Питерс Эллис. Неугомонная мумия

   - Да, говорила. Но это иезуитский довод, Рамсес. Придется в ближайшем будущем провести с тобой беседу. Тем не менее твой поступок благороден, а намерения похвальны... Эмерсон, отпусти же его наконец и перестань сюсюкать.
   Эмерсон замолчал на полуслове.
   - Если отпущу, его рот окажется под водой.
   - Да? Тогда посади на саркофаг.
   Рамсеса усадили рядом со свечкой. Вид у него был неприглядный. С головы до ног нашего сына покрывал слой грязи. Но я видела его и в более жутких обличьях, так что особо не расстроилась.
   - Твои намерения благородны, Рамсес, но должна заметить, что не очень-то разумно было прыгать.
   - Я не прыгал, мамочка, я поскользнулся. Я принес веревку и хотел зацепить ее за что-нибудь, но...
   - Понятно. Но если веревка при тебе, то нам от нее мало проку.
   - Да, - вздохнул Рамсес и поник.
   - Мальчик мой, мальчик мой, - скорбно сказал Эмерсон. - Я утешал себя надеждой, что ты прославишь род Эмерсонов своими научными достижениями. А теперь мм все до единого погибнем...
   - Прошу тебя, Эмерсон! - возмутилась я. - Мы уже обсудили все и решили, что умирать не собираемся. Рамсес, думаю, тебе не пришло в голову позвать подмогу, так? Небось опрометью кинулся туда, куда и ангелы боятся ступить?
   - Я очень торопился и беспокоился за вас, - ответил Рамсес, дрыгнув ногой. - Правда, я оставил записку.
   - У кого? - с надеждой спросил Эмерсон.
   - Понимаете, обстоятельства показались мне странными. Когда вы украдкой выскользнули из дома, я последовал за вами... - Он метнул на меня быстрый взгляд. - Правда, сначала я припомнил, а не запрещала ли мне мамочка шпионить за вами. Но ничего такого мама не говорила, вот я и отправился следом...
   - О господи, - беспомощно сказала я.
   - Прошу тебя, Пибоди, не перебивай мальчика. Можешь пропустить свои споры с совестью, Рамсес. Никто тебя не станет сегодня упрекать.
   - Спасибо, папочка. Я прятался в укромном месте, когда злые люди схватили вас. В тот момент я не мог позвать на помощь, поскольку надо было посмотреть, куда вас понесут. А потом пришлось залезть в пирамиду. Я едва успел схватить моток веревки, валявшийся в коридоре, и накорябать записку...
   - Записка, Рамсес! - простонала я. - Где ты оставил записку?
   - Я привязал ее к ошейнику Бастет.
   - К ошейнику Бастет?..
   - Ну да, она ведь пошла со мной. Не мог же я бросить записку просто на землю, мамочка, - обиженно добавил Рамсес. - Ее никто не нашел бы.
   - Ты хочешь сказать, - изумленно прошептал Эмерсон, - что все это время находился внутри пирамиды? Но как ты умудрился не попасться на глаза головорезам?
   - И почему так долго сюда добирался? - подхватила я.
   Рамсес уселся поудобнее, явно собираясь разразиться нескончаемым монологом. Так оно и произошло.
   - На оба вопроса будут даны исчерпывающие ответы, если вы позволите рассказать все по порядку. Я услышал плеск и пришел к выводу, что разбойники сбросили вас в погребальную камеру. А еще я услышал, как папа вскрикнул, что развеяло мое беспокойство относительно его состояния. Когда разбойники возвращались, я спрятался в одном из боковых проходов. Эти коридоры находятся не в лучшем состоянии, как вы, возможно, заметили. Разбойники укрепили досками основной проход до погребальной камеры, но остальные коридоры очень опасны. И тот проход, в котором я спрятался, внезапно обрушился. И все это время я расчищал дорогу.
   - Боже мой! - задохнулся Эмерсон. - Бедный мой мальчик...
   - Ты еще не слышал самого худшего, папочка! - жизнерадостно оповестило наше мужественное чадо. - Добравшись до главного прохода, я решил выйти наружу и привести кого-нибудь на помощь, но выход оказался завален. Полагаю, это сделали намеренно, убрав подпорки, которые удерживали камни. Мне ничего не оставалось, как вернуться к вам, но на это ушло больше времени, чем я предполагал. У меня были спички и свечка - я ведь беру пример с мамочки и повсюду ношу с собой разные полезные вещи, - но, по-моему, я их уронил, когда упал в эту противную грязную воду.
   Мы с Эмерсоном ошеломленно молчали. Итак, мы обречены, по-другому и не скажешь. Выход завален, назад дороги нет. Одна надежда на смекалку самой обычной кошки. Бастет, конечно, удивительное создание, но и она может потерять записку или сжевать ее... Я оборвала себя. Предаться отчаянию никогда не поздно, пока же можно подумать и о более приятных вещах. И меня затопила материнская гордость. Рамсес показал себя во всей красе! Мало того, что проявил качества, которых и следовало ждать от потомка Эмерсонов и Пибоди, он еще и перестал шепелявить! И это в самый тяжкий момент своей недолгой жизни! Наш сын просто...
   Я уже собралась обрушить на него поток заслуженных похвал, но вовремя осеклась. Судя по самодовольной мине Рамсеса и блаженной физиономии его папаши, чадо уже получило изрядную порцию комплиментов.
   - Ты молодец, Рамсес, но теперь нам предстоит еще одно испытание. Мы должны выбраться из этого болота.
   - Зачем? - спросил Эмерсон. - Если проход закрыт, нам некуда идти.
   - Во-первых, здесь очень сыро. Без фланелевого пояса, который ты отказываешься носить, можно подхватить подагру или бронхит.
   - А в коридоре мы рискуем оказаться погребенными заживо, Пибоди. Безопаснее ждать здесь.
   - Прождать можно долго, Эмерсон. Бастет, конечно, вернется домой, но к этому времени записка Рамсеса может потеряться.
   - Кроме того, - подхватил Рамсес, - если мы хотим поймать разбойников, то надо торопиться. Они собираются улизнуть на рассвете. Я слышал, как они договаривались.
   - Но если проход закрыт...
   - Есть другой путь, папа.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Один из коридоров ведет в вестибюль у подножия пирамиды. Там находятся гробницы второстепенных членов царской семьи. В первый раз я вошел в эту пирамиду именно так. И, - поспешно добавил Рамсес, - если мамочка разрешит отложить объяснение до более подходящего момента, нам лучше поспешить.
   - Ты прав, мой мальчик! - Эмерсон расправил плечи. - Первым делом надо найти предмет, на который можно было бы встать. Мы с мамой собирались заняться его поисками, когда ты... э-э... к нам присоединился.
   - Нет, Эмерсон, - возразила я. - Нужно найти веревку, которую Рамсес столь беспечно выпустил из рук.
   - Но, Пибоди...
   - Подумай сам. Нам не хватало лишь трех футов. А сейчас у нас есть предмет, длина которого превышает три фута.
   Я показала на Рамсеса, который с недоумевающим видом уставился на меня.
   - Ха! - воскликнул Эмерсон. Эхо повторило его возглас жутковатым подобием смеха. - Ты, как всегда, права, моя дорогая Пибоди.
   Предложение Рамсеса нырнуть за веревкой было единодушно отвергнуто. Вскоре Эмерсон ее обнаружил. Смотанная в кольцо веревка упала на дно прямо под проемом, откуда ее и выудил Эмерсон. Смыв с нее слизь, мы изобразили пирамиду, верхушкой которой стал Рамсес. На этот раз трюк удался до смешного легко. Рамсес вскарабкался наверх с проворством обезьяны. Как только его руки вцепились в край проема, я пропихнула его вперед.
   После этого нам оставалось только ждать, когда Рамсес зажжет свечу и попытается найти какой-нибудь каменный выступ, чтобы привязать веревку. Именно эта часть нашего плана вызывала у меня наибольшее беспокойство. Внутренняя каменная кладка находилась в ветхом состоянии, а потому я опасалась, что стена может не выдержать.
   Я слышала, как наш сын осторожно продвигается по проходу. Рамсес не торопился, выбирая наиболее надежную опору. Как ни хотелось мне покинуть погребальную камеру, я все же испытывала легкое разочарование, оттого что не удастся исследовать гробницу. Когда еще появится такой шанс!
   Рамсес наконец объявил, что нашел подходящий камень.
   - Но надолго его не хватит, мамочка! - крикнул он. - Тебе надо поторопиться.
   Висевший перед моим носом конец веревки дергался и извивался, словно обезумевшая змея. Выдохнув бессловесную молитву всем божествам разом, я вцепилась в веревку. Эмерсон подбросил меня вверх. Один долгий миг я болталась в воздухе, затем нога отыскала на стене небольшой выступ, левая рука ухватилась за край проема, и я оказалась наверху. Темноту огласили радостные поздравления.
   - Давай сюда свечу, Рамсес, посмотрим на твой камень.
   Вид опоры меня не вдохновил. Несколько камней в нижней части стены выперли вперед под давлением находящихся внутри кирпичей, вокруг них Рамсес и обмотал веревку. Эмерсон куда тяжелее меня, и его вес этот хлипкий столбик может не выдержать.
   - Я лезу, Пибоди! - раздался снизу нетерпеливый голос.
   - Постой, Эмерсон. - Я села на пол, прижавшись спиной к выпирающему блоку и упершись ногами в противоположную стену. - Рамсес, зайди за угол.
   Я ожидала, что он произнесет свое неизменное "но, мама". Вместо этого Рамсес покорно засеменил прочь. Подождав, пока он скроется из виду, я крикнула Эмерсону, что он может подниматься.
   Последующие мгновения трудно назвать самыми приятными в моей жизни. Как я и опасалась, Эмерсон так тянул и дергал веревку, что эта чертова штуковина за моей спиной сдвигалась каждый раз, когда Эмерсон перехватывал руки. Внезапно по ладоням заструилось что-то мягкое. Я едва не вскрикнула от страха и неожиданности. Это была труха, в которую медленно превращался кирпич.
   Казалось, прошло несколько часов, прежде чем из дыры вынырнула косматая голова. К этому времени кирпичный столбик сдвинулся настолько, что ноги, упиравшиеся в противоположную стену, готовы были вот-вот коснуться моего носа. Со стороны я, должно быть, напоминала перевернутый циркуль. Говорить во весь голос я не решалась. Казалось, от малейшей вибрации потолок обрушится вниз.
   - Эмерсон... - прошептала я, - быстрей... Не вставай. На четвереньках за мной... Раз, два, три!
   В который уже раз я возблагодарила небо за то, что мы с мужем родственные души. Он не стал задавать глупых вопросов, а послушно встал на четвереньки, и мы устремились прочь от опасного места. Спина нещадно ныла, в колени и ладони впивались острые камни, но я ликовала. Получилось!
   Мы свернули за угол и наткнулись на Рамсеса, который сидел на полу. Ладно, наверное, можно и передохнуть.
   Если бы я писала не правдивую автобиографию, а приключенческий роман, то непременно сообщила бы, что стена рухнула, как только мы добрались до безопасного места. Однако ничего такого не случилось. Позднее нашлись наглые люди, которые утверждали, что никакой опасности и не было, а мне все привиделось.
   Но вернемся к нашему рассказу. Высота коридора, выложенного известняком, не превышала четырех футов. Даже Рамсесу приходилось нагибать голову. Я вытерла о штаны кровоточащие руки, заправила блузку и пригладила волосы.
   - Веди, Рамсес. Ты как, Эмерсон? Отдохнул?
   - Нет, - простонал мои ненаглядный, - но идти готов. Не сидеть же здесь. Надо отцепить веревку, она нам еще понадобится.
   - Нет! Придется обойтись без веревки, Эмерсон. Просто чудо, что стена не рухнула.
   - В веревке нет необходимости, - сказал Рамсес. - По крайней мере... я на это надеюсь.
   Пришлось удовольствоваться этим сомнительным уверением, задавать вопросов я не стала.
   Веревка нам все же не помешала бы. Древние архитекторы соорудили целую пропасть ловушек: потайные ямы, скрытые от глаз проходы, расположенные под самым потолком, коридоры-тупики... К счастью для нас, древние грабители оказались находчивее архитекторов. Никогда не думала, что стану поминать добрым словом этих мерзких личностей, которые умыкнули сокровища фараонов, можно сказать, из-под носа честных археологов. Но, обнаружив дополнительный коридорчик вокруг огромного валуна, перегородившего основной проход, я вознесла хвалу их алчным душам.
   А еще я вознесла хвалу сверхъестественному чутью нашего Рамсеса. Просто удивительно, насколько точно он умеет выбрать направление. Лабиринт комнат и коридоров, многие из которых заканчивались тупиками, казался нескончаемым, но Рамсес все-таки безошибочно вывел нас к цели.
   - Думаю, столь сложная сеть подземных помещений является типичной для пирамид Двенадцатой династии, - сказала я в спину Эмерсону, когда мы, пыхтя и обливаясь потом, ползли друг за другом. - Эта напоминает мне пирамиду в Хаваре, которую исследовал Питри в восемьдесят седьмом году.
   - Разумно, - прохрипел супруг. - Наша наверняка относится к тому же периоду. Жаль, что мы не смогли найти надпись с именем фараона.
   - Возможно, еще найдем. Думаю, эту пирамиду можно датировать более ранним временем, чем наш жалкий курган. Она построена более основательно...
   Тут меня шарахнуло по голове камнем, выпавшим из стены. Вняв намеку судьбы, я поползла быстрее. Эмерсон тоже ускорил ход, и мы возобновили беседу, лишь удалившись от опасного места на изрядное расстояние.
   Может показаться странным, если люди затевают научную дискуссию, когда следовало бы думать о спасении. Но, согласитесь, чтобы ползать на четвереньках, особых умственных усилий не требуется, а от разговоров об опасностях и возможной гибели и свихнуться недолго. Так что научная беседа лучшее средство отвлечься от мыслей о смертном одре.
   На небольшие осыпи мы уже не обращали внимания - подумаешь, шишкой больше, шишкой меньше. В нескольких местах высились изрядные завалы, а однажды дорогу нам преградил настоящий каменный курган. Даже Рамсес затих, хотя до этого упоенно пичкал нас лекцией о конструкции пирамид Среднего царства. Кое-как мы расчистили проход, протиснулись сквозь узкую дыру и бодрой рысью поспешили дальше. Раскидывая камни, я успела поймать загадочный взгляд Рамсеса. Лицо его хранило невозмутимость, но в глазах так и сверкали подозрительные искры. Ладно, вот выберемся и разделаемся с негодяями, и я вытяну из нашего чада все его сомнительные тайны.
   Если не считать череды мелких происшествий (однажды Рамсес упал в яму, откуда Эмерсон вытащил его с помощью моего фланелевого пояса, лишний раз доказав полезность этого предмета туалета), наше подземное путешествие оказалось ничем не примечательно. Длинный прямой проход в конце концов вывел в просторное помещение, высеченное в скале. Его тоже ограбили еще в древние времена (по крайней мере, так я тогда решила), в центре стоял лишь девственно пустой саркофаг. Здесь мы смогли выпрямиться в полный рост, и Рамсес попросил Эмерсона поднять свечу повыше.
   Одного камня не хватало.
   - Это проем, который ведет к шахте, выходящей на поверхность. Глубина тут небольшая, двадцать футов восемь дюймов, если быть точным. Я беспокоюсь лишь о том, что камень, которым прикрыт вход в шахту, папа не сможет сдвинуть. Селим и Хасан тащили его вдвоем.
   Я дала себе обещание поговорить с Селимом и Хасаном и спросила:
   - А ты что думаешь, Эмерсон?
   Ненаглядный поскреб небритый подбородок.
   - Попробовать можно. После всего, что мы пережили, не думаю, что меня остановит какой-то камешек.
   Шахта оказалась столь узкой, что Эмерсон смог взобраться по ней, упираясь спиной в одну стену, а ногами в другую. Подобно трубочисту в дымоходе.
   Пыхтение и стоны, доносившиеся из узкой щели, свидетельствовали, что Эмерсон старается вовсю.
   - Не надо поднимать камень, Эмерсон! - крикнула я. - Попытайся сдвинуть его в сторону.
   - А я что, по-твоему, делаю? - последовал ответ. - За эту чертову штуковину не ухватишься... А... вот. По-моему...
   Его голос заглушил песчаный ливень. Мне редко доводилось слышать такую цветистую ругань, даже от Эмерсона.
   - Дорогой, рот лучше держать закрытым, - посоветовала я.
   - Э... У... Ы... - Не слишком вразумительно, позволю себе заметить.
   - Мне пришлось присыпать камень песочком, - добродетельно объяснил Рамсес, - чтобы замаскировать...
   Настоящая лавина песка и мелких камешков положила конец разговорам. Эмерсон затих. Наконец ливень превратился в тоненький ручеек.
   - Осторожней, - прокричал Эмерсон, - я спускаюсь.
   И он упал вниз. Если раньше моего ненаглядного покрывала болотная слизь, то сейчас это был песочный человек, да и только. В прорезях серой маски сверкали два синих глаза.
   - Дорогой мой, - сочувственно сказала я, - не хочешь промыть глаза? У меня есть фляжка с водой...
   Эмерсон сплюнул песок.
   - Не сейчас, Пибоди. Чувствую, что я вот-вот утрачу спокойствие, которым по праву горжусь. Ты первая. Давай подсажу.
   Он помог мне залезть в жерло шахты. Во время наших приключений мне уже приходилось таким образом подниматься по узкой расщелине, но на этот раз я позорно застряла. Меня охватило оцепенение: в нескольких футах над моей головой мерцал прямоугольник темно-синего бархата, усыпанный сверкающими драгоценными камнями. Он выглядел таким близким, что казалось, можно протянуть руку и дотронуться. Неужели этот сверкающий лоскут - то ночное небо, которое еще совсем недавно я и не чаяла увидеть?
   Недовольный окрик Эмерсона привел меня в чувство, я двинулась вверх. И лишь вынырнув на свежий воздух, выпрямившись во весь рост и подставив лицо ласковому ветерку, осознала, что ужасное испытание закончилось.
   Я огляделась. В трех футах от меня, озаряемая лунным светом, застыла небольшая статуя. Два янтарных глаза в упор смотрели на меня. Вот так древняя богиня любви и красоты могла приветствовать своего приверженца, вернувшегося из опасного путешествия по подземному миру.
   Мы долго смотрели друг на друга. Бастет была сама безмятежность. Я же репетировала обличительный монолог, который позже обрушу на это легкомысленное создание. Вместо того чтобы спешить за подмогой, она, видите ли, нежится под луной!
   Бастет вопросительно мяукнула.
   - Он сейчас будет! - рявкнула я в ответ.
   Вскоре из шахты вынырнула голова Рамсеса. Я вытащила его, и Бастет сорвалась с места. Кошка принялась деловито вылизывать ему голову, время от времени о чем-то раздраженно шипя. Должно быть, выговаривала нашему чаду за нечистоплотность.
   Но вот на волю вырвался и Эмерсон. Он встряхнулся, как большой пес, и во все стороны полетел песок.
   Одной рукой я притянула к себе Рамсеса, другой обняла Эмерсона. Мы на несколько мгновений замерли живописной скульптурной группой. Над нами возвышался бесформенный силуэт Черной пирамиды. Мы находились у ее северной стороны. Пустыня была окутана тишиной и спокойствием. На востоке, где среди пальмовых рощ и возделанных полей пряталась деревушка, не было видно ни огонька. Восход тоже еще не вступил в свои права.
   Бастет оставила Рамсеса в покое. Смекалистое животное сообразило, что столь ювелирными приемами нашего сына от грязи не очистишь, добиться желаемого можно было только посредством десятка ведер воды, щетки и мочалки. Правда, родители Рамсеса пребывали не в лучшем состоянии. Эмерсон напоминал крошащуюся статую из песчаника, а я... обитательницу грязевых озер, должно быть... Ладно, лучше об этом не думать.
   Я погладила Бастет. Рваный клочок бумаги по-прежнему был прикреплен к ее ошейнику.
   - Половина записки здесь, - сказала я. - Хорошо, что мы не стали дожидаться помощи.
   - Из этого следует, что Бастет нуждается в дальнейшей дрессировке, сказал Рамсес. - Я только приступил к этой стороне ее подготовки, поскольку не мог предвидеть такого развития событий...
   - Нам еще три мили топать пешком, - перебил его Эмерсон. - Давайте тронемся в путь.
   - А ты в состоянии, Эмерсон? До деревни ближе. Не стоит ли разбудить мсье де Моргана и попросить его помощи? Он мог бы снабдить нас ослами.
   - Пибоди, ты не больше меня горишь желанием кланяться де Моргану, правда?
   - Но, дорогой, ты, наверное, падаешь от усталости.
   - Ничуть. Воздух свободы действует на меня подобно вину. Разве что ты, милая моя Пибоди... может, вам с Рамсесом действительно пойти в Дахшур? Ты вся дрожишь.
   - Нет, Эмерсон, мы тебя не оставим.
   - Я так и думал, - ответил Эмерсон, и крошечные трещинки побежали от улыбающихся губ по всей песчаной маске. - Тогда вперед. Рамсес, отпусти кошку, и папа возьмет тебя на руки.
   Всевозможные синяки и ссадины вскоре были совсем забыты. От быстрой ходьбы по телу разлилось приятное тепло, а душу грело чувство семейного единения. Мне не терпелось добраться до злодеев, иначе я бы с удовольствием продлила эту необычную прогулку.
   По дороге у нас созрел план. Он был предельно прост: собрать наших верных людей, извлечь из ящиков оружие (мой пистолет был забит грязью), после чего отправиться в деревню и арестовать Гения Преступлений.
   - Мы должны застать его врасплох! Этот тип способен на многое.
   - Значит, ты исключила мисс Черити из претендентов на эту роль?
   Ползая по пирамиде, я успела пересмотреть свой первый поспешный вывод.
   - Мы же не разглядели толком эту бегунью. Да кто угодно мог напялить платье Черити, а жуткая шляпка-труба полностью скрывает лицо. И почерка девушки мы не знаем, так что написать записку тоже мог всякий.
   - Тут ты ошибаешься, Пибоди, отнюдь не всякий.
   - Верно. Если не Черити, то составить эту фальшивку могли только Иезекия или Дэвид.
   - И на ком ты остановилась?
   Мы настолько близко подошли к разгадке, что я сочла бессмысленным продолжать уклоняться от ответа.
   - Иезекия, разумеется.
   - Не согласен. Дэвид!
   - Ты так говоришь только потому, что он очень симпатичный молодой человек.
   - Чья бы корова мычала, Пибоди. Сама ведь питаешь слабость к смазливым юнцам с хорошо подвешенным языком. Тогда как Иезекия...
   - Все улики указывают на него, Эмерсон.
   - Напротив, Пибоди. Улики указывают на Дэвида.
   - Может, соблаговолишь уточнить?
   - Не сейчас. Осталось выяснить пару мелких вопросов.
   На этом дискуссия закончилась. Попытки Рамсеса высказать свое мнение были единодушно отвергнуты, и дальнейший путь мы проделали молча. И правильно сделали: в пустыне звуки разносятся далеко. Мы уже подходили к дому, когда Эмерсон, последние минуты беспокойно озиравшийся, внезапно остановился.
   - Рамсес, - прошептал он, - ты оставлял свет у себя в комнате?
   - Нет, папа.
   - Мы тоже. Смотрите!
   На черном фоне монастырских стен призрачно светились два желтых квадрата. Эмерсон взял меня за руку и притянул к земле. Рамсес соскользнул с его плеч и примостился рядом.
   - Может, Джон обнаружил, что Рамсес исчез, и отправился на поиски?
   - Молча? И где Абдулла? Не нравится мне это, Пибоди.
   - По-моему, я вижу Абдуллу... вон там, слева от двери. Похоже, он спит.
   Я привстала, чтобы разглядеть получше.
   Из-за угла разрушенной церкви выскользнула темная фигура. Бесшумно перебегая из тени в тень, она миновала спящего Абдуллу и исчезла в глубине галереи.
   Если бы Абдулла увидел эту фигуру в развевающихся одеждах, наверняка бы решил, что по монастырю шастает дух одного из монахов.
   Мы подползли ближе. Похоже, этот способ передвижения входит у нас в привычку. Свернувшаяся калачиком фигура действительно оказалась нашим верным помощником, но он не спал... Эмерсон осторожно потряс Абдуллу, но тот даже не пошевелился. Я не сдержала вздоха облегчения, когда Эмерсон едва слышно прошептал:
   - Ему что-то дали. Судя по запаху, гашиш. К утру с ним будет все в порядке.
   - Думаешь, остальные в таком же состоянии?
   - Или в худшем, - последовал мрачный ответ. - Дай-ка мне пистолет, Пибоди.
   - Он забит грязью...
   - Знаю. Но испугать все же может. Оставайтесь здесь.
   - Нет, Эмерсон, я с тобой!
   - Ладно, но Рамсес останется. Мальчик мой, если мы с мамой не сумеем одолеть бандитов, то тебе надо будет позвать кого-нибудь на подмогу.
   - Но, папочка...
   Нервное напряжение все-таки сказывалось. Ящерицей метнувшись к сыночку, я клацнула зубами у его уха:
   - Ты слышал, что сказал папа?! Жди пятнадцать минут, а потом беги со всех ног в Дахшур. И учти, Рамсес, если ты сейчас скажешь еще хоть слово, я нарушу свои принципы и задам тебе хорошую порку.
   Рамсес поспешно юркнул в тень, забыв даже про свое сакраментальное "да, мамочка, но..." Все-таки смышленый у нас сын.
   - Пибоди, к чему такая грубость? - недовольно спросил Эмерсон. - Рамсес сегодня проявил чудеса преданности и сообразительности. Могла бы хоть намекнуть, что оценила...
   - Обязательно намекну... позже. Рамсес не обидится, он прекрасно знает, что его мамочка - дама чересчур эмоциональная. Хватит терять время, Эмерсон! Что эти мерзавцы делают в комнате Рамсеса?
   Что бы мерзавцы ни делали, они все еще находились там, когда мы подкрались к стене внутреннего дворика. Дверь в комнату Рамсеса была открыта, оттуда доносились голоса. Непрошеные гости явно не опасались, что им помешают. Значит, наших работников они каким-то образом нейтрализовали, как и предполагал Эмерсон. А Джон... Что с бедным Джоном?
   Бесшумными тенями, прижимаясь к стене, мы продвигались к распахнутой двери. Эмерсон заглянул в щель. Я проделала то же самое, только чуть ниже.
   Мы видели один конец комнаты - импровизированный письменный стол Рамсеса, окно, закрытое сеткой, клетку с львенком и часть перевернутой кровати. Одеяла и простыни были свалены в кучу. В комнате хозяйничали два человека, оба в темно-синих тюрбанах. Да, они не боялись, что им помешают: парочка сыпала ругательствами, то и дело раздавался грохот переворачиваемых ящиков. Львенку явно не понравилось поведение бандитов, и он тихо зарычал. Один из "тюрбанов" мимоходом пнул клетку. Я заскрипела зубами. Ничто так не бесит меня, как жестокость к животным.
   Рука инстинктивно попыталась нашарить ручку зонтика, но увы! Пистолеты Эмерсона остались в спальне, а зонтик... Вот он, у двери в гостиную!.. Я привстала на цыпочки и прижалась ртом к уху Эмерсона.
   - Их всего двое... Давай, Эмерсон?
   - Давай...
   Не сомневаюсь, наше нападение завершилось бы полным успехом, если бы Эмерсон мне не помешал.
   Мы самым нелепым образом застряли в дверях, попытавшись добраться до грабителей одновременно. Я отчаянно рванулась вперед, шлепнулась на отполированные временем булыжники, которыми был вымощен двор, проехалась на животе и очутилась прямо перед зонтиком. С победным кличем я подпрыгнула, ухватив зонтик, и... и увидела наставленный на меня пистолет.