Терзаемая сомнениями, посеянными Юми, Шерон хотела было поехать к нему. Не надо, ответил он, незачем.
   - Хотя бы скажи, где остановился,- попросила она.Как тебе можно звонить?
   Он начал было отвечать, но линия отключилась. Телефон ее вырубился окончательно: она никуда не смогла больше позвонить, и ей никто не звонил, до самого сегодняшнего утра, когда с ней связались из полиции, уведомить, что обнаружена разбившаяся машина, числящаяся за ее мужем. Идентификация водителя не представляется возможной, и им неизвестно, кто он, но завтра из лаборатории поступит образец ДНК. Но Шерон не сомневалась: тело из машины, лежащее в полицейском морге, принадлежит ее мужу.
   Терять ей, если так, было нечего, и она позвонила непосредственно начальнику Джима. Тот был болен, и она связалась с Нормом Харрисом, одним из агентов, работавших вместе с Джимом. Однажды Джим говорил ей о Харрисе; тот, судя по всему, был ему не слишком симпатичен. Но больше ей не с кем было говорить, да она и не знала, кого еще можно спрашивать: друзей по работе у Джима не было.
   Харрис сказал, что распорядится об охране машины силами местной полиции, пока не приедет для проверки кто-нибудь из ФБР. Назначил и встречу на завтра, но ясно было: он уже определил ее в разряд истеричных баб, придумывающих всякие заговоры, не в силах примириться с тем, что муж просто не сумел вписаться в поворот.
   Поэтому она позвонила на службу, сказалась больной и поехала посмотреть все своими глазами. Но поездка ни к чему не привела. А стоит ли надеяться, что дальше что-нибудь все же удастся? Она начала писать:
   (Поскольку Джим сгорел дотла, определить, убит ли он, невозможно.)
   (Убийцы его, вероятно, достаточно ловки, чтобы не оставить улик в машине.)
   (Кейс пропал; должно быть, забран из машины перед катастрофой.)
   (Подозрения Джима относительно Готтбаума, Френч и прочих не были, как положено, подкреплены уликами, и даже те немногие улики, какими он располагал, находились в пропавшем портфеле. Он даже не упоминал о проекте "Лайфскан" в отчетах для ФБР.)
   (Готтбаум пропал; вероятно, он скоро умрет, и его невозможно будет допросить.)
   (Если кто-то из ФБР и станет допрашивать ученых из "Норт-Индастриз", они могут просто от всего отпереться. С чего кто-то поверит, что они убили следователя ФБР? Они приличные люди, а не уголовники.)
   (Как выяснить, чем они занимаются? Как осмотреть их оборудование, если даже вся их работа засекречена?)
   Она перечла написанное. Дело казалось безнадежным. Она перевернула страницу.
   (Главная задача: найти убийцу Джима и передать в руки правосудия.)
   (Передать ФБР документы и заметки, полученные от Юми. Может, это поможет убедить их начать расследование.)
   (Проверить все больницы на предмет Готтбаума.)
   (Попытаться найти доступ к тем, кто управляет домом Готтбаума, несмотря на системы защиты, о которых предупреждала Юми.)
   (Попытаться связаться с "Норт-Индастриз" и поговорить с Френч либо ее подчиненными.)
   (Попытаться убедить мое начальство, что это - сюжет, и я, занимаясь этим, должна считаться на службе.)
   И, на новой странице:
   (Организация похорон.)
   (Где завещание Джима? Позвонить поверенному.)
   (Закрыть совместный банковский счет.)
   (Поставить в известность друзей. Разослать уведомления.)
   (Позвонить в страховую компанию.)
   (Испросить недельный отпуск.)
   (Уладить с наследством.)
   (Организовать дневной уход за Дэймоном и разъяснить ему случившееся.)
   Этот список было больнее всего составлять. Она перечла его и обнаружила, что плачет. Слова, заслоненные слезами, не давали возможности бежать от реальности: муж ее мертв, и теперь она - сама по себе.
   Она легла на диван, где они так часто сидели вместе, и плакала, пока не выплакала все слезы. Когда не осталось ни единой, Шерон почувствовала смертную пустоту внутри и понемногу заснула.
   ПОЛИЦЕЙСКАЯ ПРОЦЕДУРА
   Назавтра в полдень она сидела в деревянном кресле крохотном, полностью утилитарном холле без окон, и ждала. Дежурный в будке, за толстой перегородкой из бронестекла, и трепался по телефону. От потолочного вентилятора веяло холодом. Время текло медленно.
   Наконец дверь, ведущая во внутренние помещения, отворилась, и к ней направился крупный человек в мешковатом костюме. Шерон интуитивно поняла, что он и есть Норм Харрис.
   - Миссис Бейли?
   Он подошел к ней. Весь вид его выражал крайнюю занятость, а улыбка на лице говорила: у него и вправду совсем ни минуты свободной, однако он проделает все, что надо, потому что-вот такой уж он душа-человек.
   - Вашего мужа действительно жаль. Все мы были как-то... потрясены.
   Он протянул ей руку. Шерон коротко пожала ее.
   - Где мы можем поговорить? - спросила она.
   - А вот сюда. Это у нас помещение для принятия заявлений. Звукоизолировано, гарантия от подслушивания, и,- кто его знает - может, даже водонепроницаемо.
   Он хмыкнул и выдал усмешку, точно чтобы показать: вот он ей симпатизирует и хочет шуткой малость облегчить свалившееся на нее бремя. Но было что-то такое в его глазах, какой-то похотливый интерес, от которого не верилось в его дружелюбие. Ему же все равно, поняла она. Бессердечие в нем какое-то...
   Он препроводил ее в комнату площадью в 10 кв.футов. Стены были выкрашены в грязно-бежевый цвет, а пол - покрыт тощим бурым ковриком. Вокруг деревянного стола стояли четыре кресла. Она села, а Харрис устроился напротив.
   - Знаете, плохо, что мы раньше не встречались,- сказал он.- Ужасно просто - знакомиться при таких трагических обстоятельствах. Но - вам что-то такое стало известно? Муж ваш - он ведь всегда был человеком замкнутым. Не любил смешивать дело с развлечением, работу с семьей.- Харрис пожал плечами.- Ну, это его личное дело, и мне остается только относиться с должным уважением.
   Не испытывает он никакого уважения, решила Шерон. Что это он хочет сказать? Джим, мол, не был своим парнем, и нечего ей теперь ожидать от "своих парней", что они ради нее бросят все дела?
   Но я надеялась, что ваш непосредственный начальник...
   - Будет не раньше той недели.
   Харрис потер руки, затем положил ладони на стол.
   - И пока что вам, кроме меня, обращаться не к кому. Но, уж поверьте, миссис Бейли... Можно просто "Шерон"? Поверьте мне, Шерон, я сделаю все, что смогу.
   Может, конечно, у нее паранойя разыгралась, и воображение слишком богатое, однако - она ему не верила. И все-таки, он ведь - следователь ФБР? Это ведь - его работа? Если она сможет убедить его, что Джим погиб при очень подозрительных обстоятельствах, ему придется составить рапорт.
   Она выложила на стол compad Джима и папку с документацией по проекту "Лайфскан".
   - Не знаю, в курсе ли вы того дела, которое вел Джим...
   - Я его просмотрел.- Харрис осторожно взглянул на нее.- Он вам о нем рассказывал?
   - Да. Абсолютно все. Харрис со вздохом покачал головой.
   - Налицо нарушение инструкций. Наш Джим... Он никогда не придерживался правил. Часто говорил, что идет своим путем.
   - Да,- сказала Шерон, подавляя чувства, навеянные воспоминаниями.- Точно так он и говорил. Но результаты получались неплохими, не так ли?
   - Конечно! Конечно же! Поймите меня правильно, Джим был талантливый мужик. Я его работой просто восхищался. Кое-что было просто невероятно!
   Шерон подумала, что Харрис скорее завидовал, чем восхищался, но настаивать на своей версии не стала.
   - Позвольте мне рассказать, что Джим успел выяснить. Этого вы не можете знать: он решил не включать это в отчет, пока не наберет побольше материала.
   И она шаг за шагом описала цепочку событий - от Малой Азии к "Норт-Индастриз" и дому Готтбаума.
   Харрис слушал внимательно - или же умело притворялся. Не перебивал, не торопил. В конце он откинулся на спинку кресла, сложил руки на обширном брюхе и медленно покачал головой.
   - То, что вы мне сейчас рассказали, я назвал бы нитью предположений в поисках версии. Вы сказали, он получил подтверждение опознания этой ученой, Розалинды Френч?
   - Он так сказал.
   - Так где же документ? Вы говорите, утрачен. Плоховато...
   Она глядела на него невидящим взглядом.
   - Вещественные доказательства были в кейсе, а кейс из машины пропал. Сам факт этого служит доказательством неслучайности катастрофы.
   - Ну, хорошо, может, и так. Но я слова-то к делу не подошью. Понимаете?
   Она положила compad Джима на стол.
   -Здесь все его записи. Вы увидите, что они подтвердят мои слова.
   Харрис взглянул на compad, но даже не подумал взять его.
   - Не мне вам говорить, миссис Бейли, что компьютерные записи не являются вещдоком. Туда кто угодно мог впечатать все, что угодно. Вы. Или я.
   Она ожидала от него скептизма, но такое... У нее будто отняли все - надежды, веру в справедливость...- Вы хотите сказать, я сама это сфабриковала?
   - Да нет же, черт! Харрис подал вперед и положил ладони на ее руку.- Вы Шерон, порядочная дама. Я вижу это.
   Она подавила порыв вырваться. Хотя он всего лишь дотронулся до ее руки, она почувствовала себя так, словно к ней грязно пристают. Пришлось напомнить себе, как он ей нужен.
   - Тогда что же вы говорили...
   - Я говорил, что у нас происходит обычная полицейская процедура. Нам нужны доказательства. Нельзя из-за нескольких диких идей вызывать людей для допросов и арестовывать по обвинениям, не имеющим никакого смысла. Вы действительно уверены, что эти ученые убили вашего мужа? Если так, по каким мотивам?
   Радуясь поводу забрать у него руку, она подвинула к нему папку с историей "Лайфскан".
   - Вот документация по их исследованиям. Если вы внимательно прочтете это, допустив, что они достигли поставленной цели и скрыли это от работодателя, то поймите, что мотив был, да еще какой.
   Харрис раскрыл папку.
   - Минутку. Это же засекречено!
   - Да.- Она сдвинула брови.- У вас нет соответствующего допуска?
   - У меня - есть.- Он захлопнул папку и шлепнул жирной ладонью по обложке.- Но у вас, Шерон, спорю на что угодно, нет. Вы, вообще-то, понимаете, что полагается за владение секретной документацией оборонного значения без соответствующих полномочий? Иисусе Христе, мы здесь так до шпионажа договоримся!
   Только тут Шерон поняла, что происходит. Она поднялась и отодвинула кресло, скрежетнув его ножками по полу.
   - Тогда арестуйте меня.- Сжав кулаки, она протянула ему руки, точно подставляя их под наручники.- Если я преступница, вы должны взять меня под стражу.
   В первый раз при ней нет Харрис пришел в замешательство. Он нервно рассмеялся.
   - Шерон, вы же знаете, я не это имел в виду.
   - Если так,- покровительственно улыбнулась она,тогда зачем было заводить об этом разговор?
   Она чувствовала, как злость нарастает внутри. Вся ярость, вызванная случившимся с Джимом, сконцентрировалась на толстяке, сидящем перед ней за столом. Да, это не в ее интересах, но она больше не могла.
   - Вам доставляет удовольствие - наблюдать за женщиной, попавшей в безвыходное положение? Вам так приятно ее мучить?
   Харрис с грохотом встал. Он больше не улыбался.
   - Видите ли, я понимаю, какому стрессу вы подверглись. Однако вы, Шерон, никакого права не имеете...
   - Не любите, когда вещи называю своими именами, так? зарычала она.- Потому, что истина вас не интересует. Вам плевать, что там случилось на самом деле. Вас интересует только выгода для Норма Харриса.
   На скулах его заиграли желваки. Разозлили я его, удовлетворенно отметила Шерон.
   - Ну, знаете... Оторвать меня от работы и...
   - Вы обиделись, что на меня придется тратить время, и решили отыграться, наблюдая, как я умоляю о помощи, и поиграв со мной в кошки-мышки? Развлечения кончились. Вы примете какие-нибудь меры или как?
   Она обнаружила, что ее бьет мелкая дрожь, и сжала челюсти, а руки скрестила на груди, чтобы он не заметил этого.
   Он схватил папку и сунул ее под мышку:
   - Я подам рапорт.
   - Вы пошлете человека допросить Розалинду Френч?
   - Не думаю, что это необходимо.- Он смотрел на нее, наблюдая реакцию.
   Шерон собралась с силами. Только не выказывать слабости. Не доставлять ему такого удовольствия...
   - Вы обследуете машину Джима на предмет следов вмешательства?
   На лице его появилась гаденькая улыбочка.
   - Мы уже сделали это. Через местное отделение полиции. Оттуда звонили утром, незадолго до вашего приезда. Ничего такого не обнаружено.
   Вот так. Она и не ожидала, что следы будут обнаружены, однако сообщение явилось для нее ощутимым ударом - если, конечно, Харрис не врал. Ни слова более не говоря, она обогнула стол и взялась за дверную ручку.
   - Эй! А это? - Он поднял со стола сompad! - Можете сохранить, на добрую память.
   Она явственно различила сарказм в его голосе.
   - Если вы были таким близким другом Джима,- рявкнула она,- может, оставите на память себе?
   Он небрежно швырнул compad в корзину для бумаг.
   Шерон молча распахнула дверь и вышла.
   УТЕШЕНИЕ (Solace).
   Шерон до сих пор помнила то время, когда витрины здесь были столь велики и ярки, что каждый уикэнд пассаж сиял, точно на рождество. А она, пятилетка с мечтательными глазами, тащилась между папой и мамой, и, как на чудо света, глядела на яркие краски подвижной рекламы, груды продуктов, бытовую электронику... Гуляние по пассажу превращалось в посещение громадного магазина игрушек.
   С тех пор здесь многое изменилось. Остались еще кое-где электронные экраны, и 3-х мерные видео и прочие мудреные технические приспособления, однако после депрессии на рубеже веков уличный уровень пассажа заполонили государственные продовольственные и одежные магазины - ряды громадных, скучных лавок с товарами первой необходимости. В то же время крохотные бутики и гурме-бары второго этажа в большинстве своем стали семейными предприятиями, торговавшими доморощенной пищей и домодельной одеждой, а многоэкранный кинотеатр сделали лото-холлом, где женщины - [?] проигрывают свои чеки государственного вспомоществования, чая выиграть бесплатную поездку в Канаду.
   И все же Шерон до сих пор нравилось бывать здесь - особенно, когда мерзко на душе. Бродить в толпе, предавшись своим мыслям, глазеть на лавки, не сосредотачиваясь ни на чем особо - это давало спокойствие окоченения[?].
   Она купила сойбургер и устроилась в крохотном дворике-плаза[?] под узорчатым стеклянным навесом. В основном здесь коротали день старики - читая, сплетничая, предаваясь всем тем занятиям, что входит в привычку после 40- 50 лет. Охранник в униформе ходил меж столиков, переговариваясь с завсегдатаями.
   Пластик под дерево на столе Шерон был исцарапан и отслаивался по краям, а подошвы ее липли к полу, но это ее мало трогало. Пассаж звал к себе, пробуждая нечто подобие ностальгии, и все это было, точно музыкальный фон, который можно вовсе не замечать.
   Через некоторое время злость на Норма Харриса прошла. Чем трястись над прошлым, куда важнее двигаться вперед. Она вытащила из сумочки блокнот, положила его рядом с тарелкой и зачеркнула один из пунктов списка. В ФБР она сходила, и это оказалось дохлым номером.
   И оставшиеся возможности тоже казались теперь совершенно безнадежными. Допустим, например, найдет она больницу, где лежит Готтбаум, или вычислит Розалинду Френч, или наладит контакт с домом Готтбаума... Чего она этим добьется, если в ФБР ей не верят, и доказательств, достаточных для ареста кого-либо, нет?
   Смежив веки она представила себе, будто описывает положение дел Джиму. Что бы он ей посоветовал? Скорее всего четко определить цели и задачи. Ей хватало остроты ума, чтобы точно обрисовать недостатки в идеях других, но, коснись дело ее самой, путалась на каждом шагу. Порой она бывала сущим младенцем, взирающим на мир, разинув от удивления рот.
   Она перевернула страницу и написала заголовок: (Цели и задачи.) За заголовком последовало:
   (Я хочу передать в руки правосудия тех, кто ответственен за смерть Джима.)
   А что, собственно, имеется в виду под правосудием?
   (Хочу, чтобы их посадили в тюрьму.)
   Из одного лишь желания отомстить? Да, и это тоже. Когда она позволяла себе думать о том, что произошло, ее охватывала такая ярость, что она не могла владеть собственным телом. Эти люди украли у нее источник величайшего счастья, какое только знала она в жизни. Все существо ее желало покарать их, уничтожить за то, что они сделали...
   Шерон постаралась не давать воли чувствам и рассмотреть ситуацию хладнокровно. Есть ли у нее и рациональный императив? Да. Нужно защитить других людей от фанатизма, из-за которого погиб ее муж. Что бы там ни было, Готтбаума и его людей нужно остановить.
   Но как? Представители власти помочь не могут. Или не хотят.
   Юми уже подсказала ей ответ. Шерон - журналист и знает силу гласности. Если она сумеет выставить деятельность Готтбаума на всеобщее обозрение - документированные факты, а не просто домыслы - это подействует. При этом ей, вполне возможно, угрожает опасность, и Шерон прекрасно понимала, что теперь она гораздо более ответственна за Дэймона, чем раньше. Однако и ради него она обязана показать людям, кто убил его отца.
   Шерон покончила с бургером. Под слоем специй он был вязким до тестообразности. Старики, выросшие еще в двадцатом веке, называли их стыдбургерами. Но старики всегда на все жалуются. Похоже, большинство из них до сих пор уверены, что они, как граждане Америки, имеют право есть мясо, жечь масло и выбрасывать на улицу мусор всю свою жизнь. Она обвела взглядом пенсионеров за соседними столиками, читавших журналы, подремывавших, просто сидевших, глядя в одну точку. Интересно, сама она тоже когда-нибудь станет такой? Будет сидеть, целыми днями ворчать и ныть...
   Охранник куда-то вышел, и она увидела направляющегося к ней попрошайку. Ясно, пора уходить. Она отнесла тарелку и поднос на кухню и пошла к выходу. Никто не знает, что Юми рассказала ей. Значит, они полагают, что она, Шерон, будет сидеть дома и оплакивать мужа, свято веря в случайность его смерти.
   Сняв машину с подзарядки, она медленно вырулила со стоянки и поехала к дому.
   Несомненно, Готтбаум надежно спрятался в каком-нибудь частном медицинском заведении под вымышленной фамилией, и не стоит тревожить его, являясь с допросом. Однако известно, где работают остальные, а Розалинду Френч она знает в лицо - по фотокомпозиту. Следующим шагом будет сбор данных на них и, возможно, слежка за ними.
   Из "Лос-Анджелес Таймс", Среда, 15 мая, 2030 г.
   НОБЕЛЕВСКИЙ ЛАУРЕАТ ВЫБИРАЕТ СМЕРТЬ.
   Тело его заморожено.
   Ученый-компьютерщик, Нобелевский лауреат Лео Готтбаум, хорошо известный прямыми, радикальными политическими взглядами скончался вчера, на 82-м году жизни. Тело его, после смерти, наступившей в результате сознательного отказа от приема пищи и питья, помещено в Глендейлскую крионическую клинику.
   Льюис Экхардт, президент "Крайоник Лайф Системс, Инк.", подтвердил, что Готтбаум избрал смерть через три дня после того, как узнал, что страдает раком мозга, случай неоперабельный.
   - Ему оставалось не более полугода жизни,- сказал Экхардт в телефонной беседе.- Эти полгода сопровождались бы сильными болями и разрушениями мозга - вероятно, необратимыми. Мы уважаем его решение - остановить для себя время до тех пор, когда эта болезнь станет излечимой.
   Доктор Готтбаум получил Нобелевскую премию в 1998 году, за вклад в разработки искусственного интеллекта. Награда вызвала возражения со стороны членов ученого мира, не одобрявших частые публичные диатрибы Готтбаума, направленные против отдельных политиков, государственных структур и нашего государства всеобщего благосостояния в целом. В конце 90-х годов XX столетия, в серии выступлений через средства массовой информации он объявил себя анархистом и произвел не завершившуюся успехом попытку поднять налоговый мятеж против усиливающейся централизации правительства. Также он высказывался за уничтожение всех благотворительных программ, аннулирование государственного золотого запаса и снятия контроля с научных исследований.
   По окончанию XX столетия он стал более умеренным и посвятил свои усилия военным разработкам "Норт-Индастриз" в Лонг-Бич до выхода на пенсию в 2020 году. Представитель "Норт-Индастриз" отказался посвятить нас в подробности работы Готтбаума, так как она до сих пор остается засекреченной.
   СТОЛКНОВЕНИЕ
   Однако сидя в машине, Шерон вглядывалась в темноту, ожидая и не зная точно, чего ждет. По задворкам гулял ветер; он, сухой и жаркий, подымал в воздух пыль, гнул пальмы, разбрасывал по асфальту сухие листья и сор. Ветер был настырен: он рвался в машину, шуршал и свистел о кромку ветрового стекла, играя на нервах Шерон.
   Она и обычным-то вечером чувствовала бы себя в этом районе Лонг-Бич весьма неуютно. Округа выглядела как-то по-хулигански опасно - маленькие, обветшалые домишки с облупленной краской на стенах, ржавые ограды с предупреждающими табличками, бродячие собаки, роющиеся в мусорных баках без крышек... С чего ученому селиться в таком районе?
   Шерон сидела, привалившись спиной к дверце и вытянув ноги на переднем седеньи. Дом Френч был почти в квартале от нее, но она отчетливо видела его через инфраскоп, позаимствованный на службе. После двухдневного торчания у ворот "Норт-Индастриз" она выследила Френч и проследовала за ней сюда. В конце концов - Шерон была уверена - Френч приведет ее к кому-то или чему-то, задействованному в "теневой" стороне "Лайфскан", однако сегодняшние перспективы выглядели худовато.
   Ах, если бы KUSA согласились пожертвовать хоть сколько-нибудь человеко-часов! Она расписывала начальству тему, как могла, но новость о смерти Готтбаума решила дело. Старик ведь уже в морозилке, так? Это подтвердил и представитель "Крайоник Лайф Системс". Если Готтбаум изобрел что-то вроде электронного бессмертия, как утверждает Шерон, то почему согласился запломбироваться в дьюар с жидким азотом?
   Шерон сказала, что не верит, что Готтбаум действительно там, и что крионики, наверное, пошли на какую-то сделку и обеспечили ему прикрытие. И с этого момента начальство отставило шутки в сторону. Если, сказали ей, ей охота тратить личное время на разработку этой темы, то недели две пусть так и делает, но к ним не является, пока не достанет реальных доказательств своей версии.
   И вот она здесь, глядит в инфраскоп. Рядом на полу - термос с кофе, радио настроено на одну из рок-станций, не дает ей заснуть и заглушает свист ветра. Она устала, ей одиноко, ей очень хочется, чтобы рядом был хоть кто-то живой - но лучше такой, чтоб верил ей и мог бы разделить ее горе.
   Конечно, на похоронах Джима была толпа родных и друзей, и разные доброжелатели просто жаждали помочь ей во всем, чем угодно. Но ни одного человека, которому она могла бы довериться, там не было, а позвонить Юми она не осмелилась - люди Готтбаума могли прослушивать ее номер.
   Вот почему она была одна, в час тридцать ночи, в ожидании каких либо событий. Розалинда Френч вернулась сюда из лаборатории около часу назад, и окна ее дома все еще сияли желтым светом. Что она там делает? Может, заснула, оставив свет?
   Шерон для разминки пошевелила ногами, отложила на минутку инфраскоп и протерла глаза. Интересно, как Джим справился с такой утомительной работой? Он отличался неукротимой настойчивостью, точно кошка. Мог смотреть и ждать целыми днями, если нужно - если полагал, что это к чему-то ведет... Но ей не хотелось думать о Джиме. Она обещала себе не думать о нем.
   Внимание ее привлек слабый шум. Кто-то хлопнул дверью. Она схватилась за инфраскоп - как раз вовремя, чтобы увидеть, как Френч выходит из дома и идет к машине, стоящей возле гаража.
   Крутнувшись на сиденьи, Шерон села прямо и поставила ноги на педали. А Френч завела машину, включила фары, задним ходом выехала на дорогу и поехала по улице.
   Шерон последовала за ней. Других машин за поздним временем не было, и единственным способом остаться незамеченной было держаться на четыре или пять кварталов позади. Шерон вся напряглась, руки ее крепко сжимали руль, все внимание - на два красных огонька вдалеке. По крайней мере, усталость как рукой сняло, об этом позаботился хлынувший в кровь адреналин.
   Внезапно машина Френч резко свернула направо. Шерон закусила губу. Она боялась слишком отстать. Увеличив скорость, она домчалась до угла, свернула и осмотрела дорогу, на которой оказалась. Длинная, прямая, широкая - и абсолютно пустая.
   Шепотом выругавшись, она доехала до следующего перекрестка, притормозила и посмотрела влево-вправо. Вдали виднелся мотоцикл, и больше ничего.
   Треснув кулаком по приборной доске, не в силах сдержать разочарования, она приказала себе успокоиться и действовать методически. Просто взять, да испариться, Френч не могла; наверное, она свернула на следующую улицу.
   Шерон поехала дальше. Сзади ее догонял какой-то экипаж,мелькнул в зеркальце заднего вида. Машина пошла на обгон, затем подрезала ей нос. Шерон вскрикнула от удивления: обгоняющий вот-вот врежется в нее. Рванула руль - но поздно. Ее крыло задело борт той машины, последовал толчок и скрежет металла о металл. Она даванула на тормоз; покрышки завизжали о бетон. Машину занесло.
   Экипаж остановился прямо перед ней. Шерон тупо взглянула на него. Ее была дрожь. Она узнала машину Розалинды Френч. Та выпрыгнула на дорогу, обогнула машину и пошла к ней, сжимая что-то в руке. Должно быть, поняла, что за ней следят. Свернула, должно быть, на обочину и вырубила фары, пропустив ее, Шерон, вперед.