Плэтт Чарльз. Человек из кремния

   Едва Юми и Шерон сели за свободный столик, к ним подкатил робот-официант.
   - Приветствую вас в нашем ресторане! Меня зовут Фрэнк. Позволите ли принять ваш заказ?
   - Господи Иисусе... По-моему, не следует давать роботам имена,- сказала Шерон.
   Есть у вас зеленый чай со льдом? - спросили Юми.
   - Да, у нас есть зеленый чай со льдом. Для вас - зеленый чай со льдом?
   - Да; пожалуйста.
   - Один раз зеленый чай со льдом,- сказал робот.
   - А мне необходимо выпить,- сказала Шерон.- Белый ром со льдом и содовой.
   - Один раз белый ром со льдом и содовой.- Инфравизор робота повернулся, проверяя, нет ли за столиком еще клиентов.- Это будет все?
   - Да, это все.
   - Благодарю за заказ. Минуточку.
   - Я была здесь с Джимом,- сказала Шерон,- несколько лет назад, когда ресторан только-только открылся. Он был неравнодушен к океану. Говорит, есть в нем нечто мистического толка - ведь он так много скрывает под поверхностью... Часами может смотреть на волны... - На миг она погрузилась в воспоминания, но тут же вернулась к настоящему.- Так скажите, пожалуйста, в чем же дело?
   Юми сложила руки перед собой, одну ладонь на другую, и посмотрела на Шерон. Лицо собеседницы располагало: честное, открытое, искренне заинтересованное... Завести друга для Юми было слишком тяжелым делом, а доверяться людям - еще тяжелее, но в данном случае не слишком уж разбираться было некогда.
   - Я расскажу все с самого начала.
   Шерон оказалась хорошей слушательницей. Она внимательно выслушала, как Юми описывала своего отца, его работу, внезапное приглашение приехать и все, что произошло после. Робот-официант принес заказанные напитки; Юми и не заметила своего стакана - она рассказывала то, что знала о проекте "ЖС".
   - У меня нет ни малейших сомнений: отец не просто интересовался возможностью сканировать и сохранять интеллект лабораторных животных для военных целей. Наиболее очевидным применением с его точки зрения являлось бы сканирование и сохранение человеческого сознания. Это обещало бы в некотором роде бессмертие, да к тому же предоставило бы ему позицию силы.
   Шерон, уже осушившая свой бокал, сидела напротив, подперев ладонью подбородок, а локтем опершись на стол, и внимательно смотрела в лицо Юми.
   - Я не много знаю о компьютерах, но хранить в машине чей-нибудь интеллект... Это кажется невозможным.
   Юми торжественно-серьезно покачала головой.
   - Еще когда я была маленькой, отец однажды сказал, что и в те времена компьютеры были достаточно емки, чтобы вместить память человека. Говорил, что реальных сложностей две: отсканировать нейроны и сымитировать, как они связаны друг с другом.
   - Но, когда Джим позавчера вечером говорил со мной о "ЖС", он сказал, что проект полностью несостоятелен.
   - Отец - почти случайно - признался мне, что исследования успешно завершены. Только он скрывает это от нанимателей вашего мужа. От "Норт-Индастриз".
   Шерон слабо улыбнулась.
   - Наверное, вам можно сказать... Джим не работает там. Его наниматели - ФБР.
   Юми ненадолго стихла.
   - А; теперь понимаю.- Она кивнула каким-то своим мыслям.- Теперь понимаю.- Она заново обдумала несколько минут, проведенных в машине Бейли.- Знаете, по-моему, он хотел сказать мне, кто он на самом деле, когда назвался настоящим именем и дал номер телефона.
   Шерон быстро кивнула.
   - Абсолютно верно. Именно тот факт, что он дал вам наш номер, и склонил меня согласится на встречу с вами. Для этого он должен был счесть вас достойной симпатии и доверия.
   - Значит, он участвует в крупном полицейском расследовании?
   Шерон рассмеялась.
   - Господи, да нет же! На все это он наткнулся сам. Даже рапорта составить не успел.
   - М-мх.- Юми закусила губу.- Это уже хуже. Допустим на минуту, что отец как-то выяснил, кто ваш муж на самом деле. Зная, что угрозу его работе представляет только один человек, он... - Юми не договорила.
   - Стоп, стоп, минуточку.- Шерон принялась щипать бумажную салфетку под бокалом, отрывая маленькие клочки от уголка.- Ваш отец - не преступник, и те люди, что работают в "Норт-Индастриз", всеми уважаемые ученые.- Звучало это более как вопрос, нежели как утверждение. Она смотрела на Юми, ожидая обратного утверждения.
   Юми покачала головой.
   - Представьте, что вы 30 лет всю себя отдавали делу. Вы свято верите, что можете обмануть смерть. И вдобавок изменить весь мир. И вот в самый последний момент появляется угроза всему, чего вы добились. И вы при всем при том такой человек, которого на деле заботят только две вещи: наука и самосохранение.
   Шерон опустила взгляд, увидела кучку обрывков салфетки, поморщилась, хотела было что-то сказать, но смолчала и приложила руки к глазам.
   - Все это трудновато принять...
   - Что-нибудь еще? - К ним опять бесшумно подкатил робот-официант.
   - Нет! - рявкнула Юми во внезапной вспышке раздражения.- Больше ничего!
   - Позвольте мне,- сказала Шерон. Она явно рада была поводу отвлечься. Выудив из сумочки свой кредит-диск, она вложила его в дешифратор робота и подождала, пока он не высунется назад вместе с бумажной квитанцией.
   - Спасибо,- сказал робот.- Возвращайтесь к нам поскорее.
   - Надеюсь, я не попусту взбудоражила вас,- сказала Юми.- Но я твердо уверена: существует реальная опасность. И я в ответе за все. Доверься я вчера вашему мужу, когда он просил помочь...
   Шерон натянуто улыбнулась, сделала глубокий вдох, и снова взяла себя в руки.
   - Нет, вы ни в чем не виноваты. Джим действовал на свой страх и риск...
   Юми пожала плечами.
   - Я чувствую, что обязана помочь.
   Шерон испытующе взглянула на нее.
   - Но только ли в Джиме дело? Наверное, вы сердиты на отца. Не хочется ли вам, в некотором роде, отомстить?
   Вопрос застал Юми врасплох. Она почувствовала, что щеки ее покрывает румянец.
   - Вы - женщина проницательная.
   - Я - журналист. По-моему, это у меня профессиональное. Но мне нужно заняться делами.- Она оттолкнула кресло. Похоже, плохие вести только придали ей сил.
   - Что же вы думаете делать?
   - Позвоню Джимову непосредственному начальству, если только смогу найти его в воскресенье. Или пойду в местное отделение полиции, подам заявление о пропаже человека попрошу отыскать больницу куда лег ваш отец. А завтра первым делом свяжусь с "Норт-Индастриз"...
   - Нет! - Юми хлопнула ладонями по столу. Хлопок был резким и громким; она сама себе удивилась - никогда не распускалась так на людях. Но ведь очень - жизненно важно было убедить Шерон... - Если вы позвоните в полицию по обычной телефонной связи, или если полицейские будут пользоваться обычными радиодиапазонами, очень может быть, что отец и его коллеги узнают обо всем. Они будут еще более напуганы - и еще более опасны. Для вашего мужа и для вас.
   Шерон смутилась.
   - Но я не понимаю, как они смогут...
   Юми сжала руку Шерон.
   - Пожалуйста, поверьте мне! Муж ваш недооценил моего отца, но вы не должны совершать той же ошибки! Лео Готтбаум еще 50 лет назад ломал парольные защиты, чтобы проникать в базы данных! У него есть системы, которые - я уверена - могут автоматически прослушивать тысячи звонков, реагируя на ключевые слова. Я не специалист и не знаю подробностей, и сама компьютерами никогда не занималась. Но я росла рядом с ним и знаю, на что он способен, и знаю, что совесть его мучить не будет.
   Шерон вымученно засмеялась.
   - Вы действительно во всем этом убеждены?
   Юми опустила взгляд.
   - Извините, я не хотела на вас кричать.- Она взглянула на свои часы и только теперь поняла, сколько времени прошло.- Боюсь, нам пора возвращаться. Мне еще нужно успеть на самолет.- Она неловко отодвинула кресло и поднялась.Но, Шерон, пожалуйста, пока существует еще вероятность, что муж ваш жив, не делайте ничего, что может насторожить отца и его людей.
   Они вернулись к машине и поехали в аэропорт. Шерон вела машину молча, глядя прямо вперед, погрузившись в глубокие раздумья.
   - Вы, говорите, журналист? - спросила Юми.
   Шерон медленно, рассеяно кивнула.
   - Да, верно. Я работаю на местной телестанции.
   - Это хорошо. Значит, вы умеете и собирать информацию, и распространять ее. Гласность может послужить очень мощным оружием против отца.- Юми вынула из сумки описание проекта "ЖС", а также компад Бейли.- Ваш муж случайно забыл эти вещи у отца. Я подумала, что в компаде его личные заметки, и не смотрела, но они могут быть полезны. А в папке - описание проекта. Будете читать: не забывайте: мой отец признался мне в личной беседе, что они добились успеха в решении всех поставленных задач.- Юми положила то и другое на заднее сиденье.
   Шерон выехала на пандус, ведущий к Федерал Эрлайнс Билдинг, высмотрев свободное место, подрулила к бровке и поставила машину на тормоз. Откинувшись на заднее сиденье, она устало провела руками по лицу.
   - Мне следует поблагодарить вас,- подавленно сказала она.- Только я от всей души надеюсь, что вы ошибаетесь относительно... того, что может случиться.
   - Конечно, я могу ошибаться. Муж ваш может быть в каком-нибудь мотеле у прибрежного шоссе. Вполне возможно.
   - Наверное, мне лучше поехать поискать его. Хуже от этого не будет.
   Юми обдумала все это и покачала головой:
   - Если с ним все в порядке, очевидно, что он связался бы с вами. Если же, напротив, случилось что-то плохое, отец сделает все, чтобы отвести от себя подозрения. Я понимаю очень трудно вот так сидеть и ждать, но, я уверена, вы в любом случае очень скоро что-нибудь узнаете.- Она взглянула на часы и отворила дверцу машины.- Боюсь, мне пора. Надо бы мне остаться, помочь вам, но если отец проверить списки пассажиров и обнаружит, что я не села в самолет, он поймет, что тут что-то не так.
   Шерон разглядывала свои руки, лежавшие на баранке. Затем, повинуясь порыву, она распахнула свою дверцу, выбралась наружу, быстро обойдя машину, подошла к Юми, стоявший уже на тротуаре, и взяла ее за руку.
   - Вы сделали гораздо больше, чем должны были,- сказала она.- Я вам так благодарна... - И неожиданно обняла ее.
   Юми была слишком удивлена, чтобы как-то реагировать. Шерон крепче сжала ее в объятиях, затем немного отстранилась, глядя ей в глаза с явной искренней благодарностью. Все произошло настолько стихийно, что Юми не знала, что и думать, а уж тем более - что сказать.
   - Можно позвонить вам и рассказать, как все вышло? спросила Шерон.
   - Да-да, пожалуйста.- Юми неловко порылась в сумке и нацарапала на клочке бумаги телефон, радуясь поводу отвлечься.- Звоните в любое время. Однако, пока все не разрешится, будьте осторожны с упоминаниями того, о чем я вам говорила.- Она втиснула бумажку в ладонь Шерон и, испугавшись переполнявших ее чувств, повернулась и поспешила к аэровокзалу.
   LAST RITES [Последние процедуры]
   Голова болела, точно цепами молотили; во рту - неприятный кислый привкус... Бейли встрепенулся и заморгал, пытаясь сосредоточится. Темно; кажется его куда-то везут... Машина? Сиденье неудобное, жесткое... Он попробовал пошевелить руками и обнаружил, что запястья снова стянуты лентой. И на голове что-то такое есть. Опять черный пластиковый пакет. Пакет ли? Он тряхнул головой. Да, пластик на лице, стянут вокруг шеи.
   Впрочем, больших неудобств это не причиняло: он был очень сонным и, как бы ни старался сконцентрироваться, мысли ускользали куда-то в темноту. Опять наркотики, пришло смутное понимание. Он сглотнул и облизнул губы.
   - Куда мы едем? - услышал он собственный голос, до странного громко прозвучавший внутри головы.
   - Я везу вас в гости к одним моим друзьям.
   Бейли снова и снова силился сосредоточится. Ну да, этот, рядом - Готтбаум.
   - Мы едем назад в купол?
   - Нет. Мы с вами, мистер Бейли, в большом Лос-Анджелесе. Теперь вы - мой подопечный. Доктор Френч пожелала, чтобы было так.
   - Я хочу выглянуть в окно. Можно?
   - Сожалею. Будет лучше, если вы не увидите, куда вас везут. Мои друзья согласились помочь на условиях полной анонимности.
   Бейли рассмеялся. Смех сильной болью отдавался в голове, да еще породил кашель, отчего стало еще хуже.
   Он слабо рванулся. Лишенный возможности видеть, он чувствовал себя весьма погано.
   - Все равно собираетесь убить - так какая разница?
   - Не убить. Просто деанимировать,- поправил Готтбаум.- И если все пройдет, как задумано, в чем я ничуть не сомневаюсь, вы сохраните все свои качества. Включая память.
   - Как инфоморф... - Это не имело значения. Никакого.
   - Да, вы станете инфоморфом,- отстраненно, безучастно ответил Готтбаум.
   Бейли пытался подумать, невзирая на наркотики, как следует. Простейшая логика давалась с необычайным трудом.
   - Если вы отпустите меня, я ничего не скажу. Не стану бурю затевать. Слышьте, я даже рапорта не успел составить...
   - Рад слышать. Спасибо за подтверждение. И все же ставка тут слишком высока для нас, чтобы просто отпустить вас под честное слово.
   Бейли поерзал на сиденьи и, точно сквозь туман, осознал: он - на переднем сиденьи, а сидящий рядом Готтбаум - за водителя. Может, удастся пробить головой стекло, выбраться, упасть на дорогу, а тогда кто-нибудь увидит... Ехать, куда везут, ему вовсе не хотелось. Страшно было. Он, конечно, под наркотиками и не может нормально думать, однако он знал, что ему страшно. Может, удастся пробить головой стекло...
   Машина остановилась; Готтбаум нажал клаксон - раз, еще.
   - Приехали,- сказал он.
   Бейли внесли в какое-то помещение. Пахло химией. Было холодно. Его разложили на чем-то твердом, привязали и сняли с головы пакет. Он сощурился и заморгал. Сглотнул - очень хотелось есть. Почему его не кормят? Куда привезли? Стеллаж во всю стену, уставлен электронным оборудованием; пара каких-то устройств с отходящими от них трубками; два человека в хирургических масках и зеленых халатах... Что здесь творится?
   Появился третий - то был Готтбаум, тоже в маске, шапочке и стерильном халате.
   - Уверяю вас,- сказал он Бейли,- все пройдет относительно безболезненно.
   - Безболезненно? - Он медленно повернул голову, пытаясь вникнуть в суть.
   - Сканирование, Бейли, есть процедура долгая деликатная и хлопотная. Ваш мозг придется охладить до полного затвердевания. Мои друзья - рекомендую - специалисты по крионике. Они в нашу работу верят и вполне осведомлены о ее результатах.
   Бейли скривился.
   - Нет,- слабым голосом сказал он.- Я не хочу...
   - Мы готовы начать перфузию, доктор Готтбаум,- сказал один из тех, в халатах. Над его маской можно было различить бледноголубые глаза, да маленькую розовую родинку на лбу, чуть сбоку. Говорил он так, точно для счастья ему не хватало чего-то очень существенного.
   Сквозь туман в голове блеснуло воспоминание. Бейли бессознательно рванулся, пытаясь сесть.
   - А где Баттеруорт?
   - Майкл Баттеруорт вместе с остальными членами группы сейчас в "Норт-Индастриз" готовит оборудование для вашего сканирования. К счастью, сегодня воскресенье, и мы можем работать, не слишком опасаясь нежелательных вторжений. Баттеруорт будет заниматься расчетами мозга. В настоящее время он - единственный, чья квалификация достаточно высока.
   Бейли слабо застонал. Тот единственный, кому он хотел довериться - именно он собирается... разрезать его, Бейли, на куски...
   - Вы просто отпустите меня,- сказал он.- Оставьте меня в покое, а я оставлю в покое вас.
   - Доктор Готтбаум? - Тот с родинкой, что-то держал в руках.- Я полагаю, именно вам следует...
   - Да. Это - моя обязанность.- Он опустил взгляд на Бейли.- Сейчас вам введут нейтрализатор для введенного ранее седатива. Вы ощутите вдруг необычайный прилив сил ясность мысли. Затем мы начнем перфузию - заменим вашу кровь реактивами, которые предохранят ваши клетки от повреждений при замораживании и вы быстро потеряете сознание. А ощутите только нарастающую слабость.- И с этими словами он приложил инъектор к руке Бейли.
   Туман в голове - точно ветром унесло. Бейли, словно бы вышел из мрачной, невыносимо жаркой комнаты в ослепительный, льдисто-холодный зимний день. Пульс забился в два раза чаще. Бейли обнаружил, что привязан к операционному столу; дикий, ослепляющий свет бьет прямо в лицо; на колесном столике, стоящем в головах, разложены стальные инструменты. Его собираются убить.
   - Нет! - закричал он.- Господи... Шерон!
   В руку его вонзилась полая игла. От сильной боли Бейли вскрикнул. Машина [?]. Рука тут же стала холодной, как лед, и начала очень болезненно пульсировать.
   - Стойте! - Он рванулся изо всех сил.- Ублюдки вы клятые...
   - Два литра,- сказал кто-то.
   Все окружающее отступило куда-то вдаль. Глуховатый пульс его сменил частоту и теперь отдавался в ушах быстрым стрекотом пишущей машинки. Столешница вместе с Бейли словно бы начала уходить в пол. Люди в халатах превратились просто в кукол, плавающих в белом сиянии.
   - Шерон! - охнул он.
   И отключился.
   Из ГРАНДА-ХИЛЛС ГАЗЕТТ; выходные, 20 мая, 2030 г.
   АГЕНТ ФБР СГОРАЕТ В СОБСТВЕННОЙ МАШИНЕ.
   Наш земляк из Гранда-Хиллс, работавший в ФБР, нашел свою смерть ранним утром в понедельник. Его машина врезалась в ограждение на Первом Шоссе, невдалеке от Каюноса, и вспыхнула.
   Пожарная команда, вызванная на место происшествия, оказалась бессильна - спасти 33-х летнего Джеймса Бейли из адского пекла салона его экипажа не удалось. По словам местного участкового брандмейстера Ларри Мангрегора, при соударении машины с камнями на берегу произошло повреждение аккумулятора и высвободившийся водород послужил причиной взрыва. Останки водителя так обуглились, что личность была установлена лишь по анализам ДНК.
   Брюс Тейлор, чей ресторан "Приют рыбака" расположен менее чем в 500-х футах от места происшествия, сказал следователям, что слышал визг покрышек, и а после - удар и громкий взрыв около 5-00.
   - Даже стекла в окнах задребезжали,- сказал он.- Я спустился к машине сразу же, но парень внутри был уже изжарен.
   Наш источник в ФБР подтвердил: хоть Бейли и был спецагентом Отдела Технологических Преступлений, во время катастрофы он не находился при исполнении служебных обязанностей.
   Местная полиция исключает возможность того, что причиной аварии послужила поломка машины.
   - Я считаю, он просто проглядел поворот,- говорит сержант Джордж Тернер из Каюносского Полицейского Управления. После прошлого типа, который упал с того обрыва, мы там поставили стальное ограждение и предупреждающие знаки. По-моему, этот просто уснул за рулем.
   Но в памяти своей жены Шерон и 4-х летнего сына Дэймона Бейли навсегда останется живым.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
   The Arena [Арена.]
   Вихрь истеричных каких-то, немыслимых цветов ослеплял, оставляя за собой пурпурную дымку на внезапно-резком черном фоне. Что-то загудело; громче, еще громче - так, что заломило зубы. Затем - вдруг стало до жути тихо,- и Бейли обнаружил, что медленно-медленно, точно под водой, поворачивается головой вниз. Во рту стояла нестерпимая горечь; он чувствовал слабость, головокружение и гулкий стук в висках, точно с похмелья. Происходило явно что-то нехорошее, и он хотел было закричать, однако губы точно склеили; он не мог вздохнуть...
   Бейли лежал на спине, закрыв глаза. Мягкий бриз поглаживал его лицо; солнце приятно грело. Он застонал и перекатился набок. Господи, подумал он, приснится же такое...
   Открыв глаза, он увидел, что лежит на плоской, белой бетонной плите, а вверху - ясное голубое небо. От яркого света он сощурился. Лежал он в центре какой-то циклопических размеров круглой площади, обнесенной по периметру высокой стеной. И тут он вспомнил все.
   Его охватил ужас. Он поспешно стал на колени и окинул окрестности быстрым взглядом. Последние мгновения на операционном столе вспомнились вдруг во всех подробностях и красках; он точно услыхал отголоски последнего своего крика о помощи. Что за ерунда; где же это он?
   Он опустился на четвереньки и ощупал под ладонями бетон шершавый, твердый, нагретый солнцем. Он провел по нему ладонями - и почувствовал, как мелкие песчинки впиваются в кожу. Он шлепнул по бетону ладонью - и кожу засаднило от удара.
   Он снова поднялся на колени, прикрыл на мгновение глаза, заткнул уши пальцами, глубоко вдохнул, и услышал, как воздух врывается в легкие, как глуховато стучит сердце...
   Он встал на ноги и осмотрел свое тело. Одежда на нем была та самая, в которой он поехал к Готтбауму - белая рубашка, коричневые штаны и сандалии. Часы и обручальное кольцо тоже были при нем. Он поднял руки к глазам и внимательно осмотрел их. Мелкие песчинки, впились в кожу... Он отряхнул ладони песчинки посыпались наземь.
   Что же - эксперимент не удался? Готтбаум со товарищи был помещен под арест, прежде чем успел провести сканирование? А его, Бейли, каким-то образом оживили?
   Он медленно, стараясь действовать методично, не терять контроля над собой, повернулся. Во все стороны от него расходилась бетонная площадь, ровная и однообразная. Он крикнул - крик громко прозвучал в собственных его ушах, слабым эхом отразившись от стены по периметру площади. Он топнул ногой; раздался хлопок сандалии, а пятку кольнуло больно от удара о бетон.
   Одежда до зуда раздражала кожу. Ветер был холоднее, чем показалось вначале. К тому же он только теперь понял, что голоден.
   Он пошел, стараясь держать курс прямо через площадь. Через несколько минут он остановился и оглянулся. Стена позади несколько отдалилась, а впереди - слегка приблизилась.
   Он пошел вперед. Жесткий ветер, пронизывал тонкую рубашку, вызывал неприятную дрожь. Сосущая пустота в желудке превратилась в настойчивую тянущую боль. Он почувствовал, что все больше и больше слабеет. Сколько же времени он пробыл без сознания? Несколько дней? Несколько лет? Он потрогал челюсть подбородок был дочиста выбрит. Как же это? Под конец у него должна была отрасти двухдневная щетина. Разве что кто-то побрил его, пока он был без сознания, или же...
   Но вот опять - этот дикий, мрачный вой. Вдали показалось маленькое черное пятнышко, растущее по мере приближения. Зверь какой-то... Может, собака?
   Бейли решил, что ждать на месте и выяснять, насколько эта тварь дружелюбна, не стоит. Он побежал. Инстинктивно.
   Ремешки сандалий при каждом шаге больно врезались в кожу. Легкие болели. В глазах все плыло. Он оглянулся, и увидел, что тварь догоняет - громадный черный зверь, пасть полуоткрыта... Зверь снова завыл; гулкое эхо отразилось от стен.
   Когда он добежал до стены, зверь был уже меньше, чем в 20 футах. Таких Бейли еще не видел: почти с него величиной, в густой черной шерсти, нечто среднее между волком и медведем.
   Стена впереди была ровной, белой, высокой и гладкой взобраться невозможно, однако в ней через равные промежутки были проделаны арки. Вбежав под ближайшую, он обнаружил лестницу, ведущую прямо вперед, и поскакал вверх, прыгая через 2 ступени. Он был так истощен, что ноги буквально подгибались под тяжестью тела. Достигнув площадки, он замешкался - в каменной стене прямо перед ним была белая, дверь.
   Он дернул ручку. Дверь отворилась, и он едва не упал внутрь, захлопнув дверь прямо перед носом животного.
   За дверью оказалась маленькое квадратное помещение, освещенное одинокой флуоресцентной панелью. У стены стояла узкая кровать, кроме нее в комнате были: раковина, плита и холодильник. Все было белым - и стены, и потолок, и постель, и кухонное оборудование.
   Бейли рухнул на кровать, хватая ртом воздух, и лежал, пока биение пульса не успокоилось до нормы. Комната успокаивала. Кухонное оборудование явно было взято из какого-нибудь захудалого пригородного дома. Флуоресцентная панель напоминала такую же в его кабинете. Все было не на месте, но очень знакомо.
   Еще через минуту он сел, затем встал. Грудь его болела, голова кружилась, однако он чувствовал настоятельную потребность выяснить, где он находится. К тому же он был отчаянно голоден. Подойдя к холодильнику, он распахнул дверцу.
   Внутри, на верхней полке, лежал огромный, круглый шоколадный торт.
   Торт располагался на круглом белом блюде. Подсунув под блюдо руки, Бейли поднял его и отнес на кухонный стол у раковины. Поискав глазами ящик либо полку, где могли ы лежать тарелки и столовые принадлежности, он ничего подходящего не нашел. Ради пробы он тронул пальцем глазурь, отколупнул капельку и поднес ко рту.
   Голова его кружилась, рот наполнился слюной, точно он множество дней провел без пищи. Он сомкнул губы вокруг пальца, втянул глазурь в рот - и тут же закашлялся.
   На вкус глазурь была отвратительна, словно гнилое мясо или тухлый сыр. Привкус тут же наполнил рот, заставив желудок сжаться в рвотной спазме.
   Он судорожно отвернул кран. Вода устремилась в раковину. Набрав немного в пригоршню, он хлебнул, надеясь смыть мерзкий привкус.
   Вода обожгла рот, точно кислота. Какие-то капли все-таки попали внутрь, и он почувствовал, что его словно разъедает изнутри. Закричав, он схватился обеими руками за горло и шарахнулся от раковины.
   Он снова упал на кровать, комната завертелась перед глазами, свет померк.
   Maphis
   Очнулся он на большущей, широченной кровати. Льняные простыни холодили кожу. Голова глубоко утопала в мягкой подушке.
   Бейли застонал и опасливо огляделся, ожидая, что снова окажется в белой комнате. Но вместо белых стен - странная мебель, обои цвета "бордо", прекрасный старый круглый стол у стены, книги в кожаных переплетах за стеклянными дверцами шкафов, окна в обрамлении красных бархатных занавесей...
   Он попробовал сглотнуть, в страхе, что горло его до сих пор болит, однако все было в порядке. Он больше не чувствовал ни изнеможения, ни голода, ни холода, ни страха?
   - Что за дьявольщина тут творится? - спросил он вслух - просто так, чтобы услышать собственный голос.