Пономаренко Николай. Бандитская Лиговка

   - Вы удивительно проницательны. Впрочем, это по должности положено. Банда, играющая банду. Это тема для романа. С любовной интрижкой: главарь охмуряет начальницу милиции в своих корыстных гнусных целях.
   - Впрочем, безуспешно. Ладно, я так. Чтобы вы знали ход моих размышлений.
   При подъезде к Гатчине Полина Антоновна спросила:
   - Вы католик?
   - Интересная логика. Если Янсон, да ещё и Янович, то он из Прибалтики, следовательно - католик. Нет, я южанин. В детстве пьяный сельский поп испугался меня и отказался крестить. Орал: изыди, сатана! С тех пор я долго не любил священников. И только год назад, когда попал на Лиговку, когда стал жить её законами и беззакониями, душа попросила, чтобы её кто-нибудь простил. Крестился, но в церковь так и не хожу.
   - Я тоже, грешница, редко бываю. Заедем? Здесь по пути.
   - Пожалуй, если нагрешили.
   - Возьми правее, на Павловск.
   Полина, помолчав, вдруг спросила:
   - А почему пьяный поп испугался вас? Он совсем был в стельку и ему что-то мерещилось?
   - Потом как-нибудь.
   - Вас что-то угнетает?
   - Что-то? Все. Недавно господин Немцов откровенничал в "Коммерсанте" о том, что если человек не ворует и не продает за бесценок, то это уже классно. Планка нравственности сильно опустилась, особенно в Москве. Задача столичных чиновников - нахапать сколько удастся и по возможности помочь стране. По возможности. А взять хотя бы мой бизнес. Чего стоит мое внешнее, материальное процветание? Оно все-таки построено на криминале, на театральном, но криминале. Люди не должны пропитываться блатняком, лагерным жаргоном, бандитскими повадками. Внешнее наслоение дурного поведения со временем проникает внутрь и проявляется потом как свойство натуры. Твоей натуры. Это ужасно.
   Янсон, вспомнив что-то неприятное, ударил рукой по баранке:
   - Недавно ехал в поезде по делам. По трансляции крутили убогие лагерные песни. Суть их простая: поганые менты хватают хороших, но несчастных, оступившихся парней и сажают на баланду. В тюрьме тоска, в лагере тоска и разборки. И так в каждой слезливой, а то и агрессивной песенке. Слушает народ во всем поезде, слушает насильственно, как тяжко несчастным ворам и бандитам. Битый час слушают люди. Потом повторили. Всю кассету заново, обе стороны. И снова поставили! Я где мог - в купе, в коридоре, радио выключил. Но из других купе слышно. Сходил в радиорубку. А там сопляки блатные из себя матерых изображают. Суют деньги дежурному поезда, а тот рад стараться - кассетку заново ставит. Пацаны эти - снова в транс. Сопереживают, подпевают: "И схватили меня молодого, под конвоем в леса повезли...".
   - Ты, надеюсь, не судимый?
   Янсон мотнул головой, улыбнулся, потом как-то нехорошо засмеялся. Полине показалось, простуженным голосом. Она прокидывала Янсона по адресному бюро, знала, что чист.
   - Не судимый я. Не знаю как там, в тюрьме. Кстати, также смутно представляю как надо вести себя в церкви.
   - Как хочешь - так и хорошо будет. Я тоже не страсть какая набожная. Просто вхожу в храм и жду какая икона меня к себе позовет. На неё и молюсь.
   - Не могу молиться. Беседовать - да. А просить, даже у господа, не могу.
   - Тогда беседуй. Давай перед церковью перейдем на ты? Не первый день друг друга знаем.
   - Давай, так будет проще.
   - Договорились. Ну так вот, скажи иконе про себя чего ты хочешь. Может, хочешь помощи другому, не себе.
   - Люди жестоки друг к другу. Им бы пожелать чувствовать страдания и боль за других. Говорят, что близнецы способны переживать физическую боль друг друга, даже если они находятся на удалении. В Англии две близняшки, им где-то за пятьдесят лет уже, всю жизнь непроизвольно чувствовали что случается с каждой из них. Венди порезалась - у Бетти тот же палец болит без пореза. Они даже не знают когда чья голова болит, потому, что боль испытывают головы каждой одновременно. Кому таблетки глотать? Представляешь? Или стрясется беда в семье одной - другая уже чувствует и звонит: "Что случилось, Бетти? Я вся отчего-то дрожу". Всем бы так чувствовать друг друга...
   Полина с интересом слушала. Георгий собирается молиться за человечество? А личное?
   - "Все люди - братья". Утопия. Но как её не хватает вот уже столько столетий. А что бы ты пожелал себе?
   - Янсон засмеялся и выпалил:
   - Раздвоиться.
   Полина тоже улыбнулась.
   - На Венди и Бетти?
   - На Мону и Лизу, - отчего-то нахмурился Георгий.
   Церковь в Павловске стоит прямо на кладбище. Могилы справа от нее, могилы на отлогом левом склоне. Выйдя из машины, Полина заметила, что здесь почему-то много усопших с финскими фамилиями. Янсон и Шкворень походили по кладбищу, потом поднялись в церковь. В этот день был открыт только второй этаж. Все там скромно и тихо. Георгий удивился, что священник в рясе запросто сидит на скамеечке у стены, беседует с кем-то. Обычно они делают что-то свое в алтаре, как начальники. А этот по свойски внушает собеседнику что-то, "грузит" как говорят.
   Перекрестившись у входа, Полина прошептала:
   - Я без платка, ты - без крестика. Грешим. Старушки заворчат, вот увидишь.
   - Зато на мне цепь золотая из реквизита, толще поповской.
   - Не гордись, не кощунствуй.
   - Ты уже чувствуешь какая икона тебя зовет?
   - Конечно. Я здесь уже бывала. А ты что чувствуешь?
   Георгий сосредоточенно молчал. Шагнул вперед, остановился.
   - Кажется, меня зовет священник.
   - Так подойди к нему.
   У Р А Н
   - Что это?
   На работе Полину Антоновну ждали крупные неприятности. Когда Янсон подвез её к зданию РУВД, из дежурной части опрометью выскочил Бузьков.
   - Тут такое, тут такое! Начальник главка ищет вас, сердится. Я отвечал, что вы на выезде, осматриваете места происшествий.
   - Их много, этих мест?
   - Десятка два пока выявлено.
   Янсон криво улыбнулся, глядя на суетливого офицера и отъехал.
   - Эпидемия?
   - Точно! В разных местах района находят какие-то вредные таблетки. Уровень радиации растет, население переполошилось, от журналистов отбоя нет.
   - Где Шайтанов?
   - Звонил только что, вас спрашивал. Едет на базу с очередной порцией изъятых веществ.
   Начальник отдела угрозыска показал впервые эти самые ужасно опасные таблетки. Просто положил две штуки на стол Полины Антоновны. И стоило так волноваться из-за такой ерунды?
   - Так что это?
   - Уран-235 в металлокерамических таблетках. Используется на АЭС как топливо. Кто завез эти таблетки? Где взял? Много их у него? Если не ответить на эти вопросы - через неделю в районе не будет ни одного коммерсанта. Радиоактивный фон во многих магазинах и офисах превышает допустимый и приборы зашкаливает. Многие заведения пришлось закрыть. Вызвали МЧС для дезактивации. Обнаружение первой таблетки помогло выявить причину таких явлений. Прямо диверсия.
   - Требования владельцам "отравленных" магазинов выдвигают?
   Шайтанов ответил Полине, что преступники, подбросившие зловещие подарки, пока ничем себя не проявили.
   - Есть предположения чьих рук дело?
   - А вы не догадываетесь?
   - Ты все списываешь на мифического Герострата. Так поймай его!
   - Легко сказать.
   - Торгаши - это мощная корпоративная сила. Ее надо использовать. Может быть кому-либо предлагались урановые таблетки для реализации, может быть кому-то угрожали облучением.
   - Будем колоть, - привычно отвечал начальник ОУР.
   Конечно же способные пролить слабый свет на скандальную историю отыскались. Директор ИЧП "Широкопояс" с подробностями описал двух сибиряков интеллигентного вида, предлагавших купить уран.
   - Я что, чокнутый? За куплю-продажу стратегического сырья посадят надолго. Вместе с лучевой болезнью. Я так думаю, что сами продавцы уже посходили с ума и по ночам светятся.
   Широкопояс громко засмеялся:
   - Точно, вы их в сумерках ищите! Как засветятся, словно в лесу светлячки, так и хватайте.
   Добродушный предприниматель описал сибиряков подробно.
   - На учителей похожи.
   Нашлись коммерсанты, подтвердившие сибирское происхождение таблеток.
   Перед неизбежным походом "на ковер" к генералу, Шкворень с Шайтановым уточняли:
   - Скорее всего привезенную партию таблеток они сбыли, учителя. Продали какому-то вандалу.
   - Герострату.
   - Годится. На него можно валить все.
   - Герострат подбросил таблетки в помещения тех, кто ему не нравится.
   - Сколько у него осталось? Неважно. Если сибиряки успешно продали товар, то приедут ещё не раз. И привезут больше.
   Генерал впервые не встал навстречу. Разрешил Полине Антоновне войти и продолжал сидеть, разговаривая с кем-то по телефону. Шкворень подошла к столу, ждала, пока через минуту начальник ГУВД милостиво не махнул рукой садись, мол. Шкворень присела, снова ждала.
   - Полина! Здравствуй.
   Покровский изо всех сил изображал доброжелательность. Хитрый лис мог скрывать истинные чувства, но Шкворень видела второй план этого человека.
   - У тебя второе ЧП подряд! Какого хрена, извини? Недавно убийца нагло выставил голову жертвы в витрине магазина и разослал фотографии этого милого вида влиятельным людям, коммерсантам. Сегодня опять паника расползается по всему городу. Опять от Лиговки, между прочим. Чудовищно!
   Генерал нещадно курил сигарету за сигаретой.
   - Понимаете, ночью или рано утром неизвестные лица подбросили в крупные торговые точки радиоактивный уран-235...
   - Я читал справку. Настоящий Чернобыль устроили на твоей территории. Ты мне скажи, Полина, когда подобные ЧП прекратятся? Мы с Министром дали тебе зеленую дорогу, назначили на высокую должность, рассчитывали, что ты наведешь порядок, что не дашь спуску личному расхлябанному составу, что очистишь Лиговку от всякой дряни. А что на деле?
   Шкворень ответила жестко:
   - За неделю работы не поправить запущенное за годы, генерал. Вникаю, действую по возможности.
   - Быстрее вникай, Полина, быстрее. Неизвестно сколько времени отмерено мне, тебе, нашей команде, возглавившей управления в центре и на местах. Политическая ситуация может поменяться в один день. Врагов у меня предостаточно. Тамбовцы не дремлют.
   Генерал коротко засмеялся, кашлянул и продолжил:
   - Только показатели вместе с показухой позволят нам оставаться в седле. А такие проколы, как в твоем районе, губят все дело.
   Покровский встал, заходил по кабинету в клубах сизого сигаретного дыма.
   - Из Смольного звонят и ехидно спрашивают: "Не поймали ли убийцу известного коммерсанта, которому отрезали голову? А как скоро Лиговка перестанет быть радиоактивной?". Когда, кстати?
   - МЧС работает, проводится дезактивация.
   - Я не о том. Где ваша агентура, где оперативное чутье? Разве нельзя было предотвратить разброс таблеток?
   - В прошлую нашу встречу я вам докладывала, что на Лиговке орудует маньяк. Оперативное прозвище - Герострат. Подозреваем, что...
   - Так поймайте! Знаете кто пакостит - найдите и за решетку. Не давай спать своему РУВД и сама не спи.
   - Я не сплю, генерал!
   Начальник ГУВД присел рядом, взял Полину Антоновну за руку.
   - Кстати, мне стучат, что ты шляешься по ресторанам, ездишь в бандитских джипах.
   - Так и есть.
   Покровский внимательно посмотрел в глаза подчиненной.
   - Будь осторожнее, Полина. Злых языков много.
   - Слава богу, что ты меня знаешь, генерал, не надо объяснять.
   Покровский пошел на свое место.
   - Освобожусь - позвоню. Надо бы встретиться. Иди.
   У самых дверей Шкворень услышала как крик о помощи:
   - Найди этого Херострата говенного, он мне все результаты портит!
   После разноса у генерала, Шкворень, проходя через приемную, скомандовала секретарю Каковской:
   - Заходи.
   Полина Антоновна пригласила секретаря к себе в кабинет.
   - Тошно мне. Врежем по соточке, может полегчает.
   Тучная Каковская слышала сплетни, что начальница хлещет как мужик, но живьем этот процесс не видела и запаха спиртного от Шкворень ни разу не ощущала.
   - Садись.
   Бутылочку начальница достала из тумбочки, два стакана взяла от графина с водой. Из пакетика вытряхнула бутерброды с колбасой и огурец. Овощ разломила пополам.
   - Это джин. Если что и пью крепкое, то Бифитер. Или Гордонс. Или Капитанский.
   Полина Антоновна присела на край стола, налила в стаканы, молча чокнулась с Каковской и выпила. Вопреки ожиданию секретаря она не трясла головой, не хватала воду запивать, а наоборот замерла, окаменела даже. Потом выдохнула:
   - Надо в милиции вводить гендерные квоты.
   Каковская насколько уж грамотная была, а и то глупо спросила:
   - Что вводить?
   - Ввести квоты по половому признаку - гендерные. Чтобы женщин было не менее одной трети от всего количества личного состава. Заскорузла я с мужиками, женственность утратила. Когда баба остается в меньшинстве она и думать начинает как мужик и делать. Особенно начальник над ними. Иногда даже хочется кое-кого изнасиловать. А было бы женщин побольше, не забывала бы свою гендерную принадлежность. Краситься перестаю, представляете?
   - Вам влюбиться надо.
   Шкворень прыснула.
   - Влюблялась я. Но мужики хлипенькие. Не тверже меня, а гонора - как у Печонкина. Есть один на примете, но мутный какой-то. То меня тянет к нему, то боюсь я его...
   - Так в любви и бывает. То не наглядишься, то прибить хочется.
   - Такой сам кого хочешь прибьет. Внешне - овечка овечкой. И выражение глаз доброе и движения смиренные, но вдруг как рыкнет - душа в пятки.
   - Вы бы с ним переспали - все вопросы отпадут. Поверьте моему опыту.
   Шкворень взглянула на тучную секретаршу и предложила:
   - А ну их к черту. Давайте ещё по одной - за квоты. Гендерные!
   Женщины рассмеялись и ахнули ещё грамм по триста.
   Вечером Шкворень шныряла по лиговским кабакам целенаправленно. Узнать про уран все! Найти продавцов, найти покупателей. "Наштукатуренная", развязная, с виду вполне доступная женщина по имени Анжела, она приклеивалась к различным компаниям, смеялась, веселилась. "Многим ты садилась на колени, а теперь сидишь вот у меня". Имитируя пьяную зацикленность, Полина без устали рассказывала о мужике, которому позарез был нужен уран.
   - Уписаться можно! Ему из-за бугра заказ пришел на радиоактивные вещества, башляют круто, а где их взять? Пока он связи налаживал, вдруг бум! По всей Лиговке уран в таблетках валяется, а ему в офис даже одной не подкинули! Представляете стресс?
   - Я бы после такого сам пошел на Пряжку и забыл бы обратную дорогу.
   - Какая Пряжка! Народное средство его спасает. Пьет с обеда, по кабакам шныряет и рвет на жопе волосы. Я только что из "Луча сквозь решетку". Увидела там его, горемычного и сбежала. Нет, вы представляете, мужик ищет уран-235, над ним стоит заказчик с толстой пачкой зелени, а по всей Лиговке идет дезактивация, уничтожение этих самых таблеток! Уписаться можно.
   Радиоактивная проблема в этот вечер обсуждалась очень живо.
   - Сунулся в "Беллуну" - кабак закрыт!
   - Считай, повезло.
   - Это почему?
   - Вместе с дозой спиртного получил бы дозу радиации.
   - В водку подмешивают, что ли?
   - Ну тупой и ещё тупее! Разве не слышал, что в "Беллуну" подбросили таблетки урана? И в "Командо", и в "Хакамандо" и в "ВВС". Позакрывали кабаки до особого распоряжения.
   Благодаря закрытию нескольких ресторанов работающие заведения не пустовали. Это облегчало Полине Антоновне задачу: пустить пулю о неком бизнесмене , страстно желающем купить урановые таблетки.
   - Прикинь, мужик готов купить, но не знает где. И вдруг таблетки как мусор разбрасываются по Лиговке! Ты бы не спятил?
   К двум часам ночи, обойдя все заведения, Шкворень вернулась в "Луч сквозь решетку". Анжела присоединилась к знакомой гуляющей компании изготовителей пиратских копий видеофильмов.
   - Купил счетчик Гейгера, Иннокентий?
   - Заткнись. Только забудешься, как кто-нибудь вякнет.
   - Тебе тоже подсунули таблетку, милый?
   - Не одну, - буркнул Иннокентий Гришечкин, которого откровенно поглаживали по интимному месту.
   - Ты бы их приберег, милый.
   - Кого - их?
   - Ну не яйца же. Таблетки, разумеется. Я знаю покупателя, который хорошо платит за уран.
   - Знал бы, не поскупился. Эти двое в отместку за то, что я не купил, подбрасили таблетки! Это я только сейчас понял. Те, кто купил, остались в безопасности.
   Иннокентий треснул кулаком по столу.
   - Подкидывали уран тем, кто отказывался покупать.
   - Скажешь тоже - охота им деньги разбрасывать? Это лихой конкурент додумался купить таблетки затем, чтобы вам, олухам насолить. Гениально простое решение задачи по переманиванию клиентов.
   - Неужели Кувалкин? Вот падаль! Да нет... Он прижимистый. Даже на самую крутую идею денег не даст. Иди сюда, дорогая, дай мне забыться.
   Шкворень с кажущейся радостью прижалась к Иннокентию. Пиратский лидер с ходу запустил обе руки под платье Полины Антоновны. Она, казалось, даже не замечала откровенного лапанья и тисканья.
   - Ты сказал, что двое предлагали тебе уран. И почем?
   - Забудь, Анжела, дай отключиться.
   Одна рука под юбкой, в другой - коктейль.
   - Скажи почем. Мне для дела надо. Прицениваюсь.
   - Если оптом - десять тысяч долларов. Сволочи. Удавлю, если ещё раз увижу.
   - А узнаешь?
   - Когда с такими предложениями подваливают - рожи запоминаются помимо воли.
   - О кей, зайчик, - Шкворень обзавелась ещё одним осведомителем.
   Полина ловко покинула "пирата" Гришечкина, разомлевшего было от ощупывания её тела. Она направилась в дальний угол зала, где Шайтанов с удовольствием добивал вторую бутылку водки. Сделав несколько шагов, она как на преграду наткнулась на тяжелый, чуть насмешливый взгляд Янсона. Он сидел за столиком, вольготно вытянув длиннющие ноги. Шкворень невольно позабыла про фривольную походку, подошла подобающим её званию шагом.
   - Георгий, как здорово, что ты здесь. Я так устала от этих хамских рож.
   - И рук, надеюсь.
   - Ты видел? А что руки - к моему телу, уверяю, не прилипают. Секрет знаю. Ты ревнуешь?
   - Не совсем приятно видеть как на глазах милая женщина, которую хочется назвать дорогой, превращается в проститутку.
   - От кого я слышу юношеские сентенции?! Утром ты представлял такого злодея, что мой образ проститутки Анжелы меркнет как слабый луч сквозь решетку. Я тоже в некотором роде актриса. Ты пришел подглядывать? Из-за меня?
   - Из-за тебя. Причем вовремя.
   - Что значит вовремя?
   - Потому, что до тебя ещё не добрались добрые люди и ты пока жива. Ведь это ты под именем Анжелы распустила слух, будто знакома с богатым покупателем урана?
   - Есть такой.
   - Продавцы уже ищут тебя.
   - Получилось!
   - Они вполне безобидные, можешь мне поверить.
   - Я знаю.
   - Но есть и обиженные, пострадавшие от подброшенных таблеток. Будь осторожна.
   - Думаешь? Чего опасаться посреднику?
   Янсон пожал плечами. В этот момент к столику подошли два вежливых молодых человека.
   - Вас зовут Анжелой?
   - Анжелой тоже, - карикатурно томно ответила Шкворень.
   - Пойдем с нами. Хороший человек приглашает.
   - Если в постель, то я уже занята.
   - Для его постели есть варианты помоложе.
   - Ты груб, недоносок.
   - Что?.. Если б... Короче, дело есть. Вставай.
   Янсон внимательно, но спокойно следил за перебранкой. Шкворень взглядом дала ему понять чтобы не вмешивался.
   - Куда, собственно, идти, мальчишки?
   - Тут недалеко.
   На улице Полину Антоновну с ходу затолкали в припаркованный возле ресторана автомобиль. Молодые люди сели по бокам.
   На переднем сидении покуривал владелец "Беллуны" и ещё двух ресторанов, открытых совместно с германскими партнерами. Господин Нашкодьянц старательно выдавал себя за потомка поволжских немцев. Недавно к нему приехал рекомендованный партнерами коммерсант господин Брюгхер. Он стал свидетелем такого позора, как закрытие всех ресторанов Нашкодьянца из-за подброшенных таблеток урана.
   Шкворень узнала в ресторанщике одного из самых активных требователей справедливости после получения открытки с головой Лося. Нашкодьянц даже не взглянул на женщину, изображавшую испуг и отчаяние. Чувствовалось, что он и сейчас взвинчен. Видимо оттого, что все три его заведения были сегодня все ещё закрыты из-за радиоактивного фона и бизнесмен терпел убытки. Не поворачивая головы он спросил:
   - Кто собирается купить партию урана?
   - А вы продаете? - простодушно спросила Полина Антоновна.
   - Если задаст ещё хоть один вопрос - сделайте ей больно, - приказал подручным Нашкодьянц.
   - Ой, не надо, - воскликнула Шкворень, - Я плохо знаю этого человека. Он всего лишь мой клиент. Он сегодня был в ресторане. Его найти? Что вы хотите? Хотите минет?
   Полина была уверена, что захвативших её людей интересует только уран.
   - Он ушел из ресторана?
   - Ушел.
   Подручный доложил шефу:
   - Она сидела за столиком с каким-то волосатым мужиком.
   - Это он? - спросил шеф "Беллуны".
   - Нет, тот старше, мудрее, богаче.
   - Фамилия?
   - Разве я веду клиентские анкеты? Зачем он вам?
   Это был вопрос. Парень, сидевший слева, словно клешней вцепился в грудь Полины Антоновны, подгоняя ответ. "Как это было бы больно, - подумала Шкворень, - Взвизгнуть или закричать?"
   Она негромко вскрикнула, запричитала с матом. Нашкодьянц назидательно сказал:
   - Мы не хотим, чтобы твой клиент купил таблетки. Будешь работать на меня. Ты много свистела по ресторанам об уране. Это хорошо. Продавцы могут выйти на тебя. А ты, Анжела, сдашь их мне. Второе задание: завтра сообщишь имя и фамилию зажиточного клиента, которому нужен уран. Ищи где хочешь. Все поняла?
   - Сколько это будет стоить?
   Нашкодьянц впервые слегка повернулся к нахалке:
   - Я же сказал - без вопросов.
   Один подручный как тисками сжал ладони и пальцы узницы, другой с замахом врезал по лицу. Это была уже настоящая боль. Оскорбление и жгучая обида. Полина Антоновна закричала, резко двинула локтем сидящего справа, наклонилась, чтобы дотянуться до дверцы. Но центральная блокировка замков оказалась включенной.
   - Куда, курва? - обозлился ударенный женщиной, - Матку выверну.
   - Пусти, урод!
   "Не выбраться", - обреченно подумала Шкворень. Два бойца, их хозяин и шофер рядом с ним - все против одной женщины, хоть и подполковницы. Оставалось только терпеть. Она потом отыграется... Но терпеть новую боль и издевательства не довелось. Кто-то снаружи дернул за ручку двери и следом за этим почти одновременно осыпались стекла автомобиля, разбитые мощными ударами. Чьи-то руки вцепились в уши Нашкодьянца и подручного, сидящего справа от Полины Антоновны. Водитель резко включил зажигание, намереваясь рвануть с места.
   - Уедете без ушей, пацаны, открывайте! .
   Угроза была вполне реальной. Нашкодьянц вопил от боли:
   - Открой, идиот!
   Разом щелкнули замки. Сидевший справа боец был вырван из машины и отброшен к порогу ресторана.
   - Выходи.
   Полина рванулась было к выходу, но второй халдей схватил её за шею на удушение. Вдруг что-то продолговатое, тускло поблескивающее , пронеслось мимо носа Полины и уткнулось в шею её мучителя.
   - Отпусти её, придурок.
   Кинжал слегка порезал кожу у подбородка халдея. Боец вскинул руки сдаюсь. Шкворень узнала в своем избавителе того, кто утром играл в трактире бандита и содрогнулась. Злоба, ненависть, жажда крови - это в глазах, в выражении лица, в движениях.
   - Выходи.
   Янсон в гриме убрал кинжал, резко развернулся, чтобы встретить удар оправившегося от броска первого халдея. Он нападал сзади. Выходя из машины, Шкворень видела как её избавитель без видимых усилий одной рукой перехватил нацеленную на него руку с металлической дубинкой, рванул нападавшего на себя, отступил чуть в сторону и ударом добавил ускорение инерционному движению тела противника. Боец влетел в машину своего хозяина через заднюю дверь головой вперед, выбил противоположную дверь и упал на асфальт по другую сторону машины вместе со своим подельником, бывшим только что на заднем сидении. Нашкодьянц сидел изогнувшись и держась обеими руками за уши. Водитель осторожно приоткрыл дверь и стремительно рванул на противоположную сторону проспекта.
   Янсон, взяв Полину Антоновну за плечи, довел её до входа в ресторан, распахнул дверь, втолкнул женщину внутрь, а сам остался на улице. Шкворень прямиком направилась в туалет полюбоваться изменениями во внешности. Вернувшись в зал, она вопреки желанию и ожиданиям не нашла Янсона. Полина Антоновна приблизилась к дремлющему за своим столиком Шайтанову.
   - Олег, проснись.
   Пьяный-пьяный, а соображает зачем он здесь.
   - Нашла их?
   - Нет, но найдутся. Есть такие предположения. Поехали по домам.
   Дома, несмотря на усталость, Полина долго не могла уснуть. Вставала, пила чай, рассеянно читала газету, ложилась, опять вставала, курила. Непроизвольно она снова и снова видела жестокое избиение её мучителей. Длинноволосый варвар, будто бесстрастная машина для убийства с считанные минуты разгромил машину, избил пассажиров, а её спас. В который раз она рассеянно прочитывала одно и то же в газете, но только сейчас вдруг сосредоточилась. Статья в газетном подвале заинтересовала её. Она прибавляла что-то в её смутные догадки. Речь шла о выставке полотен французского художника Жоржа де ла Тура, жившего в первой половине семнадцатого века. Под фотографиями двух картин, написанных в разной технике и передающих разительно противоположную атмосферу, стояла интригующая подпись: "Картины де Ла Тура "Новорожденный" и "Лютнист". Считается, что эти работы сделал один человек, художник с раздвоенным сознанием. Или их было просто двое?". Полина Антоновна подробно прочитала всю статью.
   "После первой выставки де ла Тура в музее Оранжери в Париже в 1934 году всем стало ясно, что Франция вернула себе ещё одного гения. Считалось, что сначала у лотарингца были работы с дневным освещением, затем - с вечерним. Картина "Брошенные деньги", найденная во Львове, доказала, что де ла Тур работал в двух разных манерах параллельно. Но разница между этими манерами письма настолько разительна, (не только по технике, но и по уровню исполнения), что можно сделать следующее предположение: де ла Туров было по крайней мере двое. Один из них - гений, другой - просто талантливый художник. Тот де ла Тур, который был лишь талантлив, писал жанровые сценки про убогих, жуликов и обманщиков в подражание голландским и немецким мастерам. Эта живопись выглядит более плоской, выражение лиц "фаворитов луны" карикатурны и пусты, как пуст тот мир, в котором они живут.