Платонов О.. Энциклопедический словарь Русской цивилизации. СВЯТАЯ РУСЬ.

«Есть путь

, — говорит Писание, —

иже мнится человекам прав быти, последняя же его приходят во дно ада»

(Притч. 14:12). Святой страх ступить на этот путь — путь утери чистоты веры, путь заблуждения, гибельной ереси — и заставил святую княгиню столь круто обойтись с высоким иноземным гостем.
   Святослав почти всю свою жизнь провел в походах. Война с Хазарией за освобождение от вассальной зависимости началась почти сразу после смерти кн. Игоря в 945. В 50–х X в. она шла, то вспыхивая, то затухая, с переменным успехом. «Я живу у входа в реку и не пускаю русов», — писал хазарский царь Иосиф министру Абдаррахмана III, Омейядского халифа Испании, Хасадаи ибн Шафруту, пытаясь представить дело так, что, удерживая Поволжье от нападений славян, он защищает интересы мусульман. Иосиф искал союзников, ибо у хазарских иудеев уже не хватало сил (или денег), чтобы повторить поход «досточтимого Песаха», и они пытались заручиться поддержкой в стараниях не упустить молодую Русь из-под своего военного и политического влияния. Всем этим надеждам суждено было рассыпаться в прах — Святослав имел иной взгляд на будущее Хазарии и Руси.
   В 964 он совершил свой первый поход — на север, на Оку — в земли вятичей, освободив их от власти хазар и подчинив Киеву. Воспользовавшись победой, князь с помощью вятичей там же, на Оке, срубил для дружины ладьи и весной следующего года спустился речным путем по Волге к Итилю — главному городу иудейской Хазарии. «И бывши брани, одоле Святослав козаром, и град их... взя», — свидетельствует летописец. Эта победа решила судьбу войны и определила распад Хазарии.
   Еврейская община разбежалась, исчез центр сложной торговой, политической и военной системы, вдохновлявшейся религиозными интересами иудеев. Гибель талмудистов Итиля освободила как самих хазар, так и все окрестные народы, входившие в сферу влияния каганата. На обратном пути Святослав завладел крепостью Саркел (Белая Вежа) — столицей Хазарии на Дону — и благополучно вернулся домой, в Киев, не встречая особого сопротивления, ибо местное население вовсе не собиралось воевать за чуждые ему интересы разбежавшихся иудеев. Хазарский каганат прекратил существование. Крушение опорного пункта еврейских интересов на Востоке немедленно повлекло за собой цепь следствий — религиозных, экономических, политических и этнических. Утратили поддержку те, кто опирался на помощь агрессивного талмудического иудаизма. «Во Франции потеряла позиции династия Каролингов, принужденная уступить гегемонию национальным князьям и феодалам, в Китае отдельные солдатские антикочевничевские мятежи переросли в агрессивность и национальную исключительность новорожденной династии Сун, халифат в Багдаде ослабел и потерял контроль даже над Египтом, не говоря уже о «прочей Африке» и Аравии; дезорганизация разъедала Саманидский эмират». Удар, нанесенный Святославом в низовьях Волги, откликнулся гулким эхом по всему миру.
   Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял крепость Семендер, победил племена аланов, ясов и касогов, союзников каганата, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. Выйдя к Азовскому морю, он основал в районе Кубани крепость Тмутаракань, ставшую впоследствии столицей русского Тмутараканского княжества.
   В результате этих восточных походов страна воспряла. Совершилось объединение восточнославянских племен в единое государство, Русь установила контроль за торговыми путями по Волге и Дону, обезопасила свои южные границы и заявила о себе как об одном из сильнейших государств Европы. Но неутомимый князь не думал о мире. Война была его жизнью, его ремеслом. Святослав двинул свою дружину в земли Византии.
   Плацдармом для этого похода должны были стать болгарские земли, завоеванные Святославом в 968. Весной этого года воины князя приплыли в устье Дуная и разбили не ожидавших нападения болгар. Осенью русы опять разбили болгарское войско у Доростола. Святослав думал даже вообще перенести столицу своей державы из Киева в Переяславец, говоря: «Там середина земли моей, туда стекаются все блага: из греческой земли — золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии — серебро и кони, из Руси же — меха и воск, мед и рабы». Но князя ожидало жестокое разочарование. Его победоносный меч, не знавший поражений в войне с иудейским каганатом, не принес ему славу в боях с православными воинами Византии.
   Имп. Иоанн Цимисхий, опытный дипломат и искусный воин, разбил гордого руса. Весной 971 войска Цимисхия взяли Переяславец и осадили дружину Святослава в Доростоле. Голод и болезни заставили князя заключить мир в обмен на обещание императора беспрепятственно выпустить на родину остатки дружины. Осенью 971 русы покинули Болгарию. В ярости князь поклялся уничтожить в своей стране единоверцев ненавистного Цимисхия. Он послал гонца в Киев с приказом сжечь все христианские церкви и обещал по возвращении «изгубить» всех христиан.
   Искать защиты было не у кого — св. кн. Ольга почила в 969. Казалось, христианству на Руси пришел конец, и лишь неожиданная (читай: промыслительная) смерть Святослава в стычке с печенегами на пути в Киев избавила киевлян от ужасов расправы. Летописец так повествует о кончине князя: «В год 972–й, когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него».
    Митрополит Иоанн (Снычев)
 
    СВЯТОСЛАВ(в крещении Михаил) ВСЕВОЛОДОВИЧ( Кириллович) († 27.07.1194), великий Киевский князь. Сын вел. кн. Всеволода (Кирилла) Ольговича (Михайловича) и вел. кн. Агафьи Мстиславны (Феодоровны), дочери Мстислава Великого.
   В 1140–60–е Святослав княжил в Турове, Владимире-Волынском, Бужске, Новгороде Северском. В 1164–76 был вел. Черниговским князем. В 1176–94 княжил в Киеве. Он был участником многих усобиц, ходил в походы на половцев. Особенно удачным был его поход на половцев 1184. Автор «Слова о полку Игореве»писал: «Святослав грозный великий киевский... наступил на землю Половецкую; притоптал холмы и овраги, замутил реки и озера, иссушил потоки и болота; а поганого Кобяка из лукоморья от железных великих полков половецких, как вихрь вырвал. И пал Кобяк в городе Киеве, в гриднице Святославовой. Тут немцы и венецианцы, тут греки и морава поют славу Святославу...»
   Святослав заложил в Чернигове церковь Св. Михаила. Летописец отмечал, что он хорошо знал Божьи заповеди, соблюдал телесную чистоту, любил священников и монахов, был щедрым к нищим.
    О. М. Рапов
 
    СВЯТОСЛАВ(в крещении Николай) ЯРОСЛАВИЧ( Георгиевич) (1027–27.12.1076), великий русский князь. Сын вел. кн. Ярослава(Георгия) Владимировича(Васильевича) Мудрого и вел. кн. Ирины (до замужества — шведской принцессы Ингигерд). При жизни отца он владел Владимиро-Волынской землей. В 1054 получил в держание Черниговскую, Муромскую и Тмутараканскую области.
   В 1060–е Святослав успешно воевал с торками и половцами, с племянником Ростиславом Владимировичеми полоцким кн. Всеславом Брячиславичем. Вместе с братьями Изяславом и Всеволодом участвовал в создании «Правды Ярославичей». В 1073 он с помощью брата Всеволода Ярославича захватил киевский великокняжеский стол. Святослав заложил Успенскую церковь в Киево-Печерском монастыреи подарил монахам этого монастыря 100 гривен золота. В 1075 Святослав принимал немецких послов в Киеве и показывал им великокняжескую казну — «бесчисленное множество золота, серебра и шелковые ткани». Послы сказали ему: «Это ничего не стоит, ибо лежит мертво. Лучше этого воины. Ведь мужи добудут и больше того». По приказу Святослава в 1076 его сын Олеги племянник Владимир Мономахходили воевать с чехами, помогая полякам.
    О. М. Рапов
 
    СВЯТОСТЬ, свойство, присущее Богу, которым Он наделяет лица и предметы. Святость не означает безгрешность, но принадлежность к Богу, устремленность к безгрешности и совершенству. Святой — угодник Божий, наслаждающийся вечным блаженством.
   Святость есть чистота сердечная, стяжание благодати, этой силы Божией, несотворенной энергии, божественной и обожающей, которая, подобно множеству цветных лучей солнечного спектра, проявляется в различных дарах Святого Духа.
   Святость — это исполнение надежды, свершение веры, преполнение любви к Богу в Духе Его. Последний дар, дар любви, — наивысший и совершеннейший, ибо если кто имеет даже дар пророчества, и знает все тайны, и имеет всякое познание и всю веру, так что может горы переставлять, а не имеет любви, то он ничто (1 Кор. 13: 2). Высшее познание Бога («гносис») соединено с даром любви:

«пребываяй в любви в Боге пребывает»

(1 Ин. 4: 16). Великий свт. Василий говорит: «Я человек, но имею задание стать Богом». И это свершается в святости.
   Полнота благодати Божией, преображая святого подвижника, преодолевает законы тварного бытия, раздвигая пределы времени и пространства, и даже сам закон всемирного тяготения теряет свою силу в виде высшего символа неподзаконности святого стихиям этого мира.
   Само проклятие Божие, тяготеющее над возгордившимся человечеством со времени Вавилонского столпотворения, — смешение языков — теряет свою силу, когда в порядке Духа Святого преподается дар языков.
   Преизбыточествующая сила Божия воссоздает первозданную неповрежденность человеческой природы, когда, отпуская грехи, исцеляет чрез подвижника и телесные недуги страждущего.
   Святые подвижники Божии образуют видимое звено между нашим миром и небесным Царством Божиим. Это истинно ангельские люди и человеческие ангелы. Восходя от меры в меру, все более и более проникаясь божественным духовным светом благодати, они, подобно раскаленному железу под действием огня, просветляются, как солнце, достигая высших состояний обожения в познании духовных тайн, в Богосозерцании и Богообщении.
   Святость неотделима от Церкви, так как Церковь, будучи мистическим Телом Христовым, есть Путь, Истина и Жизнь. Церковь — это путь, по которому шли все святые, и истина, в которой они живут.
   По природе своей истина может быть только одна, так как она укоренена в едином истинном Боге, и восприятие этой истины, выстраданной веками в порядке соборного делания, является основной предпосылкой для стяжания благодати Церкви Соборной и Апостольской.
   И Церковь, обладая полнотой истины и даров Святого Духа, предлагает их всем, только мир не может принять их по причине своей закоснелости во грехах и зле.
   Мистика неотделима от догматов Церкви: церковные догматы и мистика настолько связаны между собой, что последняя вытекает из первых и, в свою очередь, догматы находят опору в мистическом опыте. Тема эта в богословии не новая. «Восточная традиция, — говорит В. Н. Лосский, — никогда не делала различия между мистикой и богословием, между личным постижением божественных тайн и догматами, утвержденными Церковью.
   Слова, сказанные сто лет тому назад великим православным богословом Филаретом Московским, выражают в совершенстве это положение: «Никакая из тайн Божьего домостроительства, наиболее сокровенная, не должна нам казаться чуждой, или совершенно трансцендентной, но мы должны в полном смирении расположить наш ум к созерцанию божественных вещей». Иначе говоря, догмат выражает откровенную истину, которая является для нас как бы бездонной тайной, но долженствующей быть нами изжитой в известном процессе, в течение которого, вместо того чтобы ассимилировать тайну, согласно нашему пониманию, надо, наоборот, чтобы мы блюли в себе глубокую перемену внутреннего нашего духа, которая бы создала почву, годную для восприятия духовного... Вне истины, хранимой соборностью Церкви, личный опыт был бы лишен всякой достоверности, всякой объективности. Это была бы смесь верного и ложного, реальности и иллюзий — «мистика» в дурном смысле этого слова. Проф. арх. Киприан также отрицает возможность личного духовного опыта вне Церкви: «Наряду со смирением, мистик ограждается от опасности отпадения в какую бы то ни было лжемистику таинственной связью с Церковью. Никакая отсебятина, духовное самоутверждение и противоположение своего опыта опыту Церкви невозможны. У подвижника все проверяется чутьем церковности, мерилом же церковности служит евхаристическая жизнь. Сама природа Церкви евхаристична... Истинная богословская интуиция черпается со дна Евхаристической Чаши, сияет из таинственной теургической жизни. Кабинетное абстрактное умствование о Боге вне Евхаристической жизни, и без личного живого религиозного опыта, и именно опыта церковного, бесплодно и потому бесполезно. Всякие потуги дерзать в области мистики без Евхаристического общения не приводят ни к чему, кроме самообмана, мистифицирования других и сектантского отпадения от Тела Церкви».
   Многоразличны виды святости: полнота Церкви Христовой включает в себя всю жизнь, своды церкви покрывают весь космос. Бесчисленны сонмы мучеников, за ними следуют сонмы преподобных. К группе апостолов непосредственно примыкают великие учители и Отцы Церкви — их дело продолжают творить святители.
   Труднейший подвиг самоотречения свершили «блаженные» — Христа ради юродивые, отрекшись от своего разума и «мудрости мира», приняв крест безумия ради «безумия креста» и получив взамен высшую духовную мудрость. Всякое служение на любом жизненном поприще, творимое в подвиге самоотречения ради Бога, в молитве и трезвении, приводит к бесстрастию, так как все добродетели связаны между собой, и стяжание одной влечет за собой и все другие.
   Перед нами богатырский образ Александра Невского, воина-героя, администратора, великого печальника земли родной. Не будем перечислять имена всех святых, в миру просиявших. Их много. Кроме князей, воинов, просветителей-миссионеров, есть отроки, девы и жены, стяжавшие праведность.
   Типы святых бесконечны и разнообразны. Каждый святой, даже одного типа, непременно имеет свои неповторимые индивидуальные черты, так как всякая личность неповторима:

«И дам ему камень бел, и на камени имя ново написано, егоже никтоже весть, токмо приемляй»

(Апок. 2: 17). Но что у них общего, так это наличие у всех момента полного самоотречения и следования за Христом, подвига ради Него, по Евангельскому слову:

«Иже не приимет креста своего и вслед Мене грядет, несть Мене достоин»

(Мф. 10: 38).
   Это единственный путь: вне его нет иного. Кто же стремится непосредственно к высоким духовным достижениям, оставляя в стороне подвиг самоотречения ради Христа, покаяния и трезвения, тот

«прелазит инуде»

(Ин. 10: 1).
   «Цель земной жизни — стяжание Духа Святого», — говорит прп. Серафим,— ибо благодать Духа Святаго совершает очищение, освящение и преображение человеческого естества. Для этого одной воли человеческой недостаточно, но и без усилий с его стороны благодать не совершает спасения человека: необходимо сотрудничество (синергизм) как человеческой воли, так и благодати Божией. Последняя начинает действовать с момента вступления подвижника на путь покаяния и правильного подвига и, подобно закваске в тесте, начинает проникать все человеческое естество, очищает, преображает его. Христос сказал:

«чему уподоблю Царствие Божие? Оно подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все»

(Лк. 13: 20–21). О таковом действии благодати в следующих словах повествует Макарий Египетский: «Благодать непрестанно сопребывает, укореняется и действует, как закваска, в человеке, и сие сопребывающее в человеке делается чем-то как бы естественным, как бы единою с ним сущностью».
   Не всем доступна духовная высота — «острое житие святых». Бог не требует от всех святости, но желает всем спасения.
   В христианстве слово «святость» наполняется совершенно новым, ему только свойственным содержанием.
   Языческое понятие святости означает внешнее отношение человека или предмета к Божеству, посвящение или принадлежность к нему. Момент же нравственный, главный в христианском понятии, совершенно отсутствует, так как Божество до христианства не было известно как «любовь», только одна могущая обусловить действительные внутренние отношения Божества и человека и вызвать внутреннее преображение его естества и истинно нравственный характер его жизни.
   В языческом понятии святость Божества мыслилась как особенность, отделенность Бога от мира, Его возвышенность над всем, несоизмеримость и несравнимость ни с чем тварным. Он, будучи «святым», не терпит нарушения нравственного закона, карает сознательные и бессознательные преступления и пороки людей, но Он не выносит и выдающегося нравственного совершенства людей, на которое Он смотрит, как на желание сравняться с Ним, как на посягательство на божественные прерогативы. Таким образом, в божественную жизнь входит момент мстительности, себялюбия, что, в сущности, уже разрушает понятие святости.
   По смыслу же библейского учения, «святость» человека есть уподобление Богу, отражение и осуществление в человеке божественных совершенств. Как единый носитель истинной и всесовершенной абсолютной жизни, Бог есть вместе с тем единый и единственный источник «святости». Отсюда люди могут быть только «участниками», «причастниками» Его «святости», и не иначе как становясь общниками Его Божеского естества.
    И. М. Концевич
 
    СВЯТЫЕ, люди, наделенные Богом за свою веру и добрые дела особым качеством святостии способностью творить чудо. В русском Православии имеются следующие чины святости:
 

I. ВЕТХОЗАВЕТНЫЕ СВЯТЫЕ:

   Праведные — общее наименование святых ветхозаветных.
   Патриархи (или святые отцы) — предки Спасителя по плоти.
   Пророки — предвозвестники пришествия Спасителя и искупления рода человеческого.
   Праотцы — патриархи (от Адама до Иосифа Обручника) и пророки (от Самуила до Иоанна Предтечи и Крестителя).

II. НОВОЗАВЕТНЫЕ СВЯТЫЕ:

   Апостолы — ученики Господа Иисуса Христа. Празднование 30 июня (12 апостолов) и 4 января (70 апостолов).
   Евангелисты — Матфей, Марк, Лука и Иоанн.
   Равноапостольные — особенно способствовавшие распространению христианства.
   Святители — патриархи (новозаветные), митрополиты, архиепископы и епископы.
   Мученики и мученицы — святые, пострадавшие за Христа.
   Великомученики и великомученицы — претерпевшие невыносимые муки при римских императорах, с особой жестокостью преследовавших христиан.
   Священномученики — мученики из диаконов, иереев и архиереев.
   Преподобномученики и преподобномученицы — мученики из иноков и инокинь.
   Исповедники — страдавшие за Христа, с сохранением жизни.
   Блаженные — святые, живущие в миру.
   Преподобные — святые, подвизавшиеся в иночестве.
   Подвижники — пребывавшие в неизменно строгом соблюдении заповедей Христа.
   Постники — просиявшие подвигом пощения.
   Столпники (преимущественно на Востоке) — жившие на столпах (род низких башен с плоской кровлей).
   Странноприимцы — принимавшие странников, убогих и сирот.
   Богоносные — святые, отличавшиеся особенными дарами благодати и всяким благочестием.
   Отцы, или учители, Церкви — святые, оставившие нам письменные наставления, руководящие ко спасению.
   Бессребреники — безвозмездно помогавшие ближним.
   Юродивые — под видимым безумием скрывавшие духовную красоту.
   Благоверные (князья) — ревнующие об истинной вере.
 
    «СВЯЩЕННАЯ ДРУЖИНА», тайная организация для борьбы с революционным движением. Создана после злодейского убийства царя Александра IIлетом 1881 из числа придворных русского императорского двора. Руководил ее деятельностью П. П. Шувалов. Имела двойную конспирацию — не только от революционных бандгрупп, но и от полиции. Основная деятельность «Священной дружины» проходила за границей, где скрывалась большая часть революционных бандитов. В Женеве издавались газеты «Вольное слово» и «Правда». Прекратила свою деятельность в конце 1882.
 
    СВЯЩЕННИК. — См.: СВЯЩЕНСТВО.
 
    СВЯЩЕННОМУЧЕНИК, священнослужитель, принявший мученичество за Христа.
 
    СВЯЩЕННЫЕ ОДЕЖДЫ, особая одежда, в которую облачаются священнослужители для совершения богослужений. Священные одежды изготовляются из парчи или другой какой-либо пригодной для этого материи и украшаются крестами.
   Одежды диакона составляют: стихарь, орарь и поручи.
   Стихарь есть длинная одежда без разреза спереди и сзади, с отверстием для головы и с широкими рукавами. Стихарь полагается и для иподиаконов. Право ношения стихаря может быть дано и псаломщикам, и прислуживающим в храме мирянам. Стихарь знаменует чистоту души, которую должны иметь лица священного сана.
   Орарь есть длинная широкая лента из той же материи, как и стихарь. Она носится на левом плече сверх стихаря. Орарь знаменует благодать Божию, которую диакон получил в таинстве Священства.
   Поручами именуются узкие нарукавники, стягивающиеся шнурками. Поручи напоминают священнослужителям, что они, совершая таинства или участвуя в совершении таинств веры Христовой, выполняют это не собственными силами, а силой и благодатью Божией. Поручи напоминают также узлы (веревки) на руках Спасителя во время Его страданий.
   Облачение священника составляют: подризник, епитрахиль, пояс, поручи и фелонь (или риза).
   Подризник есть стихарь в несколько измененном виде. Отличается он от стихаря тем, что делается из тонкой белой материи, и рукава у него узкие со шнурками на концах, которыми они затягиваются на руках. Белый цвет подризника напоминает священнику, что он должен всегда иметь чистую душу и проводить беспорочную жизнь. Кроме того, подризник напоминает собой еще и тот хитон (нижнюю одежду), в которой ходил на земле Сам Господь наш Иисус Христос и в котором Он совершил дело нашего спасения.
   Епитрахиль есть тот же орарь, но только сложенный вдвое так, что, огибая шею, он спускается спереди вниз двумя концами, которые для удобства сшиты или чем-нибудь соединены между собой. Епитрахиль знаменует особенную, двойную сравнительно с диаконом, благодать, подаваемую священнику для совершения таинств. Без епитрахили священник не может совершать ни одной службы, как и диакон — без ораря.
   Пояс надевается поверх епитрахили и подризника и знаменует готовность служить Господу. Пояс знаменует также Божественную силу, которая укрепляет священнослужителей в прохождении их служения. Пояс напоминает и то полотенце, которым препоясался Спаситель при омовении ног ученикам Своим на Тайной Вечере.
   Риза, или фелонь, надевается священником сверх других одежд. Одежда эта длинная, широкая, без рукавов, с отверстием для головы сверху и с большой вырезкой спереди для свободного действия рук. Своим видом риза напоминает ту багряницу, в которую был облачен страждущий Спаситель. Ленты, нашитые на ризе, напоминают потоки крови, которые текли по Его одеждам. Вместе с тем риза напоминает священникам и об одежде правды, в которую они должны быть облачены, как служители Христовы.
   Поверх ризы на груди у священника находится наперсный крест.
   За усердную, продолжительную службу священникам даются в награду набедренник, то есть четырехугольный плат, пришиваемый на ленте через плечо за два угла на правом бедре, означающий меч духовный, а равно и головные украшения — скуфья и камилавка.
   Епископ (архиерей) облачается во все одежды священника: подризник, епитрахиль, пояс, поручи, только риза у него заменяется саккосом, а набедренник — палицей. Кроме того, епископ надевает омофор и митру.
   Саккос — верхняя одежда епископа, похожая на укороченный снизу и в рукавах диаконский стихарь, так что из-под саккоса у епископа видны и подризник, и епитрахиль. Саккос, как и риза у священника, знаменует собой багряницу Спасителя.
   Палица — это четырехугольный плат, пришиваемый за один угол сверх саккоса на правом бедре. В награду за отлично-усердную службу право носить палицу иногда получают от правящего архиерея и заслуженные протоиереи, носящие ее также с правой стороны, а набедренник в таком случае помещается с левой. У архимандритов же, как и у архиереев, палица служит необходимой принадлежностью их облачения. Палица, как и набедренник, означает духовный меч, т. е. слово Божие, которым должны быть вооружены духовные лица для борьбы с неверием и нечестием.
   На плечах сверх саккоса епископы носят омофор. Омофор есть длинный широкий лентообразный плат, украшенный крестами. Он возлагается на плечи епископа так, что, охватывая кругом шею, одним концом спускается спереди, а другим — сзади. Омофор — слово греческое и означает «наплечник». Омофор исключительно принадлежит епископам. Без омофора епископ, как священник без епитрахили, не может совершать никакой службы. Омофор напоминает епископу, что он должен заботиться о спасении заблуждающихся, подобно евангельскому доброму пастырю, который, отыскав пропавшую овцу, несет ее домой на своих плечах.