Страница:
Илья
P.S. А депешку пожги, про то, что мне грамотка писчая знакома, никому не ведомо. Так тому и впредь быть, а то отчетами до смерти умучают…»
Онуч дрожащими руками развернул упаковочную бумагу и достал из посылки взятый с боем у Калинового моста шлем разгула. Один из девяти сущих во всех известных реальностях.
Далеко у горизонта, над центром города Лукоморье, торчала плотной огромной шапкой крона тысячелетнего дуба. Из нее в вечернее небо били два невидимых глазу смертного радужных эфирных потока – прана и мана – и, скручиваясь и переливаясь, превращались в звездную пыль.
Кот знал свое дело и мерно ходил вокруг дуба, меняя направление движения и соответственно форму волшебных заклинаний: направо – песнь, налево – сказку, направо – прану, налево – ману…
Со стороны заставы доносился ускоряющийся скрип отремонтированной карусели. Одинокий репродуктор в пестром смерче лошадок, оленей и людей в военной форме великолепным нестареющим голосом заводил задорный припев:
Глава 5
P.S. А депешку пожги, про то, что мне грамотка писчая знакома, никому не ведомо. Так тому и впредь быть, а то отчетами до смерти умучают…»
Онуч дрожащими руками развернул упаковочную бумагу и достал из посылки взятый с боем у Калинового моста шлем разгула. Один из девяти сущих во всех известных реальностях.
Далеко у горизонта, над центром города Лукоморье, торчала плотной огромной шапкой крона тысячелетнего дуба. Из нее в вечернее небо били два невидимых глазу смертного радужных эфирных потока – прана и мана – и, скручиваясь и переливаясь, превращались в звездную пыль.
Кот знал свое дело и мерно ходил вокруг дуба, меняя направление движения и соответственно форму волшебных заклинаний: направо – песнь, налево – сказку, направо – прану, налево – ману…
Со стороны заставы доносился ускоряющийся скрип отремонтированной карусели. Одинокий репродуктор в пестром смерче лошадок, оленей и людей в военной форме великолепным нестареющим голосом заводил задорный припев:
Э-э-эх, ярмарки краски,
Разноцветные сказки,
Деревянные качели,
Расписные карусели…
Глава 5
КАК РАЗВОДЯТСЯ ЛЯМУРЫ
Дзынь-дзынь-дзынь…
Потом пауза, а потом опять: «Дзынь-дзынь-дзынь!»
Звонок телефона в кабинете директора зверинца и по совместительству начальника отдела зооподдержки Леонида Дурова врасплох его не застал. Он вообще никого не застал: Леонид Владимирович в кабинете не появлялся месяцами. По своему обыкновению, великий дрессировщик и генерал-полковник в отставке возился со своими питомцами в вольерах, где, нарушая все мыслимые и немыслимые режимы секретности, частенько даже оставался ночевать.
На злобное треньканье телефонов в конце концов заглянул снежный человек. Был это Эскимо или это была Снежинка – определить мог только Дуров. Он один был способен различать своих любимцев, не прибегая к излюбленному способу Левки, который с Эскимо частенько напивался среди вольеров до поросячьего визга возмущенных свинок Леонида Владимировича. Снежинка пока не пила. Так или иначе, для всех, кроме Дурова, снежная пара была на одну морду.
Снежный человек скривился и, оглянувшись по сторонам, брезгливо поднял телефонную трубку двумя пальцами и осторожно подул в мембрану.
– Леонид Владимирович! Это дежурный по заставе беспокоит вас, – вежливо представилась трубка. – Тут такое дело. На карусели прибыла какая-то мерзкая обезьянка с папкой под мышкой и сейчас ходит по штабу, ищет командира. Это, верно, по вашей части?
Снежный человек буркнул что-то невразумительное.
– Ну да, – согласилась трубка. – Вот и мы в недоумении. Вас просят в штаб. И захватите, пожалуйста, с собой сетку или хлыст какой-нибудь. Мне кажется, она кусается, дрянь такая.
На последних словах Эскимо или Снежинка – никакой, в сущности, разницы! – сердито бросил – или бросила? – трубку на рычаги телефонного аппарата и, продолжая бурчать под нос, побрел – или побрела? – разыскивать Дурова на территории зверинца.
Когда запыхавшийся Леонид Владимирович с большим сачком ворвался в кабинет командира, там уже собрались почти все начальники штатных подразделений – дежурный по отряду зря времени не терял.
Рядом с командирским столом в кожаном кресле на корточках сидело существо, сильно напоминающее орангутана, но с более короткой рыжей шерстью и огромными глазами. Морда его была белого цвета в три черные полоски. Кончик хвоста заканчивался пушистой кисточкой, игриво заплетенной в косичку. Одежда гостя ограничивалась изящной набедренной повязкой.
Задов и необычный пришелец исподтишка разглядывали друг друга, словно старались вспомнить, не встречались ли раньше.
– Присаживайтесь, Леонид Владимирович. Не хотелось без вас начинать, – вместо приветствия буркнул командир, недовольный опозданием генерала. – Кстати, к чему сачок такого размера?
Дуров слегка растерялся, однако тут же нашелся Лева:
– Моя вина, Евгений Дмитриевич. Тут какая-то бабочка летает ночная, необычной раскраски. Жуть какая шустрая и приставучая.
Лева уважал Дурова с детства и в обиду старика принципиально не давал никому, даже начальству. Леонид Владимирович благодарно и печально улыбнулся близорукими глазами Леве, виновато – командиру и попытался спрятать сачок за спиной. Тот, однако, торчал из-за спины упрямо и косо, как штык трехлинейки на плече новобранца.
Озадаченный Владимиров недоуменно выглянул в окно, хотя Лева недвусмысленно намекал, что бабочка именно ночная, и недовольно пожал плечами.
– Отличительная черта людей – лишать других свободы. Это заложено в подлой сущности агрессивной человеческой природы: созидать, угнетая других, – вроде бы в сторону, но достаточно громко и менторским тоном неожиданно заявила обезьяна, мягко растягивая гласные и слегка шепелявя.
Заслуженный дрессировщик смутился окончательно. От облыжного заявления сачок жег его ласковые к зверюшкам руки, покрытые многочисленными укусами ответной страсти. В кабинете повисла нехорошая тишина. Лева презрительно фыркнул и возненавидел примата окончательно и бесповоротно. Остальные неловко молчали, пока паузу не решился нарушить сам Владимиров, который, то и дело заглядывая в бумажку, без запинки, отчеканил:
– Господа и товарищи, разрешите представить вам действительного члена Верховного Совета вождей Лямурии, лауреата Гнобелевской (командир удивленно хмыкнул) премии, доктора информалогии и парапсихологических наук, почетного академика Великой Академии наук Лямурии, кавалера ордена Банановой пальмы, уважаемого месье Ашта. Он прочтет вам, то есть нам, короткую поучительную лекцию и посвятит вас, то есть нас, в суть возникших у него, то есть у нас, проблем.
Лева тихо застонал, но лямуриец[19], ревниво вслушиваясь в каждое слово командира, точным перечислением своих заслуг перед родиной остался доволен и Левин стон оставил без внимания.
Четырьмя часами позже даже Задову пришлось признать, что элемент познавательности в занудной лекции хвостатого пропагандиста все-таки был.
Как оказалось, Лямурия была расположена в неприметном пучке весьма удаленных реальностей, поэтому исторические расхождения с нулевой реальностью* у нее были колоссальные. Сами лямуры, впрочем, считали иначе, полагая иные миры доступного континуума провинцией, а свой мир – метрополией, максимально приближенной к нулевому уровню.
* Нулевая реальность – реальность идеальная, но гипотетическая. Теоретически ее существование аналитиками Главка доказано. Впрочем, демократическая Империя, Островное графство и др. общности декларируют, что именно их реальность таковой и является.
Изначально в истории Лямурии все материки составляли единый континент, стоявший посреди громадного океана – Панею. Затем он распался на Лаврузию (включавшую что-то вроде южной Европы, Африки и большей части Азии), Котловану (в которую вошли аналоги Гренландии, острова Пасхи и Антарктида) и Коалию (Северная Америка и Австралия). За долгие века Лаврузия и Котлована заросли бескрайними лесами, а Коалия, напротив, грязью.
Лямурийская раса издавна и прочно обосновалась на континенте, широко известном среди немногочисленных народов уже как Лямурия. Континент этот простирался на север до Гималаев, а на юге великий макачий континент омывался великим внутренним[20]Мурляндским.
За миллионы лет пралямурийцы эволюционировали в весьма высокоразвитых существ, достигших небывалых высот в науке и технике. Они были знаменитыми мореходами, основав свои поселения по всей местной Земле и по краям пометив их, то есть поселения, монументальными циклопическими строениями из бетона.
Колесо изобрели поздно: некто Гнобель, провинциальный изобретатель нейтронной бомбы, взглянув на небо, гениально предположил, что скорость солнца, ежедневно прокатывающегося по небосклону, зависит от его формы. После своего открытия Гнобель в одночасье стал самым известным механиком планеты.
Глубокие знания драгоценных камней как-то сразу открыли пралямурийцам удивительные свойства полупроводников, лазерных лучей и ядерного синтеза. Особо гордились они своим знаменитым «холодным светом», столетиями заливавшим с высоченных хрустальных колон широкие площади лиановых городов-гнезд. Из камня они высекали исключительно собственные изображения и поклонялись им несколько тысячелетий, пока на смену языческому культу самолюбования не пришел единственно верный культ самообожания.
Трагедия столкновения этих культов привела к катастрофе. Ученые Пралямурии все больше погружались в оккультные науки, пока обладавшие сокрушительным оружием адепты двух вер в борьбе друг с другом не уничтожили свою уникальную цивилизацию.
Нейтронные бомбы сделали закат эры пралямурийцев более политкорректным, но факт остается фактом – Пралямурии пришел конец. Туда, хвостатым[21], им и дорога.
Пожираемый холодным огнем континент раскололся и затонул, оставив после себя лишь горные пики в виде гирлянды островов Мурляндского моря.
Избранные остатки некогда великой расы, спасаясь, эмигрировали в Коалию, где возродили свою культуру в относительно короткий срок. Память о страшных событиях осталась лишь в глухих преданиях, немногочисленных рукописях и появившемся в результате мутаций хвосте.
Отныне лямурийцы технический прогресс строго ограничили и навсегда выбрали исключительно мирную и гуманную дорогу развития своей цивилизации. Немногочисленных адептов иных путей развития лямурийские власти в напоминание о трагедии предков гуманно вешали за хвост и оставляли умирать от голода: быструю смертную казнь общественное мнение бурно осуждало.
Незначительную часть беженцев в итоге немыслимого катаклизма занесло даже в иные реальности. В Америке и Японии до сих пор находятся уцелевшие после бедствия довольно крупные лямурийские колонии потомков великой расы. Они избежали гибели, но быстро деградировали, успев, однако, стать предками многих современных молчащих и говорящих обезьян.
Некоторые исполинские дворцы и храмы, сложенные из прочного камня и не поддавшиеся разрушительному действию времени, до сих пор остаются прямым свидетельством лямурийской мощи[22].
Последние столетия Лямурия в своей непоколебимой стабильности и стагнации успешно процветала. Плановый застой технического прогресса и невиданные успехи в производстве клонированных бананов позволили резко повысить уровень контроля над рождаемостью[23]. Лямурийцы уверенно шли по пути самосовершенствования и самопознания.
Однако в последние годы из невинной секты поклонников настоя на медовых пряниках в низших слоях общества набрало силу некое протестное движение. «Протестанты» требовали воссоединения со своими ирреальными братьями, о существовании которых в Лямурии было известно довольно давно. В своей наглости они доходили до того, что обвиняли собственное правительство в том, что оставленным в забвении соотечественникам гражданство Лямурии надо предоставлять автоматически и даже – вдумайтесь! – защищать их интересы путем высадки вооруженного десанта.
Так, узнав, что в соседней реальности у местных аборигенов есть обычай по большим праздникам забивать камнями десяток-другой вынужденных эмигрантов из Лямурии, сектанты в знак протеста собрались в укромном уголке джунглей и долго там о чем-то шептались, попивая свой настой. Это был возмутительный афронт.
Пагубная ересь, впрочем, была ликвидирована быстро и гуманно: подвешенные за хвосты лямуры болтались на пальмах, как елочные игрушки. Совет старейшин всегда был категорически против любых контактов с вырожденцами и отщепенцами.
Немногочисленные остатки руководства секты сделали свой выбор. Втайне от всех несколько «чердачников»[24] снарядили аварийно-спасательную экспедицию и, используя единственный известный им разрыв реальностей, бежали в ночь предполагаемого ареста.
Всего их было четверо. Совет поручил многоуважаемому г-ну Ашту мятежных изгоев найти и в Лямурию вернуть. Он – первый, единственный и последний официальный посланец Лямурии. Что касается известного прохода между реальностями, то он – после исполнения законной и справедливой просьбы Лямурии – будет заштопан раз и навсегда, о чем с руководством Комитета Глобальной Безопасности уже достигнута взаимная договоренность.
На этом стенограмма Задова обрывается.
Обратную сторону последнего листа его пестрящих ошибками записей занимает изящный рисунок, выполненный в классической манере иллюстраций Глазунова к «Преступлению и наказанию».
На рисунке – фонарный столб и мрачная мостовая одной из улиц революционного Петрограда. На столбе болтается привязанный за хвост лямур. На шее лямура двухпудовая гиря. Особое впечатление на зрителя производят огромные и выразительные глаза несчастного. Подписи под рисунком нет.
Той же ночью в скуратовских подвалах в условиях абсолютной секретности состоялось второе совещание, протокол которого, ввиду особой его важности, вел лично начальник штаба отряда барон Карл Маннергейм.
Совершенно секретно
Из подвала не выносить
Экземпляр единственный
Филиппову не показывать
ПРОТОКОЛ
Филиппов Петр (засовывает ногу в испанский сапожок). Я не понял, мы что, от обезьян произошли?
Муромский Илья (размашисто крестится). Человек создан по образу и подобию Божьему. Но некоторые, вроде тебя, Петрушка, действительно, происходят от мартышек.
Владимиров Дмитрий, командир отряда (раздраженно). Кстати, кто пустил этого… гм… этого примата на совещание?
Муромский Илья (извиняющимся голосом). Моя оплошность, думал – потребен он вам.
Командир отряда (остывая). Ладно, пусть сидит. Когда он на глазах – как-то на душе спокойнее. Все на месте?
Задов Лев (дважды пересчитывая собравшихся). Все.
Командир отряда (твердо). Довожу до вашего сведения, что на время пребывания представителя Лямурии в нашем пучке реальностей объявлен абсолютный мораторий на боевые действия всех отрядов корректировки. Есть оперативные данные, что оставшихся после катастрофы на Лямурии запасов оружия вполне достаточно, чтобы устроить нам, мягко говоря, локальный апокалипсис. Наши коллеги из параллельных структур отслеживают ситуацию на предмет неожиданной атаки извне. Нам же поручено найти затерявшихся у нас диссидентов и выдать их Ашту.
Разин Степан Тимофеевич (гневно). С Дону выдачи нет! Беглецов сдавать – дело последнее.
Командир отряда (проникновенно). Степан Тимофеевич, я понимаю и где-то разделяю ваши чувства, но речь идет о судьбе нашей цивилизации. Лямурийцы, похоже, невоинственны и действительно стремятся к единению с природой, но в страхе за свое благополучие и в своем самомнении способны развязать любой конфликт. Уничтожить они нас не уничтожат, но проблем наделают. Так что проход, о котором говорил господин Ашт, действительно надо закрыть с двух сторон и навсегда. Это отвечает нашим интересам. Во всяком случае, на ближайшие полвека.
Задов Лев (раздумчиво). Дмитрий Евгеньевич, а может, нам того, подправить маленько их реальность? На кой нам с ними лямуры разводить? Чик-чик, и в дамках.
Скуратов Малюта (бесстрастно). Аналогичное предложение поступило вчера от Островного графства на объединенном форуме руководства отрядов коррекции. Наше руководство и хитайские коллеги наложили вето.
Командир отряда (обиженно). Вы мне не докладывали, Малюта Лукьянович.
Скуратов Малюта (гнусаво). Шифровка от Беркута личного характера для товарища Муромского пришла пять минут назад. Илья Тимофеевич, извольте получить.
Муромский Илья (читая письмо и задумчиво кивая). Все верно, Дмитрий Евгеньевич, «а на том вече нашими говорено, что всяку тварь Божью зазря изводить грех смертный, а хитайские товарищи бают, что в одночасье гутарить по-альбионски разучились, а потому и вето на них клали, кладут и класть впредь будут».
Командир отряда (успокоенно). Спасибо, Илья Тимофеевич. Начальство право. Гуманизм, гуманизм и еще раз гуманизм! Никаких самостоятельных коррекций, никакого самовольного вмешательства. Арест незаконных эмигрантов и их высылка. Все. Выехали – взяли, привезли – сдали. И довольно.
Кузнецов Николай (флегматично). Нужны какие-нибудь зацепки.
Командир отряда (пододвигает папку, украшенную перьями). С зацепками полный порядок. Дежурные, раздайте копии.
Лист первый дела – подборка статей под общей рубрикой «Шокирующая находка» из «Вестника антрополога», издающегося в Новом Орлеане, об открытии учеными неизвестного вида обезьян, названных лесными бананобеями.
Вид описан независимо друг от друга двумя группами исследователей в Америке и Австралии. Лесные бананобеи покрыты густой рыжей шерстью, за исключением живота и хвоста. Этот феномен ученые объяснить не смогли. У обезьян на морде три черные полосы и непропорционально большие печальные глаза.
Группа биологов из Акапулько обнаружила этих обезьян на склонах вулкана Бунгвье. Обитали они в стае павианов. Еще одного представителя нового вида нашли биологи в австралийских лесах.
Ученые, поймавшие обезьян, поражены своим открытием. Считалось, что упомянутые области Америки и Австралии в зоологическом отношении исследованы наиболее полно. Устные рассказы местных жителей, по мнению ученых, наполнены смесью реальных и мифических образов обитателей лесов. Аборигены утверждали, что после появления новых вожаков охотники стали попадать в ловушки и западни, которых сами не ставили. Остается вопрос, откуда взялись эти приматы. Оба экземпляра «бананобея лесного» переданы в Научно-исследовательский центр природы в Новом Орлеане, США, «Земля-783».
Лист второй дела – рекламка, раздаваемая на улице. В ней сообщалось, что проездом в заштатном городе находится передвижной цирк шапито. Гвоздь программы – обезьяна, отвечающая на любые вопросы. Там же – рисунок примата, очень похожего на лямура. Судя по типографским данным агитки, цирк гастролировал по городам Румынии.
Лист последний дела – цветная фотография «десять на двенадцать». Миловидная темноволосая девушка обнимает лямура в тени кипарисов. Снимок сделан на фоне моря и белых пароходов. В нижнем правом углу белая надпись «Сухуми. 2006 год». На обратной стороне прыгающим корявым почерком написано: «Наташе Шахназаровой на память», ниже чернильный оттиск лапы, похожей на кошачью.
Командир отряда (сневольной симпатией). Это руководитель повстанцев. По словам Ашта, он собирался установить контакт с обитателями сухумского обезьянника и попал в лапы к местным. Теперь фотографируется на набережной с туристами. На пару с крокодильчиком и тигренком. Питается мандаринами.
Щирый Хохел (с азартом, очнувшись). Га… и почем там мандарины?
Командир отряда (игнорируя Хохела). Итак, с местонахождением объектов примерно определились. Теперь о составе спасательных команд. Задов с Батыром отправляются в Сухуми, Кузнецов с Филипповым – в Новый Орлеан. Кстати, возьмите с собой резиновые сапоги, там сейчас наводнение. Так, самое важное… Уважаемые господа-товарищи Скуратов и Дуров разбираются с ходячим цирком. С вами отправляется господин Ашт, поэтому к вам внимание особое. Илья Тимофеевич, а вы с коллегами останетесь в резерве. Задачи вам я поставлю позже. Сбор у карусели в 16: 00. Попрошу не опаздывать. Вопросы есть?
Филиппов Петр (болезненно морщась). Простите, Дмитрий Евгеньевич, а как мне из этого сапожка ногу вытащить?
Протокол вел барон К. Маннергейм.
Дата. Реальность «Земля-000/3» *
по шкале Московии.
Подпись
* Закрытые пустынные реальности вроде той, где расположен Аркаим-Лукоморский, собственной нумерации не имеют и приписаны к реальности Имперской.
За несколько минут до условленного срока все убывающие были в сборе. Опоздать на запуск карусели – себе дороже, тем более если предполагаемое дело находится на личном контроле Главка. Впрочем, иных дел не бывало.
Кузнецов и Петька были в белых халатах, из-под которых торчали черные хромовые сапоги. Видимо, именно так, в их представлении, должны были выглядеть ученые.
На Малюте была длинная походная серая ряса с остроконечным капюшоном. На ногах кроссовки «Кимры», в руках газета «Советский спорт».
Все остальные выглядели как обычно. Только Дуров сжимал в руках пакет с орешками и ошейник с длинным поводком. «Исключительно для маскировки, коллега», – виновато улыбаясь, пояснил он Ашту. Тот только махнул лапой и демонстративно брезгливо отвернулся.
– По местам! – скомандовал Владимиров.
– Чур, моя коняшка! – резво рванул Батыр к желтому в цветочках пони. Бек мигом залез на лошадку и ласково погладил ее по деревянной гриве. Злые языки шептались, что видели бека, подкармливающего своего любимца сеном, но это, безусловно, была завистливая клевета, поскольку прокатиться на пони в отсутствие его постоянного клиента – бека – почиталось за честь. Считалось, что пони обладает изумительно ровным ходом.
Лева тем временем неторопливо оседлал загривок Кинг-Конга и теперь весело улюлюкал, делая вид, что пришпоривает примата-переростка. Остальные разбрелись по карусели, выбирая места сообразно вкусу. Один Петруха ошалело метался по карусели, интересуясь у коллег, с какой стороны по пути будет тень.
Оскорбленный поведением Задова, Ашт сухо обратился к командиру:
– Как я заметил, этот лямурообразный в полосатой майке также включен в состав поисковых групп?
– Совершенно верно, – предупредительно ответил Владимиров. – Вас что-то не устраивает, господин Ашт?
– Я обратил внимание на его крайнюю невнимательность во время моей лекции. Полагаю, что уровень его интеллекта чрезвычайно низок даже по вашим скромным меркам…
Командир оценивающе оглядел Леву, который, поймав взгляд Ашта, со словами: «Ссоскучился, ретивый мой…» – покровительственно похлопывал Кинг-Конга по пухлой деревянной щеке.
– Вы тоже так думаете? – с интересом глянул Владимиров на Ашта, но тотчас посерьезнел. – Господин Ашт, абсолютное невмешательство в дела соседей – наша первая и главная заповедь. Где именно, как именно и с кем именно я буду извлекать ваших изгоев из наших реальностей – дело исключительно мое. Напоминаю, что мы не приглашали к себе ни вас, ни ваших соотечественников.
Ашт впервые за эти сутки несколько смутился, но тут же легко взял себя в руки. Слегка поклонившись командиру, он повернулся к карусели и делано-удивленным тоном осведомился:
– А фигурки гомо сапиенса у вас тут нет? Я бы на нем с удовольствием проехался.
Владимиров в ответ только развел руками.
– Кстати, – поинтересовался он у гостя, кивая на набедренную повязку, – вы в таком виде и собираетесь ехать?
– Вам не нравится мой парадный мундир? – оскорбился Ашт.
– Чудесный костюм, – дипломатично улыбнулся Владимиров. – Но у нас, пардон, обезьяны в костюмах не ходят.
– Это как сказать, – проворчал Лева, но всегда элегантный Владимиров предусмотрительно сделал вид, что ничего не расслышал.
Насильственно обнаженному и обозленному члену Верховного Совета Лямурии пришлось в итоге довольствоваться маленьким красным автомобильчиком, втиснуться в который он смог только наполовину.
– Карусель вас будет забирать из места выброски, – махнул рукой Владимиров. – Пароль – «частный вызов». Скатертью дорога.
Карусель, громко поскрипывая и стремительно набирая скорость, начала вращаться. Тренькнули колокольчики, и зазвучала ария летучих обезьян из оперы Чайковского «Волшебник страны Оз».
Шерсть на загривке у Ашта встала дыбом, а хвост выгнулся дугой. Скоро карусель стала напоминать смазанный скоростью гигантский волчок в цветастых разводах. Затем, постепенно сбавляя обороты, карусель стала останавливаться. Когда она окончательно встала, никого на ней уже не было. Командир отряда, оглянувшись, торопливо поднялся на помост, с минуту посидел на Кинг-Конге, чему-то мечтательно улыбнулся, слез и пошел скучать в штаб. Теперь ему оставалось только ждать, раскачиваясь на двух задних ножках стула – так, как учили еще новобранцем на инструктаже по прыжкам с парашютом.
Команду, в которую командир включил Ашта, карусель забросила на окраину Тырговиште, небольшого, небогатого, но ухоженного и вполне благопристойного румынского городка, в котором, правда, почему-то не любят цыган.
Живут в Тырговиште простые и доверчивые люди, искренне верящие в чудеса невиданные, зато совершенно равнодушные к чудесам повседневным, вроде вампиров и драконов. Были у горожан на то вполне веские основания в лице местного уроженца графа Влада Дракулы. По молодости юноша слегка накуролесил в тогдашней Бессарабии. Но с возрастом то ли свой аппетит умерил, то ли окончательно одумался и стал вегетарианцем… Во всяком случае, последние десятилетия слышно о нем ничего не было. Местные жители великим земляком в душе гордились, но вслух незлобно осуждали.
Потом пауза, а потом опять: «Дзынь-дзынь-дзынь!»
Звонок телефона в кабинете директора зверинца и по совместительству начальника отдела зооподдержки Леонида Дурова врасплох его не застал. Он вообще никого не застал: Леонид Владимирович в кабинете не появлялся месяцами. По своему обыкновению, великий дрессировщик и генерал-полковник в отставке возился со своими питомцами в вольерах, где, нарушая все мыслимые и немыслимые режимы секретности, частенько даже оставался ночевать.
На злобное треньканье телефонов в конце концов заглянул снежный человек. Был это Эскимо или это была Снежинка – определить мог только Дуров. Он один был способен различать своих любимцев, не прибегая к излюбленному способу Левки, который с Эскимо частенько напивался среди вольеров до поросячьего визга возмущенных свинок Леонида Владимировича. Снежинка пока не пила. Так или иначе, для всех, кроме Дурова, снежная пара была на одну морду.
Снежный человек скривился и, оглянувшись по сторонам, брезгливо поднял телефонную трубку двумя пальцами и осторожно подул в мембрану.
– Леонид Владимирович! Это дежурный по заставе беспокоит вас, – вежливо представилась трубка. – Тут такое дело. На карусели прибыла какая-то мерзкая обезьянка с папкой под мышкой и сейчас ходит по штабу, ищет командира. Это, верно, по вашей части?
Снежный человек буркнул что-то невразумительное.
– Ну да, – согласилась трубка. – Вот и мы в недоумении. Вас просят в штаб. И захватите, пожалуйста, с собой сетку или хлыст какой-нибудь. Мне кажется, она кусается, дрянь такая.
На последних словах Эскимо или Снежинка – никакой, в сущности, разницы! – сердито бросил – или бросила? – трубку на рычаги телефонного аппарата и, продолжая бурчать под нос, побрел – или побрела? – разыскивать Дурова на территории зверинца.
Когда запыхавшийся Леонид Владимирович с большим сачком ворвался в кабинет командира, там уже собрались почти все начальники штатных подразделений – дежурный по отряду зря времени не терял.
Рядом с командирским столом в кожаном кресле на корточках сидело существо, сильно напоминающее орангутана, но с более короткой рыжей шерстью и огромными глазами. Морда его была белого цвета в три черные полоски. Кончик хвоста заканчивался пушистой кисточкой, игриво заплетенной в косичку. Одежда гостя ограничивалась изящной набедренной повязкой.
Задов и необычный пришелец исподтишка разглядывали друг друга, словно старались вспомнить, не встречались ли раньше.
– Присаживайтесь, Леонид Владимирович. Не хотелось без вас начинать, – вместо приветствия буркнул командир, недовольный опозданием генерала. – Кстати, к чему сачок такого размера?
Дуров слегка растерялся, однако тут же нашелся Лева:
– Моя вина, Евгений Дмитриевич. Тут какая-то бабочка летает ночная, необычной раскраски. Жуть какая шустрая и приставучая.
Лева уважал Дурова с детства и в обиду старика принципиально не давал никому, даже начальству. Леонид Владимирович благодарно и печально улыбнулся близорукими глазами Леве, виновато – командиру и попытался спрятать сачок за спиной. Тот, однако, торчал из-за спины упрямо и косо, как штык трехлинейки на плече новобранца.
Озадаченный Владимиров недоуменно выглянул в окно, хотя Лева недвусмысленно намекал, что бабочка именно ночная, и недовольно пожал плечами.
– Отличительная черта людей – лишать других свободы. Это заложено в подлой сущности агрессивной человеческой природы: созидать, угнетая других, – вроде бы в сторону, но достаточно громко и менторским тоном неожиданно заявила обезьяна, мягко растягивая гласные и слегка шепелявя.
Заслуженный дрессировщик смутился окончательно. От облыжного заявления сачок жег его ласковые к зверюшкам руки, покрытые многочисленными укусами ответной страсти. В кабинете повисла нехорошая тишина. Лева презрительно фыркнул и возненавидел примата окончательно и бесповоротно. Остальные неловко молчали, пока паузу не решился нарушить сам Владимиров, который, то и дело заглядывая в бумажку, без запинки, отчеканил:
– Господа и товарищи, разрешите представить вам действительного члена Верховного Совета вождей Лямурии, лауреата Гнобелевской (командир удивленно хмыкнул) премии, доктора информалогии и парапсихологических наук, почетного академика Великой Академии наук Лямурии, кавалера ордена Банановой пальмы, уважаемого месье Ашта. Он прочтет вам, то есть нам, короткую поучительную лекцию и посвятит вас, то есть нас, в суть возникших у него, то есть у нас, проблем.
Лева тихо застонал, но лямуриец[19], ревниво вслушиваясь в каждое слово командира, точным перечислением своих заслуг перед родиной остался доволен и Левин стон оставил без внимания.
Четырьмя часами позже даже Задову пришлось признать, что элемент познавательности в занудной лекции хвостатого пропагандиста все-таки был.
Как оказалось, Лямурия была расположена в неприметном пучке весьма удаленных реальностей, поэтому исторические расхождения с нулевой реальностью* у нее были колоссальные. Сами лямуры, впрочем, считали иначе, полагая иные миры доступного континуума провинцией, а свой мир – метрополией, максимально приближенной к нулевому уровню.
* Нулевая реальность – реальность идеальная, но гипотетическая. Теоретически ее существование аналитиками Главка доказано. Впрочем, демократическая Империя, Островное графство и др. общности декларируют, что именно их реальность таковой и является.
Изначально в истории Лямурии все материки составляли единый континент, стоявший посреди громадного океана – Панею. Затем он распался на Лаврузию (включавшую что-то вроде южной Европы, Африки и большей части Азии), Котловану (в которую вошли аналоги Гренландии, острова Пасхи и Антарктида) и Коалию (Северная Америка и Австралия). За долгие века Лаврузия и Котлована заросли бескрайними лесами, а Коалия, напротив, грязью.
Лямурийская раса издавна и прочно обосновалась на континенте, широко известном среди немногочисленных народов уже как Лямурия. Континент этот простирался на север до Гималаев, а на юге великий макачий континент омывался великим внутренним[20]Мурляндским.
За миллионы лет пралямурийцы эволюционировали в весьма высокоразвитых существ, достигших небывалых высот в науке и технике. Они были знаменитыми мореходами, основав свои поселения по всей местной Земле и по краям пометив их, то есть поселения, монументальными циклопическими строениями из бетона.
Колесо изобрели поздно: некто Гнобель, провинциальный изобретатель нейтронной бомбы, взглянув на небо, гениально предположил, что скорость солнца, ежедневно прокатывающегося по небосклону, зависит от его формы. После своего открытия Гнобель в одночасье стал самым известным механиком планеты.
Глубокие знания драгоценных камней как-то сразу открыли пралямурийцам удивительные свойства полупроводников, лазерных лучей и ядерного синтеза. Особо гордились они своим знаменитым «холодным светом», столетиями заливавшим с высоченных хрустальных колон широкие площади лиановых городов-гнезд. Из камня они высекали исключительно собственные изображения и поклонялись им несколько тысячелетий, пока на смену языческому культу самолюбования не пришел единственно верный культ самообожания.
Трагедия столкновения этих культов привела к катастрофе. Ученые Пралямурии все больше погружались в оккультные науки, пока обладавшие сокрушительным оружием адепты двух вер в борьбе друг с другом не уничтожили свою уникальную цивилизацию.
Нейтронные бомбы сделали закат эры пралямурийцев более политкорректным, но факт остается фактом – Пралямурии пришел конец. Туда, хвостатым[21], им и дорога.
Пожираемый холодным огнем континент раскололся и затонул, оставив после себя лишь горные пики в виде гирлянды островов Мурляндского моря.
Избранные остатки некогда великой расы, спасаясь, эмигрировали в Коалию, где возродили свою культуру в относительно короткий срок. Память о страшных событиях осталась лишь в глухих преданиях, немногочисленных рукописях и появившемся в результате мутаций хвосте.
Отныне лямурийцы технический прогресс строго ограничили и навсегда выбрали исключительно мирную и гуманную дорогу развития своей цивилизации. Немногочисленных адептов иных путей развития лямурийские власти в напоминание о трагедии предков гуманно вешали за хвост и оставляли умирать от голода: быструю смертную казнь общественное мнение бурно осуждало.
Незначительную часть беженцев в итоге немыслимого катаклизма занесло даже в иные реальности. В Америке и Японии до сих пор находятся уцелевшие после бедствия довольно крупные лямурийские колонии потомков великой расы. Они избежали гибели, но быстро деградировали, успев, однако, стать предками многих современных молчащих и говорящих обезьян.
Некоторые исполинские дворцы и храмы, сложенные из прочного камня и не поддавшиеся разрушительному действию времени, до сих пор остаются прямым свидетельством лямурийской мощи[22].
Последние столетия Лямурия в своей непоколебимой стабильности и стагнации успешно процветала. Плановый застой технического прогресса и невиданные успехи в производстве клонированных бананов позволили резко повысить уровень контроля над рождаемостью[23]. Лямурийцы уверенно шли по пути самосовершенствования и самопознания.
Однако в последние годы из невинной секты поклонников настоя на медовых пряниках в низших слоях общества набрало силу некое протестное движение. «Протестанты» требовали воссоединения со своими ирреальными братьями, о существовании которых в Лямурии было известно довольно давно. В своей наглости они доходили до того, что обвиняли собственное правительство в том, что оставленным в забвении соотечественникам гражданство Лямурии надо предоставлять автоматически и даже – вдумайтесь! – защищать их интересы путем высадки вооруженного десанта.
Так, узнав, что в соседней реальности у местных аборигенов есть обычай по большим праздникам забивать камнями десяток-другой вынужденных эмигрантов из Лямурии, сектанты в знак протеста собрались в укромном уголке джунглей и долго там о чем-то шептались, попивая свой настой. Это был возмутительный афронт.
Пагубная ересь, впрочем, была ликвидирована быстро и гуманно: подвешенные за хвосты лямуры болтались на пальмах, как елочные игрушки. Совет старейшин всегда был категорически против любых контактов с вырожденцами и отщепенцами.
Немногочисленные остатки руководства секты сделали свой выбор. Втайне от всех несколько «чердачников»[24] снарядили аварийно-спасательную экспедицию и, используя единственный известный им разрыв реальностей, бежали в ночь предполагаемого ареста.
Всего их было четверо. Совет поручил многоуважаемому г-ну Ашту мятежных изгоев найти и в Лямурию вернуть. Он – первый, единственный и последний официальный посланец Лямурии. Что касается известного прохода между реальностями, то он – после исполнения законной и справедливой просьбы Лямурии – будет заштопан раз и навсегда, о чем с руководством Комитета Глобальной Безопасности уже достигнута взаимная договоренность.
На этом стенограмма Задова обрывается.
Обратную сторону последнего листа его пестрящих ошибками записей занимает изящный рисунок, выполненный в классической манере иллюстраций Глазунова к «Преступлению и наказанию».
На рисунке – фонарный столб и мрачная мостовая одной из улиц революционного Петрограда. На столбе болтается привязанный за хвост лямур. На шее лямура двухпудовая гиря. Особое впечатление на зрителя производят огромные и выразительные глаза несчастного. Подписи под рисунком нет.
* * *
Той же ночью в скуратовских подвалах в условиях абсолютной секретности состоялось второе совещание, протокол которого, ввиду особой его важности, вел лично начальник штаба отряда барон Карл Маннергейм.
Совершенно секретно
Из подвала не выносить
Экземпляр единственный
Филиппову не показывать
ПРОТОКОЛ
Филиппов Петр (засовывает ногу в испанский сапожок). Я не понял, мы что, от обезьян произошли?
Муромский Илья (размашисто крестится). Человек создан по образу и подобию Божьему. Но некоторые, вроде тебя, Петрушка, действительно, происходят от мартышек.
Владимиров Дмитрий, командир отряда (раздраженно). Кстати, кто пустил этого… гм… этого примата на совещание?
Муромский Илья (извиняющимся голосом). Моя оплошность, думал – потребен он вам.
Командир отряда (остывая). Ладно, пусть сидит. Когда он на глазах – как-то на душе спокойнее. Все на месте?
Задов Лев (дважды пересчитывая собравшихся). Все.
Командир отряда (твердо). Довожу до вашего сведения, что на время пребывания представителя Лямурии в нашем пучке реальностей объявлен абсолютный мораторий на боевые действия всех отрядов корректировки. Есть оперативные данные, что оставшихся после катастрофы на Лямурии запасов оружия вполне достаточно, чтобы устроить нам, мягко говоря, локальный апокалипсис. Наши коллеги из параллельных структур отслеживают ситуацию на предмет неожиданной атаки извне. Нам же поручено найти затерявшихся у нас диссидентов и выдать их Ашту.
Разин Степан Тимофеевич (гневно). С Дону выдачи нет! Беглецов сдавать – дело последнее.
Командир отряда (проникновенно). Степан Тимофеевич, я понимаю и где-то разделяю ваши чувства, но речь идет о судьбе нашей цивилизации. Лямурийцы, похоже, невоинственны и действительно стремятся к единению с природой, но в страхе за свое благополучие и в своем самомнении способны развязать любой конфликт. Уничтожить они нас не уничтожат, но проблем наделают. Так что проход, о котором говорил господин Ашт, действительно надо закрыть с двух сторон и навсегда. Это отвечает нашим интересам. Во всяком случае, на ближайшие полвека.
Задов Лев (раздумчиво). Дмитрий Евгеньевич, а может, нам того, подправить маленько их реальность? На кой нам с ними лямуры разводить? Чик-чик, и в дамках.
Скуратов Малюта (бесстрастно). Аналогичное предложение поступило вчера от Островного графства на объединенном форуме руководства отрядов коррекции. Наше руководство и хитайские коллеги наложили вето.
Командир отряда (обиженно). Вы мне не докладывали, Малюта Лукьянович.
Скуратов Малюта (гнусаво). Шифровка от Беркута личного характера для товарища Муромского пришла пять минут назад. Илья Тимофеевич, извольте получить.
Муромский Илья (читая письмо и задумчиво кивая). Все верно, Дмитрий Евгеньевич, «а на том вече нашими говорено, что всяку тварь Божью зазря изводить грех смертный, а хитайские товарищи бают, что в одночасье гутарить по-альбионски разучились, а потому и вето на них клали, кладут и класть впредь будут».
Командир отряда (успокоенно). Спасибо, Илья Тимофеевич. Начальство право. Гуманизм, гуманизм и еще раз гуманизм! Никаких самостоятельных коррекций, никакого самовольного вмешательства. Арест незаконных эмигрантов и их высылка. Все. Выехали – взяли, привезли – сдали. И довольно.
Кузнецов Николай (флегматично). Нужны какие-нибудь зацепки.
Командир отряда (пододвигает папку, украшенную перьями). С зацепками полный порядок. Дежурные, раздайте копии.
Лист первый дела – подборка статей под общей рубрикой «Шокирующая находка» из «Вестника антрополога», издающегося в Новом Орлеане, об открытии учеными неизвестного вида обезьян, названных лесными бананобеями.
Вид описан независимо друг от друга двумя группами исследователей в Америке и Австралии. Лесные бананобеи покрыты густой рыжей шерстью, за исключением живота и хвоста. Этот феномен ученые объяснить не смогли. У обезьян на морде три черные полосы и непропорционально большие печальные глаза.
Группа биологов из Акапулько обнаружила этих обезьян на склонах вулкана Бунгвье. Обитали они в стае павианов. Еще одного представителя нового вида нашли биологи в австралийских лесах.
Ученые, поймавшие обезьян, поражены своим открытием. Считалось, что упомянутые области Америки и Австралии в зоологическом отношении исследованы наиболее полно. Устные рассказы местных жителей, по мнению ученых, наполнены смесью реальных и мифических образов обитателей лесов. Аборигены утверждали, что после появления новых вожаков охотники стали попадать в ловушки и западни, которых сами не ставили. Остается вопрос, откуда взялись эти приматы. Оба экземпляра «бананобея лесного» переданы в Научно-исследовательский центр природы в Новом Орлеане, США, «Земля-783».
Лист второй дела – рекламка, раздаваемая на улице. В ней сообщалось, что проездом в заштатном городе находится передвижной цирк шапито. Гвоздь программы – обезьяна, отвечающая на любые вопросы. Там же – рисунок примата, очень похожего на лямура. Судя по типографским данным агитки, цирк гастролировал по городам Румынии.
Лист последний дела – цветная фотография «десять на двенадцать». Миловидная темноволосая девушка обнимает лямура в тени кипарисов. Снимок сделан на фоне моря и белых пароходов. В нижнем правом углу белая надпись «Сухуми. 2006 год». На обратной стороне прыгающим корявым почерком написано: «Наташе Шахназаровой на память», ниже чернильный оттиск лапы, похожей на кошачью.
Командир отряда (сневольной симпатией). Это руководитель повстанцев. По словам Ашта, он собирался установить контакт с обитателями сухумского обезьянника и попал в лапы к местным. Теперь фотографируется на набережной с туристами. На пару с крокодильчиком и тигренком. Питается мандаринами.
Щирый Хохел (с азартом, очнувшись). Га… и почем там мандарины?
Командир отряда (игнорируя Хохела). Итак, с местонахождением объектов примерно определились. Теперь о составе спасательных команд. Задов с Батыром отправляются в Сухуми, Кузнецов с Филипповым – в Новый Орлеан. Кстати, возьмите с собой резиновые сапоги, там сейчас наводнение. Так, самое важное… Уважаемые господа-товарищи Скуратов и Дуров разбираются с ходячим цирком. С вами отправляется господин Ашт, поэтому к вам внимание особое. Илья Тимофеевич, а вы с коллегами останетесь в резерве. Задачи вам я поставлю позже. Сбор у карусели в 16: 00. Попрошу не опаздывать. Вопросы есть?
Филиппов Петр (болезненно морщась). Простите, Дмитрий Евгеньевич, а как мне из этого сапожка ногу вытащить?
Протокол вел барон К. Маннергейм.
Дата. Реальность «Земля-000/3» *
по шкале Московии.
Подпись
* Закрытые пустынные реальности вроде той, где расположен Аркаим-Лукоморский, собственной нумерации не имеют и приписаны к реальности Имперской.
* * *
За несколько минут до условленного срока все убывающие были в сборе. Опоздать на запуск карусели – себе дороже, тем более если предполагаемое дело находится на личном контроле Главка. Впрочем, иных дел не бывало.
Кузнецов и Петька были в белых халатах, из-под которых торчали черные хромовые сапоги. Видимо, именно так, в их представлении, должны были выглядеть ученые.
На Малюте была длинная походная серая ряса с остроконечным капюшоном. На ногах кроссовки «Кимры», в руках газета «Советский спорт».
Все остальные выглядели как обычно. Только Дуров сжимал в руках пакет с орешками и ошейник с длинным поводком. «Исключительно для маскировки, коллега», – виновато улыбаясь, пояснил он Ашту. Тот только махнул лапой и демонстративно брезгливо отвернулся.
– По местам! – скомандовал Владимиров.
– Чур, моя коняшка! – резво рванул Батыр к желтому в цветочках пони. Бек мигом залез на лошадку и ласково погладил ее по деревянной гриве. Злые языки шептались, что видели бека, подкармливающего своего любимца сеном, но это, безусловно, была завистливая клевета, поскольку прокатиться на пони в отсутствие его постоянного клиента – бека – почиталось за честь. Считалось, что пони обладает изумительно ровным ходом.
Лева тем временем неторопливо оседлал загривок Кинг-Конга и теперь весело улюлюкал, делая вид, что пришпоривает примата-переростка. Остальные разбрелись по карусели, выбирая места сообразно вкусу. Один Петруха ошалело метался по карусели, интересуясь у коллег, с какой стороны по пути будет тень.
Оскорбленный поведением Задова, Ашт сухо обратился к командиру:
– Как я заметил, этот лямурообразный в полосатой майке также включен в состав поисковых групп?
– Совершенно верно, – предупредительно ответил Владимиров. – Вас что-то не устраивает, господин Ашт?
– Я обратил внимание на его крайнюю невнимательность во время моей лекции. Полагаю, что уровень его интеллекта чрезвычайно низок даже по вашим скромным меркам…
Командир оценивающе оглядел Леву, который, поймав взгляд Ашта, со словами: «Ссоскучился, ретивый мой…» – покровительственно похлопывал Кинг-Конга по пухлой деревянной щеке.
– Вы тоже так думаете? – с интересом глянул Владимиров на Ашта, но тотчас посерьезнел. – Господин Ашт, абсолютное невмешательство в дела соседей – наша первая и главная заповедь. Где именно, как именно и с кем именно я буду извлекать ваших изгоев из наших реальностей – дело исключительно мое. Напоминаю, что мы не приглашали к себе ни вас, ни ваших соотечественников.
Ашт впервые за эти сутки несколько смутился, но тут же легко взял себя в руки. Слегка поклонившись командиру, он повернулся к карусели и делано-удивленным тоном осведомился:
– А фигурки гомо сапиенса у вас тут нет? Я бы на нем с удовольствием проехался.
Владимиров в ответ только развел руками.
– Кстати, – поинтересовался он у гостя, кивая на набедренную повязку, – вы в таком виде и собираетесь ехать?
– Вам не нравится мой парадный мундир? – оскорбился Ашт.
– Чудесный костюм, – дипломатично улыбнулся Владимиров. – Но у нас, пардон, обезьяны в костюмах не ходят.
– Это как сказать, – проворчал Лева, но всегда элегантный Владимиров предусмотрительно сделал вид, что ничего не расслышал.
Насильственно обнаженному и обозленному члену Верховного Совета Лямурии пришлось в итоге довольствоваться маленьким красным автомобильчиком, втиснуться в который он смог только наполовину.
– Карусель вас будет забирать из места выброски, – махнул рукой Владимиров. – Пароль – «частный вызов». Скатертью дорога.
Карусель, громко поскрипывая и стремительно набирая скорость, начала вращаться. Тренькнули колокольчики, и зазвучала ария летучих обезьян из оперы Чайковского «Волшебник страны Оз».
Шерсть на загривке у Ашта встала дыбом, а хвост выгнулся дугой. Скоро карусель стала напоминать смазанный скоростью гигантский волчок в цветастых разводах. Затем, постепенно сбавляя обороты, карусель стала останавливаться. Когда она окончательно встала, никого на ней уже не было. Командир отряда, оглянувшись, торопливо поднялся на помост, с минуту посидел на Кинг-Конге, чему-то мечтательно улыбнулся, слез и пошел скучать в штаб. Теперь ему оставалось только ждать, раскачиваясь на двух задних ножках стула – так, как учили еще новобранцем на инструктаже по прыжкам с парашютом.
* * *
Команду, в которую командир включил Ашта, карусель забросила на окраину Тырговиште, небольшого, небогатого, но ухоженного и вполне благопристойного румынского городка, в котором, правда, почему-то не любят цыган.
Живут в Тырговиште простые и доверчивые люди, искренне верящие в чудеса невиданные, зато совершенно равнодушные к чудесам повседневным, вроде вампиров и драконов. Были у горожан на то вполне веские основания в лице местного уроженца графа Влада Дракулы. По молодости юноша слегка накуролесил в тогдашней Бессарабии. Но с возрастом то ли свой аппетит умерил, то ли окончательно одумался и стал вегетарианцем… Во всяком случае, последние десятилетия слышно о нем ничего не было. Местные жители великим земляком в душе гордились, но вслух незлобно осуждали.