(563) Путаница в понимании разницы между целью и итогом. Уверенность, что мир - конечен. Желание узаконить целесообразность абсурда. Атеизм.
(564) Как же это "Голос" мог "указать"? Впрочем, чего только под наркотой не бывает, сами знаете.
(565) Я, пожалуй, и сейчас согласен с этой наивной, но емкой схемой советского общества.
Оппоненты могут возразить мне, что и при новых временах все точно так же. Так да не так, послушайте, я имею возможность сравнивать. Много лет назад мой друг Дэвид Сеттер, американский корреспондент, который нелегально привез в Москву мою первую книгу рассказов "Веселие Руси", изданную в США, говорил мне, что в СССР тоталитаризм - тотальный, а у него на родине дискретный. То есть, грубо говоря - он может крыть президента США, но не посмеет поднять хвост на собственного начальника, потому что тут же вылетит с работы. А у нас все было наоборот - начальника можно было лаять в собственное удовольствие, но если тронешь СИСТЕМУ, будешь иметь крупные неприятности.
Я тогда мало понимал, о чем, собственно, идет речь, теперь, кажется, понимаю больше, когда наш цельный тоталитаризм раздроблен на отдельные осколки в виде людских институций, пропитанных советским духом. Я так понимаю, что цельный тоталитаризм - это критическая масса, чреватая атомным взрывом. А отдельные его проявления - всего лишь микробы, существующие во всех странах наравне с инфлюэнцей, и задача цивилизованного общества заключается в том, чтобы микробы эти не вызвали эпидемию.
И мне трудно однозначно сказать, что гнуснее - фашизм или коммунизм, я при фашизме пока еще не жил, а при коммунизме существовал сорок с лишним лет от рождения и до самого начала конца "перестройки", когда этот коммунизм лопнул, как кондом, надутый хулиганами до беспредельных размеров.
(566) , и чтобы убедиться в этом, достаточно было бегло просмотреть комплект портретов членов Политбюро ЦК КПСС во главе с тов. Л. И. Брежневым или полюбоваться вдохновенными фотоликами писателей-лауреатов, что много лет украшают вестибюль старого здания Союза писателей СССР ("Дом Ростовых на Поварской"), и в особенности его правый коридор, ведущий прямиком к кассе.
(567) Слово, может, и неправильное "отличия", но, по случаю рецедива "мовизма" в этом моем сочинении, достаточно репрезентативное. Эти ребята со "значками и отличиями" и в новой, обновленной России, живущей не с Гимном Советского Союза на слова С. Михалкова, а под бессловесную музыку композитора М. Глинки, совершенно не пропали, с чем я их и поздравляю.
Тут мы недавно с Л. Рубинштейном пили пиво и обсуждали, кто хуже "перестроившиеся" или "верные ленинцы". Я "для пользы дела" (название нравственно-производственного рассказа А. Солженицына, когда-то опубликованного А. Твардовским в "Новом мире") считаю, что "перестроившиеся" лучше, а Лев - он эстет такой, ему больше нравятся те, из кого Н. Тихонов когда-то предлагал делать гвозди. Лев горячо воскликнул: "Как все же был прав этот поэт, когда писал: "Гвозди б делать из этих людей. / Крепче не было б в мире гвоздей"!" "И гвоздями этими заколотить гробовую крышку коммунизма, чтоб более никогда не смердел!" - не менее горячо воскликнул я, но, допив пиво, подобрел, и мы сошлись на другой правильной строчке, поэта ХIХ века Козьмы Пруткова, который в подобных ситуациях лукаво отвечал, показывая на стену: "Мне нравятся обои".
(568) Никогда мне не забыть, как перед самым воцарением М. С. Горбачева его умирающего кратковременного предшественника К. У. Черненко вывели в телевизор, объявили, что за его кандидатуру депутата (шли как раз какие-то очередные выборы все равно куда) проголосовали 100% избирателей, и ныне тоже покойный Первый секретарь Московского городского комитета КПСС тов. В. В. Гришин вручил ему "подарок рабочих", модель яхты, напоминающую "Ладью Харона", на которой "кучер" (народная аббревиатура) и отправился в вечное плаванье буквально на следующий день, вслед за своим кратковременным предшественником Ю. В. Андроповым ("Андропкой"). Да, какие-то хлипкие попались нам после Л. И. Брежнева вожди! Брежнев ("Люлек", "Лека", "Ленька", "Лентяй") - вот кто был натуральный, а не растворимый последний коммунистический орел, даром что хронический алкоголик!
(569) Во время одной из моих встреч с В. М. Шукшиным он заговорил о том, что мне нужно переезжать в Москву, потому что "из Сибири прорваться не удастся", и нужно рассказы не по почте посылать, а самому носить по редакциям, как это, например, он делает до сих пор, ибо даже у него публикации, несмотря на известность, "отличия" и т.д., не проходят как по маслу, а идут со скрипом. Я сказал, что в московских редакциях большей частию сидят волки. Шукшин вскипел: "Какие волки! Волк - благородное животное. Не волки, а шакалы ... !" (Тут он добавил к слову "шакалы" крайне непристойное прилагательное). Я так жалею, что он столь рано умер! Мало того, что он был хороший человек, он и как писатель только-только начал разворачиваться к читающей публике какой-то другой стороной своего недолгого бытия и самообучающегося, жадно впитывающего культуру сознания.
(570) Это, по-моему, даже не намек, а прямая ссылка на Евангелие, которое Иван Иваныч, как я уже говорил, тогда, конечно, не читал, но ведь что-то он обо всем этом, наверное, хотя бы слышал?
(571, 572) [...]
(573) Любая дьявольская работа способна вызывать у исполнителя ее ничего не значащее сочувствие к жертве.
(574) И правильно сделал. Поздравляем его, попутно размышляя о этапах большого "третьего пути" и извилистой дороге конформизма.
(575) Нет, все-таки не было шансов у меня тогда эту вещь напечатать! Слишком прямо и грубо я все излагаю, несмотря на "мовизм" (см. комментарий 550). Даже и "сочувствующий редактор" не стал бы над этим "работать", а посоветовал бы мне "принести что-нибудь новенькое". Надо было на эту тему сказку писать - ну там про какое-нибудь "Королевство кривых зеркал", где действуют графья, князья, Поэт и Принцесса, тогда бы я действительно достиг конечного результата, да еще и денег заработал. Тоже, кстати, путь, если кто, в отличие от меня, умеет. Тоже не осуждаю.
(576) [...] Покойно в СССР было только в могиле. Никому из злодеев, никому из "ссучившихся" хорошо в нашей стране не было. Казалось бы, все ОК у А. А. Фадеева, но он пускает себе пулю в лоб, равно как и путчист-91 Б. Пуго.
Каждый, кто являлся членом КПСС хоть двадцать минут, как бы ЧЕЛОВЕЧИНКИ ПОДХАВАЛ, согласно партийному коммунистическому людоедскому ритуалу, каждый, кто выживал или пытался, вроде меня, "войти в их круг", - виновен в том, что случилось с нашей страной на исходе второго тысячелетия от Р.Х., а степень этой вины знает только Бог. Я говорю это ПРИ ВСЕХ, ПРО ВСЕХ И БЕЗ ВСЯЧЕСКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ. "Нюрнберг" нужен, чтобы там покаялся тот, в ком еще душа жива, а вовсе не для того, чтобы судить.
Хотя и это имело бы большое воспитательное значение. Если бы колхозник знал, что коммунизм запрещен, над ним бы не так глумился его бывший председатель колхоза, пересевший из "газика" в джип "чероки", ставший "новым русским" и сменивший партбилет на визитную карточку президента акционерного общества закрытого типа с ограниченной ответственностью за все остальное.
(577) Его здоровая мещанская, обывательская натура взяла свое. И слава Богу!
(578) "Голосу" все равно и, может быть, даже чуть-чуть приятно. Не "с выработки" же он живет, не следователь же он, который "дожимает контру".
(579) Так раньше советский черно-белый телевизор вдруг начинал барахлить. Но есть здесь одновременно и какой-то посыл в будущее, в наше время компьютеров, томографов и других светящихся экранов, по которым время от времени разливается прежнее: зеленая муть, масса, субстанция.
(580) См. комментарий 564.
(581) Действительно страшно, если реальность только такова. Одно утешение, что реальность никогда не совпадает с ее описанием, и так называемый реализм на самом деле является чистейшей головной фантастикой. А взять Советский Союз, изображенный далеко отстоящими друг от друга авторами, - это не одна, а добрый десяток стран, где даже географические координаты не всегда совпадают. Каждый живет в собственной реальности, и это хорошо до того времени, пока кто-то не станет посягать на твою реальность. Или ты на чужую.
(582) , потому что следующий фрагмент повествования является романтически наивной прозой да еще с элементами доморощенной мистики и символизма начала века.
(583, 584, 585, 586, 587) [...]
(588) Скоро, скоро Иван Иваныч на колени встанет, а поднявшись с них, окажется "новым русским", который всех нас с вами, вместе взятых, купит и продаст. Если захочет. Но он не захочет.
(589) [...]
(590) Комментировать или не комментировать? Уж так подмывает прокомментировать, но не буду.
(591) , и какая-то романтическая мелодия зазвучала в его ушах и мозгах: не то Чюрленис, не то Сибелиус, не то оба-два, вместе взятых плюс Альфред Шнитке да Шостакович с Прокофьевым. Короче, сумбур вместо музыки.
(592) "А вот ... и я!" - с такими словами русский цирковой клоун начала века Дуров выезжал к зрителям на свинье.
"А вот ... вам всем!" - говорил злобный кулак Ферапонт, поджигая ночью амбар с колхозным зерном, которое еще вчера было его собственностью, реквизированной коммунистами.
"А вот ... не хотите ли вложить в наш банк рубль, а завтра получить за него доллар?" - поди, скажет Иван Иваныч, как только поднимется на ноги.
(593) Это такой, знаете ли, стилистический прием, подчеркивающий важность момента. И восходит там, и заходит, и т.д. И-и-и-и-и... А что касается "зеленой массы", то я лишь сейчас вспомнил, что так называлась никогда не вызревающая хрущевская кукуруза, которой по приказу КПСС в одночасье засеяли всю страну чуть не до Северного полюса. Эту "зеленую массу" "силосовали" в силосных ямах и башнях, после чего кормили ею бедных российских коров. Некоей, впрочем, и наркотой сшибает от этой "зелени". "Зеленью" и доллар на жаргоне именуют, тот самый доллар, который нынче, согласно анекдоту, всего лишь "русский бакс". И черти -зеленые. И "Фантомас" - зеленый. [...]
(594) Хамит, ругается, бранится! Право, будто и не "Голос" это вовсе, а какой-нибудь "мелкий бес".
(595) , прошу не забывать, что лишь вследствие выкуренной Иваном Иванычем анаши,
(596) Это - как в детстве те самые истории, которые нынче именуют "ужастиками". [...]
(597) Так грязью все-таки или говном? Давайте, товарищи, прямо ставить вопрос. Давайте наконец определимся, товарищи, что все-таки грязью, а то уж больно вонючей выйдет последующая патетическая картина. Площадь, товарищи, была залита обыкновенной театральной грязью, как в "Бесах" Достоевского, поставленных Анджеем Вайдой, кумиром нашей юности. "Бесов" Иван Иваныч, в отличие от "Евангелия", читал. А Вайду мы все сразу же полюбили за его решительно антисоветский фильм "Пепел и алмаз", который почему-то сдуру крутили в советских кинотеатрах. Помните, там это... спирт пьют за погибших товарищей... Збигнев Цибульский мочит коммуниста Щуку ... Потом сам погибает... Такова была, как говорится, абсурдная логика классовой борьбы, товарищи!
(598) Намек на то, что эти два мира существуют в разных измерениях. Нет, это гораздо слабее фантастики. Ни стереоскопичности, ни геометрической продуманности не хватает у "молодого писателя", чтобы создать полноценный муляж виртуальной реальности.
(599) Сгущенное концентрированное пространство? Да, что-то есть в этом описании правильное.
(600) Это и есть, что ли, СОБОРНОСТЬ?
(601) Некомментируемо.
(602) Это явно из песни с забытым мною названием. Там есть сходная строчка, где молодой человек вспоминает "отца, погибшего под городом Берлином", как раз перед припевом, который звучит примерно так:
Та-ра-ра-ра-ра-ра-ра.
Бойцов не редеет строй.
Должен и сын гером стать,
Если отец герой.
И не знаю, как там у Ивана Иваныча, а мой отец погиб от водки, коньяка и советской власти. (См. комментарии 28, 171.) Я не могу однозначно слышать опереточное:
Мой папаша пил, как бочка,
И погиб он от вина.
Я одна осталась дочка
И зовут мамзель - Нана.
Как, повторяю, не люблю анекдоты "про заик". Я в школе одно время заикался так, что, вызванный к доске прочитать гоголевское "Русь, куда ж несешься ты?", не смог одолеть и первого слова. Это, очевидно, выглядело столь жутко, что даже хулиганы не смеялись. Зато у меня никогда не было диуреза. Знаете, что это такое?
(603) И здесь автор подловато смягчает жизненные реалии. Сам я уже лет в пятнадцать знал, что моего дедушку убили "красные" за то, что он был священником в большом сибирском селе К. на юге К-ского края, и что отец всю жизнь скрывал этот губительный для него факт биографии, числясь по анкетам "сыном учителя". Проверить бы все это по архивам, да их, говорят, опять закрыли ввиду окончательной победы демократии в нашей стране.
(604) О многих "других родственниках" см. (если интересно) мой роман "Душа патриота", М., "Текст", 1994, рисунки В. Сысоева.
(605) Cм. комментарий 600. [...]
(606) Слово "народ", на котором "заторчали" "революционные демократы" ХIХ века, стало для всех мастей советских идеологических жуликов ХХ века высшим предметом глобальных спекуляций. СТРАШНО ДАЛЕКИ ОТ НАРОДА. НАРОД НАС НЕ ПОЙМЕТ, ТОВАРИЩИ. ПОСОВЕТОВАТЬСЯ С НАРОДОМ. МОЖНО СМЕЯТЬСЯ НАД ЧЕМ УГОДНО, НО ТОЛЬКО НЕ НАД НАРОДОМ. НАРОД НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ. ПРОТИВОПОСТАВИЛ СЕБЯ НАРОДУ... И тому подобные пещерно-племенные страсти. И "Голос", видите ли, туда же! Выделяет это слово заглавными буквами, из чего следует, что связь людской популяции с дьявольскими силами не односторонняя, а взаимная. Люди и сами кой-чему научили "темные силы".
(607) Обратите внимание на инверсию, соответствующую торжественности момента. Нет чтобы просто написать: "Но потрясенный Иван Иваныч ни хрена не слышал". [...]
(608) [...] "Мертвые не кусаются". Этой фразой персонажа стивенсоновского "Острова сокровищ" я, пожалуй, назову свой следующий роман.
(609) Федор Михайлович, хороший человек, великий писатель, зря только он в карты проигрывал - ведь это лишь усугубляло его эпилепсию и в конце-концов свело его в могилу.
(610) Литое "зеркало русской революции", по удачному выражению В. И. Ленина. Тоже как мог, так и разрушал сложившийся к началу ХХ века в России порядок вещей и идей, но, к счастью, не дожил до тех дней, когда большевики непременно повесили бы его за бороду на воротах Беломорканала.
(611) Ба! Да это же не кто иной, как Солженицын, которого молодой автор "Зеленых музыкантов" поместил в эту компанию из уважения и "юношеской фронды" (прямо как на известной, хоть и будущей картине академика И. Глазунова), однако, уверенно шагая по "третьему пути" конформизма, все "затемнил для ясности". [...] Конечно же, Солженицын! Помните, его как раз выслали в том самом 1974 году, и встречал его Г. Белль? Советский НАРОД (см. комментарий 606), узнав об этом, тут же запел:
Самолет летит на Запад.
Солженицын в нем сидит.
"Вот-те, на-те, ... в томате!"
Белль, встречая, говорит.
Вынужден заметить все для той же ясности, что мое личное отношение к Солженицыну, в отличие от современного "общественного мнения" (см. комментарий 562), изменений не претерпело.
(612) Заодно и, очевидно, со страху, чтобы с Солженицыным редактор-цензор не прихватил, и Пушкина засекретил. А это, конечно же, А. Пушкин. Не И. Бродский же - у него бакенбардов отродясь не было, и он был лысый, когда я встретил его в 1992 году в городе Лондоне, где имел с поэтом продолжительную беседу о текущей русской литературе и траве "фенхель". В текущей русской литературе он ориентировался блестяще, зная самые малопопулярные, но громкие ее имена. Бродский посетовал, что начинает забывать русский, потому что никак не может вспомнить название "вот этой травки, ее здесь зовут "фенхель", рекомендовал мне не стесняться и пить больше красного вина. [...]
(613) Боюсь, что малоподготовленный читатель может подумать ни с того, ни с сего, что это автор изучаемой в школе комедии "Горе от ума" А. Грибоедов или погибший в идиотской "чеченской войне" юный боец дивизии "Альфа". А не наш национальный гений, который довел своего друга Мартынова до белого каления и дуэли, завершившейся для Лермонтова летальным исходом. Гений-гением, но зачем при этом обижать простых людей? И ведь действительно гений. "Выхожу один я на дорогу" стоит всей русской поэзии. Если кто не согласен, давайте затеем дискуссию, как в 60-е годы.
(614) "МЕРТВЫЕ ДУШАТ", - замечательно выразился о Гоголе покойный А. Д. Синявский. Я успел сказать ему об этом, когда мы несколько лет назад встретились в бывшем ГДРовском городе Лейпциге и пили под липами красное вино (см. комментарий 612). Гоголь, Синявский... Светлая память обоим, светлая память всем ХОРОШИМ, даже если они под конец своей жизни пишут "Выбранные места" или в газету "Правда". "Не судите, братва, не судите", перефразирую я шлягер криминальной части "новых русских". [...]
(615) Дескать, все НАСТОЯЩИЕ писатели с НАРОДОМ, и все они в говне. Спорная концепция. Открытым остается вопрос о совместном стоянии с народом Лескова и, если уж на то пошло, Салтыкова-Щедрина. Явной натяжкой выглядит перемещение из ХХ века в это малоприятное пространство А. И. Солженицына. [...]
(616) [...]
(617) , думая: "Да, не ожидали мы, бляха-муха, что красные варвары придут и так все обернется. Прости нас, русский народ, что многое мы ляпали, не подумавши. Например, о "меньшом брате".
(618) См. комментарий 590.
(619) Инверсия, демонстрирующая попытку выхода в "большой стиль".
(620) Цитата из пушкинского "Бориса Годунова". Пушкин, между прочим, обо всем предупреждал, но его не слушали, ошибочно думая, что он шутит. Про Достоевского думали, что он заговаривается. Безгранично верили лишь Л. Толстому, плохо понимая, что он вообще говорит.
(621) [...]
(622) , потому что и его, и самого Господа Бога уже спрашивали об этом не меньше 1000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
00000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
00000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000 раз.
(623) Это? Это еще что такое? А это, пожалуй, сентенция в духе запоздалой к 1974 году эстетики западных молодежных бунтов и революций 1968 года, прокатившихся от Беркли до Праги и включивших в себя выход крохотной группы смельчаков на Красную площадь г. Москвы в знак протеста против "братской помощи Чехословакии". Одновременно это, конечно же, - Россия, и в этом смысле "Зеленые музыканты" - почвенническое сочинение.
(624) А вот с этим я теперь решительно не согласен - получается, что Достоевский и Толстой важнее для молодого человека, чем папа и мама. Это откровенная чушь!..
Хотя, возможно, и нет. Достоевский выкарабкался из революции, Толстой из "грехов дворянской юности". Им "Господь врачебную силу с небес ниспослал".
(625, 626) [...]
(627) , запахло дьявольской серой.
(628) Да что же это такое?! Какие еще, к чертовой матери, "балалайки"?!
(629) Шумят столичные витии.
Та-та-та-та-та-та-та-та.
А там, во глубине России,
Там - вековая тишина.
Как только вернусь в Москву, обязательно выучу эти стихи наизусть, а то прямо стыдно перед читателями, что я не помню, кто их написал. Вот оно, наконец-то, и сказалось, отсутствие гуманитарного образования. Вот же суки-коммунисты, перегородившие мне дорогу к подлинной культуре, отчего я и пробавляюсь всю жизнь ее эрзацами.
(630) [...]
(631) И правильно, между прочим, сделал. Так-то оно и лучше - и для Ивана Иваныча, и для нас с вами, дорогой читатель!
(632) , но, как выяснится на дальнейших страницах повествования, "еще не вечер" для Ивана Иваныча, который теперь целиком устремится в будущее.
По воспоминаниям Б. А. Ахмадулиной, В. Набоков решительно не мог понять, в каком контексте библейская фраза "еще не вечер" употребляется В. Максимовым, отдельные слова понимал, а общий нынешний сленговый смысл нет.
(633), как оборотная сторона наркотических "глюков". И вспомнилось несчастному читанное в далеком детстве стихотворение Корнея Чуковского "Мойдодыр": "И мочалки, словно галки, улетели от меня".
(634) Все это является скорее описанием похмелья, которое автор испытывал неоднократно в течение своей поучительной жизни.
(635) С этим никто и не собирается спорить.
(636) [...]
(637) Ага, догадался наконец-то! Внимание, читатель! Героическая тема конформизма приобретает в романе симфоническое звучание.
(638) Бегают и ходят туда-сюда, как заводные, практически все герои Достоевского, особенно "подросток". Физически это невозможно, и в этом свете я могу выглядеть как последний, циничный и почтительный последователь русских классиков. Меняем свет, и пусто на сцене.
(639) Традиционный путь дезертира - в бабу. Баба - мягкая укрывающая плоть. Здесь даже не секс, а паническое желание раствориться в этой плоти, как противозачаточная таблетка, перейти в иное состояние, не подвластное внешнему миру.
Бабы взаимно любят дезертиров, и я ни одной секунды не поверю, чтобы какая-нибудь из них утопилась только из-за того, что ее муж сбежал с войны и позорит ее перед НАРОДОМ (см. комментарий 606). Все это - интеллигентские выдумки, потому что любая баба отнюдь не дура, а - сохраняющая семя субстанция. Бабы люто ненавидят войну. Мир во всем мире - есть конечный, но недостижимый результат всеобщего конформизма. Конформизм имманентен бабам, и все исключения из этого лишь подтверждают общее правило.
(640) Ну и чем же он уж так нехорош, спрашивается, этот вечер? Возвратиться в лоно никогда не поздно. Ведь так и говорят - вернулся в лоно семьи.
(641) [...] Женщины, которые обижаются, услышав слово "баба", недооценивают себя и тем самым становятся похожими на глупых мужчин. Хотелось бы мне поспорить "по женскому вопросу" на этих страницах с колдуном Ерофеем, да ну его, лучше я ему что-нибудь, когда-нибудь приватно скажу, зачем выносить наше разномыслие на публику и тешить тем самым праздную чернь. Ведь паренек он - хороший, думающий, начитанный, а скандалы, эпатаж это все пустое, и он гораздо больше, чем Феликс Кузнецов, любит нашу многострадальную родину, можно сказать чреват ею, как баба.
(642) Отлично! Советский человек имеет право на отдых! Хотя телевизор, конечно же, там был, сами понимаете, какой, и от кресла отваливались деревяшки. Качественный отдых - залог успешной работы. Я вот живу на бывшей вилле тов. Отто Гротеволя, и здесь весь интерьер из тех самых 60-70-х люстры, торшер, "палас", журнальный столик, "шифоньер". Все - старое, роскошное, разрушающееся, все ГДРовское-советское, включая электроплиту "Мечта". Так что я знаю, о чем говорю.
(643, 644) [...]
(645) Все девушки СССР, слабо владеющие теорией и практикой секса, считали его своим женихом. Дикторша телевидения, млея от восторга, спросила его - женат ли он? Он отвечал ей даже без раздражения, просто и вежливо, как дуре. Только потом все всё поняли, когда и к нам - чу! - пришла желанная "сексуальная революция", предтеча "перестройки".
(646) Наверняка кружка была чистая, уютная, с золотыми узорами. Да и пила аптекарша скорей всего не ополоски какие, а настоящий индийский чай "со слоном", который купить в обыкновенном магазине было тогда куда труднее, чем встретить сейчас на улице упомянутого слона.
(647), а стукнуть ей по спине, чтобы это прошло, Иван Иваныч, согласно cупружескому этикету, пока еще не имел права.
(648) Так искусство из малопродуктивного занятия стало одним из подводных крыльев Ивана Иваныча, вынесших его на поверхность бытия: ведь это типичная фраза типичного "исповедального" фильма 60-х про "ищущую" (идеалов, а не вшей) молодежь. Однако, чтобы к месту произнести эту фразу, ее надо знать и всегда держать про запас, как порох, сухим. Многие "новые русские" в этом аспекте являются интеллектуалами и удивляют людей, еще менее образованных, своей разносторонней эрудицией.
(649) , как "Дама с камелиями" в своей последней стадии. [...]
(650) Понятно, что "свобода - осознанная необходимость". А вот осознанная необходимость - это тоже, что ли, свобода?
(651) Испорченный не хуже ХVIII ХХ век, подходя к своему закономерному концу, делает эту фразу зримо двусмысленной. А ведь в 1974 году она еще казалась вполне пристойной.
(652, 653) [...]
(654) А вообще-то Иван Иваныч плакал тогда практически последний раз в жизни. Не считать же высококачественными его бешеные слезы, когда он несколько лет назад сильно накрылся акциями МММ или когда его клюнул в ухо павлин в берлинском ZOO им. В. Шкловского, где он был на экскурсии с "группой господ", приехавших подписать контракт на вывоз из России того, что в ней еще осталось.
(655) Поэт остается поэтом в любой ситуации. "Милая Мила, кто смылил мыло?" - дурацки вертелось у Ивана Иваныча в этот ответственный момент. Да и потом он частенько версифицировал (мысленно). Муза, как говорится, Бизнесу не помеха. Наоборот, помогает кого-нибудь надуть.
(564) Как же это "Голос" мог "указать"? Впрочем, чего только под наркотой не бывает, сами знаете.
(565) Я, пожалуй, и сейчас согласен с этой наивной, но емкой схемой советского общества.
Оппоненты могут возразить мне, что и при новых временах все точно так же. Так да не так, послушайте, я имею возможность сравнивать. Много лет назад мой друг Дэвид Сеттер, американский корреспондент, который нелегально привез в Москву мою первую книгу рассказов "Веселие Руси", изданную в США, говорил мне, что в СССР тоталитаризм - тотальный, а у него на родине дискретный. То есть, грубо говоря - он может крыть президента США, но не посмеет поднять хвост на собственного начальника, потому что тут же вылетит с работы. А у нас все было наоборот - начальника можно было лаять в собственное удовольствие, но если тронешь СИСТЕМУ, будешь иметь крупные неприятности.
Я тогда мало понимал, о чем, собственно, идет речь, теперь, кажется, понимаю больше, когда наш цельный тоталитаризм раздроблен на отдельные осколки в виде людских институций, пропитанных советским духом. Я так понимаю, что цельный тоталитаризм - это критическая масса, чреватая атомным взрывом. А отдельные его проявления - всего лишь микробы, существующие во всех странах наравне с инфлюэнцей, и задача цивилизованного общества заключается в том, чтобы микробы эти не вызвали эпидемию.
И мне трудно однозначно сказать, что гнуснее - фашизм или коммунизм, я при фашизме пока еще не жил, а при коммунизме существовал сорок с лишним лет от рождения и до самого начала конца "перестройки", когда этот коммунизм лопнул, как кондом, надутый хулиганами до беспредельных размеров.
(566) , и чтобы убедиться в этом, достаточно было бегло просмотреть комплект портретов членов Политбюро ЦК КПСС во главе с тов. Л. И. Брежневым или полюбоваться вдохновенными фотоликами писателей-лауреатов, что много лет украшают вестибюль старого здания Союза писателей СССР ("Дом Ростовых на Поварской"), и в особенности его правый коридор, ведущий прямиком к кассе.
(567) Слово, может, и неправильное "отличия", но, по случаю рецедива "мовизма" в этом моем сочинении, достаточно репрезентативное. Эти ребята со "значками и отличиями" и в новой, обновленной России, живущей не с Гимном Советского Союза на слова С. Михалкова, а под бессловесную музыку композитора М. Глинки, совершенно не пропали, с чем я их и поздравляю.
Тут мы недавно с Л. Рубинштейном пили пиво и обсуждали, кто хуже "перестроившиеся" или "верные ленинцы". Я "для пользы дела" (название нравственно-производственного рассказа А. Солженицына, когда-то опубликованного А. Твардовским в "Новом мире") считаю, что "перестроившиеся" лучше, а Лев - он эстет такой, ему больше нравятся те, из кого Н. Тихонов когда-то предлагал делать гвозди. Лев горячо воскликнул: "Как все же был прав этот поэт, когда писал: "Гвозди б делать из этих людей. / Крепче не было б в мире гвоздей"!" "И гвоздями этими заколотить гробовую крышку коммунизма, чтоб более никогда не смердел!" - не менее горячо воскликнул я, но, допив пиво, подобрел, и мы сошлись на другой правильной строчке, поэта ХIХ века Козьмы Пруткова, который в подобных ситуациях лукаво отвечал, показывая на стену: "Мне нравятся обои".
(568) Никогда мне не забыть, как перед самым воцарением М. С. Горбачева его умирающего кратковременного предшественника К. У. Черненко вывели в телевизор, объявили, что за его кандидатуру депутата (шли как раз какие-то очередные выборы все равно куда) проголосовали 100% избирателей, и ныне тоже покойный Первый секретарь Московского городского комитета КПСС тов. В. В. Гришин вручил ему "подарок рабочих", модель яхты, напоминающую "Ладью Харона", на которой "кучер" (народная аббревиатура) и отправился в вечное плаванье буквально на следующий день, вслед за своим кратковременным предшественником Ю. В. Андроповым ("Андропкой"). Да, какие-то хлипкие попались нам после Л. И. Брежнева вожди! Брежнев ("Люлек", "Лека", "Ленька", "Лентяй") - вот кто был натуральный, а не растворимый последний коммунистический орел, даром что хронический алкоголик!
(569) Во время одной из моих встреч с В. М. Шукшиным он заговорил о том, что мне нужно переезжать в Москву, потому что "из Сибири прорваться не удастся", и нужно рассказы не по почте посылать, а самому носить по редакциям, как это, например, он делает до сих пор, ибо даже у него публикации, несмотря на известность, "отличия" и т.д., не проходят как по маслу, а идут со скрипом. Я сказал, что в московских редакциях большей частию сидят волки. Шукшин вскипел: "Какие волки! Волк - благородное животное. Не волки, а шакалы ... !" (Тут он добавил к слову "шакалы" крайне непристойное прилагательное). Я так жалею, что он столь рано умер! Мало того, что он был хороший человек, он и как писатель только-только начал разворачиваться к читающей публике какой-то другой стороной своего недолгого бытия и самообучающегося, жадно впитывающего культуру сознания.
(570) Это, по-моему, даже не намек, а прямая ссылка на Евангелие, которое Иван Иваныч, как я уже говорил, тогда, конечно, не читал, но ведь что-то он обо всем этом, наверное, хотя бы слышал?
(571, 572) [...]
(573) Любая дьявольская работа способна вызывать у исполнителя ее ничего не значащее сочувствие к жертве.
(574) И правильно сделал. Поздравляем его, попутно размышляя о этапах большого "третьего пути" и извилистой дороге конформизма.
(575) Нет, все-таки не было шансов у меня тогда эту вещь напечатать! Слишком прямо и грубо я все излагаю, несмотря на "мовизм" (см. комментарий 550). Даже и "сочувствующий редактор" не стал бы над этим "работать", а посоветовал бы мне "принести что-нибудь новенькое". Надо было на эту тему сказку писать - ну там про какое-нибудь "Королевство кривых зеркал", где действуют графья, князья, Поэт и Принцесса, тогда бы я действительно достиг конечного результата, да еще и денег заработал. Тоже, кстати, путь, если кто, в отличие от меня, умеет. Тоже не осуждаю.
(576) [...] Покойно в СССР было только в могиле. Никому из злодеев, никому из "ссучившихся" хорошо в нашей стране не было. Казалось бы, все ОК у А. А. Фадеева, но он пускает себе пулю в лоб, равно как и путчист-91 Б. Пуго.
Каждый, кто являлся членом КПСС хоть двадцать минут, как бы ЧЕЛОВЕЧИНКИ ПОДХАВАЛ, согласно партийному коммунистическому людоедскому ритуалу, каждый, кто выживал или пытался, вроде меня, "войти в их круг", - виновен в том, что случилось с нашей страной на исходе второго тысячелетия от Р.Х., а степень этой вины знает только Бог. Я говорю это ПРИ ВСЕХ, ПРО ВСЕХ И БЕЗ ВСЯЧЕСКИХ ИСКЛЮЧЕНИЙ. "Нюрнберг" нужен, чтобы там покаялся тот, в ком еще душа жива, а вовсе не для того, чтобы судить.
Хотя и это имело бы большое воспитательное значение. Если бы колхозник знал, что коммунизм запрещен, над ним бы не так глумился его бывший председатель колхоза, пересевший из "газика" в джип "чероки", ставший "новым русским" и сменивший партбилет на визитную карточку президента акционерного общества закрытого типа с ограниченной ответственностью за все остальное.
(577) Его здоровая мещанская, обывательская натура взяла свое. И слава Богу!
(578) "Голосу" все равно и, может быть, даже чуть-чуть приятно. Не "с выработки" же он живет, не следователь же он, который "дожимает контру".
(579) Так раньше советский черно-белый телевизор вдруг начинал барахлить. Но есть здесь одновременно и какой-то посыл в будущее, в наше время компьютеров, томографов и других светящихся экранов, по которым время от времени разливается прежнее: зеленая муть, масса, субстанция.
(580) См. комментарий 564.
(581) Действительно страшно, если реальность только такова. Одно утешение, что реальность никогда не совпадает с ее описанием, и так называемый реализм на самом деле является чистейшей головной фантастикой. А взять Советский Союз, изображенный далеко отстоящими друг от друга авторами, - это не одна, а добрый десяток стран, где даже географические координаты не всегда совпадают. Каждый живет в собственной реальности, и это хорошо до того времени, пока кто-то не станет посягать на твою реальность. Или ты на чужую.
(582) , потому что следующий фрагмент повествования является романтически наивной прозой да еще с элементами доморощенной мистики и символизма начала века.
(583, 584, 585, 586, 587) [...]
(588) Скоро, скоро Иван Иваныч на колени встанет, а поднявшись с них, окажется "новым русским", который всех нас с вами, вместе взятых, купит и продаст. Если захочет. Но он не захочет.
(589) [...]
(590) Комментировать или не комментировать? Уж так подмывает прокомментировать, но не буду.
(591) , и какая-то романтическая мелодия зазвучала в его ушах и мозгах: не то Чюрленис, не то Сибелиус, не то оба-два, вместе взятых плюс Альфред Шнитке да Шостакович с Прокофьевым. Короче, сумбур вместо музыки.
(592) "А вот ... и я!" - с такими словами русский цирковой клоун начала века Дуров выезжал к зрителям на свинье.
"А вот ... вам всем!" - говорил злобный кулак Ферапонт, поджигая ночью амбар с колхозным зерном, которое еще вчера было его собственностью, реквизированной коммунистами.
"А вот ... не хотите ли вложить в наш банк рубль, а завтра получить за него доллар?" - поди, скажет Иван Иваныч, как только поднимется на ноги.
(593) Это такой, знаете ли, стилистический прием, подчеркивающий важность момента. И восходит там, и заходит, и т.д. И-и-и-и-и... А что касается "зеленой массы", то я лишь сейчас вспомнил, что так называлась никогда не вызревающая хрущевская кукуруза, которой по приказу КПСС в одночасье засеяли всю страну чуть не до Северного полюса. Эту "зеленую массу" "силосовали" в силосных ямах и башнях, после чего кормили ею бедных российских коров. Некоей, впрочем, и наркотой сшибает от этой "зелени". "Зеленью" и доллар на жаргоне именуют, тот самый доллар, который нынче, согласно анекдоту, всего лишь "русский бакс". И черти -зеленые. И "Фантомас" - зеленый. [...]
(594) Хамит, ругается, бранится! Право, будто и не "Голос" это вовсе, а какой-нибудь "мелкий бес".
(595) , прошу не забывать, что лишь вследствие выкуренной Иваном Иванычем анаши,
(596) Это - как в детстве те самые истории, которые нынче именуют "ужастиками". [...]
(597) Так грязью все-таки или говном? Давайте, товарищи, прямо ставить вопрос. Давайте наконец определимся, товарищи, что все-таки грязью, а то уж больно вонючей выйдет последующая патетическая картина. Площадь, товарищи, была залита обыкновенной театральной грязью, как в "Бесах" Достоевского, поставленных Анджеем Вайдой, кумиром нашей юности. "Бесов" Иван Иваныч, в отличие от "Евангелия", читал. А Вайду мы все сразу же полюбили за его решительно антисоветский фильм "Пепел и алмаз", который почему-то сдуру крутили в советских кинотеатрах. Помните, там это... спирт пьют за погибших товарищей... Збигнев Цибульский мочит коммуниста Щуку ... Потом сам погибает... Такова была, как говорится, абсурдная логика классовой борьбы, товарищи!
(598) Намек на то, что эти два мира существуют в разных измерениях. Нет, это гораздо слабее фантастики. Ни стереоскопичности, ни геометрической продуманности не хватает у "молодого писателя", чтобы создать полноценный муляж виртуальной реальности.
(599) Сгущенное концентрированное пространство? Да, что-то есть в этом описании правильное.
(600) Это и есть, что ли, СОБОРНОСТЬ?
(601) Некомментируемо.
(602) Это явно из песни с забытым мною названием. Там есть сходная строчка, где молодой человек вспоминает "отца, погибшего под городом Берлином", как раз перед припевом, который звучит примерно так:
Та-ра-ра-ра-ра-ра-ра.
Бойцов не редеет строй.
Должен и сын гером стать,
Если отец герой.
И не знаю, как там у Ивана Иваныча, а мой отец погиб от водки, коньяка и советской власти. (См. комментарии 28, 171.) Я не могу однозначно слышать опереточное:
Мой папаша пил, как бочка,
И погиб он от вина.
Я одна осталась дочка
И зовут мамзель - Нана.
Как, повторяю, не люблю анекдоты "про заик". Я в школе одно время заикался так, что, вызванный к доске прочитать гоголевское "Русь, куда ж несешься ты?", не смог одолеть и первого слова. Это, очевидно, выглядело столь жутко, что даже хулиганы не смеялись. Зато у меня никогда не было диуреза. Знаете, что это такое?
(603) И здесь автор подловато смягчает жизненные реалии. Сам я уже лет в пятнадцать знал, что моего дедушку убили "красные" за то, что он был священником в большом сибирском селе К. на юге К-ского края, и что отец всю жизнь скрывал этот губительный для него факт биографии, числясь по анкетам "сыном учителя". Проверить бы все это по архивам, да их, говорят, опять закрыли ввиду окончательной победы демократии в нашей стране.
(604) О многих "других родственниках" см. (если интересно) мой роман "Душа патриота", М., "Текст", 1994, рисунки В. Сысоева.
(605) Cм. комментарий 600. [...]
(606) Слово "народ", на котором "заторчали" "революционные демократы" ХIХ века, стало для всех мастей советских идеологических жуликов ХХ века высшим предметом глобальных спекуляций. СТРАШНО ДАЛЕКИ ОТ НАРОДА. НАРОД НАС НЕ ПОЙМЕТ, ТОВАРИЩИ. ПОСОВЕТОВАТЬСЯ С НАРОДОМ. МОЖНО СМЕЯТЬСЯ НАД ЧЕМ УГОДНО, НО ТОЛЬКО НЕ НАД НАРОДОМ. НАРОД НИКОГДА НЕ ПРОСТИТ. ПРОТИВОПОСТАВИЛ СЕБЯ НАРОДУ... И тому подобные пещерно-племенные страсти. И "Голос", видите ли, туда же! Выделяет это слово заглавными буквами, из чего следует, что связь людской популяции с дьявольскими силами не односторонняя, а взаимная. Люди и сами кой-чему научили "темные силы".
(607) Обратите внимание на инверсию, соответствующую торжественности момента. Нет чтобы просто написать: "Но потрясенный Иван Иваныч ни хрена не слышал". [...]
(608) [...] "Мертвые не кусаются". Этой фразой персонажа стивенсоновского "Острова сокровищ" я, пожалуй, назову свой следующий роман.
(609) Федор Михайлович, хороший человек, великий писатель, зря только он в карты проигрывал - ведь это лишь усугубляло его эпилепсию и в конце-концов свело его в могилу.
(610) Литое "зеркало русской революции", по удачному выражению В. И. Ленина. Тоже как мог, так и разрушал сложившийся к началу ХХ века в России порядок вещей и идей, но, к счастью, не дожил до тех дней, когда большевики непременно повесили бы его за бороду на воротах Беломорканала.
(611) Ба! Да это же не кто иной, как Солженицын, которого молодой автор "Зеленых музыкантов" поместил в эту компанию из уважения и "юношеской фронды" (прямо как на известной, хоть и будущей картине академика И. Глазунова), однако, уверенно шагая по "третьему пути" конформизма, все "затемнил для ясности". [...] Конечно же, Солженицын! Помните, его как раз выслали в том самом 1974 году, и встречал его Г. Белль? Советский НАРОД (см. комментарий 606), узнав об этом, тут же запел:
Самолет летит на Запад.
Солженицын в нем сидит.
"Вот-те, на-те, ... в томате!"
Белль, встречая, говорит.
Вынужден заметить все для той же ясности, что мое личное отношение к Солженицыну, в отличие от современного "общественного мнения" (см. комментарий 562), изменений не претерпело.
(612) Заодно и, очевидно, со страху, чтобы с Солженицыным редактор-цензор не прихватил, и Пушкина засекретил. А это, конечно же, А. Пушкин. Не И. Бродский же - у него бакенбардов отродясь не было, и он был лысый, когда я встретил его в 1992 году в городе Лондоне, где имел с поэтом продолжительную беседу о текущей русской литературе и траве "фенхель". В текущей русской литературе он ориентировался блестяще, зная самые малопопулярные, но громкие ее имена. Бродский посетовал, что начинает забывать русский, потому что никак не может вспомнить название "вот этой травки, ее здесь зовут "фенхель", рекомендовал мне не стесняться и пить больше красного вина. [...]
(613) Боюсь, что малоподготовленный читатель может подумать ни с того, ни с сего, что это автор изучаемой в школе комедии "Горе от ума" А. Грибоедов или погибший в идиотской "чеченской войне" юный боец дивизии "Альфа". А не наш национальный гений, который довел своего друга Мартынова до белого каления и дуэли, завершившейся для Лермонтова летальным исходом. Гений-гением, но зачем при этом обижать простых людей? И ведь действительно гений. "Выхожу один я на дорогу" стоит всей русской поэзии. Если кто не согласен, давайте затеем дискуссию, как в 60-е годы.
(614) "МЕРТВЫЕ ДУШАТ", - замечательно выразился о Гоголе покойный А. Д. Синявский. Я успел сказать ему об этом, когда мы несколько лет назад встретились в бывшем ГДРовском городе Лейпциге и пили под липами красное вино (см. комментарий 612). Гоголь, Синявский... Светлая память обоим, светлая память всем ХОРОШИМ, даже если они под конец своей жизни пишут "Выбранные места" или в газету "Правда". "Не судите, братва, не судите", перефразирую я шлягер криминальной части "новых русских". [...]
(615) Дескать, все НАСТОЯЩИЕ писатели с НАРОДОМ, и все они в говне. Спорная концепция. Открытым остается вопрос о совместном стоянии с народом Лескова и, если уж на то пошло, Салтыкова-Щедрина. Явной натяжкой выглядит перемещение из ХХ века в это малоприятное пространство А. И. Солженицына. [...]
(616) [...]
(617) , думая: "Да, не ожидали мы, бляха-муха, что красные варвары придут и так все обернется. Прости нас, русский народ, что многое мы ляпали, не подумавши. Например, о "меньшом брате".
(618) См. комментарий 590.
(619) Инверсия, демонстрирующая попытку выхода в "большой стиль".
(620) Цитата из пушкинского "Бориса Годунова". Пушкин, между прочим, обо всем предупреждал, но его не слушали, ошибочно думая, что он шутит. Про Достоевского думали, что он заговаривается. Безгранично верили лишь Л. Толстому, плохо понимая, что он вообще говорит.
(621) [...]
(622) , потому что и его, и самого Господа Бога уже спрашивали об этом не меньше 1000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
00000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000
00000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000 раз.
(623) Это? Это еще что такое? А это, пожалуй, сентенция в духе запоздалой к 1974 году эстетики западных молодежных бунтов и революций 1968 года, прокатившихся от Беркли до Праги и включивших в себя выход крохотной группы смельчаков на Красную площадь г. Москвы в знак протеста против "братской помощи Чехословакии". Одновременно это, конечно же, - Россия, и в этом смысле "Зеленые музыканты" - почвенническое сочинение.
(624) А вот с этим я теперь решительно не согласен - получается, что Достоевский и Толстой важнее для молодого человека, чем папа и мама. Это откровенная чушь!..
Хотя, возможно, и нет. Достоевский выкарабкался из революции, Толстой из "грехов дворянской юности". Им "Господь врачебную силу с небес ниспослал".
(625, 626) [...]
(627) , запахло дьявольской серой.
(628) Да что же это такое?! Какие еще, к чертовой матери, "балалайки"?!
(629) Шумят столичные витии.
Та-та-та-та-та-та-та-та.
А там, во глубине России,
Там - вековая тишина.
Как только вернусь в Москву, обязательно выучу эти стихи наизусть, а то прямо стыдно перед читателями, что я не помню, кто их написал. Вот оно, наконец-то, и сказалось, отсутствие гуманитарного образования. Вот же суки-коммунисты, перегородившие мне дорогу к подлинной культуре, отчего я и пробавляюсь всю жизнь ее эрзацами.
(630) [...]
(631) И правильно, между прочим, сделал. Так-то оно и лучше - и для Ивана Иваныча, и для нас с вами, дорогой читатель!
(632) , но, как выяснится на дальнейших страницах повествования, "еще не вечер" для Ивана Иваныча, который теперь целиком устремится в будущее.
По воспоминаниям Б. А. Ахмадулиной, В. Набоков решительно не мог понять, в каком контексте библейская фраза "еще не вечер" употребляется В. Максимовым, отдельные слова понимал, а общий нынешний сленговый смысл нет.
(633), как оборотная сторона наркотических "глюков". И вспомнилось несчастному читанное в далеком детстве стихотворение Корнея Чуковского "Мойдодыр": "И мочалки, словно галки, улетели от меня".
(634) Все это является скорее описанием похмелья, которое автор испытывал неоднократно в течение своей поучительной жизни.
(635) С этим никто и не собирается спорить.
(636) [...]
(637) Ага, догадался наконец-то! Внимание, читатель! Героическая тема конформизма приобретает в романе симфоническое звучание.
(638) Бегают и ходят туда-сюда, как заводные, практически все герои Достоевского, особенно "подросток". Физически это невозможно, и в этом свете я могу выглядеть как последний, циничный и почтительный последователь русских классиков. Меняем свет, и пусто на сцене.
(639) Традиционный путь дезертира - в бабу. Баба - мягкая укрывающая плоть. Здесь даже не секс, а паническое желание раствориться в этой плоти, как противозачаточная таблетка, перейти в иное состояние, не подвластное внешнему миру.
Бабы взаимно любят дезертиров, и я ни одной секунды не поверю, чтобы какая-нибудь из них утопилась только из-за того, что ее муж сбежал с войны и позорит ее перед НАРОДОМ (см. комментарий 606). Все это - интеллигентские выдумки, потому что любая баба отнюдь не дура, а - сохраняющая семя субстанция. Бабы люто ненавидят войну. Мир во всем мире - есть конечный, но недостижимый результат всеобщего конформизма. Конформизм имманентен бабам, и все исключения из этого лишь подтверждают общее правило.
(640) Ну и чем же он уж так нехорош, спрашивается, этот вечер? Возвратиться в лоно никогда не поздно. Ведь так и говорят - вернулся в лоно семьи.
(641) [...] Женщины, которые обижаются, услышав слово "баба", недооценивают себя и тем самым становятся похожими на глупых мужчин. Хотелось бы мне поспорить "по женскому вопросу" на этих страницах с колдуном Ерофеем, да ну его, лучше я ему что-нибудь, когда-нибудь приватно скажу, зачем выносить наше разномыслие на публику и тешить тем самым праздную чернь. Ведь паренек он - хороший, думающий, начитанный, а скандалы, эпатаж это все пустое, и он гораздо больше, чем Феликс Кузнецов, любит нашу многострадальную родину, можно сказать чреват ею, как баба.
(642) Отлично! Советский человек имеет право на отдых! Хотя телевизор, конечно же, там был, сами понимаете, какой, и от кресла отваливались деревяшки. Качественный отдых - залог успешной работы. Я вот живу на бывшей вилле тов. Отто Гротеволя, и здесь весь интерьер из тех самых 60-70-х люстры, торшер, "палас", журнальный столик, "шифоньер". Все - старое, роскошное, разрушающееся, все ГДРовское-советское, включая электроплиту "Мечта". Так что я знаю, о чем говорю.
(643, 644) [...]
(645) Все девушки СССР, слабо владеющие теорией и практикой секса, считали его своим женихом. Дикторша телевидения, млея от восторга, спросила его - женат ли он? Он отвечал ей даже без раздражения, просто и вежливо, как дуре. Только потом все всё поняли, когда и к нам - чу! - пришла желанная "сексуальная революция", предтеча "перестройки".
(646) Наверняка кружка была чистая, уютная, с золотыми узорами. Да и пила аптекарша скорей всего не ополоски какие, а настоящий индийский чай "со слоном", который купить в обыкновенном магазине было тогда куда труднее, чем встретить сейчас на улице упомянутого слона.
(647), а стукнуть ей по спине, чтобы это прошло, Иван Иваныч, согласно cупружескому этикету, пока еще не имел права.
(648) Так искусство из малопродуктивного занятия стало одним из подводных крыльев Ивана Иваныча, вынесших его на поверхность бытия: ведь это типичная фраза типичного "исповедального" фильма 60-х про "ищущую" (идеалов, а не вшей) молодежь. Однако, чтобы к месту произнести эту фразу, ее надо знать и всегда держать про запас, как порох, сухим. Многие "новые русские" в этом аспекте являются интеллектуалами и удивляют людей, еще менее образованных, своей разносторонней эрудицией.
(649) , как "Дама с камелиями" в своей последней стадии. [...]
(650) Понятно, что "свобода - осознанная необходимость". А вот осознанная необходимость - это тоже, что ли, свобода?
(651) Испорченный не хуже ХVIII ХХ век, подходя к своему закономерному концу, делает эту фразу зримо двусмысленной. А ведь в 1974 году она еще казалась вполне пристойной.
(652, 653) [...]
(654) А вообще-то Иван Иваныч плакал тогда практически последний раз в жизни. Не считать же высококачественными его бешеные слезы, когда он несколько лет назад сильно накрылся акциями МММ или когда его клюнул в ухо павлин в берлинском ZOO им. В. Шкловского, где он был на экскурсии с "группой господ", приехавших подписать контракт на вывоз из России того, что в ней еще осталось.
(655) Поэт остается поэтом в любой ситуации. "Милая Мила, кто смылил мыло?" - дурацки вертелось у Ивана Иваныча в этот ответственный момент. Да и потом он частенько версифицировал (мысленно). Муза, как говорится, Бизнесу не помеха. Наоборот, помогает кого-нибудь надуть.