Страница:
После того, как проходит возбуждение от знакомства с огромной и богатой страной и ее природными красотами, после того, как присмотришься к жизни американцев, которые в своем большинстве хорошие и добрые люди, их становится жалко. Начатый ими в семнадцатом веке эксперимент провалился! Устроить на принципе индивидуалистического антропоцентризма достойное венца мироздания бытие не удалось. Для этого ли замыслил человека Творец? Для бессмысленного потребления все новых и новых товаров? Для ежедневного вычитывания из пухлых газет многочисленных цифр и индексов, подсказывающих, где эти товары можно купить подешевле? Для постоянного раздумывания над арифметической головоломкой: взять покупку в кредит и списать долг из подоходного налога или заплатить сразу, чтобы не выплачивать проценты по займу? Для упоения собственной цивилизованностью, доказательством которой считается умение открывать банки с пивом, общее представление о теориях Дарвина, Маркса и Фрейда и убеждение в том, что эти великие ученые дали ключ к правильному пониманию мироустройства? Для проглатывания за утренним кофе журнальных статей с совершенно одинаковой интонацией — слегка ироничной, немного афористичной и всячески стремящейся внушить впечатление полной объективности? Для тепличного существования в долларовой империи, ссужающей деньги целому миру и живущей на проценты, откуда страдания, борьба и вера сотен миллионов людей в других странах кажутся результатом их собственной глупости? Для того, чтобы снисходительно учить этих страдающих, борющихся и верующих людей: живите как мы, и все будет у вас хорошо? Для того, чтобы однажды проснуться и увидеть, что вольной Америки больше нет, ибо ее взяли в свои загребущие руки хищные новые эмигранты, не повторившие ошибку индивидуалистов-протестантов и утвердившие в своей общине законы стадного поведения, позволившие им заполнить в социуме все промежутки между стоящими поодиночке потомками Отцов-Основателей?
Нет, не для этого. «Янкизм» оказался не тем вариантом жизнеустройства, ради которого человечество шло через тысячелетия борьбы и поисков. Это — тупиковый вариант. В том виде, в котором она существует сегодня, Америка не имеет будущего. Она лишает человека самого главного — глубинного измерения бытия. Ничто не служит в ней иконой, ничто не выводит на актуальную бесконечность, и потому она рано или поздно уйдет с исторической сцены.
Как это произойдет? Сейчас абсолютно невозможно это предсказать. Возможно, Господь попустит Америке несчастья, которые смирят впавший в гордыню ее народ, возможно, призовет к Себе иным способом. Его пути неисповедимы… Все серьезное, что Он нам посылает, всегда совершенно неожиданно. И оно обычно разрушает губительные для нас самих наши замыслы.
Нечто подобное мы видим в Америке уже и сейчас. Сколько усилий затратила эта страна, чтобы отгородить себя от потустороннего бытия непроницаемой стеной, а Бог взял да и проделал в этой стене сквозную дырку, через которую каждый желающий может посмотреть «туда»…
2.10. Действительно ли обанкротится Америка?
Однако в широком плане наблюдались еще более важные изменения исторического значения, которые повлекли за собой демонтаж системы «пакс-американа», Такие изменения называют «информационной революцией», или «третьей промышленной революцией», отразившей новый этап технического прогресса. Благодаря этому экономические отношения перешагнули за рамки государственных границ и начался процесс глобального распространения индустриализации. Как следствие, произошли, можно сказать, революционные перемены и в отношениях между человеком и окружающей средой, а также в отношениях между государством и предприятиями.
Изменения в экономическом лагере социализма в отличие от этого пошли не путем медленного демонтажа, а приобрели форму внезапного обвала. Как только Советский Союз отказался от права контроля над Восточной Европой (от «доктрины Брежнева»), восточноевропейцы немедленно отшатнулись от системы ленинизма и почти сразу же практически вышли из сферы влияния СССР. Затем и сам Советский Союз, когда входившие в него республики объявили о своей независимости, развалился. В отличие от США, относительное падение превосходства которых с лихвой восполнялось успехами их внешней политики и дальнейшим распространением индустриализации, Советский Союз из-за провала национальной и экономической политики, а точнее в результате движения социализма в тупик, сам стал могильщиком своей системы.
Вслед за развалом структур «холодной войны» и двух экономических систем происходит еще одно крупное изменение. Это — изменение форм суверенных государств, ставших начиная с XVII в. основными субъектами международных отношений. С одной стороны, в связи с поднявшейся волной национализма демонтируется последняя «империалистическая держава» — Советский Союз, — а в странах Восточной Европы возрождается стремление к самоопределению народов, аналогичное тому, что происходит в Югославии. Имеются признаки и того, что «последние наступательные идеологии» — так называемый исламский фундаментализм и арабский универсализм — уступают место национализму.
С другой стороны, активизируется глобальная деятельность транснациональных корпораций и финансовых структур, за рубеж устремляется неисчислимый поток беженцев как по социальным, так и по политическим мотивам. Нельзя игнорировать и тот факт, что как в свободном, так и в коммунистическом лагере, а также в стоящих на грани установления диктатур государствах «третьего мира» стала поднимать голову так называемая народная власть (people power), оказывающая все более заметное влияние на внешнюю политику многих стран. Глобальное загрязнение окружающей среды, распространение по всему миру средств массового уничтожения и наркотиков порождают новые проблемы, которые невозможно решить в рамках только одного государства, что, естественно, изменяет форму поведения суверенных государств.
Как реакция на это в разных странах мира растет понимание того, что проблемы национализма и войны невозможно уже рассматривать через призму интересов только своих наций. Повсеместно наблюдается тенденция к созданию региональных структур. Суверенные государства все чаще оказываются в условиях, когда те или иные проблемы невозможно решить в одиночку. В условиях этих «геополитических изменений мировой истории» мы хотели бы выделить три обстоятельства.
Первое. Демонтаж «советской империи» не следует сводить к одному лишь провалу ленинизма, или, иначе говоря, краху доминирования плановой экономики и диктатуры компартии. Он свидетельствует о конце периода веры в «разумное начало», продолжавшегося в течение двухсот лет истории Нового времени. Переоценка способностей человека в области рационального планирования не может не вести к радикализму в деле обновления общества. В подобный радикализм постепенно вовлекаются и страны свободного мира, образцом чему может служить Япония. Можно сказать, что «перестройка» была нацелена на исправление именно этого коренного дефекта модернизма.
Второе. Распад системы «пакс-американа» прежде всего означает, что форма конкуренции между государствами меняется: «силовые игры» уступают место «играм за благополучие», имеющим тенденцию к многополюсности. База для перехода к «играм за благополучие» подготавливается, естественно, в ходе индустриализации, определяющим фактором которой становится необходимость для каждой страны найти свое место во взаимозависимой структуре международных экономических отношений. Подтверждением подобной взаимозависимости в экономической области является форсирование создания «совместных структур обеспечения безопасности» в сферах политики и военного дела.
Третье. «Игры за благополучие» не привели к ослаблению национальных государств. Наоборот, можно наблюдать случаи, когда нарастающая необходимость в мерах по устранению сложных разногласий, сопровождающих «игры за благополучие», расширяет роль национальных государств. Поскольку отмечавшийся в старых национальных государствах радикальный национализм рано или поздно должен ослабеть, можно сказать, что национальные государства в качестве базовой единицы международного сообщества сохранятся и в обозримом будущем.
Благодаря позициям превосходства американский вклад в поддержание свободного мирового торгового порядка (вклад в обеспечение международной стабильности и предоставление капиталов с помощью «международных общественных фондов») становился практически единоличным. Америка во времена «холодной войны» выступала не только в качестве западного жандарма, но была и мировым банком в качестве «последнего надежного кредитора» в предоставлении необходимых финансов, а также глобальным Санта-Клаусом в деле оказания экономической помощи. Эти обстоятельства позволяют утверждать, что планета того времени была эпохой «мира с помощью Америки», то есть эпохой «пакс-американизма».
Но по мере того, как другие страны восстанавливались после разрухи, нанесенной второй мировой войной, Америка Постепенно утрачивала господствующие позиции, и к 60-м годам ее ВНП в мировом балансе снизился по сравнению с прежним до 25%. Тем не менее это не означало, что ее экономика зашла в тупик и ослабла. Относительное снижение американских позиций произошло в результате того, что США оказывали экономическую помощь для восстановления стран Запада, включая своих бывших противников — Германию и Японию, — открывали ряду государств свой обширный рынок и предоставляли им передовую технологию. Короче говоря, относительное уменьшение экономической мощи компенсировалось успехами американской внешней политики.
Валовой национальный продукт Америки уже в начале XX в. достигал 20% мирового уровня. Сейчас он ненамного превышает этот уровень, но масштабы американской экономики несопоставимы с аналогичными показателями любой другой страны мира. Если принять во внимание быстрое развитие мировой экономики в последние годы, то становится ясно, что относительное сужение американских позиций не означает «краха». В связи с этим вряд ли верно утверждение теоретиков банкротства («декланистов») о том, что «Америка обанкротилась из-за слишком щедрого предоставления помощи зарубежным государствам».
Современное американское общество породило многие болезненные явления, которые все более осложняются. Распространение наркотиков, увеличение преступности, разрушение семей, падение уровня общественного образования, ухудшение трудовой дисциплины, сокращение сбережений из-за излишних расходов и финансового дефицита, заброшенность социальной инфраструктуры — дорог, мостов и пр., — недостаток капиталовложений в развитие исследований и производственное строительство — вот неполный перечень проблем, стоящих перед США. Подобные явления происходят из-за снижения уровня либерализма («окостенение» индивидуализма и «застой» процесса демократизации). В Америке, где слишком сильны традиции индивидуализма, чрезвычайно открытое для свободы общество и довольно высокий средний уровень жизни населения, данные болезненные симптомы проявляются в особо острой форме.
Однако эти явления никоим образом не присущи только Америке. Так называемые болезни богатых обществ, постепенно распространяясь, охватывают многие другие цивилизованные государства. Следует заметить, что форсирование действий в поддержку общественного мнения о «личной свободе» в современных условиях не может представлять собой ценности. Традиции индивидуализма и либерализма служат важнейшим источником деловой реактивизации в Америке и продолжают оставаться привлекательным примером для многих других стран.
В этом смысле утверждение о «банкротстве» США является опрометчивым. Хотя позиции американского относительного первенства в значительной степени утрачены, вряд ли стоит говорить, что США уступят кому-то свое положение великой и могучей державы. Утверждение о «закате» Соединенных Штатов подразумевает лишь серьезные просчеты в мировой стратегии. В этом смысле можно сказать, что и Западную Европу, и Японию, а также Восточную Европу в равной степени ожидает та же участь, поскольку США продолжают показывать пример эффективного хозяйствования.
Демонстрация явного американского превосходства — очевидная реальность, однако в его тылу происходят серьезные изменения, затрагивающие ценности американской системы и оказывающие воздействие на формирование мирового порядка. Одним словом, они выражаются в дальнейшем расширении и углублении процесса индустриализации. Если говорить о ценностях, то экономические успехи имеют намного большее значение, чем военные победы или территориальная экспансия. Точно так же на новой волне технологических реформ происходят крупные изменения в формах соперничества не только между государствами, но и между государствами и предприятиями.
2.11. В погоне за PAX AMERICANA.
Нет, не для этого. «Янкизм» оказался не тем вариантом жизнеустройства, ради которого человечество шло через тысячелетия борьбы и поисков. Это — тупиковый вариант. В том виде, в котором она существует сегодня, Америка не имеет будущего. Она лишает человека самого главного — глубинного измерения бытия. Ничто не служит в ней иконой, ничто не выводит на актуальную бесконечность, и потому она рано или поздно уйдет с исторической сцены.
Как это произойдет? Сейчас абсолютно невозможно это предсказать. Возможно, Господь попустит Америке несчастья, которые смирят впавший в гордыню ее народ, возможно, призовет к Себе иным способом. Его пути неисповедимы… Все серьезное, что Он нам посылает, всегда совершенно неожиданно. И оно обычно разрушает губительные для нас самих наши замыслы.
Нечто подобное мы видим в Америке уже и сейчас. Сколько усилий затратила эта страна, чтобы отгородить себя от потустороннего бытия непроницаемой стеной, а Бог взял да и проделал в этой стене сквозную дырку, через которую каждый желающий может посмотреть «туда»…
2.10. Действительно ли обанкротится Америка?
(Накасонэ Я., Мураками Я., Сато С., Нисибэ С. После «холодной войны». М., 1993)
ВОДОВОРОТ ИСТОРИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В ГЕОПОЛИТИКЕ
Демонтаж «пакс-американской системы» в экономическом плане начался раньше, чем развал социалистического лагеря, однако происходил постепенно. Означавшая гегемонию Америки, эта система базировалась на подавляющем превосходстве всесторонней американской мощи (в то время толкование гегемонии и доминирования было слишком прямолинейным, по нынешним временам это означало бы просто лидерство). Однако впечатляющее превосходство американской государственной мощи примерно с середины 60-х годов начало постепенно таять. По мере того как волна и ндустриализации постепенно захватывала развивающиеся страны, этот факт стал еще более очевидным. Можно сказать, что Соединенные Штаты были заинтересованы в экономическом развитии Западной Европы и Японии. Поэтому относительное снижение доли США в совокупном мировом производстве тесно увязывалось с успехами глобальной политики Вашингтона.Однако в широком плане наблюдались еще более важные изменения исторического значения, которые повлекли за собой демонтаж системы «пакс-американа», Такие изменения называют «информационной революцией», или «третьей промышленной революцией», отразившей новый этап технического прогресса. Благодаря этому экономические отношения перешагнули за рамки государственных границ и начался процесс глобального распространения индустриализации. Как следствие, произошли, можно сказать, революционные перемены и в отношениях между человеком и окружающей средой, а также в отношениях между государством и предприятиями.
Изменения в экономическом лагере социализма в отличие от этого пошли не путем медленного демонтажа, а приобрели форму внезапного обвала. Как только Советский Союз отказался от права контроля над Восточной Европой (от «доктрины Брежнева»), восточноевропейцы немедленно отшатнулись от системы ленинизма и почти сразу же практически вышли из сферы влияния СССР. Затем и сам Советский Союз, когда входившие в него республики объявили о своей независимости, развалился. В отличие от США, относительное падение превосходства которых с лихвой восполнялось успехами их внешней политики и дальнейшим распространением индустриализации, Советский Союз из-за провала национальной и экономической политики, а точнее в результате движения социализма в тупик, сам стал могильщиком своей системы.
Вслед за развалом структур «холодной войны» и двух экономических систем происходит еще одно крупное изменение. Это — изменение форм суверенных государств, ставших начиная с XVII в. основными субъектами международных отношений. С одной стороны, в связи с поднявшейся волной национализма демонтируется последняя «империалистическая держава» — Советский Союз, — а в странах Восточной Европы возрождается стремление к самоопределению народов, аналогичное тому, что происходит в Югославии. Имеются признаки и того, что «последние наступательные идеологии» — так называемый исламский фундаментализм и арабский универсализм — уступают место национализму.
С другой стороны, активизируется глобальная деятельность транснациональных корпораций и финансовых структур, за рубеж устремляется неисчислимый поток беженцев как по социальным, так и по политическим мотивам. Нельзя игнорировать и тот факт, что как в свободном, так и в коммунистическом лагере, а также в стоящих на грани установления диктатур государствах «третьего мира» стала поднимать голову так называемая народная власть (people power), оказывающая все более заметное влияние на внешнюю политику многих стран. Глобальное загрязнение окружающей среды, распространение по всему миру средств массового уничтожения и наркотиков порождают новые проблемы, которые невозможно решить в рамках только одного государства, что, естественно, изменяет форму поведения суверенных государств.
Как реакция на это в разных странах мира растет понимание того, что проблемы национализма и войны невозможно уже рассматривать через призму интересов только своих наций. Повсеместно наблюдается тенденция к созданию региональных структур. Суверенные государства все чаще оказываются в условиях, когда те или иные проблемы невозможно решить в одиночку. В условиях этих «геополитических изменений мировой истории» мы хотели бы выделить три обстоятельства.
Первое. Демонтаж «советской империи» не следует сводить к одному лишь провалу ленинизма, или, иначе говоря, краху доминирования плановой экономики и диктатуры компартии. Он свидетельствует о конце периода веры в «разумное начало», продолжавшегося в течение двухсот лет истории Нового времени. Переоценка способностей человека в области рационального планирования не может не вести к радикализму в деле обновления общества. В подобный радикализм постепенно вовлекаются и страны свободного мира, образцом чему может служить Япония. Можно сказать, что «перестройка» была нацелена на исправление именно этого коренного дефекта модернизма.
Второе. Распад системы «пакс-американа» прежде всего означает, что форма конкуренции между государствами меняется: «силовые игры» уступают место «играм за благополучие», имеющим тенденцию к многополюсности. База для перехода к «играм за благополучие» подготавливается, естественно, в ходе индустриализации, определяющим фактором которой становится необходимость для каждой страны найти свое место во взаимозависимой структуре международных экономических отношений. Подтверждением подобной взаимозависимости в экономической области является форсирование создания «совместных структур обеспечения безопасности» в сферах политики и военного дела.
Третье. «Игры за благополучие» не привели к ослаблению национальных государств. Наоборот, можно наблюдать случаи, когда нарастающая необходимость в мерах по устранению сложных разногласий, сопровождающих «игры за благополучие», расширяет роль национальных государств. Поскольку отмечавшийся в старых национальных государствах радикальный национализм рано или поздно должен ослабеть, можно сказать, что национальные государства в качестве базовой единицы международного сообщества сохранятся и в обозримом будущем.
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ОБАНКРОТИЛАСЬ АМЕРИКА?
Среди наиболее крупных стран мира только Америка избежала разрушений во время второй мировой войны. Ее производственный потенциал, игравший роль «арсенала демократии», в войну еще более укрепился. В результате вскоре после окончания второй мировой войны американская экономика заняла господствующие позиции на мировом рынке. Валовой национальный продукт (ВНП) Америки в то время превышал 40% совокупного мирового ВНП. Помимо этого Америка заняла лидирующее место и в техническом развитии, не позволяя другим странам обогнать себя.Благодаря позициям превосходства американский вклад в поддержание свободного мирового торгового порядка (вклад в обеспечение международной стабильности и предоставление капиталов с помощью «международных общественных фондов») становился практически единоличным. Америка во времена «холодной войны» выступала не только в качестве западного жандарма, но была и мировым банком в качестве «последнего надежного кредитора» в предоставлении необходимых финансов, а также глобальным Санта-Клаусом в деле оказания экономической помощи. Эти обстоятельства позволяют утверждать, что планета того времени была эпохой «мира с помощью Америки», то есть эпохой «пакс-американизма».
Но по мере того, как другие страны восстанавливались после разрухи, нанесенной второй мировой войной, Америка Постепенно утрачивала господствующие позиции, и к 60-м годам ее ВНП в мировом балансе снизился по сравнению с прежним до 25%. Тем не менее это не означало, что ее экономика зашла в тупик и ослабла. Относительное снижение американских позиций произошло в результате того, что США оказывали экономическую помощь для восстановления стран Запада, включая своих бывших противников — Германию и Японию, — открывали ряду государств свой обширный рынок и предоставляли им передовую технологию. Короче говоря, относительное уменьшение экономической мощи компенсировалось успехами американской внешней политики.
Валовой национальный продукт Америки уже в начале XX в. достигал 20% мирового уровня. Сейчас он ненамного превышает этот уровень, но масштабы американской экономики несопоставимы с аналогичными показателями любой другой страны мира. Если принять во внимание быстрое развитие мировой экономики в последние годы, то становится ясно, что относительное сужение американских позиций не означает «краха». В связи с этим вряд ли верно утверждение теоретиков банкротства («декланистов») о том, что «Америка обанкротилась из-за слишком щедрого предоставления помощи зарубежным государствам».
Современное американское общество породило многие болезненные явления, которые все более осложняются. Распространение наркотиков, увеличение преступности, разрушение семей, падение уровня общественного образования, ухудшение трудовой дисциплины, сокращение сбережений из-за излишних расходов и финансового дефицита, заброшенность социальной инфраструктуры — дорог, мостов и пр., — недостаток капиталовложений в развитие исследований и производственное строительство — вот неполный перечень проблем, стоящих перед США. Подобные явления происходят из-за снижения уровня либерализма («окостенение» индивидуализма и «застой» процесса демократизации). В Америке, где слишком сильны традиции индивидуализма, чрезвычайно открытое для свободы общество и довольно высокий средний уровень жизни населения, данные болезненные симптомы проявляются в особо острой форме.
Однако эти явления никоим образом не присущи только Америке. Так называемые болезни богатых обществ, постепенно распространяясь, охватывают многие другие цивилизованные государства. Следует заметить, что форсирование действий в поддержку общественного мнения о «личной свободе» в современных условиях не может представлять собой ценности. Традиции индивидуализма и либерализма служат важнейшим источником деловой реактивизации в Америке и продолжают оставаться привлекательным примером для многих других стран.
В этом смысле утверждение о «банкротстве» США является опрометчивым. Хотя позиции американского относительного первенства в значительной степени утрачены, вряд ли стоит говорить, что США уступят кому-то свое положение великой и могучей державы. Утверждение о «закате» Соединенных Штатов подразумевает лишь серьезные просчеты в мировой стратегии. В этом смысле можно сказать, что и Западную Европу, и Японию, а также Восточную Европу в равной степени ожидает та же участь, поскольку США продолжают показывать пример эффективного хозяйствования.
Демонстрация явного американского превосходства — очевидная реальность, однако в его тылу происходят серьезные изменения, затрагивающие ценности американской системы и оказывающие воздействие на формирование мирового порядка. Одним словом, они выражаются в дальнейшем расширении и углублении процесса индустриализации. Если говорить о ценностях, то экономические успехи имеют намного большее значение, чем военные победы или территориальная экспансия. Точно так же на новой волне технологических реформ происходят крупные изменения в формах соперничества не только между государствами, но и между государствами и предприятиями.
2.11. В погоне за PAX AMERICANA.
(Брутенц К. В погоне за pax americana // Свободная мысль.1998.№5 и 6)
Насколько устойчива и долговременна гегемония США? Насколько реалистичны и осуществимы их претензии на «перенос» нынешней ситуации и в будущее? Как известно, «все врут календари» и прогнозы политологов сбываются редко, что, впрочем, их не смущает. В данном случае проблема особенно сложна из-за многозначности американского воздействия на международную жизнь. На США «работает» не только их мощь, их многоаспектный потенциал, но и то, что на сложном переходном этапе, переживаемом сейчас миром в целом и рядом его регионов, американское присутствие и американское лидерство зачастую играют и стабилизирующую роль, подталкивают демократические процессы или им содействуют. Поэтому мировое сообщество — реальное мировое сообщество, а не сведенное лишь к НАТО и его «окрестностям», — не может быть заинтересовано ни в конфронтации с США, ни в немедленном и даже быстротечном преодолении их доминирования. Да это и невозможно.
Верно и то, что некоторая часть международного политического истеблишмента, печати и общественности уже свыклась — не к чести своей — с верховенством и бесцеремонностью США, с существованием в «их» мире «хозяина».
И все же подобное положение не может быть вечным. Когда российские, китайские и некоторые европейские лидеры говорят о многополюсности мира, они не только выражают свои желания. Речь идет о реальной и неумолимой тенденции развития. Известен прогноз Всемирного банка, согласно которому к 2020 году США окажутся лишь вторыми в списке 15 «самых больших» экономик мира, а девять мест в нем будут принадлежать развивающимся странам. Даже если последние финансовые бури внесут коррективы в эти прогнозы (что отнюдь не неизбежно), основная тенденция останется неизменной.
Вашингтон уже сейчас не в состоянии диктовать свою волю во многих важных вопросах и все чаще сталкивается с сопротивлением. Экономические и политические «вызовы» Соединенным Штатам поступают с разных сторон, и они явно будут усиливаться. Постепенно формируются новые центры экономической, а следовательно, и политической силы. Иначе, правда, пока обстоит дело в военной области, но ныне в общем потенциале государственной мощи растет значение невоенных составляющих. К тому же пустить в ход военный кулак в современных условиях, как показывает опыт, в том числе недавний, является непростым делом.
Новые центры силы тем временем складываются в Азии (на подходе и некоторые государства Латинской Америки). Речь прежде всего о Китае, который сами американцы все чаще именуют «сверхдержавой XXI века», — и уже это одно означает, что США придется «потесниться». Отношения между США и Китаем — одна из главных тем, если не главная, для американских политиков.
Президент Клинтон заявил в октябре 1997 года, что «китайско-американское сотрудничество может оказать огромное влияние на положение в мире в ближайшие 40—50 лет». «Нью-Йорк таймс» выражается прямее: «С 1, 2-миллиардным населением, с одной из самых быстрорастущих экономик и амбициями стать военной силой, Китай однажды станет соперником Америки». По недавним подсчетам, впрочем, оспариваемым, «Рэнд корпорейшн» — одного из ведущих «мозговых центров» США, — Китай к 2015 году сравнится с ними по объему ВНП (11—12 триллионов долларов). Всемирный банк называл и более ранние сроки. Конечно, и в этом случае Китаю останется пройти огромный путь, чтобы дотянуться до США по многим важным показателям, но вектор развития недвусмыслен.
Вашингтон наращивает усилия, чтобы отвести эту неприятную перспективу, стремясь «приручить» Китай под флагом «интеграции» в «мировое сообщество», иначе говоря, в круг государств, признающих США лидером. Применяется при этом тактика «кнута и пряника».
«Пряник» — чрезвычайно выгодный для Китая доступ на американский рынок, подчеркнуто уважительное отношение и греющие сердце Пекина прогнозы (отчасти прерываемые патерналистскими «выбросами» американских официальных лиц), признание особой его роли в Азии, в перспективе даже в качестве главного партнера США в этом регионе. «Теплый прием Клинтоном Цзян Цземиня, — констатирует „Интернэшнл геральд трибюн“, — не изолированное явление. Он вытекает из рассчитанного амбициозного плана по созданию, как выразилась М. Олбрайт, „системы партнерства, которое даст определенную поддержку единственной остающейся сверхдержаве в решении мировых проблем“».
«Кнут» — проблема прав человека, поощрение диссидентов и вопрос о Тайване (в котором Китай является своего рода заложником), укрепление и расширение военного союза с Японией (по заключенному в сентябре 1997-го новому соглашению предусматривается — вопреки японской конституции — резкое расширение обязательств Токио, активная поддержка им операций американских вооруженных сил «в районах, окружающих Японию» даже при отсутствии прямой угрозы ей).
Показательны в этом смысле некоторые нюансы, связанные с передачей Китаю Гонконга. На протяжении недель пресса и телеканалы США и Англии посвящали повторявшиеся десятки раз репортажи отнюдь не событию исторического значения — возвращению Китаю его южных ворот, некогда захваченных британцами, не энтузиазму подавляющего большинства населения Гонконга и Китая, а демократически ориентированным реформам, которые Лондон уже после соглашения о передаче территории поспешно и в одностороннем порядке провел в последние несколько лет своего правления (до этого в течение полутора столетий, отмечает журнал «Тайм», Англию вопросы демократии в Гонконге не интересовали, и именно она не разрешала здесь прямые выборы). США и Англия поначалу даже намеревались бойкотировать церемонию возвращения Гонконга (но не были поддержаны ни европейскими союзниками, ни Австралией). Комментируя действия США, бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю заявил, что «критика недостатка демократии в Гонконге… является способом нападения на Китай».
Вашингтон делает крупную ставку на молодое поколение китайцев — как в самой «Поднебесной», в частности через масскультуру, так и в самих Соединенных Штатах, где сейчас насчитывается более 100 тысяч студентов из Китая. США явно рассчитывают, что Китай проделает ту же эволюцию, что и Советский Союз — Россия, и события там разовьются в таком же направлении.
Однако Вашингтон скорее всего ошибается. Он не учитывает, что Китай, даже если во главе его встанут выпускники Гарварда — что весьма маловероятно, — будет жестко защищать свои национальные интересы, как уже делает сейчас, и отстаивать собственный сверхдержавный статус vis-a-vis статуса американского.
Все меньше плодов приносят попытки Вашингтона навязать свою внешнеполитическую позицию государствам АТР. Крепнущее стремление к самостоятельности, нежелание следовать наставлениям США и нарастающее раздражение их нередкой бесцеремонностью проявляют страны АСЕАН. На последней сессии этой организации М. Олбрайт получила отповедь, а ее рекомендации были отвергнуты. Индонезия в ответ на требование американских сенаторов о проведении демократических реформ в стране (где режим действительно авторитарен, но американские законодатели почему-то заметили это лишь сейчас, после тридцатилетнего тесного с ним сотрудничества, когда Индонезия стала демонстрировать самостоятельность) отказалась от приобретения американской авиатехники. Американская пресса назвала это «пощечиной США». Малайзия же открыто атакует линию Вашингтона в регионе. О растущем влиянии стран АТР свидетельствовало и официальное заявление — как бы к нему ни относиться — Ванкуверской сессии АТЭС о том, что из повестки дня будущих встреч этой организации исключается тема прав человека, которая воспринималась многими азиатскими странами как посягательство на их суверенитет, как способ нажима на них Запада с целью извлечения коммерческих выгод.
Финансовая буря, потрясшая ряд стран АТР, вызвала у кое-кого за океаном приступ веселого злорадства. Понятно, почему «некоторые в Америке наслаждаются, глядя на попавших в беду японцев и их помощников». Многие из тех, кто еще вчера восхвалял экономические достижения Азии, сегодня спешат «сменить пластинку». Пошли разговоры о конце «азиатского чуда» или даже его «придуманности», о банкротстве так называемых азиатских ценностей и «неиндивидуалистической формы капитализма», об «азиатском коллапсе как подтверждении силы американской модели капитализма».
Конечно, кризис на время ослабит экономические и политические позиции стран АТР, пострадает и их экономический динамизм, возможно, на какой-то срок возрастет зависимость от Запада. Но не изменится общее направление развития событий, его основная тенденция. Опрос 35 крупных американских и европейских многонациональных компаний, действующих в Азии, показал, что «корпорации сохраняют свою веру в Азию: 79 процентов из них не собирается изменять свою стратегию». Оптимизм в отношении ситуации в Азии высказывают многие рейтинговые агентства и даже руководство МВФ.
Недавний финансовый кризис скорее подтолкнет страны АТР к поискам путей укрепления фундамента своей самостоятельности, коллективной защиты от спекулятивных атак. Тем более что в регионе ширятся подозрения относительно сомнительной роли западных спекулянтов, недовольство ультимативными требованиями МВФ и Соединенных Штатов, убеждение в том, что пострадавшие страны АТР имеют здоровую в своей основе экономику, а кризис был развязан прежде всего внешними силами и стал проявлением не только неуправляемой стихии, но и целевого воздействия.
Как бы то ни было, кризис вряд ли усилит добрые чувства азиатов к Западу, и к США в первую очередь. Киссинджер, например, уже говорит о росте антиамериканских настроений в Азии. Сбылось предсказание о том, что возобновятся «вызвавшие враждебную реакцию Америки» попытки создания «своего» азиатского пула — «Азиатского валютного фонда», предложенного Сингапуром на заседании МВФ и Всемирного банка в Гонконге, или чего-либо подобного.
В конце февраля при Азиатском банке развития был создан свой фонд помощи (связанный и с МВФ) странам, находящимся в кризисной ситуации. В Джакарте на закрытой встрече министры финансов стран АСЕАН договорились о мерах по усилению роли местных валют во взаимной торговле, фактически — о плане «коллективной финансовой обороны». А Малайзия вообще отказалась от услуг МВФ, заявив, что его требования равносильны «экономическому колониализму».
Верно и то, что некоторая часть международного политического истеблишмента, печати и общественности уже свыклась — не к чести своей — с верховенством и бесцеремонностью США, с существованием в «их» мире «хозяина».
И все же подобное положение не может быть вечным. Когда российские, китайские и некоторые европейские лидеры говорят о многополюсности мира, они не только выражают свои желания. Речь идет о реальной и неумолимой тенденции развития. Известен прогноз Всемирного банка, согласно которому к 2020 году США окажутся лишь вторыми в списке 15 «самых больших» экономик мира, а девять мест в нем будут принадлежать развивающимся странам. Даже если последние финансовые бури внесут коррективы в эти прогнозы (что отнюдь не неизбежно), основная тенденция останется неизменной.
Вашингтон уже сейчас не в состоянии диктовать свою волю во многих важных вопросах и все чаще сталкивается с сопротивлением. Экономические и политические «вызовы» Соединенным Штатам поступают с разных сторон, и они явно будут усиливаться. Постепенно формируются новые центры экономической, а следовательно, и политической силы. Иначе, правда, пока обстоит дело в военной области, но ныне в общем потенциале государственной мощи растет значение невоенных составляющих. К тому же пустить в ход военный кулак в современных условиях, как показывает опыт, в том числе недавний, является непростым делом.
Новые центры силы тем временем складываются в Азии (на подходе и некоторые государства Латинской Америки). Речь прежде всего о Китае, который сами американцы все чаще именуют «сверхдержавой XXI века», — и уже это одно означает, что США придется «потесниться». Отношения между США и Китаем — одна из главных тем, если не главная, для американских политиков.
Президент Клинтон заявил в октябре 1997 года, что «китайско-американское сотрудничество может оказать огромное влияние на положение в мире в ближайшие 40—50 лет». «Нью-Йорк таймс» выражается прямее: «С 1, 2-миллиардным населением, с одной из самых быстрорастущих экономик и амбициями стать военной силой, Китай однажды станет соперником Америки». По недавним подсчетам, впрочем, оспариваемым, «Рэнд корпорейшн» — одного из ведущих «мозговых центров» США, — Китай к 2015 году сравнится с ними по объему ВНП (11—12 триллионов долларов). Всемирный банк называл и более ранние сроки. Конечно, и в этом случае Китаю останется пройти огромный путь, чтобы дотянуться до США по многим важным показателям, но вектор развития недвусмыслен.
Вашингтон наращивает усилия, чтобы отвести эту неприятную перспективу, стремясь «приручить» Китай под флагом «интеграции» в «мировое сообщество», иначе говоря, в круг государств, признающих США лидером. Применяется при этом тактика «кнута и пряника».
«Пряник» — чрезвычайно выгодный для Китая доступ на американский рынок, подчеркнуто уважительное отношение и греющие сердце Пекина прогнозы (отчасти прерываемые патерналистскими «выбросами» американских официальных лиц), признание особой его роли в Азии, в перспективе даже в качестве главного партнера США в этом регионе. «Теплый прием Клинтоном Цзян Цземиня, — констатирует „Интернэшнл геральд трибюн“, — не изолированное явление. Он вытекает из рассчитанного амбициозного плана по созданию, как выразилась М. Олбрайт, „системы партнерства, которое даст определенную поддержку единственной остающейся сверхдержаве в решении мировых проблем“».
«Кнут» — проблема прав человека, поощрение диссидентов и вопрос о Тайване (в котором Китай является своего рода заложником), укрепление и расширение военного союза с Японией (по заключенному в сентябре 1997-го новому соглашению предусматривается — вопреки японской конституции — резкое расширение обязательств Токио, активная поддержка им операций американских вооруженных сил «в районах, окружающих Японию» даже при отсутствии прямой угрозы ей).
Показательны в этом смысле некоторые нюансы, связанные с передачей Китаю Гонконга. На протяжении недель пресса и телеканалы США и Англии посвящали повторявшиеся десятки раз репортажи отнюдь не событию исторического значения — возвращению Китаю его южных ворот, некогда захваченных британцами, не энтузиазму подавляющего большинства населения Гонконга и Китая, а демократически ориентированным реформам, которые Лондон уже после соглашения о передаче территории поспешно и в одностороннем порядке провел в последние несколько лет своего правления (до этого в течение полутора столетий, отмечает журнал «Тайм», Англию вопросы демократии в Гонконге не интересовали, и именно она не разрешала здесь прямые выборы). США и Англия поначалу даже намеревались бойкотировать церемонию возвращения Гонконга (но не были поддержаны ни европейскими союзниками, ни Австралией). Комментируя действия США, бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю заявил, что «критика недостатка демократии в Гонконге… является способом нападения на Китай».
Вашингтон делает крупную ставку на молодое поколение китайцев — как в самой «Поднебесной», в частности через масскультуру, так и в самих Соединенных Штатах, где сейчас насчитывается более 100 тысяч студентов из Китая. США явно рассчитывают, что Китай проделает ту же эволюцию, что и Советский Союз — Россия, и события там разовьются в таком же направлении.
Однако Вашингтон скорее всего ошибается. Он не учитывает, что Китай, даже если во главе его встанут выпускники Гарварда — что весьма маловероятно, — будет жестко защищать свои национальные интересы, как уже делает сейчас, и отстаивать собственный сверхдержавный статус vis-a-vis статуса американского.
Все меньше плодов приносят попытки Вашингтона навязать свою внешнеполитическую позицию государствам АТР. Крепнущее стремление к самостоятельности, нежелание следовать наставлениям США и нарастающее раздражение их нередкой бесцеремонностью проявляют страны АСЕАН. На последней сессии этой организации М. Олбрайт получила отповедь, а ее рекомендации были отвергнуты. Индонезия в ответ на требование американских сенаторов о проведении демократических реформ в стране (где режим действительно авторитарен, но американские законодатели почему-то заметили это лишь сейчас, после тридцатилетнего тесного с ним сотрудничества, когда Индонезия стала демонстрировать самостоятельность) отказалась от приобретения американской авиатехники. Американская пресса назвала это «пощечиной США». Малайзия же открыто атакует линию Вашингтона в регионе. О растущем влиянии стран АТР свидетельствовало и официальное заявление — как бы к нему ни относиться — Ванкуверской сессии АТЭС о том, что из повестки дня будущих встреч этой организации исключается тема прав человека, которая воспринималась многими азиатскими странами как посягательство на их суверенитет, как способ нажима на них Запада с целью извлечения коммерческих выгод.
Финансовая буря, потрясшая ряд стран АТР, вызвала у кое-кого за океаном приступ веселого злорадства. Понятно, почему «некоторые в Америке наслаждаются, глядя на попавших в беду японцев и их помощников». Многие из тех, кто еще вчера восхвалял экономические достижения Азии, сегодня спешат «сменить пластинку». Пошли разговоры о конце «азиатского чуда» или даже его «придуманности», о банкротстве так называемых азиатских ценностей и «неиндивидуалистической формы капитализма», об «азиатском коллапсе как подтверждении силы американской модели капитализма».
Конечно, кризис на время ослабит экономические и политические позиции стран АТР, пострадает и их экономический динамизм, возможно, на какой-то срок возрастет зависимость от Запада. Но не изменится общее направление развития событий, его основная тенденция. Опрос 35 крупных американских и европейских многонациональных компаний, действующих в Азии, показал, что «корпорации сохраняют свою веру в Азию: 79 процентов из них не собирается изменять свою стратегию». Оптимизм в отношении ситуации в Азии высказывают многие рейтинговые агентства и даже руководство МВФ.
Недавний финансовый кризис скорее подтолкнет страны АТР к поискам путей укрепления фундамента своей самостоятельности, коллективной защиты от спекулятивных атак. Тем более что в регионе ширятся подозрения относительно сомнительной роли западных спекулянтов, недовольство ультимативными требованиями МВФ и Соединенных Штатов, убеждение в том, что пострадавшие страны АТР имеют здоровую в своей основе экономику, а кризис был развязан прежде всего внешними силами и стал проявлением не только неуправляемой стихии, но и целевого воздействия.
Как бы то ни было, кризис вряд ли усилит добрые чувства азиатов к Западу, и к США в первую очередь. Киссинджер, например, уже говорит о росте антиамериканских настроений в Азии. Сбылось предсказание о том, что возобновятся «вызвавшие враждебную реакцию Америки» попытки создания «своего» азиатского пула — «Азиатского валютного фонда», предложенного Сингапуром на заседании МВФ и Всемирного банка в Гонконге, или чего-либо подобного.
В конце февраля при Азиатском банке развития был создан свой фонд помощи (связанный и с МВФ) странам, находящимся в кризисной ситуации. В Джакарте на закрытой встрече министры финансов стран АСЕАН договорились о мерах по усилению роли местных валют во взаимной торговле, фактически — о плане «коллективной финансовой обороны». А Малайзия вообще отказалась от услуг МВФ, заявив, что его требования равносильны «экономическому колониализму».