Питерс Эллис. Неугомонная мумия

   Он был не просто опрятным, он был чистым! В черных кудрях все еще поблескивали капельки воды. Я так обрадовалась этой демонстрации послушания (поскольку Рамсес не часто моется по собственной воле), что не стала бранить его за опоздание и даже не возражала против присутствия львенка. Рамсес привязал поводок к каменному столбику и накинулся на бутерброды.
   Мы наслаждались семейной идиллией, и, должна признаться, я полностью разделяла чувства Эмерсона, когда он раздраженно воскликнул:
   - Господи, такое впечатление, что этот бездельник только и делает, что таскается по округе со светскими визитами.
   К нам и в самом деле приближался мсье де Морган.
   - Рамсес...
   - Да, мамочка. Думаю, нашему льву пока хватит свежего воздуха.
   Мы едва успели впихнуть львенка в дом и закрыть дверь, как француз спешился.
   После обмена приветствиями мсье де Морган получил свою чашку чая и спросил, как продвигается работа.
   - Замечательно! Мы закончили осмотр места и приступили к закладке шурфов. Обнаружили кладбища христианского и римского периодов.
   - Мои соболезнования, дорогие друзья, - сочувственно произнес француз. - Но, возможно, со временем вы наткнетесь на что-нибудь интересное.
   - В соболезнованиях нет нужды, мсье. Мы просто помешаны на римских кладбищах.
   - Тогда вы, несомненно, с радостью примете мое приношение.
   - Что вы имеете в виду? - с подозрением вопросил Эмерсон.
   - Нашелся украденный ящик с мумией. В нескольких милях от моего лагеря, - ответил де Морган, и на губах его заиграла улыбка Макиавелли.
   Я покачала головой:
   - Очень странно.
   - Вовсе нет, напротив, все очень понятно, - покровительственно улыбнулся де Морган, подкручивая усы. - Воры - люди невежественные. Они допустили ошибку, взяв ящик с мумией. А когда обнаружили, что он ничего не стоит, просто бросили. Не тащить же такую тяжесть.
   - Баронесса обрадуется возвращению реликвии.
   - Ничего подобного! Женщины лишены логики... Разумеется, мадам, я не имел в виду вас...
   - Очень надеюсь, мсье.
   - Так вот, баронесса наотрез отказалась взять ящик обратно и велела вручить его вам, профессор. Поэтому мои люди скоро доставят ящик сюда.
   - Большое спасибо, - процедил Эмерсон сквозь зубы.
   - Не за что, дражайший профессор, ровным счетом не за что. - Де Морган похлопал Рамсеса по влажным кудрям, Рамсес шарахнулся в сторону, словно пугливый щенок. - Как продвигается изучение мумий, mon petit?
   - Я пока оставил это занятие. Мне не хватает для исследований надлежащих инструментов. Необходимо точно измерить объем черепа и скелет, если хочешь получить научно значимые выводы относительно антропологического и физического...
   Мсье де Морган добродушно рассмеялся:
   - Ничего страшного, petit chou, если тебе наскучат папины раскопки, ты можешь всегда приехать ко мне. Завтра я начинаю прокладывать в пирамиде новый туннель, который наверняка выведет к погребальной камере.
   У Эмерсона исказилось лицо. Перехватив мой взгляд, он задушенно пробормотал:
   - Прости меня, Амелия, я должен... должен...
   После чего вскочил и исчез за углом дома.
   - Мне пора идти, мадам Эмерсон. - Мсье де Морган поднялся следом. - Я хотел лишь сообщить вам о находке и передать прощальный привет от баронессы. Она отплывает на рассвете.
   - Чудесно! - искренне воскликнула я. - То есть... я рада, что она оправилась и может продолжить путешествие.
   - Я предвидел вашу реакцию, - расхохотался француз. - Вы знаете, что ее зверь все-таки сбежал?
   - Правда?
   Последние несколько минут из дома доносились приглушенная возня и рычание. Де Морган хитро улыбнулся:
   - Истинная правда. Видимо, воры по ошибке открыли клетку. Ну ладно, по сравнению с остальным это сущая мелочь.
   - Безусловно! - прокричала я, стараясь перекрыть жалобный вой недовольного арестом львенка.
   Улыбаясь как последний идиот, мсье де Морган отбыл восвояси, а я отправилась на поиски Эмерсона. Трудно сказать, что общего он нашел между фундаментом дома и мсье де Морганом, но, видимо, что-то нашел, раз с такой энергией колошматил по ни в чем не повинному камню. Пришлось остудить его и проводить на раскопки.
   Остаток дня прошел спокойно.
   Вечер мы провели в гостиной. Бастет исполняла роль пресс-папье, сидя на бумагах Эмерсона. Он задумчиво изводил бумагу, описывая дневные находки. Львенок с наслаждением жевал шнурки его ботинок. Рамсес во дворе упражнялся в арабском, разговаривая с сыновьями Абдуллы.
   - Пора спать, Рамсес, - окликнула я его.
   - Да, мамочка. - Он распутал поводок, которым львенок спеленал ноги его родителя. - Я выгуляю льва, а потом пойду спать.
   - Уж не думаешь ли ты, что с этим животным можно обращаться так же, как с собакой?
   - Насколько мне известно, такой эксперимент никогда не проводился. Я считаю, стоит попробовать.
   - Хорошо. Только, прошу, перед сном посади льва в клетку. И убедись, что дверца надежно заперта...
   - Да, мамочка. Мама...
   - Что, Рамсес?
   Его темные глаза были устремлены на меня.
   - Мне хотелось бы сказать, что я очень ценю твое отношение к львенку. И постараюсь найти способ выразить тебе свою благодарность.
   Я вздрогнула.
   - Нет, Рамсес, нет! Мне приятно слышать твои слова, но лучший способ выразить свою благодарность - это быть хорошим мальчиком и всегда слушаться маму.
   - Да, мама. Шпокойной ночи, мама. Шпокойной ночи, Джон. Шпокойной ночи, Бастет. Шпокойной ночи, папа.
   - Спокойной ночи, мой мальчик, - рассеянно отозвался Эмерсон. Приятных снов.
   После того как Рамсес ушел, а Джон спрятал поднос с черепками в хранилище, Эмерсон с упреком посмотрел на меня:
   - Рамсес повел себя очень благородно, он фактически принес тебе извинения, а ты...
   - По-моему, извинениями тут и не пахнет. А когда Рамсес предлагает свои услуги, у меня кровь стынет в жилах.
   Эмерсон отшвырнул перо.
   - Амелия, я тебя не понимаю. Бог свидетель, ты прекрасная мать...
   - Пытаюсь ей быть.
   - Прекрасная, дорогая моя, прекрасная. Рамсес тому свидетельство. Но ты не можешь более... более...
   - Что "более", Эмерсон?
   - Быть более ласковой?.. Ты все время одергиваешь бедного мальчугана.
   - Ты же знаешь, я не люблю демонстрировать свои чувства.
   - У меня есть все основания этому не верить... - И Эмерсон послал мне многозначительный взгляд.
   - Это совсем другое дело. Разумеется, я люблю Рамсеса, но из меня никогда не выйдет одна из тех безумных мамаш, что обожествляют собственное чадо и квохчут над ним днями напролет.
   Тут вернулся взволнованный Джон:
   - Мадам, во дворе лежит огромный-преогромный ящик! Что мне с ним делать?
   - Наверное, это ящик баронессы. Видимо, люди де Моргана просто бросили его и уехали. Какая досада! Как быть, Эмерсон?
   - Выбросить эту чертову штуку!
   - Нет, положим его вместе с другими. Пойдемте, Джон, я отопру хранилище.
   Луна еще не взошла, но лакированная поверхность ящика тускло поблескивала в бриллиантовом свете звезд. Я отперла дверь, и Джон поднял гроб с такой легкостью, словно он был сделан из бумаги. Мне это напомнило одного шарлатана-итальянца по имени Бельцони, который когда-то жонглировал в цирке гирями, а потом обратился к археологии. Он одним из первых начал вести раскопки в Египте, но его методы вряд ли можно назвать научными, ибо, помимо прочих грехов, он использовал порох, чтобы проложить путь внутрь пирамид.
   Гробов в хранилище хватало, и нам пришлось подвинуть несколько штук, чтобы найти место для нового. Возможно, разумнее было бы открыть другую комнату, но я всегда предпочитаю, чтобы однородные предметы хранились вместе.
   - Мадам, мне не пора шпионить за братом Хамидом?
   Я снабдила Джона обещанной маскировкой. Запасной халат Абдуллы едва прикрывал ему колени, и грубые английские башмаки в сочетании с арабским одеянием смотрелись довольно своеобразно. Джон предложил прогуляться босиком, но я воспротивилась. Еще наступит на колючку и своим воплем спугнет Хамида. Обмотав голову Джона тюрбаном, я отступила, дабы оценить свое творение.
   Джон выглядел... гм... живописно. На египтянина он точно не походил. Скорее уж на того пройдоху Бельцони. Но делать нечего, я отправила Джона на задание, а сама вернулась к Эмерсону. Мой любопытный супруг поинтересовался, куда это намылился Джон, но я легко отвлекла его от этой щекотливой темы.
   4
   Спала я лишь несколько часов. Очнулась от яростного стука в дверь. На этот раз никаких ловушек в виде противомоскитных сеток не было, я без труда выскочила из постели и схватила зонтик с твердым намерением проучить негодяя, что разгуливает по ночам и мешает наслаждаться благословенным отдыхом. Голос, выкрикивавший мое имя, показался мне знакомым.
   С нашего брачного ложа донеслись проклятия, сменившиеся возней. Небо за окном уже начало светлеть, предвещая скорый восход, а внутренний дворик все еще был погружен во тьму. Но ошибиться, кому принадлежит этот внушительный силуэт, было невозможно. Однако было в этом силуэте что-то странное, лишнее... Я пригляделась. Джон держал на руках чье-то маленькое, хрупкое тело. С какой стати он притащил сюда мумию?
   - Какого черта вы приволокли эту мерзость? - От изумления я даже забыла о приличиях.
   - Это не мерзость, мадам, это сестра Черити.
   - Вы не попросите его отпустить меня, мэм? - пролепетала девушка. - Я ничуть не пострадала, но брат Джон настаивает...
   - Так, не двигайтесь! Оба. Ситуация слишком необычная, мне нужен свет. - С брачного ложа снова донеслись звуки возни. Я поспешно добавила: Эмерсон, прошу тебя, не вставай и натяни одеяло. Здесь дама.
   - Проклятье, проклятье, проклятье! - был мне ответ.
   - Да-да, дорогой. Все хорошо, - успокоила я ненаглядного супруга. - Я только зажгу лампу... Вот. Теперь посмотрим, что здесь происходит.
   Первым делом я удостоверилась, что Эмерсон выглядит пристойно. Все было в порядке - из-под одеяла выглядывали лишь кончик носа да два синих глаза.
   Тюрбан на голове Джона размотался и теперь свисал безобразной тряпкой. Некогда белоснежный халат был разодран, на лохмотьях что-то чернело... У меня замерло сердце. Неужели кровь?! Нет, всего лишь сажа и гарь. Лицо Джона было донельзя чумазым, но широкая улыбка и блеск в глазах свидетельствовали - мой шпион не пострадал.
   Девушка тоже выглядела слегка растрепанной, но и только. Пепельные волосы спадали на плечи, на лице полыхал румянец смущения. Ноги Черити были босы. Просторное одеяние унылого цвета, то ли темно-синего, то ли черного, надежно закрывало ее от горла до щиколоток. На шее болтался ночной чепец.
   - Прошу вас, мэм, скажите ему, чтобы он меня отпустил.
   - Всему свое время, дорогая. Джон, теперь вы можете рассказать, что случилось.
   - Пожар, мадам.
   - Гм... Где?
   Джон прятался в пальмовой рощице неподалеку от молельного дома, когда увидел, как из-за здания вырвался язык пламени. Его крики разбудили миссионеров, все вместе они сумели погасить пламя, прежде чем огонь успел нанести серьезный ущерб. Из деревни помощи так и не дождались. Более того, селение оставалось подозрительно темным и тихим, хотя криков там не могли не слышать. Никаких следов поджигателя не обнаружилось. Но это определенно был поджог, так как первой занялась груда сухих пальмовых ветвей, лежавшая у стены молельного дома. Как только огонь потушили, Джон схватил девушку и унес ее прочь.
   - На кой черт? - крикнул Эмерсон и поглубже зарылся под одеяло.
   Глаза Джона расширились.
   - Чтобы доставить мисс Черити к миссис Эмерсон, разумеется.
   С кровати донеслось язвительное бормотание:
   - Ну конечно, конечно! К миссис Эмерсон тащат что ни попадя. Львов, ящики с мумиями, юных девиц... Она у нас известная барахольщица.
   - И правильно делают, - с достоинством сказала я. - Не обращайте внимания на профессора Эмерсона, дорогая мисс Черити. Он бы приветствовал вас со свойственным ему радушием, если бы... э-э...
   - Оставь свои бестолковые объяснения, Амелия! Гм-м... Я возражаю не против присутствия мисс Черити, а против вторжения, которое неминуемо засим последует. Надеюсь, моя просьба не покажется чрезмерной, если я попрошу, чтобы эту молодую леди ненадолго унесли, дабы я мог облачиться в штаны? Мужчина находится в очень невыгодном положении, когда вынужден встречать разгневанных братьев и их не менее разгневанных возлюбленных без этого предмета туалета.
   Судя по всему, к моему милому Эмерсону вернулось хорошее настроение, так что я уступила этой разумной просьбе:
   - Разумеется, мой дорогой. Джон, отнесите юную даму к себе в комнату.
   Девушка жалобно запротестовала и снова попыталась вырваться.
   - Это единственное помещение, мало-мальски пригодное для жилья, объяснила я, несколько раздраженная чрезмерной щепетильностью юной Черити. Я немедленно к вам присоединюсь, вот только найду тапочки. И куда они подевались? Вот черт!
   - Мадам! - негодующе воскликнул Джон.
   - Простите... - рассеянно отозвалась я, шаря под кроватью. - Ага, вот они! Я так и думала. Рамсес все-таки запустил в комнату льва, хотя я строго-настрого ему запретила.
   - Льва? - испуганно спросила Черити. - Вы сказали...
   - Вы только посмотрите! Это же лохмотья, а не тапочки! Ну что за несносный ребенок... Господи, по-моему, эта юная особа в обмороке. Впрочем, оно и к лучшему, меньше шума.
   Последующий час прошел в невероятной суматохе, но удовольствие я получила огромное. Как раз в суматохе проявляются мои лучшие качества. От шума проснулся Рамсес. В компании Бастет и львенка он заявился в комнату Джона. Там каждый занялся своим делом: Рамсес начал без умолку трещать, лев - терзать и без того пострадавший халат Джона, а Бастет, устроившись на кровати, с интересом взирала на происходящее. Пришлось всех выдворить, в том числе и Джона, в комнату Рамсеса. Правда, Бастет наотрез отказалась подчиниться. Перебравшись на ящик, она с любопытством наблюдала, как я пытаюсь привести Черити в чувство.
   Как только девушка пришла в себя, она первым делом потребовала, чтобы ей позволили покинуть эту комнату. По-видимому, сама мысль о том, что она находится в спальне мужчины, одетая в ночную рубашку, была для Черити невыносимой. К этому времени я удостоверилась, что девушка не пострадала, поэтому уступила ее вздорному требованию. В гостиной она немного успокоилась.
   Ожидаемое вторжение еще не произошло, но я не сомневалась, что Эмерсон прав. Разгневанный брат Иезекия явится искать свою сестру, а брат Дэвид, несомненно, увяжется следом. А раз так, надо воспользоваться возможностью и поговорить с девушкой наедине.
   - Вы не должны сердиться на Джона, мисс Черити. Он поступил опрометчиво и безрассудно, но им двигали лучшие побуждения.
   - Теперь я это понимаю. - Девушка откинула с лица непослушный локон. Но, право, мэм, это был настоящий ужас: крики и пламя, затем меня кто-то схватил и потащил куда-то... Меня никогда... мужчина никогда...
   - Надо полагать. Вы многое потеряли, мисс Черити. На мой взгляд, вы поступаете очень неблагоразумно. Но не будем об этом. Вам нравится Джон?
   - Он очень добр, - медленно ответила девушка. - Но брат Джон, он... он очень большой.
   - Всегда считала, что это скорее преимущество, вы не находите? - Черити в замешательстве посмотрела на меня. - Послушайте совета почтенной замужней матроны: физическая сила в сочетании с нежностью и чуткостью - это как раз то, что требуется от мужа. Надо признать, такое сочетание встречается крайне редко, но когда с ним сталкиваешься...
   - Как всегда, ты образец тактичности, Амелия, - донесся с порога едкий голос.
   - А, вот и ты, Эмерсон. Я только что объясняла мисс Черити...
   - Я слышал. - Эмерсон вошел в комнату, на ходу застегивая рубашку. Твоя тактика, дорогая, напоминает штурм с помощью тарана. Почему бы тебе не приготовить чай и не оставить бедную девушку в покое?
   - Чай готов. Но, Эмерсон...
   - Прошу тебя, Амелия. По-моему, я слышу шум... Да! Скоро сюда примчатся святые братцы, и если я перед этим не выпью чаю...
   Девушка вжалась в стул, обхватила себя руками и потупила взгляд, хотя Эмерсон деликатно не смотрел на нее. Когда же с улицы донесся зычный голос брата Иезекии, она попыталась слиться со стулом.
   Эмерсон торопливо проглотил чай, а я отправилась полюбопытствовать, с кем там разговаривает гость. Разумеется, это был Рамсес.
   - Я же велела тебе не выходить из комнаты!
   - Нет, мамочка, ты велела мне пойти в комнату, но ты не говорила, что я должен там оставаться. Когда я увидел этого человека, то решил, что будет разумно, если я встречу его, чтобы...
   - Вот тараторит! - Брат Иезекия неловко слез с осла и критически оглядел Рамсеса. - Сынок, разве ты не знаешь, что самые лучшие дети - это те, которых всегда видно и никогда не слышно?
   - Нет, не знаю, - деловито ответил Рамсес. - Точнее, сэр, я не раз слышал это сомнительное высказывание, но оно не подкреплено практикой...
   - Хватит, Рамсес, - со вздохом сказала я. - Брат Иезекия, вы войдете? Ваша сестра у нас, целая и невредимая.
   - Так я вам и поверил! - Брат Иезекия оттолкнул меня. - А, действительно, вот и она. Черити, где твой перочинный нож?!
   Девушка встала.
   - Ой... Под подушкой, брат. В суматохе я забыла про него...
   - Разве я не говорил, чтобы ты шагу не смела делать без этого оружия? прогремел брат Иезекия.
   - Я виновата, брат.
   - Конечно, виновата! И будешь наказана.
   - Одну минуту, сэр. - От вкрадчивого голоса Эмерсона я невольно поежилась. - По-моему, мы с вами официально не знакомы.
   - А если и так, я тут ни при чем! По крайней мере, это неприятное событие дало возможность поговорить с вами, профессор. Я знаю, кто вы такой, а вы знаете, кто я. Давайте оставим формальности. Я не большой охотник до них.
   И брат Иезекия как ни в чем не бывало сел.
   - Садитесь, прошу вас, садитесь, - проурчал Эмерсон.
   - Я уже и так сижу. Неплохо бы чаю выпить. Если у вас, конечно, нет кофе.
   - Непременно, непременно.
   Со сладчайшей улыбкой Эмерсон подал Иезекии чашку. Я смиренно ожидала неминуемого взрыва.
   - Правильно ли я понял вас, - вежливо продолжал Эмерсон, - что мисс Черити повсюду ходит с ножом? Позвольте заверить, мистер Джонс, что такая предосторожность совершенно излишня. Египет - мирная страна, кроме того, я сомневаюсь, что мисс Черити способна пустить оружие в ход.
   - Она способна пустить его в ход против самой себя! - парировал Иезекия. - И именно так она обязана была поступить, дабы не позволить твари мужского пола прикоснуться к ней.
   - Господи! - воскликнула я. - Мы же не в Древнем Риме, сэр!
   Я полагала, Иезекия не поймет намек, но, к моему удивлению, он ответил:
   - То были язычники, но даже Лукреция понимала ценность женской чистоты. Поскольку в данном случае никакого вреда причинено не было, я забираю сестру Черити домой. Но раз уж я все равно в обители греха, то хочу высказать кое-какие соображения, пришедшие мне в голову.
   - Да уж, избавьтесь от этой ноши, - серьезно сказал Эмерсон. - Боюсь, и более крепкая голова не способна выдержать столь тяжкое бремя.
   - Что? Я по поводу христианского кладбища, на котором вы копаетесь. Вы должны это прекратить, профессор. Они были еретиками, но их похоронили, чтобы они покоились в Господе.
   Нет, это уже переходит все границы! Эмерсон поднял брови.
   - Еретиками? - повторил он ласково.
   - Монофизитами, - ответствовал брат Иезекия.
   Мне казалось, что выше брови Эмерсона подняться не могут, но я ошибалась. Брат Иезекия, неверно поняв причину его удивления, поспешил просветить нас:
   - Наш Господь и Спаситель, профессор, имеет двойную природу человеческую и божественную, которые соединяются в нем. Так постановил Халкедонский собор в 451 году от Рождества Христова. Таково учение, и его не обойдешь. Но копты не приняли святую доктрину. Они последовали за Евтихием, который настаивал на поглощении человеческой природы Христа божественной. Отсюда, сэр, термин "монофизиты".
   - Я знаком и с этим термином, и с его значением.
   - Вот как? Ну, вопрос не в этом. Пусть они еретики, но они христиане, в каком-то смысле, и я требую, чтобы вы оставили их могилы в покое.
   Веселые огоньки в глазах Эмерсона сменились гневными искрами, и я решила вмешаться:
   - Ваша сестра на грани обморока, брат Иезекия. Если вы не намерены ей помочь, то это сделаю я. Черити, сядьте, прошу вас.
   Девушка послушно села. Брат Иезекия встал:
   - Пойдем, девочка, служанка Господа не имеет права падать в обморок. Я все сказал, и теперь я ухожу.
   - Нет! - во все горло гаркнул Эмерсон. - Я еще не все сказал, мистер Джонс...
   - Брат Иезекия, сэр.
   Эмерсон покачал головой:
   - Неужели вы думаете, что я стану употреблять это нелепое обращение? Вы не мой брат, любезнейший. Однако вы такой же человек, как и я, и потому считаю своим долгом вас предупредить. Вы вызвали большое возмущение среди жителей деревни. И ночной пожар может оказаться не последней демонстрацией этого возмущения.
   Брат Иезекия возвел очи горе:
   - Господи, если мне суждено надеть мученический венец, то сделай меня достойным его!
   - Если бы он не был таким забавным идиотом, я бы наверняка рассердился, - пробормотал Эмерсон себе под нос. - Видите ли, сэр, вы делаете все возможное, чтобы усилить раздражение местного священника, отца Гиргиса, у которого крадете паству...
   - Я стараюсь спасти их от адского огня! - прокурлыкал брат Иезекия. Они все прокляты...
   Эмерсон повысил голос:
   - Может, они и прокляты, а вот вы будете мертвы! И это не первый случай, когда протестантские миссии подвергаются нападению. Собственной персоной можете рисковать сколько вашей святой душе заблагорассудится, но вы не имеете права рисковать жизнью новообращенных и своей сестры.
   - На все Божья воля!
   - Несомненно. А теперь вон отсюда, мелкий маньяк, пока я вас не вышвырнул. Мисс Черити, если вам потребуется помощь, мы всегда в вашем распоряжении. Вы только свяжитесь с нами через Джона или через кого-нибудь еще.
   Тут я поняла, что самообладания у брата Иезекии не больше, чем у моего несдержанного супруга. От последнего оскорбления маска спокойствия на лице миссионера дала трещину. Но выплеснуть свой гнев Иезекия не успел, ибо раздался глухой и грозный рык. Я грешным делом подумала, что Рамсес опять ослушался меня и выпустил львенка, но рычала обычно кроткая Бастет. Кошка, по своему обыкновению, возникла словно ниоткуда и явно собралась защищать Эмерсона до последнего издыхания.
   Черити тоненько пискнула:
   - Ой, уберите ее! Пожалуйста, уберите...
   Доселе молчавший Дэвид покачал головой и заговорил:
   - Черити, вы должны держать себя в руках. Это всего лишь кошка, обычная домашняя кошка, дружелюбное и... - Он протянул руку к Бастет. Та свирепо зашипела, и Дэвид испуганно отшатнулся. - ...и ласковое создание, - закончил он менее уверенно.
   Черити попятилась, не сводя взгляда с Бастет.
   - Брат Дэвид, вы знаете, что я сделаю все, чтобы угодить вам. Я пыталась. Но я не могу... не могу...
   На лбу девушки бисеринками выступил пот. Ужас ее был столь же искренним, сколь и необычным. Ничего удивительного, что она потеряла сознание, когда упомянули про льва!
   Я взглянула на Рамсеса, который спокойно сидел в углу. Я уже давно ждала, когда он вставит словечко, точнее, разразится нескончаемым монологом. Должно быть, Рамсес понимал, что я тут же выставлю его из комнаты, если он рискнет заговорить.
   - Унеси кошку, Рамсес.
   - Но, мама...
   - Мы все равно уходим! - величественно пророкотал Иезекия.
   Взгляд, которым он одарил Бастет, ясно давал понять, что брат во Христе с таким же трудом понимает страхи Черити, как и слабость брата Дэвида к домашним животным. Иезекия повернулся к Эмерсону:
   - Не беспокойтесь о моей сестре, профессор, Черити получила правильное воспитание. Она знает, где место женщины. Напоминаю вам, сэр, первое послание к коринфянам, глава четырнадцатая, стихи тридцать четвертый и тридцать пятый: "Жены ваши... да молчат, ибо не позволено им говорить... Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих". Советую вам применить это правило к своей собственной семье, профессор, пока вы не пали жертвой более хитрых и пронырливых ее членов. - И он послал мне долгий взгляд.
   Когда Иезекия со своей свитой удалился, Эмерсон разразился хохотом:
   - Надо же! Оказывается, Пибоди, ты хитра и пронырлива! А я подкаблучник!
   Я приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею:
   - Эмерсон, давно я говорила, что питаю к тебе самые теплые чувства?
   Муж обнял меня:
   - Ты упомянула об этом мимоходом несколько часов назад, но если у тебя есть желание углубиться в эту тему...
   Он мягко отстранился и заговорил уже серьезнее:
   - Пибоди, мы не можем позволить этим идиотам мчаться навстречу гибели.
   - Думаешь, все обстоит так серьезно?
   - Боюсь, что да. Ты слишком старательно изображала сыщицу и не замечала, что вокруг творится. Наши работники уже разделились на две группы. Новообращенные сторонятся своих односельчан. Абдулла сообщил мне о нескольких потасовках. У меня такое впечатление, что этот несчастный проповедник действительно стремится стать мучеником.
   - Ну, этого можно не опасаться. Времена мучеников давным-давно миновали.
   - Будем надеяться. Мы потратили слишком много времени на этого несчастного. Рабочие уже на раскопках. Я должен идти.
   Наскоро обняв меня, он удалился, а я села выпить чаю. Но едва поднесла к губам чашку, как услышала яростный крик. Я узнала голос ненаглядного супруга и со всех ног кинулась на крик, ожидая самого худшего. Может, брат Иезекия вернулся и сейчас на раскопках творится убийство?!