Страница:
Хотя память играла значительную роль, поскольку частое повторение приводило к тому, что многое запоминалось наизусть, одной памяти было недостаточно: требовалось умение читать и читать правильно. Сирийский алфавит, огласовка, которую постепенно вводили и западные и восточные сирийцы, создавали возможность правильного чтения и таким путем освоения нового текста. В противоположность этому сложность пехлевийского письма, идеограммы, гетерограммы, отсутствие гласных - все это приводило к тому, что "магуше", т. е. зороастрийское жречество, стремилось освоить и заучить свои книги наизусть, мало пользуясь грамотой, запоминая со слов, "бормоча" и "покачивая шеей". Так они старались облегчить процесс усвоения.
Сирийцы добивались того, чтобы человек научился читать, разбирать то, чего он не знал наизусть, тогда как пер-{41}сидская система базировалась исключительно на памяти, причем употреблялись мнемонические приемы для ее обострения, закрепления заучиваемого текста. Но при постоянном повторении наиболее употребительных текстов отрывков Писания, например, псалмов, часть из них запоминалась наизусть.
Знание букв, чтения и письма было необходимо сирийцам для овладения всем комплексом сведений, нужных им для практической жизни. Надо было уметь не только читать, но и писать, разбирать написанное.
В связи со сказанным приобретают значение данные о школах, находившихся в разных селениях. Достаточно подробные сведения об этих школах имеются в дошедших до нас сирийских источниках.
Знаменательны два этапа в жизни сирийской несторианской школы - время католикоса Ишояба III и учителя мар Бабая, современника католикоса Селибазехи (ум. в 728 г.). Деятельность Ишояба III, родившегося в Куфлане, в области Адиабены, бывшего учеником мар Иакова из Бет Абе и закончившего свое образование в Нисибине, относится к первой половине VII в. Основав новую церковь у монастыря Бет Абе, расположенного в Маргской области, недалеко от слияния рек Большого Заба и Хазира, Ишояб III "пожелал построить школу близ своей кельи". Он хотел снабдить эту школу "всем необходимым, привлечь учителей, философов, экзегетов, собрать много учеников и всячески заботиться о них" 23. Однако пожеланию католикоса не суждено было исполниться, так как настоятель монастыря Камишо с группой братьев воспротивились этому. Они не захотели расставаться с "радостью тишины", предвидя, что присутствие юношей будет докучать им. Они сослались на то, что не было на это указания основателя монастыря мар Иакова. Католикос не согласился с их возражениями, тогда Камишо и 70 монахов-отшельников покинули монастырь и ушли в селение Херпу области Сафсафа. Это сломило решимость католикоса, и он перенес место основания школы в свое родное селение Куфлану, куда должны были последовать "работники и строители", вызванные им в Бет Абе на постройку.
Хотя настоятель Камишо и утверждал, что ему неизвестно о существовании школ при монастырях, такие школы были, на что указывает свидетельство Ишозехи, относящееся к рубежу VI и VII вв. Ишозеха был современником католикоса Сабришо I, на посвящение которого в этот сан дал разрешение шаханшах Хосров II Парвиз в 596 г. Ишозеха {42} построил три монастыря и при них школы. Он основал "большой монастырь в области Бет Арабайе и собрал в нем учителей и учеников. Затем пошел на гору Хефтун в Бет Багаш. На склоне лет он отправился в область Адиабены, оставив прежний монастырь в руках учителей, как и школу, которую устроил в нем". Новый монастырь был сооружен из камня, потому что в этой области хозяйничали разбойники и грабители. И в этом монастыре Ишозеха "поставил учителей и школу" 24. Таким образом, школа и монастырь были связаны, и предложение Ишояба III не содержало ничего необычного.
Но особое внимание привлекает то, что в ряде случаев школа была независима от монастыря, она устраивалась просто в селении, а персонал, учителя не принадлежали к клиру, хотя и пользовались особым положением и уважением.
К первой половине VII в. относится деятельность Бабая из Гебилты, расположенной близ Тирхана. Его биограф Фома Маргский в середине следующего, IX в. посвятил ему немало страниц своей "Книги начальников". Впечатление от всей деятельности, от личности Бабая было настолько сильным, что сохранилось даже описание его внешности. "Это был муж ученый и весьма просвещенный, здоровый, могучего телосложения, голос же у него был, как рассказывают, сладкий и звонкий, подобно трубе" 25.
Свою педагогическую деятельность Бабай начал в Гебилте, своем родном городе, куда к нему собрались ученики, в том числе Маранаммех, ставший затем его верным спутником. Бабай дал им "полное наставление в учении церкви", в духе последователя Феодора Мопсуестского, как это подобало несторианину. Школы он нашел в большом упадке, ведавших, ими "нерачительными", а "каноны и правила школ" - в небрежении. Деятельность Бабая была направлена на восстановление школ, учреждение порядка, дисциплины, обеспечение усвоения знаний. Но предметом особенного внимания Бабая была музыка, гимнология.
Известно, что еще сирийский гностик II-III вв. Бардесан придавал особое значение пению как способу пропаганды и усвоения своего учения. У несториан, по свидетельству биографа Бабая, к этому времени не стало единообразия в пении. "Всякая страна, город, монастырь, школа имели свои собственные песнопения и напевы, и когда случалось учите-{43}лю или ученику находиться вне своей школы, то он стоял, как невежда" 26, т. е. не мог, принять участия в пении. Этот разнобой был устранен внедрением общих правил еще в школах. Песнопения исполнялись по определенной музыкальной системе, которая была введена мар Бабаем и распространилась на все школы.
Покинув школу в Гебилте, Бабай с Маранаммехом направились в области Адиабены и Марги. Первая школа, которой занялись после переселения Бабай и его спутники, находилась в селении Кефар Уззел, недалеко от Арбелы. Это была большая школа, где постигали не только основы грамотности, но и получали обширные знания. Эта "большая школа" могла успешно развиваться благодаря состоятельности жителей Кефар Уззела, "людей богатых и знатных".
Только дождавшись ощутимых результатов, Бабай решился перенести свою деятельность дальше "и, передав ее (т. е. школу) в руки Маранаммеха, оставил ее". В Маргской области им были основаны и обновлены двадцать четыре школы. Здесь на его долю выпала не только необходимость "собирать" учеников и "строить" школы. Он обнаружил крайнюю неисправность рукописных книг, которые нуждались в "исправлении". Таким образом, в перечисленных Фомой Маргским селениях мар Бабай выполнял одну и ту же работу: собирал разбежавшихся учеников; проверял и приводил в порядок книги, в которых была нарушена принятая последовательность текстов, что привело к отсутствию единообразия; исправлял ошибки, вкравшиеся при переписке.
Мар Бабай ревизовал школы как при монастырях Шамира или Кори, так и в селениях: в Хардесе, Хетаре, Маккабте, Кофе и др. Последние можно назвать приходскими школами, согласно общей средневековой традиции, о которой речь была выше, широко распространенной и на Западе и на Востоке.
Неутомимый учитель устроил и укрепил несколько десятков школ; он же подготовлял и кадры учителей. "Ибо, говорят, что у него было шестьдесят учеников, которые стали учителями" 27 в шестидесяти устроенных им школах. Таким образом, Бабай заботился не только об усвоении грамоты, т. е. начального обучения, но осуществлял подготовку лиц и более высокой квалификации - учителей.
Со времени реформаторской деятельности мар Бабая прошло столетие, и к первой половине IX в. опять все пришло в упадок. Тяжелые общеполитические условия, измене-{44}ния в характере власти арабов и отношений с мусульманами привели к новым затруднениям, школы оказались заброшенными. К 834 г. н. э. относится свидетельство Сабришо Дамасского, патриарха несториан, который объезжал Арамейские земли, т. е. Междуречье и прилегающие области. В школах он нашел только старых учителей, а ученики не знали даже псалмов, которые полагались на каждый день. Учителя должны были принуждать их учиться, касалось ли это чтения или усвоения урока, "как врач принуждает больного пить полынь, смирну или сокотровое алоэ. А они так отворачиваются от учения, как больной отворачивается от питья сокотрового алоэ" 28. Школа снабжалась всем необходимым, и в первую очередь пищей, ее содержала христианская община, данное селение или монастырь. Этим, по словам католикоса, и объяснялось отсутствие интереса к занятиям: "Ибо ради хлеба только они собрались сюда, а не из любви к учению".
Сабришо перечисляет следующие области и школы: Ктесифон (Махозе), школы мар Теодороса и мар Мари, т. е. школы, называвшиеся именем Феодора Мопсуестского и святого мар Мари. В заключение своего послания Сабришо пишет: "Подобное я слышал и относительно Элама, Месены, Персии и Хорасана". Иначе говоря, речь идет о южных областях Междуречья и восточных провинциях Ирана, сохранивших свои наименования и после завоевания их арабами.
Уделив внимание школе, методам обучения, принятым в ней, широкому распространению грамотности, а следовательно, и литературы, необходимо отметить сравнительную легкость освоения сирийской письменности, благодаря буквенному алфавиту, системе огласовки текста и особенностям сирийского синтаксиса. Все это способствовало проникновению сирийского языка, как разговорного, так и письменного, в обширные районы Азии. Школа, в которой усваивалась сирийская грамота, сыграла выдающуюся роль, так как здесь складывалась традиция освоения первоначальных знаний и решалась судьба языка и литературы.
Сирийский язык и литература несли новые идеологические представления, философские идеи, космологические и географические понятия, опытные научные сведения в области алхимии и медицины. Эти знания базировались на греко-византийской учености, развитой и освещенной новыми {45} данными, которые были добыты сирийцами, а позднее арабами.
Распространение сирийского языка и с ним идеологических, философских и позитивных знаний было явлением прогрессивным, служившим просвещению многих народов Азии.
2. Источники по истории
сирийской высшей школы
Высшая сирийская школа - это средневековый университет, каким его знали и Византия, и латинский Запад. В истоках своих эти высшие школы восходят к античной, греческой традиции, преобразованной и обновленной в них. Сирийские школы постоянно упоминаются средневековыми писателями, не только сирийскими, но и греческими. Они славились как центры просвещения и образованности. Школы высшего типа имели особенно существенное значение. Их основной задачей являлось чтение и толкование Писания, способствовавшее утверждению и распространению догматических взглядов, того философского направления, которого придерживались сирийцы. Но если экзегеза, гомилетика, литургика и были основными предметами изучения в этих клерикальных школах, то вместе с ними там было высоко поставлено и изучение философии, а в некоторой степени и других светских наук. Раннее средневековье (V-VII вв.) было временем расцвета школ, но и в последующие века (до XII в.) они продолжали существовать и оставались центрами образованности. Замечательно, что для этого времени сохранились сведения о рассадниках просвещения на самой восточной окраине массового распространения христианства, в Междуречье. Источники сообщают как о начальных школах, так и об академиях, центрах освоения высших знаний.
Очень многие сочинения сирийцев упоминают о школах: жития, биографии иерархов, истории монастырей, хроники, местные истории, такие сочинения, как "Книга начальников" Фомы Маргского и "Книга целомудрия" Ишоденаха. Особый интерес представляет одна из очень ранних средневековых клерикальных школ - академия в Нисибине, о которой сохранились достаточно подробные сведения в документах и сообщениях современников. Об этой академии известно не только из нарративных источников; до нас дошел также ее устав, правила, которыми руководствовались в управлении школой и которые устанавливали нормы поведения учащихся и преподавателей. Все вместе они составляли некую организацию, "собрание" (knwsy'), возглавляемое ректором и {46} экономом, выполнявшим хозяйственные обязанности и осуществлявшим общий надзор в школе 29.
Замечательным памятником сирийской образованности являются "Правила Нисибийской академии", ее "статуты" - древнейший устав средневекового университета. В старом споре о культуре Востока и Запада этот памятник все еще не занял подобающего ему места, хотя он свидетельствует о достаточно стройной организации высшей школы на заре средневековья. Сирийцы сохранили конкретные правила поведения школяров, сведения об условиях их жизни, общем устройстве школы. Определяя внутренний распорядок школы, "Правила", как всякий юридический документ, носят нормативный характер и вскрывают главным образом отрицательные черты, позволяя тем не менее воссоздать живое представление о повседневном течении жизни академии, ее обычаях и нравах. Достоинством этого устава является то, что он датирован. Более того, указано время и обстоятельства составления первой и второй серии "Правил", имена лиц, участвовавших в их написании, и, наконец, то, что они были засвидетельствованы подписями с приложением печатей епископа города, ректора и учителей академии. Тщательно выработанный устав был принят "собранием школы", т. е. ее коллективом. "Статуты" являются нормативным юридическим установлением, которое особенно драгоценно историку. В сочетании с повествовательными источниками эти документы V-VII вв. дают возможность создать представление о деятельности ряда лиц, жизни самой школы и общей политической обстановке.
Предисловие, введение ко второй серии правил и послесловие содержат сведения о том, когда и при каких обстоятельствах статуты были составлены, восстановлены, дополнены и приняты "собранием школы".
В сирийских исторических памятниках выражение "школа" ('skwl') в ряде случаев заменено выражением "собрание" (knwsy') или еще подробнее "собрание школы". Нам удалось проследить, что это отнюдь не случайное явление. "Школа" и "собрание" или "собрание школы" указывают на различные по своей организации, составу и устройству учебные и ученые центры. Выражение "школа" имеет как общее широкое значение, так и частное - школа с некоторым количеством учеников, начальная школа при храме или мона-{47}стыре. "Собрание" предполагает некую организацию, коллектив, конгрегацию, которую составляли учащиеся и профессора школы, достаточно многочисленной. Известно, что в Эдессе и Нисибине число школяров достигало нескольких сот человек. Такое "собрание", как всякая организация, требовало установления правил. Было необходимо фиксировать нормы, которыми руководствовались по традиции и должны были руководствоваться и в будущем.
При епископе Бар Сауме (ум. между 492-495 гг.) вскоре после перенесения школы из Эдессы в Нисибин были написаны первые статуты, которыми должна была руководствоваться пересаженная на новую почву школа. Бар Саума утвердил эти правила, с тем чтобы они служили опорой в управлении школой и нормой поведения учащихся. С уставом согласились все члены школы, что они и удостоверили своими подписями. Но после кончины Бар Саумы эти правила были утеряны или уничтожены злонамеренными людьми, и дисциплина школы пришла в упадок. Позднее, при ректоре Нарсае, пришли к решению вернуться к этим правилам. Удалось разыскать один экземпляр постановлений Бар Саумы. На их основе были возобновлены так называемые "старые" статуты из 22 глав 30. Они были составлены учителями Нарсаем и Ионой по просьбе всего собрания школы, обращенной к епископу Нисибина Осии, и приняты 21 числа месяца Тишри первого в год 808 греков и 9-й год шаханшаха Кавада, т. е. 21 октября 496 г. н. э. 31.
Эти статуты, или каноны, были подтверждены при епископе Нисибина Павле в правление шаханшаха Хосрова I, когда экзегетом школы был Авраам, а чтецом и дьяконом - некий Нарсай. Об этом сообщает запись, сохранившаяся в тексте, заключающем каноны 32.
Затем следует вторая серия статутов - "Другие каноны той же школы", которые были составлены в 12-й год шаханшаха Хормизда (590 г. н. э.) при епископе и митрополите Симеоне, священниках Хенане и Хенанишо 33.
Каноны были подтверждены епископом и митрополитом по имени Ахадабуй, учителем и священником Хенаной, их собственноручными подписями и печатями в 13-м году шаханшаха Хосрова 34. Имеется в виду шаханшах Хосров II, {48} следовательно, 602 г. н. э. 35. Таким образом, дошедшие до нас каноны Нисибийской академии действовали по крайней мере на протяжении двух веков. Об их значении говорит уже то, что они были включены в рукопись сборника постановлений сирийских несторианских соборов. Такой памятник, как устав Нисибийской академии, представляет, конечно, выдающийся интерес. Главное его достоинство - надежность сообщаемых сведений, среди которых имеется несколько важных дат, не вызывающих сомнения.
В тесной связи между собою стоят два других источника, содержащих сведения по истории школы в Нисибине - трактат "Причина основания школ" и "История святых отцов". Они дополняют данные устава и дают возможность получить новые факты. Трудность при использовании этих источников заключается в том, что они оба дошли до нас под именем Бархадбешаббы из Халвана 36. Материал их местами совпадает дословно, но характеристика отдельных лиц, оценка их деятельности подчас прямо противоположны. Попытка критического подхода к этим источникам по истории Нисибийской академии была сделана Э. Германом 37, который использовал предшествующие работы Ж. Шабо и А. Минганы. Сравнение текста обоих памятников привело исследователя к выводу, что "История" была источником трактата, но Э. Герман даже не делает попытки поставить вопрос о том, были ли эти сочинения написаны разными лицами или автор в обоих случаях один. Его статья не вносит существенных данных в эти вопросы, тем более что в ряде случаев автор ссылается на сведения "Хроники Арбелы", которая была подвергнута основательной критике 38.
В одном сочинении автором назван Бархадбешабба Арабайа епископ Халвана, в другом - к этому имени добавлено, что он был "священником и главой надзирателей 39 святой школы города Нисибина". Этот титул дан ему в заголовке "Истории", две последние главы которой содержат со{49}ставленные им биографии двух ректоров школы - Нарсая и Авраама. В трактате же "Причина основания школ" автор назван епископом Халвана, что соответствует и его подписи под деяниями собора Григория I в 605 г. 40. Судя по обоим дошедшим до нас сочинениям, он ученый и знающий человек, хорошо осведомленный об истории школы и знакомый с ее жизнью. Можно предположить, что Бархадбешабба сначала учился в ней, потом занял положение старшего учителя, риш бадуке, а затем был рукоположен епископом Халвана. Подобный путь проходили и другие воспитанники этой школы.
Трактат "Причина основания школ, что составил мар Бархадбешабба Арабайа, епископ Халвана" отчетливо распадается на две части. Первая часть, теоретическая, говорит о поучениях, которые "были даны Творцом невидимому миру ангелов и человеку", - поучения Христа своим ученикам и последователям. В этой же части дан философский анализ познания мира, причем сирийские термины находятся в непосредственной связи с греческой философией. Главным качеством человека является "разум словесный и просвещенный" (md?' mlyl wnhyr'); так как наше слово соответствует этому разуму, тому, что есть в нас, то возможно и его понимание. У разума есть качества, среди которых названы понимание, мышление, а также страсть, гнев, воля. Но "разум стоит над всеми ними" (md?' dyn 'ytwhy l'l mn kwlhwn) и как "мудрый возница" (hnywk' kym' - ??????) и как "способный кормчий" (wprny' zryz' - ??????????). Именно разум действует и выявляет следуемое 41. Все, что заключается в науке, может быть, таким образом, разделено на две части - "знание и действие" (yd't' ws'wrwt'), т. е. на теорию и практику 42. Знание необходимо для различения добра и зла, правды и лжи, тогда как действие, практика обусловливают выполнение добрых дел. "Этой замечательной способностью рассуждения разум рисует величественные картины истинного знания" 43 (??????? bhn' mkyl 'wrgnun tmyh' dmlylwt' 'r md'' lkwlhwn lm' hdyr' dyd't' tytt'). Далее автор переходит к истолкованию легенды о грехопадении человека и рассматривает историю израильского народа как передачу традиций, поучений, которые якобы формировались в {50} "школах", т. е. группах учеников, собиравшихся вокруг патриархов или пророков, как в "школе Ноя", в "школе Авраама" 44. Поучения в этих школах были даны "самим Господом". "Великую школу совершенной философии", главой которой ему было приказано быть, основал Моисей для "сынов Израиля". "И он вел эту школу в течение сорока лет в пустыне Хорив (Хореб)", причем наказывал тех, кто противился его учению. Благодаря преемственности эта "школа" продолжала существовать и далее. Школу создал и "премудрый Соломон" 45, точно так же как и "прочие пророки" 46.
Затем трактат переходит к перечислению "собраний", которые и составляли собственно школы, "собрание школы", учеников, собиравшихся для занятий 47. Первым таким "собранием" названа академия Платона, в которой, по преданию, насчитывалось более тысячи учеников, в том числе сам Аристотель, ставший преемником Платона. В Александрии "собрание" было образовано Эпикуром и Демокритом, но их учение было языческим, они, по словам автора, смешивали истину с заблуждениями 48. Трактат упоминает также о "физиках" (pwsyy') и их учении об атомах, отмечая, что Пифагор заблуждался в учении о едином божестве. В Персии "собрание школы" (knwsy' dskwl) создал маг Зардушт. Сообщив об отдельных сторонах его учения, трактат завершает описание словами: "Таковы собрания, устроенные сынами заблуждения".
Далее автор трактата рассказывает, что с пришествием Христа была "обновлена первоначальная школа его Отца". В ней учителем Писания стал Иоанн Креститель, а управителем, майордомом - апостол Петр 49. Христос начал проповедовать тридцати лет, он поучал учеников и народ, его учение продолжали распространять апостолы, и особенно Павел. Сообщив о смерти апостолов, трактат переходит к тому, "как начали быть школы" собственно образовательные и "в какое время стали толковать писания".
Знаменита была Александрийская школа, в которой процветали философия и экзегеза 50. В ней "к чтению писаний" было присоединено толкование. Руководителем этой школы и ее экзегетом был "Филон иудей", который стал толковать Библию аллегорически (pltn'yt), совершенно устранив исто-{51}рию (kd bln lts'yt' gtnyr'yt). Эти ученые увлекались "пустяками" (sryt'), а не "истинным учением", и спустя немного времени "та школа философов пропала и усилилась эта новая" 51. Таким образом, философская языческая школа нашла известное признание у сирийцев, тогда как к Филону отношение было явно отрицательным. В известной мере трактат связывает с этими традициями и арианство, так как "нечестивый Арий" учил в Александрии, толковал Писание и, впав в гордыню, стал проповедовать ересь о том, что "Сын - создание" 52. Никейский собор 325 г. осудил арианство и все предшествующие ереси, а затем епископы основали школы: Евстафий - в Антиохии, Иаков - в Нисибине, Александр - в Александрии, где экзегетом стал Афанасий Великий 53.
Иаков поставил экзегетом своей школы мар Афрема - Ефрема Сирина, который преподавал там 38 лет. Когда Нисибин "был отдан персам" в 363 г., Ефрем Сирин переселился в Эдессу (ум. в 373 г.), где его школа достигла расцвета. К нему собралось много учеников, в том числе Нарсай, Бар Саума будущий епископ Нисибина, и Мана - будущий епископ Рев Ардашира 54.
Сирийцы добивались того, чтобы человек научился читать, разбирать то, чего он не знал наизусть, тогда как пер-{41}сидская система базировалась исключительно на памяти, причем употреблялись мнемонические приемы для ее обострения, закрепления заучиваемого текста. Но при постоянном повторении наиболее употребительных текстов отрывков Писания, например, псалмов, часть из них запоминалась наизусть.
Знание букв, чтения и письма было необходимо сирийцам для овладения всем комплексом сведений, нужных им для практической жизни. Надо было уметь не только читать, но и писать, разбирать написанное.
В связи со сказанным приобретают значение данные о школах, находившихся в разных селениях. Достаточно подробные сведения об этих школах имеются в дошедших до нас сирийских источниках.
Знаменательны два этапа в жизни сирийской несторианской школы - время католикоса Ишояба III и учителя мар Бабая, современника католикоса Селибазехи (ум. в 728 г.). Деятельность Ишояба III, родившегося в Куфлане, в области Адиабены, бывшего учеником мар Иакова из Бет Абе и закончившего свое образование в Нисибине, относится к первой половине VII в. Основав новую церковь у монастыря Бет Абе, расположенного в Маргской области, недалеко от слияния рек Большого Заба и Хазира, Ишояб III "пожелал построить школу близ своей кельи". Он хотел снабдить эту школу "всем необходимым, привлечь учителей, философов, экзегетов, собрать много учеников и всячески заботиться о них" 23. Однако пожеланию католикоса не суждено было исполниться, так как настоятель монастыря Камишо с группой братьев воспротивились этому. Они не захотели расставаться с "радостью тишины", предвидя, что присутствие юношей будет докучать им. Они сослались на то, что не было на это указания основателя монастыря мар Иакова. Католикос не согласился с их возражениями, тогда Камишо и 70 монахов-отшельников покинули монастырь и ушли в селение Херпу области Сафсафа. Это сломило решимость католикоса, и он перенес место основания школы в свое родное селение Куфлану, куда должны были последовать "работники и строители", вызванные им в Бет Абе на постройку.
Хотя настоятель Камишо и утверждал, что ему неизвестно о существовании школ при монастырях, такие школы были, на что указывает свидетельство Ишозехи, относящееся к рубежу VI и VII вв. Ишозеха был современником католикоса Сабришо I, на посвящение которого в этот сан дал разрешение шаханшах Хосров II Парвиз в 596 г. Ишозеха {42} построил три монастыря и при них школы. Он основал "большой монастырь в области Бет Арабайе и собрал в нем учителей и учеников. Затем пошел на гору Хефтун в Бет Багаш. На склоне лет он отправился в область Адиабены, оставив прежний монастырь в руках учителей, как и школу, которую устроил в нем". Новый монастырь был сооружен из камня, потому что в этой области хозяйничали разбойники и грабители. И в этом монастыре Ишозеха "поставил учителей и школу" 24. Таким образом, школа и монастырь были связаны, и предложение Ишояба III не содержало ничего необычного.
Но особое внимание привлекает то, что в ряде случаев школа была независима от монастыря, она устраивалась просто в селении, а персонал, учителя не принадлежали к клиру, хотя и пользовались особым положением и уважением.
К первой половине VII в. относится деятельность Бабая из Гебилты, расположенной близ Тирхана. Его биограф Фома Маргский в середине следующего, IX в. посвятил ему немало страниц своей "Книги начальников". Впечатление от всей деятельности, от личности Бабая было настолько сильным, что сохранилось даже описание его внешности. "Это был муж ученый и весьма просвещенный, здоровый, могучего телосложения, голос же у него был, как рассказывают, сладкий и звонкий, подобно трубе" 25.
Свою педагогическую деятельность Бабай начал в Гебилте, своем родном городе, куда к нему собрались ученики, в том числе Маранаммех, ставший затем его верным спутником. Бабай дал им "полное наставление в учении церкви", в духе последователя Феодора Мопсуестского, как это подобало несторианину. Школы он нашел в большом упадке, ведавших, ими "нерачительными", а "каноны и правила школ" - в небрежении. Деятельность Бабая была направлена на восстановление школ, учреждение порядка, дисциплины, обеспечение усвоения знаний. Но предметом особенного внимания Бабая была музыка, гимнология.
Известно, что еще сирийский гностик II-III вв. Бардесан придавал особое значение пению как способу пропаганды и усвоения своего учения. У несториан, по свидетельству биографа Бабая, к этому времени не стало единообразия в пении. "Всякая страна, город, монастырь, школа имели свои собственные песнопения и напевы, и когда случалось учите-{43}лю или ученику находиться вне своей школы, то он стоял, как невежда" 26, т. е. не мог, принять участия в пении. Этот разнобой был устранен внедрением общих правил еще в школах. Песнопения исполнялись по определенной музыкальной системе, которая была введена мар Бабаем и распространилась на все школы.
Покинув школу в Гебилте, Бабай с Маранаммехом направились в области Адиабены и Марги. Первая школа, которой занялись после переселения Бабай и его спутники, находилась в селении Кефар Уззел, недалеко от Арбелы. Это была большая школа, где постигали не только основы грамотности, но и получали обширные знания. Эта "большая школа" могла успешно развиваться благодаря состоятельности жителей Кефар Уззела, "людей богатых и знатных".
Только дождавшись ощутимых результатов, Бабай решился перенести свою деятельность дальше "и, передав ее (т. е. школу) в руки Маранаммеха, оставил ее". В Маргской области им были основаны и обновлены двадцать четыре школы. Здесь на его долю выпала не только необходимость "собирать" учеников и "строить" школы. Он обнаружил крайнюю неисправность рукописных книг, которые нуждались в "исправлении". Таким образом, в перечисленных Фомой Маргским селениях мар Бабай выполнял одну и ту же работу: собирал разбежавшихся учеников; проверял и приводил в порядок книги, в которых была нарушена принятая последовательность текстов, что привело к отсутствию единообразия; исправлял ошибки, вкравшиеся при переписке.
Мар Бабай ревизовал школы как при монастырях Шамира или Кори, так и в селениях: в Хардесе, Хетаре, Маккабте, Кофе и др. Последние можно назвать приходскими школами, согласно общей средневековой традиции, о которой речь была выше, широко распространенной и на Западе и на Востоке.
Неутомимый учитель устроил и укрепил несколько десятков школ; он же подготовлял и кадры учителей. "Ибо, говорят, что у него было шестьдесят учеников, которые стали учителями" 27 в шестидесяти устроенных им школах. Таким образом, Бабай заботился не только об усвоении грамоты, т. е. начального обучения, но осуществлял подготовку лиц и более высокой квалификации - учителей.
Со времени реформаторской деятельности мар Бабая прошло столетие, и к первой половине IX в. опять все пришло в упадок. Тяжелые общеполитические условия, измене-{44}ния в характере власти арабов и отношений с мусульманами привели к новым затруднениям, школы оказались заброшенными. К 834 г. н. э. относится свидетельство Сабришо Дамасского, патриарха несториан, который объезжал Арамейские земли, т. е. Междуречье и прилегающие области. В школах он нашел только старых учителей, а ученики не знали даже псалмов, которые полагались на каждый день. Учителя должны были принуждать их учиться, касалось ли это чтения или усвоения урока, "как врач принуждает больного пить полынь, смирну или сокотровое алоэ. А они так отворачиваются от учения, как больной отворачивается от питья сокотрового алоэ" 28. Школа снабжалась всем необходимым, и в первую очередь пищей, ее содержала христианская община, данное селение или монастырь. Этим, по словам католикоса, и объяснялось отсутствие интереса к занятиям: "Ибо ради хлеба только они собрались сюда, а не из любви к учению".
Сабришо перечисляет следующие области и школы: Ктесифон (Махозе), школы мар Теодороса и мар Мари, т. е. школы, называвшиеся именем Феодора Мопсуестского и святого мар Мари. В заключение своего послания Сабришо пишет: "Подобное я слышал и относительно Элама, Месены, Персии и Хорасана". Иначе говоря, речь идет о южных областях Междуречья и восточных провинциях Ирана, сохранивших свои наименования и после завоевания их арабами.
Уделив внимание школе, методам обучения, принятым в ней, широкому распространению грамотности, а следовательно, и литературы, необходимо отметить сравнительную легкость освоения сирийской письменности, благодаря буквенному алфавиту, системе огласовки текста и особенностям сирийского синтаксиса. Все это способствовало проникновению сирийского языка, как разговорного, так и письменного, в обширные районы Азии. Школа, в которой усваивалась сирийская грамота, сыграла выдающуюся роль, так как здесь складывалась традиция освоения первоначальных знаний и решалась судьба языка и литературы.
Сирийский язык и литература несли новые идеологические представления, философские идеи, космологические и географические понятия, опытные научные сведения в области алхимии и медицины. Эти знания базировались на греко-византийской учености, развитой и освещенной новыми {45} данными, которые были добыты сирийцами, а позднее арабами.
Распространение сирийского языка и с ним идеологических, философских и позитивных знаний было явлением прогрессивным, служившим просвещению многих народов Азии.
2. Источники по истории
сирийской высшей школы
Высшая сирийская школа - это средневековый университет, каким его знали и Византия, и латинский Запад. В истоках своих эти высшие школы восходят к античной, греческой традиции, преобразованной и обновленной в них. Сирийские школы постоянно упоминаются средневековыми писателями, не только сирийскими, но и греческими. Они славились как центры просвещения и образованности. Школы высшего типа имели особенно существенное значение. Их основной задачей являлось чтение и толкование Писания, способствовавшее утверждению и распространению догматических взглядов, того философского направления, которого придерживались сирийцы. Но если экзегеза, гомилетика, литургика и были основными предметами изучения в этих клерикальных школах, то вместе с ними там было высоко поставлено и изучение философии, а в некоторой степени и других светских наук. Раннее средневековье (V-VII вв.) было временем расцвета школ, но и в последующие века (до XII в.) они продолжали существовать и оставались центрами образованности. Замечательно, что для этого времени сохранились сведения о рассадниках просвещения на самой восточной окраине массового распространения христианства, в Междуречье. Источники сообщают как о начальных школах, так и об академиях, центрах освоения высших знаний.
Очень многие сочинения сирийцев упоминают о школах: жития, биографии иерархов, истории монастырей, хроники, местные истории, такие сочинения, как "Книга начальников" Фомы Маргского и "Книга целомудрия" Ишоденаха. Особый интерес представляет одна из очень ранних средневековых клерикальных школ - академия в Нисибине, о которой сохранились достаточно подробные сведения в документах и сообщениях современников. Об этой академии известно не только из нарративных источников; до нас дошел также ее устав, правила, которыми руководствовались в управлении школой и которые устанавливали нормы поведения учащихся и преподавателей. Все вместе они составляли некую организацию, "собрание" (knwsy'), возглавляемое ректором и {46} экономом, выполнявшим хозяйственные обязанности и осуществлявшим общий надзор в школе 29.
Замечательным памятником сирийской образованности являются "Правила Нисибийской академии", ее "статуты" - древнейший устав средневекового университета. В старом споре о культуре Востока и Запада этот памятник все еще не занял подобающего ему места, хотя он свидетельствует о достаточно стройной организации высшей школы на заре средневековья. Сирийцы сохранили конкретные правила поведения школяров, сведения об условиях их жизни, общем устройстве школы. Определяя внутренний распорядок школы, "Правила", как всякий юридический документ, носят нормативный характер и вскрывают главным образом отрицательные черты, позволяя тем не менее воссоздать живое представление о повседневном течении жизни академии, ее обычаях и нравах. Достоинством этого устава является то, что он датирован. Более того, указано время и обстоятельства составления первой и второй серии "Правил", имена лиц, участвовавших в их написании, и, наконец, то, что они были засвидетельствованы подписями с приложением печатей епископа города, ректора и учителей академии. Тщательно выработанный устав был принят "собранием школы", т. е. ее коллективом. "Статуты" являются нормативным юридическим установлением, которое особенно драгоценно историку. В сочетании с повествовательными источниками эти документы V-VII вв. дают возможность создать представление о деятельности ряда лиц, жизни самой школы и общей политической обстановке.
Предисловие, введение ко второй серии правил и послесловие содержат сведения о том, когда и при каких обстоятельствах статуты были составлены, восстановлены, дополнены и приняты "собранием школы".
В сирийских исторических памятниках выражение "школа" ('skwl') в ряде случаев заменено выражением "собрание" (knwsy') или еще подробнее "собрание школы". Нам удалось проследить, что это отнюдь не случайное явление. "Школа" и "собрание" или "собрание школы" указывают на различные по своей организации, составу и устройству учебные и ученые центры. Выражение "школа" имеет как общее широкое значение, так и частное - школа с некоторым количеством учеников, начальная школа при храме или мона-{47}стыре. "Собрание" предполагает некую организацию, коллектив, конгрегацию, которую составляли учащиеся и профессора школы, достаточно многочисленной. Известно, что в Эдессе и Нисибине число школяров достигало нескольких сот человек. Такое "собрание", как всякая организация, требовало установления правил. Было необходимо фиксировать нормы, которыми руководствовались по традиции и должны были руководствоваться и в будущем.
При епископе Бар Сауме (ум. между 492-495 гг.) вскоре после перенесения школы из Эдессы в Нисибин были написаны первые статуты, которыми должна была руководствоваться пересаженная на новую почву школа. Бар Саума утвердил эти правила, с тем чтобы они служили опорой в управлении школой и нормой поведения учащихся. С уставом согласились все члены школы, что они и удостоверили своими подписями. Но после кончины Бар Саумы эти правила были утеряны или уничтожены злонамеренными людьми, и дисциплина школы пришла в упадок. Позднее, при ректоре Нарсае, пришли к решению вернуться к этим правилам. Удалось разыскать один экземпляр постановлений Бар Саумы. На их основе были возобновлены так называемые "старые" статуты из 22 глав 30. Они были составлены учителями Нарсаем и Ионой по просьбе всего собрания школы, обращенной к епископу Нисибина Осии, и приняты 21 числа месяца Тишри первого в год 808 греков и 9-й год шаханшаха Кавада, т. е. 21 октября 496 г. н. э. 31.
Эти статуты, или каноны, были подтверждены при епископе Нисибина Павле в правление шаханшаха Хосрова I, когда экзегетом школы был Авраам, а чтецом и дьяконом - некий Нарсай. Об этом сообщает запись, сохранившаяся в тексте, заключающем каноны 32.
Затем следует вторая серия статутов - "Другие каноны той же школы", которые были составлены в 12-й год шаханшаха Хормизда (590 г. н. э.) при епископе и митрополите Симеоне, священниках Хенане и Хенанишо 33.
Каноны были подтверждены епископом и митрополитом по имени Ахадабуй, учителем и священником Хенаной, их собственноручными подписями и печатями в 13-м году шаханшаха Хосрова 34. Имеется в виду шаханшах Хосров II, {48} следовательно, 602 г. н. э. 35. Таким образом, дошедшие до нас каноны Нисибийской академии действовали по крайней мере на протяжении двух веков. Об их значении говорит уже то, что они были включены в рукопись сборника постановлений сирийских несторианских соборов. Такой памятник, как устав Нисибийской академии, представляет, конечно, выдающийся интерес. Главное его достоинство - надежность сообщаемых сведений, среди которых имеется несколько важных дат, не вызывающих сомнения.
В тесной связи между собою стоят два других источника, содержащих сведения по истории школы в Нисибине - трактат "Причина основания школ" и "История святых отцов". Они дополняют данные устава и дают возможность получить новые факты. Трудность при использовании этих источников заключается в том, что они оба дошли до нас под именем Бархадбешаббы из Халвана 36. Материал их местами совпадает дословно, но характеристика отдельных лиц, оценка их деятельности подчас прямо противоположны. Попытка критического подхода к этим источникам по истории Нисибийской академии была сделана Э. Германом 37, который использовал предшествующие работы Ж. Шабо и А. Минганы. Сравнение текста обоих памятников привело исследователя к выводу, что "История" была источником трактата, но Э. Герман даже не делает попытки поставить вопрос о том, были ли эти сочинения написаны разными лицами или автор в обоих случаях один. Его статья не вносит существенных данных в эти вопросы, тем более что в ряде случаев автор ссылается на сведения "Хроники Арбелы", которая была подвергнута основательной критике 38.
В одном сочинении автором назван Бархадбешабба Арабайа епископ Халвана, в другом - к этому имени добавлено, что он был "священником и главой надзирателей 39 святой школы города Нисибина". Этот титул дан ему в заголовке "Истории", две последние главы которой содержат со{49}ставленные им биографии двух ректоров школы - Нарсая и Авраама. В трактате же "Причина основания школ" автор назван епископом Халвана, что соответствует и его подписи под деяниями собора Григория I в 605 г. 40. Судя по обоим дошедшим до нас сочинениям, он ученый и знающий человек, хорошо осведомленный об истории школы и знакомый с ее жизнью. Можно предположить, что Бархадбешабба сначала учился в ней, потом занял положение старшего учителя, риш бадуке, а затем был рукоположен епископом Халвана. Подобный путь проходили и другие воспитанники этой школы.
Трактат "Причина основания школ, что составил мар Бархадбешабба Арабайа, епископ Халвана" отчетливо распадается на две части. Первая часть, теоретическая, говорит о поучениях, которые "были даны Творцом невидимому миру ангелов и человеку", - поучения Христа своим ученикам и последователям. В этой же части дан философский анализ познания мира, причем сирийские термины находятся в непосредственной связи с греческой философией. Главным качеством человека является "разум словесный и просвещенный" (md?' mlyl wnhyr'); так как наше слово соответствует этому разуму, тому, что есть в нас, то возможно и его понимание. У разума есть качества, среди которых названы понимание, мышление, а также страсть, гнев, воля. Но "разум стоит над всеми ними" (md?' dyn 'ytwhy l'l mn kwlhwn) и как "мудрый возница" (hnywk' kym' - ??????) и как "способный кормчий" (wprny' zryz' - ??????????). Именно разум действует и выявляет следуемое 41. Все, что заключается в науке, может быть, таким образом, разделено на две части - "знание и действие" (yd't' ws'wrwt'), т. е. на теорию и практику 42. Знание необходимо для различения добра и зла, правды и лжи, тогда как действие, практика обусловливают выполнение добрых дел. "Этой замечательной способностью рассуждения разум рисует величественные картины истинного знания" 43 (??????? bhn' mkyl 'wrgnun tmyh' dmlylwt' 'r md'' lkwlhwn lm' hdyr' dyd't' tytt'). Далее автор переходит к истолкованию легенды о грехопадении человека и рассматривает историю израильского народа как передачу традиций, поучений, которые якобы формировались в {50} "школах", т. е. группах учеников, собиравшихся вокруг патриархов или пророков, как в "школе Ноя", в "школе Авраама" 44. Поучения в этих школах были даны "самим Господом". "Великую школу совершенной философии", главой которой ему было приказано быть, основал Моисей для "сынов Израиля". "И он вел эту школу в течение сорока лет в пустыне Хорив (Хореб)", причем наказывал тех, кто противился его учению. Благодаря преемственности эта "школа" продолжала существовать и далее. Школу создал и "премудрый Соломон" 45, точно так же как и "прочие пророки" 46.
Затем трактат переходит к перечислению "собраний", которые и составляли собственно школы, "собрание школы", учеников, собиравшихся для занятий 47. Первым таким "собранием" названа академия Платона, в которой, по преданию, насчитывалось более тысячи учеников, в том числе сам Аристотель, ставший преемником Платона. В Александрии "собрание" было образовано Эпикуром и Демокритом, но их учение было языческим, они, по словам автора, смешивали истину с заблуждениями 48. Трактат упоминает также о "физиках" (pwsyy') и их учении об атомах, отмечая, что Пифагор заблуждался в учении о едином божестве. В Персии "собрание школы" (knwsy' dskwl) создал маг Зардушт. Сообщив об отдельных сторонах его учения, трактат завершает описание словами: "Таковы собрания, устроенные сынами заблуждения".
Далее автор трактата рассказывает, что с пришествием Христа была "обновлена первоначальная школа его Отца". В ней учителем Писания стал Иоанн Креститель, а управителем, майордомом - апостол Петр 49. Христос начал проповедовать тридцати лет, он поучал учеников и народ, его учение продолжали распространять апостолы, и особенно Павел. Сообщив о смерти апостолов, трактат переходит к тому, "как начали быть школы" собственно образовательные и "в какое время стали толковать писания".
Знаменита была Александрийская школа, в которой процветали философия и экзегеза 50. В ней "к чтению писаний" было присоединено толкование. Руководителем этой школы и ее экзегетом был "Филон иудей", который стал толковать Библию аллегорически (pltn'yt), совершенно устранив исто-{51}рию (kd bln lts'yt' gtnyr'yt). Эти ученые увлекались "пустяками" (sryt'), а не "истинным учением", и спустя немного времени "та школа философов пропала и усилилась эта новая" 51. Таким образом, философская языческая школа нашла известное признание у сирийцев, тогда как к Филону отношение было явно отрицательным. В известной мере трактат связывает с этими традициями и арианство, так как "нечестивый Арий" учил в Александрии, толковал Писание и, впав в гордыню, стал проповедовать ересь о том, что "Сын - создание" 52. Никейский собор 325 г. осудил арианство и все предшествующие ереси, а затем епископы основали школы: Евстафий - в Антиохии, Иаков - в Нисибине, Александр - в Александрии, где экзегетом стал Афанасий Великий 53.
Иаков поставил экзегетом своей школы мар Афрема - Ефрема Сирина, который преподавал там 38 лет. Когда Нисибин "был отдан персам" в 363 г., Ефрем Сирин переселился в Эдессу (ум. в 373 г.), где его школа достигла расцвета. К нему собралось много учеников, в том числе Нарсай, Бар Саума будущий епископ Нисибина, и Мана - будущий епископ Рев Ардашира 54.