроса до лучших времён.
Трёхкратное произнесение формул «Венчается раб божий на рабе божьей» и «Венчается раба божья на рабе божьем» с последующим трёхкратным же обходом аналоя и целованием икон заняло ещё четверть часа. На этом мучительная для многих неверующих, собравшихся в этом зале, процедура закончилась, и родственники выстроились в очередь, чтобы поздравить новобрачных. Подошли и Громовы. Хмурый Кирюша вручил Зое цветы и предпринял попытку спрятаться за спиной отца. Зоя не дала ему этого сделать, присела на корточки и поцеловала в щёку:
— Спасибо, Кирилл, — очень серьёзно поблагодарила она.
Кирюша зарделся.
* * *
Саму свадьбу сыграли в ресторане с историческим названием «Варяг», снятом Лукашевичем на два дня. Долго ждать прибытия молодых, как это принято на других свадьбах, не пришлось. У Алексея в братской могиле на Пискарёвке были похоронены дед и прадед, а потому ко всем этим поездкам счастливых пар к мемориальным комплексам он относился с нескрываемым отвращением. Единственное, что он сделал, — это оторвался от общей кавалькады машин, свернул с проспекта на боковую улицу и где-то проплутал, опоздав к застолью всего лишь на десять минут.Свадьбу вёл подполковник Зураб Амонашвили, старый друг семьи Лукашевичей — лучший тамада из всех, кого знал Громов. Кроме того, на эстраде ресторана наигрывала популярные мелодии некая безымянная группа. Этим консолидирующие ресурсы ограничивались, и желающие могли не обращать внимания ни на подполковника, ни на группу, развлекая себя самостоятельно. Громов и Стуколин сели друг напротив друга и после первых тостов и холодных закусок Константин, обслужив жену, расположившуюся справа, и сына, усевшегося слева, спросил товарища:
— Есть что-нибудь новенькое?
— Есть новенький анекдот, — отвечал Стуколин, наливая себе водки из запотевшего графина, и не дожидаясь согласия Громова слушать, начал пересказ: — Встречаются два российских танковых генерала в оккупированном Париже, и один другого спрашивает: «Ты не помнишь, кто господство в воздухе завоевал — мы или НАТО?» Кирюша рядом фыркнул и подавился «фантой».
— Старенький твой анекдот, — сказал Константин, не поведя бровью. — Мне его ещё полгода назад рассказывали. Да и спрашивал я о другом.
Стуколин посмотрел на всё ещё вздрагивающего от едва сдерживающего смех Кирюшу, потом повернул голову и посмотрел на насторожившуюся и явно прислушивающуюся к разговору Наташу.
— Старый капитан заскучал на берегу? — спросил Алексей не без намёка.
— Не то, чтобы заскучал, но снасти пересохли, — в тон ему ответил Громов.
Наташа положила вилку.
— Мальчики, — обратилась она к офицерам, — может быть, хотя бы на сегодня вы забудете о делах?
Если бы Наташа знала или хотя бы догадывалась, о каких «делах» собирается говорить её муж со своим старым другом и одногодкой Алексеем Стуколиным, она не только высказала бы своё негодование по поводу неурочности диалога, но и вообще увела бы Громова от греха подальше. Но она не догадывалась.
Константин поднял руки, сдаваясь:
— Молчим, — сказал он.
Впрочем, ему не дали бы продолжить диалог и по другой причине. Зураб Амонашвили, произносивший очередной тост — что-то там о ястребе и синице — вдруг вспомнил о двух, присутствующих за праздничным столом сослуживцах жениха, удостоенных звания «Герой России». Закончив тост и проследив, чтобы все, кто ещё был в состоянии его слушать, выпили, он обратился к гостям со следующим спичем:
— Франц Меринг в своей книге «Военное искусство», отмечая безусловную храбрость русских солдат, пытается понять одно загадочное русское слово: «наши». «Русский солдат, — пишет историк, — считает большим бесчестьем и позором оставить наших, то есть своих товарищей и всё русское войско, в опасности, и способен на самые большие жертвы по отношению к ним». Он приводит пример, когда русская гвардейская пехота, находящаяся в резерве, чуть было не бросилась в атаку, вопреки приказу, ропща: «Наши там кровь проливают, а нас держат позади, стыдно!» В такой же ситуации прусская гвардия не проявила ни малейшего беспокойства, когда их войска истекали кровью. Русские сильны словом «наши». Я предлагаю поднять бокалы за русскую душу и русское чувство локтя. За наших! [10]Призыв выпить за «наших», тем более высказанный чистокровным грузином, не могли не поддержать.
— Ура! — закричал уже порядком захмелевший отец Зои.
— А теперь, — после естественной паузы сказал Амонашвили, — я хотел бы предоставить слово боевым товарищам нашего уважаемого жениха — подполковнику ВВС, Герою России, Константину Громову и капитану ВВС, Герою России, Алексею Стуколину.
За столом все притихли. Громов вопросительно посмотрел на жену. Та поняла без слов.
— Давай, — шепнула она. — Я сяду за руль.
Громов наполнил пустовавшую до этого рюмку, встал и, поразмышляв две секунды, сказал:
— Я вижу, что сегодня за этим прекрасным столом собрались представители самых разных поколений. Казалось бы, их мало что может объединять, однако это не так — нас объединяет общее будущее. Мы с вами живём на излёте тысячелетия, и именно нам, а не каким-нибудь абстрактным потомкам, предстоит войти в XXI век. И свадьба, на которую нас всех пригласили, есть не только акт соединения в браке двух любящих сердец, но и символ того, что будущее у нас всё-таки есть. Я хотел бы поднять этот бокал за то, чтобы у нас и у нашей страны всегда было будущее.
Публике тост понравился. Кто-то даже захлопал, хотя это было и не совсем уместно в данной ситуации. За Громовым выступил Стуколин. Он был как всегда краток, без лишних слов поздравив молодожёнов со свершившимся фактом бракосочетания.
Потом Амонашвили попросил Константина что-нибудь спеть под гитару. Громов, не слишком любивший выступать перед большой аудиторией, в этот раз отказаться не мог. Он вышел на эстраду и попросил у музыкантов гитару. Получив инструмент и быстро его подстроив, он сел к микрофону и перед тем, как начать, сказал:
— На свадьбах принято исполнять весёлые песни. Это понятно, ведь бракосочетание — почти всегда счастливое событие, и никому не хочется омрачать его. Однако сегодня я собираюсь нарушить эту неписаную традицию, чтобы напомнить и нашим молодым, и всем присутствующим, сколь хрупок мир, в котором мы живём. Завтра всё может необратимым образом измениться, пойти кувырком. Помните об этом, держитесь друг друга и цените каждую минуту счастья, которые выделяет нам скупое на подарки время. Ну а теперь собственно песня…
Константин Громов тронул струны и тихим голосом запел:
Не кричи, глашатай, не труби сбора.
Погоди, недолго терпеть.
Нет, ещё не завтра, но уже скоро Риму предстоит умереть.
Радуйся, торговец, закупай мыло, Мыло скоро будет в цене.
Скоро будет всё иначе, чем было.
А меня убьют на войне.
Не зевай, историк, сочиняй книгу, Наблюдай вращенье Земли.
Каждому столетью, году, дню, мигу, Сколько надлежит, удели.
Ветер подымается, звезда меркнет, Цезарь спит и стонет во сне.
Скоро станет ясно, кто кого свергнет.
А меня убьют на войне.
Смейся, Левконоя, разливай вина, Знать, что будет, ты не вольна.
Но можешь мне поверить, по всему видно, Что тебя не тронет война.
Знать, что будет завтра — много ль в том толка!
Думай о сегодняшнем дне.
Я ж, хотя и знаю, но скажу только, Что меня убьют на войне [11] …
* * *
(Москва, декабрь 1999 года)До штаб-квартиры «Белого орла» в доме на Семёновской набережной капитан ФСБ Владимир Фокин добрался на «леваке». У самого дома он высаживаться, разумеется, не стал, а попросил довезти его до станции метро «Электротехническая», где и вышел. Там он прогулялся вдоль ряда торговых палаток, съел «ход-дог», купил свежий номер «Московского комсомольца», быстро, на ходу, просмотрел газету, после чего выбросил её в мусорный бак. Потом Фокин зашёл в павильон станции, приобрёл за четыре рубля одноразовую проездную карточку, сунул её в щель турникета, спустился на эскалаторе вниз, сел на поезд в сторону Кольцевой линии, проехал четыре остановки, вылез на «Смоленской», перешёл платформу и вернулся назад. Всё это время капитан украдкой разглядывал окружающих его людей, запоминая их лица. При этом он перебирал в голове картотеку, в которой были собраны приметы всех, когда-либо виденных им людей. Знакомых пока не наблюдалось. Повторяющихся лиц тоже.
Сложный маршрут капитана основывался на следующем соображении, сформулированном Фокиным за долгие годы службы в «наружном наблюдении». Координатор «наружки», если такая «ведёт» сейчас Фокина, может располагать довольно широкой сетью агентов — настолько широкой, чтобы менять «топтунов» на каждой станции метро из тех, которые проезжает объект наблюдения. Однако и его, координатора, возможности ограничены; в конце концов он — не Господь Бог, чтобы просчитать все возможные варианты, а значит, будет действовать по проверенной схеме, то есть снимать агентуру с менее напряжённых участков и переводить её на более напряжённые. И первым местом, откуда он уберёт всех, будет, конечно же, отправной пункт — станция метро «Электротехническая». Согласно теории разведки, вернуться в ту же точку, откуда начал движение, мог или полный идиот, или профессионал высочайшего класса. Владимир Фокин надеялся, что мифический координатор не считает его ни тем, ни другим.
Во второй раз за сегодня добравшись до «Электротехнической», Фокин сделал ещё один финт — сменил внешность. Ввинчиваясь в толпу у самого эскалатора, он сдёрнул приметное белое кашне, накинутое поверх пальто, на самом пальто расстегнул все пуговицы, из кармана вытащил глубокий полиэтиленовый пакет, в который спрятал кашне и кейс. Покончив с внешними атрибутами, он занялся лицом, а именно: сдвинул шляпу на затылок, одновременно подогнув её мягкие фетровые поля, и нацепил заранее припасённые очки в массивной оправе. В результате этой метаморфозы из станции метро «Электротехническая» вышел совершенно другой человек — расхристанный и слегка пьяненький интеллигент, который даже привлёк на мгновение внимание двух патрульных милиционеров, но поскольку по всем приметам выглядел этот интеллигент гражданином с московской пропиской и с достатком ниже среднего, патрульные подумали и решили не связываться.
Пошатываясь и помахивая пакетом, Фокин добрёл до ближайшего пивного киоска, купил четыре бутылки «Балтики», три из них уложил в пакет поверх кейса, а одну попросил открыть.
В конце концов капитан пришёл к выводу, что «хвоста» за ним нет, и, прихлёбывая на ходу пиво, отправился на Семёновскую набережную.
Нужную парадную перекрывала массивная стальная дверь с домофоном. Однако у Фокина имелся свой ключ и через минуту, сбив у порога снег с ботинок, он уже входил в штаб-квартиру, как к себе домой.
В гостиной — самой большой комнате этой восьмикомнатной квартиры — царил полумрак: шторы были опущены, люстра погашена, горело только хрустальное бра в углу. Работал телевизор — видеостена фирмы «Филипс» с невероятно огромным экраном. Однако звук был выключен, и красотка в короткой юбочке, скачущая по эстраде, выглядела по меньшей мере нелепо. В глубоком кресле перед телевизором сидел человек, одетый по-домашнему в халат. Был этот человек немолод, но принадлежал к числу тех, кто до самой смерти смотрится лет на десять-пятнадцать моложе своего истинного возраста. Человек уютно посапывал, то ли действительно задремав, то ли прикидываясь задремавшим.
Фокин снял пальто и довольно бесцеремонно бросил его на свободное кресло. Туда же положил пакет с бутылками. Бутылки звякнули. Человек в кресле вздрогнул и поднял голову.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — рявкнул Фокин.
— А это ты, Владимир, — генерал-майор улыбнулся. — Опаздываешь, — заметил он, взглянув на часы, — на четыре минуты.
— Никак нет, — отозвался Фокин. — Ваши спешат.
Генерал-майор изобразил неудовольствие — правда, несколько наигранно.
— Всё дерзишь? Ну-ну…
Фокин развёл руками, как бы говоря, что по-другому он не умеет. По-другому он действительно не умел. Именно поэтому и засиделся в лейтенантах аж до тридцати пяти лет в то время, как его коллеги-одногодки перескакивали с должности на должность, получая новые звания и назначения чаще, чем обычный человек меняет обувь. Однако дерзость в большинстве случаев соединяется с умением нестандартно мыслить и действовать. Советник по безопасности Маканин, земля ему пухом, прекрасно это понимал, и, несмотря на лейтенантское звание и молодость, Фокин был направлен на ответственейший пост — он занимался координацией совместной деятельности силовых структур в Заполярье и обладал практически ничем не ограниченной властью.
Надо заметить, что власть его не испортила. Например, он не гнушался оперативной работой и очень часто самолично выезжал на места событий, всегда оказываясь на наиболее напряжённом участке. За это его тоже ценили.
— Кстати, поздравляю с внеочередным званием, — сказал генерал-майор.
— Служу Отечеству, — буркнул Фокин, потом не удержался и добавил: — Вы же знаете, Юрий Анатольевич, как я отношусь к званиям. Мне кажется, это лишнее. Внеочередное звание привлекает внимание, а зачем нам лишнее внимание?
— Не скажи, — возразил генерал-майор. — В данном конкретном случае как раз низкое звание привлекает внимание. Думаешь, легко было бы организовать твой перевод в Москву, оставайся ты в лейтенантах? Да и вообще, Владимир, неужели ты напрочь лишён честолюбия? Это же, наверное, чертовски приятно — из лейтенантов сразу в капитаны, и не за красивые глаза, а за отлично сделанную работу.
Фокин вздохнул и сел в кресло.
— Я честолюбив, — признался он, — но для удовлетворения моего честолюбия вполне хватает понимания того, насколько важным делом я занимаюсь. И не более того.
— Это похвально, Владимир, — оценил генерал-майор, — вот только наше руководство очень не любит, когда человека не за что зацепить. Ты понимаешь, о чём я говорю? Ангелы никому не нужны, да и не бывает в природе ангелов.
Фокин рассмеялся.
— Что, внутренняя служба безопасности забеспокоилась? — поинтересовался он. — «Не за что зацепить»? Передайте им, Юрий Анатольевич, пожалуйста, что я азартен, люблю играть в карты на деньги, неразборчив в связях и готов изменить присяге, если это нужно для дела. Такой список моих недостатков устроит? Или маловато будет?
Генерал-майор покачал головой.
— Всё-таки молод ты ещё, Владимир.
— Ну, это единственный мой недостаток, который со временем исправим… Пива не хотите?
Фокин извлёк из пакета бутылку «Балтики» и легко, зубами, открыл её.
— Спасибо, — генерал-майор неодобрительно поджал губы, — но не испытываю потребности.
— А я выпью, — Фокин сделал большой глоток..
Капитан знал, что его собеседник выпить далеко не дурак, однако всему остальному предпочитает хорошие марочные вина. Поэтому предложение «хлебнуть пивка» было данью вежливости.
— Ладно, — сказал генерал-майор, — с твоими недостатками разберёмся в другой раз. Пора переходить к делу.
Он взял лежавший под рукой пульт дистанционного управления и направил его в сторону видеостены. Молчаливый клип сменился «снегом», затем зажглись индикаторы на панели встроенного видеомагнитофона, и на экране перед Фокиным предстал незнакомый ему, совершенно лысый человек, одетый весьма странно — в судейскую мантию, с огромным орденом в виде многолучевой звезды на груди. Позиция съёмки находилась несколько выше уровня глаз лысого человека, и камера была наклонена так, чтобы зритель мог видеть, что находится на столе, за которым человек сидит. На столе находился один-единственный предмет — хрустальный шар на золотой подставке в виде змеи, кусающей себя за хвост. По низу экрана побежали титры: «АНАТОЛИЙ ДУГОВ, ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ ПСЕВДОНИМ — АНТЕЙ, МАГИСТР МОСКОВСКОГО ОРДЕНА МАРТИНИСТОВ, ДИРЕКТОР НИИ НЕМАТЕРИАЛЬНЫХ ВЗАИМОДЕЙСТВИЙ, СОТРУДНИК СПЕЦИАЛЬНОГО ОТДЕЛА ПРИ КГБ СССР С 1982 ГОДА».
— Интересно, — сказал Фокин.
— Смотри, — посоветовал генерал-майор, — дальше ещё интереснее будет.
Магистр и маг Анатолий Дугов тем временем положил длинные белые пальцы рук на хрустальный шар. Где-то на заднем плане включился магнитофон, и заиграла довольно необычная мелодия — с ритмом морского прибоя, вызывающим тревожное чувство. Внутри шара зажёгся тусклый поначалу огонёк — словно спираль лампочки, горящей вполнакала. Подчиняясь ритму мелодии, он то вспыхивал чуть ярче, то снова угасал. Огонёк притягивал взгляд, завораживал, и Фокину пришлось сделать волевое усилие, чтобы не впасть в гипнотический транс.
Это продолжалось минут пять — огонёк внутри шара вспыхивал, магистр сидел неподвижно — и капитан успел заскучать, и едва не пропустил момент перехода. Глаза магистра вдруг закатились, и сам он подался назад, не выпустив, впрочем, шар, который ярко засветился под его руками.
Фокин ухмыльнулся: все эти фокусы были для него не в диковинку. Спецотдел при КГБ СССР (формально ликвидированный после путча ГКЧП 1991 года, а на самом деле почти в полном составе перешедший под управление некоего Общества с неограниченной ответственностью «Икстлан») был вообще горазд на разного рода фокусы. Большее количество профессиональных шарлатанов, собранных в одном месте, трудно было себе вообразить.
Магистр Дугов быстро забормотал на незнакомом Фокину языке.
— Что он говорит? — капитан оглянулся на генерала-майора.
Вместо ответа генерал-майор кивнул на экран. По экрану снова побежали титры: «ПЕРЕВОД С ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОГО СДЕЛАН ПОДОТДЕЛОМ АНТИЧНЫХ ЯЗЫКОВ СПЕЦОТДЕЛА ПРИ КГБ СССР. ТЕКСТ ПЕРЕВОДА: В МИР ПРИШЁЛ ВЛАСТЕЛИН И ВОИТЕЛЬ. ОН РОДИЛСЯ В СТРАНЕ, НАРОД КОТОРОЙ НАЗЫВАЕТ СЕБЯ ЗАПАДНЫМ. ОН ОТСТАИВАЛ ПРАВА СВОЕГО НАРОДА ВОЕННОЙ МОЩЬЮ НА МОРЕ И НА СУШЕ. ЗАВИСТНИКИ УБИЛИ ЕГО В ГОРОДЕ, ПРОСЛАВЛЕННОМ ДИОНИСИЙСКИМИ ИГРАМИ И МЕНЯЛАМИ. НО НА САМОМ ДЕЛЕ ОН ЖИВ. ОН СТОИТ НА СНЕЖНОМ ПОЛЕ, НА ЕГО ЧРЕСЛАХ ФАРТУК С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ПЯТИДЕСЯТИ ЗВЁЗД, В ЕГО РУКАХ КОПЬЁ, КОТОРЫМ БЫЛ ПОВЕРЖЕН ВЕЛИЧАЙШИЙ ИЗ БОГОВ. ДУХ ВЛАСТИТЕЛЯ НЕЗРИМО НАПРАВЛЯЕТ ЗАПАДНЫЙ НАРОД НА ПУТИ К ВЛАСТИ НАД МИРОМ».
Магистр Дугов замолчал. Было хорошо видно, как вымотал его этот монолог над хрустальным шаром. На лысине выступили бисеринки пота, он тяжело дышал, хватая воздух ртом, словно задыхался. Генерал-майор нажал на кнопку «Пауза», и картинка на экране застыла.
— Это всё? — с сарказмом поинтересовался Фокин. — Ничего умнее Спецотдел предложить не может?
И снова генерал-майор должным образом не прореагировал на дерзость капитана.
— Ещё не всё, — сказал он. — Взгляни сюда, Владимир.
С этими словами генерал-майор протянул Фокину папку на скоросшивателе, на картонной обложке которой стоял гриф «Совершенно секретно» и имела место поясняющая надпись: «Выдержки из отчёта Специального отдела при КГБ СССР за 1989 год».
— Вы думаете, это стоит смотреть? — спросил капитан, неохотно отставляя бутылку с пивом.
— А ты посмотри.
Фокин раскрыл папку. Внутри обнаружилось шесть страниц текста, отпечатанных на стандартной пишущей машинке через два интервала. Пролистав их одну за другой и убедившись, что на каждой стоит соответствующий номер и подпись начальника Главного архива ФСБ, капитан углубился в чтение.
"СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Председателю КГБ СССР, генералу армии В.А.Крючкову.
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ последовательности астральных объектов, зарегистрированных в ходе свободного астрального поиска, проведённого согласно рабочему плану-графику отдела «Астрал» 22 ноября 1990 года.
Свободный поиск выполнял директор НИИ нематериальных взаимодействий А.В.Дугин.
Интерпретацию подготовил руководитель отдела «Астрал» НИИ нематериальных взаимодействий В.С.Моносов.
Во время свободного астрального поиска А.В.Дугов наблюдал следующие объекты: «Дух властелина-воителя», «Народ, называющий себя западным», «Город, прославленный Дионисийскими играми и менялами, где был убит властелин-воитель», «Снежное поле», «Фартук с изображением пятидесяти звёзд», «Копьё, которым был повержен величайший из богов».
Последовательность перечисленных объектов не является случайной. Они выстроены в ряд, определяемый датой астрального поиска — 22 ноября. Наиболее важным событием, произошедшим 22 ноября и значительно изменившим астральный план, считается убийство Джона Фицджеральда Кеннеди, 35 президента США. Именно его астральное тело можно интерпретировать как «Дух властелина-воителя».
Некоторые атрибуты, присущие «Властелину-воителю» и описывающие его прижизненную биографию, подтверждают эту версию.
«Народ, называющий себя западным» — это, вероятно, Соединённые Штаты Америки или страны-члены блока НАТО.
«Город, прославленный Дионисийскими играми и менялами» можно интерпретировать как Даллас (штат Техас) — город, где в 1963 году был убит президент Кеннеди. «Дионисийские игры» — древнегреческий прообраз современных драматических представлений. В США из драматических представлений наибольшей популярностью пользуются телевизионные сериалы для домохозяек, один из которых называется «Даллас». Кроме того, именно Даллас считается крупнейшим торгово-финансовым центром юга США, что опредёленным образом ассоциируется с «Менялами».
Следует также отметить, что именно администрация Джона Ф. Кеннеди и его приемника — 36 президента США Линдона Джонсона — положила начало политике «Новых рубежей», в рамках которой США заявили о своём праве вмешиваться во внутренние дела других государств и народов.
Гораздо большие затруднения вызывает интерпретация атрибутов, связанных с посмертным существованием «Властелина-воителя».
«Снежное поле», по всей видимости, описывает некую северную территорию — возможно, это Аляска. То есть местоположение «Духа властелина-воителя» указывает на существование у Генштаба армии США планов агрессии против СССР на дальневосточном направлении. Настоящее толкование представляется нам наиболее приближённым к действительности, однако возможны и другие варианты. Поэтому для полноценного анализа значения астрального объекта «Снежное поле» необходимы дополнительные данные.
Следующий посмертный атрибут — «Фартук с изображением пятидесяти звёзд» — указывает на принадлежность Джона Ф. Кеннеди к американскому масонству. Однако ни Научно-исследовательский институт нематериальных взаимодействий, ни Специальный отдел при КГБ СССР не располагают документально подтвёрждённой информацией о том, что президент Кеннеди являлся членом какой-либо организации эзотерического толка. Наоборот, именно президента Кеннеди многие источники называют чуть ли не единственным исключением в ряду президентов США, состоявших или состоящих действительными членами масонских лож. Следовательно, мы можем сделать заключение, что «Фартук с изображением пятидесяти звёзд» имеет отношение только к астральному телу Джона Ф. Кеннеди и символизирует эзотерическую подоплёку современной американской внешней политики.
Третий посмертный атрибут «Властелина-воителя» — «Копьё, которым был повержен величайший из богов» — связан с легендой о Копье Судьбы. Согласно поздней христианской традиции, этим копьём, принадлежавшим иудейскому храму в Иерусалиме, был заколот Иисус Христос. «Удар милосердия» нанёс центурион Гай Кассий Лонгин, впоследствии принявший христианство и почитаемый некоторыми церквями как святой. По утверждению ряда авторов, Копьё Судьбы аккумулирует в себе энергию Космоса и является одним из Предметов Силы. Армия, главнокомандующий которой вооружён Копьём Судьбы, непобедима. То, что «Дух властелина-воителя» вооружён астральным образом Копья Судьбы, весьма настораживает. Для того, чтобы понять, чем может угрожать присутствие Копья на астральном плане Советскому Союзу, необходимо обратиться к истории самого Предмета Силы.