Страница:
– Или человек, одержимый навязчивыми идеями о каких-то преступных гениях.
Не ждала я от своего любимого супруга такого подлого коварства!
IV
V
Глава тринадцатая
I
II
Не ждала я от своего любимого супруга такого подлого коварства!
IV
На ночлег в пустыню мы удалились не одни. К плохо скрываемому неудовольствию Эмерсона, Дональд настоял, чтобы соседнюю с нами палатку снова заняла Энид.
– Сейчас, – заявил он, сжимая руку девушки, – более, чем прежде, важно, чтобы на репутацию Энид не пало и тени сомнения.
Эмерсон отозвался жалобным стоном. Я тоже была против этой идеи, хоть и по другой причине. Я чувствовала, что называется, нутром: Сети опутал молодую пару невидимыми, но зловещими нитями. Тем не менее к моим доводам не пожелали прислушаться. Дональд поддержал теорию Эмерсона (мужчины всегда заодно), а Энид – Дональда.
Здравый смысл проявил один лишь Рамсес, вызвавшись сторожить палатку Энид. Вариант был единогласно отвергнут, но когда он предложил вместо себя кошку, Энид сказала со смехом, что с удовольствием проведет ночь в обществе ласкового зверька.
Я покосилась на Бастет. Ее глаза превратились в щелочки, на морде было написано глубокое презрение. И действительно, определение Энид нашей кошке подходило меньше всего. Рамсес отнес Бастет в угол и, глядя ей в глаза, принялся шепотом давать наставления. Трудно было удержаться от суеверной дрожи, глядя, как внимательно слушает его кошка, склонив голову набок и подергивая хвостом.
Не знаю, что Рамсес ей нашептал, но его усилия принесли результат. Выйдя из дома, мы обнаружили, что Бастет крадется следом. Дональд сообщил, что намерен проводить возлюбленную до палатки. Парочка брела за нами на почтительном расстоянии и упоенно шепталась. Ночь была тихая и звездная, словно специально созданная для влюбленных, как, впрочем, почти все ночи в Египте. Я с удовольствием прогулялась бы молча, довольствуясь рукой Эмерсона, стиснувшей мою руку, но события не позволяли молчать.
– Если они решили ехать завтра в Каир, чтобы предстать перед властями, им потребуется провожатый.
– Ничего подобного, Пибоди! Отъезд этих голубков и так создаст нам проблемы в работе, хотя от девицы было мало толку, а малый только о ней одной и думал. Не пойму, почему ты так любишь протежировать воркующим бездельникам?! Благодаря тебе вокруг нас вечно околачиваются юные остолопы, мешают работать и усложняют нам жизнь. Ничего против них не имею и желаю всяческих благ, но предпочел бы, чтобы они оставили нас в покое...
Я не прерывала его разглагольствования, и Эмерсон так распалился, что до палатки добрался сильно запыхавшимся. Я задержалась, чтобы пожелать доброй ночи парочке, но любимый супруг, не слишком деликатничая, затащил меня в палатку. После этого тишину нарушал разве что далекий вой шакалов.
– Сейчас, – заявил он, сжимая руку девушки, – более, чем прежде, важно, чтобы на репутацию Энид не пало и тени сомнения.
Эмерсон отозвался жалобным стоном. Я тоже была против этой идеи, хоть и по другой причине. Я чувствовала, что называется, нутром: Сети опутал молодую пару невидимыми, но зловещими нитями. Тем не менее к моим доводам не пожелали прислушаться. Дональд поддержал теорию Эмерсона (мужчины всегда заодно), а Энид – Дональда.
Здравый смысл проявил один лишь Рамсес, вызвавшись сторожить палатку Энид. Вариант был единогласно отвергнут, но когда он предложил вместо себя кошку, Энид сказала со смехом, что с удовольствием проведет ночь в обществе ласкового зверька.
Я покосилась на Бастет. Ее глаза превратились в щелочки, на морде было написано глубокое презрение. И действительно, определение Энид нашей кошке подходило меньше всего. Рамсес отнес Бастет в угол и, глядя ей в глаза, принялся шепотом давать наставления. Трудно было удержаться от суеверной дрожи, глядя, как внимательно слушает его кошка, склонив голову набок и подергивая хвостом.
Не знаю, что Рамсес ей нашептал, но его усилия принесли результат. Выйдя из дома, мы обнаружили, что Бастет крадется следом. Дональд сообщил, что намерен проводить возлюбленную до палатки. Парочка брела за нами на почтительном расстоянии и упоенно шепталась. Ночь была тихая и звездная, словно специально созданная для влюбленных, как, впрочем, почти все ночи в Египте. Я с удовольствием прогулялась бы молча, довольствуясь рукой Эмерсона, стиснувшей мою руку, но события не позволяли молчать.
– Если они решили ехать завтра в Каир, чтобы предстать перед властями, им потребуется провожатый.
– Ничего подобного, Пибоди! Отъезд этих голубков и так создаст нам проблемы в работе, хотя от девицы было мало толку, а малый только о ней одной и думал. Не пойму, почему ты так любишь протежировать воркующим бездельникам?! Благодаря тебе вокруг нас вечно околачиваются юные остолопы, мешают работать и усложняют нам жизнь. Ничего против них не имею и желаю всяческих благ, но предпочел бы, чтобы они оставили нас в покое...
Я не прерывала его разглагольствования, и Эмерсон так распалился, что до палатки добрался сильно запыхавшимся. Я задержалась, чтобы пожелать доброй ночи парочке, но любимый супруг, не слишком деликатничая, затащил меня в палатку. После этого тишину нарушал разве что далекий вой шакалов.
V
Мой сон прервался еще до рассвета, в кромешной тьме. Виной тому были не грабители и не убийцы, а сновидения – настолько живые и отчетливые, что я нашарила руку Эмерсона, желая убедиться, что по-прежнему нахожусь в палатке, рядом с мужем. Эмерсон всхрапнул и не проснулся, но мне хватило и этого, чтобы успокоиться.
Спокойствие, впрочем, оказалось недолгим. Уже через минуту-другую у меня возникло желание растолкать мужа. Мне срочно требовался добрый совет, даже – не боюсь сознаться – утешение. Дело было не столько в пригрезившемся кошмаре, сколько в душевном состоянии, охватившем меня при пробуждении. Любой, кто просыпался от собственного крика, знает, что во сне самый невиннейший предмет может показаться источником страшной опасности. Эти ощущения мне и хотелось обсудить с Эмерсоном, чтобы услышать его утешительное: «Что за чушь, Пибоди!»
Постепенно я опомнилась, как со мной всегда рано или поздно происходит, и, тесно прижавшись к мужу, попыталась снова погрузиться в объятия Морфея. Но непостоянный бог отказывался надо мной сжалиться, какие бы позы я ни принимала. Зато Эмерсон лежал себе как бревно, смиренно сложив руки на груди.
В конце концов я отчаялась уснуть. Брезент палатки еще не пропускал даже подобия света, но заметно посвежевший воздух свидетельствовал, что зари осталось ждать недолго. Я зажгла лампу и оделась. Всякий, кто хоть раз пытался совершить этот подвиг в тесной палатке, подтвердит, что тишина и изящество при этом абсолютно недостижимы. Тем не менее Эмерсон спал как убитый, не реагируя ни на свет, ни на мои тычки, ни даже на звяканье моего снаряжения. Пришлось как следует потрудиться, чтобы супруг наконец пробудился: несколько минут я что было сил колотила его по груди, дергала за руки-ноги, теребила щеки. Но вот губы Эмерсона дрогнули в сонной улыбке. Не открывая глаз, он привлек меня к себе.
Не помню, упоминала ли я об отвращении Эмерсона к пижамам и ночным сорочкам. Неудивительно, что от его рывка пряжка моего пояса впилась в... э-э... ничем не защищенную часть его тела. Лицо, только что такое довольное, перекосилось страдальческой гримасой. Пришлось зажать ему рот ладонью, чтобы заглушить истошный вопль.
– Тише, Эмерсон! Ты разбудишь Энид. Бедняжка так перепугается, что останется заикой на всю жизнь.
Немного погодя Эмерсон перестал сопротивляться, выпученные глаза приняли почти нормальный вид. Я рискнула убрать руку.
– Пибоди...
– Что, милый Эмерсон?
– Надо полагать, нашу палатку окружили воинственные бедуины, готовые перерезать нам глотки?
– Сомневаюсь.
– Тогда, быть может, сюда забрался неизвестный, вооруженный кинжалом?
– Тоже вряд ли.
– Знаю! Рука мумии! Просунувшись в щель клапана палатки, она потянулась к твоему горлу...
– Твой сарказм невыносим! Ничего не произошло, – во всяком случае, ничего из того, что ты перечислил. Скоро утро, и мне не спится...
Я попробовала встать, но Эмерсон снова притянул меня к себе, на сей раз куда осторожнее.
– Выкладывай, Пибоди! – потребовал он шепотом.
– Это прозвучит глупо, – предупредила я, поудобнее пристраивая голову на его широкой груди.
– Именно за глупость я тебя и люблю, дражайшая моя Пибоди. Тем более что глупость случается очень редко – если под глупостью ты подразумеваешь ласку и уступчивость, робость и пугливость...
– Прекрати, Эмерсон! – Я перехватила его руку. – Я вовсе не пуглива. Просто мне приснился необычный сон.
– Тоже редкое событие. Рассказывай!
– Будто я нахожусь в незнакомой комнате с роскошным убранством: шелковые гардины на окнах, мягкий диван с парчовыми подушками, драгоценные ковры, журчащий фонтан... Низенький столик из слоновой кости, инкрустированный жемчугом, на нем поднос с фруктами и винами, серебряные кубки и хрустальные бокалы. Тишину в комнате нарушает только плеск воды в фонтане...
Я лежу на диване. Мне кажется, что я бодрствую, роскошь убранства изумляет меня так сильно, словно это не сон, а реальность. Мой взгляд привлекает расшитая занавеска с бахромой, скрывающая дверь. Не знаю, как я догадалась о двери, – сон есть сон. Что-то или кто-то приближается ко мне, дверь вот-вот откроется, занавеска отодвинется – и я увижу...
– Продолжай, Пибоди!
– В этот момент я проснулась, вся в холодном поту, дрожа от ужаса. Ты ведь знаешь, дорогой, с каким недоверием я отношусь к россказням о вещих снах, но мне почему-то кажется, что этот полон глубокого смысла...
Лица Эмерсона мне было не разглядеть, но мышцы его напряглись.
– Ты уверена, что испытала именно ужас, а не другое чувство?
– Что за странный вопрос, Эмерсон!
– Так ведь и сон странный. – Он сел и, держа меня за плечи, попытался, несмотря на темноту, заглянуть в глаза. – Кто там был, Пибоди? Кто крался к двери?
– Не знаю.
– Да? – Он продолжал сверлить меня взглядом. – Кажется, я догадался, откуда взялся твой сон, Пибоди. Твой рассказ полностью совпадает с тем, как отец Теодор описывал свою тюрьму.
– А ведь верно! – воскликнула я. – Ты совершенно прав. Теперь вое понятно. И чувствовала я то же самое, что испытывал этот бедняга.
– Я рад, что исцелил тебя от страха. Ведь ты исцелена, Пибоди?
– Да, Эмерсон, благодаря тебе. Вот только чувство тревоги никуда не делось. Мне кажется, что я вижу расшитый полог, за которым притаился ужас...
– К этому чувству тебе давно следовало привыкнуть, – сказал Эмерсон своим обычным насмешливым тоном. – Ничего, Пибоди, мы встретим опасность вместе – ты и я, спина к спине, плечо к плечу и так далее...
– Боюсь, полному слиянию опять помешает Рамсес, – сказала я, подражая его легкомысленному тону. – Прости, что потревожила тебя такой чепухой. Одевайся! Подышим утренним воздухом, зажжем примус, приготовим чай...
Я подала ему брюки, зная, что сам он их найдет только после длительных поисков, сопровождаемых проклятьями. Эмерсон пожал плечами, но от брюк не отказался.
Клапан палатки удерживался веревкой, продетой сквозь кольцо в брезентовом полу. Развязав узел и откинув полог, я обнаружила, что уже светает. Я выпрямилась во весь рост и шагнула вперед.
Но в следующую секунду шлепнулась на землю, зацепившись за предмет, лежащий у самого входа в палатку. Чертыхнувшись, пригляделась...
Это был не предмет, а тело Дональда Фрейзера! Дональд лежал навзничь, со сложенными на груди руками. Посередине лба чернела дыра, похожая на око циклопа. Голубые глаза были широко распахнуты, в них уже нанесло песка. В отличие от любой нормальной женщины, я не подняла визга, а лишь сдавленно вскрикнула. Эмерсон тут же вывалился из палатки, причем с такой поспешностью, что только мои усилия помешали нам обоим грохнуться на труп. Эмерсон выругался и, кажется, собирался продолжить в этом же духе, как вдруг увидел бегущую к нам фигуру.
– Убийца! – заорал он, оттолкнул меня и занес кулак. Но, узнав подбежавшего человека, уронил руку.
Я тоже не знала, что подумать, и ошеломленно переводила взгляд с живого Дональда на другого, испустившего дух. Этим утром истина доходила до меня с большим опозданием.
– Так это Рональд, а не Дональд! – пробормотала я. – Что он здесь делает? Что они оба здесь делают? – Бессмысленный вопрос – по крайней мере в отношении одного из двоих.
Дональд увидел брата, лицо которого в лучах восходящего солнца могло показаться живым. Но иллюзия длилась не больше секунды. С диким криком он упал перед неподвижным телом на колени.
– Не трогайте! – предупредил Эмерсон. – Ему уже ничего не поможет. Он пролежал так несколько часов: видите, как одеревенел?
Дональд мог бы и не внять благоразумному совету, тем более в таком бесчувственном оформлении, но звук шагов напомнил ему о более насущном долге. Он вскочил и бросился навстречу Энид, чтобы обнять ее и загородить страшную картину.
– Не смотри туда! – проговорил он срывающимся голосом. – Это Рональд, мой бедный брат... Его подло убили!
Энид явилась на место преступления в сопровождении кошки. Быстро обследовав тело, Бастет приступила к утреннему туалету. Я собралась было сделать ей выговор за манкирование обязанностями сторожевой кошки, но вовремя сообразила, что она никак не могла предупредить нас о появлении убийцы, так как сидела взаперти у Энид в палатке. Главной ее задачей было охранять девушку, и с этой задачей она справилась.
Эмерсон вытащил из палатки одеяло и накрыл труп.
– Есть все основания подозревать убийство, – объявил он зловеще. – В руках у убитого нет оружия, к тому же его, видимо, принесли сюда уже мертвым. Как ни крепок мой сон, выстрел прямо над ухом разбудит кого угодно. Полно, Дональд, придите в себя. Ваше горе трудно понять, зная о стараниях брата вас погубить. Лучше объясните свое появление.
Дональд обернулся, не отпуская Энид, и свободной рукой смахнул слезы.
– Не собираюсь просить прощения за проявление родственных чувств, пусть оно и кажется вам нелепым. В подобные минуты забываешь о вражде. А вдруг Рональд невиновен? Он ведь убит... Почему?! Или это самоубийство?
Эмерсон отрицательно качнул головой:
– Нет, самоубийство исключено.
Энид, куда более сообразительная, чем ее возлюбленный, мгновенно поняла, куда клонит Эмерсон.
– Как вы смеете, профессор? Неужели вы намекаете, что Дональд убил брата?
– Что?! Энид, родная, ты-то по крайней мере не станешь возводить на меня нап...
– Нет, дорогой, конечно, нет! А вот мистер Эмерсон берет на себя сме...
– Еще одна плаксивая фраза или сентиментальный штамп, – взорвался мой ненаглядный, – и я брошу вас на произвол судьбы! Вы здорово влипли, мистер Дональд Фрейзер. Сдается мне, времени у нас в обрез. Отвечайте немедленно, что вас сюда привело в этот час?
– Я пробыл здесь всю ночь.
– Тогда другое дело. – Эмерсон сразу смягчился. – Вы благоразумнее, чем я ожидал. Мисс Дебенхэм сможет засвидетельствовать, что вы находились при ней...
– Сэр! – Дональд побагровел от гнева. – Вы клевещете на самую достойную, самую чистую девушку из...
Энид тоже зарделась.
– Ах, Дональд, милый, какой же ты дурачок! Да, профессор, он был со мной. То же самое я покажу под присягой в любом суде.
Дональд, разумеется, принялся протестовать, но Энид упорно стояла на своем. Эмерсон едва не охрип, пытаясь угомонить разошедшуюся парочку. Если отжать из их сбивчивых и пылких объяснений всю воду, то сухой осадок был таков: Дональд всю ночь провалялся на коврике перед входом в чертог возлюбленной. Она не ведала о его присутствии и не слышала ни звука.
Во взгляде Эмерсона было столько презрения, что непонятно, как Дональд тут же не отправился со стыда туда же, куда и его братец.
– До чего же может довести извращенное представление о приличиях! Что за пагубное... Кстати, куда вы подевали Рамсеса, безответственный болтун?
– Он поклялся, что всю ночь проведет в доме. Я решил, что ему можно доверять.
– Разумное решение, – похвалила я. – Вот только ночь уже прошла. Смотрите!
С востока, из-под самого солнечного диска, в нашу сторону неслась великолепная лошадь с маленьким седоком, вцепившимся ей в гриву.
Рамсес попытался картинно остановить скакуна, натянув поводья, но это оказалось, конечно, превыше его сил. Дело кончилось тем, что он кулем свалился на землю.
– Доброе утро, мамочка, доброе утро, папочка, доброе... – затянул он, стоя на четвереньках.
Эмерсон поставил его на ноги:
– Давай-ка без формальностей, сынок.
– Хорошо, папа. Время действительно не стоит тратить зря. Только что с парохода сошла группа чиновников. Они быстро узнают, где нас искать. Судя по составу группы и по величавости поступи, их привело сюда неотложное...
– Боже! – воскликнула я. – Это надо было предвидеть! Убийца, чье имя, вернее, кличку я сейчас не стану называть, хочет, чтобы Дональда арестовали за убийство брата. Это он натравил на нас полицию!
Катастрофы множились как тараканы. От такой лавины событий Дональд проглотил язык и безропотно дал Эмерсону себя обшарить.
– Он безоружен.
– Оружие! – спохватилась я. – Раз его нет, полиция не сумеет доказать...
– Не обязательно, мамочка, – раздался где-то рядом голосок Рамсеса.
Сначала я не могла понять, куда он делся, потом обнаружила, что он подполз к трупу и приподнял одеяло. Через минуту Рамсес снова его опустил и выпрямился.
– Так я и думал. Отсутствие пистолета, из которого был произведен смертельный выстрел, не спасет мистера Фрейзера. Обвинение будет настаивать, что оружие могли зарыть в пустыне. Не удивлюсь, если пистолет найдут где-то неподалеку.
Энид с криком бросилась к палатке. Поняв, что она задумала, я поспешила на помощь. Рамсес, как всегда, попал в самую точку: отсутствие оружия не снимет с Дональда обвинение, зато если пистолет обнаружится, то бедняга обречен.
Энид плюхнулась на землю возле своей палатки и стала яростно разбрасывать песок. Однако пистолет обнаружил Рамсес, он догадался заглянуть под камень футах в двадцати от палатки. Эмерсон забрал у него находку:
– Придется отдать это властям.
– Лучше отдай мне, – попросила я. – Я сумею его припрятать.
– Быстрее, мамочка! – поторопил меня Рамсес. – Они приближаются.
– Всегда рад встрече с вами, миссис Эмерсон. Жаль, что это обычно происходит при не самых приятных обстоятельствах. Профессор!
– Здравствуйте, Горст, – откликнулся Эмерсон. – Давайте быстрее к делу. У меня полно работы. Вот труп.
– Значит, это правда... – проговорил сэр Элдон обреченно. – Мне не хотелось в это верить. Полагаю, вы знакомы с майором Ремси?
– Еще бы! – Я холодно кивнула майору. – Мы сами только что сделали это ужасное открытие. Могу я поинтересоваться, как вы сумели узнать об этом заранее? Ведь чтобы сюда добраться, требуется не один час.
Сэр Элдон уже открыл рот, но его опередил майор:
– Источник информации не вызывает сомнений.
– Наверное, раз вы сразу отправились в такую даль! – буркнул Эмерсон. – Проклятие, я обязан знать, кто подбросил мне труп! Я не позволю со мной шутить, Ремси.
– Черт возьми, профессор... – начал Ремси.
– Милейший, – вмешался сэр Элдон, – здесь все-таки дамы! Кстати, о дамах. Прав ли я, что передо мной мисс Энид Дебенхэм, чье длительное отсутствие доставило моим подчиненным немало хлопот?
– Да, это я.
– А я – Дональд Фрейзер, – представился Дональд. – Полагаю, сэр Элдон, меня вы тоже разыскивали.
Сэр Элдон кивнул. Видимо, неведомый нам осведомитель оповестил не только о гибели Рональда, но и о том, где находится его брат.
– Обязан сообщить... – начал сэр Элдон.
– На сей раз я согласен с профессором Эмерсоном, – проворчал майор. – Давайте быстрее с этим покончим.
Он махнул рукой. Один из констеблей шагнул к Дональду. Энид ахнула. Щелчок – и на запястьях у Дональда заблестели наручники.
Спокойствие, впрочем, оказалось недолгим. Уже через минуту-другую у меня возникло желание растолкать мужа. Мне срочно требовался добрый совет, даже – не боюсь сознаться – утешение. Дело было не столько в пригрезившемся кошмаре, сколько в душевном состоянии, охватившем меня при пробуждении. Любой, кто просыпался от собственного крика, знает, что во сне самый невиннейший предмет может показаться источником страшной опасности. Эти ощущения мне и хотелось обсудить с Эмерсоном, чтобы услышать его утешительное: «Что за чушь, Пибоди!»
Постепенно я опомнилась, как со мной всегда рано или поздно происходит, и, тесно прижавшись к мужу, попыталась снова погрузиться в объятия Морфея. Но непостоянный бог отказывался надо мной сжалиться, какие бы позы я ни принимала. Зато Эмерсон лежал себе как бревно, смиренно сложив руки на груди.
В конце концов я отчаялась уснуть. Брезент палатки еще не пропускал даже подобия света, но заметно посвежевший воздух свидетельствовал, что зари осталось ждать недолго. Я зажгла лампу и оделась. Всякий, кто хоть раз пытался совершить этот подвиг в тесной палатке, подтвердит, что тишина и изящество при этом абсолютно недостижимы. Тем не менее Эмерсон спал как убитый, не реагируя ни на свет, ни на мои тычки, ни даже на звяканье моего снаряжения. Пришлось как следует потрудиться, чтобы супруг наконец пробудился: несколько минут я что было сил колотила его по груди, дергала за руки-ноги, теребила щеки. Но вот губы Эмерсона дрогнули в сонной улыбке. Не открывая глаз, он привлек меня к себе.
Не помню, упоминала ли я об отвращении Эмерсона к пижамам и ночным сорочкам. Неудивительно, что от его рывка пряжка моего пояса впилась в... э-э... ничем не защищенную часть его тела. Лицо, только что такое довольное, перекосилось страдальческой гримасой. Пришлось зажать ему рот ладонью, чтобы заглушить истошный вопль.
– Тише, Эмерсон! Ты разбудишь Энид. Бедняжка так перепугается, что останется заикой на всю жизнь.
Немного погодя Эмерсон перестал сопротивляться, выпученные глаза приняли почти нормальный вид. Я рискнула убрать руку.
– Пибоди...
– Что, милый Эмерсон?
– Надо полагать, нашу палатку окружили воинственные бедуины, готовые перерезать нам глотки?
– Сомневаюсь.
– Тогда, быть может, сюда забрался неизвестный, вооруженный кинжалом?
– Тоже вряд ли.
– Знаю! Рука мумии! Просунувшись в щель клапана палатки, она потянулась к твоему горлу...
– Твой сарказм невыносим! Ничего не произошло, – во всяком случае, ничего из того, что ты перечислил. Скоро утро, и мне не спится...
Я попробовала встать, но Эмерсон снова притянул меня к себе, на сей раз куда осторожнее.
– Выкладывай, Пибоди! – потребовал он шепотом.
– Это прозвучит глупо, – предупредила я, поудобнее пристраивая голову на его широкой груди.
– Именно за глупость я тебя и люблю, дражайшая моя Пибоди. Тем более что глупость случается очень редко – если под глупостью ты подразумеваешь ласку и уступчивость, робость и пугливость...
– Прекрати, Эмерсон! – Я перехватила его руку. – Я вовсе не пуглива. Просто мне приснился необычный сон.
– Тоже редкое событие. Рассказывай!
– Будто я нахожусь в незнакомой комнате с роскошным убранством: шелковые гардины на окнах, мягкий диван с парчовыми подушками, драгоценные ковры, журчащий фонтан... Низенький столик из слоновой кости, инкрустированный жемчугом, на нем поднос с фруктами и винами, серебряные кубки и хрустальные бокалы. Тишину в комнате нарушает только плеск воды в фонтане...
Я лежу на диване. Мне кажется, что я бодрствую, роскошь убранства изумляет меня так сильно, словно это не сон, а реальность. Мой взгляд привлекает расшитая занавеска с бахромой, скрывающая дверь. Не знаю, как я догадалась о двери, – сон есть сон. Что-то или кто-то приближается ко мне, дверь вот-вот откроется, занавеска отодвинется – и я увижу...
– Продолжай, Пибоди!
– В этот момент я проснулась, вся в холодном поту, дрожа от ужаса. Ты ведь знаешь, дорогой, с каким недоверием я отношусь к россказням о вещих снах, но мне почему-то кажется, что этот полон глубокого смысла...
Лица Эмерсона мне было не разглядеть, но мышцы его напряглись.
– Ты уверена, что испытала именно ужас, а не другое чувство?
– Что за странный вопрос, Эмерсон!
– Так ведь и сон странный. – Он сел и, держа меня за плечи, попытался, несмотря на темноту, заглянуть в глаза. – Кто там был, Пибоди? Кто крался к двери?
– Не знаю.
– Да? – Он продолжал сверлить меня взглядом. – Кажется, я догадался, откуда взялся твой сон, Пибоди. Твой рассказ полностью совпадает с тем, как отец Теодор описывал свою тюрьму.
– А ведь верно! – воскликнула я. – Ты совершенно прав. Теперь вое понятно. И чувствовала я то же самое, что испытывал этот бедняга.
– Я рад, что исцелил тебя от страха. Ведь ты исцелена, Пибоди?
– Да, Эмерсон, благодаря тебе. Вот только чувство тревоги никуда не делось. Мне кажется, что я вижу расшитый полог, за которым притаился ужас...
– К этому чувству тебе давно следовало привыкнуть, – сказал Эмерсон своим обычным насмешливым тоном. – Ничего, Пибоди, мы встретим опасность вместе – ты и я, спина к спине, плечо к плечу и так далее...
– Боюсь, полному слиянию опять помешает Рамсес, – сказала я, подражая его легкомысленному тону. – Прости, что потревожила тебя такой чепухой. Одевайся! Подышим утренним воздухом, зажжем примус, приготовим чай...
Я подала ему брюки, зная, что сам он их найдет только после длительных поисков, сопровождаемых проклятьями. Эмерсон пожал плечами, но от брюк не отказался.
Клапан палатки удерживался веревкой, продетой сквозь кольцо в брезентовом полу. Развязав узел и откинув полог, я обнаружила, что уже светает. Я выпрямилась во весь рост и шагнула вперед.
Но в следующую секунду шлепнулась на землю, зацепившись за предмет, лежащий у самого входа в палатку. Чертыхнувшись, пригляделась...
Это был не предмет, а тело Дональда Фрейзера! Дональд лежал навзничь, со сложенными на груди руками. Посередине лба чернела дыра, похожая на око циклопа. Голубые глаза были широко распахнуты, в них уже нанесло песка. В отличие от любой нормальной женщины, я не подняла визга, а лишь сдавленно вскрикнула. Эмерсон тут же вывалился из палатки, причем с такой поспешностью, что только мои усилия помешали нам обоим грохнуться на труп. Эмерсон выругался и, кажется, собирался продолжить в этом же духе, как вдруг увидел бегущую к нам фигуру.
– Убийца! – заорал он, оттолкнул меня и занес кулак. Но, узнав подбежавшего человека, уронил руку.
Я тоже не знала, что подумать, и ошеломленно переводила взгляд с живого Дональда на другого, испустившего дух. Этим утром истина доходила до меня с большим опозданием.
– Так это Рональд, а не Дональд! – пробормотала я. – Что он здесь делает? Что они оба здесь делают? – Бессмысленный вопрос – по крайней мере в отношении одного из двоих.
Дональд увидел брата, лицо которого в лучах восходящего солнца могло показаться живым. Но иллюзия длилась не больше секунды. С диким криком он упал перед неподвижным телом на колени.
– Не трогайте! – предупредил Эмерсон. – Ему уже ничего не поможет. Он пролежал так несколько часов: видите, как одеревенел?
Дональд мог бы и не внять благоразумному совету, тем более в таком бесчувственном оформлении, но звук шагов напомнил ему о более насущном долге. Он вскочил и бросился навстречу Энид, чтобы обнять ее и загородить страшную картину.
– Не смотри туда! – проговорил он срывающимся голосом. – Это Рональд, мой бедный брат... Его подло убили!
Энид явилась на место преступления в сопровождении кошки. Быстро обследовав тело, Бастет приступила к утреннему туалету. Я собралась было сделать ей выговор за манкирование обязанностями сторожевой кошки, но вовремя сообразила, что она никак не могла предупредить нас о появлении убийцы, так как сидела взаперти у Энид в палатке. Главной ее задачей было охранять девушку, и с этой задачей она справилась.
Эмерсон вытащил из палатки одеяло и накрыл труп.
– Есть все основания подозревать убийство, – объявил он зловеще. – В руках у убитого нет оружия, к тому же его, видимо, принесли сюда уже мертвым. Как ни крепок мой сон, выстрел прямо над ухом разбудит кого угодно. Полно, Дональд, придите в себя. Ваше горе трудно понять, зная о стараниях брата вас погубить. Лучше объясните свое появление.
Дональд обернулся, не отпуская Энид, и свободной рукой смахнул слезы.
– Не собираюсь просить прощения за проявление родственных чувств, пусть оно и кажется вам нелепым. В подобные минуты забываешь о вражде. А вдруг Рональд невиновен? Он ведь убит... Почему?! Или это самоубийство?
Эмерсон отрицательно качнул головой:
– Нет, самоубийство исключено.
Энид, куда более сообразительная, чем ее возлюбленный, мгновенно поняла, куда клонит Эмерсон.
– Как вы смеете, профессор? Неужели вы намекаете, что Дональд убил брата?
– Что?! Энид, родная, ты-то по крайней мере не станешь возводить на меня нап...
– Нет, дорогой, конечно, нет! А вот мистер Эмерсон берет на себя сме...
– Еще одна плаксивая фраза или сентиментальный штамп, – взорвался мой ненаглядный, – и я брошу вас на произвол судьбы! Вы здорово влипли, мистер Дональд Фрейзер. Сдается мне, времени у нас в обрез. Отвечайте немедленно, что вас сюда привело в этот час?
– Я пробыл здесь всю ночь.
– Тогда другое дело. – Эмерсон сразу смягчился. – Вы благоразумнее, чем я ожидал. Мисс Дебенхэм сможет засвидетельствовать, что вы находились при ней...
– Сэр! – Дональд побагровел от гнева. – Вы клевещете на самую достойную, самую чистую девушку из...
Энид тоже зарделась.
– Ах, Дональд, милый, какой же ты дурачок! Да, профессор, он был со мной. То же самое я покажу под присягой в любом суде.
Дональд, разумеется, принялся протестовать, но Энид упорно стояла на своем. Эмерсон едва не охрип, пытаясь угомонить разошедшуюся парочку. Если отжать из их сбивчивых и пылких объяснений всю воду, то сухой осадок был таков: Дональд всю ночь провалялся на коврике перед входом в чертог возлюбленной. Она не ведала о его присутствии и не слышала ни звука.
Во взгляде Эмерсона было столько презрения, что непонятно, как Дональд тут же не отправился со стыда туда же, куда и его братец.
– До чего же может довести извращенное представление о приличиях! Что за пагубное... Кстати, куда вы подевали Рамсеса, безответственный болтун?
– Он поклялся, что всю ночь проведет в доме. Я решил, что ему можно доверять.
– Разумное решение, – похвалила я. – Вот только ночь уже прошла. Смотрите!
С востока, из-под самого солнечного диска, в нашу сторону неслась великолепная лошадь с маленьким седоком, вцепившимся ей в гриву.
Рамсес попытался картинно остановить скакуна, натянув поводья, но это оказалось, конечно, превыше его сил. Дело кончилось тем, что он кулем свалился на землю.
– Доброе утро, мамочка, доброе утро, папочка, доброе... – затянул он, стоя на четвереньках.
Эмерсон поставил его на ноги:
– Давай-ка без формальностей, сынок.
– Хорошо, папа. Время действительно не стоит тратить зря. Только что с парохода сошла группа чиновников. Они быстро узнают, где нас искать. Судя по составу группы и по величавости поступи, их привело сюда неотложное...
– Боже! – воскликнула я. – Это надо было предвидеть! Убийца, чье имя, вернее, кличку я сейчас не стану называть, хочет, чтобы Дональда арестовали за убийство брата. Это он натравил на нас полицию!
Катастрофы множились как тараканы. От такой лавины событий Дональд проглотил язык и безропотно дал Эмерсону себя обшарить.
– Он безоружен.
– Оружие! – спохватилась я. – Раз его нет, полиция не сумеет доказать...
– Не обязательно, мамочка, – раздался где-то рядом голосок Рамсеса.
Сначала я не могла понять, куда он делся, потом обнаружила, что он подполз к трупу и приподнял одеяло. Через минуту Рамсес снова его опустил и выпрямился.
– Так я и думал. Отсутствие пистолета, из которого был произведен смертельный выстрел, не спасет мистера Фрейзера. Обвинение будет настаивать, что оружие могли зарыть в пустыне. Не удивлюсь, если пистолет найдут где-то неподалеку.
Энид с криком бросилась к палатке. Поняв, что она задумала, я поспешила на помощь. Рамсес, как всегда, попал в самую точку: отсутствие оружия не снимет с Дональда обвинение, зато если пистолет обнаружится, то бедняга обречен.
Энид плюхнулась на землю возле своей палатки и стала яростно разбрасывать песок. Однако пистолет обнаружил Рамсес, он догадался заглянуть под камень футах в двадцати от палатки. Эмерсон забрал у него находку:
– Придется отдать это властям.
– Лучше отдай мне, – попросила я. – Я сумею его припрятать.
– Быстрее, мамочка! – поторопил меня Рамсес. – Они приближаются.
* * *
Делегация и впрямь была представительная: несколько констеблей, майор Ремси и сам сэр Элдон Горст, советник по делам полиции. Он и взял слово первым. Сойдя с осла, сэр Элдон подошел ко мне. Кажется, этот человек давно разучился улыбаться.– Всегда рад встрече с вами, миссис Эмерсон. Жаль, что это обычно происходит при не самых приятных обстоятельствах. Профессор!
– Здравствуйте, Горст, – откликнулся Эмерсон. – Давайте быстрее к делу. У меня полно работы. Вот труп.
– Значит, это правда... – проговорил сэр Элдон обреченно. – Мне не хотелось в это верить. Полагаю, вы знакомы с майором Ремси?
– Еще бы! – Я холодно кивнула майору. – Мы сами только что сделали это ужасное открытие. Могу я поинтересоваться, как вы сумели узнать об этом заранее? Ведь чтобы сюда добраться, требуется не один час.
Сэр Элдон уже открыл рот, но его опередил майор:
– Источник информации не вызывает сомнений.
– Наверное, раз вы сразу отправились в такую даль! – буркнул Эмерсон. – Проклятие, я обязан знать, кто подбросил мне труп! Я не позволю со мной шутить, Ремси.
– Черт возьми, профессор... – начал Ремси.
– Милейший, – вмешался сэр Элдон, – здесь все-таки дамы! Кстати, о дамах. Прав ли я, что передо мной мисс Энид Дебенхэм, чье длительное отсутствие доставило моим подчиненным немало хлопот?
– Да, это я.
– А я – Дональд Фрейзер, – представился Дональд. – Полагаю, сэр Элдон, меня вы тоже разыскивали.
Сэр Элдон кивнул. Видимо, неведомый нам осведомитель оповестил не только о гибели Рональда, но и о том, где находится его брат.
– Обязан сообщить... – начал сэр Элдон.
– На сей раз я согласен с профессором Эмерсоном, – проворчал майор. – Давайте быстрее с этим покончим.
Он махнул рукой. Один из констеблей шагнул к Дональду. Энид ахнула. Щелчок – и на запястьях у Дональда заблестели наручники.
Глава тринадцатая
I
Энид настояла, чтобы ей позволили сопровождать Дональда в Каир. Сэр Элдон попытался ее отговорить, но майор Ремси, не имеющий представления о джентльменском поведении, не стал возражать. Майор явно задумал допросить девушку. Естественно, я заверила Энид, что тоже приеду в Каир, как только сумею. От Эмерсона ожидались возражения, но он лишь странно глянул на меня.
Один из констеблей остался в лагере искать орудие убийства. Неспешно удаляясь от палатки с дамским ридикюлем под мышкой, я видела, как он старательно роет песок.
Мы торопились, чтобы не опоздать на утренний поезд. Говорю «мы», потому что, к моему изумлению, выяснилось, что Эмерсон набивается мне в провожатые. Я уже собиралась похвалить его за это намерение, когда он объявил, что с нами поедет и Рамсес. Спорить с этим было трудно: оставив Рамсеса в Дахшуре, мы подвергали лагерь ужасному риску. Наше чадо вертит Абдуллой и прочими работниками как хочет. Естественно, пришлось захватить с собой и Бастет, так как Рамсес отказывался расставаться с любимой кошкой.
Планы Эмерсона были мне неведомы. Прежде он не желал покидать раскопки, а уж если без этого нельзя было обойтись, то изводил Абдуллу подробнейшими инструкциями. В этот раз Эмерсон попросту объявил выходной.
Едва мы сели в поезд, как я принялась вытягивать из супруга его секреты. Но вместо того чтобы напрямик спросить Эмерсона, что он задумал, я решила зайти исподволь.
– Кажется, события этого утра заставили тебя по-другому отнестись к происходящему и перейти на мою сторону...
– Сомневаюсь, – проворчал Эмерсон неохотно.
– Но ведь твоя уверенность, будто трудности Дональда носят чисто семейный характер – ты вроде бы именно так о них отозвался, – не подтвердилась. Или ты думаешь, что мы имеем дело с братоубийством?
– Вряд ли, – вмешался Рамсес, уже отдышавшийся после штурма вагона. – Дональд Фрейзер не отличается выдающимися умственными способностями. Непонятно, что в нем могла найти такая непревзойденная леди, как мисс Дебенхэм. Но даже Дональд не совершил бы подобной глупости, не стал бы волочить тело от места преступления до вашей палатки...
– Гм... – сказал Эмерсон. Не мог же он прямо признаться, что устами восьмилетнего глаголет истина!
– К тому же, – продолжал наш говорливый провидец, – если пистолет принадлежит Дональду, значит, он обзавелся им только день или два назад. Не пойму, как...
Я так и вскинулась:
– Неужели у тебя хватило наглости обыскивать пожитки Дональда?!
– У него не было никаких пожитков, – последовал безмятежный ответ. – Только опиум и трубка, но и их ты у него забрала. Устроить тайник ему было негде, разве что под койкой, но я первым делом слазил именно туда...
– Неважно, – поспешно сказал Эмерсон, не дав мне возмутиться еще раз. – Будем считать, что Дональд не убивал брата. Значит, это дело рук кого-то другого. Черт! Ничего не поделать, Амелия, мы волей-неволей возвращаемся к твоему приятелю Сети.
– Избави бог от таких приятелей! Но я с самого начала знала, что этим все и кончится.
– Кое-что ты все-таки упустила. Я пришел к выводу, что Сети снова сыграл с нами прежнюю шутку: мы его видели, но не опознали. Конечно, он загримировался, но все равно...
– Истинная правда, папа! – обрадовался Рамсес. – Именно к этому я и клоню. Я даже знаю, кем он притворился! Частным детективом!
– Глупости, Рамсес! – отмахнулась я. – Ты даже не видел мистера Грегсона.
Рамсес покраснел от негодования:
– Но, мама, я столько раз пытался тебе подсказать, что Тобиас Грегсон – имя полицейского из детективных историй сэра Артура Конан Дойла! Это вполне в духе человека по кличке Сети с его своеобразным чувством юмора – выбрать в качестве псевдонима имя персонажа, которого Шерлок Холмс, самый знаменитый сыщик в современной литературе, презирает как бездельника и болвана! Что ты знаешь об этом Грегсоне? Разве он предъявлял тебе свои документы? Предлагал навести о нем справки в полиции? Или он...
– Не смей говорить со мной в таком тоне, Рамсес! – не выдержала я. – Между прочим, ты не учитель, а я не школьница-двоечница. Мистер Грегсон работает негласно. А главное... Главное, у него карие глаза!
Эмерсон подпрыгнул на сиденье, словно его ужалила оса.
– Не ожидал, что ты будешь заглядывать чужим мужчинам в глаза, Амелия!
– Нет ничего дурного в том, чтобы знать, какого цвета у подозреваемого глаза, – парировала я. – Что касается Грегсона, то, надеюсь, ты сам скоро с ним познакомишься. Он не злодей Сети. Я знаю, под чьей личиной прятался Сети! Помните миссис Эксхаммер, старуху-американку, притащившуюся в Дахшур?
Я ждала от Эмерсона его традиционного хмыканья, в худшем случае словечка «ерунда», но не такого оскорбительного поведения. В ответ на мое смелое заявление он так и согнулся в пароксизме хохота.
– Ох, Пибоди!.. – простонал он, вытирая выступившие слезы. – Что за абсурдная идея? На каком основании?..
– Оснований предостаточно. Во-первых, старуха не снимала вуаль, но я все равно заметила, как молодо сверкают ее глаза. Один раз вуаль съехала набок, и я удивилась, какие у нее белые, крепкие зубы. А что ты скажешь о щетине, пробивающейся на подбородке?
– Я знавал дам с усами и с бородой, – снова рассмеялся Эмерсон, приоткрывая одну из темных страниц своего прошлого. – Нет, вы оба ошибаетесь. Это я знаю, кто такой ваш Сети. Виконт Эверли, вот кто! – И, не дав мне возразить, он продолжал: – Рональд находился в его свите. Именно когда мнимый виконт и его дружки баловались охотой в Дахшуре, произошли оба инцидента с огнестрельным оружием. Из-за его лошади чуть не погиб Рамсес...
– Чистейшее совпадение! – фыркнула я. – Сети – не какой-то там хлыщ, а миссис Эксхаммер!
– Нет, виконт! – упорствовал Эмерсон.
– Нет, Грегсон! – поддал жару Рамсес.
Его тоненький голосок так контрастировал с отцовским баритоном, что мы с Эмерсоном не удержались от смеха. Рамсес окинул нас высокомерным взглядом:
– Не нахожу ничего смешного.
– Ты совершенно прав, мой мальчик, – сказал Эмерсон. – Нам придется просто зафиксировать наши разногласия. Время покажет, кто из нас прав.
– Если только мы все трое не заблуждаемся, – сказала я более серьезно. – У меня в голове прочно засели твои, Эмерсон, слова о рыжеволосом боге Сете. Держу пари, что первой повстречаюсь с его зловещим посланцем.
– Черт возьми! Лучше бы ты проиграла пари.
Извинений не последовало. Напрасно я поверила клятвам своего ненаглядного, что он не будет чертыхаться в присутствии Рамсеса.
Один из констеблей остался в лагере искать орудие убийства. Неспешно удаляясь от палатки с дамским ридикюлем под мышкой, я видела, как он старательно роет песок.
Мы торопились, чтобы не опоздать на утренний поезд. Говорю «мы», потому что, к моему изумлению, выяснилось, что Эмерсон набивается мне в провожатые. Я уже собиралась похвалить его за это намерение, когда он объявил, что с нами поедет и Рамсес. Спорить с этим было трудно: оставив Рамсеса в Дахшуре, мы подвергали лагерь ужасному риску. Наше чадо вертит Абдуллой и прочими работниками как хочет. Естественно, пришлось захватить с собой и Бастет, так как Рамсес отказывался расставаться с любимой кошкой.
Планы Эмерсона были мне неведомы. Прежде он не желал покидать раскопки, а уж если без этого нельзя было обойтись, то изводил Абдуллу подробнейшими инструкциями. В этот раз Эмерсон попросту объявил выходной.
Едва мы сели в поезд, как я принялась вытягивать из супруга его секреты. Но вместо того чтобы напрямик спросить Эмерсона, что он задумал, я решила зайти исподволь.
– Кажется, события этого утра заставили тебя по-другому отнестись к происходящему и перейти на мою сторону...
– Сомневаюсь, – проворчал Эмерсон неохотно.
– Но ведь твоя уверенность, будто трудности Дональда носят чисто семейный характер – ты вроде бы именно так о них отозвался, – не подтвердилась. Или ты думаешь, что мы имеем дело с братоубийством?
– Вряд ли, – вмешался Рамсес, уже отдышавшийся после штурма вагона. – Дональд Фрейзер не отличается выдающимися умственными способностями. Непонятно, что в нем могла найти такая непревзойденная леди, как мисс Дебенхэм. Но даже Дональд не совершил бы подобной глупости, не стал бы волочить тело от места преступления до вашей палатки...
– Гм... – сказал Эмерсон. Не мог же он прямо признаться, что устами восьмилетнего глаголет истина!
– К тому же, – продолжал наш говорливый провидец, – если пистолет принадлежит Дональду, значит, он обзавелся им только день или два назад. Не пойму, как...
Я так и вскинулась:
– Неужели у тебя хватило наглости обыскивать пожитки Дональда?!
– У него не было никаких пожитков, – последовал безмятежный ответ. – Только опиум и трубка, но и их ты у него забрала. Устроить тайник ему было негде, разве что под койкой, но я первым делом слазил именно туда...
– Неважно, – поспешно сказал Эмерсон, не дав мне возмутиться еще раз. – Будем считать, что Дональд не убивал брата. Значит, это дело рук кого-то другого. Черт! Ничего не поделать, Амелия, мы волей-неволей возвращаемся к твоему приятелю Сети.
– Избави бог от таких приятелей! Но я с самого начала знала, что этим все и кончится.
– Кое-что ты все-таки упустила. Я пришел к выводу, что Сети снова сыграл с нами прежнюю шутку: мы его видели, но не опознали. Конечно, он загримировался, но все равно...
– Истинная правда, папа! – обрадовался Рамсес. – Именно к этому я и клоню. Я даже знаю, кем он притворился! Частным детективом!
– Глупости, Рамсес! – отмахнулась я. – Ты даже не видел мистера Грегсона.
Рамсес покраснел от негодования:
– Но, мама, я столько раз пытался тебе подсказать, что Тобиас Грегсон – имя полицейского из детективных историй сэра Артура Конан Дойла! Это вполне в духе человека по кличке Сети с его своеобразным чувством юмора – выбрать в качестве псевдонима имя персонажа, которого Шерлок Холмс, самый знаменитый сыщик в современной литературе, презирает как бездельника и болвана! Что ты знаешь об этом Грегсоне? Разве он предъявлял тебе свои документы? Предлагал навести о нем справки в полиции? Или он...
– Не смей говорить со мной в таком тоне, Рамсес! – не выдержала я. – Между прочим, ты не учитель, а я не школьница-двоечница. Мистер Грегсон работает негласно. А главное... Главное, у него карие глаза!
Эмерсон подпрыгнул на сиденье, словно его ужалила оса.
– Не ожидал, что ты будешь заглядывать чужим мужчинам в глаза, Амелия!
– Нет ничего дурного в том, чтобы знать, какого цвета у подозреваемого глаза, – парировала я. – Что касается Грегсона, то, надеюсь, ты сам скоро с ним познакомишься. Он не злодей Сети. Я знаю, под чьей личиной прятался Сети! Помните миссис Эксхаммер, старуху-американку, притащившуюся в Дахшур?
Я ждала от Эмерсона его традиционного хмыканья, в худшем случае словечка «ерунда», но не такого оскорбительного поведения. В ответ на мое смелое заявление он так и согнулся в пароксизме хохота.
– Ох, Пибоди!.. – простонал он, вытирая выступившие слезы. – Что за абсурдная идея? На каком основании?..
– Оснований предостаточно. Во-первых, старуха не снимала вуаль, но я все равно заметила, как молодо сверкают ее глаза. Один раз вуаль съехала набок, и я удивилась, какие у нее белые, крепкие зубы. А что ты скажешь о щетине, пробивающейся на подбородке?
– Я знавал дам с усами и с бородой, – снова рассмеялся Эмерсон, приоткрывая одну из темных страниц своего прошлого. – Нет, вы оба ошибаетесь. Это я знаю, кто такой ваш Сети. Виконт Эверли, вот кто! – И, не дав мне возразить, он продолжал: – Рональд находился в его свите. Именно когда мнимый виконт и его дружки баловались охотой в Дахшуре, произошли оба инцидента с огнестрельным оружием. Из-за его лошади чуть не погиб Рамсес...
– Чистейшее совпадение! – фыркнула я. – Сети – не какой-то там хлыщ, а миссис Эксхаммер!
– Нет, виконт! – упорствовал Эмерсон.
– Нет, Грегсон! – поддал жару Рамсес.
Его тоненький голосок так контрастировал с отцовским баритоном, что мы с Эмерсоном не удержались от смеха. Рамсес окинул нас высокомерным взглядом:
– Не нахожу ничего смешного.
– Ты совершенно прав, мой мальчик, – сказал Эмерсон. – Нам придется просто зафиксировать наши разногласия. Время покажет, кто из нас прав.
– Если только мы все трое не заблуждаемся, – сказала я более серьезно. – У меня в голове прочно засели твои, Эмерсон, слова о рыжеволосом боге Сете. Держу пари, что первой повстречаюсь с его зловещим посланцем.
– Черт возьми! Лучше бы ты проиграла пари.
Извинений не последовало. Напрасно я поверила клятвам своего ненаглядного, что он не будет чертыхаться в присутствии Рамсеса.
II
Первой, кого мы увидели в вестибюле «Шепарда», была Энид. Она читала газету, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды и шепот. Заметив нас, девушка вскочила и бросилась навстречу.
– Приехали! – прошептала она, сжимая мне руку. – Я боялась, что не дождусь вас. Спасибо, спасибо!
– Я всегда выполняю свои обещания.
Рамсес изучал Энид из-под насупленных бровей. Действительно, сейчас она мало напоминала чопорную барышню, какую мы знали в Дахшуре. Костюм для велосипедной езды сменило донельзя легкомысленное платьице, все в кружевах и рюшках, губы и щеки накрашены. Вообще-то Энид всегда прибегала к косметике, но в сочетании с мертвенной бледностью помада и румяна производили не самое благоприятное впечатление.
Не отпуская мою руку, она потянулась к Рамсесу.
– Ты не узнаешь свою подружку? – спросила она и отважно изобразила улыбку.
– Приехали! – прошептала она, сжимая мне руку. – Я боялась, что не дождусь вас. Спасибо, спасибо!
– Я всегда выполняю свои обещания.
Рамсес изучал Энид из-под насупленных бровей. Действительно, сейчас она мало напоминала чопорную барышню, какую мы знали в Дахшуре. Костюм для велосипедной езды сменило донельзя легкомысленное платьице, все в кружевах и рюшках, губы и щеки накрашены. Вообще-то Энид всегда прибегала к косметике, но в сочетании с мертвенной бледностью помада и румяна производили не самое благоприятное впечатление.
Не отпуская мою руку, она потянулась к Рамсесу.
– Ты не узнаешь свою подружку? – спросила она и отважно изобразила улыбку.