Страница:
— Но я перед вами в долгу, поэтому просто обязан о вас позаботиться, — холодно объяснил он.
Его слова жалили, как ядовитые змеи. Дженна просто не верила своим ушам. Она помогала и отдалась ему по велению сердца, без всяких задних мыслей, поэтому предложение вознаграждения прозвучало оскорбительно, оно заставило ее почувствовать себя продажной женщиной. Господи, да с какой стати она решила, что он проснется утром и поклянется ей в вечной любви, забыв о своей ненависти к ее семье и о пропасти, которая их разделяет?
Впрочем, теперь пропасть исчезла — отныне Мэг и Алекс единственная привязанность Дженны, и если у нее есть какие-то обязательства, то только перед ними. Он наверняка это понимает и все-таки отвергает ее…
— Вы мне ничем не обязаны, — отрезала она таким же холодным тоном.
— Но вам нельзя остаться здесь, иначе губернатор тотчас догадается об обмане.
— Понимаю. А вам закрыта дорога на английский остров. Как, в таком случае, вы намерены поступить со мной?
— Да… В хорошенькую же историю мы попали… — протянул Алекс.
«Для него я всего лишь очередная „история“, — с горечью подумала Дженна. Волшебство кончилось: она больше не чувствовала себя ни прекрасной, ни желанной, как минувшей ночью.
Она потянулась, и это движение тотчас вызвало отголосок боли где-то глубоко внутри. Дженна прислушалась к себе — она испытывала странное ощущение полной удовлетворенности и одновременно желания, которое, как ей казалось, уже не угаснет никогда.
И еще она страдала от уязвленной гордости. Именно гордость некогда помогала ей сносить обиды от окружающих, пренебрежение родителей, недовольство сестер. Поможет она и сейчас… Дженна нашла скомканную ночную рубашку, которую Алекс снял с нее ночью, надела — не спеша, всем своим видом показывая, что нисколько не стесняется, — и нарочито спокойно попросила:
— Пожалуйста, выйдите на минутку, мне надо привести себя в порядок.
— Дженна… — проговорил он, отходя от окна.
— Выйдите, прошу вас, — повторила она. Алекс заколебался, но потом все-таки вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, Дженна дала волю своим чувствам, и из ее глаз скатилось несколько слезинок. Но, полная решимости скрыть от Алекса свою боль и отчаяние, как раньше скрывала от окружающих обиды, нанесенные их едкими замечаниями и косыми взглядами, она взяла себя в руки, быстро оделась и стала ждать его возвращения.
Как ни странно, она нисколько не опасалась, что Алекс ее бросит — ведь не бросил же он Мэг и Робина. Пират не был лишен своеобразного понятия о чести. И она оказалась права — он вернулся и проводил ее на корабль. По дороге в порт Дженна старательно изображала равнодушие. Они почти не говорили, ограничившись только несколькими фразами о погоде.
Когда к причалу подошла шлюпка, чтобы забрать Дженну на судно, молодая женщина сделала вид, что не заметила протянутой руки Алекса, и спустилась в лодку, воспользовавшись помощью одного из матросов.
Ее сердце было разбито. Будь ее воля, то она сейчас же убежала бы куда глаза глядят, только бы не видеть больше холодных глаз Алекса. Но он прав, на Мартинике ей оставаться нельзя, губернатор сразу же раскусит их обман. Тогда, может быть, сойти с корабля на каком-нибудь близлежащем острове? Но что тогда будет с Мэг и Робином?
Раз Алекс с таким равнодушием относится к ней, то, возможно, для него не очень важны и дети, и он будет рад избавиться от всех троих, если удастся его убедить, что она будет заботиться о них, как о родных?
Дженна понимала, что возводит на капитана напраслину и должна стыдиться своих мыслей — Алекс искренне любил детей, это очевидно, — но как еще могла она укрепить свою решимость забрать Мэг и Робина?
И скрыть, какую страшную обиду он нанес ей этим утром…
Но на что ей обижаться? Она знала, на что шла, знала, что их роман мимолетен и ничем не кончится. Ей хотелось наконец почувствовать себя женщиной, и она добилась того, к чему так страстно стремилась, — такого ощущения беспредельной радости и свободы она не испытывала никогда…
Но последовавшая за этим холодность Алекса оказалась для Дженны неожиданностью, и она не знала, как справиться с постигшим ее разочарованием.
Отогнав тяжелые мысли, молодая женщина снова взглянула на спящую Мэг и улыбнулась, вспомнив, с каким благоговением та назвала ее «хорошенькой». Дженна тогда постаралась развеселить девочку матросской песенкой, услышанной на «Шарлотте».
— Как ты познакомилась с Уиллом? — спросила она.
— Услышала, что в холмах скрывается один человек, который помогает детям, и пошла туда.
— Значит, кроме вас с Робином, там были и другие дети?
— Да, вместе с нами — десять. И еще с ним был Берк, он тоже о нас заботился.
— И сколько времени вы пробыли с Уиллом и Берком?
— Около года.
— Вы прятались в холмах?
— Ив горах тоже. Мы мерзли и голодали, все время перебирались с места на место, но Уилл нас не бросил.
У Дженны тогда дрогнуло сердце — этот суровый, мрачный капитан, поразивший ее странной, неспешной улыбкой и нежными руками, в рассказе девочки представал на редкость добрым, великодушным человеком. Но сегодня утром он показался Дженне совсем иным…
Сколько противоречий! Какой же он на самом деле? И кто он на самом деле?
— А где теперь остальные дети?
— Уилл нашел для них приемные семьи во Франции. Для нас с Робином он тоже нашел опекунов, но мы с ними не остались, наше место рядом с Уиллом, — гордо сообщила девочка. — Должен же кто-то и о нем позаботиться, верно? — сказала она и вдруг округлила глаза, словно ей в голову пришла неожиданная, но удачная мысль: — А не могли бы вы о нем заботиться, миледи?
— Видишь ли, я помолвлена, — упавшим голосом ответила Дженна. — Ничего не получится, дорогая.
Она встала и подошла к окну — как раз в этот момент к кораблю подходила шлюпка с вернувшимся из города капитаном. Он наверняка захочет повидать Мэг, и Дженне не хотелось оставаться в каюте до его прихода.
— К тебе скоро зайдет Уилл, — сказала она, наклоняясь к девочке. — А я пока пойду переоденусь.
— Я очень скучала, пока вас не было, — улыбнулась Мэг, и от ее улыбки в полутемной каюте, казалось, стало светлее.
— Я тоже по тебе скучала, малышка, — призналась молодая женщина. У нее радостно забилось сердце: первый раз в жизни по ней кто-то скучал — это дорогого стоило, особенно после того, что случилось утром.
Дженна подоткнула покрывало и хотела было закрыть окно — становилось слишком свежо, но Мэг попросила оставить его открытым.
Вернувшись на «Ами», Дженна сразу осмотрела и перевязала свою маленькую пациентку — рана почти не мокла, да и болезненная краснота начала спадать. Движения, похоже, тоже больше не причиняли Мэг такой сильной боли, как раньше. Короче, признаки начавшегося выздоровления были налицо, поэтому Дженна надеялась, что девочка крепко проспит до утра после того, конечно, как повидается с Алексом и убедится, что в ее маленьком мирке опять царят мир и покой.
Но долго ли продлится эта идиллия? Как бы ни любил детей капитан, он явно не хотел обременять себя какими бы то ни было узами. Ему не нужны ни дети, ни семья — то, к чему так стремилась она, Дженна.
Может быть, теперь, когда Алекс уже не испытывает к ней былой враждебности, он согласится отдать ей детей? Надо только облечь свою просьбу в подходящую форму и выбрать для нее подходящее время. Пусть капитан ее отверг, пусть у нее никогда не будет мужа, но она может наконец обрести детей, которых будет любить больше жизни…
Она услышала, как загремела, наматываясь на лебедку, якорная цепь и заскрипели снасти — «Ами» отправлялся в очередное плавание. Значит, его капитан уже на борту и скоро будет здесь.
Ее мысли снова вернулись к предыдущей ночи и последовавшему за ней утру. Увы, они будут возвращаться в прошлое снова и снова… Дженна постаралась прогнать возникавшие в памяти образы — ей некогда предаваться воспоминаниям, у нее много других дел, например, переодеться наконец, а то она все еще в платье, в котором была у губернатора.
С палубы послышались нестройные шаги и голоса пленников, которых отправляли на берег. Молодая женщина замерла.
Внезапно открылась дверь, и в «лазарет» вошел матрос, который тотчас направился к фонарю и погасил его.
— Капитан приказал убрать все огни, — пояснил он из темноты. — А вам, миледи, ведено вернуться в его каюту.
Дженне оставалось только повиноваться.
Капитанская каюта тонула во мраке, как и весь корабль, но молодая женщина не сетовала на неудобство, уверенная, что у капитана были веские причины требовать полной темноты. Мало-помалу глаза Дженны привыкли ко мраку, но, к ее удивлению, Седин на месте не оказалось.
Гадая, куда могла уйти ее подруга, молодая женщина сбросила надоевший кринолин и кое-как расстегнула лиф, перевернув его на себе задом наперед, благо вырез оказался достаточно низким. Оставшись в одной сорочке, Дженна села на кровать и чуть не расплакалась от отчаяния и одиночества — на нее снова нахлынули воспоминания об утреннем позоре. Но стоит ли так жалеть себя да еще давать капитану повод для торжества? Решив, что не стоит, Дженна смахнула набежавшие слезы и принялась рыться в дорожном сундуке. Найдя простое домашнее платье со шнуровкой спереди, она надела его и подосадовала на неудобство женской одежды. Вот были бы у нее брюки и рубаха, как у Мэг, она бы носила их с огромным удовольствием — должно быть, мужская одежда дает такую свободу движений, какая женщине и не снилась.
Перчаток Дженна решила больше никогда не надевать, во всяком случае, для того, чтобы спрятать родимое пятно. Если кому-то это придется не по душе — пусть, это их дело. Господи, по крайней мере, Алекс помог ей избавиться от наваждения «дьявольской метки»…
Покончив с туалетом, молодая женщина взглянула в иллюминатор — вдали еще переливались огоньки Форт-Ройяля — и пошла к дверям.
«Алекс, Александр», — крутилось у нее в мозгу. Это имя, несомненно, подходило капитану гораздо больше, чем Уилл. Она попыталась вспомнить всех знатных шотландцев, имевших сыновей с таким именем, но безуспешно — их было слишком много. «Может быть, оно и к лучшему», — решила Дженна. Если она догадается, из какой он семьи, что ей даст это открытие, кроме новой боли? Нужно забыть о нем, а не бередить себе душу, размышляя, кто он такой. У нее и без того разрывается сердце…
Однако, несмотря на причиненную ей боль, Дженна знала, что никогда не сделает ничего, что могло бы причинить Алексу хоть малую толику ее страданий.
Без привычки в темном коридоре можно было запросто заплутать, но, к счастью, Дженна прекрасно ориентировалась и быстро нашла дорогу к лестнице, которая вела на палубу. Выбравшись из люка, она полной грудью вдохнула так полюбившийся ей морской воздух и огляделась — капитана видно не было; у штурвала стоял Клод, рядом — Берк и Селия, на плечах которой, как с изумлением заметила Дженна, лежала его рука.
Ей вспомнились сильные руки Алекса, и ее пронзило острое желание… Она отвернулась и стала смотреть на огоньки города — корабль ложился на курс, и они пропадали один за другим. Матросы поставили дополнительные паруса, «Ами» дрогнул и ускорил ход.
— Вижу судно! — неожиданно закричал сверху впередсмотрящий.
Берк тотчас снял руку с плеч Селии и подтолкнул ее к люку. Дженна ступила в тень, стараясь остаться незамеченной. «Где же капитан?» — мелькнуло у нее в голове.
В следующее мгновение рядом с ней из темноты раздался его голос:
— Какой флаг?
— Английский, — ответили сверху.
— Черт, они нас явно поджидали, — мрачно заключил Алекс.
— И французы это отлично знали, — пробормотал один из матросов поблизости от Дженны.
— Поставить бомбрамсели! Приготовить лиселя! — рявкнул капитан, перекрывая рокот голосов. — Канониры — по местам!
— Шли бы вы вниз, миледи, — посоветовал Дженне пробегавший мимо матрос.
Но она осталась стоять, где стояла, во все глаза глядя на огромный корабль, который на всех парусах мчался прямо на «Ами». Ее охватил страх, как несколько дней назад, когда за ними погнался английский фрегат, и «Ами» ушел от него, скрывшись за стеной шторма. Сегодня, однако, чистое ночное небо, подсвеченное месяцем и россыпью звезд, не предвещало спасительной бури.
Как ни торопились матросы, ставя новые паруса, «Ами» все еще не набрал предельной скорости, и Дженна с тревогой наблюдала за работой, кипевшей на мачтах, — с каждым новым развернутым парусом корабль ускорял ход, но она понимала, что этого недостаточно.
К люку поспешно подошел капитан — он, видимо, собирался спуститься вниз, но, заметив Дженну, остановился. Она решила, что он прикажет ей оставить палубу, но вместо этого Алекс подошел к ней и погладил по щеке.
— Губернатор хитрее, чем я думал, — сказал он тихо.
— Может быть, он не знал? — предположила Дженна. Ей не верилось, что любезный хозяин Мартиники мог оказаться таким коварным.
Сильный грохот разорвал ночную тишину, и по левому борту раздался громкий всплеск.
— Идите к Мэг, — посуровел капитан. — И помните: никаких ламп и фонарей!
— А как быть с Робином?
— Я приказал ему идти к девочке, но он не захотел, — признался Алекс. — Он знает, что нам не хватает рабочих рук, и рвется помогать. Но не беспокойтесь, я за ним присмотрю. Пожалуйста, позаботьтесь о Мэг.
Когда Дженна вошла в «лазарет», девочка, разбуженная грохотом, сидела на койке.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— За нами погоня, — пояснила Дженна. — У выхода из бухты нас поджидал английский корабль.
— Отведите меня на палубу, я хочу помогать Уиллу! — потребовала Мэг.
— Не стоит, милая. Ты будешь отвлекать своих друзей, потому что они сочтут своим долгом прежде всего заботиться о тебе, — ответила молодая женщина. Она тоже очень хотела помочь Алексу, но прекрасно понимала, что они с Мэг будут для капитана скорее помехой.
— Но Робин…
— Робин в отличие от тебя здоров, — возразила Дженна, зная, что Мэг ни за что не согласится остаться на том основании, что она девочка. — Хочешь знать один секрет?
— Конечно! — воскликнула Мэг, распахивая свои и без того огромные глаза.
— Мне тоже очень хочется вернуться на палубу и помогать остальным, но я не делаю этого, потому что понимаю: проку от моей помощи мало.
— Но вы же…
— Ты хочешь сказать, что я заодно с англичанами? Нет, милая, если я плыла на английском корабле, это не значит, что я одобряю все, что они делают. Я на твоей с Уиллом стороне.
Лицо Мэг просветлело.
— Я знала, знала! — воскликнула девочка.
— Мы с тобой останемся здесь и подождем, пока кто-нибудь к нам не спустится.
Дженна почувствовала, что корабль снова рванулся вперед, набирая скорость. Это было быстроходное судно. Но сможет ли «Ами» уйти от фрегата англичан?
Снова загремел выстрел, потом еще — на этот раз стреляли пираты. Дженна сжала руку девочки и замерла, объятая страхом.
Мэг задрожала — как она ни храбрилась, но грохот выстрелов ее напугал, по-видимому, напомнив о том ужасном дне, когда ее ранило.
«Ами» выпустил еще несколько ядер с перерывом в три-четыре секунды, и вдруг взорвался ликующими криками. Вздрогнув, Дженна вскочила на ноги — что-то случилось… Неужели пиратам удалось подбить английский фрегат?
Однако канонада продолжалась. От волнения у молодой женщины пересохло в горле — ей хотелось со всех ног бежать на палубу, но она не решалась оставить раненую девочку.
Несколько дней назад их тоже преследовали, и тогда было так же страшно. Наверное, к опасности невозможно привыкнуть, особенно когда на твоем попечении ребенок. Надо как-то отвлечь Мэг, помочь ей пережить эти трудные минуты… Дженна прибегла к испытанному способу — она запела, выбрав задорную песенку, памятную с детства. Вскоре к ее звучному голосу присоединился тонкий голосок девочки, и, когда они допели песенку до конца, страх куда-то ушел.
Молодая женщина почувствовала, что корабль снова дрогнул и устремился вперед еще быстрее, чем раньше, — похоже, матросы наконец поставили все паруса, потому что теперь он летел, как на крыльях.
Дверь открылась, и в «лазарет» вбежала Селия — раскрасневшаяся и радостная.
— Наши подбили англичан! — воскликнула она. — Сломали им мачту!
— Как, ты была сейчас наверху? — изумленно спросила Дженна.
— Да, некоторое время, — кивнула компаньонка. — Мистер Берк велел мне идти к вам вниз, но я задержалась возле люка. Матросы кричали от радости!
Дженна не верила своим ушам — робкая, страдающая от качки Селия оставалась на палубе во время боя? Неужели тоже почувствовала вкус к приключениям и к свободе?
— Как ты себя чувствуешь? — спросила молодая женщина. — Тебя больше не тошнит?
Селия взглянула на хозяйку удивленно, как будто уже успела забыть о своем недуге, но в следующий момент ее лицо вытянулось от изумления — оказывается, она и сама не заметила, как с ней произошла эта чудесная перемена.
— Нет, миледи, мне гораздо, гораздо лучше, — пробормотала девушка.
Дженна не удержалась от смешка — так забавно было удивление Селии. Может быть, бедняжка страдала не столько от качки, сколько от одиночества и страха? Как бы то ни было, компаньонка выглядела хорошенькой и здоровой, и это очень радовало Дженну. Одно оставалось для нее загадкой: почему эта хрупкая, милая, хорошо воспитанная девушка выбрала грубого увальня Берка? Более странной пары невозможно было представить.
Селия уселась на пол рядом с койкой Мэг.
— Моя госпожа говорит, что ты очень храбрая маленькая девочка, — начала она.
— Я не маленькая, — проговорила та, бросая на Селию подозрительный взгляд.
— Да, теперь я это вижу, — поправилась девушка. — У тебя славный голосок, и ты хорошо поешь, как и моя госпожа. Взгляд Мэг смягчился.
— Почему вы не сошли на берег вместе с остальными? — спросила она.
— Мне не хотелось оставлять миледи, дорогая. Девочка кивнула — она знала, что такое преданность, иначе не последовала бы за капитаном за тридевять земель. Дженна прислушалась — грохот наверху стих.
— Посиди пока с Мэг, ладно? — попросила она компаньонку.
— Конечно, с удовольствием.
Подобрав юбки, молодая женщина поспешила на палубу. Выйдя из люка, она огляделась — «Ами» действительно летел вперед на всех парусах, вздымая фонтаны брызг, врезаясь в волны, как плуг в землю. На носу белела свежая царапина — след вражеского ядра, но раненых видно не было.
— Мы сбили англичанам грот-мачту, — с гордостью сообщил Дженне один из матросов, — они и отстали.
— Никого не ранило? — с тревогой спросила она, беспокоясь не только о капитане, но и о Хэмише, Микки и о других членах команды, которых она только-только начала узнавать.
— Бог миловал, миледи. Капитан и мистер Торбо сейчас колдуют над картами, прокладывая новый курс подальше от морских путей.
— Значит, нам ничего не грозит?
— Пока что да, миледи.
Поискав глазами, Дженна заметила на одной из мачт Робина — прямо-таки светясь от гордости, он умело сшивал разорванный парус. Хотя Робину уже стукнуло двенадцать (во флот же мальчиков обычно принимали с восьми лет, главным образом, в качестве подносчиков пороха) и для своих лет он был довольно рослым, у Дженны невольно сжалось сердце — бедный парнишка, сколько опасностей его ждет впереди…
Выяснив все, что требовалось, молодая женщина поспешила обратно в «лазарет».
Несмотря на одержанную победу, ее снедала тревога за детей, вынужденных жить в постоянной опасности. Но где найти для них пристанище? В родную Шотландию дорога обоим закрыта, особенно Робину, семья которого, по-видимому, попала в черный список предателей трона.
— Все будет хорошо, миледи, — сказала Селия, заметив ее волнение.
Дженна кивнула, но в душе она в этом очень сомневалась.
Ее терзал такой страх, какого она не испытывала еще никогда в жизни.
19
Его слова жалили, как ядовитые змеи. Дженна просто не верила своим ушам. Она помогала и отдалась ему по велению сердца, без всяких задних мыслей, поэтому предложение вознаграждения прозвучало оскорбительно, оно заставило ее почувствовать себя продажной женщиной. Господи, да с какой стати она решила, что он проснется утром и поклянется ей в вечной любви, забыв о своей ненависти к ее семье и о пропасти, которая их разделяет?
Впрочем, теперь пропасть исчезла — отныне Мэг и Алекс единственная привязанность Дженны, и если у нее есть какие-то обязательства, то только перед ними. Он наверняка это понимает и все-таки отвергает ее…
— Вы мне ничем не обязаны, — отрезала она таким же холодным тоном.
— Но вам нельзя остаться здесь, иначе губернатор тотчас догадается об обмане.
— Понимаю. А вам закрыта дорога на английский остров. Как, в таком случае, вы намерены поступить со мной?
— Да… В хорошенькую же историю мы попали… — протянул Алекс.
«Для него я всего лишь очередная „история“, — с горечью подумала Дженна. Волшебство кончилось: она больше не чувствовала себя ни прекрасной, ни желанной, как минувшей ночью.
Она потянулась, и это движение тотчас вызвало отголосок боли где-то глубоко внутри. Дженна прислушалась к себе — она испытывала странное ощущение полной удовлетворенности и одновременно желания, которое, как ей казалось, уже не угаснет никогда.
И еще она страдала от уязвленной гордости. Именно гордость некогда помогала ей сносить обиды от окружающих, пренебрежение родителей, недовольство сестер. Поможет она и сейчас… Дженна нашла скомканную ночную рубашку, которую Алекс снял с нее ночью, надела — не спеша, всем своим видом показывая, что нисколько не стесняется, — и нарочито спокойно попросила:
— Пожалуйста, выйдите на минутку, мне надо привести себя в порядок.
— Дженна… — проговорил он, отходя от окна.
— Выйдите, прошу вас, — повторила она. Алекс заколебался, но потом все-таки вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Оставшись в одиночестве, Дженна дала волю своим чувствам, и из ее глаз скатилось несколько слезинок. Но, полная решимости скрыть от Алекса свою боль и отчаяние, как раньше скрывала от окружающих обиды, нанесенные их едкими замечаниями и косыми взглядами, она взяла себя в руки, быстро оделась и стала ждать его возвращения.
Как ни странно, она нисколько не опасалась, что Алекс ее бросит — ведь не бросил же он Мэг и Робина. Пират не был лишен своеобразного понятия о чести. И она оказалась права — он вернулся и проводил ее на корабль. По дороге в порт Дженна старательно изображала равнодушие. Они почти не говорили, ограничившись только несколькими фразами о погоде.
Когда к причалу подошла шлюпка, чтобы забрать Дженну на судно, молодая женщина сделала вид, что не заметила протянутой руки Алекса, и спустилась в лодку, воспользовавшись помощью одного из матросов.
Ее сердце было разбито. Будь ее воля, то она сейчас же убежала бы куда глаза глядят, только бы не видеть больше холодных глаз Алекса. Но он прав, на Мартинике ей оставаться нельзя, губернатор сразу же раскусит их обман. Тогда, может быть, сойти с корабля на каком-нибудь близлежащем острове? Но что тогда будет с Мэг и Робином?
Раз Алекс с таким равнодушием относится к ней, то, возможно, для него не очень важны и дети, и он будет рад избавиться от всех троих, если удастся его убедить, что она будет заботиться о них, как о родных?
Дженна понимала, что возводит на капитана напраслину и должна стыдиться своих мыслей — Алекс искренне любил детей, это очевидно, — но как еще могла она укрепить свою решимость забрать Мэг и Робина?
И скрыть, какую страшную обиду он нанес ей этим утром…
Но на что ей обижаться? Она знала, на что шла, знала, что их роман мимолетен и ничем не кончится. Ей хотелось наконец почувствовать себя женщиной, и она добилась того, к чему так страстно стремилась, — такого ощущения беспредельной радости и свободы она не испытывала никогда…
Но последовавшая за этим холодность Алекса оказалась для Дженны неожиданностью, и она не знала, как справиться с постигшим ее разочарованием.
Отогнав тяжелые мысли, молодая женщина снова взглянула на спящую Мэг и улыбнулась, вспомнив, с каким благоговением та назвала ее «хорошенькой». Дженна тогда постаралась развеселить девочку матросской песенкой, услышанной на «Шарлотте».
— Как ты познакомилась с Уиллом? — спросила она.
— Услышала, что в холмах скрывается один человек, который помогает детям, и пошла туда.
— Значит, кроме вас с Робином, там были и другие дети?
— Да, вместе с нами — десять. И еще с ним был Берк, он тоже о нас заботился.
— И сколько времени вы пробыли с Уиллом и Берком?
— Около года.
— Вы прятались в холмах?
— Ив горах тоже. Мы мерзли и голодали, все время перебирались с места на место, но Уилл нас не бросил.
У Дженны тогда дрогнуло сердце — этот суровый, мрачный капитан, поразивший ее странной, неспешной улыбкой и нежными руками, в рассказе девочки представал на редкость добрым, великодушным человеком. Но сегодня утром он показался Дженне совсем иным…
Сколько противоречий! Какой же он на самом деле? И кто он на самом деле?
— А где теперь остальные дети?
— Уилл нашел для них приемные семьи во Франции. Для нас с Робином он тоже нашел опекунов, но мы с ними не остались, наше место рядом с Уиллом, — гордо сообщила девочка. — Должен же кто-то и о нем позаботиться, верно? — сказала она и вдруг округлила глаза, словно ей в голову пришла неожиданная, но удачная мысль: — А не могли бы вы о нем заботиться, миледи?
— Видишь ли, я помолвлена, — упавшим голосом ответила Дженна. — Ничего не получится, дорогая.
Она встала и подошла к окну — как раз в этот момент к кораблю подходила шлюпка с вернувшимся из города капитаном. Он наверняка захочет повидать Мэг, и Дженне не хотелось оставаться в каюте до его прихода.
— К тебе скоро зайдет Уилл, — сказала она, наклоняясь к девочке. — А я пока пойду переоденусь.
— Я очень скучала, пока вас не было, — улыбнулась Мэг, и от ее улыбки в полутемной каюте, казалось, стало светлее.
— Я тоже по тебе скучала, малышка, — призналась молодая женщина. У нее радостно забилось сердце: первый раз в жизни по ней кто-то скучал — это дорогого стоило, особенно после того, что случилось утром.
Дженна подоткнула покрывало и хотела было закрыть окно — становилось слишком свежо, но Мэг попросила оставить его открытым.
Вернувшись на «Ами», Дженна сразу осмотрела и перевязала свою маленькую пациентку — рана почти не мокла, да и болезненная краснота начала спадать. Движения, похоже, тоже больше не причиняли Мэг такой сильной боли, как раньше. Короче, признаки начавшегося выздоровления были налицо, поэтому Дженна надеялась, что девочка крепко проспит до утра после того, конечно, как повидается с Алексом и убедится, что в ее маленьком мирке опять царят мир и покой.
Но долго ли продлится эта идиллия? Как бы ни любил детей капитан, он явно не хотел обременять себя какими бы то ни было узами. Ему не нужны ни дети, ни семья — то, к чему так стремилась она, Дженна.
Может быть, теперь, когда Алекс уже не испытывает к ней былой враждебности, он согласится отдать ей детей? Надо только облечь свою просьбу в подходящую форму и выбрать для нее подходящее время. Пусть капитан ее отверг, пусть у нее никогда не будет мужа, но она может наконец обрести детей, которых будет любить больше жизни…
Она услышала, как загремела, наматываясь на лебедку, якорная цепь и заскрипели снасти — «Ами» отправлялся в очередное плавание. Значит, его капитан уже на борту и скоро будет здесь.
Ее мысли снова вернулись к предыдущей ночи и последовавшему за ней утру. Увы, они будут возвращаться в прошлое снова и снова… Дженна постаралась прогнать возникавшие в памяти образы — ей некогда предаваться воспоминаниям, у нее много других дел, например, переодеться наконец, а то она все еще в платье, в котором была у губернатора.
С палубы послышались нестройные шаги и голоса пленников, которых отправляли на берег. Молодая женщина замерла.
Внезапно открылась дверь, и в «лазарет» вошел матрос, который тотчас направился к фонарю и погасил его.
— Капитан приказал убрать все огни, — пояснил он из темноты. — А вам, миледи, ведено вернуться в его каюту.
Дженне оставалось только повиноваться.
Капитанская каюта тонула во мраке, как и весь корабль, но молодая женщина не сетовала на неудобство, уверенная, что у капитана были веские причины требовать полной темноты. Мало-помалу глаза Дженны привыкли ко мраку, но, к ее удивлению, Седин на месте не оказалось.
Гадая, куда могла уйти ее подруга, молодая женщина сбросила надоевший кринолин и кое-как расстегнула лиф, перевернув его на себе задом наперед, благо вырез оказался достаточно низким. Оставшись в одной сорочке, Дженна села на кровать и чуть не расплакалась от отчаяния и одиночества — на нее снова нахлынули воспоминания об утреннем позоре. Но стоит ли так жалеть себя да еще давать капитану повод для торжества? Решив, что не стоит, Дженна смахнула набежавшие слезы и принялась рыться в дорожном сундуке. Найдя простое домашнее платье со шнуровкой спереди, она надела его и подосадовала на неудобство женской одежды. Вот были бы у нее брюки и рубаха, как у Мэг, она бы носила их с огромным удовольствием — должно быть, мужская одежда дает такую свободу движений, какая женщине и не снилась.
Перчаток Дженна решила больше никогда не надевать, во всяком случае, для того, чтобы спрятать родимое пятно. Если кому-то это придется не по душе — пусть, это их дело. Господи, по крайней мере, Алекс помог ей избавиться от наваждения «дьявольской метки»…
Покончив с туалетом, молодая женщина взглянула в иллюминатор — вдали еще переливались огоньки Форт-Ройяля — и пошла к дверям.
«Алекс, Александр», — крутилось у нее в мозгу. Это имя, несомненно, подходило капитану гораздо больше, чем Уилл. Она попыталась вспомнить всех знатных шотландцев, имевших сыновей с таким именем, но безуспешно — их было слишком много. «Может быть, оно и к лучшему», — решила Дженна. Если она догадается, из какой он семьи, что ей даст это открытие, кроме новой боли? Нужно забыть о нем, а не бередить себе душу, размышляя, кто он такой. У нее и без того разрывается сердце…
Однако, несмотря на причиненную ей боль, Дженна знала, что никогда не сделает ничего, что могло бы причинить Алексу хоть малую толику ее страданий.
Без привычки в темном коридоре можно было запросто заплутать, но, к счастью, Дженна прекрасно ориентировалась и быстро нашла дорогу к лестнице, которая вела на палубу. Выбравшись из люка, она полной грудью вдохнула так полюбившийся ей морской воздух и огляделась — капитана видно не было; у штурвала стоял Клод, рядом — Берк и Селия, на плечах которой, как с изумлением заметила Дженна, лежала его рука.
Ей вспомнились сильные руки Алекса, и ее пронзило острое желание… Она отвернулась и стала смотреть на огоньки города — корабль ложился на курс, и они пропадали один за другим. Матросы поставили дополнительные паруса, «Ами» дрогнул и ускорил ход.
— Вижу судно! — неожиданно закричал сверху впередсмотрящий.
Берк тотчас снял руку с плеч Селии и подтолкнул ее к люку. Дженна ступила в тень, стараясь остаться незамеченной. «Где же капитан?» — мелькнуло у нее в голове.
В следующее мгновение рядом с ней из темноты раздался его голос:
— Какой флаг?
— Английский, — ответили сверху.
— Черт, они нас явно поджидали, — мрачно заключил Алекс.
— И французы это отлично знали, — пробормотал один из матросов поблизости от Дженны.
— Поставить бомбрамсели! Приготовить лиселя! — рявкнул капитан, перекрывая рокот голосов. — Канониры — по местам!
— Шли бы вы вниз, миледи, — посоветовал Дженне пробегавший мимо матрос.
Но она осталась стоять, где стояла, во все глаза глядя на огромный корабль, который на всех парусах мчался прямо на «Ами». Ее охватил страх, как несколько дней назад, когда за ними погнался английский фрегат, и «Ами» ушел от него, скрывшись за стеной шторма. Сегодня, однако, чистое ночное небо, подсвеченное месяцем и россыпью звезд, не предвещало спасительной бури.
Как ни торопились матросы, ставя новые паруса, «Ами» все еще не набрал предельной скорости, и Дженна с тревогой наблюдала за работой, кипевшей на мачтах, — с каждым новым развернутым парусом корабль ускорял ход, но она понимала, что этого недостаточно.
К люку поспешно подошел капитан — он, видимо, собирался спуститься вниз, но, заметив Дженну, остановился. Она решила, что он прикажет ей оставить палубу, но вместо этого Алекс подошел к ней и погладил по щеке.
— Губернатор хитрее, чем я думал, — сказал он тихо.
— Может быть, он не знал? — предположила Дженна. Ей не верилось, что любезный хозяин Мартиники мог оказаться таким коварным.
Сильный грохот разорвал ночную тишину, и по левому борту раздался громкий всплеск.
— Идите к Мэг, — посуровел капитан. — И помните: никаких ламп и фонарей!
— А как быть с Робином?
— Я приказал ему идти к девочке, но он не захотел, — признался Алекс. — Он знает, что нам не хватает рабочих рук, и рвется помогать. Но не беспокойтесь, я за ним присмотрю. Пожалуйста, позаботьтесь о Мэг.
Когда Дженна вошла в «лазарет», девочка, разбуженная грохотом, сидела на койке.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— За нами погоня, — пояснила Дженна. — У выхода из бухты нас поджидал английский корабль.
— Отведите меня на палубу, я хочу помогать Уиллу! — потребовала Мэг.
— Не стоит, милая. Ты будешь отвлекать своих друзей, потому что они сочтут своим долгом прежде всего заботиться о тебе, — ответила молодая женщина. Она тоже очень хотела помочь Алексу, но прекрасно понимала, что они с Мэг будут для капитана скорее помехой.
— Но Робин…
— Робин в отличие от тебя здоров, — возразила Дженна, зная, что Мэг ни за что не согласится остаться на том основании, что она девочка. — Хочешь знать один секрет?
— Конечно! — воскликнула Мэг, распахивая свои и без того огромные глаза.
— Мне тоже очень хочется вернуться на палубу и помогать остальным, но я не делаю этого, потому что понимаю: проку от моей помощи мало.
— Но вы же…
— Ты хочешь сказать, что я заодно с англичанами? Нет, милая, если я плыла на английском корабле, это не значит, что я одобряю все, что они делают. Я на твоей с Уиллом стороне.
Лицо Мэг просветлело.
— Я знала, знала! — воскликнула девочка.
— Мы с тобой останемся здесь и подождем, пока кто-нибудь к нам не спустится.
Дженна почувствовала, что корабль снова рванулся вперед, набирая скорость. Это было быстроходное судно. Но сможет ли «Ами» уйти от фрегата англичан?
Снова загремел выстрел, потом еще — на этот раз стреляли пираты. Дженна сжала руку девочки и замерла, объятая страхом.
Мэг задрожала — как она ни храбрилась, но грохот выстрелов ее напугал, по-видимому, напомнив о том ужасном дне, когда ее ранило.
«Ами» выпустил еще несколько ядер с перерывом в три-четыре секунды, и вдруг взорвался ликующими криками. Вздрогнув, Дженна вскочила на ноги — что-то случилось… Неужели пиратам удалось подбить английский фрегат?
Однако канонада продолжалась. От волнения у молодой женщины пересохло в горле — ей хотелось со всех ног бежать на палубу, но она не решалась оставить раненую девочку.
Несколько дней назад их тоже преследовали, и тогда было так же страшно. Наверное, к опасности невозможно привыкнуть, особенно когда на твоем попечении ребенок. Надо как-то отвлечь Мэг, помочь ей пережить эти трудные минуты… Дженна прибегла к испытанному способу — она запела, выбрав задорную песенку, памятную с детства. Вскоре к ее звучному голосу присоединился тонкий голосок девочки, и, когда они допели песенку до конца, страх куда-то ушел.
Молодая женщина почувствовала, что корабль снова дрогнул и устремился вперед еще быстрее, чем раньше, — похоже, матросы наконец поставили все паруса, потому что теперь он летел, как на крыльях.
Дверь открылась, и в «лазарет» вбежала Селия — раскрасневшаяся и радостная.
— Наши подбили англичан! — воскликнула она. — Сломали им мачту!
— Как, ты была сейчас наверху? — изумленно спросила Дженна.
— Да, некоторое время, — кивнула компаньонка. — Мистер Берк велел мне идти к вам вниз, но я задержалась возле люка. Матросы кричали от радости!
Дженна не верила своим ушам — робкая, страдающая от качки Селия оставалась на палубе во время боя? Неужели тоже почувствовала вкус к приключениям и к свободе?
— Как ты себя чувствуешь? — спросила молодая женщина. — Тебя больше не тошнит?
Селия взглянула на хозяйку удивленно, как будто уже успела забыть о своем недуге, но в следующий момент ее лицо вытянулось от изумления — оказывается, она и сама не заметила, как с ней произошла эта чудесная перемена.
— Нет, миледи, мне гораздо, гораздо лучше, — пробормотала девушка.
Дженна не удержалась от смешка — так забавно было удивление Селии. Может быть, бедняжка страдала не столько от качки, сколько от одиночества и страха? Как бы то ни было, компаньонка выглядела хорошенькой и здоровой, и это очень радовало Дженну. Одно оставалось для нее загадкой: почему эта хрупкая, милая, хорошо воспитанная девушка выбрала грубого увальня Берка? Более странной пары невозможно было представить.
Селия уселась на пол рядом с койкой Мэг.
— Моя госпожа говорит, что ты очень храбрая маленькая девочка, — начала она.
— Я не маленькая, — проговорила та, бросая на Селию подозрительный взгляд.
— Да, теперь я это вижу, — поправилась девушка. — У тебя славный голосок, и ты хорошо поешь, как и моя госпожа. Взгляд Мэг смягчился.
— Почему вы не сошли на берег вместе с остальными? — спросила она.
— Мне не хотелось оставлять миледи, дорогая. Девочка кивнула — она знала, что такое преданность, иначе не последовала бы за капитаном за тридевять земель. Дженна прислушалась — грохот наверху стих.
— Посиди пока с Мэг, ладно? — попросила она компаньонку.
— Конечно, с удовольствием.
Подобрав юбки, молодая женщина поспешила на палубу. Выйдя из люка, она огляделась — «Ами» действительно летел вперед на всех парусах, вздымая фонтаны брызг, врезаясь в волны, как плуг в землю. На носу белела свежая царапина — след вражеского ядра, но раненых видно не было.
— Мы сбили англичанам грот-мачту, — с гордостью сообщил Дженне один из матросов, — они и отстали.
— Никого не ранило? — с тревогой спросила она, беспокоясь не только о капитане, но и о Хэмише, Микки и о других членах команды, которых она только-только начала узнавать.
— Бог миловал, миледи. Капитан и мистер Торбо сейчас колдуют над картами, прокладывая новый курс подальше от морских путей.
— Значит, нам ничего не грозит?
— Пока что да, миледи.
Поискав глазами, Дженна заметила на одной из мачт Робина — прямо-таки светясь от гордости, он умело сшивал разорванный парус. Хотя Робину уже стукнуло двенадцать (во флот же мальчиков обычно принимали с восьми лет, главным образом, в качестве подносчиков пороха) и для своих лет он был довольно рослым, у Дженны невольно сжалось сердце — бедный парнишка, сколько опасностей его ждет впереди…
Выяснив все, что требовалось, молодая женщина поспешила обратно в «лазарет».
Несмотря на одержанную победу, ее снедала тревога за детей, вынужденных жить в постоянной опасности. Но где найти для них пристанище? В родную Шотландию дорога обоим закрыта, особенно Робину, семья которого, по-видимому, попала в черный список предателей трона.
— Все будет хорошо, миледи, — сказала Селия, заметив ее волнение.
Дженна кивнула, но в душе она в этом очень сомневалась.
Ее терзал такой страх, какого она не испытывала еще никогда в жизни.
19
Дженна не имела понятия, куда направляется «Ами», да ее это и не интересовало. Главное, им удалось бежать — она начала верить, что выбор за нее сделало само провидение. Английский фрегат с перебитой мачтой безнадежно отстал, а «Ами», легко скользя по лазурной глади моря благодаря попутному ветру, уходил от опасности все дальше и дальше.
Мэг быстро поправилась, и дня через два, когда лихорадка окончательно прошла, Дженна вывела девочку на палубу. Впрочем, удержать непоседу в каюте не смог бы, пожалуй, даже всесильный Уилл. «Пусть лучше малышка гуляет под моим присмотром, — решила молодая женщина. — Вдруг у нее с непривычки закружится голова или она, не дай бог, потеряет сознание?»
На прогулку она предложила Мэг надеть новое платье, но та покачала головой: «Больно уж оно красивое». Дженна не стала спорить, уверенная, что ее подопечная рано или поздно сама отдаст предпочтение женской одежде. А пока пусть ходит в мужской — возможно, это и к лучшему, ведь в команде как-никак одни мужчины. Пусть они считают Мэг кем-то вроде юнги.
Нет, все-таки на корабле женщинам удобнее носить брюки — во-первых, от воды палуба становится скользкой, и в длинных, до пят, платьях недолго и упасть, а во-вторых, из-за постоянного ветра они имеют обыкновение непристойно облеплять тело или вообще задираются вверх… Размышляя таким образом, Дженна придержала подол платья, то и дело норовивший взлететь под напором свежего морского ветра. Это было ее любимое домашнее платье, которое она часто носила в уединении своих комнат — простого покроя, белое неотрезное платье с голубой пелериной. Дома она надевала к нему кружевную шапочку, но сейчас ограничилась лентой, которая не давала волосам упасть на глаза. Ночью Дженна, потратив бог знает сколько драгоценной пресной воды, вымыла голову розовым мылом, захваченным из губернаторских покоев, и теперь чувствовала себя чистой и посвежевшей.
Несмотря на строжайшую экономию воды, она собиралась выкупать вечером и Мэг. А пока что с удовольствием наблюдала, как ее подопечная в сопровождении верного Робина, готового в любую минуту прийти ей на помощь, бродила среди матросов. Все были очень рады видеть ее на ногах — несмотря на недавнюю болезнь и очевидную слабость, девочка держалась на качавшейся палубе уверенно, как бывалый моряк. Солнце и ветер вернули ее бледным щечкам прежний румянец, она с удовольствием смеялась чужим шуткам и так же весело отшучивалась сама — казалось, малышка просто расцвела в компании этих простых, грубоватых людей.
«Наверное, так и должно быть», — с удовлетворением подумала Дженна. Теперь и она сама чувствовала себя среди них своей, потому что здесь, на корабле, друг о друге судили по делам, а не по положению и не по родословным, и, уж конечно, никто не косился на ее родимое пятно с отвращением или страхом. Если вначале к ней и отнеслись предвзято, то только из-за дурной славы ее семьи.
Обойдя свои «владения», Мэг наконец уселась на бухту каната передохнуть среди своих дружелюбных «подданных». «Да, наверное, ее место действительно здесь, среди тех, кто ее любит, хоть они и пираты…» — заключила Дженна, удивляясь переменам, которые в ней произошли.
Отведя взгляд от своей подопечной, она стала смотреть в безбрежную морскую даль. Денв выдался великолепный — от чистейшей небесной лазури и золота солнечных лучей, отражавшихся от глади моря, слепило глаза. Выполняя свое предназначение, быстроходный «Ами» мчал находившихся на нем людей к неизвестному будущему.
Алекс считал, что на корабле держать дистанцию с Дженной Кемпбелл будет легче, чем в спальне с одной кроватью, — какое заблуждение!
Все же он постарался взять себя в руки и сосредоточиться на делах. Прежде они с Клодом планировали идти прямиком в Рио-де-Жанейро, но теперь, после очевидного предательства месье Ришара, это было бы слишком опасно. Губернатор мог запросто рассказать англичанам о замыслах каперов — в первый свой визит на Мартинику Алекс, уверенный, что месье Ришар ненавидит англичан не меньше, чем он сам, имел глупость поделиться с ним некоторыми планами. Он не учел, что старый греховодник боится своих недругов больше, чем ненавидит.
Изучив карты бразильского побережья, Алекс решил направиться в Виторию, маленький островной порт с удобной бухтой, расположенный ненамного дальше от алмазных копей, чем крупные порты. Французский партнер посоветовал первым делом найти бандейранте — так в Бразилии называли людей, занимавшихся разведкой и эксплуатацией месторождений золота и алмазов. Бандейранте собирались в небольшие отряды с собственным флагом и даже священником. Кому-кому, а этим прирожденным авантюристам наверняка было известно об алмазах, которые португальское правительство отправляло в Гоа, где их выдавали за добычу индийских копей.
Готовясь к новому делу, Алекс как мог постарался замаскировать свой корабль: распорядился заменить прежнее название новым — «Исабель», а французский флаг — португальским. К сожалению, более радикальные меры были не в его силах, и, повстречай пираты своего преследователя, английский фрегат, обман тотчас бы раскрылся — англичане легко узнали бы каперское судно по парусам.
Но капитан надеялся на удачу. Еще каких-нибудь семь-десять дней, и вот она, Бразилия… Что тогда делать с Дженет Кемпбелл? Вряд ли в Витории обнаружится судно, которое могло бы доставить миледи на Барбадос. Впрочем, наверное, удастся найти какого-нибудь порядочного капитана, который отвезет ее в Рио-де-Жанейро, откуда наверняка можно будет добраться до Барбадоса.
Мэг быстро поправилась, и дня через два, когда лихорадка окончательно прошла, Дженна вывела девочку на палубу. Впрочем, удержать непоседу в каюте не смог бы, пожалуй, даже всесильный Уилл. «Пусть лучше малышка гуляет под моим присмотром, — решила молодая женщина. — Вдруг у нее с непривычки закружится голова или она, не дай бог, потеряет сознание?»
На прогулку она предложила Мэг надеть новое платье, но та покачала головой: «Больно уж оно красивое». Дженна не стала спорить, уверенная, что ее подопечная рано или поздно сама отдаст предпочтение женской одежде. А пока пусть ходит в мужской — возможно, это и к лучшему, ведь в команде как-никак одни мужчины. Пусть они считают Мэг кем-то вроде юнги.
Нет, все-таки на корабле женщинам удобнее носить брюки — во-первых, от воды палуба становится скользкой, и в длинных, до пят, платьях недолго и упасть, а во-вторых, из-за постоянного ветра они имеют обыкновение непристойно облеплять тело или вообще задираются вверх… Размышляя таким образом, Дженна придержала подол платья, то и дело норовивший взлететь под напором свежего морского ветра. Это было ее любимое домашнее платье, которое она часто носила в уединении своих комнат — простого покроя, белое неотрезное платье с голубой пелериной. Дома она надевала к нему кружевную шапочку, но сейчас ограничилась лентой, которая не давала волосам упасть на глаза. Ночью Дженна, потратив бог знает сколько драгоценной пресной воды, вымыла голову розовым мылом, захваченным из губернаторских покоев, и теперь чувствовала себя чистой и посвежевшей.
Несмотря на строжайшую экономию воды, она собиралась выкупать вечером и Мэг. А пока что с удовольствием наблюдала, как ее подопечная в сопровождении верного Робина, готового в любую минуту прийти ей на помощь, бродила среди матросов. Все были очень рады видеть ее на ногах — несмотря на недавнюю болезнь и очевидную слабость, девочка держалась на качавшейся палубе уверенно, как бывалый моряк. Солнце и ветер вернули ее бледным щечкам прежний румянец, она с удовольствием смеялась чужим шуткам и так же весело отшучивалась сама — казалось, малышка просто расцвела в компании этих простых, грубоватых людей.
«Наверное, так и должно быть», — с удовлетворением подумала Дженна. Теперь и она сама чувствовала себя среди них своей, потому что здесь, на корабле, друг о друге судили по делам, а не по положению и не по родословным, и, уж конечно, никто не косился на ее родимое пятно с отвращением или страхом. Если вначале к ней и отнеслись предвзято, то только из-за дурной славы ее семьи.
Обойдя свои «владения», Мэг наконец уселась на бухту каната передохнуть среди своих дружелюбных «подданных». «Да, наверное, ее место действительно здесь, среди тех, кто ее любит, хоть они и пираты…» — заключила Дженна, удивляясь переменам, которые в ней произошли.
Отведя взгляд от своей подопечной, она стала смотреть в безбрежную морскую даль. Денв выдался великолепный — от чистейшей небесной лазури и золота солнечных лучей, отражавшихся от глади моря, слепило глаза. Выполняя свое предназначение, быстроходный «Ами» мчал находившихся на нем людей к неизвестному будущему.
Алекс считал, что на корабле держать дистанцию с Дженной Кемпбелл будет легче, чем в спальне с одной кроватью, — какое заблуждение!
Все же он постарался взять себя в руки и сосредоточиться на делах. Прежде они с Клодом планировали идти прямиком в Рио-де-Жанейро, но теперь, после очевидного предательства месье Ришара, это было бы слишком опасно. Губернатор мог запросто рассказать англичанам о замыслах каперов — в первый свой визит на Мартинику Алекс, уверенный, что месье Ришар ненавидит англичан не меньше, чем он сам, имел глупость поделиться с ним некоторыми планами. Он не учел, что старый греховодник боится своих недругов больше, чем ненавидит.
Изучив карты бразильского побережья, Алекс решил направиться в Виторию, маленький островной порт с удобной бухтой, расположенный ненамного дальше от алмазных копей, чем крупные порты. Французский партнер посоветовал первым делом найти бандейранте — так в Бразилии называли людей, занимавшихся разведкой и эксплуатацией месторождений золота и алмазов. Бандейранте собирались в небольшие отряды с собственным флагом и даже священником. Кому-кому, а этим прирожденным авантюристам наверняка было известно об алмазах, которые португальское правительство отправляло в Гоа, где их выдавали за добычу индийских копей.
Готовясь к новому делу, Алекс как мог постарался замаскировать свой корабль: распорядился заменить прежнее название новым — «Исабель», а французский флаг — португальским. К сожалению, более радикальные меры были не в его силах, и, повстречай пираты своего преследователя, английский фрегат, обман тотчас бы раскрылся — англичане легко узнали бы каперское судно по парусам.
Но капитан надеялся на удачу. Еще каких-нибудь семь-десять дней, и вот она, Бразилия… Что тогда делать с Дженет Кемпбелл? Вряд ли в Витории обнаружится судно, которое могло бы доставить миледи на Барбадос. Впрочем, наверное, удастся найти какого-нибудь порядочного капитана, который отвезет ее в Рио-де-Жанейро, откуда наверняка можно будет добраться до Барбадоса.