Платова Виктория. Танец Лакшми

   — Не переживай ты так, — посоветовал Крон, — все, что могли, мы сделали, а теперь остается только ждать.
   — Чего ждать? — не выдержала Лара. — Пока он убьет и старика?
   — Кто же убивает курицу, которая несет золотые яйца, — Крон посмотрел на Лару, — сказал же, не переживай. Пусть этот лже-Виталий явится обратно из Индии. Мы-то здесь и никуда уезжать не собираемся. Подождем его, а потом прихватим в Россию, пусть с ним там разбираются.
   — А если Стептоун его не отдаст?
   — Куда он денется? Неужели он станет покрывать убийцу? Да он до смерти рад будет от него избавиться. А там уж мы с двойником потолкуем. Кому, интересно, пришла в голову столь светлая мысль — выдать одного человека за другого. Хотя Стептоун тоже не дурак и по этой своей миниатюре заподозрил бы неладное. Хватит, — оборвал он себя, — не переживай, я ведь знаю отличный способ, чтобы поднять тебе настроение.
   — И какой же? — Лара усмехнулась.
   — Максим, — ответил Крон, — он ждет нас в гостинице и кое-что очень хочет рассказать. Ты как?
   — Едем, — решительно ответила Лара.

ГЛАВА 29

   Лара никогда не думала, что встреча с Максимом может вызвать такое волнение. Но тем не менее она волновалась. Пожалуй, причину она не могла объяснить и самой себе. Что же изменилось в их отношениях? Ничего, говорила она самой себе, ничего не изменилось. Но Лара понимала, что, хочет она того или нет, она стала сильно нуждаться в этом человеке. Да, Максим понравился ей с самого начала, она подумывала о том, чтобы связать с ним жизнь, но только теперь отчетливо поняла, насколько он ей дорог.
   Крон помалкивал, изредка поглядывал на Лару и вопросов лишних не задавал. Но перед гостиницей, в которой их дожидался Максим, остановился и взял Лару за руку.
   — Ты что? — Она вскинула на него глаза. — В чем дело?
   — Не думай, что я ничего не вижу и не понимаю, — сказал Крон. — Я очень хочу, чтоб ты была счастлива, Лара.
   — Что ты хочешь сказать? — она нахмурилась и попыталась освободить руку. — По-твоему, Максим — неподходящий человек для того, чтобы сделать меня счастливой?
   — Нет, — Крон улыбнулся, — Максим как раз именно тот человек. Он любит тебя, и ты, похоже, отвечаешь ему взаимностью. На меня ты никогда так не смотрела, — добавил он и отвернулся.
   — Не надо, Крон, — тихо попросила Лара, — ты же знаешь, что нам когда-то было очень хорошо вдвоем, а затем все ушло. И я не хочу ничего возвращать. Я хочу быть вместе с Максимом.
   — Так и будет, — он пожал плечами, — хотя знаешь, я только потом пожалел, что не удержал тебя тогда! А надо было, — добавил он с какой-то решимостью, — схватить тебя тогда в охапку и никуда уже не отпускать. Тогда ты была такая близкая, — он пальцами легко провел по ее волосам, — а теперь ты совсем чужая Вроде бы и рядом, а на самом деле очень далеко.
   — Что с тобой, Крон? — спросила Лара. — Я тебя не узнаю. Ведь ты же сказал, что теперь с Анкой.
   — С Анкой, — он кивнул, — и я понимаю, что, наверное, именно с ней и останусь. Возможно, мы мало подходим друг другу, возможно, через некоторое время возненавидим друг друга, но сейчас… Пожалуй, мне сейчас нужен именно такой человек… Тот, который спас бы меня от самого себя. И я благодарен Анке за то, что она меня не отпускает.
   — Совсем не узнаю тебя, — тихо прошептала Лара, — не только я, но и ты изменился. Что произошло?
   — Наверное, в жизни каждого человека наступает период, когда он очень сильно нуждается в любви. Я сначала думал, что меня это минует, а теперь понимаю, что нет… Дошел, добрался до той точки, когда хочется любить и быть любимым. И не надо на меня так смотреть, ты ощущаешь то же самое. Считай, что нам с тобой очень повезло. Мы встретили таких людей, которые нас любят. Вопрос в другом: способны ли мы на ответную любовь? Ты, например?
   — Я хочу любить, — сказала Лара, — и хочу, чтобы Максим был рядом.
   — Рад за тебя, — проговорил Крон, — мне тоже нужна Анка. Думаю, иногда на нее будут находить приступы ревности, и она будет ревновать меня к тебе. Но не обращай внимания, постепенно все сгладится.
   — Спасибо, Крон, — сказала Лара и, повинуясь безотчетному импульсу, провела пальцами по его щеке, — спасибо за то, что ты был в моей жизни, спасибо за то, что есть сейчас.
   — И тебе спасибо, — Крон обнял ее, — помни, ты должна быть счастливой. Если этого не будет, я вернусь в твою жизнь и все в ней сломаю.
   — Нет, — она покачала головой, — ломать не придется — мне нужен только Максим.
   — Хорошо, — он кивнул, — тогда пошли, а то он, наверное, заждался.
   Возле номера Крон остановился и сказал:
   — Иди вперед, а я еще здесь должен кое-что выяснить.
   Лара постучала. Дверь распахнулась, на пороге появился Максим.
   — Наконец-то! — воскликнул он, стискивая Лару в объятиях. — Ларочка, как же я по тебе скучал!
   — Правда? — спросила она, поднимая на Максима глаза. — Ты думал обо мне?
   — Каждую минуту, — ответил он, покрывая поцелуями ее лицо, — часы считал, когда снова смогу тебя увидеть. И знаешь, что я решил?
   — Что же? — спросила Лара лукаво.
   — Я больше не хочу с тобой расставаться, никогда. Скажи, ты хочешь, чтобы мы всегда были вместе?
   — Хочу, — ответила она, — я тоже много думала, Максим, и поняла, что хочу в своей жизни многое изменить. А прежде всего покончить с одиночеством. Но мне нужен не кто-нибудь, а именно ты.
   — Поженимся, как только вернемся, — сказал он, — я никогда не думал, что буду таким счастливым.
   — Я тоже не знала, что такое возможно, — отозвалась Лара.
   В дверь тихонько постучали, и Лара нехотя оторвалась от Максима.
   — Кто там еще? — недовольно спросила она.
   — Наверное, Сергей, — предположил Максим, — он говорил, что зайдет.
   — Как раз вовремя, — досадливо поморщилась она.
   — Я всегда вовремя, — Крон услышал последнюю ее фразу, — согласись, что я все-таки поступил галантно и дал вам немного побыть вместе.
   — Две минуты, — фыркнула Лара.
   — Хотя бы и две, — Крон не смутился, — теперь можем поговорить, а продолжить вы и потом успеете.
   — А ты уже сделал то, что хотел? — поинтересовалась она.
   — Я же сказал, — Крон прошел в номер, — что дал вам время побыть немного вместе. А теперь нужно поговорить о делах.
   — Ты прав, — вздохнул Максим, — хотя интересного здесь мало.
   Он подвел Лару к дивану, сел рядом с ней и принялся рассказывать.
   Следить за Дмитрием оказалось несложно. Сергей действительно оказался профессионалом, да и действовал двойник слишком прямолинейно. Он поселился в небольшой гостинице, достал карту города и посетил несколько магазинов соответствующего профиля, но ничего подходящего ему найти не удалось. Тогда лже-Виталий отправился в один из храмов, которых в Индии очень много. Но и там ему не повезло. Но двойник оказался очень дотошным и выспросил у служащих, где он может достать нужную вещь. Ему пришлось отправиться в небольшую деревушку Камашта недалеко от Мадраса, где находится старый, но весьма почитаемый храм Лакшми. Разумеется, Максим и Сергей последовали за ним. В храме двойник попытался действовать посулами и угрозами, а когда у него ничего не вышло, выкрал миниатюру. После этого он поспешил обратно в город. Максим решил задержаться и побыть немного в храме. Они разделились с Сергеем, который отправился вслед за двойником.
   — Вот тут и начались чудеса, — признался Максим, — никогда бы не подумал, что такое возможно. Во-первых, сам храм. В этом месте на тебя нисходит такой покой, что действительно начинаешь верить, будто богиня счастья ступала по этим плитам.
   — Биоэнергетика у этого места хорошая, — вставил Крон.
   — Биоэнергетика или еще что-то, не знаю, — ответил Максим, — только там как-то странно — начинаешь верить, что, прикоснувшись к этим камням, вдохнув этот воздух, станешь гораздо счастливее, чем раньше. Счастье как будто коснулось тебя своим крылом или накрыло своим покрывалом. Горе не обойдет тебя стороной, но несчастий в жизни станет гораздо меньше.
   — Там красиво? — спросила Лара.
   — Очень, — ответил Максим, — там все очень старое, камень потрескался, дерево потемнело, растения разные ползучие на стенах и потолке, но все равно там очень красиво. Много разных статуй богини Лакшми, а одна почти в рост человека. Сделали ее очень давно из темного камня, но смотрится она совершенно как живая. Служители одели ее в сари ^[14], украсили бусами и накинули тонкое прозрачное покрывало. Я сидел там до утра, и мне казалось, что ночью богиня танцует.
   — Вот это да, — не выдержал Крон, — а ты не заснул часом?
   — Нет, — Максим покачал головой, — не заснул, я все видел довольно отчетливо, а еще богиня сказала, что я буду счастлив.
   — И на каком же языке? — не удержался Крон.
   — Не знаю, — Максим пожал плечами, — но я понял.
   — Не слушай его, — заявила Лара, — расскажи еще.
   — Там удивительно, — повторил Максим, — а еще я встретил Санджама, и это было настоящим чудом.
   — Санджама? — переспросил Крон. — И что же тут чудесного?
   — Санджам — служитель храма, — продолжал Максим. — Это удивительно, но он довольно хорошо говорил по-русски. Я поразился…
   — Вокруг нас почти все говорят по-русски, — вставил Крон.
   — Не перебивай, — попросила Лара, — если тебе неинтересно, то дай хоть мне послушать.
   — Интересно — не интересно, — Крон покачал головой, — к нашему делу это не имеет никакого отношения.
   — А вот тут ты очень ошибаешься, — твердо заявил Максим, — имеет, и самое прямое.
   — Посмотрим, — буркнул Крон, но больше не мешал.
   — Санджам сказал, — продолжал Максим, — что богиню Лакшми почитают в каждом доме. Когда девушка выходит замуж, то ей преподносят статуэтку богини, которую она вешает над домашним очагом. Но вот только покровительствует богиня не всем. Если человек совершает в жизни что-то дурное, то вместо Лакшми за ним начинает присматривать Алакшми. Сестра богини счастья, которая приносит людям только несчастья. И сколько бы ни старался человек, удачи уже не будет.
   — И он в это верит? — Крон в упор смотрел на Максима. — Знаешь, не обижайся только, но подобных сказочек о покровительстве святых и у нас можно наслушаться. Необязательно ехать за этим в Индию.
   — Конечно, — согласился Максим, — только Санджам сказал, что богиню счастья нельзя заставить себе служить и она отворачивается от тех, кто способен на дурное дело. Санджам не стал препятствовать Дмитрию получить миниатюру Лакшми, но сказал, что у этого человека не только лживая внешность, но и лживое сердце. У него лицо грабителя храмов, а таких людей карают уже не люди, а боги.
   — Невероятно, — изумилась Лара, — ты ничего ему не говорил о двойнике?
   — Нет, — Максим покачал головой, — не говорил.
   — И ты веришь, что его действительно покарают боги? — насмешливо спросил Крон. — Извини, но этот твой Санджам похож на юродивого.
   — Возможно, — Максим не стал спорить, — возможно, некоторые так и считают, но мы с ним говорили почти всю ночь. В этом человеке какая-то необыкновенная мудрость, и еще рядом с ним чувствуешь покой. А знаете, какая его любимая книга, которую он читает постоянно?
   — Ты лучше скажи, — перебил Крон, — откуда этот Санджам знает русский. Чудеса, да и только, — он засмеялся, — в Англию приезжаешь — по-русски говорят, в Индию — то же самое. Так откуда?
   — У него отец учился в Москве, — ответил Максим, — в Университете дружбы народов. Стал специалистом, вернулся в Индию, Санджама научил русскому. Так что тот с детства язык знает. Вот только сам Санджам избрал другой путь. Хоть отец и советовал ему ехать в Россию учиться, он не поехал. Стал служителем храма.
   — Да-а, — протянул Крон, — идиотов везде хватает, хоть у нас, хоть в Индии.
   — Не говори так, — остановила его Лара, — как ты можешь судить о человеке, если даже его не видел.
   — А чего мне на него смотреть, — скривился Крон, — мало у нас разных кришнаитов по городу шастает. Танцуют, мантры свои голосят, а проверь любого — все как на подбор наркоманы. А тебя случаем, — обратился он к Максиму, — не пробовали в свою веру обратить, ты там кришнаитом не заделался?
   — Зря ты, Крон, — спокойно ответил Максим, — никто меня в свою веру не склонял. Это у нас кришнаитов много, а в самой Индии больше почитают других богов, кроме бога-пастуха.
   — Не понял, — Крон уставился на Максима.
   — В индийской мифологии Кришну называют богом — пастухом, — пояснил Максим.
   — А-а, — Крон махнул рукой, — тебе насчет богов всяких лучше с мистером Стептоуном поговорить, может, он проникнется, а то мне уже не по себе от шустрого старикашки.
   — В чем дело, Крон, — вмешалась Лара, — чего ты злишься?
   — Сам не знаю, — сознался он, — ладно, я пойду пока, а вы тут воркуйте.
   — Что это с ним? — спросила Лара, когда за Кроном захлопнулась дверь. — Сюда шли, все нормально было, а сейчас словно с цепи сорвался.
   — Мало ли, — пожал Максим плечами, — а ты не торопишься?
   — Куда мне торопиться? — удивилась Лара.
   — Тогда давай прогуляемся немного, а потом поужинаем где-нибудь, — предложил Максим.
   — Согласна, — кивнула Лара, — выбор маршрута на твой вкус.

* * *

   Вечер удался на славу, и Лара на время забыла обо всех своих тревогах. Ей было удивительно хорошо гулять вот так с Максимом по набережной Темзы, слушая уличных музыкантов, или ехать с ним в такси по ночному городу. Они нашли небольшой ресторанчик, в котором в это время было полно посетителей. Негромкая музыка и свечи на столе настраивали на романтический лад. Максим пригласил Лару потанцевать, и она с удовольствием согласилась.
   — Тебе же совсем не обязательно возвращаться сегодня в дом Стептоуна, — прошептал Максим, обнимая ее.
   — Это будет выглядеть немного неприлично, — засмеялась она.
   — Думаю, что он это переживет, — не сдавался Максим, — в крайнем случае Крон что-нибудь придумает.
   — Не сомневаюсь, — Лара кивнула, — давай завтра отправимся в особняк вместе, во избежание, так сказать, кривотолков.
   — Интересно посмотреть, как живут английские аристократы, — проговорил Максим, — ладно, так и сделаем, а сейчас давай вернемся в отель, у меня для тебя кое-что есть.
   — Что это? — не удержалась Лара от вопроса, когда Максим достал из кейса небольшой сверток.
   — Смотри, — он развернул пакет. Огромная перламутровая раковина переливалась всеми цветами радуги.
   — Какая прелесть, — Лара взяла ее и поднесла к уху.
   — По преданию, — Максим присел рядом с Ларой, — именно увидев раковину, Шива сделал мир цветным. И с этих пор такие ракушки можно найти в каждом храме. Санджам сказал, что все раковины произошли от той, что однажды нашел Шива. И еще он говорил, что в жизни каждого человека цвета идут один за другим. Люди, не способные чувствовать, разделили все на черное и белое, мол, есть в жизни черная полоса, есть светлая, или одни неудачи у человека, или, наоборот, счастье. А вот индийцы, знающие предания, говорят по-другому. Бывают у человека и яркие полосы в жизни, когда он переживает сильные потрясения, страсть, например, или злобу, а бывают более спокойные. И все как борозды на раковине.
   — Занятно, — прошептала Лара, — а еще чему ты там научился?
   — Тому, что мы, европейцы, на самом деле не замечаем красоту. Азиаты в этом отношении гораздо мудрее нас. Вспомни тех же японцев, которые могут любоваться цветением вишни. Мы все же на такое не способны. Но Санджам уверен, что это дано каждому человеку — чувствовать красивое в жизни. Только одни себе это позволяют, а другие, наоборот, давят, чтобы меньше было хлопот. Он ведь мне подарок сделал. Помнишь, я говорил о его любимой книге. Так вот. Санджам почти всегда читает «Океан сказаний» Сомадевы и говорит, что ничего более гениального не знает. Уже несколько веков прошло с тех пор, как Сомадева составил эту книгу, а до сих пор можно читать истории, которые так похожи на то, что происходит сейчас.
   — Книга на все времена, — сказала Лара.
   — Вроде того. Вот смотри!
   Максим положил ей на колени небольшую книгу. Она вздрогнула. На обложке танцевала богиня Лакшми. Совсем так же, как на миниатюре Стептоуна.
   — Ты что? — спросил Максим. — Не нравится?
   — Лакшми, — прошептала Лара.
   — Конечно, — Максим кивнул, — очень почитаемая богиня в Индии. Да ты посмотри дальше, в книге прекрасные рисунки, кстати, сделал их сам Санджам. До того, как уйти в храм, он работал художником и оформил многие книги.
   — Вот как, — Лара качнула головой и открыла книгу, — она на английском?
   — Да, — кивнул Максим, — не уверен, что есть русское издание Сомадевы, хотя сейчас много книг выпускают. Но ты ведь и на английском поймешь.
   — Конечно, — Лара засмеялась и указала на закладку, — а ты, смотрю, уже больше половины осилил.
   — Интересно ведь, — теперь засмеялся и Максим, — похоже на сказки, но что-то в этом все-таки есть.
   — Неужели Санджам подарил тебе книгу, которую так любит читать? А с виду она совсем новая, — Лара лукаво улыбнулась.
   — Нет, конечно, — эту он принес в подарок, а сам читает на индийском, вернее на пушту, в Индии целая куча языков. Трудно все запомнить, а единого нет до сих пор. И книга у него старая, зачитанная. Знаешь, — сказал он мечтательно, — мне бы хотелось однажды снова вернуться в Индию, прийти в храм Лакшми, увидеть Санджама…
   — Разве это так трудно? — спросила Лара, глядя ему в глаза.
   — Я хотел бы приехать туда не один, — отозвался он, привлекая к себе Лару. — Мне больше не хочется с тобой расставаться.
   — Мне тоже, — тихо ответила Лара.
   — Подожди, — Максим отстранил ее, — самое главное забыл.
   Он достал из кармана небольшую коробочку и протянул Ларе. Кольцо с великолепным изумрудом, прекрасная тонкая работа.
   — Это ты тоже в Индии купил? — с сомнением спросила Лара.
   — Нет, — Максим взволнованно потер подбородок, — купил давно, еще в Питере, а вот подарить не решался. Лара, ты выйдешь за меня замуж?
   — Да, — Лара улыбнулась, — я даже представить себе не могла, когда открывала дверь в тот страшный день, что явился мой спаситель. Ты спас меня от этого кошмара, спас от одиночества, от всей мерзости, которой полно в жизни. Извини, что я много сейчас говорю, но я хочу, чтобы ты понял. Я не хватаюсь за тебя как за соломинку, я чувствую, что наконец-то смогла полюбить по-настоящему. Может, во мне нет этой страсти, вулкана чувств, как говорят, но я хочу, чтобы ты каждый день был рядом.
   — Так и будет, — заверил ее Максим, — никому тебя не отдам.
 

ЦВЕТ ОДИННАДЦАТЫЙ. КОРИЧНЕВЫЙ

   Близ города Катамипутра жил жадный купец Десадана. День и ночь он мечтал о том, как бы увеличить свои богатства. Однажды вечером отправился он в храм. Но не столько молился, сколько смотрел с завистью на красивую храмовую утварь. Вдруг сзади послышался шорох. Испуганный купец обернулся и увидел позади себя высокого худого человека, вся кожа которого была в странных пятнах. «Кто ты?» — дрожащим голосом спросил купец. «Я брахман Ватанасура, — ответил незнакомец, — поразила меня болезнь, и было мне знамение, что смогу я вылечиться в доме купца Десаданы. С тех пор хожу я по дорогам и ищу этого купца». «Так это я и есть! — закричал Десадана. — Идем ко мне в дом». И хитрец повел брахмана к себе домой. Сначала он решил скрыть свое имя, очень уж страшной была кожа незнакомца, но увидел он золотые браслеты, серьги, ожерелья, тонкую одежду и решил преодолеть себя в надежде, что заплатит ему хорошо брахман за лечение. В доме он поселил гостя в лучшей комнате и стал прислуживать ему. Сам подносил еду, вино и фрукты. Велел жене приготовить ванну и собственноручно умастить тело гостя. Доволен был Ватанасура и подарил Десадане наплечный браслет. С восторгом принял его купец, потому что никогда не видел более тонкой работы. Стал жить Ватанасура в доме Десаданы, платя ему за заботу золотыми украшениями. А однажды стал говорить, что приглянулась ему дочь Десаданы Сиварита и хочет он ее взять в жены. Не стал противиться купец и отдал Ватанасуре свою единственную дочь. На следующий день после брачного пира пришел Ватанасура к своему тестю и сказал: «Излечился и отправляюсь домой, а тебе за работу дарю вот этот кувшин. Каждый день будешь доставать из него драгоценности, но не пытайся узнать, что в нем…» И с этими словами покинул Ватанасура вместе с Сиваритой дом Десаданы. Каждый день купец доставал из кувшина драгоценности и разбогател несказанно. Но грызло его любопытство, хотелось узнать, как все сокровища помещаются в маленьком кувшинчике. Взял он однажды кувшин и отправился к мудрецу. Только коснулся мудрец кувшинчика, как рассыпался он и оттуда выползла змея. В ужасе закричал купец и побежал к себе домой. А в доме переполох, драгоценности обратились в маленьких золотых змеек и на — бросились на жену Десаданы и слуг. Корчились они в страшных муках и умирали один за другим. «Горе мне! — закричал Десадана. — Вот каков твой подарок, Ватанасура!» И в тот же миг явился перед ним зять, но в подлинном своем обличье человека-змеи. «Ты сам виноват! — закричал он. — Твоя глупость и жадность погубили тебя. Так живи же теперь, не зная радости, в облике слепого червя, ползай по руинам своего дома и вспоминай радости жизни, пока колесо сансары не перемелет твою участь». С этими словами Ватанасура исчез. А Десадана обратился в червя, что стонал и ползал по разрушенному дому, пока жители Катамипутры не пришли однажды и не убили его.
   Сомадева. «Океан сказаний».

ГЛАВА 30

   — Долго спать изволите, — встретил Крон Лару и Максима, — а мистер Стептоун просто сгорает от желания видеть нас.
   — Зачем? — спросила Лара.
   — Вот уж не знаю, — фыркнул Крон, — никак не пойму, что у старикана на уме. Ну что, идем?
   Мистер Стептоун не собирался изменять своим привычкам и дожидался их в библиотеке. Он едва скользнул взглядом по лицу Крона, но задержался на Ларе, затем впился глазами в Максима.
   — Молодой человек — ваш друг? — спросил он.
   — Да, — кивнул Крон, — мы ждали его приезда в Англию. Позвольте представить вам Максима.
   — Должно быть, близкий друг, — продолжал Стептоун, переводя взгляд на Лару, — поэтому вы и не вернулись ночевать домой. Показывали своему другу ночной Лондон?
   — Разве я обязана… — вспыхнула Лара.
   — Конечно, конечно, — он замахал руками, — я же все понимаю, дело молодое… Считайте мои слова отеческими. Я не собирался говорить ничего плохого.
   — Зачем мы вам понадобились, мистер Стептоун? — Крон попытался направить разговор в иное русло.
   — О мои юные друзья! — старикан вскочил из кресла. — Я собирался сегодня показать вам кое-что из моей коллекции. Если вы, конечно, не против.
   — Мы не против, — заверил его Крон. — Но я просто уверен, что вы показываете ее не каждому. Почему же нам оказана такая честь?
   — Не каждому, — Стептоун просверлил Крона взглядом, — вы абсолютно точно подметили. Но я готов сделать исключение для друзей моего внука. Могу также сказать, что вы мне просто симпатичны. Вы готовы?
   Получив согласие, Стептоун направился к маленькой нише за книжными полками и отворил низенькую железную дверь. Коридор был настолько узким, что идти пришлось друг за другом и почти в полной темноте. Лара гадала, каким образом коллекционер закроет дверь, но делать это не понадобилось. Дверь сама захлопнулась за ними.
   По коридору они вышли к лестнице, которая вела куда-то вниз. Спустившись, они очутились перед железной решеткой. Стептоун открыл решетку, впустил их в небольшое помещение, а затем так же тщательно запер замок. Две железные двери оказались последним препятствием перед вожделенной коллекцией. Ларе показалось, что она попала в огромный выставочный зал с витринами, подставками, искусственной подсветкой и экспонатами. Коллекция содержалась в образцовом порядке, видимо, на это ушел не один год. Стептоун зажег свет и провел их в дальний угол.
   — Начнем отсюда, — заявил он, — если хотите, то можете спросить, я отвечу на любой ваш вопрос.
   — Расскажите лучше сами, — попросил Максим.
   В ответ на это Стептоун прочел им что-то вроде небольшой лекции по искусству Индии XVI — XVIII веков. Он переходил от экспоната к экспонату, продолжая говорить. Ларе вскоре наскучила его речь, и она смотрела на то, что ей нравилось.
   В коллекции преобладали статуэтки разных богов, выполненные из металла, камня, дерева. Насколько поняла Лара, больше всего было изображений Шивы. Ее внимание привлекла метровая статуэтка из темного полированного дерева. Четырехрукое божество танцевало в кольце пламени. Лара подошла к статуэтке и провела пальцем по гладкой поверхности.
   — Это изображение Шивы было очень дорого моему отцу, — услышала она голос Стептоуна, — хотя и непонятно почему. Весьма стандартное изображение, таких статуэток полно в каждом храме. Эта поза стала настолько известной, что в Европе его знают исключительно таким. Посмотрите лучше вот это, — он указал на тридцатисантиметровую статуэтку бога с искаженным лицом. — Шива, — проговорил Стептоун, — Шива в гневе, здесь он наиболее близок к своей истинной сущности. Разрушителя. Бронза, XVII век. Могу вас уверить, что ни в одном европейском музее вы не встретите подобного изображения. А вот еще один Шива, только на этот раз сладострастный, — он указал на другой экспонат, — Шива занимается любовными утехами со своей супругой Парвати. Не правда ли, мило?