Говоря о том, что Нине Викторовне выпало счастье сделать такую находку, мы вовсе не имеем в виду элемента какой-то случайности: это был закономерный результат серьезных, углубленных штудий молодого ученого, которому предстояло еще не раз пережить волнение и большую радость новых открытий.
В 1927 г. на заседании Общества древней письменности Н. В. Пигулевская выступила с докладом о филигранях сирийских рукописей, который впоследствии был опубликован в виде статьи с одноименным названием. Тщательное изучение сирийских рукописей, в частности материала, служившего для письма, привело ее к выводу, что метод датировки с помощью водяных знаков, который использовался для датировки русских, славянских и других рукописей, может быть с успехом применен и при исследовании восточных (сирийских, арабских, персидских) рукописных памятников. Эта статья, содержащая приложение с перечнем датированных сирийских рукописей и указанием филиграней бумаги, на которой они написаны, может служить ценным пособием для палеографического исследования и датировки ближневосточных рукописных текстов.
С 1936 г. Н. В. Пигулевская работает в Библиотеке им. М. Горького при Ленинградском университете и одновременно продолжает знакомство с собранием сирийских рукописей Института востоковедения АН СССР. Еще в июне 1935 г. на заседании Рукописного отдела института она прочитала доклад, посвященный трем фрагментам, написанным сирийскими буквами и найденным экспедицией Русского археологического общества во время раскопок 1908-1909 гг. в Хара-Хото. Материал этот позднее был опубликован.
Изданные Н. В. Пигулевской фрагменты интересны тем, что это единственные известные нам рукописи, где на одном и том же листе сирийский текст написан как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Фрагменты сирийской рукописи из Хара-Хото являются последним и бесспорным, как показала Н. В., свидетельством того, что сирийцы не только писали, но и читали в вертикальном направлении.4
Успехи исследований Н. В. Пигулевской были отмечены присуждением ей 14 апреля 1938 г. по представлению академиков П. К. Коковцова и И. Ю. Крачковского ученой степени кандидата филологических наук без защиты диссертации.
Ко времени работы Нины Викторовны в Библиотеке им. М. Горького относится публикация статьи "Сирийская алхимическая литература средневековья" (1936 г.), положившей начало серии исследований в области научной и культурной деятельности сирийцев. В них Нина Викторовна ставила две основные задачи: дать характеристику этой самобытной культуры и раскрыть причины ее столь широкого распространения от "вечного города" Рима до границ "Небесной империи". Еще в XIX в. о сирийской литературе существовало предвзятое мнение как о малозначительной и однообразной, а о сирийцах - как о людях посредственных, "не блиставших ни в военном деле, ни в науках, ни в искусстве".5
Начиная с первой своей работы, посвященной сирийской науке, и затем во всех последующих Н. В. Пигулевская показывает несостоятельность этого суждения.
Сирийцы переводили как с греческого, так и с пехлеви. К числу этих переводов относятся сочинения отцов церкви и агиографические тексты, философские трактаты Аристотеля и Платона, медицинские своды Галена и Гиппократа, а также произведения собственно литературные, как "Илиада" и "Одиссея", басни Эзопа, изречения Менандра, "Калила и Димна" и др. Сирийские переводы сохранили ряд греческих и персидских сочинений, подлинники которых до нас не дошли. Познакомившись с достижениями греческой науки, сирийцы передали свои знания арабам, а через арабов эти знания пришли на Запад. Если бы роль сирийцев состояла в одном лишь посредничестве, то и тогда ее можно было бы оценить как значительный вклад в историю мировой культуры. Однако они создали свою самобытную культуру, которая была всесторонне исследована и освещена в работах Н. В. Пигулевской.
Ее первой обобщающей работой в этой области, открывшей перспективы новых исследований, стала опубликованная в 1941 г. статья "Сирийская культура средних веков и ее историческое значение". Большое внимание она уделяла научным, особенно историческим, сочинениям сирийцев, в которых содержатся сведения по истории различных стран и областей - Междуречья, Ирана, Закавказья, Средиземноморского бассейна, Аравийского полуострова, Средней Азии, Индии и Дальнего Востока. Н. В. Пигулевской переведены и детально исследованы хроники Иешу Стилита, части хроник Иоанна Эфесского, Захарии Митиленского и Михаила Сирийца, Эдесская хроника VI в., хроника 1234 г. и др. Подчеркивая значение сирийских хроник, Нина Викторовна отмечает, что сведения, приводимые ими, подчас уникальны, так как византийские источники соответствующего периода сосредоточены на жизни столицы и приводят, как правило, официальную дворцовую версию, для арабов же характерна оценка событий с точки зрения отношений, сложившихся в халифате. Сирийские источники лишены особой тенденциозности, авторы их сообщают факты, очевидцами которых были сами, приводят рассказы современников со множеством ярких, живых подробностей, которые отсутствуют в сочинениях официальных историков.
Нина Викторовна показала значение сирийских источников для истории нашей страны, в частности среднеазиатских и прикаспийских областей, граничивших с Ираном, а также областей Кавказа и Закавказья, особенно Армении, торговые связи которой с сирийцами сложились в глубокой древности. Важность этой группы источников становится ясной, если принять во внимание крайне ограниченное число исторических памятников на среднеперсидском языке империи Сасанидов и тот факт, что армянские источники подвергались многократным переработкам и были интерполированы.
Этой теме посвящены работы Н. В. Пигулевской "Сирийский источник VI в. о народах Кавказа" (1939 г.). "Авары и славяне в сирийской историографии" (1941 г.) и обобщающее исследование "Сирийские источники по истории народов СССР" (1941 г.).
Конец 30-х годов был переломным периодом в исследовательской биографии Н. В. Пигулевской. Многолетнее изучение рукописного наследия греко-сиро-арабских источников сделало из нее блестящего источниковеда, известного исследователя и публикатора многих важных в научном отношении и впервые оцененных ею памятников. Н. В. Пигулевская сложилась к этому времени и как специалист, в полной мере овладевший методикой не только чисто филологического, но и комплексного историко-филологического исследования. Всестороннее изучение источников позволило ученому накопить богатейший фактический материал для широких исторических исследований, привлечь к решению важнейших исторических проблем данные и источники, до тех пор не привлекавшие должного внимания.
1938-1939 годы были временем перехода Н. В. Пигулевской к широкой исторической, общей ближневосточной проблематике. Можно говорить о рождении именно в эти годы Н. В. Пигулевской как специалиста по истории Ближнего Востока. История сирийцев и арабов, Ирана и Византии, их взаимоотношений, всей системы международных отношений на Ближнем Востоке от эллинистической эпохи до раннего средневековья оказывается в круге научных интересов ученого. В эти годы Н. В. окончательно складывается и как историк Ирана, и как византинист со своим чрезвычайно широким и глубоко оригинальным кругом научных интересов.
Немалую роль в переходе Н. В. Пигулевской к широким историческим исследованиям сыграло и начало в эти годы ее преподавательской деятельности в Ленинградском государственном университете на восточном факультете. Нина Викторовна оказалась блестящим педагогом и наставником начинающих. Она обладала не только даром увлечь своих слушателей, донести до них неповторимый аромат источника, живое ощущение атмосферы эпохи, которое закладывало отчетливые представления о том, что и как могло быть в эту эпоху, в этих исторических условиях, какие связи были для нее доминирующими и определяющими и без понимания и учета которых нельзя правильно оценить место и роль любого исторического явления. Это чувство эпохи, умение передать его слушателям делало лекции и занятия Нины Викторовны и своеобразными, и увлекательными. Они исподволь прививали чувство историзма, без которого всякая история становится логической схемой, "умственной конструкцией".
Не удивительно, что Н. В. Пигулевская оказалась в числе тех ученых, блестящих исследователей, которые, внеся собственный вклад в науку, создали и свою школу. Круг ее учеников постоянно расширялся. И диапазон ее научных интересов, и душевная щедрость побуждали ее не жалеть времени на помощь научной молодежи.
В предлагаемом читателю сборнике публикуется едва ли не самая ранняя статья Н. В., посвященная судьбам античности на Ближнем Востоке, "Месопотамия в эллинистическую и парфянскую эпохи", где выражены ее представления о специфике развития ближневосточных областей.
С 1939 г. Н. В. Пигулевская, кроме специальных курсов и занятий по сириологии, стала читать обобщающие курсы. Первым из них был "Передняя Азия в IV-VII вв. н. э.", где в сравнительном аспекте рассмотрена история Византии и Ирана, развития их взаимоотношений. Это было и первое ее византиноведческое исследование.
В том же году за завершенное крупное историческое исследование "Месопотамия на рубеже V-VI вв." Н. В. Пигулевской было присвоено звание доктора исторических наук. Изданное в 1940 г., оно явилось новым этапом в изучении этого периода, позволившим по-новому осмыслить ряд важнейших социальных явлений в жизни Ближнего Востока и ранней Византии. Использовав неизученный ранее материал, который содержала хроника Иешу Стилита, Н. В. Пигулевская дала последовательный исторический и экономический очерк Месопотамии, раскрыла систему социальных отношений в ней, систему налогообложения и управления. В плане византиноведческом это был первый подступ Н. В. Пигулевской к коренным проблемам социально-экономической истории Византии. В этой работе были рассмотрены и характер аграрных отношений на рубеже V-VI вв., роль общины, поместья, различных категорий землевладельцев и землевладения, специфичных для восточных областей Византии. По существу в этой работе впервые в историографии были по-марксистски поставлены и проблемы специфики развития ранневизантийского города, его преемственности с античным и эллинистическим городом, состояния и развития ремесла, торговли, налоговой политики в конце V-начале VI в. Можно с полным основанием утверждать, что Н. В. Пигулевская положила начало глубокому изучению экономики и развития социально-политических отношений в ранне-византийском городе.
От этой работы тянутся многие нити к последующим широким исследованиям Н. В. Пигулевской по истории Византии и Ирана в VI-VII вв. Н. В. стала постепенно раскрывать последовательную картину развития отношений и взаимодействия Византии и ее могущественнейшего соседа на Востоке. И если говорить о вкладе Н. В. в предвоенное развитие советской византинистики, то необходимо должным образом оценить то, что она привлекла к изучению важнейших проблем истории Византии и Ирана весь комплекс сироязычных источников.
Исследование последних углубило изучение политики Ирана и Византии на Кавказе, в Причерноморье, а позднее и в Эфиопии. Результатом этого исследования явилась, в частности, уже упоминавшаяся публикация Н. В. Пигулевской "Сирийские источники по истории народов СССР", положившая начало также ее последовательным изысканиям и в области византийско-славянских отношений. Труды Н. В., посвященные этим сюжетам, явились новым шагом на пути изучения "этнической" карты Ближнего Востока. В центре ее внимания находились взаимоотношения Византии и Ирана с кочевыми племенами. Отсюда берет начало изучение политики Византии в отдаленных областях Востока, ее торговых интересов и связей - это первые шаги Н. В. к "Византии на путях в Индию" и проблемам "шелкового пути".
В 1941 г. выходит ее работа "Оборона городов Месопотамии в VI в.", примечательная тем, что в ней Н. В. впервые обратилась к изучению города-крепости и организации обороны городов, в известной степени предварив теорию Э. Кирстена о "городах-крепостях" постюстиниановской Византии. Тем самым Н. В. Пигулевская не только расширила представления о ранневизантийском городе, роли государственной и военной организации в его жизни в ранневизантийский период, но и смогла в дальнейшем глубже вскрыть картину внутренних отношений и внутренней борьбы в городе восточных провинций в эпоху иранских вторжений и арабских завоеваний.
Энергия и большие организаторские способности Н. В. в полной мере проявились во время Великой Отечественной войны на посту заместителя директора Института востоковедения АН СССР. В годы блокады Ленинграда ее инициатива, глубокая преданность своему делу сыграли немалую роль в организации работ по спасению и сохранению рукописных богатств института.
Годы войны были для Н. В. Пигулевской и временем продолжения исследовательской работы, и временем своего рода подведения итогов проделанного, и временем создания новой программы. Эта программа была развернута ею в докладе "Византия и Восток", прочитанном на сессии Отделения истории и философии АН СССР 5-6 мая 1944 г. в Москве. Здесь Н. В. Пигулевская ставила широкие задачи осмысления места и роли Византии во всемирной истории, ее положения между Западом и Востоком, своеобразия и неповторимости ее истории и культуры - с одной стороны, и ее влияния на развитие Востока и Запада - с другой. "Византия выросла на наследии, оставленном ей латинским Римом и эллинистическими монархиями", - таков был исходный тезис, лежавший в основе представлений Н. В. о Византии. В то же время она отмечала и восточный характер Византии. В докладе впервые были широко и последовательно проанализированы важнейшие формы и типы связей Византии с Востоком, реально раскрыто марксистское понимание понятия "Христианский Восток", показано сходство многих форм общественных отношений и институтов, нарисованы реальные перспективы дальнейшего изучения основных общественных институтов Византии и Ближнего Востока. Нина Викторовна убедительно продемонстрировала это на материале "Сирийского законника"6 и показала, какое научное значение имеет изучение сирийской литературы для выяснения важнейших вопросов истории Византии и ближневосточных стран. Для раннесредневекового периода "характеристика общественных отношений граничивших с Византией народов и государств часто оказывается возможной лишь на основании византийских источников".7
В докладе были поставлены и проблемы роли и значения византийской культуры, значения сирийской культуры для изучения распространения античного наследия и византийских влияний. "По своему положению и значимости, - говорила Н. В. Пигулевская, - Византия должна занимать центральное место в истории средневековья, будучи востоком для латинского Запада и западом для Ближнего и Дальнего Востока".8
Намеченную программу исследований Н. В. Пигулевская осуществляла очень энергично, привлекая к разработке и начинающих ученых.
В годы войны Н. В. Пигулевская интенсивно работает над проблемами развития взаимоотношений раннесредневекового Ирана и Византии.9
В 1944 г, она возвращается в Ленинград, где читает в университете курсы по истории средневекового Востока, активно включается в деятельность византийской группы, возглавляет созданный ею Кабинет Ближнего Востока Института востоковедения АН СССР, становится непременным участником всех византиноведческих сессий Отделения истории и философии АН СССР.
Послевоенный период - время расцвета творческой активности Н. В., появления фундаментальных монографий, составляющих единый комплекс исследований по истории раннесредневекового Ближнего Востока и Византии, преподавательской и организаторской деятельности.
Н. В. Пигулевская ведет большую работу на кафедре истории стран Ближнего Востока и на историческом факультете. В 1945 г. ее усилиями (совместно с М. В. Левченко и О. Л. Вайнштейном) в Ленинградском университете была создана кафедра византиноведения и развернута продуманная программа подготовки специалистов в этой области.10
В 1946 г. выходит завершающий цикл ее предвоенных и военного времени исследований труд "Византия и Иран на рубеже VI и VII вв.". В книге была дана широкая характеристика социально-экономического развития Византии в VI в., обращено внимание на острый социально-политический кризис в конце VI-начале VII в. Изучение его проявлений привело Н. В. к выводу, что окончательный перелом в развитии Византии в направлении формирования феодальных отношений происходит именно в этот период. Н. В. Пигулевская подробно рассматривает вопросы развития и организации ремесла и торговли в Византии, положения торгово-ремесленного населения, большое внимание уделяет проблемам борьбы партий, выяснению ее социально-политического значения.11 Н. В. не только "синхронно" и взаимосвязанно показала развитие Византии и Ирана в VI в., сходное и различное в их социально-экономической эволюции, состояние глубокого кризиса, связанного с изживанием старых, уходивших в прошлое отношений, но и те в конечном счете ими определявшиеся обстоятельства, которые обусловили ослабление Византии, временный успех иранских вторжений, а затем и быструю утрату ими своих завоеваний, причины разгрома Ирана арабами.
За эту работу и всю совокупность предшествующих исследований Н. В. Пигулевская в 1946 г. была избрана членом-корреспондентом АН СССР и в том же году стала профессором Ленинградского университета.
В послевоенные годы Н. В. активно включается в изучение основных проблем истории Византии. Она обогатила советское византиноведение тем, что ввела в него целый комплекс сироязычных и восточных источников. Она немало сделала и для подготовки молодых кадров в университете, тесно связав византиноведение с ориенталистикой. Н. В. Пигулевская не только читала лекции по истории Ближнего Востока, Византии и Ирана, но и принимала активное участие в составлении первого советского учебного пособия по истории Византии12 и коллективного труда по истории Ирана.13
С 1947 г. Н. В. Пигулевская становится непременным членом редколлегии "Византийского временника". С этого времени появляется серия ее работ по проблемам товарного производства, ремесла и торговли, состояния товарно-денежных отношений и международным торговым связям Византии.14 Эти работы Н. В. были неразрывно связаны с изучением уровня общественно-экономического развития соседних с Византией народов - химьяритов, эфиопов и т. д. В результате стала складываться общая картина экономических отношении, общественного развития на всем Ближнем Востоке.
Исследовав экономическое состояние ранней Византии, ее ремесла и торговли, Н. В. показала ее реальные возможности и потребности, внутренние основы положения и значения Византии на международных торговых путях. Изучение состояния торговли в сопредельных с Византией странах позволило Н. В. составить реальную картину, выявить все звенья системы торговых связей от Китая, Индии до Эфиопии. Так родилась новая монография Н. В. "Византия на путях в Индию. Из истории торговли Византии с Востоком в IV-VI вв.". Изучение социально-экономической истории Ближнего Востока в рамках общих закономерностей мировой истории поставило в центр внимания исследователя главный момент, отличавший Восточноримскую империю от Западноримской: наличие сильно развитой торговли, игравшей важную роль в экономике и политике всех государств Ближнего Востока.
Подробный анализ торговых отношений ранней Византийской империи, организации торговли, характера товаров, значения торговли основывался на детальном рассмотрении ряда малоизученных греческих, латинских и особенно сирийских источников. При этом автору удалось доказать сирийское происхождение ряда сочинений, сохранившихся только на греческом или латинском языках.
Н. В. Пигулевская подробно изучила морские и сухопутные торговые пути в Китай и особенно в Индию, игравшую первостепенную роль в торговле стран Средиземноморья. Впервые история этих отдаленных стран была столь органически связана с историей Византии, с ее политическими и социальными событиями. Всесторонне исследуя эти вопросы, Н. В. Пигулевская подробно осветила также представления этой эпохи о земле и вселенной, выделив в них два направления: ученое, связанное с традицией эллинистической науки, и "популярное", бытовавшее в торгово-ремесленных кругах и жестко связанное с библейской традицией.
Особое место в книге заняла глава "Перепутье", посвященная роли Южной Аравии и Эфиопии в международной торговле III-VI вв. Н. В. соединила данные южноарабских эпиграфических памятников и греко-сирийских агиографических сочинений, что позволило ей нарисовать живую картину жизни Южной Аравии в VI в. и дать глубокое исследование социальных отношений. Оригинальным было привлечение "Книги химьяритов" - уникального сирийского памятника VI в., который с тех пор стал важнейшим источником по истории Южной Аравии этого периода. Н. В. Пигулевская вышла за пределы обычного эллинистическо-римского культурного ареала и привлекла материал обществ с независимым параллельным путем развития. Таким образом, тезис о единстве процесса исторического развития человечества получил весьма серьезную аргументацию, еще недостаточно оцененную в общеисторической литературе.
Изучение торговли усилило внимание автора к проблеме города; особенно интересно исследование Н. В. Пигулевской социальных отношений в Неджране, первом из городов Аравии, привлекшем внимание ученых.
Монография "Византия на путях в Индию" оказала огромное влияние на дальнейшее развитие науки. Она вызвала к жизни серию специальных исследований источников, важность которых была продемонстрирована в работе,15 а также последующую разработку ряда проблем, поставленных автором.16 Этот поток работ не прекращается до сих пор; однако монография Н. В. Пигулевской не потеряла своего значения, о чем свидетельствует появление немецкого перевода почти через 20 лет после первой публикации.17 Книга показала не только роль Византии в международной торговле с Востоком, но и значимость международной торговли для экономики Византии. Она подвела своего рода экономический "фундамент" и под внешнюю политику Византии на Востоке, обнажив ее подосновы.
Именно в эти годы выходят многочисленные обобщающие статьи Н. В. Пигулевской, касающиеся формационной принадлежности и характера ближневосточного общества (например, "К вопросу о разложении рабовладельческой формации на Ближнем Востоке", "Проблемы распада рабовладельческого общества и формирования феодальных отношений на Ближнем Востоке", "Зарождение феодальных отношений на Ближнем Востоке"). Ее исследования сосредоточились на истории перехода от рабовладельческой системы хозяйства к феодальной на всей территории Ближнего Востока - наиболее экономически развитой области мира в тот исторический период.
Труды Н. В. Пигулевской отличает решительный отказ от "европоцентристской" точки зрения на историю, отказ не декларативный, что еще часто встречается в работах, ограниченных кругом греко-латинских источников, а глубоко органичный, поскольку в центр исследования ставятся и источники на восточных языках, в первую очередь сирийские, а также арабские и среднеперсидские.
История взаимоотношений арабов с Ираном и Византией, предыстория арабских завоеваний закономерно вытекали из изучения Н. В. взаимоотношений Византии и Ирана. И не случайно вслед за появлением "Византии и Ирана" выходит статья, как бы намечающая "приступ" к новой теме - "К вопросу об общественных отношениях на Ближнем Востоке перед арабским завоеванием".
Другая линия интересов вела Н. В. Пигулевскую к проблемам города, специфике его развития на Ближнем Востоке. Уже с конца 30-х годов развитие сирийского города позднеантичного и раннесредневекового периодов занимает видное место в исследованиях Нины Викторовны. В послевоенные годы она впервые поставила на материале Месопотамии и других областей проблемы исторической преемственности в развитии города от доэллинистического к эллинистическому и далее к римскому и раннесредневековому.18 Она раскрыла взаимодействие местных черт городской организации и политических форм, привнесенных греками, при возникновении характерной для эллинизма полисной структуры. Теоретическое значение имели выводы Н. В. Пигулевской, что полисный строй возникает на базе спонтанного внутреннего развития и там, где греческое влияние практически отсутствовало или было крайне незначительным. Полисный строй, следовательно, не был специфически греческим явлением, а его появление не обязательно обусловливается воздействием эллинской цивилизации. На этой основе Н. В. подошла и к изучению дальнейшего развития ближневосточного города.
Истории города в поздней античности и раннем средневековье посвящена монография Н. В. Пигулевской "Города Ирана в раннем средневековье" (1956 г.). Здесь предметом исследования стали города сасанидского Ирана. Обширный раздел, посвященный городу эллинистического и парфянского времени, создал исследованию надежную базу.
В 1927 г. на заседании Общества древней письменности Н. В. Пигулевская выступила с докладом о филигранях сирийских рукописей, который впоследствии был опубликован в виде статьи с одноименным названием. Тщательное изучение сирийских рукописей, в частности материала, служившего для письма, привело ее к выводу, что метод датировки с помощью водяных знаков, который использовался для датировки русских, славянских и других рукописей, может быть с успехом применен и при исследовании восточных (сирийских, арабских, персидских) рукописных памятников. Эта статья, содержащая приложение с перечнем датированных сирийских рукописей и указанием филиграней бумаги, на которой они написаны, может служить ценным пособием для палеографического исследования и датировки ближневосточных рукописных текстов.
С 1936 г. Н. В. Пигулевская работает в Библиотеке им. М. Горького при Ленинградском университете и одновременно продолжает знакомство с собранием сирийских рукописей Института востоковедения АН СССР. Еще в июне 1935 г. на заседании Рукописного отдела института она прочитала доклад, посвященный трем фрагментам, написанным сирийскими буквами и найденным экспедицией Русского археологического общества во время раскопок 1908-1909 гг. в Хара-Хото. Материал этот позднее был опубликован.
Изданные Н. В. Пигулевской фрагменты интересны тем, что это единственные известные нам рукописи, где на одном и том же листе сирийский текст написан как в горизонтальном, так и в вертикальном направлениях. Фрагменты сирийской рукописи из Хара-Хото являются последним и бесспорным, как показала Н. В., свидетельством того, что сирийцы не только писали, но и читали в вертикальном направлении.4
Успехи исследований Н. В. Пигулевской были отмечены присуждением ей 14 апреля 1938 г. по представлению академиков П. К. Коковцова и И. Ю. Крачковского ученой степени кандидата филологических наук без защиты диссертации.
Ко времени работы Нины Викторовны в Библиотеке им. М. Горького относится публикация статьи "Сирийская алхимическая литература средневековья" (1936 г.), положившей начало серии исследований в области научной и культурной деятельности сирийцев. В них Нина Викторовна ставила две основные задачи: дать характеристику этой самобытной культуры и раскрыть причины ее столь широкого распространения от "вечного города" Рима до границ "Небесной империи". Еще в XIX в. о сирийской литературе существовало предвзятое мнение как о малозначительной и однообразной, а о сирийцах - как о людях посредственных, "не блиставших ни в военном деле, ни в науках, ни в искусстве".5
Начиная с первой своей работы, посвященной сирийской науке, и затем во всех последующих Н. В. Пигулевская показывает несостоятельность этого суждения.
Сирийцы переводили как с греческого, так и с пехлеви. К числу этих переводов относятся сочинения отцов церкви и агиографические тексты, философские трактаты Аристотеля и Платона, медицинские своды Галена и Гиппократа, а также произведения собственно литературные, как "Илиада" и "Одиссея", басни Эзопа, изречения Менандра, "Калила и Димна" и др. Сирийские переводы сохранили ряд греческих и персидских сочинений, подлинники которых до нас не дошли. Познакомившись с достижениями греческой науки, сирийцы передали свои знания арабам, а через арабов эти знания пришли на Запад. Если бы роль сирийцев состояла в одном лишь посредничестве, то и тогда ее можно было бы оценить как значительный вклад в историю мировой культуры. Однако они создали свою самобытную культуру, которая была всесторонне исследована и освещена в работах Н. В. Пигулевской.
Ее первой обобщающей работой в этой области, открывшей перспективы новых исследований, стала опубликованная в 1941 г. статья "Сирийская культура средних веков и ее историческое значение". Большое внимание она уделяла научным, особенно историческим, сочинениям сирийцев, в которых содержатся сведения по истории различных стран и областей - Междуречья, Ирана, Закавказья, Средиземноморского бассейна, Аравийского полуострова, Средней Азии, Индии и Дальнего Востока. Н. В. Пигулевской переведены и детально исследованы хроники Иешу Стилита, части хроник Иоанна Эфесского, Захарии Митиленского и Михаила Сирийца, Эдесская хроника VI в., хроника 1234 г. и др. Подчеркивая значение сирийских хроник, Нина Викторовна отмечает, что сведения, приводимые ими, подчас уникальны, так как византийские источники соответствующего периода сосредоточены на жизни столицы и приводят, как правило, официальную дворцовую версию, для арабов же характерна оценка событий с точки зрения отношений, сложившихся в халифате. Сирийские источники лишены особой тенденциозности, авторы их сообщают факты, очевидцами которых были сами, приводят рассказы современников со множеством ярких, живых подробностей, которые отсутствуют в сочинениях официальных историков.
Нина Викторовна показала значение сирийских источников для истории нашей страны, в частности среднеазиатских и прикаспийских областей, граничивших с Ираном, а также областей Кавказа и Закавказья, особенно Армении, торговые связи которой с сирийцами сложились в глубокой древности. Важность этой группы источников становится ясной, если принять во внимание крайне ограниченное число исторических памятников на среднеперсидском языке империи Сасанидов и тот факт, что армянские источники подвергались многократным переработкам и были интерполированы.
Этой теме посвящены работы Н. В. Пигулевской "Сирийский источник VI в. о народах Кавказа" (1939 г.). "Авары и славяне в сирийской историографии" (1941 г.) и обобщающее исследование "Сирийские источники по истории народов СССР" (1941 г.).
Конец 30-х годов был переломным периодом в исследовательской биографии Н. В. Пигулевской. Многолетнее изучение рукописного наследия греко-сиро-арабских источников сделало из нее блестящего источниковеда, известного исследователя и публикатора многих важных в научном отношении и впервые оцененных ею памятников. Н. В. Пигулевская сложилась к этому времени и как специалист, в полной мере овладевший методикой не только чисто филологического, но и комплексного историко-филологического исследования. Всестороннее изучение источников позволило ученому накопить богатейший фактический материал для широких исторических исследований, привлечь к решению важнейших исторических проблем данные и источники, до тех пор не привлекавшие должного внимания.
1938-1939 годы были временем перехода Н. В. Пигулевской к широкой исторической, общей ближневосточной проблематике. Можно говорить о рождении именно в эти годы Н. В. Пигулевской как специалиста по истории Ближнего Востока. История сирийцев и арабов, Ирана и Византии, их взаимоотношений, всей системы международных отношений на Ближнем Востоке от эллинистической эпохи до раннего средневековья оказывается в круге научных интересов ученого. В эти годы Н. В. окончательно складывается и как историк Ирана, и как византинист со своим чрезвычайно широким и глубоко оригинальным кругом научных интересов.
Немалую роль в переходе Н. В. Пигулевской к широким историческим исследованиям сыграло и начало в эти годы ее преподавательской деятельности в Ленинградском государственном университете на восточном факультете. Нина Викторовна оказалась блестящим педагогом и наставником начинающих. Она обладала не только даром увлечь своих слушателей, донести до них неповторимый аромат источника, живое ощущение атмосферы эпохи, которое закладывало отчетливые представления о том, что и как могло быть в эту эпоху, в этих исторических условиях, какие связи были для нее доминирующими и определяющими и без понимания и учета которых нельзя правильно оценить место и роль любого исторического явления. Это чувство эпохи, умение передать его слушателям делало лекции и занятия Нины Викторовны и своеобразными, и увлекательными. Они исподволь прививали чувство историзма, без которого всякая история становится логической схемой, "умственной конструкцией".
Не удивительно, что Н. В. Пигулевская оказалась в числе тех ученых, блестящих исследователей, которые, внеся собственный вклад в науку, создали и свою школу. Круг ее учеников постоянно расширялся. И диапазон ее научных интересов, и душевная щедрость побуждали ее не жалеть времени на помощь научной молодежи.
В предлагаемом читателю сборнике публикуется едва ли не самая ранняя статья Н. В., посвященная судьбам античности на Ближнем Востоке, "Месопотамия в эллинистическую и парфянскую эпохи", где выражены ее представления о специфике развития ближневосточных областей.
С 1939 г. Н. В. Пигулевская, кроме специальных курсов и занятий по сириологии, стала читать обобщающие курсы. Первым из них был "Передняя Азия в IV-VII вв. н. э.", где в сравнительном аспекте рассмотрена история Византии и Ирана, развития их взаимоотношений. Это было и первое ее византиноведческое исследование.
В том же году за завершенное крупное историческое исследование "Месопотамия на рубеже V-VI вв." Н. В. Пигулевской было присвоено звание доктора исторических наук. Изданное в 1940 г., оно явилось новым этапом в изучении этого периода, позволившим по-новому осмыслить ряд важнейших социальных явлений в жизни Ближнего Востока и ранней Византии. Использовав неизученный ранее материал, который содержала хроника Иешу Стилита, Н. В. Пигулевская дала последовательный исторический и экономический очерк Месопотамии, раскрыла систему социальных отношений в ней, систему налогообложения и управления. В плане византиноведческом это был первый подступ Н. В. Пигулевской к коренным проблемам социально-экономической истории Византии. В этой работе были рассмотрены и характер аграрных отношений на рубеже V-VI вв., роль общины, поместья, различных категорий землевладельцев и землевладения, специфичных для восточных областей Византии. По существу в этой работе впервые в историографии были по-марксистски поставлены и проблемы специфики развития ранневизантийского города, его преемственности с античным и эллинистическим городом, состояния и развития ремесла, торговли, налоговой политики в конце V-начале VI в. Можно с полным основанием утверждать, что Н. В. Пигулевская положила начало глубокому изучению экономики и развития социально-политических отношений в ранне-византийском городе.
От этой работы тянутся многие нити к последующим широким исследованиям Н. В. Пигулевской по истории Византии и Ирана в VI-VII вв. Н. В. стала постепенно раскрывать последовательную картину развития отношений и взаимодействия Византии и ее могущественнейшего соседа на Востоке. И если говорить о вкладе Н. В. в предвоенное развитие советской византинистики, то необходимо должным образом оценить то, что она привлекла к изучению важнейших проблем истории Византии и Ирана весь комплекс сироязычных источников.
Исследование последних углубило изучение политики Ирана и Византии на Кавказе, в Причерноморье, а позднее и в Эфиопии. Результатом этого исследования явилась, в частности, уже упоминавшаяся публикация Н. В. Пигулевской "Сирийские источники по истории народов СССР", положившая начало также ее последовательным изысканиям и в области византийско-славянских отношений. Труды Н. В., посвященные этим сюжетам, явились новым шагом на пути изучения "этнической" карты Ближнего Востока. В центре ее внимания находились взаимоотношения Византии и Ирана с кочевыми племенами. Отсюда берет начало изучение политики Византии в отдаленных областях Востока, ее торговых интересов и связей - это первые шаги Н. В. к "Византии на путях в Индию" и проблемам "шелкового пути".
В 1941 г. выходит ее работа "Оборона городов Месопотамии в VI в.", примечательная тем, что в ней Н. В. впервые обратилась к изучению города-крепости и организации обороны городов, в известной степени предварив теорию Э. Кирстена о "городах-крепостях" постюстиниановской Византии. Тем самым Н. В. Пигулевская не только расширила представления о ранневизантийском городе, роли государственной и военной организации в его жизни в ранневизантийский период, но и смогла в дальнейшем глубже вскрыть картину внутренних отношений и внутренней борьбы в городе восточных провинций в эпоху иранских вторжений и арабских завоеваний.
Энергия и большие организаторские способности Н. В. в полной мере проявились во время Великой Отечественной войны на посту заместителя директора Института востоковедения АН СССР. В годы блокады Ленинграда ее инициатива, глубокая преданность своему делу сыграли немалую роль в организации работ по спасению и сохранению рукописных богатств института.
Годы войны были для Н. В. Пигулевской и временем продолжения исследовательской работы, и временем своего рода подведения итогов проделанного, и временем создания новой программы. Эта программа была развернута ею в докладе "Византия и Восток", прочитанном на сессии Отделения истории и философии АН СССР 5-6 мая 1944 г. в Москве. Здесь Н. В. Пигулевская ставила широкие задачи осмысления места и роли Византии во всемирной истории, ее положения между Западом и Востоком, своеобразия и неповторимости ее истории и культуры - с одной стороны, и ее влияния на развитие Востока и Запада - с другой. "Византия выросла на наследии, оставленном ей латинским Римом и эллинистическими монархиями", - таков был исходный тезис, лежавший в основе представлений Н. В. о Византии. В то же время она отмечала и восточный характер Византии. В докладе впервые были широко и последовательно проанализированы важнейшие формы и типы связей Византии с Востоком, реально раскрыто марксистское понимание понятия "Христианский Восток", показано сходство многих форм общественных отношений и институтов, нарисованы реальные перспективы дальнейшего изучения основных общественных институтов Византии и Ближнего Востока. Нина Викторовна убедительно продемонстрировала это на материале "Сирийского законника"6 и показала, какое научное значение имеет изучение сирийской литературы для выяснения важнейших вопросов истории Византии и ближневосточных стран. Для раннесредневекового периода "характеристика общественных отношений граничивших с Византией народов и государств часто оказывается возможной лишь на основании византийских источников".7
В докладе были поставлены и проблемы роли и значения византийской культуры, значения сирийской культуры для изучения распространения античного наследия и византийских влияний. "По своему положению и значимости, - говорила Н. В. Пигулевская, - Византия должна занимать центральное место в истории средневековья, будучи востоком для латинского Запада и западом для Ближнего и Дальнего Востока".8
Намеченную программу исследований Н. В. Пигулевская осуществляла очень энергично, привлекая к разработке и начинающих ученых.
В годы войны Н. В. Пигулевская интенсивно работает над проблемами развития взаимоотношений раннесредневекового Ирана и Византии.9
В 1944 г, она возвращается в Ленинград, где читает в университете курсы по истории средневекового Востока, активно включается в деятельность византийской группы, возглавляет созданный ею Кабинет Ближнего Востока Института востоковедения АН СССР, становится непременным участником всех византиноведческих сессий Отделения истории и философии АН СССР.
Послевоенный период - время расцвета творческой активности Н. В., появления фундаментальных монографий, составляющих единый комплекс исследований по истории раннесредневекового Ближнего Востока и Византии, преподавательской и организаторской деятельности.
Н. В. Пигулевская ведет большую работу на кафедре истории стран Ближнего Востока и на историческом факультете. В 1945 г. ее усилиями (совместно с М. В. Левченко и О. Л. Вайнштейном) в Ленинградском университете была создана кафедра византиноведения и развернута продуманная программа подготовки специалистов в этой области.10
В 1946 г. выходит завершающий цикл ее предвоенных и военного времени исследований труд "Византия и Иран на рубеже VI и VII вв.". В книге была дана широкая характеристика социально-экономического развития Византии в VI в., обращено внимание на острый социально-политический кризис в конце VI-начале VII в. Изучение его проявлений привело Н. В. к выводу, что окончательный перелом в развитии Византии в направлении формирования феодальных отношений происходит именно в этот период. Н. В. Пигулевская подробно рассматривает вопросы развития и организации ремесла и торговли в Византии, положения торгово-ремесленного населения, большое внимание уделяет проблемам борьбы партий, выяснению ее социально-политического значения.11 Н. В. не только "синхронно" и взаимосвязанно показала развитие Византии и Ирана в VI в., сходное и различное в их социально-экономической эволюции, состояние глубокого кризиса, связанного с изживанием старых, уходивших в прошлое отношений, но и те в конечном счете ими определявшиеся обстоятельства, которые обусловили ослабление Византии, временный успех иранских вторжений, а затем и быструю утрату ими своих завоеваний, причины разгрома Ирана арабами.
За эту работу и всю совокупность предшествующих исследований Н. В. Пигулевская в 1946 г. была избрана членом-корреспондентом АН СССР и в том же году стала профессором Ленинградского университета.
В послевоенные годы Н. В. активно включается в изучение основных проблем истории Византии. Она обогатила советское византиноведение тем, что ввела в него целый комплекс сироязычных и восточных источников. Она немало сделала и для подготовки молодых кадров в университете, тесно связав византиноведение с ориенталистикой. Н. В. Пигулевская не только читала лекции по истории Ближнего Востока, Византии и Ирана, но и принимала активное участие в составлении первого советского учебного пособия по истории Византии12 и коллективного труда по истории Ирана.13
С 1947 г. Н. В. Пигулевская становится непременным членом редколлегии "Византийского временника". С этого времени появляется серия ее работ по проблемам товарного производства, ремесла и торговли, состояния товарно-денежных отношений и международным торговым связям Византии.14 Эти работы Н. В. были неразрывно связаны с изучением уровня общественно-экономического развития соседних с Византией народов - химьяритов, эфиопов и т. д. В результате стала складываться общая картина экономических отношении, общественного развития на всем Ближнем Востоке.
Исследовав экономическое состояние ранней Византии, ее ремесла и торговли, Н. В. показала ее реальные возможности и потребности, внутренние основы положения и значения Византии на международных торговых путях. Изучение состояния торговли в сопредельных с Византией странах позволило Н. В. составить реальную картину, выявить все звенья системы торговых связей от Китая, Индии до Эфиопии. Так родилась новая монография Н. В. "Византия на путях в Индию. Из истории торговли Византии с Востоком в IV-VI вв.". Изучение социально-экономической истории Ближнего Востока в рамках общих закономерностей мировой истории поставило в центр внимания исследователя главный момент, отличавший Восточноримскую империю от Западноримской: наличие сильно развитой торговли, игравшей важную роль в экономике и политике всех государств Ближнего Востока.
Подробный анализ торговых отношений ранней Византийской империи, организации торговли, характера товаров, значения торговли основывался на детальном рассмотрении ряда малоизученных греческих, латинских и особенно сирийских источников. При этом автору удалось доказать сирийское происхождение ряда сочинений, сохранившихся только на греческом или латинском языках.
Н. В. Пигулевская подробно изучила морские и сухопутные торговые пути в Китай и особенно в Индию, игравшую первостепенную роль в торговле стран Средиземноморья. Впервые история этих отдаленных стран была столь органически связана с историей Византии, с ее политическими и социальными событиями. Всесторонне исследуя эти вопросы, Н. В. Пигулевская подробно осветила также представления этой эпохи о земле и вселенной, выделив в них два направления: ученое, связанное с традицией эллинистической науки, и "популярное", бытовавшее в торгово-ремесленных кругах и жестко связанное с библейской традицией.
Особое место в книге заняла глава "Перепутье", посвященная роли Южной Аравии и Эфиопии в международной торговле III-VI вв. Н. В. соединила данные южноарабских эпиграфических памятников и греко-сирийских агиографических сочинений, что позволило ей нарисовать живую картину жизни Южной Аравии в VI в. и дать глубокое исследование социальных отношений. Оригинальным было привлечение "Книги химьяритов" - уникального сирийского памятника VI в., который с тех пор стал важнейшим источником по истории Южной Аравии этого периода. Н. В. Пигулевская вышла за пределы обычного эллинистическо-римского культурного ареала и привлекла материал обществ с независимым параллельным путем развития. Таким образом, тезис о единстве процесса исторического развития человечества получил весьма серьезную аргументацию, еще недостаточно оцененную в общеисторической литературе.
Изучение торговли усилило внимание автора к проблеме города; особенно интересно исследование Н. В. Пигулевской социальных отношений в Неджране, первом из городов Аравии, привлекшем внимание ученых.
Монография "Византия на путях в Индию" оказала огромное влияние на дальнейшее развитие науки. Она вызвала к жизни серию специальных исследований источников, важность которых была продемонстрирована в работе,15 а также последующую разработку ряда проблем, поставленных автором.16 Этот поток работ не прекращается до сих пор; однако монография Н. В. Пигулевской не потеряла своего значения, о чем свидетельствует появление немецкого перевода почти через 20 лет после первой публикации.17 Книга показала не только роль Византии в международной торговле с Востоком, но и значимость международной торговли для экономики Византии. Она подвела своего рода экономический "фундамент" и под внешнюю политику Византии на Востоке, обнажив ее подосновы.
Именно в эти годы выходят многочисленные обобщающие статьи Н. В. Пигулевской, касающиеся формационной принадлежности и характера ближневосточного общества (например, "К вопросу о разложении рабовладельческой формации на Ближнем Востоке", "Проблемы распада рабовладельческого общества и формирования феодальных отношений на Ближнем Востоке", "Зарождение феодальных отношений на Ближнем Востоке"). Ее исследования сосредоточились на истории перехода от рабовладельческой системы хозяйства к феодальной на всей территории Ближнего Востока - наиболее экономически развитой области мира в тот исторический период.
Труды Н. В. Пигулевской отличает решительный отказ от "европоцентристской" точки зрения на историю, отказ не декларативный, что еще часто встречается в работах, ограниченных кругом греко-латинских источников, а глубоко органичный, поскольку в центр исследования ставятся и источники на восточных языках, в первую очередь сирийские, а также арабские и среднеперсидские.
История взаимоотношений арабов с Ираном и Византией, предыстория арабских завоеваний закономерно вытекали из изучения Н. В. взаимоотношений Византии и Ирана. И не случайно вслед за появлением "Византии и Ирана" выходит статья, как бы намечающая "приступ" к новой теме - "К вопросу об общественных отношениях на Ближнем Востоке перед арабским завоеванием".
Другая линия интересов вела Н. В. Пигулевскую к проблемам города, специфике его развития на Ближнем Востоке. Уже с конца 30-х годов развитие сирийского города позднеантичного и раннесредневекового периодов занимает видное место в исследованиях Нины Викторовны. В послевоенные годы она впервые поставила на материале Месопотамии и других областей проблемы исторической преемственности в развитии города от доэллинистического к эллинистическому и далее к римскому и раннесредневековому.18 Она раскрыла взаимодействие местных черт городской организации и политических форм, привнесенных греками, при возникновении характерной для эллинизма полисной структуры. Теоретическое значение имели выводы Н. В. Пигулевской, что полисный строй возникает на базе спонтанного внутреннего развития и там, где греческое влияние практически отсутствовало или было крайне незначительным. Полисный строй, следовательно, не был специфически греческим явлением, а его появление не обязательно обусловливается воздействием эллинской цивилизации. На этой основе Н. В. подошла и к изучению дальнейшего развития ближневосточного города.
Истории города в поздней античности и раннем средневековье посвящена монография Н. В. Пигулевской "Города Ирана в раннем средневековье" (1956 г.). Здесь предметом исследования стали города сасанидского Ирана. Обширный раздел, посвященный городу эллинистического и парфянского времени, создал исследованию надежную базу.