Плейн Белва. Гобелен

   – Да, да, моего брата забрали в прошлом месяце. Он все еще в федеральной тюрьме.
   – Я не понимаю, – повторил Поль. Он чувствовал себя беспомощным. Он не привык к такому состоянию. Он не собирается мириться со случившимся. Он Поль Вернер, и он знает, куда пойти и как добиться того, чего он хочет. Так он поступал всю свою жизнь.
   В его сторону шел один из судебных исполнителей. Поль потянул его за рукав:
   – Правда, что залог не будет установлен?
   – Да.
   – Это противозаконно. Вы задержали совершенно невинного человека, больного человека. Я требую залог!
   Мужчина пристально оглядел Поля с ног до головы, задержавшись взглядом на его галстуке.
   – Вы можете требовать все, что хотите, это ваше право. Поговорите со своим юристом утром.
   – Утром? – воскликнул Поль. – Я могу связаться с ним прямо сейчас!
   – Это бесполезно. Арестованные поступят в Томб ^[1]в течение ночи, и до утра ничего нельзя будет сделать. Извините. Пожалуйста, уберите свою руку.
   Поль все еще держался за его рукав.
   – Господи, – произнес он. Около Дэна стояли Ли и Мэг.
   – Это противозаконно, Дэн, но тебе придется быть здесь всю ночь. Подонки!
   Дэн заметил:
   – Вообще-то я ожидал нечто в этом роде.
   – Клянусь, мы вытащим тебя утром! Дэн, ты продержишься?
   Щеки Дэна посинели, и Полю было дурно от страха за него. Молодые женщины, испуганные, молчаливые, поддерживали Дэна под руки. Гул и толчея в душном спертом воздухе действовали тошнотворно. Через полчаса вызвали Дэна. Его сначала подвели к столу, где состоялся короткий разговор с заполнением каких-то официальных документов, а потом увели в Томб.
   Только сейчас женщины позволили себе расплакаться.
   – Я еду домой к Бену. Он отличный юрист, – сказала Ли. – Он найдет способ выбраться из этого.
   – Я поеду к Хенни. И я не вернусь в колледж, пока все не кончится, – с некоторым вызовом заявила Мэг.
   Поль не удержался от улыбки: маленькая Мэг становится личностью.
   Бен Маркус сидел в своем офисе, выходящем на Гранд-Централ-Стейшн. Его дипломы юриста и бухгалтера в прекрасных рамах красного дерева красовались на стене за его письменным столом. В окно с семнадцатого этажа ему были видны реки на востоке и западе, на севере лежал длинным зеленым ковром Центральный парк, его озера и пруды были рассыпаны, словно бриллианты от Тиффани.
   Шло третье утро со дня ареста Дэна, а его все еще держали в Томбе.
   Подходящее название, с содроганием подумал Бен. Он представлял себе сырые темные камеры как средневековые темницы. В коридорах царил страх. Воры и нарушители всех мастей, подонки всего города, страдали и проклинали, кричали и рыдали в этих стенах. Боже, помоги им! Бен был весьма практичным и честолюбивым человеком, но не лишенным воображения. Если ему приходилось бывать в тюремной камере, он долгое время находился под впечатлением этого посещения. Правда, теперь это случалось редко, так как в своей практике ему приходилось больше заниматься балансами и контрактами, чем уличной преступностью. Он снова вздрогнул.
   Ради всего святого, из-за чего такой человек, как Дэн Рот, ввязался в эту историю? Времена очень опасные для любого, кого можно было бы заподозрить в склонности к либерализму. Сейчас лучшая политика – политика выжидания.
   Но Дэн чудак. Приятный, но странный. Упрямый, как все неординарные личности. Раздражающий порой своим святым неведением, особенно когда высказывался о воспитании сына Ли. И эта его любовь к общественным школам! Хенку исполнилось семь лет, и Ли хотела устроить его в хорошую частную школу. Денег на это хватило бы! Денег Дэна, вспомнил Бен, тряхнув головой.
   В какую необычную семью он вошел! Как они не похожи друг на друга и в то же время как тесно спаяны! (Сам он вырос без родственников и ценил семейные связи.)
   Взять Хенни и Дэна – Бен не мог понять, как люди могут быть удовлетворены, не стремясь выдвинуться. Сколько он себя помнил, еще будучи мальчишкой в Бронксе, он строил планы, как пробиться вверх.
   Элфи, брат Хенни, обладал большим здравым смыслом и добился значительного успеха, но сколько в нем было мальчишества!
   Этот тучный мужчина сорока пяти лет заливался таким беспечным смехом, таким озорством веяло от его доброй экспансивной натуры. У него был интересный брак, в котором он и Эмили – оба казались счастливыми, однако у них было мало общего, начиная с религии: его еврейские родители и ее родители-аристократы были равно против их брака. Она была спокойной – он любил компании. Она была образованна – он никогда не брал в руки книгу. Конечно, он сделал много денег, и это как-то сглаживало разногласия. Хотя продвижение по общественной лестнице имело свои пределы – Элфи был евреем. Даже большие вечера в Лорел-Хилл не помогали, подумал Бен, вспоминая красивое имение в зеленом Нью-Джерси, роскошно перестроенное из фермерского дома, с бассейном и теннисными кортами, со стадом породистых джерсеек в хлеву.
   Приятно было бы завести себе такое имение, размышлял он, если, конечно, захочет Ли. Она обожает город, поэтому может и не захотеть, а он всегда соглашается с ней. Бен хмыкнул. Он заполучил жемчужину в семейной короне.
   Бен стал сравнивать ее с женой Поля, совершенной Мариан. Прямая как палка и почти такая же привлекательная. Неизвестно, какие чувства в действительности питает к ней Поль. Не удивительно, если у него где-то есть хорошенькая девочка. Бен не стал бы обвинять его. Он нравится ему: в нем чувствуется сильная личность. И все это не только из-за унаследованного положения, хотя, видит Бог, это очень помогает. Нет, в нем есть внутренняя сила. Смешно, подумал Бен, как легко я всегда уступаю ему, хотя обычно меня трудно уговорить.
   Но сегодня они придут за помощью к. Бену – ни Элфи, ни Полю не удалось ничего сделать.
   Бен встал и подошел поближе к окну. У него была вытянутая голова с рыжеватыми волосами и живые насмешливые глаза. Сейчас эти глаза блестели от удовольствия: Бен разглядывал собственный дом, распложенный рядом с парком. Он многого достиг! И достигнет еще большего. Он не нищий, не нахлебник среди богатых родственников жены, он может держать себя с ними на равных.
   Послышались голоса входящих Элфи и Поля.
   Поль выглядел измученным.
   – Ничего, – проговорил он, поднимая в возмущении руки. – Я был там опять вчера днем. Он держится, но выглядит ужасно. Не знаю, на сколько его хватит.
   – Он не ест и не спит, – подтвердил Элфи. – Это может окончательно подорвать его здоровье. Хенни приходила вчера. Она едва смогла встать с постели, и Дэн сказал, чтобы она больше не приходила.
   Наступило молчание. Бен чертил что-то на блокноте, погруженный в свои мысли.
   – О, я вижу, что ты здесь все переделал! – заметил Элфи. – Новые ковры. Мило. Очень мило.
   Поль посмотрел на него с укором и повернулся к Бену:
   – Я провел прошлый вечер со своим адвокатом. Конечно, он занимается завещаниями и доверенностями, но у него множество знакомых. Он связывался с ними здесь, сидел на телефоне весь день, разговаривая с Вашингтоном. Вот и все!
   Элфи, получив немой выговор, поспешил исправить свой промах:
   – Я позвонил своему биржевому брокеру. Очень богатый человек, известная семья, сын Американской революции и все такое. Должен сказать, что, несмотря на то, что он заработал на мне немало денег, он не проявил готовности помочь. Кажется, он считает, что такие, как Дэн, заслуживают то, что получили. Я не знаю…
   Элфи обескураженно замолчал.
   Бен постукивал карандашом по блокноту:
   – Получается, что мы ничего не добились, да?
   – Боюсь, что так, – ответил Поль. – С той минуты, как те ребята прыгнули на сцену, с которой выступал Дэн, у меня появилось чувство нереальности всего происходящего. Я все вспоминаю Алису в стране чудес. Все курьезнее и курьезнее. Полицейский участок и камера. Дэн Рот, сидящий в камере на грязной подстилке. За что? Боже мой, что он такого сделал? Проклятье! Мне хочется разнести там все и освободить Дэна!
   Бен никогда не видел Поля в таком состоянии и смотрел на него с интересом. Галстук сдвинулся, он все еще был в пальто, шляпа валялась на полу.
   Элфи, который, возможно, тоже никогда не видел Поля таким взволнованным, робко спросил, какие действия собираются предпринимать власти дальше.
   – Он предстанет перед судом через несколько дней, – ответил Поль. – Список дел, назначенных к слушанию, такой длинный, что неизвестно, когда все это кончится. А потом федеральная тюрьма. Не знаю на сколько. Это убьет его, – заключил он, – убьет. Снова наступило молчание, которое прервал Бен:
   – Каменная стена. Поль вздохнул:
   – К кому я только не обращался! В банковскую ассоциацию, объединение ветеранов, к своему конгрессмену, к сенаторам. И то же делал отец. Надо отдать ему должное, он старался, а вы знаете, как он не одобряет действия Дэна.
   Поль уныло улыбнулся.
   – Могу представить, – подтвердил Бен.
   Он встречал старого джентльмена только два или три раза, но этого было достаточно, чтобы составить о нем свое представление: жесткий воротничок, прусские усы, высокие ботинки на кнопках.
   – Ну, что нам делать? – Восклицание Элфи было почти криком отчаяния.
   – Я скажу вам что, – проговорил Бен. – Я придумал кое-что. Не знаю, сработает ли. Не знаю.
   На самом деле он обдумывал все с утра предшествующего дня, но у него были причины для сомнений.
   – Есть человек, клиент, который появился у меня недавно. Я пока еще не очень хорошо его знаю. У него связи. Необыкновенные связи.
   – Ну а почему ты не позвонил ему сразу? Что ты ждешь, если он такой расчудесный? – в сердцах бросил Поль.
   – Я объясню. Это может стоить денег. Поль и Элфи заговорили одновременно:
   – Ради Бога, Бен, какая разница?
   – С другой стороны, это может и ничего не стоить.
   – Что за таинственность? Свяжись с ним, – приказал Поль. – Я исчерпал все свои возможности. Мне все равно, кто этот человек. Я хочу вызволить Дэна оттуда, пока он не умер от сердечного приступа или у Хенни не произошло нервного срыва!
   Бен встал:
   – Сейчас девять тридцать. Он в офисе недалеко отсюда. Я просто подойду к нему. Слишком это серьезное дело, чтобы обсуждать его по телефону. Куда вы собираетесь?
   – Мы идем к Дэну, а потом к Хенни, – ответил Поль, поправляя галстук.
   – Хенни у меня дома. Ли не позволила ей оставаться одной в квартире.
   Бен был уже на полпути к двери.
   – Я позвоню вам. Как только узнаю что-нибудь. Если узнаю.
   Поль перечитал «Таймс» и «Уолл-стрит джорнэл» – голова раскалывалась от праздного ожидания. Оставшись один в библиотеке, он слышал звуки жизни большого дома: в столовой, где женщины весь день пили чай, когда вернулся из школы Хенк с двумя приятелями. Их звонкие голоса радостно звучали, когда они возились на лестнице. Он рассеянно осматривал комнату: рояль, светлые шелковые портьеры, позолоченные часы на камине, восточный ковер приглушенных красноватых тонов – все приобретено на деньги Дэна, когда он готовил дом в подарок сыну.
   А сейчас он сидит в тюрьме. Странное происшествие среди многого другого странного в этом странном мире.
   Ли продолжала украшать дом. Она начала собирать произведения искусства, советуясь с Полем по поводу своих приобретений. Она сама зарабатывает много денег. Расширила свой магазин, который часто упоминается в журналах «Вог» и «Харперс Базар». Бен тоже делал деньги, поднимаясь с быстротой, удивительной для молодого юриста, не имеющего родственных связей. Этот просторный офис… и у Ли новые драгоценности…
   Поль понимал в них толк: небольшое изумрудное кольцо, великолепный жемчуг с бриллиантовой застежкой… Впрочем, это не его дело.
   В волнении он встал и прошел в столовую. Ли, Эмили, Мариан, Мэг и мать Поля собрались вокруг Хенни, которая молча сидела со сжатыми на коленях руками. Лицо ее посерело.
   – Мы пытаемся уговорить ее что-нибудь съесть, – сказала Мариан. – Она целый день ничего не ела.
   Женщины заговорили все сразу:
   – У нее еще жар, лучше не есть. Ей следует лечь. Иди наверх и приляг, Хенни. Мы позовем тебя, как только что-нибудь станет известно.
   Но Хенни только покачала головой и вздохнула.
   «Не знаю, что нам придется делать с ней», – подумал Поль, предполагая возможные последствия происходящего. Дэн может получить очень суровый приговор, и как тогда заботиться о Хенни? И как всегда в такие моменты, он почувствовал крепость родственных уз, связывавших его с его близкими, нечто такое, что, он знал, часто замечалось посторонними, потому что, к сожалению, было редкостью в настоящее время. Он не знал, почему в нем так сильно это чувство; в его собственных родителях оно не было таким.
   Вошел понурый Элфи:
   – Я опять звонил к Бену в офис. Он еще не возвращался.
   Все промолчали, и Элфи пошел за Полем в холл.
   – Дэн и его социалистические взгляды, – ворчал Элфи. – Но я должен отметить, что он всегда искренне верил во все это.
   – Он не политический социалист, – возразил Поль, склонный к абсолютной точности. – Он никогда не принимал участия в политике.
   – Все равно, – ворчливо ответил Элфи. – Вся эта возня с красной опасностью пройдет. А что это даст, если сломаешь себе шею? И я вот что должен сказать: Маргарите нечего здесь делать. Ей следует вернуться в колледж, но я не могу давить на нее.
   – Мэг – взрослый человек. Она сама все решает, Элфи.
   – О, я знаю, знаю. Конечно, я понимаю, что она с детских лет была привязана к Хенни. Знаешь, мне кажется, что во многом Мэг больше похожа на тетю Хенни, чем на свою мать.
   День кончался. Женщины, устав от бесконечных чаепитий, перешли в библиотеку. Газеты Поля разобрали по листам, и разговоры затихли – темы были исчерпаны. Кто-то включил свет, и это напоминание, что день прошел, а известий никаких не принес, угнетало.
   Хенк с друзьями промчался вниз по лестнице. Проводив их, мальчик вернулся. Его появление вызвало некоторое оживление.
   Своевольный и хвастливый, Хенк показывал прописи, тетради по арифметике, рисунки и остальные свои достижения второклассника. Он делал это с раскованностью ребенка, привыкшего к обществу взрослых и к тому, что его слушают. Он такой же обаятельный, как Дэн, подумал Поль, наблюдая, как Хенк примостился на диване рядом с Хенни и разложил свои рисунки у нее на коленях. Своими действиями он вывел ее из транса, в котором она пребывала последние три дня. И Поль почувствовал благодарность, наблюдая за этой сценкой. Для этого ребенка все могло быть другим, если бы судьба распорядилась с Фредди по-иному: грустный дом с озабоченным отцом и скрывающей свое несчастье матерью. Да, в трагическом конце бедного Фредди была и некоторая польза для его сына, у которого теперь веселый дом, счастливая мать, а что в Бене он нашел хорошего отца – это несомненно.
   Эти мысли прервал Элфи, который потребовал общего внимания:
   – Я только что говорил с секретаршей Бена. Он едет домой. Она больше ничего не знает. Он ушел полчаса назад.
   Раздался общий вздох облегчения. А потом в дверь позвонили, из глубины дома побежала открывать горничная, послышались голоса. Все встали и ждали, когда в комнату с широкой торжествующей улыбкой вошел Бен, а за ним Дэн, тотчас же бросившийся к Хенни. Следом появился третий, из-за суматохи оставшийся незамеченным у двери.
   – О, Боже мой!
   Хенни разрыдалась. Дэн обнимал ее, Хенк вис на деде, остальные столпились вокруг них.
   – Что произошло?
   – Как ты себя чувствуешь?
   – С тобой все в порядке?
   – О, Бен, это чудо!
   – Как ты сделал это?
   – Дэн, сядь! Ты голоден? Дать тебе выпить?
   Свободной рукой Дэн сделал знак, чтоб все успокоились. Другой рукой он крепко обнимал Хенни за талию.
   – Со мной все в порядке. Я не голоден. Но вы можете дать мне бренди.
   Мэг бросилась за бренди.
   – Дайте человеку сесть, – велел Бен. Он командовал и явно наслаждался этим. – Дайте ему отдохнуть. Я все расскажу. Вот человек, которого мы должны благодарить. Это Дональд Пауэрс, который знал, как действовать.
   И он показал на человека, все еще стоящего на пороге и спокойно наблюдавшего за радостной суетой. Мистер Пауэрс любезно поклонился:
   – Мне приятно оказать любезность родственникам Бена. Очень приятно.
   Всех представили. Пауэрса окружили – все хотели пожать ему руку и удивиться, что он смог сделать то, что не сумел сделать никто другой. Его благодарили снова и снова, а Хенни целовала его и плакала.
   В миг рассеялись дневные страхи. Комнаты наполнились атмосферой праздника, все засияло. Принесли шампанского, и появилась горничная с тарелками горячих тушеных грибов и тарталеток с крабами. Всех пригласили остаться на ужин.
   – Все наспех, но тем не менее никто из вас не уйдет голодным! – радостно восклицала Ли. Ей нравилось, излучая гостеприимство, находиться в центре внимания. Роль хозяйки ей удавалась хорошо.
   Поль незаметно уединился, исключив себя из радостной болтовни. К этой уловке он прибегал, правда очень редко, когда был усталым, как сейчас, после этих тревожных дней, или когда его что-то тревожило. В Поле боролись противоречивые чувства. Благодарность. Конечно, он был благодарен! Но однако, было что-то еще, не совсем приятное. Он чувствовал себя в некоторой степени униженным. Всегда именно он улаживал все неприятности в семье. Сегодня впервые он потерпел неудачу.
   Его влиятельного, всеми уважаемого имени оказалось недостаточно, чтобы освободить Дэна. А имя этого незнакомого человека сработало. Почему?
   Поль озадаченно наблюдал за незнакомцем. Ему не больше тридцати, темный и хорошо сложен. Женщины, без сомнения, найдут его красивым. Он выглядел свежим, словно только что из-под душа. Его кашемировый пиджак сидел безупречно – так умеют шить только английские портные. На нем были туфли ручной работы. Его манеры были безупречны; он двигался и говорил осторожно, как распорядитель похорон, несколько снисходительно наклонив голову. Однако за всеми этими аристократическими замашками Поль видел в Пауэрсе жесткость. Он знал достаточно сильных людей и умел распознавать их при встрече. «Пауэрс ^[2]– подходящее имя», – подумал он.
   Кто он? Кого он знает? Ну, время покажет. В конце концов, оно раскрывает почти все.
   Ужин был а-ля фуршет. Поль наполнил свою тарелку и пошел с ней в библиотеку, найдя единственное свободное место прямо напротив Пауэрса, беседующего с Беном. Поль не мог расслышать, о чем они говорили, но заметил, что Бен держится почтительно. У Пауэрса был властный рот – можно было представить, как сжимаются в гневе его губы. Глаза Пауэрса были мягкими, с длинными ресницами, но, пожалуй, это было единственное мягкое в нем. Женщинам нравятся такие глаза.
   Эти глаза встретились с глазами Поля и отвели взгляд. «Он понимает, что я пытаюсь выяснить, кто он», – подумал Поль. Через несколько минут, когда Бен встал, Пауэрс подошел к Полю:
   – Я так понимаю, что вы заняты в банковском деле. Вернеры.
   – Да, – ответил Поль, которому не понравилось ударение на имени.
   – Должно быть, это событие – арест дяди. Из ряда вон выходящий случай в такой семье, как ваша.
   Глаза его смеялись.
   – Дэн необычный человек, – ответил Поль несколько скованно.
   – Так я слышал. Бен рассказывал мне кое-что. Изобретатель, да?
   Полю не хотелось обсуждать Дэна. Но для человека, который помог освободить кого-то, совершенно естественно такое любопытство, поэтому он кратко объяснил.
   – Он, должно быть, заработал кучу денег, – сказал Пауэрс.
   – Да. Но не сохранил ни цента из них, потому что это были деньги за войну. Радиопередатчики, используемые на море.
   – Бен говорил мне об этом доме. Отличное место! И рядом с Пятой авеню.
   – Да. Дэн подарил его мальчику. Хенку.
   – В то время, как сам снимает квартиру. Ирония была очевидной.
   – Там чисто и уютно, – сдерживаясь, сказал Поль. – И они счастливы там.
   – Да, все люди разные, правда? – сказал Пауэрс.
   – Конечно.
   И Пауэрс, явно желая дружелюбно закончить разговор, спокойно заметил:
   – Он милый старый чудак. Я рад, что смог помочь ему.
   – Я тоже рад, что вы смогли.
   – Между прочим, кто та девушка в красном платье?
   – Это моя кузина, Мэг. Мэг Де Ривьера.
   – Я не заметил ее раньше. Пойду и представлюсь ей.
   «Что ему надо от Мэг, – подумал Поль после ухода Пауэрса. – Мэг определенно не в его вкусе…» И он обратил свое внимание к маленькому Хенку, который хорошо знал, что всегда может рассчитывать на доброжелательность кузена Поля.
   Много позже, после того как Хенк показал ему все свои игрушки, Поль спустился вниз. Он вошел в гостиную, из которой доносилось пение.
   За пианино была Мэг. Она пела «Старую розу». У нее не было большого таланта, но голос ее был приятен, и она играла достаточно хорошо, чтобы аккомпанировать себе. Дональд Пауэрс стоял рядом и глядел на нее.
   Платье Мэг было цвета спелой вишни, оно было элегантно, и безусловно, из магазина Ли. Мэг раскраснелась и выглядела счастливой. Конечно, все в комнате были сегодня счастливы. Но Полю показалось в ее оживлении что-то особенное, необычное.
   – Ты не слушаешь, кузен Поль, – пожаловался Хенк.
   – О, – сказал Поль, – это все сытная еда, после которой клонит в сон.
   Поль наблюдал за Мэг и впервые понял, что она привлекательна и даже может быть ослепительной.
   Совершенно очевидно, что-то случилось за последний час. Она перестала играть, ее руки просто касались клавиш, а лицо было обращено к Дональду Пауэрсу, который что-то говорил ей.
   Поль стоял рядом с Элфи, когда к ним подошел Пауэрс с Мэг.
   – Я надеюсь, – сказал он, – что получу разрешение повести эту молодую леди пообедать завтра, мистер Ривьера.
   Элфи заволновался.
   – Ну, если вы уверены, что вы… очень мило, да… вы были так добры… – стал бормотать он бессвязно. – Вы так много сделали для нас, – продолжал он, все еще неловко.
   Улыбка Пауэрса обезоружила его:
   – О чем вы говорите! Это безобразие, держать такого безвредного джентльмена в тюрьме.
   Поль внутренне содрогнулся. Дэн, стойкий боец, едва ли был рад услышать о себе как о «безвредном джентльмене». Однако Дэн не слышал.
   Элфи подумал о чем-то.
   – По-настоящему Мэг следовало бы завтра вернуться в колледж.
   – Завтра суббота, – напомнил Дональд Пауэрс. – Она может поехать рано утром в воскресенье. Я не задержу ее слишком долго.
   – Да, папа. В этом семестре в субботу нет занятий.
   – Хорошо, – согласился Элфи.
   Дональд Пауэрс посмотрел на Мэг. Взгляд был лукавым, торжествующим, интимным. И сразу Поль увидел, что происходит, что уже произошло: между этими двумя вспыхнуло, как пламя, сексуальное влечение. Сам воздух вокруг них был пропитан им. Когда-то между ним и Анной произошло то же самое и почти так же быстро. Все признаки налицо: девушка с пылающими щеками, высоким голосом и уклончивыми глазами, откровенный взгляд мужчины, внезапное молчание. Он понимал все это.
   Позже Элфи жаловался:
   – Я даже не знаю, кто он. Но в данных обстоятельствах я же не мог отказать, правда?
   Бен заверил его, что Мэг в надежных руках:
   – Это приличный человек, тебе не о чем волноваться.
   Он воодушевился:
   – Это действительно замечательная, еще одна замечательная американская сказка. Он сделал себя сам: рос бедным, как черт на кухне дьявола, а превратил себя в блестящего джентльмена, как вы видели.
   – Но чем он занимается? – настаивал Элфи.
   – О, многими вещами. Инвестициями. Владеет парой ресторанов.
   Почему-то Поль этому не поверил. Бен продолжал:
   – Он много вкладывает в недвижимость. У него всюду связи. Мне кажется, что он вытащил Дэна через кого-то из министерства юстиции. Главное, что Дэн дома, и, кажется, ничуть не пострадал из-за испытанного.
   Дэн как раз в этот момент смеялся, все еще не отпуская от себя жену.
   «Я бы так не сказал, – подумал Поль. – Это должно быть незабываемо, особенно для человека, страдающего грудной жабой».
   Дэн выглядел изможденным, на щеках появилась темная синюшность.
   – Лучше отвезти его домой отдохнуть, – предостерег Поль, а потом обратился к Дэну: – У меня с собой машина, она внизу. Мы с Мариан можем отвезти тебя сейчас.
   – Всегда все предусмотришь, – благодарно сказала Хенни.
   По тротуару в ночном тумане вышагивал частный детектив, нанятый домовладельцами улицы для охраны своих богатств и покоя. Как всегда, поворачивая на восток к бедной улице, где жили Дэн и Хенни, Поля поразил контраст. Да, несомненно, люди, отвергающие богатство и комфорт, сделаны из другого теста.
   Измученный Дэн молча сидел в машине, крепко сжимая руку жены. Как только Поль довез их до дому, он с облегчением вздохнул:
   – Все хорошо, что хорошо кончается.
   – Все кончилось бы намного лучше, если бы ему не пришлось еще подниматься пешком четыре марша, и это с его-то сердцем! – ответила Мариан. – Это нарочитая бедность и отказ от всего становятся абсурдными.
   – Ну, в чем уж их нельзя обвинить, так это в нарочитой позе!
   – Эти ужасные дни показали, что все зашло слишком далеко.
   Какое-то необычное для него упрямство заставило Поля возразить, притвориться, что он не понял:
   – Кто зашел слишком далеко? Полиция? Конечно.
   – Я имела в виду не полицию, а Дэна. – Мими рассердилась. – Он открывает рот и напрашивается на неприятности. Напрашивается! Он прекрасно знал, что это рискованно, и хотя власти, может быть, совершенно неправы, любой разумный человек помалкивал бы.
   – Именно это говорит Элфи.