Пономаренко Николай. Бандитская Лиговка

   К удивлению Олега, путана завела руки за спину.
   - Это ваши деньги.
   Шайтанов положил доллары на подставку перед зеркалом и включил воду.
   - Бери, бери, не бойся. Больше обыскивать не будут. Какой дурак, кроме меня вернет украденное владельцу? И ты верни их по тихому этим финикам.
   - Ни у каких финнов я не была, Олег. Хочешь верь, хочешь не верь. Я просто сбежала от одного сукиного сына, который привез меня в этот гадюшник. Думала, что это его люди меня ищут, вот и попала к тебе.
   Ага, заливай. Ох, бошка, даже под водой не легчает.
   - А где ещё четыреста? Опера сказали, что ты восемьсот украла. Слышь? Потри спину.
   Повернувшись, Олег увидел, что он один в ванной. Доллары на месте. Мокрый, высунулся в коридор, в конце которого увидел удаляющуюся фигуру. А и черт с ними со всеми! Это не его территория.
   УЧАСТЬ УЧАСТКОВОГО
   Когда Полина Антоновна зашла к Каталкину, бывший участковый пребывал в унынии. Проживал он теперь в небольшой комнате коммунальной квартиры. Можно подумать, что Каталкин был таким олухом и пропойцей, что на должности участкового не нашел себе подходящего прибежища под старость. Нет, была у него квартира. Новая, трехкомнатная, заработанная долгой службой. Пришлось распрощаться. Сердце кровью обливалось - столько сапог истоптал, чтобы жильем обзавестись, а пожить в нем толком не успел. Жена, стерва, вывела из себя однажды, ну Каталкин и... Она, похоже, так и ждала когда он квартиру получит. Ее как подменили. Каталкин сам по себе спокойный, даже заторможенный. Это что ж надо было сделать, чтобы он пришел в ярость? Но атлет. Плечи - во! Кулачиши веские. Когда Каталкина прибежала жаловаться на мужа-изверга, Шкворень по её гематомам оценила и мощь и злобищу подчиненного.
   - Вывела она меня из себя, - потом объяснял Каталкин, - Я долго терплю, чтобы меня достать надо очень постараться. Постаралась... Достала вот... На семнадцатом году совместной жизни... Я рапорт уже написал. Увольняйте.
   Встал и понуро вышел из кабинета.
   И правильно. Шкворень не хотела никаких объяснений и выслушивания сторон. В семейных делах третий все равно ничего не поймет. Суть одна: жалобу озлобившейся супруги не замять. Участкового на службе не удержишь. Начальник главка на личность не посмотрит, напишет на жалобе Каталкиной "уволить" и все. Она-то шефа знала. Взять хотя бы вчерашний пример. В справке ГУВД по личному составу сообщалось, что двое офицеров Пресс-службы главка в нетрезвом состоянии были задержаны у станции метро "Лиговский проспект". С их слов - были избиты неизвестными. У одного из них был незарегистрированный газовый пистолет. И все фактически. Резолюция начальника штаба ГУВД - "Проверить и уволить". Вот так. Не "проверить и принять решение", решение ясное - "уволить".
   Шкворень знала этот случай. Подвыпивших майора и капитана, одетых в гражданские костюмы, приметили у ларьков какие-то подростки. Офицеры покупали пиво, а группа ребят клянчила у них деньги.
   - На что тебе?
   - На то же, что и тебе.
   - Не тебе, а вам. На пиво дать не могу. И на сигареты тоже.
   - Че, мужик, жадный?
   Зря мужчины посчитали стаю пацанов безобидной. Едва они повернулись к подросткам спиной, как разом получили по затылкам чем-то тяжелым. Оба упали. Капитан потерял сознание, а майор из последних сил выхватил из кармана газовый пистолет. Выстрел отпугнул стаю, но привлек внимание милиционеров метрополитена, которые с радостью подобрали двух пьяненьких окровавленных мужичков. Пистолет и документы изъяли, вызвали скорую.
   Пока над ними колдовали в травмпункте, из метро позвонили оперативному дежурному по городу и доложили о пьяном безобразии двух офицеров. Территориальному подразделению, то бишь Лиговскому РУВД поручалось проверить факты и материал. Завертелось. Зарегистрировали происшествие, послали справку в главк. В чем вина офицеров? Были выпивши около ларей. А они не граждане, не такие же, как окружающие? У них нет права в свободное, личное время выйти под хмельком к ларям, чтобы добавить пивка? Не они вымогали деньги, а у них вымогали. Не они били металлическими трубами по головам, а их били. Эти обрезки труб потом нашли за ларями - постоянный арсенал разбойничков. Служебных документов не лишились. Майор показал карточку регистрации газового пистолета. Не его вина, что в ИЦ не значится. Так за что увольнять? А вот так - показалось, что офицеры пьяницы и непорядочные люди. Показалось. "Уволить".
   Уж если в таком случае никакого снисхождения, то Каталкин не имеет ни одного шанса.
   Участковый был почти уверен, что Шкворень разотрет его в порошок. Уволит без всякого выходного пособия. Баба - вот и все объяснение. Юбка за юбку будет мстить. Ишь, скажет, негодяй, руку на женщину поднял. Хорошо хоть не стала выпытывать что да как, да не вздумала воспитывать.
   Куда ж ему теперь податься? Хорошо что не поторопился сдать свою старую комнату в коммуналке. Знакомые девочки из жилконторы не стали настаивать на немедленной сдаче комнаты по получении им квартиры. Переселился пока туда. Тихо и тоскливо стало в этой комнате, где ютился с женой и двумя детьми.
   В квартире было ещё две комнаты, принадлежащих Александре Борисовне Бойковой, женщине 73-х лет. Старуха была высокой, молодящейся и по прежнему пытающейся продавать продукцию фирмы "Мери Кей косметикс". (Да простит меня господь за бесплатную рекламу) . К ней частенько наведывались такие же одинокие подруги, да заглядывал один старичок чуть старше возрастом.
   Каталкин был приятно удивлен тем, что Шкворень встреченная им в РУВД, нормальным тоном подсказала, чтобы участковый не тянул с увольнением.
   - Рапорт я подписала. Забери в канцелярии. Жалоба твоей жены пока на рассмотрении. Будет проведена проверка.
   Ни строгого взгляда, ни осуждения. Каталкин зауважал начальницу. Поверила ему, поняла, что он и так переживает.
   Жена Каталкина строчила жалобы во все инстанции. Просила кары и расправы над мужем и отцом своих детей. Ничуть не смущаясь, тем, что участковый может кому-то рассказать за что её ударил будучи в трезвом состоянии и чистой памяти. Ни мало не думая, безработная, на какие шиши будет кормить двоих детишек. Каталкин же искал работу, приглядел места в двух охранных предприятиях. Во время подписания обходного листа напоролся на непреодолимое препятствие. Заместитель по тылу господин Списанинов требовал освободить казенную комнату "для другого личного состава".
   - Пока ты Каталкин, оттуда не укатишь, я тебе лист не подпишу. У меня пухлая папка заявлений о предоставлении хоть какой-нибудь жилплощади, а он в двух квартирах проживать изволит.
   - Я развелся, не живу я в новой квартире, не можно мне там.
   - Можно, не можно... Порядок есть порядок. Если сотрудники узнают, что я с тобой либеральничал, разрешил ещё пожить в комнате, то подумают, что ты мне взятку дал. Тут два варианта. Или освобождай комнату или давай взятку. Понял?
   Каталкин понял. Он конечно же посчитал, что Списанинов шутит. Каталкин не давал и не умел давать взятки. Тюха тюхой. Нагнул голову и пошел домой. Будь что будет. Пускай увольняют без обходного, пускай выгоняют из комнаты силой. Участковый поплыл по течению. Знакомые женщины, узнав, что Каталкин снова жених, предлагали возобновить дружбу. Но он неожиданно заболел, месяц валялся с язвой в госпитале, потом лечился амбулаторно. Наиболее привязанной оказалась Галина, бывшая когда-то замужем и оставшаяся с. маленьким сыном. Она забегала к нему вечерами, помогала по хозяйству. Соседка Александра Борисовна считала её сожительницей Каталкина.
   Всему свое время. Шкворень, замотанная делами, сквозь пальцы смотрела на жалобы жены Каталкина о длительном ненаказании её мужа.
   - Вот выздоровеет, тогда и решим. Он в госпитале, понимаете?
   - А по мне пусть хоть сдохнет, но примите меры.
   В очередной раз жалобщица явилась с известием, что Каталкина из госпиталя выписали.
   - Живет он сейчас в коммуналке. На каком основании? Если это его комната, то пусть будет включена в имущество, подлежащее разделу!
   Начальница РУВД смотрела на сварливое лицо посетительницы и не понимала как могут люди жить годами рядом друг с другом, а потом проявлять убийственную ненависть к ближайшему на земле человеку. Ведь он её любил, шептал хорошие слова. Каталкин сидел на этом же стуле с потухшими глазами, ничего не требующим и переживающим. Совсем другое - его жена. Неужели и она, Шкворень так смогла бы?
   - Пусть он мне заплатит!
   - Я разберусь. Позвоните мне через пару дней.
   По уходу посетительницы Полина Антоновна вызвала замов по кадрам и по тылу.
   - За ним никак не закрепить комнату?
   - Никак. Вариантов нет. Он лишится её во-первых как получивший жилье в соответствии с нормами, а во вторых как уволенный и обязанный сдать служебную жилплощадь.
   Кадровик посоветовал поторопиться с решением вопроса об увольнении.
   - Бывшая жена его написала жалобу в городскую прокуратуру. Мы отписываемся, что Каталкин болен, но в конце концов он придет в себя.
   - И молодые сотрудники, узнав, что освобождается комната, осаждают мой кабинет.
   Надо было как-то решать вопрос. Нельзя Каталкину домой возвращаться, где у него есть, конечно, законные метры жилплощади. Но Шкворень видела его жену. Такая спокойно организует второй срыв Каталкина, который автоматически приведет его на скамью подсудимых как систематически избивающего жену.
   - Где он живет?
   Когда Полина Антоновна зашла к участковому, он пребывал в унынии. Дверь ей открыла миловидная женщина, не задавшая ни одного вопроса. Поздоровалась и проводила в комнату. Видно, Каталкин рассказывал ей о начальнице в мундире. Но Шкворень, снимая в коридоре обувь, полюбопытствовала:
   - А вы кто, соседка?
   - Нет, подруга его.
   В это время открылась дверь одной из комнат и показалась статная высокая старуха из рода беззаботных. Болезнь не болезнь, беда не беда, а такие смеются и только плюют на невзгоды.
   - Сожительница это его, Галина. Хорошая женщина, вы её не обижайте. Она и мне помогает.
   - Значит тогда вы соседка, - определила Шкворень.
   - Ну уж конечно не сожительница, - засмеялась старуха.
   - Почему "конечно", вполне пикантная дама, - улыбнулась Полина Антоновна.
   Перепады настроения у старухи были, видимо, резкими. Она вдруг схватилась за поясницу.
   - Ой, да, пиковая дама, пиковая дама. И Генриха уж нет.
   Сказала тусклым голосом и поковыляла в сторону кухни. Галина проводила Шкворень в комнату.
   - Здесь он,
   Дымивший сигарету лежа на постели Каталкин встал.
   - Проходите, товарищ подполковник. Здвавствуйте.
   - Здесь и проходить-то особенно некуда.
   - Да, тесновато. А представляете, вчетвером здесь ютились, на двадцати метрах.
   - Это ещё ничего. Ваша бывшая супруга хочет, чтобы вас переселили туда, где на человека один квадратный метр. Понимаете?
   - В Кресты? Да поскорей бы уж. Хоть туда, хоть сюда. Который месяц в невесомости. Присаживайтесь к столу.
   Участковый предложил чай, кофе и кажется был рад её приходу. Сожительница пошла на кухню готовить.
   - Каталкин, ты меня знаешь, я тебе добра желаю. Двадцать лет честно оттрубил, отпахал, отработал - зла не сделаю. Но оградить от зла я, как не самый большой начальник, не в силах. Надо что-то придумывать с жильем.
   - Но мне же...
   - Знаю, что тебе туда нельзя. Заклюет она тебя или подставит, разозлит. Ты человек порядочный, сильный, но от долгих издевательств можешь озвереть. Давай думать куда тебе.
   - Я уж все передумал - некуда.
   - А у этой твоей Галины нет квадратных метров?
   - Есть, но не могу я сейчас к кому бы то ни было привязаться. Не о том мысли. Один раз обжегся, теперь боюсь. А чтобы к ней ехать - жениться надо... С меня хватит.
   Помолчали. Галина принесла кофе. Оставила и ушла.
   - Значит, вариантов нет.
   - Нет.
   Помолчали. Из коридора донесся напев старинной песни. Старушечий голос выводил "Ой, то не вечер".
   - Она такая старая как эта песня?
   - Нет, конечно, песня старее.
   - Вот и я так думаю. А ещё соседи есть?
   - Нет. Я да Александра Борисовна.
   - У неё есть близкие родственники?
   - Может и есть кто, только я их не знаю. Не приходит никто.
   Шкворень встала со стула, постояла, обдумывая какое-то решение, потом скомандовала:
   - За мной, товарищ капитан. Хоть и бывший.
   Полина Антоновна решительно направилась из комнаты. В коридоре она громко постучала в дверь комнаты, где проживала соседка.
   - Александра Борисовна, можно к вам?
   Женщина радушно ответила приглашением. Обстановка в её комнате была скромной, но добротной. На стенке Шкворень разглядела портрет Бойковой в староиспанском платье.
   - Вы играли на сцене?
   - Ой, баловство это. Случалось по-молодости, увлекалась театром. Мой первый муж был режиссером народного театра. Были такие, знаете, люьительские. А это фото... Кальдерон, "С любовью не шутят".
   - Какое замечательное название у этой пьесы! И как совпало с моим замыслом! С любовью не шутят...
   - Да вы присаживайтесь. Вам очень идет эта форма. Мой второй муж был милиционером. И тоже увлекался театром.
   - Сигареты "Друг"? Уж не Ефремов ли?
   Старушка рассмеялась, что очень понравилось Шкворень. Все понимает, соображает, легка в обшении.
   - Нет, он не играл. Но ходил на каждый мой спектакль.
   - Александра Борисовна, у меня к вам очень веселое предложение сыграть одну очень лестную роль. Лебединую песню пожилой актрисы.
   - Уж не роль ли подсадной утки. Нужна старуха процентщица? А с топором будет господин Каталкин или настоящий современный убийца?
   - Нет, роль обыкновенную, житейскую. Роль невесты.
   Бойкова впервые не нашлась сразу что сказать.
   - Невесты? Ну уж нет. Я от этих мужиков лет двадцать как отдыхаю. Заходит ко мне один старик, я его еле выношу, принимаю из жалости. Как говорил мой третий муж, пресс - секретарь банка, у меня нюх породистой овчарки. Сейчас, едва запахнет мужиком, я готова лаять. Никаких дедов!
   - Кто вам сказал - дедов? Я предлагаю вам выйти замуж за мужчину, полного сил. Крупного, сильного самца. Порядочного и работящего.
   - Мне - замуж?
   Александра Борисовна смеялась, но в глазах читался вопрос - её разыгрывают? Женщина при исполнении обязанностей, при серьезной должности несет какую-то ерунду. Что они задумали?
   Каталкин до этого не понимал о чем говорят. Начальница хочет женить его на старухе!
   - Да, я хочу вас выдать замуж за Михаила Евсеевича Каталкина.
   Шкворень говорила серьезно. Старушка встала.
   - Мой четвертый муж, писатель, был большим фантазером. Но и у него мозги не повернулись бы так, чтобы изобразить свадьбу молодого человека и такой развалины, как я.
   Она засуетилась, поправила скатерть, снова села.
   - Ну же, Александра Борисовна! Давайте устроим спектакль! Чтоб всем чертям тошно стало!
   - Но зачем?
   - Михаилу Евсеевичу негде жить...
   - У него есть комната и мы прекрасно ладим...
   - Эту комнату мы вынуждены у него отобрать. Она принадлежит РУВД. А Каталкин увольняется. Значит сюда вселшится кто-то другой...
   - Боже упаси!
   - Вот именно. А вдруг алкоголик или многодетный какой? Кому это выгодно? А я предлагаю вам лучший вариант. Вы становитесь женой Михаила Евсеевича, вся квартира - ваша с ним. Он порядочный человек, будет за вами ухаживать, помогать. Даже деньгами, в конце концов. Муж он или не муж? Насчет исполнения супружеских обязанностей сами договоритесь.
   Последнее предложение Полина Антоновна сказала с таким заливистым смехом, что потенциальные молодожены тоже рассмеялись. Последнее напряжение было снято и Шкворень взяла Александру Борисовну за руки.
   - Ну же, соглашайтесь!
   Каталкин не знал что делать. Его мнения даже не спросили.
   - А Галя?
   - Какая Галя? - Шкворень покрутила пальцем у виска, - Сожительница? Насчет супружеских измен договоритесь, правильно Александра Борисовна?
   - Как говорил мой пятый муж, бездельник, была бы ты жена чужая - тебе бы не было цены
   Вот и я так думаю. А ещё соседи есть?
   - Нет. Я да Александра Борисовна.
   - У неё есть близкие родственники?
   - Может и есть кто, только я их не знаю. Не приходят.
   Шкворень встала со стула, постояла, обдумывая какое-то решение, потом скомандовала:
   - За мной, товарищ капитан. Хоть и бывший.
   Полина Антоновна решительно направилась к выходу. В коридоре она громко постучала в дверь комнаты, где проживала соседка.
   - Александра Борисовна, можно к вам?
   Женщина радушно ответила приглашением. Обстановка в её комнате была скромной, но добротной. На стенке Шкворень разглядела большой фотопортрет Бойковой в староиспанском платье.
   - Вы играли на сцене?
   - Ой, баловство это. Случалось по молодости, увлекалась. Мой первый муж был режиссером народного театра. Были такие, знаете, любительские. А это фото... Спектакль по Кальдерону, "С любовью не шутят".
   - Какое замечательное название у этой пьесы! И как совпало с моим замыслом! С любовью не шутят...
   - Да вы присаживайтесь. Вам очень идет эта форма. Мой второй муж был милиционером. И тоже увлекался театром.
   - Сигареты "Друг"? Уж не Ефремов ли?
   Старушка рассмеялась, что очень понравилось Шкворень. Все понимает, соображает, легка в общении.
   - Нет, он не играл. Но ходил на каждый мой спектакль.
   - Александра Борисовна, у меня к вам веселое предложение - сыграть одну очень лестную роль. Лебединую песню пожилой актрисы.
   - Уж не роль ли подсадной утки? Вам нужна старуха процентщица? На меня будут охотиться с топором? Я согласна.
   - Нет, роль обыкновенная, житейская. Роль невесты.
   Бойкова впервые не нашлась сразу что сказать.
   - Невесты? Ну уж нет. Я от этих мужиков лет двадцать как отдыхаю. Заходит ко мне один старик, но я его еле выношу, принимаю из жалости. Как говорил мой третий муж, пресс - секретарь банка, у меня нюх породистой овчарки. Сейчас, едва запахнет мужиком, я готова лаять. Никаких дедов!
   - Кто вам сказал - дедов? Я предлагаю вам выйти замуж за мужчину, полного сил. Крупного, сильного самца. Порядочного и работящего.
   - Мне - замуж?
   Александра Борисовна смеялась, но в глазах читался вопрос - её разыгрывают? Женщина при исполнении обязанностей, при серьезной должности несет какую-то ерунду. Что они задумали?
   Каталкин до этого не понимал о чем говорят. Теперь дошло - начальница хочет женить его на старухе!
   - Да, я хочу вас выдать замуж за Михаила Евсеевича Каталкина.
   Шкворень говорила серьезно. Старушка встала.
   - Мой четвертый муж, писатель, был большим фантазером. Но и у него мозги не повернулись бы так, чтобы изобразить свадьбу молодого человека и такой развалины, как я.
   Она засуетилась, поправила скатерть, снова села.
   - Ну же, Александра Борисовна! Давайте устроим спектакль! Чтоб всем чертям тошно стало!
   - Но зачем?
   - Михаилу Евсеевичу негде жить...
   - У него есть комната и мы прекрасно ладим...
   - Эту комнату мы вынуждены у него отобрать. Она принадлежит РУВД. А Каталкин увольняется. Значит сюда вселится кто-то другой...
   - Боже упаси!
   - Вот именно. А вдруг алкоголик или многодетный какой? Кому это выгодно? А я предлагаю вам лучший вариант. Вы становитесь женой Михаила Евсеевича, вся квартира - ваша с ним. Он порядочный человек, будет за вами ухаживать, помогать. Даже деньгами, в конце концов. Муж он или не муж? Насчет исполнения супружеских обязанностей сами договоритесь.
   Последнее предложение Полина Антоновна сказала с таким заливистым смехом, что потенциальные молодожены тоже рассмеялись. Напряжение было снято и Шкворень взяла Александру Борисовну за руки.
   - Ну же, соглашайтесь!
   Каталкин не знал что делать. Его мнения даже не спросили.
   - А Галя?
   - Какая Галя? - Шкворень покрутила пальцем у виска, - Сожительница? Насчет супружеских измен договоритесь, правильно Александра Борисовна?
   - Как говорил мой пятый муж, бездельник, была бы ты жена чужая - тебе бы не было цены.
   - Значит согласны?
   - Конечно нет. Как вы себе представляете - приходим мы в ЗАГС, я и уважаемый господин Каталкин. Сразу будет видно, что брак по расчету, брак фиктивный. Я не вынесу осуждающих взглядов.
   - . Никакого осуждения не будет, разве что только из зависти. Слава богу, что у вас ещё сохранились старомодные понятия чести, честности, правды. Пусть будут. Но я вас уверяю, что пятьдесят процентов граждан , увидев такую бодрую парочку молодоженов, посмотрят одобрительно и даже завистливо: кто из вас и что хапнул у другого. А другая половина скажет: да, с любовью не шутят
   - Любовь зла, полюбишь и козла, говаривал мой шестой муж Баранов, водитель собственной машины.
   - Полегче, Александра Борисовна, мы пока ещё не женаты.
   - Не сердитесь, Михаил Евсеевич, слово "козел" к вам никакого отношения не имеет. Но товарищ подполковник, у нас есть время подумать, взвесить все обстоятельства? Это за первого мужа, режиссера, я выскочила не думая ни секунды. А вот в седьмой раз я целые сутки промучилась - стоит ли доверяться человеку такой ветреной профессии как тележурналист.
   - Конечно, сутки на раздумье у вас есть. Время пошло.
   Полина Антоновна снова пожала руку Бойковой и пошла обуваться. Провожавший её Каталкин смущенно молчал.
   - Я все сделала, что могла. Теперь дело за тобой. Уговаривай её, на коленях ползай, в любви объясняйся, деньги сули - но чтобы завтра пошли в ЗАГС с заявлением. Баба она хорошая. Не смотри, что старая. Иные молодые стоят под венцом, а во взгляде - яд. Добилась своего, теперь, муженек, держись. Эта будет преданной и верной.
   Шкворень улыбалась.
   - Как все семь предыдущих замужеств.
   - Александра Борисовна как-то говорила, что у её бабки было девять мужей. Последний - чекист.
   - Вот видишь, значит ты у неё не последний, а всего лишь восьмой. После тебя женим её на фээсбэшнике.
   В коридор из кухни вступила Галина. Прощаясь, Шкворень обратилась и к ней:
   - У Каталкина это единственный способ приобрести жилье. Помогите ему в случае необходимости. Главное - не дайте ему поменять решение из-за каких бы то ни было принципов. Сейчас не до них.
   Но Галина едва не расстроила будущий брак. То ли её слишком развеселила задумка Шкворень, то ли ревность взыграла, только сожительница долго и истерично смеялась. Каталкин сник. В присутствии Полины Антоновны все казалось естественным и простым. А теперь его пугал даже сам факт подачи заявления. Он никак не мог себе представить себя под ручку с Александрой Борисовной.
   - Мы подаем заявление на регистрацию брака.
   Симпатичная девушка поднимает глаза и видит сорокалетнего, но достаточно молодо выглядящего мужчину с буйной шевелюрой и пожилую женщину с остатками седых волос на голове.
   - Давайте паспорта.
   Сотрудница ЗАГСА берет документ Каталкина и чего-то ждет. Александра Борисовна протягивает свой паспорт, но девушка поясняет:
   - Бабушка, мне нужны паспорта жениха и невесты.
   - Я и есть невеста.
   Сквозь землю можно провалиться. Все окружающие пялятся на них, хихикают. Наверное заподозрили, что Каталкин дефективный. В помещении прохаживаются парочки молодых, симпатичных, любящих друг друга, их помыслы чисты. На этом фоне - Каталкин со старухой.
   Участковый бросился в комнату и упал на диван. Отсмеявшаяся Галина подошла, присела и стала соображать - а что изменится? Вместо комнаты Миши будет две, а потом, после старухиной, это... и все три. Одна препона штамп в паспорте. Ну и ничего, жила же с Каталкиным без всякой регистрации и ещё поживет. Конечно было бы неплохо забрать его к себе, но Миша шарахается от серьезных предложений. Напугала его первая жена змеиными, иезуитскими способами делать больно.
   - Никогда не женюсь! - кричал он.
   - Не зарекайся, - отвечала Галина.
   И вот ведь как вышло - женится Михаил. По чудному, но регистрируется. Поедет в ЗАГС со своей столетней с песочком.
   На следующий день будущие супруги с утра до самого обеда просидели в своих комнатах, боясь столкнуться в коридоре. Александра Борисовна полагала, что Михаил Евсеевич должен первым зайти к ней и пригласить в ЗАГС. Каталкин боялся это сделать и втайне ждал первого шага от своей соседки.
   В полдень зазвонил телефон.
   - Когда регистрация брака, Каталкин?
   - Мы ещё не ходили в ЗАГС, товарищ подполковник. Вот только собираемся.
   - Все дела делаются с утра, Каталкин. Ты ещё не уволенный, поэтому как только решишь. вопрос - доложи. И не тяните канитель.
   Фу! Что делать? Насела и погоняет. Будучи человеком исполнительным, Каталкин начал готовиться к походу в ЗАГС. Первым делом, надо удостовериться, что Бойкова не передумала. Участковый постучался к ней.
   - Да, войдите, Михаил Евсеевич, - прозвучал бодрый голос.
   Каталкин открыл дверь да так и застыл в проходе. Александра Борисовна сидела при полном параде на стуле посреди комнаты. Платье на ней было вполне современное. На голове откуда-то взялись каштановые волосы, лицо приобрело здоровый оттенок и она хлопала огромными ресницами.
   Внешний вид Каталкина, по-прежнему находившегося во всем домашнем, разочаровал невесту. Ее руки потянулись к левому уху. Снимая серьгу, она спросила:
   - Вчера вы сделали мне предложение, а сегодня в кусты?
   - Нет, что вы, я мигом! Нам, мужикам, одеться - три минуты.
   Каталкин побежал в свою комнату, продолжая уговаривать:
   - Вы и глазом не успеете моргнуть, как я оденусь.
   Когда они выходили из подъезда, сидящие на обеих скамейках пожилые обитатели дома разом умолкли. Александра Борисовна, воодушевленная авантюрой, не чувствовала своих тяжелых ног. Шагала легко не держась за поясницу. Шла, взяв под руку своего молодого соседа. Марьяна Тихонова, у которой мысли в голове не держались, а сразу прыгали на язык, сказала своим пронзительным голосом: