Страница:
— Знаешь, как управляться с телятами? — спросил Дрю.
Она молча покачала головой.
— Ну, теперь ты этому быстро научишься.
То, что Гэйб «усыновил» теленка, а шотландец в этом ему изрядно помог, на весь вечер сделало их мишенью шуток.
— Бычок напросился, чтобы подвезли, — веселился кто-то, — пешком, вишь, ходить надоело!
— А какое у нашего Скотти сердце мягкое! Эй, Скотти, как насчет картишек?
— Послушай, Шкет, а из этого теленочка-то отличное жаркое получилось бы.
Габриэль молча сносила насмешки и ворчанье Джеда.
По сравнению со словами повара насмешки всех остальных показались ей комплиментами.
— Не твое дело перечить Кингсли, — бурчал он, — никто не любит резать новорожденных телят, но с ними в пути не управишься. И хозяин тебе об этом сам скажет. Подожди малость.
Кингсли, однако, ничего ей такого не сказал. К ее крайнему изумлению, он поглядел на шотландца так, словно тот действительно рехнулся, а затем перевел взгляд на Габриэль.
— Если от этого проклятого теленка будут какие-то неприятности, я сам его пристрелю, — сказал Кингсли, — да и ты, парень, через день-другой захочешь отделаться от него.
Он едва заметно улыбнулся и отошел.
Габриэль ошеломленно посмотрела на Дрю, прислонившегося спиной к фургону. Он подмигнул ей — и девушка тотчас позабыла о Кингсли, сердце у нее забилось чаще. Даже запыленный и усталый, Дрю Камерон был удивительно красив. Его светло-каштановые волосы и золотистые глаза, крупный чувственный рот с неодолимой силой приковывали ее взгляд.
Кто же он такой? Габриэль постоянно об этом думала. Никогда еще не встречался ей мужчина с таким таинственным прошлым: шотландец, который внезапно очутился на Западе и при этом утверждал, что нанялся в погонщики от скуки, в поисках приключений. Образованный человек, по воспитанию и манерам явно принадлежащий к высшему свету, но тем не менее признается, что он профессиональный игрок — картежник. Человек, который в любой момент, рискуя собственной жизнью, не колеблясь готов спасти жизнь другому.
Человек, который способен сносить насмешки других погонщиков и своего хозяина, только чтобы помочь ей спасти теленка, обреченного на заклание.
И опять в ее мыслях настойчиво прозвучал вопрос: кто на самом деле Дрю Камерон?
Взгляды их скрестились так неожиданно, что у Габриэль подкосились ноги. Она пошатнулась, сердце застучало так громко, что девушка испугалась, как бы Дрю не услышал этот стук.
Медленно улыбка сползла с его лица, взгляд золотистых глаз неожиданно смягчился. Он задышал чаще, и Габриэль поняла: не ею одной овладело это странное, томительное волнение.
По другую сторону костра разговаривали Джед и Кингсли. Скоро погонщики придут ужинать. Опьяненная непривычным чувством, Габриэль смутно сознавала, что нельзя вот так стоять и смотреть на Дрю до бесконечности, — и все же не могла отвести от него взгляд.
Шотландец первым нарушил действие чар. Оторвавшись от стенки фургона, он медленно шагнул к девушке, поднял руку, словно желая коснуться ее щеки. Габриэль ужаснулась: неужели Дрю забыл, что она выдает себя за юношу? Неужели сейчас он сделает что-то ужасное, отчего само небо обрушится на нее… и на него, конечно, тоже! Миг спустя шотландец чуть заметно улыбнулся, и глаза озорно блеснули. Он взмахнул рукой около ее щеки — и показал ладонь. Там блестела монетка, словно Дрю вынул ее из-за уха Габриэль.
— Фокус, — проговорил он с нарочитым акцентом, — ловкость рук. Искусство иллюзиониста. Запомни, очень немногое на свете, в том числе и люди, кажется тем, чем является на самом деле.
Дрю положил монету ей на ладонь и при этом так пронзительно глянул на Габриэль, словно хотел проникнуть в сокровенную глубь ее души. А затем он быстро отошел к костру, налил себе кофе и направился к подошедшим погонщикам, оставив Габриэль в еще большем, чем прежде, замешательстве.* * * Переход через Красную реку стал кошмаром, который Дрю ни за что бы не согласился пережить снова.
Нет, никто не погиб, ни люди, ни животные — но они были к этому чертовски близки. Часть стада завязла в тине, и погонщикам пришлось спешиваться, нырять, связывать ноги у коров и выволакивать их из грязи. Это была долгая и опасная работа.
Однако все наконец завершилось благополучно. Люди и животные отдыхали, и Дрю должен был признаться самому себе, что еще никогда в жизни не был так доволен собой. Мокрый, грязный, полумертвый от усталости, он сидел прямо на земле возле главного фургона, вместе с другими погонщиками. И все же приятное волнение не покидало его. Даже Кингсли улыбался самой настоящей улыбкой.
Да, физический труд и впрямь полезен, подумал Дрю. Он вытянулся на земле, не в силах пошевелить и пальцем. Устаешь как черт, зато делаешь свое дело — и эта мысль облегчает боль в мышцах. А гордость от проделанной тяжкой работы остается. Хорошая, здоровая гордость.
Повернув голову набок, он посмотрел, что делается в лагере. Погонщики большей частью растянулись на земле, слишком усталые, чтобы трепать языком, — так непочтительно они называли задушевные разговоры. Шкет — так он все время заставлял себя называть Габриэль — занимался стряпней у костра, а старый повар между тем осматривал синяки и порезы у погонщиков.
Дрю глядел на девушку, стараясь не думать о том, что скрывается под мешковатой мужской одеждой, и удивлялся, почему никто не замечает изящные очертания фигуры и тонкие, женственные черты лица?
Хотел бы он сам все это не замечать! И не вспоминать. Дрю завел разговор о том, чем «кажутся» люди, не столько для Габриэль, сколько для себя самого, чтобы напомнить о тайне… а тайны он ненавидел.
И все же сейчас, глядя, как девушка склонилась над огнем, Дрю невольно восхитился ею — а прежде ни одна женщина не вызывала его восхищения. Ничто не могло устрашить эту малышку — ни панический бег стада, ни раны, ни язвительный ворчун Джед. С высоко поднятой головой она выносила безжалостные насмешки из-за теленка — и она по-прежнему держала его в хозяйственном фургоне, хотя малыш то и дело норовил убежать к матери.
Да, стойкий дух Габриэль нравился Дрю не меньше, чем ее соблазнительное тело.
Наслаждаясь воспоминанием о прекрасном женском теле под грубым одеялом, Дрю увидел, что к нему идет Кингсли. Оторвав взгляд от Габриэль, шотландец вопросительно изогнул бровь при виде хозяина — на иные движения он был сейчас просто не способен.
Керби наклонился и, раскачиваясь на пятках, заговорил:
— Ты становишься настоящим погонщиком. Я за тобой все время наблюдал.
Дрю хотел было ответить, что, мол, он, как все остальные, ничем не отличился, — но передумал. Нет, он и вправду хорошо поработал. И очень рад, что Керби, которого Дрю уважал, обратил на это внимание.
— Спасибо, — ответил он просто, испытывая неловкость от этой похвалы.
— Как ты относишься к повышению? Возьмешься быть ведущим?
Дрю еще больше обрадовался. Ведущий едет в головах стада — стало быть, больше не придется глотать пыль.
— Да, я бы, наверное, вытерпел это бремя, — ответил он.
Керби улыбнулся, что случалось весьма редко.
— Завтра мы здесь простоим целый день. Надо, чтобы стадо отдохнуло и немного успокоилось. Иным животинкам здорово досталось. Завтра утром я поеду вперед. Теперь нужно будет почаще высылать разведчиков — мы вступаем на индейскую территорию.
Он поколебался, но добавил:
— Главным будет Дэмиен.
Дрю усмехнулся.
— Спасибо за предупреждение, но, право, это не обязательно. Дэмиен — так Дэмиен. Хотя он и ведет себя так, словно у него чирей на заднице и чирей этот — я.
Губы Керби снова дрогнули в усмешке.
— Ты быстро усваиваешь наш жаргон, правда, в слове «чирей» у тебя звучит десять "р".
Затем, немного поколебавшись, он продолжал:
— А этот паренек хорошо справляется со своими обязанностями, гораздо лучше, чем я предполагал. Приглядывай за ним, ладно?
Дрю кивнул.
Керби глубоко вздохнул.
— Каждый раз, как смотрю на него, вспоминаю себя в этом возрасте. У меня еще младший братишка был на руках, а всего имущества — ночной горшок. Трудновато мне тогда приходилось.
Лицо его помрачнело.
— Голод, знаешь ли, толкает на безрассудства.
Да, Дрю знал, что такое голод. Правда, не тот, что имел в виду Керби. Он изголодался по дружбе и любви, а эта разновидность голода тоже толкает на безрассудные поступки.
Проследив за взглядом Керби, он тоже посмотрел на Габриэль. Интересно, чего не хватает ей? Какой «голод» заставил Габриэль решиться на такой безрассудный поступок — отправиться на перегон стада?
Вздохнув, шотландец обернулся к Керби:
— Но ведь сейчас ты добился успеха, верно?
Взгляд у Керби стал непроницаемым, почти отсутствующим.
— Чего только не сделаешь, чтобы остаться на плаву.
Повернувшись на каблуках, он снова бросил через плечо Дрю:
— Так ты приглядывай за пареньком, ладно?
И зашагал прочь.* * * Габриэль заснула далеко за полночь. Болели ушибы — теленок отчаянно бодался во время переправы. Теперь она поняла, что означают слова Кингсли, будто через день возни с теленком она сама захочет пристрелить его. И все же каждый раз, когда Габриэль глядела в эти огромные карие глаза, она все решительнее желала спасти беднягу.
Объект ее забот, теленок Сэмми — сокращенно от Самсон, — сейчас с довольным видом лежал возле матери, за хозяйственным фургоном.
Впрочем, Габриэль не могла заснуть вовсе не из-за Сэмми. Она видела шотландца и Керби, сидящих у костра, — они о чем-то разговаривали.
Дэмиен Кингсли тоже за ними наблюдал. Габриэль уже поняла, что Дэмиен чувствует себя уязвленным. Ему казалось, что Дрю Камерон вытеснил его из сердца дяди. Глядя на Дэмиена, Габриэль читала на его лице с трудом подавляемые гнев, зависть и даже боль. Только слепой дурак не поймет, что эти сильные чувства очень опасны — и особенно могут навредить в условиях перегона. А сама Габриэль не была ни слепой, ни дурой.
Поэтому она надеялась, что Кингсли и шотландец тоже знают об этой опасности. И еще Габриэль надеялась, что Дэмиен не даст волю дурным чувствам и не совершит чего-нибудь ужасного. И, вздрогнув, приказала себе не сметь даже думать о том, чем это может обернуться для Камерона.
Расстроенная этими мыслями, Габриэль перевернулась на другой бок, чтобы не видеть костра и сидящих около него мужчин. Стараясь заснуть, она вдруг подумала: а не смотрит ли она сама на Кингсли так же, как Дэмиен на Дрю Камерона, — с неприкрытой злобой?
Странно, однако со вчерашнего дня, после того как Кингсли позволил ей оставить теленка, отношение Габриэль к хозяину перегона несколько изменилось. Не то чтобы он показался ей добрым — однако же он был в праве потребовать, чтобы Гэйб отдала теленка. Она даже признавала, что так было бы разумней всего, хотя первая осудила бы Кингсли, отдай он такой приказ. Все же Кингсли пощадил малыша… и Габриэль смутило, как легко уживаются в человеке, которого она считала безжалостным убийцей, жестокость и сострадание.
Сейчас, однако, она слишком устала, чтобы обдумать все случившееся более обстоятельно. Завтра, подумала Габриэль, заворачиваясь в одеяло, она оседлает Билли и во время езды хорошенько во всем разберется. Джед сказал, что ей можно будет прогуляться, — завтра день отдыха, и до середины дня ее услуги не потребуются. А ей только этого и надо — оказаться подальше от всех хотя бы ненадолго.
Завтра она позволит Билли умчать ее подальше от постылых бобов, Джеда и Керби Кингсли, от коров и лязга сковородок… И далеко-далеко от Дрю Камерона.
По дороге Кингсли обдумывал неотложные решения. Относительно Дэмиена и Терри. И относительно своего собственного будущего. Засада, устроенная несколько месяцев назад, напомнила Керби о том, что и он смертен — а также грешен. Керби ничего не мог поделать ни с тем, ни с другим, но не хотел, чтобы по его вине оказались загублены жизни его брата и племянников.
Небо осветилось золотым блеском, красноватый диск солнца показался над горизонтом. Клочковатые облака медленно плыли над головой. Вокруг на десятки миль простиралась прерия, и она казалась такой мирной и гостеприимной… Керби, однако, знал, что это впечатление обманчиво. Он уже не раз ездил этим путем. Разбросанные тут и там островки невысоких скал и глубокие лощины были прекрасным местом для засады, а мысль о засадах не давала ему покоя все последние дни. Керби отъехал от лагеря недалеко, всего на несколько часов езды, когда по спине у него побежали мурашки. Сначала он подумал, что это нервное, но когда прогремел выстрел, разорвав утреннюю тишину, — обозвал себя глупцом.
Раненая лошадь заржала от боли и взвилась на дыбы. Керби удержался в седле, быстро оглянулся и схватил ружье. Он успел увидеть вспышку и отблеск солнца на металле — и миг спустя его спину пронзила страшная, жгучая боль.
9.
Она молча покачала головой.
— Ну, теперь ты этому быстро научишься.
То, что Гэйб «усыновил» теленка, а шотландец в этом ему изрядно помог, на весь вечер сделало их мишенью шуток.
— Бычок напросился, чтобы подвезли, — веселился кто-то, — пешком, вишь, ходить надоело!
— А какое у нашего Скотти сердце мягкое! Эй, Скотти, как насчет картишек?
— Послушай, Шкет, а из этого теленочка-то отличное жаркое получилось бы.
Габриэль молча сносила насмешки и ворчанье Джеда.
По сравнению со словами повара насмешки всех остальных показались ей комплиментами.
— Не твое дело перечить Кингсли, — бурчал он, — никто не любит резать новорожденных телят, но с ними в пути не управишься. И хозяин тебе об этом сам скажет. Подожди малость.
Кингсли, однако, ничего ей такого не сказал. К ее крайнему изумлению, он поглядел на шотландца так, словно тот действительно рехнулся, а затем перевел взгляд на Габриэль.
— Если от этого проклятого теленка будут какие-то неприятности, я сам его пристрелю, — сказал Кингсли, — да и ты, парень, через день-другой захочешь отделаться от него.
Он едва заметно улыбнулся и отошел.
Габриэль ошеломленно посмотрела на Дрю, прислонившегося спиной к фургону. Он подмигнул ей — и девушка тотчас позабыла о Кингсли, сердце у нее забилось чаще. Даже запыленный и усталый, Дрю Камерон был удивительно красив. Его светло-каштановые волосы и золотистые глаза, крупный чувственный рот с неодолимой силой приковывали ее взгляд.
Кто же он такой? Габриэль постоянно об этом думала. Никогда еще не встречался ей мужчина с таким таинственным прошлым: шотландец, который внезапно очутился на Западе и при этом утверждал, что нанялся в погонщики от скуки, в поисках приключений. Образованный человек, по воспитанию и манерам явно принадлежащий к высшему свету, но тем не менее признается, что он профессиональный игрок — картежник. Человек, который в любой момент, рискуя собственной жизнью, не колеблясь готов спасти жизнь другому.
Человек, который способен сносить насмешки других погонщиков и своего хозяина, только чтобы помочь ей спасти теленка, обреченного на заклание.
И опять в ее мыслях настойчиво прозвучал вопрос: кто на самом деле Дрю Камерон?
Взгляды их скрестились так неожиданно, что у Габриэль подкосились ноги. Она пошатнулась, сердце застучало так громко, что девушка испугалась, как бы Дрю не услышал этот стук.
Медленно улыбка сползла с его лица, взгляд золотистых глаз неожиданно смягчился. Он задышал чаще, и Габриэль поняла: не ею одной овладело это странное, томительное волнение.
По другую сторону костра разговаривали Джед и Кингсли. Скоро погонщики придут ужинать. Опьяненная непривычным чувством, Габриэль смутно сознавала, что нельзя вот так стоять и смотреть на Дрю до бесконечности, — и все же не могла отвести от него взгляд.
Шотландец первым нарушил действие чар. Оторвавшись от стенки фургона, он медленно шагнул к девушке, поднял руку, словно желая коснуться ее щеки. Габриэль ужаснулась: неужели Дрю забыл, что она выдает себя за юношу? Неужели сейчас он сделает что-то ужасное, отчего само небо обрушится на нее… и на него, конечно, тоже! Миг спустя шотландец чуть заметно улыбнулся, и глаза озорно блеснули. Он взмахнул рукой около ее щеки — и показал ладонь. Там блестела монетка, словно Дрю вынул ее из-за уха Габриэль.
— Фокус, — проговорил он с нарочитым акцентом, — ловкость рук. Искусство иллюзиониста. Запомни, очень немногое на свете, в том числе и люди, кажется тем, чем является на самом деле.
Дрю положил монету ей на ладонь и при этом так пронзительно глянул на Габриэль, словно хотел проникнуть в сокровенную глубь ее души. А затем он быстро отошел к костру, налил себе кофе и направился к подошедшим погонщикам, оставив Габриэль в еще большем, чем прежде, замешательстве.* * * Переход через Красную реку стал кошмаром, который Дрю ни за что бы не согласился пережить снова.
Нет, никто не погиб, ни люди, ни животные — но они были к этому чертовски близки. Часть стада завязла в тине, и погонщикам пришлось спешиваться, нырять, связывать ноги у коров и выволакивать их из грязи. Это была долгая и опасная работа.
Однако все наконец завершилось благополучно. Люди и животные отдыхали, и Дрю должен был признаться самому себе, что еще никогда в жизни не был так доволен собой. Мокрый, грязный, полумертвый от усталости, он сидел прямо на земле возле главного фургона, вместе с другими погонщиками. И все же приятное волнение не покидало его. Даже Кингсли улыбался самой настоящей улыбкой.
Да, физический труд и впрямь полезен, подумал Дрю. Он вытянулся на земле, не в силах пошевелить и пальцем. Устаешь как черт, зато делаешь свое дело — и эта мысль облегчает боль в мышцах. А гордость от проделанной тяжкой работы остается. Хорошая, здоровая гордость.
Повернув голову набок, он посмотрел, что делается в лагере. Погонщики большей частью растянулись на земле, слишком усталые, чтобы трепать языком, — так непочтительно они называли задушевные разговоры. Шкет — так он все время заставлял себя называть Габриэль — занимался стряпней у костра, а старый повар между тем осматривал синяки и порезы у погонщиков.
Дрю глядел на девушку, стараясь не думать о том, что скрывается под мешковатой мужской одеждой, и удивлялся, почему никто не замечает изящные очертания фигуры и тонкие, женственные черты лица?
Хотел бы он сам все это не замечать! И не вспоминать. Дрю завел разговор о том, чем «кажутся» люди, не столько для Габриэль, сколько для себя самого, чтобы напомнить о тайне… а тайны он ненавидел.
И все же сейчас, глядя, как девушка склонилась над огнем, Дрю невольно восхитился ею — а прежде ни одна женщина не вызывала его восхищения. Ничто не могло устрашить эту малышку — ни панический бег стада, ни раны, ни язвительный ворчун Джед. С высоко поднятой головой она выносила безжалостные насмешки из-за теленка — и она по-прежнему держала его в хозяйственном фургоне, хотя малыш то и дело норовил убежать к матери.
Да, стойкий дух Габриэль нравился Дрю не меньше, чем ее соблазнительное тело.
Наслаждаясь воспоминанием о прекрасном женском теле под грубым одеялом, Дрю увидел, что к нему идет Кингсли. Оторвав взгляд от Габриэль, шотландец вопросительно изогнул бровь при виде хозяина — на иные движения он был сейчас просто не способен.
Керби наклонился и, раскачиваясь на пятках, заговорил:
— Ты становишься настоящим погонщиком. Я за тобой все время наблюдал.
Дрю хотел было ответить, что, мол, он, как все остальные, ничем не отличился, — но передумал. Нет, он и вправду хорошо поработал. И очень рад, что Керби, которого Дрю уважал, обратил на это внимание.
— Спасибо, — ответил он просто, испытывая неловкость от этой похвалы.
— Как ты относишься к повышению? Возьмешься быть ведущим?
Дрю еще больше обрадовался. Ведущий едет в головах стада — стало быть, больше не придется глотать пыль.
— Да, я бы, наверное, вытерпел это бремя, — ответил он.
Керби улыбнулся, что случалось весьма редко.
— Завтра мы здесь простоим целый день. Надо, чтобы стадо отдохнуло и немного успокоилось. Иным животинкам здорово досталось. Завтра утром я поеду вперед. Теперь нужно будет почаще высылать разведчиков — мы вступаем на индейскую территорию.
Он поколебался, но добавил:
— Главным будет Дэмиен.
Дрю усмехнулся.
— Спасибо за предупреждение, но, право, это не обязательно. Дэмиен — так Дэмиен. Хотя он и ведет себя так, словно у него чирей на заднице и чирей этот — я.
Губы Керби снова дрогнули в усмешке.
— Ты быстро усваиваешь наш жаргон, правда, в слове «чирей» у тебя звучит десять "р".
Затем, немного поколебавшись, он продолжал:
— А этот паренек хорошо справляется со своими обязанностями, гораздо лучше, чем я предполагал. Приглядывай за ним, ладно?
Дрю кивнул.
Керби глубоко вздохнул.
— Каждый раз, как смотрю на него, вспоминаю себя в этом возрасте. У меня еще младший братишка был на руках, а всего имущества — ночной горшок. Трудновато мне тогда приходилось.
Лицо его помрачнело.
— Голод, знаешь ли, толкает на безрассудства.
Да, Дрю знал, что такое голод. Правда, не тот, что имел в виду Керби. Он изголодался по дружбе и любви, а эта разновидность голода тоже толкает на безрассудные поступки.
Проследив за взглядом Керби, он тоже посмотрел на Габриэль. Интересно, чего не хватает ей? Какой «голод» заставил Габриэль решиться на такой безрассудный поступок — отправиться на перегон стада?
Вздохнув, шотландец обернулся к Керби:
— Но ведь сейчас ты добился успеха, верно?
Взгляд у Керби стал непроницаемым, почти отсутствующим.
— Чего только не сделаешь, чтобы остаться на плаву.
Повернувшись на каблуках, он снова бросил через плечо Дрю:
— Так ты приглядывай за пареньком, ладно?
И зашагал прочь.* * * Габриэль заснула далеко за полночь. Болели ушибы — теленок отчаянно бодался во время переправы. Теперь она поняла, что означают слова Кингсли, будто через день возни с теленком она сама захочет пристрелить его. И все же каждый раз, когда Габриэль глядела в эти огромные карие глаза, она все решительнее желала спасти беднягу.
Объект ее забот, теленок Сэмми — сокращенно от Самсон, — сейчас с довольным видом лежал возле матери, за хозяйственным фургоном.
Впрочем, Габриэль не могла заснуть вовсе не из-за Сэмми. Она видела шотландца и Керби, сидящих у костра, — они о чем-то разговаривали.
Дэмиен Кингсли тоже за ними наблюдал. Габриэль уже поняла, что Дэмиен чувствует себя уязвленным. Ему казалось, что Дрю Камерон вытеснил его из сердца дяди. Глядя на Дэмиена, Габриэль читала на его лице с трудом подавляемые гнев, зависть и даже боль. Только слепой дурак не поймет, что эти сильные чувства очень опасны — и особенно могут навредить в условиях перегона. А сама Габриэль не была ни слепой, ни дурой.
Поэтому она надеялась, что Кингсли и шотландец тоже знают об этой опасности. И еще Габриэль надеялась, что Дэмиен не даст волю дурным чувствам и не совершит чего-нибудь ужасного. И, вздрогнув, приказала себе не сметь даже думать о том, чем это может обернуться для Камерона.
Расстроенная этими мыслями, Габриэль перевернулась на другой бок, чтобы не видеть костра и сидящих около него мужчин. Стараясь заснуть, она вдруг подумала: а не смотрит ли она сама на Кингсли так же, как Дэмиен на Дрю Камерона, — с неприкрытой злобой?
Странно, однако со вчерашнего дня, после того как Кингсли позволил ей оставить теленка, отношение Габриэль к хозяину перегона несколько изменилось. Не то чтобы он показался ей добрым — однако же он был в праве потребовать, чтобы Гэйб отдала теленка. Она даже признавала, что так было бы разумней всего, хотя первая осудила бы Кингсли, отдай он такой приказ. Все же Кингсли пощадил малыша… и Габриэль смутило, как легко уживаются в человеке, которого она считала безжалостным убийцей, жестокость и сострадание.
Сейчас, однако, она слишком устала, чтобы обдумать все случившееся более обстоятельно. Завтра, подумала Габриэль, заворачиваясь в одеяло, она оседлает Билли и во время езды хорошенько во всем разберется. Джед сказал, что ей можно будет прогуляться, — завтра день отдыха, и до середины дня ее услуги не потребуются. А ей только этого и надо — оказаться подальше от всех хотя бы ненадолго.
Завтра она позволит Билли умчать ее подальше от постылых бобов, Джеда и Керби Кингсли, от коров и лязга сковородок… И далеко-далеко от Дрю Камерона.
* * *
Керби заехал далеко в глубь индейской территории. Он вел в поводу вторую лошадь, чтобы пересесть на нее, когда первая устанет. Он решил разведать места будущих трех, даже, может быть, четырех стоянок. Ему хотелось как можно быстрее миновать индейскую территорию — Керби знал, что племена сиу и команчей вместе с перебежчиками-изменниками из других племен все еще рыщут в этих местах — и не забавы ради.По дороге Кингсли обдумывал неотложные решения. Относительно Дэмиена и Терри. И относительно своего собственного будущего. Засада, устроенная несколько месяцев назад, напомнила Керби о том, что и он смертен — а также грешен. Керби ничего не мог поделать ни с тем, ни с другим, но не хотел, чтобы по его вине оказались загублены жизни его брата и племянников.
Небо осветилось золотым блеском, красноватый диск солнца показался над горизонтом. Клочковатые облака медленно плыли над головой. Вокруг на десятки миль простиралась прерия, и она казалась такой мирной и гостеприимной… Керби, однако, знал, что это впечатление обманчиво. Он уже не раз ездил этим путем. Разбросанные тут и там островки невысоких скал и глубокие лощины были прекрасным местом для засады, а мысль о засадах не давала ему покоя все последние дни. Керби отъехал от лагеря недалеко, всего на несколько часов езды, когда по спине у него побежали мурашки. Сначала он подумал, что это нервное, но когда прогремел выстрел, разорвав утреннюю тишину, — обозвал себя глупцом.
Раненая лошадь заржала от боли и взвилась на дыбы. Керби удержался в седле, быстро оглянулся и схватил ружье. Он успел увидеть вспышку и отблеск солнца на металле — и миг спустя его спину пронзила страшная, жгучая боль.
9.
Ехать во главе стада оказалось чертовски приятней, чем плестись в хвосте. И теперь Дрю чувствовал себя превосходно. Как выяснилось, он почти отвык дышать свежим воздухом. Его пегому это тоже явно пришлось по душе — он ускорил шаг, поднял голову и изрядно взбодрился.
Дэмиена Кингсли, однако, и свежий воздух не радовал. Он ехал, как обычно, посередине, его брат Терри был правым ведущим. Дрю — левым. Сказать, что Дэмиену не нравилась такая перестановка, значило бы недооценить его чувства. Он, впрочем, не пытался оспорить приказ дяди, и Дрю втайне вздохнул с облегчением. Когда утром стадо покинуло стоянку у Красной реки, Керби отсутствовал уже полтора дня, однако никто особенно этому не удивлялся: хозяин сказал, что его не будет несколько дней. Теперь, когда Техас остался позади, опасностей перегона лишь прибавилось, и всякий хорошо понимал, как важно двигаться стремительно и заранее присмотреть места для стоянок.
Дрю бросил взгляд на бескрайнее синее небо. Ни облачка. Только огромный красный шар солнца немилосердно жжет пересохшую землю. Да, день сегодня будет жаркий.
На мгновение он проникся жалостью к Габриэль: каково-то ей в мешковатой, наглухо застегнутой одежде! — а затем напомнил себе, что предлагал ей выход: помощь Бена Мастерса и деньги на билет до Денвера.
Она, между прочим, отказалась. Без малейшего раздумья.
Не потому ли, что Бен Мастерс — бывший шериф, а девчонка не в ладах с законом? Этот вопрос неотступно преследовал Дрю — а с ним и еще один, не менее беспокойный. Не должен ли он все-таки сказать Керби, что его жалкий и неумелый подавала на самом деле женщина? Теперь Дрю казнил себя за то, что смолчал… Однако чувство вины грызло бы его еще сильнее, если бы он нарушил свое обещание и этим навредил Габриэль.
А он вовсе не желал ей никаких неприятностей. Наоборот — ему хотелось защитить девушку, хотя это желание было для Дрю ново и необычно. Когда он за завтраком поискал Габриэль взглядом и не нашел, сердце у него сжалось, а потом глухо, беспокойно застучало. И забилось еще сильнее, когда Джед объяснил, что парень отправился покататься на Билли.
Черт побери, почему он не может не думать о ней? Почему его мысли постоянно возвращаются к этой девчонке и тайне, которая с ней связана?
Лошадь фыркнула и тонко заржала. Дрю вернулся к реальности, гадая, что напугало пегого. Ожидая увидеть отбившуюся корову, он вместо этого разглядел черную точку, которая двигалась к стаду с северо-востока. Из-за расстояния трудно было разглядеть, что это такое, но постепенно Дрю различил, что это не одна точка, а две. Точнее — две лошади с пустыми седлами.
Как раз в тот миг, когда Дрю это разглядел, Дэмиен подал коня налево и поскакал быстрее. Он тоже увидел лошадей. Дрю пустил пегого в галоп, за Дэмиеном. Приблизившись, он узнал любимых коней Керби — рыжего и гнедого с серыми подпалинами.
Дрю подскакал к ним через несколько минут после Дэмиена, как раз когда тот провел рукой по седлу, а затем по крупу рыжего, взглянул на ладонь и показал ее Дрю.
— Засохшая кровь, — отрывисто сказал он. — Задние ноги жеребца оцарапаны пулей, но кровь на седле не его.
Дрю пристально глядел на ладонь Дэмиена.
— Опять засада?
— Похоже на то, — отрезал Дэмиен.
Дрю помолчал, давая Дэмиену время самому принять решение, потом все же выпалил, хотя и ждал, что собеседник сейчас взорвется:
— Я поеду на поиски.
Дэмиен, как ни странно, не взорвался, а только спросил:
— Ты когда-нибудь шел по следу?
— Нечасто, — после краткого колебания сознался Дрю.
Дэмиен помялся.
— Дядя Керби говорил, что ты здорово стреляешь.
Это был скорее вопрос, чем утверждение.
— Да, неплохо, — просто ответил Дрю.
Дэмиен вынул из кармана карту и внимательно ее рассмотрел, а потом взглянул на Дрю.
— Я остановлю стадо около речки, в миле впереди. Возьми Терри и еще двух человек. Коротышка и Долговязый самые лучшие следопыты. Когда мы встанем лагерем, я пошлю тебе еще двоих на подмогу.
Дрю кивнул, удивленный покладистостью Дэмиена… и глубокой болью, отразившейся в его глазах.
А потом пришпорил лошадь и поскакал к Терри.
— Вернулись кони Керби, — кратко пояснил он. — Похоже, случилась беда. Дэмиен хочет, чтобы мы с тобой, с Коротышкой и Долговязым отправились на поиски.
Без лишних вопросов Терри развернул коня вправо и поехал разыскивать Коротышку, который оказался огромным верзилой, и Долговязого — самого низкорослого из погонщиков.
Дрю за это время доехал до коновязи, пересел на свежую лошадь и присоединился к остальным.
— Кони Керби пришли с северо-востока, — сказал он, придержав коня, чтобы ехать с ними рядом. Не промолвив больше не единого слова, они опередили стадо и выехали на просторы прерий.* * * К удивлению Габриэль, подъехавшей к хозяйственному фургону, перегон в этот день закончился почему-то рано. Теперь ей не требовалось указаний, чем заниматься. Она проворно спешилась и принялась снимать упряжь с мулов, все еще гадая, почему так рано закончился трудовой день.
Мимо нее к главному фургону, где находился Джед, проскакал Дэмиен. У фургона он придержал лошадь, сообщая, очевидно, какую-то новость, затем развернулся и снова поскакал к стаду.
Габриэль отвязала Сэмми и отвела теленка к матери. Малыш тотчас жадно припал к вымени, а Габриэль поспешила к Джеду.
Он уже открыл ящик с припасами и посудой. Через минуту вспыхнет огонь и закипит кофе.
— Почему мы так рано стали?
Джед в упор глянул на нее. Его блеклые старческие глаза слезились, руки тряслись и губы шевелились, словно повар хотел что-то сказать и не смог.
— Джед?
— Хозяин… — Старик помолчал, и затем через силу выдавил:
— Его лошади вернулись одни.
Габриэль вопросительно глядела на Джеда, все еще ничего не понимая.
— Терри, Скотти и еще пара ребят отправились на поиски.
Габриэль нахмурилась, по-прежнему озадаченная. Наконец старый повар с отчаянием выдохнул:
— Седло все в крови.
Габриэль с трудом проглотила комок в горле.
— Дэмиен хочет знать, кто за эти два дня отлучался из лагеря.
Девушка покраснела, правда, под гримом это было не слишком заметно. И вдруг похолодела от ужаса!
— Он же не думает, что кто-нибудь… из наших?..
Пошатываясь на затекших от долгой езды ногах, она пошла в хозяйственный фургон за растопкой и сухим коровьим навозом. Затем механически развела костер. Мысли ее лихорадочно метались, словно перепуганные мыши. Что же могло случиться с Керби Кингсли?
Как только стадо устроили на стоянке, еще два-три ковбоя, возбужденно переговариваясь, выехали из лагеря на поиски. Одни считали, что виноваты индейцы, другие — что это дело рук бандитов, третьи все валили на диких зверей. Наверное, Кингсли был ранен, пытался забраться в седло, но упал, оставив кровавый след. Все, однако, начисто отвергли саму мысль о том, что напавший — кто-то из погонщиков, хотя Дэмиен и задавал на сей счет весьма недвусмысленные вопросы.
Когда он начал расспрашивать Габриэль, сердце девушки ушло в пятки, но отвечала она прямо и откровенно. Да, накануне ездил верхом. Нет, по дороге никого не видел. И не так уж далеко он отъехал от стада, просто хотел побыть один. Дэмиен не усмотрел в таком желании ничего странного и, похоже, поверил в искренность паренька. И все же беспокойство не покидало Габриэль. Интересно, что бы сделал Дэмиен, если бы узнал, что у Гэйба Льюиса есть причины желать его дяде зла?
А еще ей было страшно за Дрю. Что, если в прерии на них нападут индейцы?
День клонился к вечеру, и Габриэль тревожилась все сильнее. Погонщики молчали — ни розыгрышей, ни побасенок и легкомысленной болтовни. Они приходили, ели и опять уезжали на свои посты, заменяя тех, кто отправился на поиски.
Наступил вечер. Габриэль была вне себя от волнения, да и другие ковбои не находили себе места. Джед сыпал проклятьями, а если ему приходилось нагнуться — выпрямлялся с душераздирающими стонами. Габриэль предложила свою помощь, но старик набросился на нее с ругательствами.
Махнув рукой, она отправилась к Билли и стала чистить его скребницей. Надо было чем-то заняться, иначе недолго и с ума сойти. Да, она стремилась к справедливому возмездию — но чтобы все было по закону. И сейчас вдруг поймала себя на мысли, что будет очень рада, если Кингсли найдется!
Только бы ничего не случилось с Камероном…* * * Долговязый был отменным следопытом, Дрю отметил этот его талант, наблюдая, как быстро и уверенно погонщик продвигается вперед, лишь иногда наклоняясь с седла и рассматривая следы.
Дрю слышал, что Долговязый наполовину индеец, но его серо-голубые глаза опровергали, казалось, этот слух, и никто не смел докапываться до истины: нрав у Долговязого был бешеный, и он хорошо владел ножом. Он также великолепно управлялся с лошадьми и читал следы с той же легкостью, как другие читают раскрытую книгу.
Они были в дороге не больше трех часов, когда Дрю приметил, что в небе кружат стервятники. Он громко крикнул и пустил коня в галоп, остальные поспешили за ним.
Стервятники все еще кружили, и это вселяло надежду: шотландец уже знал, что опускаются они только к мертвой добыче. Он пришпорил коня и опрометью подскакал к телу, которое распростерлось на утоптанной земле.
Спрыгнув с коня еще на скаку, он пробежал пару шагов — и упал на колени перед недвижимым Керби Кингсли. Друга ранили дважды: одна пуля ударила в бок навылет, другая чиркнула по виску.
Дрю поспешно отыскал пульс и вздохнул с облегчением — толчки были слабые и прерывистые, но все же Керби был жив. Пока.
Шотландец выругался. Почти три месяца, с той самой засады, на жизнь Керби никто не покушался. Терри и Коротышка спешились, подошли, пристально вглядываясь в каменистую землю.
— Он жив, — сказал Дрю, — но жизнь еле теплится. Тот, кто стрелял, решил, что убил его.
— Должно быть, индейцы, — отозвался Терри.
— Разве только они подковали своих лошадей, — хмыкнул Коротышка, глядя на землю. — Здесь три разных отпечатка подков.
— Сукин сын! — выругался Терри. — Дядя Керби взял двух коней. Стало быть, убийца действовал в одиночку, ведь индейцы не подковывают лошадей.
— И потом, бандиты либо индейцы увели бы лошадей Кингсли, — подтвердил Коротышка.
Дрю молчал. Замолчали и другие. Картина прояснялась. Тот, кто стрелял в Керби, хотел именно убить его.
— Как он, Скотта? — спросил наконец Коротышка.
— Голова задета, но крови вытекло немного. Вторая пуля прошла навылет, и он потерял чертовски много крови. Лучше бы поскорее доставить его к Джеду.
Терри Кингсли выпрямился.
— Я положу его к себе на лошадь.
Дрю кивнул.
— Только я вначале попробую его напоить. Он уже давно лежит без сознания.
Коротышка подал ему флягу, и Дрю уронил несколько капель на пересохшие губы Кингсли. Раненый не шелохнулся.
Коротышка и Дрю бережно уложили тело Керби на спину лошади Терри. До лагеря почти десять миль — а это долгий путь.* * * Когда Габриэль увидела трех всадников, сердце ее подпрыгнуло от облегчения — и в то же время страха. Дрю был жив и явно невредим, он высоко и прямо, как обычно, держался в седле… но перед Терри, поперек лошади, лежал человек, и она вскоре разглядела, что это Керби Кингсли.
Всадники прямиком направились к главному фургону. Коротышка соскочил на землю и бросил поводья Габриэль:
— Эй, Шкет, позаботься о моей лошади.
Джед подоспел мгновенно, как только Дрю и Коротышка сняли Кингсли с лошади Терри. Габриэль шагнула было ближе, но остановилась как вкопанная, глянув на шотландца. Дрю ответил настороженным, испытующе-злым взглядом. Габриэль внутренне содрогнулась.
Затем подскакал Дэмиен, и шотландец обернулся к нему. Подошли другие и окружили кольцом место, где лежал Кингсли.
Дэмиен спешился и опустился на колени рядом с Джедом. Все молчали, пока повар тщательно осматривал раны.
Наконец Джед посмотрел на Габриэль:
— Принеси воды и мой ящик.
Дэмиена Кингсли, однако, и свежий воздух не радовал. Он ехал, как обычно, посередине, его брат Терри был правым ведущим. Дрю — левым. Сказать, что Дэмиену не нравилась такая перестановка, значило бы недооценить его чувства. Он, впрочем, не пытался оспорить приказ дяди, и Дрю втайне вздохнул с облегчением. Когда утром стадо покинуло стоянку у Красной реки, Керби отсутствовал уже полтора дня, однако никто особенно этому не удивлялся: хозяин сказал, что его не будет несколько дней. Теперь, когда Техас остался позади, опасностей перегона лишь прибавилось, и всякий хорошо понимал, как важно двигаться стремительно и заранее присмотреть места для стоянок.
Дрю бросил взгляд на бескрайнее синее небо. Ни облачка. Только огромный красный шар солнца немилосердно жжет пересохшую землю. Да, день сегодня будет жаркий.
На мгновение он проникся жалостью к Габриэль: каково-то ей в мешковатой, наглухо застегнутой одежде! — а затем напомнил себе, что предлагал ей выход: помощь Бена Мастерса и деньги на билет до Денвера.
Она, между прочим, отказалась. Без малейшего раздумья.
Не потому ли, что Бен Мастерс — бывший шериф, а девчонка не в ладах с законом? Этот вопрос неотступно преследовал Дрю — а с ним и еще один, не менее беспокойный. Не должен ли он все-таки сказать Керби, что его жалкий и неумелый подавала на самом деле женщина? Теперь Дрю казнил себя за то, что смолчал… Однако чувство вины грызло бы его еще сильнее, если бы он нарушил свое обещание и этим навредил Габриэль.
А он вовсе не желал ей никаких неприятностей. Наоборот — ему хотелось защитить девушку, хотя это желание было для Дрю ново и необычно. Когда он за завтраком поискал Габриэль взглядом и не нашел, сердце у него сжалось, а потом глухо, беспокойно застучало. И забилось еще сильнее, когда Джед объяснил, что парень отправился покататься на Билли.
Черт побери, почему он не может не думать о ней? Почему его мысли постоянно возвращаются к этой девчонке и тайне, которая с ней связана?
Лошадь фыркнула и тонко заржала. Дрю вернулся к реальности, гадая, что напугало пегого. Ожидая увидеть отбившуюся корову, он вместо этого разглядел черную точку, которая двигалась к стаду с северо-востока. Из-за расстояния трудно было разглядеть, что это такое, но постепенно Дрю различил, что это не одна точка, а две. Точнее — две лошади с пустыми седлами.
Как раз в тот миг, когда Дрю это разглядел, Дэмиен подал коня налево и поскакал быстрее. Он тоже увидел лошадей. Дрю пустил пегого в галоп, за Дэмиеном. Приблизившись, он узнал любимых коней Керби — рыжего и гнедого с серыми подпалинами.
Дрю подскакал к ним через несколько минут после Дэмиена, как раз когда тот провел рукой по седлу, а затем по крупу рыжего, взглянул на ладонь и показал ее Дрю.
— Засохшая кровь, — отрывисто сказал он. — Задние ноги жеребца оцарапаны пулей, но кровь на седле не его.
Дрю пристально глядел на ладонь Дэмиена.
— Опять засада?
— Похоже на то, — отрезал Дэмиен.
Дрю помолчал, давая Дэмиену время самому принять решение, потом все же выпалил, хотя и ждал, что собеседник сейчас взорвется:
— Я поеду на поиски.
Дэмиен, как ни странно, не взорвался, а только спросил:
— Ты когда-нибудь шел по следу?
— Нечасто, — после краткого колебания сознался Дрю.
Дэмиен помялся.
— Дядя Керби говорил, что ты здорово стреляешь.
Это был скорее вопрос, чем утверждение.
— Да, неплохо, — просто ответил Дрю.
Дэмиен вынул из кармана карту и внимательно ее рассмотрел, а потом взглянул на Дрю.
— Я остановлю стадо около речки, в миле впереди. Возьми Терри и еще двух человек. Коротышка и Долговязый самые лучшие следопыты. Когда мы встанем лагерем, я пошлю тебе еще двоих на подмогу.
Дрю кивнул, удивленный покладистостью Дэмиена… и глубокой болью, отразившейся в его глазах.
А потом пришпорил лошадь и поскакал к Терри.
— Вернулись кони Керби, — кратко пояснил он. — Похоже, случилась беда. Дэмиен хочет, чтобы мы с тобой, с Коротышкой и Долговязым отправились на поиски.
Без лишних вопросов Терри развернул коня вправо и поехал разыскивать Коротышку, который оказался огромным верзилой, и Долговязого — самого низкорослого из погонщиков.
Дрю за это время доехал до коновязи, пересел на свежую лошадь и присоединился к остальным.
— Кони Керби пришли с северо-востока, — сказал он, придержав коня, чтобы ехать с ними рядом. Не промолвив больше не единого слова, они опередили стадо и выехали на просторы прерий.* * * К удивлению Габриэль, подъехавшей к хозяйственному фургону, перегон в этот день закончился почему-то рано. Теперь ей не требовалось указаний, чем заниматься. Она проворно спешилась и принялась снимать упряжь с мулов, все еще гадая, почему так рано закончился трудовой день.
Мимо нее к главному фургону, где находился Джед, проскакал Дэмиен. У фургона он придержал лошадь, сообщая, очевидно, какую-то новость, затем развернулся и снова поскакал к стаду.
Габриэль отвязала Сэмми и отвела теленка к матери. Малыш тотчас жадно припал к вымени, а Габриэль поспешила к Джеду.
Он уже открыл ящик с припасами и посудой. Через минуту вспыхнет огонь и закипит кофе.
— Почему мы так рано стали?
Джед в упор глянул на нее. Его блеклые старческие глаза слезились, руки тряслись и губы шевелились, словно повар хотел что-то сказать и не смог.
— Джед?
— Хозяин… — Старик помолчал, и затем через силу выдавил:
— Его лошади вернулись одни.
Габриэль вопросительно глядела на Джеда, все еще ничего не понимая.
— Терри, Скотти и еще пара ребят отправились на поиски.
Габриэль нахмурилась, по-прежнему озадаченная. Наконец старый повар с отчаянием выдохнул:
— Седло все в крови.
Габриэль с трудом проглотила комок в горле.
— Дэмиен хочет знать, кто за эти два дня отлучался из лагеря.
Девушка покраснела, правда, под гримом это было не слишком заметно. И вдруг похолодела от ужаса!
— Он же не думает, что кто-нибудь… из наших?..
Пошатываясь на затекших от долгой езды ногах, она пошла в хозяйственный фургон за растопкой и сухим коровьим навозом. Затем механически развела костер. Мысли ее лихорадочно метались, словно перепуганные мыши. Что же могло случиться с Керби Кингсли?
Как только стадо устроили на стоянке, еще два-три ковбоя, возбужденно переговариваясь, выехали из лагеря на поиски. Одни считали, что виноваты индейцы, другие — что это дело рук бандитов, третьи все валили на диких зверей. Наверное, Кингсли был ранен, пытался забраться в седло, но упал, оставив кровавый след. Все, однако, начисто отвергли саму мысль о том, что напавший — кто-то из погонщиков, хотя Дэмиен и задавал на сей счет весьма недвусмысленные вопросы.
Когда он начал расспрашивать Габриэль, сердце девушки ушло в пятки, но отвечала она прямо и откровенно. Да, накануне ездил верхом. Нет, по дороге никого не видел. И не так уж далеко он отъехал от стада, просто хотел побыть один. Дэмиен не усмотрел в таком желании ничего странного и, похоже, поверил в искренность паренька. И все же беспокойство не покидало Габриэль. Интересно, что бы сделал Дэмиен, если бы узнал, что у Гэйба Льюиса есть причины желать его дяде зла?
А еще ей было страшно за Дрю. Что, если в прерии на них нападут индейцы?
День клонился к вечеру, и Габриэль тревожилась все сильнее. Погонщики молчали — ни розыгрышей, ни побасенок и легкомысленной болтовни. Они приходили, ели и опять уезжали на свои посты, заменяя тех, кто отправился на поиски.
Наступил вечер. Габриэль была вне себя от волнения, да и другие ковбои не находили себе места. Джед сыпал проклятьями, а если ему приходилось нагнуться — выпрямлялся с душераздирающими стонами. Габриэль предложила свою помощь, но старик набросился на нее с ругательствами.
Махнув рукой, она отправилась к Билли и стала чистить его скребницей. Надо было чем-то заняться, иначе недолго и с ума сойти. Да, она стремилась к справедливому возмездию — но чтобы все было по закону. И сейчас вдруг поймала себя на мысли, что будет очень рада, если Кингсли найдется!
Только бы ничего не случилось с Камероном…* * * Долговязый был отменным следопытом, Дрю отметил этот его талант, наблюдая, как быстро и уверенно погонщик продвигается вперед, лишь иногда наклоняясь с седла и рассматривая следы.
Дрю слышал, что Долговязый наполовину индеец, но его серо-голубые глаза опровергали, казалось, этот слух, и никто не смел докапываться до истины: нрав у Долговязого был бешеный, и он хорошо владел ножом. Он также великолепно управлялся с лошадьми и читал следы с той же легкостью, как другие читают раскрытую книгу.
Они были в дороге не больше трех часов, когда Дрю приметил, что в небе кружат стервятники. Он громко крикнул и пустил коня в галоп, остальные поспешили за ним.
Стервятники все еще кружили, и это вселяло надежду: шотландец уже знал, что опускаются они только к мертвой добыче. Он пришпорил коня и опрометью подскакал к телу, которое распростерлось на утоптанной земле.
Спрыгнув с коня еще на скаку, он пробежал пару шагов — и упал на колени перед недвижимым Керби Кингсли. Друга ранили дважды: одна пуля ударила в бок навылет, другая чиркнула по виску.
Дрю поспешно отыскал пульс и вздохнул с облегчением — толчки были слабые и прерывистые, но все же Керби был жив. Пока.
Шотландец выругался. Почти три месяца, с той самой засады, на жизнь Керби никто не покушался. Терри и Коротышка спешились, подошли, пристально вглядываясь в каменистую землю.
— Он жив, — сказал Дрю, — но жизнь еле теплится. Тот, кто стрелял, решил, что убил его.
— Должно быть, индейцы, — отозвался Терри.
— Разве только они подковали своих лошадей, — хмыкнул Коротышка, глядя на землю. — Здесь три разных отпечатка подков.
— Сукин сын! — выругался Терри. — Дядя Керби взял двух коней. Стало быть, убийца действовал в одиночку, ведь индейцы не подковывают лошадей.
— И потом, бандиты либо индейцы увели бы лошадей Кингсли, — подтвердил Коротышка.
Дрю молчал. Замолчали и другие. Картина прояснялась. Тот, кто стрелял в Керби, хотел именно убить его.
— Как он, Скотта? — спросил наконец Коротышка.
— Голова задета, но крови вытекло немного. Вторая пуля прошла навылет, и он потерял чертовски много крови. Лучше бы поскорее доставить его к Джеду.
Терри Кингсли выпрямился.
— Я положу его к себе на лошадь.
Дрю кивнул.
— Только я вначале попробую его напоить. Он уже давно лежит без сознания.
Коротышка подал ему флягу, и Дрю уронил несколько капель на пересохшие губы Кингсли. Раненый не шелохнулся.
Коротышка и Дрю бережно уложили тело Керби на спину лошади Терри. До лагеря почти десять миль — а это долгий путь.* * * Когда Габриэль увидела трех всадников, сердце ее подпрыгнуло от облегчения — и в то же время страха. Дрю был жив и явно невредим, он высоко и прямо, как обычно, держался в седле… но перед Терри, поперек лошади, лежал человек, и она вскоре разглядела, что это Керби Кингсли.
Всадники прямиком направились к главному фургону. Коротышка соскочил на землю и бросил поводья Габриэль:
— Эй, Шкет, позаботься о моей лошади.
Джед подоспел мгновенно, как только Дрю и Коротышка сняли Кингсли с лошади Терри. Габриэль шагнула было ближе, но остановилась как вкопанная, глянув на шотландца. Дрю ответил настороженным, испытующе-злым взглядом. Габриэль внутренне содрогнулась.
Затем подскакал Дэмиен, и шотландец обернулся к нему. Подошли другие и окружили кольцом место, где лежал Кингсли.
Дэмиен спешился и опустился на колени рядом с Джедом. Все молчали, пока повар тщательно осматривал раны.
Наконец Джед посмотрел на Габриэль:
— Принеси воды и мой ящик.