Питерс Эллис. Неугомонная мумия

   Захваченная путешествием по пирамиде, я потеряла счет времени и опомнилась только сейчас. Запалив факел, мы двинулись обратно.
   Должно быть, Рамсес уловил мои страдания. Карабкаясь следом за мной, он прошепелявил:
   - Жаль, что папа не шмог получить Дахшур, мамочка.
   - Увы, никто в этом мире не совершенен, мой мальчик. Если бы Эмерсон позволил мне поговорить с мсье де Морганом... Но что прошлое ворошить...
   - Да, мамочка. Но ты ведь хотела бы приехать в Дахшур надолго, да?
   - Не стану этого отрицать, Рамсес. Но не забывай, что твой папа - самый выдающийся египтолог современности, пусть слегка и... гм... бестактный.
   * * *
   На обратной дороге в Мазгунах Эмерсон держался от нас на почтительном удалении. Как верно заметил Рамсес, плоды жизнедеятельности летучих мышей очень запашисты. Я надеялась, что именно обоняние Эмерсона, а не что-то другое заставляло его сторониться своего семейства.
   - Хорошо провела время, Пибоди? - прокричал он издалека.
   - Да, спасибо, дорогой. Чудесно!
   Эмерсон похлопал своего ослика, и тот чуть приблизился к нам.
   - Ты ведь знаешь, Пибоди, будь моя воля, я бы преподнес тебе Дахшур.
   - Знаю, дорогой.
   С юга подул ветерок, и Эмерсон, сморщив нос, шарахнулся в сторону.
   - Тебе не хочется узнать, что я выведал у твоего русского, пока ты шлялась внутри пирамиды?
   - Я хочу узнать! - с жаром воскликнул Рамсес, разворачивая осла.
   Эмерсон поспешно рванул прочь:
   - Потом, Рамсес, потом. Почему бы тебе не ехать рядом с мамочкой?
   9
   Намеки Эмерсона на откровения неприятного Каленищеффа призваны были лишь возбудить мое любопытство. После того как мы пообедали и Рамсес отправился к себе в комнату, Эмерсон сел за стол и серьезно посмотрел на меня.
   - Мы должны поговорить, Пибоди. Пришло время посмотреть в глаза жестокой правде. У меня есть основания считать, что мы оказались вовлечены в преступный заговор.
   - Эмерсон! - обрадованно воскликнула я и ядовито добавила: - Какое поразительное открытие.
   Муж послал мне кислый взгляд.
   - Сарказм идет тебе не больше, чем мне, дражайшая Пибоди. До недавнего времени твои теории оставались лишь сумасбродными фантазиями. Но последние события убедительно доказали, что некие криминальные субъекты избрали нас мишенью. И возле Черной пирамиды кто-то тайком вел раскопки... Все одно к одному. - Эмерсон нахмурился. - Раз уж ты придумала кличку Гений Преступлений, то...
   - Мы можем использовать не столь громкий псевдоним.
   - Да?..
   - Так ты согласен, что тот, кто проник в наше хранилище, из банды Гения Преступлений?
   - Не торопись, Пибоди. Давай хоть раз обдумаем все по порядку, призвав логику, а не станем бросаться в пучину спекулятивных измышлений, основанных на досужих домыслах.
   Я вздохнула и пододвинула к себе корзину с вещами, давно требующими ремонта.
   - Пункт первый: кто-то ведет незаконные раскопки в Дахшуре. А ведь на черном рынке недавно появились украшения времен Двенадцатой династии. Здесь находятся три пирамиды, относящиеся к этому периоду, и одна из них - Черная пирамида, рядом с которой мы видели свежие ямы. Думаю, вывод ясен.
   - И воры, наверное, еще здесь, надеются поживиться чем-нибудь еще, например в гробнице...
   - Пункт второй! - повысил голос Эмерсон. - Связь Абделя с Гени... с прохиндеями. Насильственная смерть бедняги, появление его сынка в Мазгунахе, потом убийство Хамида... Выстраивается целая цепочка. Ты согласна?
   - Поскольку я твердила о связи этих событий с самого начала, то так уж и быть, согласна.
   Эмерсон испепелил меня взглядом.
   - Но дальше мы отправляемся блуждать в потемках догадок и праздных предположений. Почему наша безобидная компания вызывает такой интерес у этих мошенников? Мы с тобой не видели ничего такого, что могло бы изобличить убийцу Абделя...
   - Возможно, видели, но не придали значения.
   - Факт остается фактом, Пибоди, - на нас с тобой никто не нападал. Думаю, эти люди ищут что-то конкретное. Некий предмет, волею судьбы оказавшийся в наших руках.
   Я отбросила ненавистное рукоделие.
   - Ты попал в точку, Эмерсон! Ни денег, ни драгоценностей у нас нет. Табличка-портрет, которую ты стянул в лавке Абделя, конечно, симпатичная, но много за нее не дадут, а обрывок папируса вообще ничего не стоит. Думаешь, из лавки пропало что-то еще и бандит подозревает, что в этом повинны мы?
   - Правдоподобная теория, - согласился Эмерсон. - Я хорошо запомнил предметы, валявшиеся в лавке той жуткой ночью. Жаль, что ты не смогла проникнуть в заднюю комнатку днем. Мы могли бы сравнить списки.
   - Я-то не проникла, зато Рамсес шуровал там довольно долго. Спросим его?
   - Не хочу вовлекать малыша в это грязное дело, Амелия. Я специально дождался, пока он уйдет, прежде чем начать этот разговор.
   - Эмерсон, ты недооцениваешь нашего сына. За последние несколько недель он побывал в полиции, чуть не задохнулся, оказался погребенным в песке, похитил льва и анатомировал мертвое тело. И ни разу даже глазом не моргнул!
   Эмерсон больше не возражал, детективная лихорадка обуяла теперь и его. Я не сомневалась, что Рамсес и не думает спать.
   Эмерсон постучал в его комнату. Через мгновение дверь отворилась и появилась взъерошенная голова. Рамсес был в ночной рубашке, но лампа на столе горела, рядом лежала стопка бумаги и открытая коптская грамматика.
   Эмерсон объяснил, что нам нужно. Рамсес важно кивнул:
   - Полагаю, я могу предоставить нужную информацию, папочка. Не лучше ли нам перейти в гостиную?
   По моему настоянию Рамсес надел халат. Тапочки, конечно же, исчезли. Скорее всего, в утробе льва. Хорошо, что я купила целую партию и припрятала пару на всякий случай. Львенок со счастливым урчанием набросился на башмаки Эмерсона. Общими усилиями нам удалось утихомирить его. Оставив зверю в качестве добычи шнурки, супруг пулей вылетел из комнаты. Мы с Рамсесом и Бастет кинулись следом, захлопнув дверь перед носом не ожидавшего такой подлости львенка.
   Заседание клуба детективов решили устроить в гостиной. Эмерсон занял место председателя - уселся за столом, положив перед собой несколько чистых листов бумаги, целую охапку остро заточенных карандашей, чернильницу и ручку с пером. Я с интересом спросила себя, уж не собирается ли возлюбленный супруг обессмертить мои детективные подвиги.
   - Итак, - зачастил Рамсес, прикрыв глаза, - скарабей из синего фаянса, тарелка с бусами, холст, на котором было написано: "Год двадцатый, день четвертый от наводнения..."
   Я вновь взялась за штопку. Рамсес продолжал монотонным голосом:
   - Фрагменты гроба римской эпохи, ящик с мумией жрицы богини Хатор...
   Прошло добрых двадцать минут, прежде чем он закончил говорить и открыл глаза.
   - Это все, что я могу вспомнить, папочка.
   - Очень хорошо, мой мальчик. Ты уверен, что там не было других драгоценных изделий? Ничего, кроме дешевых бус?
   - Небольшие ценные предметы могли быть в запертых шкафах, папа. Я не открывал их, потому что мама опрометчиво запретила мне трогать что-либо...
   - А еще потому, что такие действия были бы незаконными, аморальными и беспринципными, - подсказала я.
   - Да, мамочка.
   - И все-таки жаль, что ты их не открыл, - вздохнул Эмерсон.
   - Ты можешь вспомнить, какие предметы из списка Рамсеса пропали? Хотя это еще ничего не докажет. Абдель вполне мог продать их после моего ухода.
   - Верно. - Эмерсон заглянул в список.
   - Я, например, не помню никаких ящиков из-под мумий.
   Эмерсон отшвырнул листок в сторону. Бастет прыгнула за ним и начала гонять по комнате.
   - Не желаю ничего слышать об этих ящиках, Пибоди!
   - И все же они возникают то тут, то там, - справедливо заметил Рамсес. - По моему мнению, ключ к разгадке - ящик баронессы.
   - Согласна, Рамсес! И у меня есть мысль.
   Рамсес соскользнул со стула и отобрал у кошки листок. Эмерсон уставился в пространство. Никто не спросил, что за мысль пришла мне в голову, поэтому я продолжила:
   - Мы пришли к выводу, что кто-то нашел в Дахшуре сокровища. И лелеет надежду найти еще...
   Эмерсон покачал головой:
   - Это лишь гипотеза, Пибоди, гипотеза, и только.
   - Надо исключить невероятное, и тогда останется одна лишь истина! провозгласил наш мудрый ребенок.
   - Отлично сказано, мальчик мой! - воскликнул папаша. - Какой лаконизм!
   - Это не мои слова, папочка.
   - Неважно, - нетерпеливо прервала я это никчемное пустословие. - Золото и драгоценности - достаточная причина для убийства, что доказывает вся история человечества, а вот обычный ящик из-под мумии никак нельзя считать таковой. Но что такое, я вас спрашиваю, представляет собой этот ящик? - Я сделала паузу для пущего эффекта. Муж и сын взирали на меня, как два невозмутимых сфинкса. - Это вместилище! Обычно в таком ящике покоится засушенное человеческое тело, но что, если его использовали в качестве тайника для украденных сокровищ?! Баронесса вывезла бы ящик из Египта. Древности она покупала открыто, и все бумаги у нее были в порядке.
   Эмерсон задумчиво погладил подбородок:
   - Разумеется, это объяснение приходило мне в голову... Но зачем воры выкрали у нее ящик? Если баронесса должна была вывезти сокровища из страны, то с какой стати...
   - Потому что ящиком заинтересовались мы. Ну как ты не понимаешь, Эмерсон? Баронесса - особа легкомысленная и импульсивная. Она предложила ящик с мумией тебе, и, хотя предложение носило шутливый характер, с нее вполне могло статься и впрямь отдать ящик. Вот ворам и пришлось украсть его. Они извлекли оттуда сокровища, а сам ящик уничтожили.
   - Я вижу тут несколько проблем, мамочка...
   - Тихо, Рамсес! Если твоя мысль верна, Пибоди, то баронесса не может быть Гением Преступлений.
   Я уныло вздохнула:
   - Полагаю, ты прав.
   - Выше голову, Пибоди, ты с легкостью придумаешь другую гипотезу, и баронесса вновь станет главной злодейкой.
   - Баронесса всего лишь одна из подозреваемых. В тот вечер на ее судне хватало народу, и все слышали, как хозяйка предложила тебе забрать ящик с мумией. К тому же один из ее слуг вполне мог состоять на службе у Гения Преступлений.
   - Но кто этот неизвестный главарь? Если не возражаешь, Пибоди, я не стану употреблять этот нелепый псевдоним, который ты наверняка вычитала в каком-нибудь из глупых романов. Допустим, что наши выводы верны, но мы по-прежнему не знаем, кто стоит за всей этой запутанной историей.
   - Мы его поймаем, Эмерсон, непременно поймаем! До сих пор преступники от нас не уходили.
   Эмерсон не ответил. Рамсес сидел на стуле, беззаботно болтая ногами, ни дать ни взять, обычный милый и послушный малыш, но впечатление это было обманчивым. После продолжительного молчания Эмерсон заговорил:
   - Давайте-ка отложим этот вопрос. Спать, мой мальчик, уже очень поздно. Прости, что пришлось оторвать тебя от отдыха.
   - Наше обсуждение было очень полезным, папочка. Спокойной ночи, мама. Спокойной ночи, папа. Пойдем, Бастет.
   И Рамсес удалился в свою комнату, бормоча:
   - Ящик с мумией... Что же такое ящик с мумией? Ящик с мумией... Ящик...
   Да, пожалуй, еще немного, и я тоже не смогу слышать этих слов. Ящик с мумией... Ящик с мумией... Что же в нем такое?..
   Глава девятая
   1
   Вот и настал волнующий момент, которого я так долго ждала: мы занялись пирамидами! Если уж соблюдать точность, то занялись мы одной пирамидой... Ладно. Не пирамидой, а жалким курганом, больше напоминающим невысокую кучку камней.
   Стоит сказать правду? Думаю, что стоит. Это жалкое подобие пирамиды, хотя и представляло большой шаг вперед по сравнению с римскими мумиями и христианскими костями, не вызвало у меня никаких чувств. Увы, слишком поздно я поняла, что мне не следовало поддаваться искушению и залезать внутрь Ломаной пирамиды.
   Эмерсон целый день был угрюм и молчалив. Его тревога не укрылась от меня, но признаться он соизволил лишь вечером, когда мы записывали в журналы события минувшего дня.
   Какое-то время мы трудились в гробовом молчании. Эмерсон сидел напротив меня за длинным столом, в центре которого ярко светила керосиновая лампа. Я мирно строчила в тетради, как вдруг мимо моего уха со свистом пронесся какой-то предмет. Я быстро обернулась: на стене красовалось чернильное пятно, а на полу подпрыгивала ручка.
   Я перевела удивленный взгляд на дорогого супруга.
   Эмерсон остервенело дергал себя за волосы.
   - Что случилось?
   - Что случилось, что случилось... В голове свербит. Я все надеялся, что тебе передастся мое смятение, но ты как ни в чем не бывало корябала в своем журнале. Даже язык высунула от усердия, в то время как твои супруг сходит с ума...
   - Но я прекрасно чувствовала твое состояние просто не хотела навязываться! - возмутилась я. - Так что тебя беспокоит?
   - Помнишь ту мумию, что мы нашли в песке? Мне пришлось немного напрячься.
   - В песке? Да-да... припоминаю. Если не ошибаюсь, прямо на краю христианского кладбища.
   - Я тогда еще удивился... - Эмерсон вскочил на ноги. - Ты наверняка забыла, куда ее засунула.
   - Разумеется, нет. Эмерсон! Кажется, я знаю, о чем ты думаешь.
   Мы столкнулись в дверях.
   - Минутку, - сказала я, тяжело дыша. - Давай не будем суетиться. Возьми лампу, а я позову Джона.
   С помощью Джона мы сняли мумию с верхней полки хранилища и перенесли в гостиную. Эмерсон смахнул все бумаги на пол.
   - Ну-с, давай посмотрим...
   В мумии не было ничего необычного, если не считать обмоток. Полоски ткани, как правило, создают сложный рисунок из пересекающихся ромбов, эта же мумия выглядела какой-то... небрежной, словно одевалась впопыхах. Да и обычный портрет отсутствовал.
   - Табличку забрали, - констатировал Эмерсон, поймав мой недоуменный взгляд.
   Я пригляделась к голове мумии.
   - Похоже, ты прав. Взгляни, здесь остатки клея. И обмотки... Тебе не кажется, что их трогали?
   - А вот и портрет! - торжествующе вскричал Эмерсон, приложив к голове мумии табличку, похищенную из лавки Абделя.
   На безглазую голову легла дощечка.
   Джон задохнулся от изумления. Портрет словно вдохнул жизнь в этот бесформенный сверток. Перед нами лежала женщина, закутанная в погребальные одежды. Ее большие прозрачные глаза, казалось, отвечали на наши изумленные взгляды с выражением легкого недоумения, в улыбке сквозила насмешка над нашим оцепенением.
   - Две части мозаики собраны, - сказал Эмерсон. - Недостает только гроба.
   - Он уничтожен, - уверенно сказала я. - Сожжен. Это мумия баронессы, Эмерсон.
   - Видимо, так, Пибоди. Знаешь, когда в ту ночь я смотрел на горящий гроб, меня удивило, почему он так быстро сгорел. В мгновение ока. Конечно, эти мумифицированные тела, пропитанные смолами, горят как спички, но должно было хоть что-то остаться: кусок кости или часть амулета. Джон...
   Молодой человек подпрыгнул. Объятый ужасом, он не отрывал глаз от мумии.
   - Ты ведь клал ящик с этой мумией в хранилище, так? Не заметил разницы в весе по сравнению с остальными?
   - Этот ящик был не такой тяжелый, как другие, - пробормотал Джон.
   - Так что же вы промолчали?! - взвилась я.
   - Ну-ну, Пибоди, не надо бранить юношу. Вчерашний камердинер не привык иметь дело с гробами.
   - Верно. Прошу прощения, Джон.
   - О, мадам... - Джон осекся, издав булькающий звук; глаза его, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Эмерсон занес нож над грудью мумии. О, сэр... Боже мой... сэр...
   - Не хочется трогать обмотки, - объяснил Эмерсон. - Та ткань, что ближе к телу, все равно, наверное, спрессовалась в твердую массу. Послышался хруст разрезаемой ткани.
   Джон взвыл и закрыл глаза руками.
   - Вот стержень из синего фаянса... Где-то поблизости должен быть сердечный скарабей... Ага, есть, и довольно неплохой образец. Зеленый полевой шпат.
   - Эмерсон ищет амулеты, - пояснила я Джону. - Это такие магические предметы. Их кладут в обмотки. Этот стержень символизирует постоянство, сердечный скарабей гарантирует, что сердце не заберут демоны. Эти два амулета почти всегда находятся в области груди...
   - Не надо мне об этом говорить, мадам, - взмолился Джон, плотнее прижимая руки к глазам.
   Эмерсон отложил нож:
   - Расчленять дальше нет необходимости. Наверняка здесь найдутся еще амулеты и украшения, дамочка, похоже, была не из бедных, но, думаю, смысл уже ясен.
   Я кивнула:
   - Мумия и ее снаряжение так же ничем не примечательны, как и гроб. Какая досада! Ну-ну, Джон, профессор Эмерсон закончил; хватит строить из себя натурщика, позирующего для статуи воплощенного ужаса.
   Джон открыл глаза, но упорно отводил их от мумии.
   - Прошу прощения, мадам... Это просто... она выглядит такой настоящей...
   Я взяла покрывало и набросила на древние останки, оставив открытой лишь голову с портретом.
   Джон испустил вздох облегчения:
   - Спасибо, мадам. Можно отнести ее в кладовую?
   - Джон, - сурово сказал Эмерсон, - ты никогда не станешь археологом, если будешь позволять себе сантименты.
   - Спасибо, сэр, но я не хочу быть археологом. Это не значит, сэр, что этот труд бесполезен, но, думаю, я для него не гожусь.
   - Боюсь, ты прав, Джон. Жаль, что ты не можешь брать пример с меня. Мумии - это всего лишь образцы, у них нет личности, их следует изучать с колодной бесстрастностью, и ни в коем случае нельзя предаваться сентиментальности. - Он протянул руку, чтобы убрать портрет, но замешкался. - Закрепи-ка его, Амелия, не то упадет и разобьется.
   Было бы проще положить портрет в отдельную коробку, но я не стала перечить. Пристроила дощечку на мягкой подушечке и примотала полосками ткани. Осторожно укутав мумию покрывалом, Джон поднял ее на руки.
   Я отправилась с ним, чтобы посветить. Сцена была достойна кисти самого Рембрандта. Мрачный силуэт разрушенного монастыря, одинокий круг яркого света и мужчина, прижимающий к груди белую фигуру. Я хорошо понимала настроение Джона, но в душе тлела надежда, что свою страсть к Черити он не перенесет на эту истерзанную мумию. А такая опасность существовала: Черити отнюдь не собиралась поощрять Джона, а отвергнутые влюбленные, как известно из романов, обожают предаваться страданиям по поводу своей безответной любви. И разве есть на свете любовь более безответная, чем к женщине, что скончалась почти две тысячи лет назад...
   Заперев хранилище, я поблагодарила Джона и отпустила его. Он нерешительно сказал:
   - Если вы не сочтете это за неудобство, мадам... можно мне немного посидеть с вами и профессором?
   - Конечно, Джон, вы же знаете, что мы всегда рады вашему обществу. Но я думала, что вы штудируете Библию.
   - Ох, мадам! Боюсь, мне не удастся осилить Числа.
   - Не падайте духом, Джон!
   Честно говоря, я подбадривала Джона скорее по привычке. Его любовные и религиозные проблемы начали мне надоедать, да и голова была забита более неотложными делами.
   Проходя мимо двери Рамсеса, я заметила, что из-под нее выбивается полоска света. Странно, что он не выглянул и не спросил, чем мы занимаемся, ибо любопытство нашего отпрыска не знает границ.
   Я постучалась.
   - Гаси свет, Рамсес. Тебе уже давно пора в постель.
   - Еще только полчасика, мамочка!
   - Над чем ты там корпишь?
   Последовала пауза, потом неохотный ответ:
   - Над манускриптом.
   - Ты испортишь зрение, если будешь изучать выцветшие коптские буквы при свете лампы. Хорошо, полчаса, но не больше.
   - Спасибо! Спокойной ночи, мамочка. Спокойной ночи, Джон.
   - Спокойной ночи, Рамсес, - отозвался Джон.
   - Интересно, как он узнал, что вы со мной? - задумчиво спросила я.
   Когда мы вернулись в гостиную, Эмерсон собирал бумаги с пола.
   - Какой беспорядок! Вечно ты, Пибоди, все разбросаешь... - ворчал он. Джон, ты мне не поможешь?
   Джон поспешно бросился на подмогу. Когда бумаги вновь были разложены на столе, он с готовностью спросил:
   - Могу я что-нибудь еще для вас сделать, сэр?
   - Нет, спасибо, Джон, возвращайся к своей Библии. Надеюсь, чтение доставит тебе удовольствие.
   Джон умоляюще посмотрел на меня.
   - Почему бы Джону не посидеть с нами, Эмерсон? Садитесь, Джон.
   Он послушно сел на краешек стула, сложил руки на коленях и устремил взгляд на Эмерсона. Работать под надзором этой безмолвной статуи было невозможно, так что Эмерсон вскоре отложил перо и сказал:
   - Что-то ты какой-то неприкаянный сегодня, Джон. И вид у тебя нездоровый. Тебя что-то беспокоит?
   Нелепый вопрос. Неужели он ждет, что Джон поведает ему свои сокровенные секреты?.. Это после того, как бедняга выслушал град насмешек по поводу романтических настроений и внезапного увлечения религией. Вообще-то Эмерсон сам склонен к романтическим порывам (уж я-то знаю, поверьте!), но на людях никогда этого не демонстрирует.
   Джон почесал голову.
   - Ну, сэр...
   - Юная дама, я полагаю. Брось, Джон! Здесь тебе ничего не светит, она отдала свое сердце братьям Дэвиду и Иезекии, а еще Иисусу, хотя не обязательно в этом порядке.
   - Эмерсон, ты ведешь себя грубо.
   - Я никогда не веду себя грубо! - с негодованием отрезал Эмерсон. - Я всего лишь хочу утешить Джона и помочь ему трезво взглянуть на положение вещей. Если он пожелает упорствовать в своей нелепой привязанности, никто не станет мешать. Разве я когда-нибудь ему мешал? Разве запрещал таскаться каждый вечер в эту нелепую миссию? Чем ты там занимаешься, Джон?
   - Ну... мы разговариваем, сэр. Брат Иезекия называет это "часом общения".
   Эмерсон расплылся в едкой ухмылке. Я многозначительно кашлянула. Перехватив мой взгляд, он воздержался от комментария, а Джон продолжал:
   - Брат Иезекия рассказывает о своем детстве, сэр. Его мать была настоящей святой. Знаете, сэр, он не может даже подсчитать, сколько раз она истязала его розгами, выбивая из него бесов. Я рассказываю о том, что происходит здесь...
   - Сплетничаешь, значит? - вопросил Эмерсон страшным голосом.
   Джон вздрогнул.
   - О нет, сэр! Я никогда не стал бы сплетничать о вас или миссис Эмерсон. Я рассказываю лишь о мелких происшествиях да о похождениях юного господина Рамсеса... Брат Дэвид разъясняет мне Писание...
   - а о чем говорит Черити? - поинтересовалась я.
   - Она не говорит, мадам, она сидит и шьет - рубашки для детей и брата Иезекии.
   - В общем, скука смертная, - заметил Эмерсон.
   - Нет, сэр, я бы не назвал наши разговоры скучными, хотя и веселыми их назвать, наверное, нельзя.
   - Ага! - Эмерсон рассмеялся. - Возможно, Амелия, для этого парня еще не все потеряно. Джон, ты бы лучше проводил вечера с Абдуллой и работниками, совершенствуя свой арабский. Их разговоры куда веселее.
   - Нет, сэр, я не могу. Честно говоря, сэр, я беспокоюсь за братьев. Обратившихся в их веру в последнее время стало меньше. Один из детей на днях даже швырнул в мисс Черити камнем.
   - Камнем?.. Ты подтверждаешь мои опасения, Джон. Надо что-то предпринять. Ну, юноша, я рад, что ты облегчил душу. А теперь ступай спать, мы с миссис Эмерсон подумаем, что делать с миссией.
   Проводив Джона взглядом, Эмерсон проговорил:
   - Я знал, что его что-то гложет. Видишь, Амелия, немного такта, немного сочувствия - вот и все, что надо, чтобы добиться доверия такого простодушного парня, как Джон.
   - Такта? - переспросила я, постаравшись скрыть улыбку. - Так что ты намерен делать, Эмерсон?
   - Надо кое-что провернуть! - ответил он твердо, но довольно туманно. Мне бы хотелось, чтобы люди сами решали свои проблемы и не ждали, когда я приду к ним на помощь. Все, Амелия, пора работать.
   Я послушно вернулась к своим занятиям, но вместо рисунка с изображением черепков, над которым трудилась, перед моим взором возникло видение женское лицо с прозрачными темными глазами и легкой, чуть насмешливой, чуть загадочной улыбкой.
   Ну скажите, как сосредоточиться на горшках или даже пирамидах, когда тебя как магнитом влечет к нераскрытому преступлению? Завораживала сама трудность задачи, ибо я не сомневалась: обрывочные факты не что иное, как фрагменты единой картины. Вот только нужно увидеть контуры этой картины, а дальше все пойдет как по маслу... Мумия и ящик из-под нее, портрет и нагрудное украшение Двенадцатой династии, убийство, кража, поджог... Все это составные части единого замысла, хитроумного плана.
   На столе лежали списки содержимого лавки Абделя. Я осторожно подтянула листки к себе. Эмерсон и ухом не повел.
   Догадка явилась не яркой вспышкой озарения, но тончайшим лучиком света. Постепенно луч становился шире, высвечивая факт за фактом.
   Эмерсон прекратил скрипеть пером. Я подняла взгляд и увидела, что он в упор смотрит на меня.
   - Опять, Амелия?
   - Мне кажется, я поняла, Эмерсон... Ключ к разгадке здесь. - Я протянула ему списки.
   - Один из ключей, Пибоди.
   - У тебя новая гипотеза?
   - Не просто гипотеза, дорогая. Я знаю, кто убил Хамида и Абделя!
   - Я тоже знаю.
   Эмерсон улыбнулся:
   - Так я и думал. Ну что, опять устроим дружеское соревнование? Запечатаем ответы в конвертах и вскроем после того, как все выяснится?
   - Дорогой мой Эмерсон, в этом нет необходимости. Я никогда не сомневалась в твоих словах. Если ты скажешь, что знал все с самого начала, я тебе поверю. Правда, при условии, что ты дашь объяснения.
   Эмерсон задумался, но преимущества моего предложения были столь очевидны, что долго размышлять он не стал. В синих глазах мелькнули веселые искорки, и он согласно кивнул.
   - По рукам, моя дорогая Пибоди!
   2
   Говоря, что раскрыла личность убийцы, я вовсе не лгала. Однако на этих страницах, в стороне от чужих глаз, готова признать, что кое-какие детали от меня все же ускользнули. Я ломала голову над тем, как бы заполучить нужные сведения, когда произошло примечательное событие. Речь идет о пирамиде, о нашем низеньком курганчике.